Текст книги "Каминг-аут (СИ)"
Автор книги: Chans
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 95 страниц)
Эваллё подмял щекой подушку, слизывая с губ слюну. Кончики носов соприкасались – так близко были их с братом лица. С тоской, с нежностью Эваллё наблюдал за ним. Липкие пальцы переплелись.
С этим парнем в жизнь воплотилась мечта.
Маю обдавал лицо Эваллё своим дыханием, ощущая, как дергано стало биться сердце. Свободной рукой Эваллё дотронулся до его щеки.
– Попробую сосчитать твои веснушки.
Улыбка вышла спонтанной.
– О, это занятие потребует много времени.
– Оно у нас есть, – прошептал Эваллё. Низкий, взрослый голос сладкой истомой отдался внизу живота, было в его звуке что-то такое, вынуждающее людей на улице оборачиваться. Маю ощущал лишь легкое прикосновение к лицу – наверное, палец перебирался от веснушки к веснушке, брат начал считать: сначала по-немецки, потом по-английски. – Не смейся, а то собьюсь, ну вот, кажется, уже сбился.
Палец накрыл Маю рот. Перехватив палец своими губами – солоноватый, наверное, от соли, высыпавшейся из пакета с арахисовыми орешками – вобрал в себя, отчего у брата расширились глаза. Насладившись реакцией Эваллё, мальчик теснее прижался к нему – брат был тверже Куисмы или её подруги: крепкое тело, без излишек веса, но и без острых углов. Эваллё мягко отстранил ладонь и чмокнул Маю в ноющие губы. Вскоре они уже целовались, приникая друг к другу снова и снова. Опять. Вновь. Еще.
Приятное дыхание брата скользило по лицу. В поцелуе слегка прикусил крошечную штангу в брови, и Маю повело от этих прикосновений языка к проколотой коже. Легкой щекоткой по горлу…
Чувствуя, как гладкие, ласковые пальцы поглаживают его щеку, мальчик стал проваливаться в сон.
Проснулся он уже утром. Уличный свет падал на лестницу, разгоняя в студии сумрак. Маю обнаружил, что брата рядом нет, одеяло съехало с кровати и свисало до самого пола. Разбудили его громкие голоса, идущие от входа в подвал, – звучали в основном голоса Сатина и брата, иногда их перебивал кашель Рабии. Окончательно пробудил резкий окрик отца, велящего сыну прекратить. Сердце сжалось от страха – неужели Эваллё рассказал, что было между ними?! Маю осторожно выбрался из-под одеяла, грудь тут же закололо от холода. Застегнув жилет, подросток занялся шнурками на кедах, стараясь вникнуть в суть скандала.
Речь Сатина сливалась в сплошной поток, с такой скоростью он выговаривал слова.
– Я неясно выразился? Ты уже забыл, чей это дом? Прежде чем предъявлять мне претензии, обернись вокруг и взгляни, может в этой комнате есть кто-то еще, кто нагло транжирит мои деньги и вытягивает из меня еще и еще, пока я горбачусь, чтобы заработать на хлеб с маслом! Не я ли бегал по аптекам, пока ты болел? Нет, наверное, наш сосед! Так с какой стати ты предъявляешь мне свои претензии?
– Да тебе было плевать на меня! Мне кажется, много лет назад ты просто забыл, что у тебя есть сын. И сейчас ты даже не пытаешься меня выслушать!
В перерыве между нападками Маю услышал третий голос, судя по бархатным нотам, принадлежащий Янке, но слов было не разобрать, а потом его перекрыл Валькин злой голос:
– Тебя хоть немного заботит, что ты привел в дом постороннего? Что мы о нем вообще знаем?! Почему он так одет? Как будто нам репортеров мало! Я не могу думать о нем как о женщине! А ты, – надменно бросил Эваллё, – уже спал с моим отцом? Ведь что-то у вас уже было? Сатин, тебе он понравился, красивые глаза, длинные ноги… Может, ты уже не против завести себе вторую жену? У меня создается такое впечатление, что ты готов на любую глупость, лишь бы оказаться на первой полосе. Очень мило, Сатин. Очень-очень мило, черт возьми! – еще сильней разорался парень. – Господи, да он же клубная проститутка, как ты можешь ему доверять?! Я и раньше подозревал, что у тебя не все дома!
Мальчик опешил, эти двое сейчас точно сцепятся. Старший брат редко на кого повышал голос, Эваллё был не из тех, кто любит вступать в ожесточенную полемику, но оскорблять отца перед чужим человеком – это было слишком даже для Маю.
– Почему мне так сложно с тобой разговаривать, Эваллё?
– Что тут за крики? – донёсся с улицы глубокий, низкий голос Тахоми. – Брр, холодина какая! Что стряслось с моим племянником?
– Ночью кто-то пытался взломать замок в студию, когда Маю находился внутри, – приступила к объяснениям Рабия – их с сестрой разговор отошёл на задний план, его почти заглушили голоса Вальки и Сатина, говорящих на повышенных тонах.
– Почему он не услышал грохота, он был ближе всех?!
– Хватит, Эваллё. Янке ничего не слышала.
– Не выгораживай его! Он же мужчина, пускай отвечает сам!
– Милый, – вмешалась Рабия, – Янке не виновата, мы с твоим отцом тоже решили, что звук исходит от соседского дома.
Как и в комнате Тахоми, окна спальни родителей выходили на лес, неудивительно, что никто не понял, откуда доносится грохот. Комната сестры расположена на втором этаже с видом на сад, но Фрэи в ту ночь не было дома. А Янке просто спала. Шум из сада расслышал один Эваллё.
– Да вы что, сговорились?! Мам, ты бы видела, я вошел внутрь, а там Маю белый как мел, с остекленевшим взглядом. Он полночи провел в подвале, слушая, как кто-то пытается вышибить дверь! От одного вида этих царапин кровь стынет, представь, каково ему там пришлось!
Мальчик взобрался по лестнице, медленно выходя из своего укрытия. Эваллё мгновенно обернулся. Тахоми ахнула и поспешила сжать племянника в объятиях.
– Мы тебя разбудили? Родной, ну сейчас ты нормально?
Выглянув из-за её плеча, Маю поймал на себе несколько встревоженных взглядов, только Янке хмурилась. Сатин заслонял её собой от Эваллё – как только Маю показался, отец тут же оборвал всякие споры. Янке куталась в пиджак с подкладкой из овечьей шерсти, неимоверные ноги от пробирающего ветра спасал лишь тонкий капрон. Честно признаться, не хотелось сейчас слушать, как брат поливает кого-то грязью, особенно после того, что произошло. Если Янке единожды не права, то сколько тогда раз не правы они с Эваллё?
– Да, порядок, – он не стал вдаваться в подробности.
Мальчик высвободился из рук тётки и с грустью взглянул на Рабию. Мама выглядела заметно старше, похоже, впервые на свой возраст.
Казалось, на лбу выступают горящие буквы, кричащие о них с братом. Эваллё словно уловив настроение мальчика, улыбнулся ему одними губами.
– Хватит уже этих игр, будешь спать дома. – Рабия напоследок взглянула на Маю и пошла обратно в тепло. Сатин, похоже, не был настроен так категорично.
Янке то и дело обводила участок пытливым взглядом, будто выискивала там нечто, известное ей одной. По её виду уже можно было судить, что эта трансексуалка – или кем она себя мнит – особой роли в недавнем происшествии не сыграла, в конце концов, гостиная, где та спит, расположена в глубине дома, а окна в такой холод, наверняка, все были глухо заперты, да и спит она как убитая. Бездонные глаза вперились в Маю, точно спрашивая о том, что здесь происходит. Если бы он знал ответ…
========== Глава X. Сближение ==========
От телевизора струился свет, высвечивая покрывало на нижней кровати. Музыкальное, юмористическое шоу сменилось шестичасовыми новостями на другом канале. Воздух в комнате пропитался то ли духами, то ли одеколоном брата, напоминая о том, кто настоящий хозяин в этой комнате. На шее в здоровых наушниках надрывалась музыка.
В подвале, еще когда Маю разгребал там старый хлам, нашлось настольное хоккейное поле, пестрящее эмблемами клубов, – местами пластиковые фигурки затерлись, а стержни, которыми управлялись игроки, иногда клинило, но в остальном состояние игры было вполне сносным. На действующем табло должны были выскакивать призерские очки. Даже шайба и запасные сохранились. Маю намеревался починить стержни, чтобы можно было запустить игру. Забравшись на застеленную кровать брата, он зажег ночник на стене и под бормотание телевизора, усевшись по-турецки, ковырялся с хоккейным полем – играть бы в неё он вряд ли стал и скорей всего отдаст соседским ребятишкам. Очистив поле от мелких деталей, Маю перевернул игру и вскрыл коробку. От металлических стержней исходил запах ржавчины. Интересно, до них в этом доме проживала семья с детьми? Сестра говорила о чем-то подобном, но Маю как всегда прослушал.
После рассказа брата о Ионэ, Маю чувствовал себя обманутым – когда он был уверен, что Эваллё готов делиться самым сокровенным, старший брат не захотел посвящать его в подробности. Кроме того, парень забыл сообщить о своей «неустойчивой» ориентации, наверняка посчитав его слишком мелким и слишком «не в теме». Наряду с отцом Валька всегда занимал первое по значимости место в его жизни. Эваллё будто стало безразлично, что думает об этом обо всём сам Маю, как будто перестало волновать мнение младшего брата. Однако в груди замирало всякий раз, стоило вспомнить о произошедшем в студии на кровати. Целовать Эваллё было так же приятно, как отвечать на его поцелуи. Никого не поразила молния, стерев в порошок на месте, земля не разверзлась под ногами. Те обжигающие острые ощущения, которые Маю испытал в тот момент, обрекали на непреодолимую тягу к старшему брату, на поиск его внимания. Образ того, что могло бы между ними произойти, будь жизнь проще, совершенствовался с каждым часом.
Подросток выпотрошил свою школьную сумку, лежащую на кровати, и достал бумажный кулёк, как из-под семечек, только завернутый с обеих сторон, чтобы не просыпалось. В школе удалось выторговать у одного парня из параллельного. Нормальная такая травка, Маю уже пробовал. Пока пальцы мастерили самокрутки, в голове всплыло воспоминание о раскрывающихся навстречу губах Эваллё и движениях скользкого языка, пока он сам с приоткрытым ртом и прикрытыми глазами млел от удовольствия. Ночью приснилась какая-то муть о них с Валькой, причем оба почему-то оказались на уроке химии, только за разными партами. На брате была черная с белым школьная форма, впрочем, недолго… а одноклассники сидели каждый на своем месте.
Внезапно проявилось изображение на экране монитора, переведенного в ждущий режим. Брату пришло личное сообщение на почту. Оставив игру, с пахучей самокруткой в руке Маю слез с кровати и вмиг оказался у монитора. Подогнув под себя ногу, уселся за стол. Валька сейчас был занят на кухне, и компьютер оставался без присмотра. Пошевелив мышкой, подросток открыл письмо.
Маю успел изучить систему брата еще в первый месяц пребывания здесь, так что ничего нового о парне узнать не ожидал, однако текст присланного сообщения заставил его буквально впиться глазами в экран. Имя пользователя, от которого пришло письмо, ни о чем не говорило, по крайней мере, о друзьях брата с такими никами Маю не знал. Начало сообщения уже не вызывало доверия:
«Птенец еще не научился выковыривать зёрна?»
Это юмор, что ли? Проверяя, нет ли поблизости кого, Маю оглянулся на открытую в полу дверь – с верхней площадки винтовой лестницы шёл яркий свет.
«Падла, если не появишься на Васкостуакату, считай, ты уже труп. Принесешь нож, либо другую хуйню, мы тебе быстро мозги вправим, а если по твоей милости нас накроет полиция, плохо придется уже твоим друзьям, посему, дета, будь паинькой и подваливай к восьми, ты знаешь куда. Имей в виду, лохонешься и пойдет что-то не так – мы узнаем, какой дорогой птенчик ходит к мамочке».
Дочитав до конца, Маю закрыл рот. Ладонь так и осталась лежать на мышке. Валька, кому ты насолил, черт тебя дери? И, главное, чем?
В меню адресов Маю выискал тот же ник и применил функцию поиска всех сообщений данного отправителя, намереваясь почерпнуть еще какую-нибудь информацию. Система обнаружила одно-единственное письмо – последнее. Маю почесал голову и взлохматил волосы.
Интересно, как долго человек способен скрывать, что у него проблемы, от младшего брата? Который любит его сильнее других.
Что теперь делать? У Вальки судя по всему крупные неприятности. Васкостуакату – новая улица, пока там достаточно глухой район, из-за стройки всё перегорожено.
Услышав звук шагов на лестнице, Маю метнулся на постель. Естественно сообщение было вскрыто, и Валька это обнаружит сразу же, как зайдет на почту. А, спохватившись, подскочил к окну, пребольно врезавшись в подоконник локтями, затушил тлеющую самокрутку на дне полупустой пепельницы. От пепельницы тянулась белая веревка, к которой крепилась крышка – показалась или пахнуть стало меньше? Ладно, потом выбросит остатки косяка. Отступая назад, Маю судорожно размахивал правой рукой, давая дыму растечься по комнате. Если это отец… Сатин пока не знает про сигареты, а как сказать ему – Маю как раз начал думать об этом.
Даже не подняв головы, подросток старательно разыгрывал интерес к коробке с хоккейным полем.
– Ужинать будем? – мгновенно смёл всю тревогу теплый баритон.
– Ты уже освободился? – Маю решил разобрать все детали, хорошенько прочистить и смазать их маслом, тогда игра будет как новая.
– Нет, поем и вернусь за стойку, там еще полно посетителей.
Милый брат и не догадывается… Извещать парня Маю не собирался, лучше пускай Эваллё прочтет послание сам.
Исходящий от экрана монитора свет перекрылся, и мальчик перевел взгляд на брата, севшего на крутящийся стул, лицом к Маю. Эваллё кивком указал на хоккейное поле в его руках.
– Можно мне взглянуть?
Маю протянул брату игру.
– Ты сам это чинишь?
– Хочу, чтобы вот эта штука заработала как надо, – мальчик спустил ноги с кровати и подался вперед, показывая брату заедающую деталь.
Приняв коробку двумя руками, Эваллё опустил её на скрещенные колени. У брата были толстым слоем подведены глаза, шею облегало ажурное украшение. Тот же черный кардиган, что был утром. Заметив его пристальный взгляд, парень ободряюще улыбнулся. Перед внутренним взором одна за другой вставали сцены сегодняшней ночи, и то с какой неконтролируемой страстью они целовались. Похоже, никто из них не спешил делать первого шага, чтобы прояснить ночной инцидент. Хотелось поговорить откровенно, но при виде Эваллё, все подходящие слова куда-то задевались. Тут как нельзя к месту вспомнилась совместная фотография Аулис и Эваллё на рабочем столе компьютера, и Маю окончательно сник.
– Хочешь раскрою тайну? – теплый голос брата нарушил мысленный диалог с совестью.
– Хочу, – натянуто выдал Маю, не представляя, откуда ждать раскатов грома.
Нагнетая эффект, Эваллё нарочито медленно отставил игру на деревянный стол для рисования.
Маю отключил плеер и снял наушники.
– Поскольку ты первый, с кем я делюсь, я жду твоего мнения, – заявил брат, поворачиваясь к Маю спиной. Пальцы отогнули подол кардигана, оголяя поясницу, и мальчик ощутил нечто среднее между резким толчком в спину и ударом по щеке.
Живот мучительно стянуло. Бросило в жар, тут же джинсы натянулись, просто благословение, что Эваллё отвернулся и не мог ничего увидеть.
На светлой коже брата, прямо над линией толстого ремня чётко и ясно вырисовывалась черная татуировка – плавный, растянутый узор пролегал через поясницу, по краям закругляясь двумя раскрывшимися бутонами.
– Узор имитирует абстрактное изображение сплетенных стеблей и листьев. Эти цветы – фиалки.
Эваллё обернулся вполоборота. Теперь участок поясницы, где в прямом смысле расцветала татуировка, станет привлекать внимание, даже с одеждой, как будто Маю было мало навязчивых мыслей о брате.
– Сделал сегодня днём. Приурочу татуировку к подсчету месячной выручки от «Шоколадницы».
Его брат прямо мечта извращенца. Маю старательно подбирал слова, но на ум приходили только нецензурные выражения. Слегка наклонившись вперед, подросток скрестил руки на коленях, пряча стояк. От движения плотная ткань сильнее поприжала, и Маю поймал себя на том, что задышал чаще.
– Зачем ты её сделал? Это пошло, – осадил он брата, думая при этом о цветущем поле, полном желтых одуванчиков, а не о жгучей сексапильности нательных рисунков – именно такую ипостась они и принимали на теле этого… этого… психа.
Оправив одежду, Эваллё развернулся к нему.
– Когда ты будешь садиться, футболка будет задираться, и всем станет видна татуировка. Почему бы тогда сразу было не написать, – Маю вскинул руку и начертал в воздухе: – подойди ко мне сзади. Ведь люди бывают разные, и что ты имеешь там какой-то разряд по борьбе или цветной пояс, еще не значит, что ты справишься с каждым, кто начнет распускать руки. Ты думаешь, такой крутой, а какой-нибудь мордоворот-гопник запросто переломил бы тебя пополам, ты ведь такой худощавый. Ты бы еще на заднице сделал, честное слово… – мальчик хмыкнул, губы задрожали от еле сдерживаемого смеха.
Удивленно слушавший вердикт брат, однако, так легко не купился, всем своим видом подразумевая, что прекрасно осведомлен – нужного эффекта он добился.
А вздумай Маю сделать себе подобную тату на пояснице или даже спереди, выглядел бы также пошло? На радость таких как Ионэ.
Валька, конечно, не мог не заметить лишнюю складку чуть ниже пояса, которой там, в принципе, не с чего было возникнуть.
– Маю…
– Ну что?
Брат изучал его недолгое время, пока мальчик с замиранием сердца ожидал продолжения.
– Маю, ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если узнаю, что тебе сбывают анашу? – Эваллё опустил взгляд и нагнулся корпусом вперед, так, что их лица сблизились. – Да от тебя еще пивом тянет… Ты принять, что ли, уже успел? Ну хорош…
– Валь, Валь, я хочу спать без кошмаров, – выпалил Маю, замечая, как проступили желваки на лице брата. – И это не анаша.
Парень поднялся с кресла и, оправдывая худшие опасения, потянулся к полке над компьютерным столом, где были наложены пачки сигарет, припрятанные за учебниками.
– Полудурок шестнадцатилетний! – переложив мешающиеся учебники на стол, Эваллё выгреб упаковки из углов и начал остервенело швырять в корзину для бумаг. – Решил, раз между нами такие замечательные отношения, я буду смотреть, как ты себя травишь?
Участь сигарет совершенно не трогала, но от реакции брата сделалось по-настоящему гадко.
– Валь, я с тринадцати лет курю… если тебе так это неприятно, я не могу бросить сразу же… Ну прости меня, Валь. Пиво я, кстати, не люблю.
– Можно подумать, что ты рос в семье алкашей, что уже с тринадцати начал тянуть в рот всякую дрянь!
Маю вытер губы рукавом и в растерянности глянул на корзину в руках брата. Среди бумажного мусора выделялись красные нераспечатанные упаковки сигарет. Удерживая корзину пальцами одной руки, Эваллё пересек комнату и почти бросил ту на пол у входа.
«Раз между нами такие замечательные отношения», значит? Отлично!.. Все равно брат не сможет отобрать у него каждую недокуренную пачку. Маю поспешно направился к лестнице, мечтая исчезнуть, прежде чем брат ляпнет что-нибудь очень обидное. Последние метры подросток преодолел бегом.
*
Проходя мимо стройки, где вовсю шли работы по возведению четырехэтажного Сити-центра, Эваллё ощущал, как чей-то взгляд покалывает затылок.
С третьего этажа доносилась истеричная музыка. Здание ТЦ представляло собой улей с множеством голых блочных стен. Часть этажей огораживала фанера, а часть – завешивала сетка цвета плесени. На верхнем этаже висела цепь, страхующая работников от падения. Этажом ниже, среди черных провалов этажей похожий на опиумные выделения горел бледно-сиреневый свет. Чтобы подступиться к боковому входу, надо было перейти через огромную лужу по деревянному настилу.
Огромные ворота были заперты.
Больше не в состоянии притворяться, что не замечает слежки, парень остановился. Через мгновение подтвердились худшие опасения, когда из темноты в свет фонаря вынырнула знакомая фигура.
– Я не отпущу тебя на встречу со всяким быдлом, – ультимативно заявил младший брат. Его светлое пальто чётко вырисовывалось в оранжевом свете. Короткие русые прядки мокли от снега и путались на ветру. – Что могут быть за личные интересы у моего брата и каких-то мордюков?
– Иди домой, – бросил Эваллё, игнорируя протянутую руку подростка. – Завтра поговорим.
– Хрен тебе, ясно?! – озлобился Маю. – У тебя даже ножа с собой нет! Прям такой крутой… тоже мне мачо выискался, – издевательски протянул мальчишка, нагло сверля его взглядом.
– Как и чувствовал, что это ты залез в мой компьютер.
Даже не требовалось спрашивать – зачем брат это сделал. Отогнув манжету плаща, Эваллё незаметно скосил взгляд на запястные часы: почти восемь…
– А мне похер, слышишь! Какую часть слова «похер» тебе повторить?
У Маю задрожал голос и, впихнув в зубы сигарету, тот развернулся боком.
Брань в устах младшего брата Эваллё не переносил ни под каким соусом.
– Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне?
Мальчик зябко поежился, но промолчал.
– Маю?
– Ты не оставил мне вариантов, – ответил наконец подросток, бросив строить из себя обиженного.
– И чем же? Я не давал повода разговаривать со мной как с мусором, – в собственном голосе промелькнуло раздражение, которое бывает, когда человек начинает терять самообладание. – Не понял меня? – медленно, буквально по слогам разжевал парень и, не надеясь, что брат его послушает. – Я сказал – иди домой.
И хотя он запросто перелез бы ворота, Эваллё целеустремленно направился в обход.
– Неудачное ты выбрал время для остроумия. – Маю по пятам преследовал его. – Зачем ты идешь туда? Это всё из-за сраных наркотиков, да? Ты что, совсем ничего не понимаешь? Не понимаешь – да мне плевать на наркотики, дело совсем не в этом.
Парень резко замер и обернулся. Холод помогал немного отрешиться от злости.
– Тогда в чем? – Эваллё убрал с лица прядь волос, дожидаясь ответа.
– Мы же братья, мы не должны стараться насолить друг другу, – пробормотал Маю.
– Давай катись! Беги домой.
Как бы больно не было, если не вытащить пулю сейчас, можно и вовсе остаться без ноги.
– Перестань ломать комедию! Я так не могу! Я не могу тебя бросить! Чертов камикадзе, а если с тобой что-то случится, что мне тогда сказать остальным?
– Выдумаешь что-нибудь, про экстернат или про пришельцев, – отрезал парень и, судя по потемневшему лицу Маю, попал в десятку. – Сатин поверит любой глупости, какую ты ему скормишь. Он даже попросит тебя описать всё в подробностях!
Эваллё внутренне подобрался: кто-то выглянул с третьего этажа – стоя спиной к зданию, брат видеть этого не мог.
В глазах Маю стояли слезы, белки глаз блестели в темноте, словно бриллианты. Братишка все равно пошел бы за ним, невзирая на все его уговоры, проигнорировал бы и угрозы.
– Я не хочу с тобой сориться. Как же ты не прав, Валька… ты…
– Я не прав потому, что еще живу с вами.
Довести брата до слез не входило в планы на вечер. За что ему это?! Правая ладонь сжалась в кулак. Со всего маху Эваллё заехал по стене здания, давая волю накопившейся злости. Он не может… просто не может причинить брату боль. Чтобы окончательно не изменить решимости, парень сдавленно процедил, провожая взглядом текущую по щеке Маю одинокую слезу:
– Назови, что хочешь, любое абсурдное желание, которое взбредет в голову, но ты должен сейчас уйти.
– Тогда пойдем со мной.
– Нет!
– Я скажу, что ты меня домогался, и тебе дадут условно пару лет.
– Говори, – Эваллё спокойно выдержал взгляд Маю, – а я в свою очередь добавлю, что при первой же возможности повторю это снова, но уже не обойдусь одними губами. Передай родителям мои слова, давай… Чего же ты медлишь, киса?
– Ты вконец самоубийца?!
– Боишься, что нас разлучат, и некому будет научить тебя азам однополого секса?
– Заткнись, мудак ты чертов!
Кулаком грубо потер глаза и бросил сигарету себе под ноги.
Эвалле изворачивался так и эдак, чтобы вынудить брата уйти, но Маю неотступно следовал за ним на стройку. Миновав множество надписей: «опасно», «для персонала», «запрещено», – нырнул в темноту служебного входа и попал на лестницу. Слыша стук подошв за спиной, парень быстро взбирался по бетонным ступеням. Громкость музыки стремительно росла. Маю не отставал, наверняка, боясь, что потеряет его внутри громадного комплекса. Как тень над его совестью, следовал по пятам. Пребывание брата здесь было настолько абсурдно, что Эваллё уже рассчитывал повернуть назад, но в итоге так и не сделал этого. В конце концов, именно Маю вынуждал его колебаться, если бы брат оставался дома, Эваллё не потратил бы столько времени напрасно, а давно бы утряс ситуацию.
Банда Лекки их уже поджидала. Помимо главаря в пустом помещении находилось еще трое незнакомых парней. Химерическое сиреневое освещение шло от прожектора под потолком.
Лекка сидел на стройматериале, сваленном слева от вдоха, опустив локти на колени и сцепив пальцы в замок.
– Опоздание. Да еще привел с собой подружку. Болельщицу, – усмехнулся вожак.
Взвинченный братом, мальчик вмиг осатанел:
– Да пошел ты! Какая я тебе, к черту, подружка?! Ты, чо тут самый главный?! Какого хрена вам вообще надо от Эваллё?!
Парни разразились диким хохотом. Послышались обкуренные заторможенные голоса.
– Бля, вот это улёт!
– Ну и бандерша! Светильник, где ты нарыл этого придурка? – пьяно заржал один из шайки – отдаленно-знакомое лицо. – Ты глянь, как зырит! Ща зенки повыпадут!
Светильником или Святошей его прозвали после того, как кто-то из знакомых пустил сплетню, что Эваллё и Валентин тождественно равные имена.
Напрасно он думал, что брат спасует перед этими здоровыми мужиками.
– Валька, ну и с кем ты собрался тут говорить, они же…
Эваллё старательно пропустил мимо ушей последнюю реплику брата, который бы дал фору любому портовому грузчику, а у байкеров вызвал очередной приступ гомерического хохота.
– Почему ты увязался со мной? – не желая больше терпеть этот смеховой аттракцион, взорвался парень.
– По кочану! – заорал младший брат.
– Я не просил тебя идти за мной! Уходи!
– Всё хватит, заткнитесь оба! – Лекка направил на Эваллё двуствольный пистолет с глушителем.
Братишка тихо ахнул. Они серьезно настроены. Детские забавы кончились.
– Ты чо, офанарел?! – как всегда не вовремя вмешался Маю, одновременно он раздраженно кричал на Лекку и пытался достучаться до брата. – Убери пушку! Какого черта ты тут вообще размахиваешь этой хренью?! Валька, сдался тебе этот на голову трахнутый!
Утрачивая терпение, Лекка возвёл руку с пистолетом на уровень глаз Эваллё и процедил:
– Слушай меня, сука. Один из твоих приятелей задолжал мне, думаю, дай-ка напомню, набрал номер, а трубочку никто не берёт, прикатил я, гляжу, а хата-то опустела: ни ублюдка, ни денег. А поскольку ты среди своих некто вроде центрового, вот я и решил, что ты знаешь, где эту гадюку искать. Уяснил, что от тебя требуется?
Под изумленным взглядом брата Эваллё кивнул.
Двое дымили сигаретами, один из них, тяжело поднявшись с пола, нечленораздельно пробубнил:
– К’лись д’вай, иначе к утру в’скреснешь.
Еще один – костлявый, практически под ноль бритый парень – привалился к стене неподалеку от них с братом. На нем были военные сапоги и брюки – черная, будто промасленная куртка наверняка гражданская. Тот выглядел вполне трезвым.
– Ты слышал, что тебе сказали? – поторопил Лекка.
– Слышал, и предлагаю вам самим заняться поисками.
– Я сейчас в твоей грёбанной физиономии проделаю глубокую дыру, ты меня понял?
Эваллё следил за рукой, сжимающей ствол. Пьяный направился к ним:
– Сука ебучая, счас ты у м’ня огребешь…
Эваллё незаметно для всех стиснул запястье брата железной хваткой, поддаваясь вперед, тем самым Маю оказался слегка оттеснён на задний план.
Лекка сместил палец на курок и направил дуло пистолета Эваллё в голову, потом опустил на пах, и, наконец, остановил свой выбор на его животе, в опасной близости от Маю, стоящего на шаг позади.
– Да обосритесь вы со своей наркотой! – не выдержал подросток. – Подтирайте сами за собой! Отвали, урод! – когда Маю оттолкнул от себя шатающегося парня – ладонь мальчика выскользнула из руки Эваллё.
– Так вы типа братья? Я бля точняк узнал его, еще имечко прикольное т’кое, Мяу, что ли… – с новым приступом смеха пьяный снова навалился на подростка, на этот раз Эваллё врезал ему по губам и, вцепившись в плечи, отшвырнул на пол.
Следующий, на кого пришелся удар, оказался младший брат.
– Убирайся!
Маю ударился спиной о стену у самого дверного провала – в шаге от лестницы.
– Выметайся отсюда! – надрывался он, чувствуя, как кровь приливает к голове. – Оглох?! Выметайся!
– Спятил? – просипел Маю. – Их четверо, а ты один!
Братишка замешкался, а Эваллё отвлекся от дула, пытаясь перехватить взгляд Маю.
Выстрела никто не услышал, бутылка разлетелась у выхода, усеяв пол битым стеклом.
Прижавшись к стене, мальчик остолбенел.
– Слышал, мелкий, братик тебя не хочет, – загоготал кто-то. – Мяу, кыс-кыс-кыс! Иди сюда, папочка даст тебе сметанки.
Умоляя брата уйти, Эваллё, видимо, пропустил какой-то знак. Рядом оказался тот парень в военной форме, единственный не похожий на остальных. Легкие наполнил пробивной запах кислятины и табачного перегара.
Пугало лишь то, что пусти кто кровь, и он уже не сможет защитить Маю, не говоря уже о том, чтобы выручить собственную шею.
Однако «вояка» не собирался нападать на мальчика, а оказался рядом с Эваллё и в прыжке нанёс молниеносный удар в солнечное сплетение. Как шайбой в третьем классе на физкультуре.
Маю вскрикнул, и старший брат медленно, сколько хватало сил, не дыша перевел взгляд в его сторону.
Устоял на ногах. Точно всосал весь воздух из резинового шарика – не вздохнуть, не пискнуть – только при этом обожгло болью. Сгибаясь пополам, покачнулся так резко, что уткнулся головой в грудь «вояке», тот лишь поднял руки, даже не пытаясь подхватить или оттолкнуть.
– Обыщите его, у этой суки может быть диктофон!
Как в замедленной съемке Эваллё повернулся на голос Лекки. Дуло пистолета переместилась на съежившуюся у стены фигуру Маю. В ту же секунду Эваллё схватили за плечи двое парней. Его били до тех пор, пока он не прекратил сопротивляться. За это время он не мог видеть Маю, но слышал, как тот матерится.
– Только попробуй к нему хоть пальцем прикоснуться…
– А если не только пальцем, что будешь делать? – крикнул ему вожак, вскинув лицо.
– Нет, не тронешь, – прохрипел Эваллё.
Незнакомый парень со светлыми усами и тонкой бородой вдарил Эваллё подошвой по яйцам. Сам не помня как, Холовора оказался на полу в полуобморочном состоянии. Выждав, пока он прекратит стенать, парни принялись ощупывать его одежду.
Пьяный схватил мальчишку, а тот всё смотрел на старшего брата. Лекка преодолел разделяющие их с Маю несколько метров. Вожак стиснул подбородок мальчика, и сквозь пелену на глазах Эваллё увидел дрожащие в глазах брата слёзы.
– Поплачь, сделай одолжение.
Маю дернулся что было сил, на подбородке остался красноватый след от хватки. Пьяный заломил ему левую руку. Мальчик нагнулся вперед, став неправдоподобно смирным. Светлые, почти белые волосы свесились вперед.
– Он чист, – сообщил один из парней, шаривших по одежде Эваллё.
