Текст книги "Каминг-аут (СИ)"
Автор книги: Chans
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 95 страниц)
– Отпусти! – вырываясь, мальчик больно ударился локтем о синтезатор. – Да отпусти же!
Тело под одеждой взмокло, ноги плохо слушались.
– Пусти, – как заезженная пластинка повторил мальчик, отводя от себя руку Янке. – Сказал – пусти! Ну!
Как вдруг он зацепил провод от колонок и завалился.
– Черт… Янке, ты полный кретин, – потирая колено через слаксы, мальчик облизал пересохшие губы.
– А ты с характером, леденчик.
Янке подошла со спины. Разведя колени в стороны, та присела на корточки. Маю попробовал сбросить её руки со своей талии. На этот раз не спрашивая дозволения, Янке, слегка прикусывая кожу, принялась покрывать шею чувствительными поцелуями. По телу мурашками пробежала слабость, делая руки и ноги ватными.
– Сладкий… твой молодой человек уже целовал тебя так? – ласково спросила Янке, погружая Маю в теплую негу. – Какой ты сладкий…
Мальчик какое-то время ошалело соображал, что собственно происходит, потом тело налилось свинцовой тяжестью. С трудом преодолев себя, отпихнул Янке, высвобождаясь из её паучьей хватки, и с отвращением вскочил на ноги. Комната завертелась перед глазами, мебель поплыла, и он чуть снова не упал.
Янке оказалась проворней, подскочила и с силой дернула Маю на себя.
– Перестань!! – истошно завопил он, хватаясь руками за синтезатор.
Челюсти сами собой разжались:
– Я позвоню в полицию! – в панике закричал Маю, не соображая от страха.
– Зови-зови на подмогу, трусишка, – издевалась Янке, хватая мальчика за руки. Повалила на диван. – Никогда еще не получала такой отпор! Обычно наоборот, меня упрашивают делать это с ними, а ты совсем не такой. Чего же ты так боишься? – полезла рукой под рубашку. – Да ты горишь, мой славный. Давай я тоже позову на помощь, и ты заведешься еще сильнее.
Нависая сверху, Янке залезла на прогнувшийся диван, и устроилась между ног, вынуждая Маю развести их в стороны. Так и сопротивляться было тяжелее.
Почему никто не слышит?! Где их черти носят?!
Маю решил воззвать к голосу разума:
– Если ты меня хоть пальцем тронешь, то надолго в нашей семье не задержишься и сядешь по статье, – мальчик изо всех сил пытался говорить непринужденно, но Янке угрозы только раззадорили. – У тебя будут крупные неприятности, имей в виду.
Что же это за непутевый диван! Маю сюда больше не ляжет никогда!
– Ты же не подашь в суд на свою родственницу?
– Ты мне не родственник, я вообще не знаю кто ты!
– Зато я знаю кто ты – аморальный социапат с нетрадиционной ориентацией и внезапными вспышками агрессии. К тому же лгун! Твои родные огорчились, узнав, что ты бросил академию и солгал об этом! Сам подумай, что ты можешь сказать в свое оправдание? Обманщик с отклонениями в психике и несчастный, потерявший память, только начавший отходить после аварии. Как думаешь, кому охотнее поверят, обманщик? – задрала рубашку вверх и подхватила Маю под спину, прижимаясь губами к раскаленной коже. Наверное, если упадет хоть одна капелька слюны, кожа воспламенится и зашипит.
– Да катись ты!
Мальчик размахнулся и врезал Янке по голове. Кудрявые волосы упали на лицо.
Нет, плакать не станет. Ни за что! Даже если изнасилует этот придурок в женских побрякушках.
Янке провела ладонью по его груди, слегка царапая накладными ногтями. Обхватила губами правый сосок. Маю издал запоздавший злобный вопль омерзения. Резко подтянул колено, метя Янке в пах. Но та среагировала мгновенно, перехватив его колено.
– Пьяный придурок! Пусти!
Янке нависла сверху, пропуская руку за пояс и забираясь тонкими пальцами в жесткие волосы, этого Маю уже был не в состоянии выносить, и огрел Янке кулаком по уху, заехал снизу по челюсти. Вывернулся и бросился к лестнице.
И вот Маю уже пересекает дорогу. В ботинках из тонкой кожи – по льду и снегу; без зимней куртки – в одном жилете – на холодный воздух. Маю колотит озноб, лицо горит. Колени подгибаются, а он бежит прочь от лавки. Фары задевают его бегущую фигуру. На бегу врезается в прохожего, не поднимая глаз, шарахается в сторону.
– Что с тобой? Заблудился?
Дорога вихляет под ногами. Прочь от дома, прочь, прочь!
– Эй, постойте! – окликают его.
– Осторожно!
– Не туда бежите.
– Что? – задыхаясь, бормочет Маю. Поднимает взгляд на полуденное солнце – и в глазах темнеет.
В тот же момент чьи-то руки хватают за куртку, тянут, пытаясь задержать. Холовора увертывается, только комки снега летят из-под ботинок. Бежит вдоль полосы льда – значит, недалеко школа. Свет со школьной площадки мелькает сквозь кусты.
«ГОННН! ГОННН. ГОННН!»
Колокол? Рядом церковь! Маю никогда не был в церкви. Вот оказывается, куда он бежал! Он войдет туда, в храм, и покается во всех грехах. Да, именно так он и поступит! Испросит прощения, и тогда, наверное, он сможет жить спокойно, не терзаясь чувством вины.
«ГОННН…»
Пускай Князь божественного воинства проткнет его копьем. И если Бог и правда есть, Он видит, что происходит. Всё видит. Его суд будет справедлив.
«ГОННН!..»
Звон колокола то уносится дальше, то ближе. Темная веранда вырастает из-за ряда ступеней, безлюдная и припорошенная белым снегом. Взбегая по ступеням, Маю тянет руку к огромной массивной двери с кованой ручкой. Наверное, правду говорят, что только страдания приводят людей к богу… Но почему этот звон такой оглушительный? Почему колокола раскачиваются так быстро? Колокол взлетает и вот, кажется, сейчас невидимый глазам трос оборвется… Препятствует грешнику, не дает попасть в священный храм. Так сильно хочется оказаться внутри, где светло и уютно, там наверняка он получит прощение.
Вот он уже внутри. Шатаясь, Маю бредет вперед, между рядами, хватаясь за спинки скамей. Гул колокола в голове затмевает ток крови в ушах.
В своем «температурном» бреду смутно видит чей-то силуэт, некто оборачивается, такой высокий, что заслоняет свечей свет, ласково улыбается Маю… как ангел. Протягивает теплую ладонь, затянутую перчаткой…
В умиротворенной тишине храма раздается его тяжелое дыхание. Маю хватается за сиденье скамьи, клонясь корпусом вперед. Спотыкается и падает.
Мальчик приоткрывает глаза и морщит лицо. Кто-то несильно хлопает его по щекам, мгновенно приводя в чувство.
В зале царит приятный полумрак. Тонкий запах благовоний смешался с морозным ароматом. Напротив с безмятежным видом склонилась монахиня в сером шерстяном платье и белой шали. В руках у неё был термос.
На плечи кто-то набрасывает дубленку.
С ним произошел обморок? Казалось, с того момента, как Маю ворвался в церковь, прошло несколько секунд. Похоже, так и не успел позорно растянуться на полу.
Осторожные руки перемещаются на плечи, помогая встать.
– Кто вы? – беззвучно шепчет Маю, пытаясь рассмотреть лицо обладателя этих рук, мальчик делает слабую попытку свернуть себе шею.
Господь услышал молитвы и ниспослал ему ангела?
Как ни старается, Маю не может разглядеть его лица – на глаза падает тень.
На волосах Ангела застыл снег, превратившись в крошечные льдинки, из-за чего волосы кажутся ярче. От одежды исходит успокоительный запах хвои и снега.
– Не тревожься, мальчик, – мягким чеканным голосом произнесла монашка, касаясь щеки Маю. – Мы позвоним твоим близким, и они заберут тебя.
И, правда, легче. Маю снова закрыл глаза. Вероятно, монашка подумала, что ему стало хуже, и протянула колпачок от термоса с пахучей жидкостью. Настойка? Похоже, крепкий зеленый чай.
– Спасибо, – еле слышно отозвался мальчик, садясь на полу. Ангел помог встать и удержаться на ногах. Монашка тоже поднялась, с улыбкой глядя, как Маю лихорадочно лакает чай, обеими руками удерживая импровизированную чашку.
Лютеранская церковь? Совершенно в этом не разбирается…
В храме шла служба, но на счастье Маю прихожан было немного, и на них с Ангелом никто не отвлекался.
– У тебя жар, тебе нужно домой, – произнесла женщина тепло, не сводя с него преисполненного добротой взгляда.
Кто же его пригрел? И позаботился о том, чтобы ему не пришлось лежать на полу?
Маю спросил об этом у Ангела. У мужчины оказались азиатские черты лица и огромный рост. В ответ тот лишь покачал головой, сдержанно улыбаясь. Тогда Маю попробовал заговорить с ним на английском.
Монахиня чуть наклонилась, опуская взгляд, и заговорила:
– Этот человек глухой. Он не сможет ответить на твои вопросы. Он передаст тебе телефон, чтобы ты мог набрать номера родных.
Маю сконфуженно оглядел лицо Ангела, за волосами не было видно ушей, но мальчик уже знал, что тот глух. С благодарностью протянув опустевший колпак от термоса монахине, Холовора осторожно опустился на один из стульев в последнем ряду. В глазах потемнело.
Когда монашка удалилась, Ангел действительно передал Маю свой телефон и сел рядом.
– Позвони родителям, и мы дождемся их вместе, – у мужчины оказался тихий голос и акцент. Синтаксически грамотная речь была неспешной, размеренной, как будто Ангел обучал его финскому языку.
– Вы можете заразиться от меня, если будете находиться рядом, – прошептал Маю, слабыми пальцами набирая номер Тахоми.
Подросток молча обернулся на входные двери, и Ангел, вероятно, решил, что тот хочет выйти.
– Нельзя покидать службу, не дослушав её.
Маю понял, что Ангел укрыл его своей дубленкой, и перевел виноватый взгляд на мужчину, который наверняка продрог на сквозняке, потом вновь попытался набрать номер правильно.
*
– Опять вы?!
Девушка не ожидала увидеть великана еще раз. Она не верила в совпадения, а то, что этот красавец сразу же оказался в нужном месте, когда потребовалась помощь её брату, мало походило на правду. Но как она спросит у него, если незнакомец, с которым они сходятся уже в третий раз, – человек, который уберег её от того дикого ураганного ветра и от безумной женщины, – не может её слышать?
Фрэя была очень признательна за помощь брату, и как могла, выразила свою благодарность, но не могла скрыть удивления.
Тахоми ответила на звонок Маю, когда они уже возвращались обратно, из услышанного Фрэя поняла, что мужчина тоже готовился к отлету – он возвращался на родину.
– На тот случай, если надумаете посетить мою страну, прошу, возьмите мой адрес. Приглашаю вас с матерью в гости, – говоря, он почти не смотрел ей в глаза.
– Матерью?.. – смешалась Фрэя, глядя на тонкие черты его лица. Азиаты, которых она, бывало, встречала на улицах, вовсе не выглядели симпатичными, скорей наоборот – коренастые, с не определившейся фигурой и плоскими лицами. – Нет, это Тахоми, моя тетя. Приглашение от вас – я даже не знаю, что сказать…
Девушка сложила ладони в молитвенном жесте и чуть наклонила голову, проявляя благодарность. Похоже, ему этот жест пришелся по душе, и мужчина наградил Фрэю вежливой закрытой улыбкой. А ей очень хотелось взглянуть на его зубы – так ли они кривы, как им полагается быть. Что ж, она – человек предубежденья.
– Кажется, меня больше ничто не держит в этой стране… Я прибыл сюда по делам, теперь могу возвращаться домой. Я очень рад, что с мальчиком всё в порядке. Желаю успеха, – сказал мужчина напоследок, обращаясь к Тахоми. Та с восторгом внимала его словам, прямо как школьница. Не каждый день увидишь здесь её земляка.
Маю дремал на заднем сиденье джипа. Братишка завернулся в теплый плед, оставленный кем-то на задней полке. С покрасневшими глазами и нездоровым цветом лица тот представлял незавидное зрелище. Они успели измерить Маю температуру – там наползло больше 38-и градусов.
– Извини, что со мной так сложно, – прошептал он в полудреме, когда девушка забралась в джип и уселась справа.
– Ты, наверное, совсем с ума сошел, – без злости ответила Фрэя, в который уже раз утирая его взмокший лоб. Несмотря на то, что Маю исходил потом, его колотила дрожь. К вечеру температура, скорей всего, доберется до отметки 39. Ему даже просто держать глаза открытыми было не по силам. – Еще вчера в школе шесть уроков отсидел. Ну почему ты никогда не делаешь ничего своевременно?
Тетя хлопнула передней дверцей и плюхнулась на водительское сиденье, так что Маю не успел возразить сестре.
Рядом, на пассажирском сиденье лежала сумка с продуктами, купленными для братьев и Янке, чтобы не возникало проблем с запасами, пока их с Тахоми не будет. Второй такой же пакет Фрэя приспособила на заднем сиденье.
Когда машина отъехала на приличное расстояние от церкви, девушка перевернула листок с адресом. Фрэя ожидала увидеть плавную, размашистую писанину человека неторопливого и спокойного, но удивилась, прочитав фамилию своего нового знакомого, написанную тонким каллиграфическим почерком, настолько острым, что линии букв казались высеченными резцом на деревянной дощечке.
Откуда он узнал, что она умеет читать хирагану ? Удивлению не было конца и края.
Может быть, он видел её у «Шатла», в тот день, когда появилась странная блондинка? Просто именно тогда они с Берни в шутку разговорились на иностранном языке. Или посчитал, раз её родственницей является коренная жительница Японии, то в любом случае Тахоми сможет перевести для Фрэи его адрес? Зачем позвал к себе? Вот так неожиданно… совершенно чужой человек, с которым почему-то её вновь свела судьба. Да нет, никакая это не судьба! Ведь судьбы нет!
Пару раз перевернув блокнотный листок, девушка уставилась на адрес, до чего же непонятный!
«Хоккайдо. От аэропорта – на юг. От пересечения 3 и 4 – прямо, не сворачивая. Перейти мост – ехать поездом. Шестая от центра…»
И в таком духе всё письмо. На обратной стороне, в самом низу листка – фамилия прописными буквами: «ИКИГОМИССКЕ». Этот человек словно преследует её, или же, наоборот, уводит за собой. Она так и не научится никогда доверять людям с обаятельной внешностью.
Сквозь стекло Фрэя различила Икигомисске, в уголках его губ притаилась миротворная улыбка. Наверняка за внешностью там нет ничего хорошего.
*
В комнате Фрэи было душновато, или это оттого, что сверху на Маю навалили два ватных одеяла. Рядом сидела Тахоми, прикладывая к раскаленному лбу смоченное прохладной водой полотенце.
– Ну и как мы оставим тебя с температурой? Тебе нужна сиделка, – не желала с ним соглашаться тетя. Не Маю затевал этот спор – на сегодня для него уже хватит переживаний, он лишь хотел, чтобы его оставили одного в комнате, в доме, во вселенной.
– Эваллё скоро приедет, я ему сообщила, – донеслось до слуха замечание сестры.
Маю приподнял тяжелые веки. Во время болезни, если случалось тяжело заболеть, он всегда чувствовал себя раздраженным и обиженным на весь белый свет.
– Эй… – прохрипел, едва раздвигая губы, подросток, – не надо было.
– Сколько полок видишь?
На противоположной стене висели полки из светлого дерева с книгами, дисками, мягкими игрушками, тетрадками и многим-многим другим.
– Двадцать пять.
Маю слабо пошевелился под слоем одеял, стремясь выпутать свою руку и смахнуть ладонь Тахоми со лба.
– Кстати, ты не хочешь рассказать, что с тобой произошло, пока нас с Фрэей не было? Почему нам пришлось забирать тебе из церкви практически раздетого?
– Ты права – не хочу, – насупился Маю.
На выручку пришла сестра. Умница.
– Перестань его теребить, Маю бегал трусцой для оздоровления. Мы все равно уже собрали чемоданы, – настаивала девушка. – Нельзя давать билетам пропасть.
– Билеты можно сдать, – отмела Тахоми, поднимаясь с края постели. А потом склонилась к Маю. – Бедный ты мой… Это я виновата, что ты у меня бегаешь по городу в мороз. Нам удалось согнать температуру на несколько делений, к утру тебе должно стать лучше. Засыпай. Если брат тебя разбудит, скажи потом мне, я ему устрою…
Маю чувствовал себя как рыба, жаренная на сковородке, но не подавал вида. Только грела мысль, что скоро вернется брат, и Янке не посмеет сунуться сюда, пока он болеет. А там и Сатин с Рабией вернутся, и это сумасшествие последних дней тут же закончится. После чего наступит Новый год. Маю уверен был, что готов уснуть.
– Мы вернемся через пару дней. Ты уверен, что всё в порядке? – Тахоми направилась к двери, на которой висели пестрые плакаты.
– Да, – Маю воспрял духом. Наконец-то его решили оставить в покое.
– Ладно, если что, звоните с Эваллё.
– Я смочу, – пробормотала Фрэя, убирая полотенце, и мальчик сразу почувствовал неприятное давление в голове, опять этот жар…
Тахоми запнулась у порога:
– Только не забывай, пока нас не будет, продолжать заниматься.
– Тахо-оми, – подросток вымученно закатил глаза. – Как будто ты веришь, что я буду вычислять эти идиотские уравнения? У меня от них мозг тупеет.
После длиной реплики в горле словно провернулась точилка. Фрэя поднесла к его губам пузатую чашку – из такой удобней всего пить, лежа на постели – и дала напиться.
– Можешь ничего не учить, я разрешаю, – улыбнулась девушка, следя, чтобы он не облился молоком.
Сменяя полотенце время от времени, сестра пробыла рядом еще некоторое время, пока Маю не погрузился в неприятный суматошный сон.
Когда подросток открыл глаза, за окнами стемнело. Занавески были опущены. На подносе, помимо чайника с чашкой, лежало еще что-то. Мальчик вглядывался в темноту, но тут заметил брата, сидящего поодаль. Эваллё уместился в изножье постели, сев по-турецки. В комнате пахло чем-то потрясающим, как горячим шоколадным молоком со специями и одновременно сдобными булками. Похоже, Эваллё даже процесс лечения хотел сделать приятным.
Кажется, видеть брата было сверх его сил, и Маю зарылся носом в подушку. Дикий постельный комплект цвета спелого лимона, который Фрэя долгое время берегла для особых случаев, возможно, подарить кому-то хотела, теперь грел Маю сердце.
Валька скорей всего заметил, что его заботу и участие оставили без внимания. Тут как тут уже, с дымящейся чашкой. Маю вдохнул аромат напитка и отобрал чашку у брата. Язык и нёбо обожгло. Не отнимая ту от лица, чтобы вдоволь насладиться запахом, мальчик игнорировал присутствие Эваллё. Тогда тот просунул ноги под одеяло, решив согреть ступни Маю своими. Подросток делал вид, что его ни сколечко не волнует происходящее. Наверняка, если бы Аулис заболела, Валька бы обхаживал её ничуть не меньше. Джинсы тот намеренно подогнул, а кожа ног была очень теплой и совершенно гладкой. Маю шевельнул ступней, потом медленней, прижался пальцами, но тут вспомнил, что они с Валькой ведут непонятную игру в упрямство, и насупился.
– Теперь я убедился, что ты ненормальный, – резюмировал мальчик.
– Спать.
– Да, конечно, мамочка.
– Почему мамочка, а не папочка?
– Эй ты, не цепляйся к словам, – уперся ступней в лодыжку Эваллё, налегая ему на ногу пяткой. – Мы одни?
– Нет, в гостиной Янке.
– Ты же мужчина, прогони её.
– Мужчина… Что я слышу? Я же ненормальный.
В буквальном смысле перетягивая одеяло на себя, Валька оставлял его в невыгодном положении, как будто брат мог пробраться к нему в постель, тогда Маю перебрался вверх, так и не выпуская горячей чашки из рук, прижался спиной к подушке.
– Я не могу выставить человека ночью на холод, – не сразу ответил парень. – Даже если этот человек – Янке.
Пальцы мелко дрожали, и сил не было, Маю чуть не выплеснул шоколадное молоко себе на рубашку. Эваллё в тот же момент дернулся вперед. Мгновенная реакция.
– Ты зачем вылез из-под одеяла? Тебя всё еще лихорадит, – прохладная ладонь легка на лоб, когда Маю справился с руками и удержал чашку. Маленькими глотками, обжигаясь, он докончил молоко. Глотать стало легче, но теперь лицо стало влажным от пота.
– Меня сегодня спас от обморожения японец, – заплетаясь языком, промычал Маю.
– О твоей глупости мы поговорим после. Один момент… Кто, ты говоришь – японец? Здесь?
– Да, такой хороший человек…
– Тахоми, конечно, не упустила шанса познакомиться с этим хорошим человеком?
– Валенька, не расстраивайся, в следующий раз ты меня спасешь, когда мне приспичит носиться по городу и шарахаться ото всех.
Брат мелодично рассмеялся, и, заметив, как Маю на него смотрит, поджал тонкие губы.
– Прости за еще одно сорванное по моей вине свидание, – пробормотал мальчик, утопая во взгляде Эваллё. – Я исправлюсь когда-нибудь и перестану портить твои отношения с этой девушкой, – вторую часть предложения он говорить не собирался, но с братом хотелось быть предельно откровенным.
Тот пересел ближе, поджимая под себя левую ногу. Эваллё, не отрываясь, смотрел на него. Прохладная ладонь переместилась на щеку, и Маю готов уже был извиниться еще раз. Пускай не убирает руку…
– Ты уедешь с ней, как и обещал? К бабушке в Лапландию?
Маю жаждал этого прикосновения. Постепенно веки наливались тяжестью, по телу растекалось покалывающее тепло, словно Эваллё исцелял больную душу одним касанием. Поглаживая, тот провел по шее и некрепко сжал плечо брата.
– Завтра?
Во взгляде Эваллё был и полыхающий костер, и холодный, усмиряющий жар поток. Взяв с подноса – ах вот что там лежало! – упаковку носовых платочков, парень утер Маю лоб и вновь приложил свою ладонь.
Держать что-либо стало труднее, и рука с чашкой безвольно опустилась на колени.
– Мы порвали, – подтягивая на нем одеяло, сказал брат коротко.
– Как это? – Маю ни разу не поверил. Да Валька снова над ним прикалывается – хочет проверить, как он отреагирует.
– А как люди расстаются?
– Не знаю, меня еще никто не бросал.
– Между «бросить» и «расстаться» существует огромная разница, – спокойно улыбнулся Эваллё, как будто разрыв на него лично не подействовал. – Твои ноги по-прежнему как лед, я их разотру. Выбирай сам, что ты будешь: молочную лапшу, рыбный бульон или пирог? Я оставил всё это на плите, чтобы не остывало.
Эваллё вытащил из-под его спины подушку, заменив её на свежую и прохладную.
– Ты поехал к ней из-за этого?
– Да, я хотел поговорить.
С удовольствием откинувшись на подушку, Маю съехал вниз, потягиваясь всем телом. Он был не в том состоянии, когда хочется вести серьезные разговоры, но ему необходимо было слышать голос брата. Сейчас даже думать не надо, как удержать Валю подле себя.
Забирая поднос и составляя на него посуду, Эваллё поинтересовался, не принести ли чего попить. Нагнувшись, поднял с пола таз с водой и опустил на прикроватный столик, чтобы Маю смог по своему усмотрению смачивать полотенце, пообещав при этом, что если мальчик устанет, он обо всем позаботится сам.
– Валь, останешься со мной на всю ночь?
– Теперь мне не к кому спешить. Я весь твой.
========== Глава III. Боль ==========
Город внизу сливался с темнотой, и только море огней выделяло его из общего вечернего марева.
В желтой футболке и в нежно-зеленых шортах, с незагорелой кожей, Фрэя явно выделялась на фоне коричневых туристов. Пересев в национальном аэропорту Африки, теперь они летели над Индийским океаном. В соседнем кресле сидела Тахоми и делала набросок в блокноте, изредка протягивая руку за бутылкой апельсинного сока.
Пока длился перелет, девушка пробовала читать комиксы – никак не могла ухватить суть сюжета, мелкий шрифт расплывался в темные полосы, тогда она вытащила мудреную книгу корейской писательницы. В книге автор рассказывала историю своей жизни: бурную молодость, случайные связи с малознакомыми парнями, смелые эксперименты, потом трогательно передала пору влюбленности, первые сильные чувства, дальше шла та часть, в которой женщина пыталась определиться со смыслом жизни, бросаясь от одной работы и одного увлечения к другому. На этом Фрэя остановилась, с трудом разбирая строчки, мысленно она уже рисовала картины песчаного пляжа и разбивающихся о валуны океанских волн, касаток и загорелых рыбаков с сетями, полными разноцветных рыб. В наушниках перестала звучать музыка. Пестрые картинки в голове мало-помалу сменяли друг друга, пока не остался ослепительно-белоснежный солнечный диск и режущий глаза ослепительно-белый мир, песок, вода, тенистые леса – всё слилось в искрящемся потоке света… Там, в белом мире не осталось звуков, только тепло и тишина.
Фрэя откинула голову назад, перед мысленным взором на пляж снова и снова накатывали искрящиеся на солнце пенные волны, обдавая золотом брызг. Одна за другой…
Уж очень хотелось поскорее увидеть лица родителей. Обнять обоих. Любопытно, разрешат ли ей остаться на острове ненадолго.
Волшебное чувство – не подчиняться законам природы, убежать от холода на материк, где круглый год жаркое солнце печет по голове, где не бывает снега и морозного ветра. Все теплые страны девушка представляла себе как райские кущи, там всегда пахнет фруктами, птицы не улетают оттуда в теплые края, а вода не покрывается льдом. Абрикосы растут прямо на деревьях, а не в теплицах.
Ощутив под ногами твердую почву, она почувствовала себя хуже, словно на спину взвалили тяжелый мешок.
Тахоми отвлеклась от созерцания просторного здания терминала и ободряюще потрепала по плечу.
В Викторию они прибыли в шестом часу утра и сразу же отправились на поиски гостиницы. Заперев вещи в номере, вместе с охотниками за раковинами и прочими морскими сокровищами, они с племянницей отплыли вглубь Сейшельского архипелага. Вздремнуть пару часов на мягких кроватях не удалось. Ловецкое судно раскачивало из стороны в сторону, волны со зверской силой ударялись о борт, оглушительное жужжание мотора и непонятная смешанная речь островитян – всё это здорово действовало на нервы. Солнце всплывало из-за горизонта, его истинный цвет оказался багряно-алым. Впереди зеленел изумрудно-песчаный остров.
Белоснежный пляж слепил глаза. Еще до того как лодка достигла берега и вспорола носом песок, Фрэя спрыгнула в воду. Их окружили ярко-розовые цветы и сочная растительность. Тахоми подставила вспотевшую спину порывам теплого южного ветерка и заколола короткие волосы заколкой. После качки слегка пошатывало. Опустив на глаза солнцезащитные очки, японка махнула рукой людям в лодке. Охотники за раковинами собирались на северное побережье и обещали вернуться через час.
Сатин и Рабия намеревались поселиться на острове Силуэт, пока это были основные ориентиры их местопребывания. Оставалось надеяться, что супруги не изменили плану.
– Здесь должен быть какой-то отель. Будем искать сами, – произнесла японка задумчиво.
Она присела на валун и сняла тапочки, зарывшись ступнями в прохладный рассыпчатый песок. Фрэя последовала её примеру и отстегнула ремешки на босоножках.
– На маленьких островах наверняка нет ничего существенного: пару деревень и всё, иначе отель был бы виден с берега, – женщина махнула рукой в сторону океана, – а тут сплошные заросли, как в джунглях. Скорей всего, для удобства местные жители предпочитают селиться у берегов. Давай, осмотрим ближайшую рощу.
Волны лизали своими ненасытными языками голый песок, солнечные блики казались похожими на золотистых рыбок.
Фрэя сильно морщила лоб, прикрывая глаза ладонью.
– А может так получиться: узнав, что на острове нет ни одного приличного отеля, они решили перебраться куда-нибудь в более обжитое место, например, на Праслин или Маэ?
– Они хотели уединенное место, где бы процветала культура местных жителей, – объяснила Тахоми.
– В этом есть свой резон. – Фрэя потянулась и сонно зевнула.
– Думаю, именно этого они и хотели – побыть вдали от цивилизации. Не знаю, может твои родители хотели повторить медовый месяц. Ладно, начнем с этого пляжа, а то еще неизвестно, сколько у нас уйдет времени, чтобы отыскать их.
– Я ожидала увидеть нечто покрупнее. Этот остров запросто можно обойти за день.
Женщина завязала рубашку под грудью узлом. Ткань впивалась в кожу. Тяжелая грудь давила на сердце, а кожа под ней вся взмокла от пота.
– Вообще-то я надеялась еще понежиться на солнце, неизвестно когда в следующий раз выпадет такая уникальная возможность.
– Знаешь, и я подумала о том же, – призналась Фрэя и снова зевнула, – еще, когда мы садились на самолет в Хельсинках.
– Какая удача! – восхитилась Фрэя, когда в скором времени они вышли на обжитую базу. – Здесь, как пить дать, кто-то живет, можем у него поинтересоваться.
– А где же толпы туристов? Тебе не кажется, здесь как-то пустынно?
– Поселение призраков! – обрадовалась девушка, расталкивая её. – Да ладно тебе, здесь так круто!
На их оклик показалась женщина-негритянка. Благодаря белоснежным зубам и черной коже та выглядела гораздо моложе своих лет.
– Доброе утро. Я услышала ваши голоса и проснулась, – произнесла хозяйка по-английски, осторожно подбирая слова.
– Я – Тахоми, – представилась Тахоми, а потом опустила ладонь на плечо девушке. – А это – моя племянница, Фрэя.
– Тасмания Очику, – кивнула женщина. – Как вижу, вы издалека, вероятно, устали… Хотите чаю? – мгновенно нашлась островитянка, взмахом руки указывая гостьям на стол. – Еще могу предложить вам банановый каткат? Любите бананы?
Фрэя присела за обеденный стол, её беспокойные руки ни секунды не оставались без движения, касались челки, теребили одежду, дотрагивались до темной поверхности лавки. Тахоми устроилась напротив племянницы и напряженно улыбнулась хозяйке.
Очику держалась на расстоянии, должно быть, не хотела нарушать их покой своей близостью. В дупле располагался рукомойник, рядом на земле стояло два ведра с прозрачной водой.
Тетя почерпнула ложкой аппетитно пахнущий брикетик. Залила какой-то белой жидкостью, вроде сиропа.
От очарования здешних мест и того гостеприимства, с которым их встретила хозяйка, Фрэя пребывала в отличном расположении духа, несмотря на сонливость. Она с восторгом озиралась по сторонам, не зная за что уцепиться взглядом.
– Мы здесь недолго пробудем, – заговорила Тахоми. – Остановились в гостинице на острове Виктория.
– А вы не хотите к нам присоединиться? – вмешалась она, кладя локти на стол и поражаясь скромности их благодетельницы.
Женщина покачала головой.
– На самом деле, мы хотели обратиться к вам за помощью. Скажите, а на этом острове есть туристическая база или лагерь?
– Вы сдаете эти коттеджи? – перебила Фрэя, отправляя в рот большой кусок бананового брикета и запивая обыкновенным черным чаем в пакетиках. Лакомство оказалось мягким и нежным на вкус, как оставленный на ночь в холодильнике мусс. Сковырнула корочку.
– Да, вы полностью правы, – пользуясь черпаком, негритянка подлила в чайник воды из ведра. – Я сдаю в аренду коттеджи, но обычно туристы предпочитают селиться за рощей, там… как бы это… цивилизованней. Видите ли, мне приходится ездить за продуктами на «большой остров»… Здесь сложно что-либо достать, но деревня у нас хорошая.
– Так здесь всё же есть деревня! – обрадовалась девушка, она заметно волновалась, подводя разговор к самому важному. – Скажите, среди ваших постояльцев случайно не было пары по фамилии Холовора?
Тетя недобро покосилась на неё.
– У меня сейчас никто не живет с такой фамилией. Как сами видите, эти коттеджи давно не приносят мне дохода. Люди обходят стороной эту глушь, особенно туристы, не сведущие о проживании в здешних условиях. Джунгли пугают иностранцев, не привыкших к подобным условиям.
