Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 99 (всего у книги 157 страниц)

В тот же миг Джинни схватила Хроноворот и поспешно перевернула его, мир вокруг подернулся серой пеленой и откуда-то очень издалека до нее донесся голос Люциуса Малфоя:

– Что это был за шум? Кто здесь? Драко, это ты?

* * *

– Поверить не могу, что ты обозвал своего отца сутенёром, – заметил привалившийся к стене Гарри. Драко сидел на корточках рядом. Говорить было немного больно, но эта боль быстро уходила. Если чем и хороша боль, причиненная при помощи магии, – так это тем, что она почти сразу исчезает.

Напряжение в глазах Драко слегка ослабло.

– Так оно и есть. Я почти уверен, что он связан с кучей отвратительных вещей: контрабанда единорогов, драконьей крови, бордели с многосущным зельем… – он осекся, увидев, как Гарри сморщился. – Ты уверен, что с тобой всё хорошо? Взгляни-ка на меня… Губы Драко напряглись, когда он увидел лицо Гарри. – Твои зрачки все ещё расширенные.

– Твои тоже, – упрямо ответил Гарри. – Просто на мне он держал это дольше, вот и всё.

– Знаю. Подозреваю, он действительно не мог поверить, что Гермиона не сказала тебе, где чаша.

– Похоже, он не читает Ведьмополитен. Иначе бы он знал, что она со мной не разговаривает, и ничего мне не рассказала.

– Судя по всему, пока он был не в себе, с его подпиской произошло недоразумение, – улыбка Драко вспыхнула в темноте. – Встать можешь?

Попробовав, Гарри обнаружил, что действительно может. Ему все еще было немного больно – он не знал, что Заклятье Веритас может быть таким: словно два огромных стальных крюка начали раздирать ему грудь, вырывая из него все тайны и секреты…

– Знаешь, – медленно произнес Гарри, поворачиваясь и прислоняясь к ограде, – это выражение его лица, когда он понял, что мы действительно ничего не знаем…

– Видел, – улыбка на лице Драко поблекла. Напряжение и беспокойство стерли с его лица обычную снисходительность, он сам стал беззащитным, усталым, совсем юным. – Забавно, но у меня такое ощущение, словно он вскоре вернется с чем-нибудь похуже.

– Это и есть знаменитый Малфоевский оптимизм?

Драко не ответил, глядя в небо, словно пытаясь найти ответ там, в магическом рисунке звезд.

– О чем ты думаешь? – спросил Гарри.

– О бессмертных словах Сократа, когда тот спросил «Что это я выпил?»

Гарри рассмеялся. Драко стоял, облокотившись на край стены и подперев рукой подбородок, глядя на расстилающееся вокруг пространство, ставшее с заходом солнца чёрно-белым, словно шахматным. Голые ветви деревьев раскидали по снегу свои узкие тени, а между ними в лунном свете вспыхивали искорки сосулек и морозного инея.

Гарри почувствовал, что внутрь прокрадывается какой-то холодок.

Да, дела обстояли плохо. Однако, возможно, в ближайшее время всё станет еще хуже. Но в прошлом ему приходилось сталкиваться лицом к лицу с более страшными ситуациями – не он один, они оба – и они побеждали. В конце концов, у него появилась цель: выстоять и побороть.

– Я уже говорил, что тебе это нравится, – тихо сказал Драко – так тихо, что Гарри пришлось наклониться, чтобы разобрать эти слова. Драко в лунном свете тоже был черно-белым, как статуя ангела с печальными ясными глазами.

– Не нравится, – почти искренне возразил Гарри. – Хорошо, может, только капельку. Все только потому, что…

Он осекся, потому что в этот миг дверь в башню снова распахнулась. Гарри медленно повернулся, ощущая возвращающийся страх. Это снова был Люциус. Он крепко запахнулся в теплую мантию, глаза его горели не предвещавшим ничего хорошего радостным огнем.

– Привет, мальчики. Соскучились?

– Не то слово, – резко ответил Драко. – Чего в этой башне явно не хватает, так это несущего всякую чушь маньяка.

Драко медленно повернулся лицом к отцу, стараясь не отрываться от стены. У него был очень усталый вид.

– Зачем ты сейчас пришел? Чтобы ещё поиздеваться?

Люциус покачал головой, радость в его глазах засияла ещё ярче.

– О нет, никаких проклятий и насмешек. Только новости.

…Во что он играет на этот раз? – безмолвно поинтересовался Гарри.

Драко пожал плечами:

…Понятия не имею.

– Вам бы стоило присесть, – посоветовал Люциус.

– Что за нелепость! – вспыхнул Гарри. – Вы не можете причинить нам вреда, никоим образом. Министерство следит за вами и, даже если оно у вас в кармане, то существуют еще Дамблдор и все остальные, а они не дадут вам жизни, сделайте вы хоть что-нибудь с любым из нас…

– О нет, у меня вовсе нет намерения причинить вред кому-либо из вас.

– Тогда зачем вы возникли тут с этими пустыми угрозами? – резко спросил Гарри, но глаза Люциуса были устремлены на сына, он изучал его лицо с каким-то хищным вожделением – таким неприятным, что Гарри захотелось сделать что-то, чтобы привлечь внимание к себе. – Вы хотите просто запугать нас, но у вас ничего не выйдет. У вас есть немного времени, пока за нами не придут, и вы не можете ни ранить, ни убить нас – вам это прекрасно известно, – Гарри перешел на шепот, – хотел бы я увидеть, как бы вы попытались это сделать…

Люциус приподнял свою серебристую бровь, словно находя поведение Гарри бестактным:

– Тебя я не собираюсь убивать, – произнес он, все ещё глядя на Драко, его пристальный взгляд становился все острее и острее, пока не превратился в иглу, которой он словно пронзал своего сына. Драко все стоял в тени у парапета. – Тебя, Гарри Поттер, я не собираюсь убивать, но Драко уже умирает.

Когда Гарри было восемь лет, он однажды шел следом за Дадли в школу – как всегда, в нескольких шагах позади, как велел кузен. Они опоздали, впрочем, так случалось постоянно, из-за привычки Дадли завтракать дважды, и им нужно было прокрасться с заднего входа, потому что центральный был уже закрыт. Пригнувшись под низко свисающими ветвями, Дадли отвел одну из веток, и Гарри, ослабив многолетний инстинкт, двинулся за ним – и, конечно, Дадли немедленно отпустил ветку, которая хлестнула Гарри по лицу.

Даже Дадли был поражен такому сильному кровотечению, но, куда больше, чем унижение или кровь, Гарри запомнил шок от этого неожиданного и жуткого удара: ослепительная боль везде и нигде.

Вот и сейчас он почувствовал, словно Люциус шагнул вперед и ударил его по лицу. Слова ничего не значили, ему казалось, что тот говорит на иностранном языке.

– Что? – переспросил Гарри, услышав свой голос – ясный и сухой – словно голос постороннего. – Что вы сказали?

– Мне кажется, я выразился достаточно ясно, – заметил Люциус, явно получая удовольствие от собственной злобности. – Драко умирает.

Гарри бросил быстрый взгляд на Драко, но юноша был неподвижен, как и прежде – тот же чёрный силуэт у стены. Только грудь его поднялась и опала.

– От чего умирает? – полушепотом спросил Гарри. Он хотел бы говорить громче, но у него было ощущение, что ему не хватает воздуха.

– От яда, – пояснил Люциус, словно что-то само собой разумеющееся. – От чего же ещё?

…Скажи ему, – с натугой подумал Гарри в направлении Драко. – Скажи ему, что это неправда.

Драко не ответил, но шевельнулся, поднял подбородок и взглянул на отца. Его лицо вынырнуло из тени.

– Это была стрела? – тихо спросил он, констатируя факт. – Наконечник был отравлен.

– Ну, разве ты не умен? – сухо произнес Люциус, и они с Драко продолжили разговаривать, но Гарри их уже не слушал – звуки доносились до него сквозь гул ревущей в ушах крови. И словно пытаясь компенсировать эту внезапную глухоту, его зрение обрело болезненную остроту: он мог увидеть всё и сразу – форму каждой плитки на полу, тающий на парапете снег, кинжальную тень, отбрасываемую Люциусом.

Он знал, что Люциус не лжет, он понял это по его скупой радости, по тусклому согласию в глазах Драко и еще – по своим собственным воспоминаниям: Драко проиграл матч, который не должен был проигрывать. Драко споткнулся во время фехтования – куда делись его изящество и грация? Драко, приваливающийся к стенам, держащийся за спинку кровати, растягивающийся у камина во время разговоров – Гарри списывал всё это на дерзость и лень… оказывается, всё было вовсе не так. Он просто не мог стоять.

– И как долго, – слух вернулся к нему, и он услышал слова Драко, – как долго мне ещё осталось?

– Месяц, – ответил Люциус. – Ну, или пара недель – до того момента, когда ты уже не сможешь ходить.

Драко содрогнулся: Гарри видел, как он стиснул руки и почувствовал холод в своих собственных костях. Комок в горле пропал, и он заговорил:

– Это вы отравили его? Вы…

– Я не говорил, что был одним из тех, кто отравил Драко, – возразил Люциус. – Я просто сообщаю вам факты: суть в том, что он отравлен, и яд очень редкий и тонкий, практически не оставляющий следов в крови. Смерть будет безболезненной. Однако не мгновенной.

– Если он умрет от этого, – ровным ледяным голосом сказал Гарри, – я убью вас собственными руками.

– Уймись, шипящее дитя, – рявкнул Люциус. – Ты не сделаешь ничего подобного: я наложу на вас обоих Заклятье Памяти, так что вы и не вспомните о том, что я говорил. Когда Драко умрет, это будет воспринято как естественная смерть.

– Тогда зачем? – спросил Драко. Он все еще стоял, прислонившись к стене. Лунный свет посеребрил его глаза, превратив их в опалы. – Почему ты всё это нам рассказал? Непохоже, чтобы ты занимался садизмом без далеко идущих целей. Если от этого нет никакого спасения…

– Я не сказал, что от этого нельзя излечиться, – возразил Люциус.

Воздух засвистел у Гарри в легких, когда он вздохнул:

– Излечиться? Чем?..

– Гарри, стоп, – тем же тоном произнес Драко.

Гарри замолчал. Холодная улыбка блуждала по узкому лицу Люциуса, когда он переводил взгляд с бледного лица Драко на лицо Гарри и обратно. Он медленно сгибал пальцы в перчатках, словно производя какие-то вычисления – вычисления, которые безмерно его веселили.

– Сдается мне, что сейчас лучше поговорить с Гарри. Наедине.

– Тогда мне, может, просто спрыгнуть с башни? – со спокойной горечью поинтересовался Драко. – Правда, я забрызгаю мозгами крепостной ров – ну, да это пустяки. Зато ускорю процесс.

– Твоя театральность меня не впечатляет, – заметил Люциус. – Думаю, на самом деле ты гораздо лучше. Кроме того, Малфои не терпят суицида.

– Нет, зато, похоже, они расстилают красный ковер перед убийцами, – Гарри с трудом узнал в этом диком голосе свой собственный. Верно?

– Я делаю то, что должен, – равнодушно ответил Люциус и взмахом поманил Гарри за собой. – А теперь, если ты пойдешь со мной…

– Я так думаю, что не пойду, – отрезал Гарри.

Люциус закатил глаза.

– Если хочешь, могу позвать пару моих коллег, чтобы они приволокли тебя ко мне в гости. Однако не могу пообещать, что они будут чрезвычайно нежными. Ты не популярен в кругу моих друзей, Гарри Поттер.

Гарри собрался что-то возразить, но Драко его опередил:

– Ступай.

Гарри почувствовал, что непроизвольно открывает рот:

– Но… я…

…Иди! – голос в его голове рявкнул так громко, что Гарри чуть не поморщился. Он хотел ответить Драко безмолвно, но тот уже захлопнул свой разум – так что Гарри мог кричать, как в пустую пещеру, без всякой надежды на ответ.

– Думаю, – вслух сказал Драко, – что тебе лучше пойти.

Люциус просиял и развернулся к открытой двери:

– После вас, мистер Поттер.

Гарри двинулся, едва волоча ноги и чувствуя, что какая-то его часть, живущая логикой и ожидающая, что всё в этом мире имеет смысл и значение, была вырвана из него и, возможно, уже никогда не восстановится.

У выхода из башни Гарри повернулся и взглянул за Люциуса, на Драко. Тот, наконец, отошел от стены и теперь стоял посреди площадки, залитый ярким лунным светом, как будто выгравированный им: все его черты были словно обведены серебряными чернилами – скулы, подбородок, тонкие линии рук, губ. И только глаза, встретившие взгляд Гарри, были черны.

Позже, когда Гарри в одиночестве пытался нарисовать своего друга, единственная картина, приходившая ему на ум, была стоящая в лунном свете на фоне замерзшей звёздной пустоты тонкая белая фигура.

* * *

Как и говорил Артур, Министерство было разгромлено, его затопили представители нижних эшелонов, имеющие самый перепуганный вид; элегантный мраморный холл наполнился отчаявшимися колдунами и ведьмами, регистрирующими жалобы и заявления. Они, обмениваясь торопливыми историями, мечтали воссоединиться с родственниками, разбросанными Ураганными Чарами Люциуса: «О, я приземлился в центре толпы каких-то сумасшедших магглов, что играли в какую-то игру. Что-то наподобие квиддича, но ужасно скучную – совсем никаких полетов… А вы?»

Люпин покосился на Сириуса:

– Да, Бригада по Работе с Памятью сегодня будет работать в полную силу, – заметил он.

Сириус кивнул: – Люциус в своем репертуаре – внести как можно больше хаоса… Взгляни, похоже, там Перси Уизли…

Однако надежда, что он сумеет им помочь, исчезла, лишь только они подошли: он был совершенно замучен, рыжие волосы торчали дыбом, мантия сбилась комом – Перси поприветствовал их, находясь в состоянии, близком к панике.

– Творится что-то ужасное, – прошипел он, покорно оттащенный под лестницу для короткой беседы. – Мой офис превратили в чулан для метел.

– Кошмар, – согласился Сириус. Люпин с трудом удержался от того, чтобы не пнуть его по ногам. – Наверное, ты едва не сошел с ума.

– Я в шоке. У меня был угловой кабинет с видом на Темзу! – Перси с горестным видом начал рвать на себе волосы. – А теперь там куча щеток и Отменной полироли для паркета от Паркинсона!

– А что – ты разве не можешь зарегистрировать свои претензии?

– Это включает заполнение нескольких бланков и отправку их в отдел Исследования Непреднамеренной Магии, который в прошлом году был закрыт из-за нехватки фондов, – пробурчал Перси. – Чертов Малфой. Я до него еще доберусь.

– А что – ты думаешь, что Люциус Малфой имеет к этому отношение?

– И он, и его дружки. Говорю вам: не подвергнуты трансфигурации и не превращены во что-то гадкое только офисы тех министерских чинов, которые всегда имели некоторое отношение к… темноте – если вы понимаете, о чем я.

– Перси, я понимаю, – заверил его Сириус. – Ты крепкий парень. Как никто из Уизли, за исключением, разве что, Билла. Именно поэтому из вас никудышные лгуны и именно поэтому, как я начинаю думать, твоего отца сильно напрягло его назначение на пост министра.

– Что слышно – кто его может заменить? – тихо спросил Люпин.

Перси, покрутив головой, убедился в безлюдности мраморного холла:

– Процедура такова, что временным исполняющим обязанности Министра выступает глава Консультативного Совета. А это, – мрачно закончил он, – Френсис Паркинсон.

– Вот это сюрприз, – ровным голосом заметил Сириус. – Основал процветающую компанию по продаже косметики и заклинаний для всей семьи. Изощрён в гонках на метлах, доказывает, что двадцать лет назад не был Пожирателем Смерти, постоянно тявкает, что магглы разрушают нашу прекрасную страну. Мне приходилось сталкиваться с ним в бытность мою аврором.

– Да уж, – потрясенно кивнул Люпин. – Другими словами, он всего лишь пешка. И какая часть министерств теперь находится под их контролем?

– Вот что я вам скажу, – ледяным тоном ответил Перси, – делайте тут свои дела и уходите. И не возвращайтесь. Это место теперь безнадежно скомпрометировано. И более не является безопасным… – Перси помедлил, и из его голоса пропали официальные нотки. – Вы из Норы, да? Есть что-нибудь о Роне и Джинни?

Сириус покачал своей чёрной головой:

– Увы, они пока еще не дома. Однако, судя по вашим часам, они оба живы и здоровы.

Перси вздохнул:

– Уверен, что с ними все в порядке. Вы не добавите вместо меня их имена в список пропавших без вести в главном холле? На случай, если они потеряли память или что-то в этом роде…

Он потуже завернулся в свою мантию, на его веснушчатом лице расползлось удрученное выражение.

– Я лучше пойду, – нагнувшись, он вынырнул из-под лестницы.

– Думаю, что Перси по молодости перечитал комиксов, – заметил Сириус, когда третий Уизли исчез в холле. – «Это место теперь безнадежно скомпрометировано»… – это точно. Что бы ему сразу не сказать: «Это здание битком набито несчастненькими Пожирателями Смерти, голубая мечта которых, – устроить праздник с нетипичными воздушными шариками, сделанными из ваших кишок».

– Не у всех же такое богатое воображение, Мягколап.

– Это точно, – они вынырнули из-под лестницы и направились обратно в главный зал, по-прежнему лихорадочно гудящий. Люпин ощущал, что Сириус немного нервничает, чувствуя, что воздух вокруг словно наполнен приближающимися неожиданностями, а это никогда ничего хорошего не предвещало.

Они остановились перед длинным пергаментом, приколотым к стене у больших дверей. Перед ним толпились колдуны и колдуньи, о чём-то тихо переговаривались; неподалеку симпатичная рыжеволосая девушка обняла двух колдунов постарше – очевидно, родителей – и рыдала.

Это был список имен, многие из которых уже были помечены указанием места, куда был отправлен его обладатель: Джессика Нолл – Кенсингтон, Хай-Стрит, Сирена Вердант – Йоркшир, Проклятая Пустошь, Дэрси Клэйборн – Саффолк, стог сена. Сириус взял плавающее рядом перо и начал выводить внизу имя Рона.

– На вашем месте я бы не стал беспокоиться, – сообщил кислый голос позади. – Он не считается пропавшим. Считается, что он сбежал.

Еще не обернувшись, Люпин уже знал, кто это. Снейп. Он стоял позади, как всегда, в чёрном, с сальными волосами, спадающими на прищуренные глаза, похожий на слетевшую с потолка летучую мышь. Длинные пальцы были все в пятнах, словно он только что вышел из своей лаборатории.

– Снейп, а ты что здесь делаешь? – поинтересовался Сириус.

– Меня Дамблдор отправил на ваши поиски. Он попросил меня доставить срочное сообщение.

– Отлично, – Сириус скрестил руки на груди. – И где же оно?

– Тебе не приходит в голову, что нам лучше поговорить в сторонке? – Снейп перешел на свистящий шепот.

– Нет, мне кажется, что лучше все выяснить прямо тут.

– Сириус, – простонал Люпин.

– Чего ты боишься, а, Снейп? Этих идиотов-Пожирателей, притаившихся здесь повсюду? Они ничего не могут нам сделать. Они не хотят так рано раскрывать свои карты, так что они нас оставят в покое – в конце концов, мы же не магглы и не нарушаем никаких правил.

– Правда? – глаза Снейпа блеснули. – У меня есть слабые подозрения насчет того, что на территории Министерства запрещен вход любым собакам.

Сириус взглянул на него с укором.

– И тебя я позвал на свой мальчишник…

– Однако на приём он не явился, – заметил Люпин.

– Да, однако, у меня была уважительная причина.

– Да? – заинтересовался Сириус. – И какая?

– Я не хотел идти.

– Тогда почему ты озаботился своим присутствием на мальчишнике? – всплеснул руками Сириус.

– Люблю отель Рождественский Морозец, – задумчиво ответил Снейп. – Мне нравится их мишень для дартса.

– Ты странный, мелочный, асоциальный тип, – заявил Сириус. – Я вообще не могу понять, почему я тебя пригласил…

– Думаю, потому, что тебя попросила Нарцисса. Она меня всегда любила.

– Да уж, у каждого свои недостатки, – пробормотал Сириус.

– Сколько раз я ей говорил, что она для тебя слишком хороша, – заявил Снейп. – Было бы лучше, если бы ты вступил в брак с ним, – и он махнул на Люпина, – никто другой не в силах тебя терпеть. Кроме того, вы вполне могли бы брать друг друга на прогулки.

– Не уверен, что даже пачка важных сообщений от Дамблдора стоит этого, – перебил его Люпин, прекращая яростное противостояние между Сириусом и Снейпом. – Северус, если у тебя есть, что сказать…

Снейп обшарил комнату глазами и, вздохнув, вытащил из кармана стеклянный пузырек с зельем, которое выплеснул на пол. Яркое алое облачко взметнулось вверх, окутав их темно-красным дымным коконом, все, что теперь слышал Люпин, было его собственное дыхание да дыхание Сириуса. Никакие внешние шумы не могли проникнуть в этот кокон, воцарилась тишина.

– Что ж, а теперь мы правила нарушили, – с удовлетворением заметил Снейп.

– Любишь ходить по краю, да? – поинтересовался Сириус, поблескивая задорными глазами. – Я так понимаю, здесь нас никто не может подслушать?

– Верно, однако, это не на долго, так что слушайте, – быстро заговорил Снейп. – Профессор Дамблдор просил вам передать, чтобы вы собрали старую группу. Штаб-квартира будет в Норе, она снова взята под охрану. Очень высока вероятность, что, если министерство пока еще не под контролем Вольдеморта, то это случится в самое ближайшее время. Так что необходимо создать альтернативное Министерство и Совет, которые были бы признаны зарубежными Министерствами…

– Такого уже не было лет сто, – с благоговейным страхом пробормотал Сириус.

– Твое знание истории, как всегда, впечатляет. Понимаю, что действия экстраординарны, однако вполне соответствуют происходящему. Необходимо установить связь с союзниками. Работайте быстро – у нас очень мало времени.

Едва Снейп закончил говорить, как алый кокон растворился, оставив у Люпина странное чувство, словно он вдруг оказался голым. Он огляделся, ожидая встретиться с удивленными взглядами окружающих.

– Никто не видит это кроме тех, кто находится внутри, – пояснил Снейп, заметив выражение его лица. – Удобно, не правда ли? Моё собственное изобретение.

– Да, – Люпин был совершенно искренне впечатлён. – Отменно.

– Я назвал его Зелье Облака Тишины, – добавил Снейп, садясь на своего любимого конька.

– Я бы назвал его Бернард, – встрял Сириус. – Но это ж только я.

– Думаешь, что ты очень остроумный, да, Блэк? – рявкнул мастер Зелий.

– Нет-нет, я, как всегда, подчиняюсь мнению большинства.

– Я должен вернуться в школу, – Снейп решил, что лучше всего его просто игнорировать. – Позже Дамблдор пришлет вам сову, – он пошел прочь, но через несколько шагов замер и повернулся. – Для него есть какие-нибудь сообщения? – через силу спросил он.

Сириус медлил, и Люпин чувствовал, что у него в душе надежда на помощь человека, которого он уважал больше всего на свете, борется с неприязнью к Снейпу. Наконец, он все же произнес:

– Передай, что Староста школы с нами – в безопасности. Спроси, не слышал ли он чего от Люциуса, про наших мальчишек… Все равно, что… И, пожалуйста, немедленно сообщи. Даже… – тихо добавил он, – даже если это плохие новости.

Снейп внимательно взглянул на него, затем быстро кивнул и ушел.

Сириус перевел дух:

– Мне нужен свежий воздух, Лунатик, – сдавленным голосом сказал он.

Без колебаний Люпин взял друга под руку и повел к двери мимо толпы колдунов и ведьм, едва по неосторожности не сбив с ног рыжеволосую девушку и её родителей.

Люпин отпустил Сириуса уже на улице, и тот, опустив взгляд и стиснув руки, прислонился к одной из грандиозных мраморных колонн, украшающих фасад. Костяшки пальцев были испёщрены шрамами – Сириус заработал их в Азкабане, раньше их не было, и Люпин никогда не спрашивал, откуда они взялись. В остальном его руки были красивы, изящны и ухожены, он как раз привел их в порядок перед свадьбой, которая так и не состоялась.

– Лунатик, я так волнуюсь, – уставясь в голый министерский сад, припудренный сверкающим снегом, произнес Сириус. – Я так беспокоюсь за них обоих, что едва могу дышать… И последнее, что я сделал, – это наорал на них…

– Они в порядке, – заверил его Люпин, пряча собственную озабоченность. – Взгляни на свое заклятье Вивикус.

Сириус опустил глаза к серебряному браслету на запястье: красный камень ярко пульсировал – Гарри был жив и здоров.

– Знаю, – кивнул Сириус. – Не будь этой штуки, я бы давно сошел с ума. Я знаю, что Гарри в порядке, а значит, и с Драко тоже все хорошо: Гарри допустил бы к нему Люциуса только через свой труп. Я все это знаю, однако никак не могу это прочувствовать.

– Ты бы ощутил, если бы что-то было не так, – убежденно произнес Люпин, кладя ему руку на плечо, настолько напряженное, что казалось стальным. – Подыши, Сириус. Нам сейчас лучше чем-нибудь заняться.

Сириус кивнул и накрыл руку Люпина своей. Они застыли: Сириус уставился себе под ноги, Люпин смотрел в пространство. Он провел свое детство, успокаивая Сириуса таким образом, у того больше никого не было: Джеймс был слишком счастливым, чтобы понять горести кого-то другого, Питер же вообще был не из тех, кто мог посочувствовать или успокоить. Когда однажды Снейп со своими слизеринскими дружками посыпал один из бутербродов Люпина серебряным порошком, и он провел ночь в лазарете, его рвало серебром и кровью, единственным, кто плакал, был Сириус, и Люпин, как всегда, утешал его. Он запомнил, как был поражен и взволнован его друг, переживавший за других куда больше, чем за себя.

Люпина вернул к действительности звук шагов по снегу, обернувшись, он увидел рыжеволосую девушку, спускающуюся вместе с родителями к ожидающему их экипажу. Она бросила на него взгляд, и он запоздало узнал девушку – она училась в его классе, хотя ей было только тринадцать, и часто мелькала среди прочих Слизеринских студентов. Это была Блез Забини, подружка Драко.

* * *

Начинался снегопад – легкий мелкий снег мукой сыпался с неба. Драко стоял в одиночестве на своей башне, раскинув руки и запрокинув голову, позволяя снегу сыпаться ему в глаза и рот. Лунный свет обжег его, как белый огонь, серебряным копьем пронзив его тело и пригвоздив ноги к каменному полу.

Не так-то легко умирать, когда тебе всего семнадцать, ты молод и влюблен… и тут тебе говорят, что всему этому придет конец. Драко никогда не был особенно зациклен на духовном мире, материальные вещи привлекали его куда больше, – и вот к чему это его привело: если он не мог прикоснуться к предмету, он для него не существовал, если он не мог чего-то увидеть, это не имело смысла.

Гарри, тот верил в то, что невозможно увидеть, верил, что люди куда лучше, чем кажутся, верил в невидимый мир добра и зла, надежды и спасения.

Всю жизнь, всю свою жизнь ты прожил в комнате без окон. И теперь ты можешь поднять голову и взглянуть на звёзды, – это сказал ему месяц назад Дамблдор, и слова эти звучали у Драко в голове, когда он вскинул взгляд к черному зимнему небу, испещрённому ледяными огоньками.

Это была одна из тех ночей, когда можно было поверить в ангелов, одна из тех, когда ему казалось, что он – один из них.

* * *

На каминной полке в кабинете Люциуса были высечены какие-то слова, но Гарри, как ни прищуривался, не смог их прочитать. В комнате было тепло, несмотря на то, что огонь за решеткой почти затих. И еще – очень тихо: Пожиратели Смерти провели Гарри сюда и бесшумно исчезли, словно кошки. Гарри мысленно спросил себя, не носили ли они под мантиями ролики. Или, может, Вольдеморт выдрессировал у них эти скользящие движения и плавную походку – они двигались, как дементоры. Возможно, это было сделано специально.

Гарри отошел от огня. При других обстоятельствах он бы воспринял его с радостью, однако сейчас, когда на вершине башни огня не было, он чувствовал, что это было бы нечестно. Он ощущал, как замерз Драко наверху, и содрогнулся.

…Ты как? – потянулся он к нему мысленно.

Ответ пришел тут же; внутренний голос Драко был светлым, равнодушным, монотонным, словно он комментировал погоду во время пикника.

…Я в порядке. Мой отец ещё там?

…Нет. Я один в кабинете, – сообщил Гарри. – Что я могу сделать?

…Можешь что-нибудь стащить, – предложил Драко. – Там полно всякого ценного антиквариата. Обрати внимание на напольные часы.

Гарри поколебался, прежде чем ответить.

…У меня такое чувство, что твой папочка должен заметить, если я попробую выйти отсюда с часами в штанах.

Мысленный смех Драко донесся до него как слабый шорох листьев. Гарри был поражён, что он вообще может смеяться.

…По этому поводу существует столько шуточек – даже не знаю, какую выбрать.

…Ладно, не напрягайся. Ну, есть тут еще что-нибудь?

…Да так, пустяки. Взгляни на стол – он, возвращаясь домой, всегда вываливает всё на стол. Взгляни – там есть что-нибудь?

Гарри взглянул на стол. Если он надеялся, что увидит там следы злых умыслов Люциуса – ну, там, окровавленный нож или листовку «Смерть магглам», то его ждало разочарование.

…Тут что-то ничего нет – пара чистых листов бумаги, трубка, несколько монет, еще какая-то мелочь. Похоже, он путешествовал налегке.

…Хм… И что за монеты?

Гарри присмотрелся к лежащему на столе золоту – ему показалось, что это обычные галлеоны, однако – как бы он мог это выяснить? Он взял один и едва успел почувствовать в пальцах его тяжесть, как рука судорожно сжалась вокруг этого кругляшка – дверь открылась, и в кабинет вошли несколько человек в мантиях с опущенными капюшонами. Гарри развернулся и уронил монету в рукав своего плаща.

Самый высокий из Пожирателей откинул капюшон назад – это был Люциус.

– Гарри, как это мило, что ты согласился побеседовать со мной.

Гарри промолчал.

Люциус взмахом руки отпустил свой эскорт – они бесшумно выскользнули, оставив их наедине, потом снял плащ и поднял его в вытянутой руке: вешалка красного дерева, стоящая в углу, изогнулась и выхватила его из руки Люциуса.

Под плащом оказался серый костюм с тёмным галстуком – Гарри показалось, что это придало ему вид преуспевающего маггловского бизнесмена. Он с трудом подавил желание поинтересоваться у Люциуса, не от Армани ли его галстук.

Несмотря на огонь, Гарри почувствовал холод, следя, как Малфой-старший неторопливо пересекает комнату и аккуратно присаживается за стол. Гарри он сесть не предложил, и тот не двинулся с места. В тишине они молча смотрели друг на друга – высокий светловолосый мужчина и худощавый юноша в рваном плаще с закованной рукой.

– Не хочешь ли выпить? – наконец поинтересовался Люциус. Он поднял руку, графин поднялся в воздух и приплыл к нему из буфета. Гарри помотал головой. Люциус с совершенно равнодушным видом позволил графину налить ему стакан портвейна и сделал длинный и задумчивый глоток.

Гарри едва не кричал от нетерпения, впившись ногтями себе в ладони, но постарался говорить как можно спокойней.

– Если он действительно болен, Вы не должны оставлять его там. Там слишком холодно. Он может умереть куда быстрее, и что тогда с вами будет?

– Ты, несомненно, прав, – театрально вздохнул Люциус. – Очень недальновидно с моей стороны. Одна из моих многочисленных ошибок.

Гарри снова промолчал.

Одна из полезных вещей, которую он узнал от Драко, была в том, что тишина тоже может быть эффектным оружием. Если он подождет, то Люциус потеряет терпение и заговорит первый. Так и случилось.

– Удивительно, как ты изменился, Гарри Поттер. Сколько крови утекло с той поры, как появилась эта связь между тобой и моим сыном… – да-да, я все об этом знаю – сколько крови утекло… Ты сам-то сейчас знаешь, кто ты?

– Я прекрасно знаю, кто я, – холодно ответил Гарри. – Сожалею, что вы по этому поводу в замешательстве. Хотя, нет, подождите – я вовсе не сожалею. И знаете, почему? Потому что я вас ненавижу.