Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 157 страниц)

– Почему ты так на меня смотришь?

– Потому что ты говоришь на латыни.

– Как и все учителя.

– Знаю.

Драко откинулся на спинку и закинул ноги на стол, глядя, как Гермиона едва удерживается от желания сказать ему, что так делать нельзя, хотя, признаться, сам он в этом проблемы не видел: у него были просто отличные ботинки из темно-коричневой кожи, такие мягкие, что на них можно было спать.

Гермиона никогда не ценила подобных тонкостей…

– Гермиона, что бы ты сказала, скажи я тебе «Venio»?

– Я бы спросила, не хотел бы ты, чтобы я привела в порядок запасную спальню?

– Что?

Гермиона улыбнулась:

– Это значит «я приду» или же «я иду» – причем в смысле, что это случится в ближайшее время.

– А, – Драко пристально изучал носы своих ботинок, – и это все?

– Все.

– Как впечатляюще…

Гермиона удивленно приподняла брови:

– И зачем это тебе?

– Да так, не за чем… – отмахнулся Драко.

– Да ладно, расскажи…

– Не раньше, чем ты расскажешь мне, почему прогуляла собрание.

– Рон здорово злился? – виновато поинтересовалась Гермиона.

– Злился? Да нет, честно говоря, не очень. Сердился и беспокоился – это да… – Драко пожал плечами. – Мне кажется, в последнее время Уизли вообще стал каким-то странным…

Гермиона положила книжку на стол:

– Ага. Я понимаю, о чем ты. Иногда мне кажется, что…

– Что?

– Что он встречается с девушкой.

– Я полагаю, только если закроет глаза и как следует сосредоточится.

Гермиона рассердилась:

– Я, конечно, понимаю, что ты так думаешь, но ведь Рон…

– И что же Рон? – поинтересовался голос у них за спиной.

Драко поднял глаза, уже понимая, кому он принадлежит: если бы его внимание не было бы приковано к Гермионе, он бы услышал, как Гарри вошел в комнату и теперь стоял, глядя на Гермиону, и между ними сразу же повисла какая-то странная напряженность и недоговоренность. Драко теперь знал, что именно поэтому Гарри отталкивает от себя Гермиону, и подозревал, что она отталкивает его от себя в ответ. Постороннему человеку заметить это было сложно.

– Рон занят, – опустила глаза Гермиона, – очень занят.

– О, – Гарри опустился на стул рядом с Гермионой, оказавшись через стол напротив Драко, – на то он и староста.

– Знаю, – кивнула Гермиона и в упор посмотрела на Гарри. – Ты выглядишь лучше. Ходил в лазарет?

Гарри успел кивнуть, но едва он открыл рот, как в кабинет вошел Люпин, за которым следовали Падма и Элиза, мгновение спустя к ним присоединились Терри и Невилл – ведь класс был в сборе.

Люпин сел на свое место:

– Пришло время поговорить о ваших курсовых работах, – сообщил он, быстро перекладывая книги на столе и перебирая пергаменты. По комнате пронесся тихий стон, Люпин поднял взгляд и улыбнулся.

– Всё будет не так плохо. Для начала я поделю вас на группы, – он быстро пробежал глазами пергамент. – Невилл и Терри, Падма и Элизой, Гарри с Драко. Гермиона – сама по себе.

Гермиона кивнула, и у Драко мелькнуло подозрение, что они с Люпиным обо всем договорились заранее. Признаться, его удивило, что Люпин поставил их в пару с Гарри, хотя, с другой сторону, он прекрасно знал, что вряд ли сумеет сработаться или ужиться с кем-то другим.

– Каждая команда до конца года будет работать над своим проектом, – продолжал Люпин. – Далее: я постарался, чтобы тематика проектов была максимально гибкой, тогда вы сможете максимально использовать свое воображение и творческие способности – успешность деятельности Аврора во многом зависит от умения быстро мыслить и мгновенно приспосабливаться. Кроме того, оно требует креативности…

– Я собираюсь сделать диораму, – с торжеством в голосе сообщил Драко.

– Нет, – терпеливо возразил Люпин, – я имел в виду другой тип креативности.

– Это будет такая… дьявольская диорама. А потом Гарри ее сломает.

– Драко… – в голосе Люпина зазвучали предупреждающие нотки.

Драко затих, но плечи сидящего рядом с ним Гарри содрогались от безмолвного хохота. Гермиона сделала им страшные глаза.

– Итак, задачи разделяются на три категории: чисто исследовательская работа, сопротивление проклятьям и темные создания, – Люпин протянул студентам пергаменты. Драко мельком глянул: «Описать методы, с помощью которых можно разрушить Заклятье Medusa. Тренинг с целью развить в себе устойчивость к Заклятью Imperius(кроме Гарри). История Азкабана: обзор. Опишите, как можно избежать Заклятья Tracking. История Основателей Хогвартса, включая десятилетнюю войну и основание гильдии Авроров».

Следующий пункт вызвал улыбку Драко: «Продумайте план обезвреживания мантикоры (кроме Гарри и Драко)».

– Итого – тридцать, – подвел итог Люпин. – Итак, каждая пара выбирает три темы, по одной из каждого раздела. Гермиона, поскольку ты работаешь самостоятельно, то у тебя две темы. И к первому мая будьте любезны представить ваши работы, от которых будет зависеть ваша итоговая оценка. Вопросы?

Невилл медленно приподнял руку:

– Могу ли я заняться изучением проклятья, не внесенного в этот список?

Глаза Люпина потемнели:

– Обсудим это после урока.

– А нам разрешат пользоваться литературой из Запретной Секции? – поинтересовалась Падма.

Люпин кивнул:

– Просто дайте мне список необходимых вам книг, и я его подпишу.

Драко слушал вполуха, его внимание рассеялось: он бросил взгляд на Гарри – тот вернул на лицо серьезное выражение и был полностью погружен в изучение списка. Сосредоточенный и ни капли не усталый. В общем-то, это неплохо: сегодня матч, им летать друг против друга, либо они должны быть оба вымотанные, либо силы будут неравны. Даже усталый Гарри был практически непобедимым ловцом, ничто не могло ему помешать: ни боль, ни страх, ни усталость – вообще ничего.

Из под ресниц Драко перевел пристальный взгляд на Гермиону. Она делала какие-то заметки. Как всегда. Прикусила нижнюю губу… – она всегда так делает, когда думает… Он отвел глаза, скользнул взглядом по Падме (хороша, но не в его вкусе), Невиллу (как всегда напряжен), Терри (ужасно скучный, Драко с ним никогда не разговаривал), Элизе (на пятом курсе они какое-то время встречались с Крэббом, даже целовались… По мнению Драко, это противоречило всем биологическим законам), к Люпину, который, к его удивлению, наблюдал за ним.

– Драко, – заметил Люпин, – у вас отсутствующий вид.

– Просто возбужден моим предстоящим проектом, профессор, – ответил Драко с самым невинным видом.

Люпин послал ему взгляд из серии «хорошая попытка, малыш»:

– Задержитесь после урока, мистер Малфой.

…Опаньки! – пропел голос Гарри у Драко в голове. Драко бросил на своего почти-что-сводного-брата раздраженный взгляд, но вид у Гарри был невинен, как у ребенка. А ведь совсем недавно Гарри практически не мог скрыть свои чувства. Пожалуй хватит: Драко решил, что впредь будет следить, чтобы Гарри не обзаводился вредными привычками.

Урок закончился. Осталось пять минут до начала матча – в обрез, чтобы добраться до квиддичного поля. Гарри засунул пергамент с темами курсовых работ в сумку.

– Увидимся на поле, – бросил он через плечо Драко и ушел в обнимку с Гермионой.

Драко слабо кивнул в ответ и обернулся к преподавателю, обнаружив, что Люпин уже собрал все свои бумаги в кожаный портфель с золотыми застежками. Впрочем, золото никогда не действовало на Драко – оно так неестественно… В конце концов, будь они серебряные, они что – стали бы от этого хуже?

– Было весьма утешительно услышать, что ты уже размышляешь над вашей работой, особенно с учетом того, что после Рождества вы должны уже определиться со своим выбором, – Люпин улыбнулся. – Я потому и поставил вас с Гарри, что знаю о том, что праздники вы проведете вместе.

– И вместе с Гермионой. Так что не было никакой необходимости делать из нас пару.

– Она вполне может справиться одна. Ты – нет.

– Я могу…

– С Гарри у вас получится лучше, – перебил его Люпин, дав понять, что его решение окончательно. – Или существуют какие-то проблемы?

– Нет… гм… нет, – пошел на попятный Драко. На самом деле ему хотелось работать с Гарри, все дело было в том, что он купился на сообщение об этом таинственном проекте Гермионы.

Драко плохой, – сказал он себе в качестве эксперимента, однако ничего не произошло: самокритика явно не была его коньком.

– Я ничего не имею против.

– Вот и прекрасно, потому что Дамблдор и я это обсуждали, и нам бы хотелось, чтобы вы поработали вместе.

– Вы нас обсуждали?

– Мы это делаем довольно часто, улыбнулся Люпин и поднял свой портфель. – Удивлен?

– Думаю, нет, – Драко придержал дверь, пропуская Люпина, и пошел за ним по коридору. – Просто не могу понять – хорошо это или плохо?

– Никак, – дружелюбно ответил Люпин.

– А зачем вы меня задержали после урока?

Люпин остановился и с самым серьезным видом взглянул на Драко:

– Чтобы сказать тебе, что, в случае, если вы с Гарри столкнетесь с каким-либо проблемами, я бы хотел, чтобы вы обращались непосредственно ко мне. На Рождество я тоже буду в Имении – так что весь к вашим услугам.

– О… ну, ладно, – Драко не знал, что еще сказать, он в жизни не обращался к учителям за дополнительными консультациями. Кроме того он имел совершенно четкое представление, что думает Гарри по поводу обращения к педагогу. Все равно, зачем, – это был пунктик Гарри: он всего хотел достичь сам. Впрочем, как подозревал Драко, его самого это тоже касалось.

– Так мы и поступим.

– У тебя уже есть соображения, каким материалами вы могли бы воспользоваться?

Драко кивнул:

– Разберемся и решим, спасибо.

– Прекрасно, – кивнул Люпин. – Удачной игры, – добавил он и, к удивлению Драко, пожал ему руку. – Пусть победит лучший.

– А я думал вы фанат Гриффиндора, профессор, – удивленно произнес Драко. – Я думал, что вы все гриффиндорцы – и вы, и папа Гарри, и Сириус, и…

– И что ты еще думал? – мягко сказал Люпин и зашагал прочь, оставив Драко потрясенно смотреть ему вслед – что же он такое имел в виду? – пока он наконец не рванулся на квиддичное поле с единственным желанием не явиться последним.

* * *

Джинни с трудом сдерживала зевоту. Она сидела в раздевалке между Элизабет и Симусом на жесткой и неудобной деревянной лавке. Гарри произносил речь, пытаясь взбодрить их перед игрой, казалось, что все в нее полностью погрузились, даже Рон, который никак не мог справиться со своим наколенником. Гарри на редкость удавались такие предматчевые спичи, что немало удивляло Джинни: в обычных разговорах он совершенно не проявлял энтузиазма. Но квиддич, как и Гермиона, являлся предметом его страсти: он размахивал руками, волосы взлетали у него над головой, глаза горели. А как шла ему форма – этот полосатый бордово-золотистый свитер, светлые штаны, протекторы на ногах… Налокотники Гарри обычно не надевал, утверждая, что они тормозят движение во время ловли снитча, но всегда надевал черные кожаные перчатки без пальцев. Во всяком случае, зимой – всегда.

Раньше, когда она сходила по нему с ума, эта форма лишала ее дара речи, да и сейчас она почувствовала, как засосало под ложечкой; хотя, чего там говорить, он не был единственным парнем, который отлично смотрелся в квиддичном обмундировании.

Будь честна сама с собой.

Когда все неожиданно поднялись, она захлопала глазами – видимо, установка на игру закончилась, а она не уловила из нее ни полсловечка. Симус, Колин, Элизабет и Деннис построились позади нее, Рон тихо чертыхался, склонившись над своей сломавшейся застежкой. Гарри остановился, но Рон махнул рукой:

– Идите, – произнес он и взялся за палочку.

Гарри кивнул и подхватил свой Всполох, вслед за ним Джинни пошла по коридору на квиддичное поле.

Сиял яркий и веселый зимний день, такой холодный, что у Джинни закололо глаза. Она подняла голову, мороз ущипнул ее за кончик носа и пощекотал уши. Волосы были связаны узлом и убраны под шерстяную черную шапочку, а заколдованные теплые перчатки без пальцев все равно не согревали. Она осмотрелась: поле было очищено от снега, светилось и сияло полосатым ледяным катком в предзакатных золотых лучах солнца, за полем поднимался Запретный лес – огромный, черно-зимний. Голые ветви, засыпанные снегом, навевали мысли о средневековье.

От трибун неслись приветственные вопли, у многих зрителей в руках были Горячие Картошки – новая штука от Удивительных Укатаек Уизли: по окончании игры они взрывались цветами факультета-победителя. Джинни увидела Гермиону – та сидела на трибуне, из под белоснежной шапочки выбивались упрямые локоны. Рядом с ней устроились Джордж и его подружка Яна, специально пришедшие на игру из Хогсмида. Близнецы обожали смотреть за полетами своей сестренки и младшего брата, поэтому традиционно приходили на игру, если были не слишком загружены работой в магазине. Джинни махнула Гермионе, та ответила. Ее щеки раскраснелись от мороза – вкупе с белой шапочкой и каштановыми волосами это делало ее удивительно красивой.

Сидевший рядом с ней Джордж сделал неприличный жест, изрядно удивив Джинни, пока она не поняла, что он адресован вышедшей с противоположной стороны команде Слизерина.

Она почувствовала напряжение. Матчи Гриффиндор – Слизерин всегда были ужасными, и на это было несколько причин: она терпеть не могла эту ярость и бескомпромиссность, и знала, как непросты они для Гарри. Он еще в сентябре рассказал, что они с Драко объявили мораторий на использование телепатии в игре – во-первых, это здорово отвлекало обоих, а во-вторых, было нечестным. Она прекрасно знала, что Драко был лучшим летуном в школе после Гарри, – он единственный мог составить ему конкуренцию в его воздушной стихии; она знала, что Гарри терпеть не может играть против него, хотя это никогда не проявлялось на качестве его игры. Во всем, что касалось квиддича, Гарри был профессионалом.

Словно почувствовав, что Джинни думает о нем, Гарри тронул ее за плечо:

– Ты в порядке?

Она понимала, о чём он говорит – он всегда спрашивал ее об этом, когда поблизости находился Драко. Она покосилась на подразумевавшегося субъекта и увидела, что, как всегда перед матчем, он стоит со скрещенными на груди руками, с метлой у ног и топчущейся командой за спиной, словно готовясь к выходу на сцену.

Как драматично, – раздраженно подумала она.

Все продумано до мелочей: наверное, он не один час выбирал, как и где именно встать, чтобы солнечные лучи серебрили его голову и превращали его серебристо-полосатый свитер в сияющие доспехи. А травянисто-зеленая мантия четко облегала его фигуру – от плеч до начищенных черных ботинок.

Так же, как и Гарри, он не носил налокотников – только обрезанные перчатки, однако у него они блестели, словно новенькие, да что там говорить – вся слизеринская команда сияла, как свеженачищенная: от нового Астероида-2000 Малькольма Бэддока до красно-золотых волос Блез, которые не были спрятаны под черной шапочкой, как у Джинни, а огненной рекой струились по ее спине до самой талии.

В обмундировании тоже были нововведения: вместо светлых брюк они носили черные, вместо кроссовок на всех были кожаные ботинки на шнуровке, а на изумрудных мантиях сияли отполированные серебряные пряжки.

Они напомнили Джинни упряжку лошадей, доставивших карету Шармбатона, – холеных, чертовски породистых, идеально подобранных.

– Я в порядке, – произнесла Джинни, и Гарри кивнул.

Это было почти правдой.

Мадам Хуч дала свисток.

– Капитаны обмениваются приветствиями! – крикнула она, и два капитана вышли на поле: сначала Драко, потом Гарри. Встретившись в центре поля, они тряхнули друг другу руки.

Щеки Гарри горели от холода, лицо Драко было бледным – но, несмотря на это, и на разное обмундирование, Джинни, как всегда, поразилась их сходству: оба высокие и худощавые (однако не тощие), идеально сложенные, чтобы быть отличными ловцами. Чуть кивнув друг другу, они обменялись рукопожатием; умирающее солнце напоследок вспыхнуло и потускнело, и она подивилась этой странной картине: пожимающие друг другу руки Гарри Поттер и Драко Малфой.

Еще год назад это представлялось ей совершенно невозможным, сейчас ее поражала их способность держать себя на публике столь холодно, сдержанно и скрытно. Совсем недавно плечом к плечу они смотрели в лицо смерти, однако сейчас, разомкнув руки, они развернулись и направились к своим командам с видом, словно они знать друг друга не знают.

Толпа на трибунах ревела и свистела. Блез, как всегда перед игрой, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Драко в губы – как говорится, «на удачу». Он принял это как должное, чем в немалой степени разозлил Джинни, поскольку она знала, что все это было рассчитано на публику. Впрочем, все его поступки всегда были рассчитаны на публику.

– Любят же некоторые поиграть, – заметила она, обращаясь к Гарри, – Драко предпочитает пьесы в трех частях.

Свисток мадам Хуч вырвал Джинни из ее размышлений. Вслед за остальными игроками она стиснула метлу и взмыла вверх – в темнеющем небе реяли четырнадцать игроков. Гарри тут же взлетел над всеми в поисках снитча. Драко также маячил вверху, Джинни видела серебристо – зеленое мельтешенье уголком глаза. Впрочем, сама она довольно скоро переключила свое внимание на нёсшийся в её сторону огромный черный бладжер, направленный рукой Тесс Хэммонд. Джинни поднырнула под ним, и Колин, реявший позади нее, сильным ударом отправил бладжер в сторону Блез.

Та изящно увернулась, послав в сторону Колина свой классический разозленно-порочный взгляд, от которого Колин испуганно отпрянул – кто-то, а уж Блез была экспертом в области гнусных взглядов.

– Джинни, сверху! – это была Элизабет Томас, сжавшая в руках квафл. Она швырнула его Джинни, та поймала и помчалась на другой конец поля. Холодный воздух резал ей лицо и жег глаза. У слизеринских колец перед ней выросли три фигуры: Блез, Грэхэм и Малькольм. Как Охотники они не имели права ее касаться, однако вполне могли блокировать ей дорогу. Колин метко отправил в их сторону бладжер, но драгоценные секунды были утеряны, Тесс и Миллисент, лишь только она дернулась вперед, рванулись к ней и развернули бладжер в ее сторону. Джинни пришлось перепасовать мяч Симусу, но Блез перехватила его, перекинула Малькольму – и Слизерин повел в счете: Малькольм отправил квафл сквозь кольца таким мощным броском, что едва не снес голову пытавшемуся воспрепятствовать этому Рону.

По трибунам пронесся ропот недовольства – кроме самих слизеринцев никто никогда не радовался их успехам.

Джинни прикусила губу и лишь только квафл вернули в игру яростно метнулась за ним. Она задела Блез (которой не доставило это никакого удовольствия), разогнувшись, обогнула поле и перекинула квафл Симусу, он поймал и метнулся вперед – Джинни проводила его взглядом и вдруг увидела под собой что-то блестящее… Снитч.

Он вспыхнул у нее под ногами, и Драко с Гарри, словно ими выстрелили из пушки, метнулись за ним – ноздря в ноздрю, две молнии – зеленая и красная. Джинни обернулась – и в этот момент что-то вспыхнуло рядом и обожгло ей глаза – обожгло не светом, а темнотой. Боль, мучительная и жестокая, ударила ее куда-то между глаз. Джинни почувствовала, что руки и ноги коченеют, холод острыми ножами впился в нее, проникая глубоко внутрь, замерзшие пальцы не слушались… Она не удержалась на метле – небо опрокинулось и оказалось у нее под ногами, сверкающий лед мчался ей навстречу. Она успела только вскрикнуть – и все погрузилось во тьму.

* * *

В погоне за Гарри и снитчем Драко отгородился от всего мира: только цель – маленький золотой шарик, до которого оставалось всего несколько футов. В ушах свистел ветер, гулко стучало сердце – и вдруг он услышал крик. Крик Джинни.

Он рванул метлу вбок, едва не вывихнув себе плечо и смутно слыша в стороне яростные чертыхания Гарри. Развернувшись, он увидел фигурку в красной мантии, пытающуюся удержаться на пьяно раскачивающейся и взбрыкивающей метле – Джинни боролась со своим Нимбусом-2000, но безуспешно. Потеряв контроль, она беззвучно рухнула вниз и распласталась на земле без движения.

С трибун раздались крики, Чарли с Джорджем пробивали себе путь сквозь толпу, где-то что-то выкрикивала профессор Макгонагалл, команды Гриффиндора и Слизерина были в смятении, Гарри вскрикнул… Драко решил, что должен, наверное, каким-то образом собрать и сплотить свою команду, однако все это было так мелочно и нелепо… да и в любом случае, сейчас уже поздно – он почти вертикально направил метлу к земле, мчась вниз с такой скоростью, что сам Вронский умер бы от зависти.

Музыка ветра звучала в ушах, он в жизни не летал так быстро – ударившись об землю руками и коленями и едва не переломав себе кости, он с трудом поднялся на ноги и побежал к алеющему на снеге пятну. Красными и зелеными падающими звездами с неба сыпались игроки, с каким-то отсутствующим удивлением Драко отметил хаос на трибунах, до него донеслись вопли и крики, и, наконец, он опустился в снег рядом с ней и увидел, что алела не только ее квиддичная мантия. Кровь.

Он склонился к ней, ее веки дрогнули и приподнялись, она подняла на него темные глаза, в которых мелькнуло какое-то удивление и сразу же – готовность принять как неизбежное то, что он очутился рядом:

– Драко? – удивительно ровным голосом уточнила она.

– Ага, – его голос сорвался на шепот, – это я…

Он протянул к ней руку, но в этот миг кто-то с силой ухватил его за мантию и дернул назад. Лицо Гриффиндорского охотника Симуса Финнигана было белым от ярости:

– Ты… ты что делаешь, слизеринец?! – выплюнул он, словно самое грязное оскорбление. – Отойди от нее!

Гриффиндорская команда была уже на земле – братья Криви оттащили назад Симуса, Элизабет бросилась вперед, бледный, как полотно, Рон, распихивал всех, пробираясь к сестре.

Тесс и Декс еще были в воздухе, но другие слизеринцы уже тоже приземлились и топтались чуть в стороне, удивленно глядя на Драко. Он почувствовал, что Блез тоже смотрит на него, но плюнул на это и повернулся к Симусу:

– Уйди с дороги, – произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово.

– Зачем? Чтобы ты мог позлорадствовать? В чем дело, Малфой? Мы не желаем тебя здесь видеть!

– Уйди с дороги, – повторил Драко, слыша себя словно со стороны. – Уйди с моей дороги или я тебя убью, Финниган, – я переломаю каждую косточку твоего долбаного тела, не думай, что у меня не получится.

Симус побледнел, но стоял на своем:

– Я никуда не уйду.

Драко поднял левую руку, еще не зная, что сделает – ударит Симуса или метнет в его проклятье – впрочем, это было не так уж и важно. Неожиданно чья-то крепкая рука ухватила его запястье и решительно опустила его руку. Уже зная, кто бы это мог быть, Драко обернулся.

Гарри. Бледный, но собранный, глаза темны и серьезны.

…Не могу допустить, чтобы ты это сделал, Малфой.

* * *

Драко вскинул взгляд, словно Гарри его ударил:

…Что?

Гарри еще крепче стиснул запястье Драко, чувствуя, как под его пальцами быстро и ровно бьется пульс. Он знал, что, скорее всего, Драко было больно, однако тот не подавал никаких признаков – ни о том, что ему больно, ни о том, что он осознает происходящее вокруг него. Краем глаза Гарри заметил, как Симус с видимым облегчением двинулся к толпящимся около Джинни гриффиндорцам. Мадам Помфри уже бежала по полю с волшебными носилками, у края поля несколько профессоров – в том числе и Снейп – удерживали Чарли и Джорджа.

…Пусти меня, Поттер, – ясность в голосе Драко настораживала. – Ты не имеешь права…

…Еще как имею. Это моя команда, мой товарищ. Следи за своими игроками.

В глазах Драко полыхнуло дикое бешенство:

…Не учи меня, что делать, Поттер!..

…Напротив. У нас ведь был уговор, Малфой. Когда мы с тобой вот так стоим, мы с каждой секундой становимся все более и более подозрительны для окружающих. К тому же ты все равно ничего для нее сделать не можешь…

…Не говори о том, чего не знаешь!

…Если ты подойдешь к ней, моя команда тебя просто порвет.

…Не порвет, если ты их остановишь.

…Если ты меня не послушаешь, я палец о палец не ударю, чтобы тебе помочь.

…Гарри…

…Нет. Я не смогу тебе помочь, если ты сам себе не поможешь.

Драко бледнел на глазах:

…Пусти меня, – следующие фразы хлыстом щелкнули у Гарри в голове, – пусти меня, Поттер, пусти меня!

Переполненный опасениями, Гарри все же разжал свою руку – Драко, споткнувшись, шагнул назад – еще и еще, грудь его часто вздымалась, словно он бежал, глаза потемнели от ярости и чего-то еще. Он выглядел так, словно хотел ударить Гарри, словно хотел причинить ему боль – но сделать ничего не мог.

…Я скажу тебе, что случилось, – подумал Гарри. – А теперь – иди. Пожалуйста, иди.

Драко прищурился, собираясь что-то сказать, но вдруг резко повернулся спиной и прочь побежал по полю напрямик по сверкающему насту, который хрустел и трещал у него под ногами так, словно ломались кости.

Гарри взглянул ему вслед и повернулся к трибунам, пытаясь найти глазами Гермиону – она, как и все, стояла, в ужасе зажав рот рукой. В миг, когда Гарри увидел ее, она шагнула назад и бросилась к школе, вслед за Драко.

* * *

Ноги Гермионы заскользили и разъехались на льду у подножья ведущей в замок каменной лестницы. Она сама не знала, зачем и куда бежала: просто увидела лицо Драко – свирепое, взбешенное, отчаянное – и испугалась за него.

В холле было холодно и безлюдно, она метнулась налево, в коридор, ведущий к Слизеринским подземельям. Зеленые гобелены по стенам (в Гриффиндорских коридорах, ведущих в Гриффиндорскую Башню, они были красными с золотом и серебром – уже полинявшие за долгие-долгие годы), призраки шарахались и вжимались в стены, когда она мчалась мимо. Она пробежала мимо гобелена с гербом и девизом Хогвартса и на мгновение замедлила шаг, бросив еще один взгляд на эти яркие цвета и символы. На мгновение ей показалось, что слизеринская змея дернулась, нападая на гриффиндорского льва, а ворон Равенкло встал между ними.

Гермиона остановилась и прикрыла глаза руками. В ее голове снова тихо зазвучали эти голоса:

– Ты женился? Женился? Но… но ведь она – не человек, Салазар!

– Это не твое дело. У тебя есть Годрик.

– Все, что касается тебя, – мое дело. Ты думал об этом? Брак – вовсе не игра, Господь соединяет нас, а смерть разлучает. Вступив в воду, ты должен плыть, пока не пойдешь ко дну.

– Коль скоро ты не со мной, – отрезал он, – мне все равно, кто будет рядом. Мне вообще – на все наплевать.

Голоса притихли и затем снова появились – куда громче и четче:

– Не смей уходить, когда я разговариваю с тобой! И не думай об этом!

Гермиона отскочила и отдернула ладони от глаз. Последний голос явно прозвучал не у нее в голове, он шел откуда-то из коридора, и был совсем другим, более далеким. Она шагнула вперед и повернула за угол. Впереди была каменная лестница, голос доносился откуда-то снизу. На полдороге вниз по ступенькам Гермиона поняла, что один из голосов принадлежит Драко. А второй – девушке.

Она перегнулась через резные каменные перила и в свете факела рассмотрела внизу Драко и стоявшую перед ним взбешенную Блез Забини.

– Не смей уходить от меня, Драко Малфой, – произнесла она ледяным тоном, – и думать об этом не смей!

В полумраке поблескивали ее драгоценности – она носила их куда больше, чем остальные Хогвартские девушки: разноцветные кольца в ушах и на тонких пальцах, блестящие заколки в пламенеющих волосах. Ее глаза в полумраке казались огромными – ну просто какие-то темные глянцевые листья подводного растения.

– Я требую объяснений.

– Объяснений? – голос Драко был холоден и остр, как кинжал. Гермиона видела темные мокрые пятна на его локтях и коленях – следы растаявшего снега. Мокрые волосы налипли ему на лоб и сползли в глаза – Драко нетерпеливым жестом откинул их назад – перстень на его руке блеснул, как чей-то злобный глаз.

– Блез, дорогая, – он выплюнул это слово, как оскорбление, – ты бежала вслед за мной только затем, чтобы потребовать объяснений? – он положил руки ей на плечи и мягко припер её к стенке, не давая ей уйти. – Ты же сама все знаешь.

Гермиона была уверена, что Блез не отступит. И действительно, та вздернула подбородок и яростно взглянула на Драко:

– Мало того, что ты постоянно таращишься на подружку Поттера, – что у тебя с этой гриффиндоркой?

– Да ты ревнуешь, – заметил Драко. – Забавно, правда?

Он выглядел так, словно вовсе так не считал, выражение его лица было спокойным, даже равнодушным, он сжал руки и теперь упирался в стену кулаками. Гермиона могла только догадываться, чего это ему стоило – сейчас разговаривать с Блез и каково ему было повернуться и уйти с квиддичного поля.

– Это мое право – ревновать, – колко заметила Блез. – Я ведь твоя подруга. Даже не пытайся сказать мне, что я не имею на это права, – она оттолкнула его руки, их яростные взгляды скрестились. – Да что с тобой происходит, Драко? – голос ее лился ледяным шелком. – Я желаю знать.

– Ничего со мной не происходит, – отрезал Драко.

– Тогда зачем ты все это делал?

– И на что же это было похоже?

– Это похоже на то, что у тебя припадок страсти к некоторым гриффиндорцам, и все только потому, что какая-то маленькая идиотка не смогла удержаться на метле. И потом – ты позволил Поттеру выгнать тебя с поля! С каких это пор ты его слушаешься?

Драко пожал плечами:

– Я поступил по-спортивному. Не могли же мы продолжить игру, когда у соперников игрок упал с метлы.

– Драко, мы – слизеринцы, и продолжаем играть, даже если соперников испепелит молния.

– Ну, и сильно нам это в прошлом помогало, а, Блез? Мы же проигрывали кубок все пять последних лет Гриффиндору – разве не знаешь? Кроме того, профессора ополчатся на нас, а Равенкло с Хаффлпаффом намеренно продуют Гриффиндору, чтобы только мы не взяли кубок.

– И ты думаешь, что этот прекрасненький подход что-нибудь изменит?

Драко убрал руки и прислонился к стене с устало – удовлетворенным видом.

– Да, я так думаю.

Блез на мгновение задумалась, на ее щеках еще пламенели красные пятна, но гнев начал затухать. В конце концов она была все-таки слизеринкой: скорее расчетливо-хладнокровной, нежели страстной.

– А ты изменился, – наконец произнесла она, – и я не уверена, что мне это нравится.

– Все меняются, – возразил он, опустил руки и, склонив голову, взглянул на нее. В каждой черточке его тела сквозило напряжение и едва сдерживаемый гнев, однако губы улыбались. Это была холодная, напряженная улыбка, ничего приятного не обещающая. – Ты ведь тоже изменилась с тех пор, как нам было по пять лет и мы играли вместе. Скажешь, нет?

– Возможно, – слизеринка прогнула спину и уперлась руками в бедра. Ее вызывающая поза – развернутые плечи, высоко поднятая грудь – словно сошли со страниц еженедельника для юных ведьм, но Блез совершенно не выглядела по-дурацки. На ее губах появилась слабая улыбка:

– Нравится?

– Ну, как тебе сказать… – Драко нежно коснулся ее волос, – ты на меня все еще сердишься?