Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 157 страниц)

– Зовио!.. – и смотрел с наслаждением и восхищением, как пальцы Слитерина – против его воли, один за другим, отлипали от эфеса. Драко раскрыл ладонь и меч, вылетев из руки Слитерина, скользнул в нее. Вспышкой яркого света по венам пронеслось ликование; держа перед собой меч – волну сияющего зеленого огня, Драко шагнул к Повелителю Змей, и в этот миг, когда Слитерин осознал грядущее, ужас судорогой стер с его лица все эмоции, впервые обнажив что-то человеческое. Нечленораздельный крик рвался у него из глотки, он попятился, его безумные пальцы судорожно рвали воздух перед ним:

– Нет, нет! – завизжал он. – Подожди!

Драко опустил меч, и клинок рубанул по запястью Повелителя Змей, ровно отсекая ему кисть, огонь потек из раны – вопль невыносимой, неописуемой ярости и ужаса вырвался у него, когда отрубленная рука покатилась к ногам Драко. Преодолев отвращение, преодолев ликование, Драко поднял обрубок, обнял его пальцами эфес меча и швырнул это в пентаграмму на полу.

Запрокинув голову, он голосом, полным бешенства и решимости, воззвал к невидимым силам Преисподней:

– Придите! Вот ваша часть договора! Отданная его собственной рукой, рукой Повелителя Змей! Забирайте, черт вас побери!

В мертвой тишине Повелитель Змей рухнул на колени, зажимая рану правой рукой, сквозь его пальцы просачивались и стекали капельки-язычки пламени – крови не было. В гробовой тишине грохотало его захлебывающееся дыхание.

И вдруг…

Тихий, низкий рев сотряс воздух – все сильнее, громче, громче! – пока не завибрировала вся комната. С резким шумом и хрустом по камням поползли трещины, стены рассыпались, появилось чистое, серебристое от луны небо – волшебный замок Слитерина рухнул.

Они были так ужасающе-прекрасны, когда вышли из круга и окружили скорчившегося на полу Слитерина – Драко видел, как с каким-то странным, отчаянным вызовом приподнялась его серебристо-черная голова… он что-то неразборчиво взревел… Драко так и не узнал, что это было… Признаться, ему бы хотелось, чтобы в последний миг жизни в этом колдуне на миг пробудилось что-то человеческое, и он позвал Ровену… но скорее всего, это было его последним злобным проклятьем…

Драко почувствовал, что по полу прошла словно волна прилива – замок разваливался на части. Кто-то схватился за его руку… Наверное, Гарри… Грохочущая тьма накрыла их – распростертого на каменных плитах Слитерина, возвышавшихся над ним ликующих демонов… добралась и до них… земля вывернулась наизнанку, опрокинулась… и откуда-то издалека до Драко донесся крик Слитерина…

**************

Придя в сознание, Драко обнаружил, что лежит на спине, головой у кого-то на коленях. Он медленно открыл глаза и взглянул вверх: над ним склонилась фигура, подсвеченная со спины луной, – длинные волнистые волосы, бледный овал лица, темные глаза, взволнованно дрожащие губы… Эрмиона. Увидев, что он пришел в себя, она улыбнулась:

– С возвращением.

Он попытался приподняться и сесть:

– Гарри… Джинни…

– Т-ш-ш, со всеми все хорошо, – она легонько коснулась его лица и, повернувшись, закричала. – Гарри! Джинни!

– Не кричи, – оборвал ее Драко. – У меня сейчас голова треснет.

– Бедный крошка, – улыбнулась она. – Сюда! – быстро отодвинувшись от него, она помогла ему подняться и сесть. Голова действительно раскалывалась, но все это было сущей ерундой – он ощущал такую легкость, с плеч упал такая невероятная тяжесть – будто он провел недели в темном запертом ящике, а теперь крышку наконец-то сорвали, и он смог увидеть звезды. И впервые за много-много дней он не мерз…

Он оперся на руки и осмотрелся. Кругом была трава – сплошная трава, вокруг расстилался широкий зеленый луг, окруженный купами деревьев: от стоящего здесь когда-то замка, с этими его стенами, башнями, зубцами не осталось ни единого напоминания. Небо над их головами словно взорвалось и теперь ярким северным сиянием переливалось синим и зеленым, красным и золотом, и через эти приливы и отливы огоньками бесконечно далеких городов пробивались звезды. Справа поодаль он увидел, чей-то высоченный силуэт, поблескивающий чешуей, – это дракон Феролюс, а рядом с ним две маленькие фигурки: одна – в красной мантии, а рядом кто-то с огненно-рыжими волосами. Бен и Джинни.

– Эй, Малфой! – Гарри хлопнулся в траву рядом с ним. Если и можно было быть грязнее грязи и чернее сажи, то все это относилось именно к нему, но сквозь копоть и кровь на эго лице сияла широченная улыбка. Гарри на мгновение стиснул его плечи, на что Драко ответил удивленной полуулыбкой.

– Самую-то круть ты и пропустил, – сообщил Гарри.

– Вот черт, – чуть расстроенно заметил Драко. – А все потому, что я до потери сознания обрадовался той шуточке, которую мы тут сыграли.

– Ничего крутого не было, – несколько разозленно заметила Эрмиона. – Слитерина охватило пламя, он будто бы горел, не сгорая… А демоны втащили его в пентаграмму, и он все время кричал… А потом они исчезли в полу с ужасным всхлюпом, и вся остальная комната начала засасываться в эту огромную дыру… А ты потерял сознание и чуть тоже туда не провалился – Гарри тебя поймал. Тут ворвалисьСириус с Беном, потому что двери рухнули, Сириус вынес тебя, и замок рухнул, рассыпавшись на части, а все его Темные Создания разбежались по лесу… и дементоры тоже. Никогда ничего подобного не видела. Лупин сказал, что это обратный временной коллапс, – он там с Флёр. Кстати, с ней все в порядке.

– Да, все это звучит так, будто я действительно пропустил нечто клевое, – произнес Драко.

– Значит, я как-то не так рассказала, – покачала головой Эрмиона, – потому что на самом деле это было совершенно ужасно. А тут еще Гарри подумал, что ты умер, и устроил целое представление…

– Ничего подобного, – вяло запротестовал Гарри. – А где Сириус?

Эрмиона поднялась на ноги:

– Пойду схожу за ним. Они с Беном как раз обсуждают, что же делать с армией, – она опустила глаза и улыбнулась Драко. – Рон тут сказал ему, что ты убил дементора… Теперь он жаждет подробностей.

Драко лишь кивнул в ответ – сил на то, чтобы говорить, уже не хватало. Впрочем, это вовсе не было плохо: пусть он сидел холодной ночью на сырой траве и все болело так, словно тело было одним сплошным синяком, – все равно глаза его закрылись, и он снова опустился в блаженство первого настоящего сна за последние несколько недель.

«…Малфой, – позвал его голос Гарри у него в голове, и Драко был благодарен ему за то, что не надо открывать глаза или совершать какие-либо телодвижения. – Я тут подумал… Самое время вернуть тебе эту штуку».

Драко все же открыл глаза и увидел, как Гарри протягивает ему какой-то поблескивающий предмет. Эпициклическое Заклятье.

Драко слабо покачал головой:

«…Не хочу».

«…Но там же твоя жизнь», – удивился Гарри.

«…Знаю, – Драко опять откинул голову к дереву. – Не хочу никакой ответственности за свою жизнь. Особенно сейчас. Давай попозже».

«…Как скажешь, – Гарри с мрачным видом снова застегнул его вокруг свой шеи. Не несчастным, нет – просто мрачным. – Ну, спасибо».

Драко снова закрыл глаза, усталость обернула его своим покрывалом, сквозь которое доносились голоса других людей – подходивших, садящихся вокруг него на траве – вот Флёр… вот Гарри радостно приветствует Рона (снова проснулся)… Лупин что-то по-французски говорит Флёр… Эрмиона засмеялась, а в ответ – тихий голос Джинни.

Кто-то мягко коснулся его руки – Лупин спрашивает, как он, Гарри отвечает, что Министерство уже в дороге, а Джинни с печалью в голове объявляет, что Бену пора, и армия отправляется вместе с ним.

Голоса слабели и затихали, как музыка, доносящаяся из соседней комнаты… один голос вдруг приблизился и зашептал ему прямо в ухо.

– Драко, – промурлыкала Джинни. – Тебе стоит кое на что взглянуть, пока ты окончательно не свалился.

Она склонилась над ним, он почувствовал ее руку на своем рукаве – она осторожно его подергала. Он приоткрыл глаза, опустил взгляд – и через мгновение понял, что не столько видит, сколько не видит – кожа его предплечья была чиста, словно на ней никогда и не появлялась Слитеринская метка – череп со змеей.

Глава 15. Пружинная кровать

В видениях твоих мелькавшие пространства

Я знаю – нет там солнца, окон нет,

И не ведут ступени вверх, где свет,

Ты там один.

Игрушка плюшевая детства твоего,

Которую таскал ты за собою,

Засыпана священною землею,

Навеки спрятана.

Когда ты говоришь, я слышу гул огня

Обманутых желаний дневников парчовых

И дней потерянных, и дней таких никчемных,

Пристанище твое – пружинная кровать,

Хоть совесть нечиста, ты все же сможешь спать.

Цель – непорочность.

Скажи прощай всему, что сделать не сумел,

Смиренно улыбнись и улыбнись прощально,

И магия твоя никчемна и печальна.

Заклятья непонятны.

Что до манер – то места нет для них,

Изящества они не сохранили.

Ирония – удел немногих сих,

В ком веры нет.

Aztec Camera

Он сидел в проеме окна – светловолосый мужчина в темной мантии, расшитой сулящими несчастья созвездиями. Ветер трепал его волосы – не светлые, не белые, а какие-то совершенно бесцветные. На мгновение они отразили стальное небо, став серебристыми.

– Салазар, – заложив руки за спину, через силу заговорил мужчина с темными волосами. – Зачем ты все это делаешь с собой? Из-за женщины? Или как?

– Тебе легко говорить, Годрик, – не глядя на него, ответил Салазар Слитерин. – Ведь она выбрала тебя.

– Она независимая. Она сама делает свой выбор – она такая, какая хочет, она поступает, как считает нужным. Сейчас это может подразумевать и меня. Только не считай, что я идиот, и думаю, что смогу удержать ее, – если она так решит, я потеряю ее…

– Все это ничего для меня не значит, – отрезал Салазар. – Все мы в нашей жизни делаем или то, что можем, или то, что должны. Я делаю то, что должен.

– Существуют другие пути, – возразил Годрик. – Другие пути, ведущие к смерти, ведущие в Преисподнюю, – куда более быстрые и доблестные.

– Если ты предлагаешь мне принять смерть от твоей руки, кузен, то знай, что я в качестве ответа предлагаю тебе то же самое.

– Правда? – в том же тоне ответил Годрик. – Так почему бы тебе не убить меня прямо сейчас?

Салазар взглянул на него безо всякого интереса:

– Ты стоишь на моем самом любимом ковре, – указал он. – Я вовсе не хочу, чтобы он превратился в рухлядь: очень немногие вещи доставляют мне удовольствие в жизни. Почему я должен отказаться от одной из них?

Годрик открыл рот, потом закрыл и покачал головой:

– Ты же можешь убить меня мановением руки, можешь одной мыслью превратить меня в горстку пепла, и при этом твой ковер совершенно не пострадает.

– О, нет, – с величайшей серьезностью и торжественностью возразил Слитерин. – Если я возьму твою жизнь, то я пролью твою кровь. Можешь быть уверен.

**************

Спустя две недели после заключительной встречи со Слитерином, вечером накануне дня рождения Гарри Поттера Драко оставил играющих у камина в Подрывного дурака Сириуса, Нарциссу, Гарри и Эрмиону и отправился на вершину холма. Он не смотрел на этот дом, где были похоронены его воспоминания об отце. Ночное небо над ним было чистое и прозрачное, будто кто-то положил стекло, а сверху насыпал сияющих бриллиантиков звезд. Днем моросило, трава вокруг была сырая, и каждая травинка поблескивала, словно вбитый в землю гвоздь. Над ним возвышался воздвигнутый в память о его отце мавзолей, сделанный из черного оникса, – он казался нарисованным в ночной мгле.

Он сам не мог понять, зачем он сидит здесь ночь напролет – то ли пришел попрощаться, но ли надеялся, что ему удастся побеседовать с неугомонным призраком отца, – что бы он сказал призраку, если бы тот появился?

Когда он шел сюда, никто не попытался его остановить, все эти дни с ним обращались настолько бережно, как если бы он был чем-то ужасно хрупким, грозившим непременно и немедленно расколоться. Не то, чтобы никто из тех, кто сейчас был в Имении – он сам и Гарри, Эрмиона, Джинни и Рон, Сириус, Лупин и его собственная мать – не прошел через этот кошмар, однако только он оказался в его эпицентре. Всех их так или иначе касалась тьма, но лишь Драко был ей почти проглочен, находился в ней, был ей… Пусть Знак Мрака исчез с его руки, но воспоминания о том, что было, все еще кипели и бурлили внутри него, столько всего предстояло осознать, понять, забыть – ну, или хотя бы попытаться забыть… Он беспокойно мотался по темным залам Имения, заглядывая в зеркала, безуспешно пытаясь найти в них ответы. Назавтра был день рождения Гарри, намечалась вечеринка, но он совсем не хотел на нее идти. Сириус намеревался устроить празднество для них обоих – но Драко отказался, ему не хотелось никаких сборищ, неделю назад был спокойный тихий обед, он получил подарки… да он и их сначала не хотел!

Новая мантия от матери, черные кожаные огнеупорные штаны от Эрмионы, книга от Джинни… Чарли Висли прислал ему фигурку дракона, изрыгающего в начале каждого часа безопасное пламя. А Сириус презентовал ему меч взамен того, что забрали демоны, – не Живой Клинок, конечно, но вполне ничего себе. Гарри в продолжение этой темы неожиданно преподнес ножны, заколдованные так, чтобы уберегать их владельца от ранения – видимо, Гарри достаточно насмотрелся крови за последнее время.

Драко поднялся на ноги и взглянул на темнеющее в серой мгле Имение. Такое знакомое. Огромная крытая терраса, по периметру окружающая этот квадратный каменный дом, башенки с узкими окнами в каждом углу – как раз для того, чтобы лить отличную раскаленную смолу на головы врагов… Сейчас между ними лежали тени. Он подумал обо всех остальных, оставленных им у камина… Отблески огня на волосах Джинни, смех Эрмионы, как всегда – молчание Гарри.

Хватит.

Драко отряхнул колени от мокрой травы и подошел к мавзолею – резная серебристая надпись гласила:

 "Люций Малфой. 1958–1997. Arte Perire Sua"

– Привет, отец, – тихо произнес Драко, чувствуя под рукой холод камня, слушая замирающий в тишине собственный голос, чувствуя, как колотится в груди сердце. – Давненько мы с тобой не беседовали. Во всяком случае, создается такое ощущение…

Ночь ответила ему тишиной и прохладой. Развернувшись и привалившись спиной к холодному мрамору, он снова уставился в сгущающуюся тьму, где тонкой цепочкой огоньков светилось Имение.

– Я много размышлял о тебе в последнее время, отец. Наверное, ты бы удивился, услышав это… Но это правда. Может, и бессознательно, но я всегда держал тебя в уме. Думаю, он хотел стать мне чем-то вроде отца – я имею в виду Слитерина – вот только вряд ли лучшим, чем ты. Он ведь желал того же, что и ты: заполучить средство для увеличения собственной мощи. Ты изображал Создателя, сделав меня по желанию Темного Лорда, ведь на самом-то деле ты никогда не хотел иметь сына. Ты не Создатель, отец! – его голос стал громок и отрывист, он взрезал сонное тепло летнего воздуха. – Я вовсе не слаб. Ты говорил, что я сломаюсь, как запущенные в обратном направлении часы, – однако я не сломался.

Драко прикрыл глаза, и перед его внутренним взором, словно сыплющиеся и разлетающиеся карты, замелькали разрозненные образы: он вжался в стену в камере отца… башни Слитеринского замка, опаленные огнем… умирающий Гарри, из-под которого по полу ручьем текла кровь… восставшие из Ада черные демоны, пришедшие взять своё…

Из Ада… Оттуда, где сейчас ты, отец. Оттуда, куда ты хотел меня отправить.

Он услышал слова Люция: "В конце концов, ты такой, каким я сделал тебя."

Эти слова, как ему показалось, прозвучали прямо у него в голове. Он слышал их. Он был готов к тому – полуждал, полубоялся. Горе черным наводнением накатилось на него, накрыло с головой, он даже не почувствовал спиной стену мавзолея, когда оно разрушило его разум и зрение… Он едва увидел очертания огромной черной собаки, стоящей на гребне холма и смотревшей на него огромными светлыми глазами, светящимися в темноте, как драгоценные камни.

**************

Сириус видел, как Драко упал у стены склепа, и не поверил собственным глазам: Драко закрыл лицо руками, плечи его тряслись и содрогались. Даже не зная причины этих рыданий, Сириус безошибочно распознал этот вид горя, эти задушенные всхлипы, от которых его тело билось о камни; он скрючился на траве, уткнувшись головой в руки, – в Азкабане Сириуса не раз душили такие же сухие, яростные, отчаянные рыдания…

Хватит. Он распрямился из своего собачьего обличья и приблизился. Он никогда не делал раньше ничего подобного (даже для Гарри, хотя, случись что-то, он бы тоже так поступил) – подойдя, он присел рядом с Драко, оторвал его тело от стены, и решительно поднял его на руки, словно это был не семнадцатилетний юноша, а шестилетний ребенок.

Драко не сопротивлялся, он крепко-накрепко прижался к Сириусу, и тот с удивлением увидел, что он вовсе не плакал, – с ним случилось что – то иное, куда более сложное и причиняющее куда больше боли, чем слезы; его тело дрожало и судорожно сотрясалось, но слез не было. Сириус вспомнил слова Нарциссы, что ее сын не плачет. Но ведь… это же невозможно – все плачут… Он держал и держал его, неловко поглаживая Драко по спине – как успокаивают любое живое существо, пришедшее за поддержкой и помощью; а Драко все колотило.

– Поплачь, – сказал Сириус. – Поплачь, если нужно… если хочешь.

Но Драко отстранился от него и опустился на холодный темный мрамор мавзолея, качая своей серебристой головой. Лицо было бело и сухо.

– Нет. Я не могу.

– В этом нет ничего дурного, – мягко произнес Сириус. – С тобой столько всего произошло… У тебя на это куда как достаточно причин…

– Нет, – уже тверже ответил Драко. – Не могу.

И он снова отвернулся к мавзолею и замер в молчании. Сириус безмолвно присел рядом с ним.

Всходило солнце, его лучи разлетелись над Имением.

Наступил день рождения Гарри.

**************

– Да где же Драко и Гарри? – возопил Сириус, когда шестая по счету почтовая сова приземлилась на полированную поверхность библиотечного стола, заваленного кучей пакетов, помеченных буквами Г и Д. – Это уже ни в какие ворота не лезет… подарки… письма поклонников… эти очередные кожаные штаны…

– Они наверху, – сообщила сидящая с Эрмионой на подоконнике Джинни. Платья для них уже прибыли, и они были поглощены обсуждением нарядов на грядущий вечер. – Потеют.

– Фехтуют, – строго поправила Эрмиона.

– Я буду придерживаться собственной терминологии, – возразила Джинни, касаясь тафты своей палочкой, от чего ткань изменила оттенок от зеленоватого к синеватому. – Смотри, по-моему, так лучше.

– То же самое, – не удержался Рон, лениво листающий на полу в ногах у девушек Ежедневный Пророк со статьей о вечеринке в честь семнадцатилетия Гарри на первой полосе и с подрагивающей фотографией Имения.

– Ничего подобного, – не согласилась Джинни, но все же снова ткнула ткань палочкой. Она приобрела теплый золотистый цвет шампанского.

– Отличный цвет для тебя, – одобрительно заметила Эрмиона.

Дверь с размаху распахнулась, и вошел Драко, а следом за ним Гарри – оба румяные, взмокшие, улыбающиеся. Гарри, скрестив руки на груди, спорил с совершенно взлохмаченным Драко о тонкостях фехтовального этикета. По мнению Драко, то, что Гарри наконец-то запомнил, каким концом меча тыкать во врага, уже было для него большим достижением.

– Во врага? – усмехнулся Гарри.

Губы Драко дрогнули. Он оглядел себя – потертые джинсы, прилипшая к телу мокрая майка. Он снова перевел взгляд на Гарри.

– В противника, – поправился он.

– Балда, – произнес Гарри, чтобы последнее слово было все же за ним и, подмигнув Сириусу, отправился к Рону и Эрмионе, которая тут же заклинанием Reductus сжала платье до размеров ладошки и спрятала его за спину. Гарри наклонился и поцеловал ее улыбающееся лицо.

– Не думай, что я не сумею достойно ответить на это, – высокопарно произнес Драко, присаживаясь на край стола и роясь в куче пакетов. – Я смогу. И этот день грядет. Однако я сегодня дозволяю тебе цепляться – все же у тебя день рождения.

– Вы только послушайте, – Рон, вытаращив глаза, поднял вверх Пророк: "С днем рождения, Гарри: средоточие интереса всего волшебного мира, к которому прикованы все взгляды, – Мальчик-Который-Выжил – станет сегодня центром всеобщего внимания в связи с одним счастливым событием: состоится прием в честь его семнадцатилетия… Последний год он провел в Имении Малфоев, родовом гнезде могущественного клана Малфоев, теперь являющемся домом Сириуса Блэка… " так, тут немного скучно, я пропущу… огромный список гостей… тра-та-та, приглашены сотни волшебников и волшебниц… тэк-с… ага, включая Министра Артура Висли, директора Хогвартса Албуса Дамблдора, чудесным образом пришедшего в себя после магической комы… "Это чудеса волшебной медицины", – комментирует случившееся доктор Саймон Бранфорд…"

– И вовсе не чудеса, – отрезала Джинни. – Все потому, что Драко убил Слитерина, – все его заклинания потеряли силу…

– Этот Бранфорд – та еще задница, – рассеянно пробормотал Сириус, занявшийся при помощи своей палочки открыванием заваливших за стол коробок. Сидевший на краешке стола Драко, полу прикрыв глаза, наблюдал за ним с вялым интересом.

– Однако ты и его пригласил, – заметила Нарцисса. – А вообще – существует ли кто-то, кого ты не позвал?

Сириус пожал плечами и подмигнул крестнику:

– Я хотел, чтобы у Гарри была грандиозная вечеринка. Чтобы компенсировать все пропущенные дни рождения.

– Я предпочел бы грандиозные подарки, – заметил Гарри, присаживаясь рядом с Роном на пол у ног Эрмионы.

– Размер не имеет значения, – с хитрой улыбкой произнесла Джинни.

– О, укол от нашей маленькой мисс Висли, – чуть улыбнулся Драко. – А я-то волновался, что мы в депрессии с тех, пор, как отправили твоего дружка обратно в Каменный век…

– Во-первых, Бен не был моим «дружком», а во-вторых, все было в Средние века, – Джинни демонстративно потянулась к чему-то на столе Сириуса, меняя тему разговора. – А это что?

Сириус мельком взглянул:

– О, это макеты движущихся фигур.

– ЧТО?! – подскочил Рон.

Гарри смутился, у Драко же был весьма самодовольный вид.

Сириус пожал плечами:

– Несколько человек, которые делают вкладыши для Шоколадных лягушек, интересуются распространением движущихся фигурок Драко и Гарри… ну, как рекламный ход… Вот они и прислали макеты для одобрения…

– И вы это одобрили? – завороженно спросила Джинни, вскочив на ноги. В этот миг маленькая фигурка Драко с силой ткнула в спину фигурку Гарри, швырнув его через край стола, и с тихим смехом исполнила полный злобного торжества танец. Джинни присела, подняла фигурку Гарри – просто копию его настоящего, в алой Квиддитчной мантии – и поставила на ноги. – Бедный Гарри…

– Нет, не одобрили. Вкладышей в Шоколадных лягушках вполне достаточно… Драко и Гарри не нуждаются в том, чтобы их лица красовались на каждом волшебном щите до Оттери-Сент-Кэчпоула, рекламируя все подряд: от мятных зубных нитей до навороченных метел…

– Кроме того, я сам на себя не похож, – критически заметил Драко, разглядывая свою миниатюру, выглядящую его совершенно копией, вплоть до усмешки. – У него не достаточно моих признаков.

– Ты это о чем? Он же точь-в-точь ты!

– Я о том, что у него не все мои признаки, – приподнял бровь Драко. – Если вы понимаете, о чем я говорю.

Гарри взглянул на Малфоя, похоже, сообразив, о чем идет речь.

– Ты раздевал его, да, Малфой?

Драко порозовел:

– Ну, я…

Брови Гарри сошлись в сердитую линию:

– А мою фигурку ты тоже раздевал?

– Увидимся, – пробормотал Драко и бочком поторопился к дверям. – Мне надо одеться.

Джинни и Эрмиона захлебнулись от смеха, когда Гарри вскочил на ноги, перешагнул через Рона и, уперевшись руками в бедра, яростно заблистал глазами.

– Малфой! – закричал он вслед ускользающему за дверь Драко. – А ну вернись!

В этот миг раздался громкий хлопок, и в камине появилась голова и плечи Артура Висли.

– Здорово, Сириус, – приветливо произнес он, распространяя вокруг себя копоть и сажу.

– Что-то ты рано, – взглянул на каминные часы Сириус.

– О, папа, – не поднимаясь, Рон помахал рукой.

– Я не останусь, просто хотел сообщить, что получил известие от Чарли… Он сможет придти, как в конце концов выяснилось. Я, конечно, понимаю, все в последнюю минуту…

– Ладно, – перебил его светящийся искренней радостью Сириус. – Никаких проблем, Артур. Я же говорил тебе, чтобы вы пришли всей семьей.

Эрмиона взглянула на Драко. Конечно, на его лице не отразилось ничего столь же выразительного, однако по быстрой вспышке его глаз она могла с уверенностью сказать, что он был рад тому, что Чарли обещал прибыть. Словно почувствовав, что она смотрит на него, он перевел на нее свои глаза, и на мгновение их взгляды скрестились. Она совершенно отчетливо поняла, что он хочет ей сказать, и поднялась на ноги.

– Пойду оденусь, – нежно прикоснулась она к плечу Гарри.

Он поднял глаза:

– Еще же долго…

Рон фыркнул:

– Ты знаешь, хорошо, если она будет готова к святкам.

– Пожалуй… – согласился Гарри.

– А не стоит тебе некоторое время потратить на свои волосы? – заметила Эрмиона, уклоняясь от его шутливого тычка. Она чувствовала, что Драко все смотрит на нее, и надеялась, что Гарри этого не заметит и что у Драко хватит сообразительности немного переждать, прежде, чем выйти из комнаты вслед за ней.

**************

Она успела принять душ и высушить волосы заклинанием Conarus, платье ждало ее на кровати, когда он постучал к ней. В черной китайской шелковой мантии и комнатных тапочках, она открыла дверь – в проеме стоял Драко, подсвечивающее его сзади пламя факела превращало серебристые волосы в ореол. Эрмиона почувствовала в горле кисло-сладкий комок и с трудом сглотнула его. На нем была темная мантия, волосы влажно поблескивали, словно он только что вышел из душа. От него пахло мылом и специями.

– Драко, что это?

– Последние ингредиенты, – он неуверенное протянул ей пакет в темно-коричневой обертке, и Эрмиона, приняв его, заулыбалась.

– Розмарин, паутина, сушеные незабудки… – она развернула пакет и углубилась в его содержимое. – Что ж, это все… Вернее, почти все.

Драко прислонился к косяку, не решаясь перешагнуть через порог, равно как и не собираясь уходить.

– А что тебе еще нужно?

– Ты, – не раздумывая, ответила она.

Он поднял на нее глаза, и она ощутила, что заливается каким-то дурным румянцем, он едва не улыбнулся, но почти тут же его лицо вновь померкло. Рядом с ним так легко было забыть, что за каждым его выражением поблескивают искры опасности. Легко. Но неразумно.

Скрестив запястья, он вытянул их вперед и мягко улыбнулся:

– Вот. Теперь у тебя есть все.

Она не коснулась его рук:

– Пройди, присядь на кровать.

Он послушно сел, совершенно дико выглядя на розовом стеганом покрывале в цветочек. Эрмиона выгребла остатки компонентов для Думоотвода из секретера и присела напротив него, поставив между ними плоскую белую чашу, бросила в нее то, что принес Драко, смешала с приготовленным ей накануне Зельем Памяти и несколькими листьями эстрагона. Смесь закипела, задымила и превратилась в зеленую пасту.

Эрмиона взглянула на Драко – он был несколько взволнован, словно считая у себя пульс.

– Ну, теперь ты, – пригласила она. – Обычно это делается палочкой, но, думаю, ты вполне управишься и без нее. Просто сконцентрируйся на воспоминаниях, которые ты хотел бы сохранить в Думотводе, и отправь их в чашу.

– Спасибо, – она ничего не смогла прочесть в его глазах, и поняла, что он хочет остаться один. Встав, Эрмиона подхватила с кровати туфли, платье и чулки и отправилась в ванную приводить себя в порядок, поплотнее прикрыв за собой дверь.

Платье, выбранное ею на нынешний вечер, было по покрою очень похоже на то, что много месяцев назад дала ей в Имении Нарцисса, – оно до сих пор оставалось самой любимой её вещью, пусть даже принадлежало ей совсем недолго, – такой же зашнуровывающийся на спине корсаж, широкая юбка, вырез, глубоко открывавший плечи и грудь (куда глубже, чем она привыкла носить). Только сейчас цвет был другой – глубокий цвет темной корицы вместо лавандового. К этому прилагались прозрачные чулки и пара эффектных туфель с ремешками на высоких каблуках.

Напоследок она занялась своими волосами: с помощью заклятья Couffuris она собрала пучок на затылке, оставив несколько локонов свободно виться, обрамляя лицо. И вот – последний взгляд в маленькое зеркальце над раковиной, которое показало ей лишь часть ее отражения и дало такой же краткий комментарий, и она, подхватив одной рукой юбку, вышла из ванной.

Драко все сидел на кровати, уставясь в Думоотвод, в котором теперь вился беловатый дымок. Он поднял взгляд и увидел ее – глаза его расширились и потемнели, однако все, что он сказал, было:

– Ну, с одеванием все? – она знала, что он восхищен и, более того, что он вспомнил то платье, которое послужило образцом для этого её наряда. Конечно, вспомнил. Он всегда обращал внимание на такие вещи…

– Ты закончил? – кивнула она головой в сторону Думоотвода.

Драко кивнул:

– Угу, это было просто.

Она подошла к большому зеркалу на туалетном столике, бросила в него быстрый взгляд, взяла серебряное колье с топазом и приложила к шее, нервно теребя застёжку.

Драко поднялся и опустил Думоотвод на кровать.

– Хочешь, я тебе помогу?

– Ну, если не возражаешь… – она мгновение поколебалась, и все же вложила колье ему в руку.

Она застегнул его вокруг ее шеи, и под весом тяжелого дымчатого топаза оно скользнуло вниз… Он замер, его руки прикасались к волнующему изгибу, где шея переходила в плечо, от его прикосновений к шее у нее по телу побежали мурашки; он смотрел на нее, и глаза его были темны и серьезны… и внезапно она увидела себя – такой, какой он ее видит: эти плавные изгибы, поднимающиеся из шелкового корсажа, тщательно уложенные темные локоны, длинная прядь, вьющаяся у лица, широко раскрытые темные глаза, пухлая нижняя губа, чуть подрагивающая от волнения… Эти руки, прикасающиеся к ее коже, – такое знакомое и незнакомое чувство… все потому, что в нем была часть Гарри, хотя они такие разные… Если бы она закрыла глаза… ей пришлось бы вспомнить, чьи это руки… Серебристые, а не черные волосы… Серые – не зеленые – глаза… Она повернулась в его объятьях и услышала щелчок застегнувшегося замочка.

Он отступил от нее, часто дыша.

– Готово, – тихо произнес он.

– Драко…

– Не надо… – и добавил. – Ты прекрасна…

Она знала, что это так, знала, что сейчас необыкновенно хороша.

– У тебя с Джинни что-то есть? – вопрос сорвался у нее с языка, она даже не успела подумать.

Эти слова повисли между ними, и на мгновение ей показалось, что ее слова задели его… Он слегка поправился и вернул себе потерянный вес, но плечи по-прежнему угловато торчали под рубашкой, а черты лица все еще были заостренными. Как же он уязвим…