Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 157 страниц)

– Оох, – выдохнула Блез, – судя по всему, это будет лучшим предметом…

Драко фыркнул от смеха.

Блез метнула в него колючий взгляд:

– Ты ведь возражаешь, что я разглядываю Чарли, неправда ли, дорогой?

– Сколько угодно, – беззаботно кивнул Драко. – Можешь смотреть на него влажным взглядом.

Глаза Блез сузились, но Драко отнесся к этому с полнейшим равнодушием. Его взгляд опять вернулся к Гермионе, которая, как он предчувствовал, разделяла его внутреннее веселье. И точно, она явно старалась удержаться от смеха, что выделяло ее среди остальных девушек, выглядящих так, словно они решали, кинуться на Чарли всем косяком или немного подождать.

– Признаться, этот урок является в некотором роде результатом неожиданной аварии, – все также бодро продолжал Чарли, натянув перчатки и занявшись застежками, удерживающими брезент поверх тележки. – В этом году я занимался драконьим яйцом…, он не должен был вылупиться до праздников, но разве об этом можно говорить наверняка? Ну, так или иначе, он появился во вторник, совершенно неожиданно, и только теперь готов встретиться лицом к лицу с внешним миром.

Последняя застежка была побеждена, и Чарли скинул брезент с тележки. Раздался дружный вздох. На тележке стояла большая стальная клетка, а внутри нее, свернувшись в клубочек, крепко спал дракончик, темно-зеленый, с маленькими золотыми рожками на голове. Чарли взглянул на него с выражением глубочайшей нежности и любви и снова повернулся к классу:

– Кто может мне сказать, какой именно это дракон?

Тут же взметнулась рука Гермионы:

– Румынский Длиннорог, – как всегда, отчетливо и ясно произнесла она. Однако Драко мог бы безошибочно сказать, хотя сам не понимал, откуда у него это ощущение, что ее что-то явно беспокоило. Когда она опускала руку, на ее лице промелькнуло выражение горя.

– Верно, – кивнул Чарли. – А что он ест?

Гермиона снова вскинула руку, но Чарли вызвал Невилла, который рискнул предположить, что дракон питается козами и прочей скотиной, и добавил, что рог этого дракона является компонентом многих зелий. Чарли наградил Гриффиндор пятью очками. Драко предположил, что исключительно из любви к Невиллу, нежели по какой-то другой причине. Понять это Драко не мог: по его мнению, Невилл был совершенно бесполезным… Хотя когда он как-то поделился этой мыслью с Гарри, тот в ответ ему чуть голову не оторвал.

– Вот ведь беда-то, – голос Чарли оторвал Драко от его размышлений.

С недовольным выражением лица Чарли сидел в снегу около тележки.

– Я забыл ему корм! Двое добровольцев – сбегайте ко мне в кабинет и принесите его. В синем ведре у меня над столом – справа… Ну… Малфой и Грейнджер.

Драко вздрогнул от удивления – он не поднимал руки. Блез рядом с ним просто излучала ярость: она всегда ревновала его к Гермионе – еще с прошлого года. Не взглянув в ее сторону, он подошел к Чарли и принял у него из рук большой золотой ключ.

– Вторая дверь после кабинета Снейпа. И поторопитесь, – произнес Чарли подошедшей с несчастным выражением на лице Гермионе. Драко был почти обижен: она же должна изобразить, что ей отвратительна сама мысль о том, что ей придется провести с ним хоть сколько-нибудь времени, а по ней этого совершенно не скажешь… – Хорошо бы дракон не проснулся голодным: они тогда имеют тенденцию пронзительно орать.

Драко кивнул, сунул ключ в карман и пошел в направлении замка, чувствуя, что Гермиона следует за ним, под ее маленькими ботиночками похрустывал наст. Лишь только они удалились из зоны слышимости, Гермиона заявила безо всяких преамбул:

– Драко, я хочу с тобой кое о чем поговорить.

– Великолепно, но для паба у меня уже есть пара.

– Ха. Очень смешно. Хотя это имеет некоторое отношение к тому, что я тебе сейчас скажу.

– И что же?

Гермиона глубоко вздохнула:

– Джинни идет на Святочный Бал с Симусом.

Драко замер, как вкопанный. На мгновение он вдруг ощутил и ледяной ветер вокруг, и просачивающийся сквозь ботинки холод мерзлой земли, и болезненную яркость зимнего неба.

Потом он пожал плечами:

– Рад за нее.

Гермиона затаила дыхание:

– Прекрасно. А теперь еще раз, с меньшим чувством.

– Я же сказал – рад за нее, – Драко снова двинулся вперед, Гермиона зашагала рядом. Вот они уже у дверей в замок. – Джинни и я?… – произнес Драко. – Нет, это несерьезно… Да мы никогда и не были вместе. У меня есть подружка. Да и не будь ее…

– … не будь ее?

– … я все равно не был бы с Джинни, – тихо произнес он. – По другим причинам.

Гермиона молчала. Драко знал – она ждала, уточнит ли он эти причины. Он не стал. Они вошли в замок, который приветствовал их прикосновением теплого воздуха.

Дверь позади них закрылась.

Гермиона покачала головой:

– Ну, раз так… Тогда прими это как судьбу.

В смехе Драко не было ни капли настоящего веселья:

– Мой отец говорил, что о судьбе говорят в случае, когда ты не знаешь имени того, кто тебя имеет…

– В отношении тебя это можешь быть только ты сам.

– Как там дела с Гарри? – резко спросил он.

Гермиона покраснела, поняв, что неожиданность этого вопроса была связана с тем, что он не собирался сейчас продолжать беседу о Джинни и Симусе. Он отложил это на дальнюю полочку, чтобы обдумать попозже.

– Так себе, – ответила она. – Я волнуюсь.

Внезапно Драко понял, что этот разговор ему тоже неприятен.

– Волнуешься?

Гермиона пожала плечами. Сейчас они шли по длинному коридору мимо других студентов, периодически удивленно оглядывающимся им вслед. Гермиона понизила голос.

– У него несчастный вид, он мало на что обращает внимание… Вчера вот они допоздна беседовали с Сириусом, и он не захотел рассказать мне, о чем… А сейчас он прогуливает урок – это конечно, не конец света, но на него не похоже.

Они подошли к двери в кабинет Чарли, Драко ковырялся с замком, Гермиона наблюдала за ним с самым несчастным видом.

– Ты тоже думаешь, что у него депрессия, да?

– Да, пожалуй, в последнее время он что-то часто одевается в черное, – Драко отомкнул замок, открыл дверь и прошел в кабинет, Гермиона последовала за ним. – Возможно, это все из серии «воин облачается к близящемуся апокалипсису» – что само по себе очень печально – или у него ухудшилось зрение и он боится, как бы ему случайно не надеть не сочетающиеся цвета…

– Не надо, – остановила его Гермиона. – Ты же знаешь, у меня нет чувства юмора, когда речь идет о Гарри и апокалипсисах.

– Слушай, что же это за жизнь мы ведем, коль скоро даже слово «апокалипсис» используем во множественном числе.

Гермиона улыбнулась.

– Да, что-то неважную в последнее время, правда? Прости, Драко. Я знаю, что ты тоже…

Драко не ответил, удивленно оглядываясь по сторонам. Поскольку Чарли был самым младшим членом преподавательской команды, кабинет его был невелик, если не сказать мал, зато настолько одомашнен, что все остальное просто не имело значения. Изображения машущего и улыбающегося клана Уизли занимали все мыслимые места. Маленькие обшарпанные письменные столы были накрыты пестрыми румынскими тканями, а стена у двери была украшена радужно переливающейся драконьей чешуей. На дальней стене висело зеркало в деревянной раме, которое Драко тут же опознал: оно прибыло вместе с Чарли из его драконьего лагеря. Столик, рядом с письменным был завален книгами с золотыми корешками: Разумеется, Фантастические звери (у кого такой нет). Настольная книга охотника на драконов. «Истории о Драконах: сборник» маленькая книжка, прожженная в нескольких местах, и роман «Грезы о драконах» в красочной матерчатой обложке.

Драко обернулся. Пока он занимался изучением кабинета Чарли, Гермиона обнаружила нужную корзину: она действительно стояла высоко на полке над столом. Теперь Гермиона присматривала, на что можно было бы влезть, чтобы до нее добраться.

– Гермиона, что ты слышала об ониромантиках?

– Каких-каких романтиках?

– Ониромантиках, – поправил ее Драко.

– А, – она слегка покраснела. – Волшебниках, путешествующих во снах?

– Точно.

– Ну, я знаю, что их обучение весьма длительное и трудное, – Гермиона обнаружила высокий табурет и понесла его к полке. – Я знаю, что это такое направление есть в Гильдии Авроров. И еще я знаю, что если что-то сделать неправильно, то можно раздвоиться – не в физическом смысле, а в психическом.

– Звучит неприятно…

– Ты никогда не станешь прежним, – мрачно заметила она, взбираясь на табуретку и неожиданно покачнувшись на ней.

– Вот, держись за руку, – воскликнул стоящий позади нее Драко, и она с благодарностью воспользовалась его предложением. Драко старался абстрагироваться от того, что теперь его глаза находились на одном уровне с ее изящными икрами в черных чулочках. Даже когда он Гермиону терпеть не мог, у него возникала мысль о несовершенстве вселенной, коль скоро этот отвратительный Рон Уизли встречается с девчонкой с такими классными ножками…

– Есть! – радостно произнесла она, и передала ему ведерко, которое он осторожно поставил на стол. – Фу, – добавила она, сморщив нос от отвращения, когда рассмотрела его содержимое. – Там какое-то месиво…

– Ну, по-твоему, что должны есть драконы? – усмехнулся Драко. – Вафли?

– Сухой корм? – предположила Гермиона, балансируя на своем табурете. – Уверена, Чарли что-то говорил про сухой корм…

– Ни один уважающий себя дракон не станет жить на сухом корме. Именно поэтому в сказках они пожирают юных прекрасных девственниц, а не поглощают миски салата. Я бы на твоем месте стоял от дракона подальше, что бы там ни говорил Чарли… – Драко осекся, поймав весьма специфический взгляд Гермионы, и быстро добавил:

– Я не в смысле, что ты девственница… – ее брови поползли вверх. – И не то, чтобы нет, – еще более поспешно брякнул он, внезапно осознав, что этот аспект ее отношений с Гарри как-то не приходил ему в голову. Они ведь?… или нет?… – Нет, не то, чтобы я это знал… Да и вообще – откуда бы я это узнал? Гарри никогда и ничего мне о тебе не говорил… Ой, не то, что он не говорит о тебе – он говорит о тебе постоянно, но… – Драко почувствовал, что его понесло, и с трудом остановил весь этот словесный потоп. Гермиона смотрела на него с выражением, которое он мог интерпретировать только как тотальное бешенство. – Я тут подумал, если я съем содержимое этого ведра, ты согласишься забыть все, что я тут только что сказал?

Гермиона молчала. И вдруг, к его изумлению, рассыпалась дробным смехом – она хохотала, прикрыв рукой рот, пока не потеряла равновесие, соскользнув вперед и едва не свалившись с табурета: он подхватил ее за талию и, все еще хохочущую, поставил на ноги.

– Ох, – наконец произнесла она, повернув к нему лицо, – ты бы видел себя… Ты что – действительно бы съел то, что в ведерке?

– Не знаю, – признался Драко. Одна проблема полностью занимала его ум и руки. Он не был уверен, что Гермиона осознавала, насколько близко к нему она сейчас стоит. Войди сейчас в дверь Гарри, он бы схватился за меч отнюдь не ради тренировки. – Может быть, если бы тоже меня захотела.

Ну, и кто тебя потянул за язык!? Черт! – разъяренно подумал он. – Черт, черт, черт!!!

Ее глаза расширились и вспыхнули, губы дрогнули в улыбке и приоткрылись, чтобы что-то произнести, – и вдруг она замерла. Краска залила ее лицо, словно ее сунули в кипяток, и она быстро отстранилась от него.

– Что-то мы припозднились, – торопливо произнесла она, дрожащей рукой потянулась к стоящему на столе ведру, схватила его и почти опрометью кинулась к дверям. – Пошли быстрее, а то Чарли удивится, где мы столько ходим, – выдохнула она и выскочила в коридор.

Драко озадаченно смотрел ей вслед, но тут его внимание привлекло нечто иное: за раму зеркала, висевшего у двери, было заткнуто фото Джинни в белом летнем платье с убранными в узел волосами. Она махала рукой и посылала воздушные поцелуи. Он взглянул на нее и тут же отвернувшись, поспешил к двери, за которой исчезла Гермиона.

И как за такое короткое время жизнь могла так усложниться? Он сам этому удивлялся. Но, как бы и куда бы все ни шло, он подозревал, что ему лично ничего хорошего это не предвещает. Однако поделать с этим он ничего не мог.

* * *

– Хей, Рон! Отлично выглядишь! Гарри, а ты похож на сырые и мрачные выходные. Что не так? Все переживаешь по поводу вчерашней игры? Если уж говорить о ней… – Фред понизил голос. – Как Джинни?

– В полном порядке. Как всегда – заносчивая, нахальная и противная, – Рон погрузился в одно из огромных лимонно-зеленых кресел аппетитной формы, украшавшее офис Фреда и Джорджа. – И разумеется – никакого уважения к старшим.

Сквозь огромное окно во всю стену фабрика Уизли была видна, как на ладони. Огромные – заводского размера – котлы с булькающим и дымящимся диковинным варевом, перегонные кубы – размером со взрослого волшебника – с разными ингредиентами для зелий, целый бассейн горячего шоколада, – для Пингвиньей мятной резинки, – сообразил Гарри.

Потолок в офисе над ними тоже был заколдован, однако вовсе не так, как в Большом Зале Хогвартса. Тот показывал настоящее небо за пределами замка. А этот сейчас напоминал небо в пустыне: пронзительно-синее, с золотистыми облачками. Гарри решил, что таким как раз и бывает небо в Египте. Там как раз находился Билл (ну, уж точно не ньюкастлское небо, где сейчас был Перси).

– Новые поставки от «Слизня и Рюмашек», – радостно сообщил Джордж, входя в кабинет, пригнувшись под тяжестью большой картонной коробки. Он кинул ее к ногам Фреда и утер лицо подолом майки. – Эй, дети, – кивнул он Гарри и Рону, едва ли не взвившимся от возмущения: что за обращение: в конце концов, близнецам было только девятнадцать. – Каким ветром вас сюда занесло?

– Бумажным, – Рон кинул пергаменты Джорджу. Тот поймал их и устроился на края стола изучать контракты.

– Что ж, выглядит прекрасно… – кивнул он. – Я могу это подписать… А почему ты просто не отправил это совой?

– Я хотел взглянуть на весь этот завод, – Рон поднялся на ноги и подошел к стоящему у окна Гарри… – Я думаю, неплохо было бы перетащить паб сюда. Я просто хотел бы убедиться, что места будет достаточно. Достаточно много.

Фред и Джордж, уже подумывавшие про организацию своего паба, заухмылялись.

– Смотри все, что хочешь, – разрешил Фред. – Я как раз собирался отправить вниз Взрывающиеся сигареты от Бенсона и Гексов – хотите взглянуть?

Рон закивал, но Гарри, чувствуя себя вымотанным, покачал головой:

– Я постою здесь.

Фред внимательно и дружелюбно взглянул на него:

– Ты себя нормально чувствуешь?

Вместо Гарри ответил Рон:

– Да он просто все еще напрягается из-за урока по Истории Магии: каждый должен опросить человека, участвовавшего в падении Вольдеморта. И Гарри достался Снейп.

Гарри удивленно покосился на Рона: это конечно, было правдой, но кто-кто, а Рон должен знать, что это вовсе не причина для того, чтобы об этом кручиниться. А может, и не должен?… Гарри предположил, что Рон пытается предотвратить расспросы, что было непросто – он в его сторону даже не смотрел.

– О, сочувствую, Гарри, – фыркнул Фред. – Когда выяснишь, чем является его нежелание мыть голову – концепцией борьбы со злом или просто ленью – дай мне знать.

Подхватив с двух сторон коробку, Фред и Рон ушли, оставив Гарри с Джорджем, сидящем на столе и задумчиво болтающего ногами.

– Не думаю, чтобы ты настолько поглощен мыслями о Снейпе, – удивленно заметил Джордж. – В конце концов, он же был на твоем дне рождения. А его исполнение партии Эдмунда Фитцджеральда было просто мастерским. Гарри пожал плечами:

– А я о нем и не думаю.

– Тогда что тебя так напрягает?

– Ничего, – и Гарри уставился на свои ботинки.

– Если бы тебя сейчас увидела мама, она бы закачалась, – произнес Джордж. – Я тут подумываю, не сказать ли ей об этом?…

– У меня есть родители, – возразил Гарри. – У меня есть Сириус.

– Который провел двенадцать лет в Азкабане. Он настолько эксцентричный человек, что может и не заметить, какой ты худой и измученный.

– Сириус заботится обо мне, – возразил Гарри, умышленно опуская момент предыдущей ночи, когда он обвинил Сириус в том, что тот невнимательная и эгоистичная скотина.

– Ладно-ладно, – пошел на попятный Джордж. – Не обращай внимания. Ты выглядишь просто потрясающе. Цветуще. Я слышал, круги под глазами будут писком весенней моды.

– Спасибо, – невнимательно поблагодарил Гарри. Он снова погрузился в размышления о том, как добраться до могил родителей, если Сириус не захочет его взять с собой. Кроме того, ему не давала покоя какая-то мелочь, засевшая в подсознании.

– Да что с тобой, Гарри? Сердечные проблемы? – раздосадовано поинтересовался Джордж, не умеющий деликатно и тактично помолчать больше одной минуты. – Гермиона? Она в кого-то влюбилась? Или это ты в кого-то влюбился и не знаешь, как порвать с ней? У тебя роман с ее сестрой?

– Гермиона – единственный ребенок у своих родителей, – хмуро ответил Гарри.

– Это хорошо, а то эти ситуации всегда такие неловкие… О, привет, Яна! – Джордж со слегка нервным видом соскочил со стола, когда его темноволосая, миниатюрная подружка с планшетом в руке появилась в дверях.

– Как же хорошо, что у меня есть только братья, – сухо заметила она. – Крепкие, взрослые и здоровенные. Джордж, милый, тут для тебя сова. Она не хочет улетать, пока ей не заплатят. У тебя есть сикли?

Джордж кивнул Гарри.

– Скоро вернемся, – произнес он, и поспешил за дверь, Яна следовала за ним.

Гарри проводил их взглядом и счастливый, что наконец-то остался один, прислонился к стене. Он не хотел сейчас никаких расспросов о Гермионе или о «сердечных проблемах». Он знал, что не был достаточно любезен с Фредом, и с Джорджем… И с Роном, коль на то пошло – в последнее время. И кое-что в глубине его мозга подсказывало ему причину, почему он так повел себя по отношению к Гермионе – если не подло, то, во всяком случае, неуважительно. Он хотел бы справиться с этим – но не мог.

Он чувствовал, что все больше и больше зацикливается на одном предмете, а все остальное – обычная жизнь – уходит все дальше и дальше, отшелушивается, словно старая кожа. Если бы он сделал то, что должен был сделать, его не отвлекли и не сбили бы с пути эгоистичные мысли. Он не мог беспокоиться о чувствах других людей, он не мог почувствовать их реакцию на то, чего он хотел, на то, кем он становился.

Только ненависть и навязчивое желание отомстить, только ожидание, отвращение, боль и отчаяние – только эти ужасные и темные эмоции существовали здесь, в этом просвете между тьмой и тьмой.

Он повернулся к окну и посмотрел на фабрику, взгляд скользнул по фальшивому небу далекой чужой страны. В голове возникли произнесенные месяцы назад слова. Произнесенные в каменном подземелье, когда он впервые поцеловал Гермиону.

– Ты любишь его? – спросил он ее тогда, имея в виду, естественно, Драко.

– Я могу полюбить его, – ответила она.

Он не хотел ревновать, это претило его натуре. Но это смутное ощущение вдруг выросло и заморозило его – не потому, что она сказала, что могла вдруг полюбить именно Драко, нет… Потому, что она могла вдруг полюбить кого-нибудь еще. Говоря о себе, он был совершенно уверен, что не смог бы – для него не существовало и не могло существовать больше никого. Потому-то он и не хотел любить ее: он был слишком опасен, его любовь – слишком яростна, однажды отдав себя всего кому-то, он не мог изменить себя или уничтожить ее.

И снова в голове зазвучал голос Гермионы.

«Шесть лет я думала, что ты предназначен мне. Теперь я знаю, что это не так».

Она вовсе не это имела в виду, – сказал он себе. – Она просто была рассержена, она не подразумевала это… Но вдруг наступит такой день, когда она подумает именно это?… Но знай она, что он на самом деле… что происходит внутри него… – она бы именно это и подумала. И что бы было потом?

Когда он был ребенком, все те, кого он любил, умирали и оставляли его. Если бы это произошло сейчас, он бы, наверное, умер бы.

Если бы не ушел от нее сам.

* * *

Симус Финниган сидел за длинным дубовым столом в конце библиотечного зала, читал иллюстрированное пособие по Квиддичу и думал, что все с этим миром в полном порядке: Джинни согласилась быть его парой на вечер, вчерашний матч будет переигран, что означало, что Гриффиндор не выбывает из состязания за Кубок Домов. И вообще, жизнь налаживается. В тот миг, когда он занимался переворачиванием страницы, на книгу упала тень. Он поднял глаза и увидел над собой Драко Малфоя.

С тихим удивленным восклицанием Симус подался назад и выжидательно взглянул на юношу. В последний раз он видел его на квиддичном поле, с побледневшим от ярости лицом Драко выглядел, как черт-знает-что, сейчас же он был собран и даже улыбался, скрестив на груди руки (надо заметить, джемпер был просто потрясающим).

– Финниган, – произнес он. – Хочу сказать тебе пару слов.

Симус откинулся на спинку стула, стремясь придать лицу как можно более равнодушное выражение. Это удавалось с большим трудом: в холодной собранности и спокойствии Малфоя, в жесткой линии его рта было что-то тревожное. Нет, вряд ли он стал бы что-то делать прямо здесь… но ведь он вполне взять и вызвать Симуса на дуэль… Он бы не мог ударить – только при помощи магии, хотя вполне возможно, что и в кулачном бою, он бы весьма успешно испортил ему весь внешний вид.

– Да? И что? – спросил Симус.

– Я слышал, ты пригласил Джинни Уизли на Святочный бал, – спокойно произнес Драко.

Симус на мгновение онемел.

– И что с того? – придя в себя, поинтересовался он. – Тебе-то какое дело?

– Такое, – Драко наклонился так, что его лицо оказалось в считанных дюймах от лица Симуса. – Если ты обидишь ее, я тебя забью до смерти. Лопатой. Уловил?

Симус потерял дар речи и лишь хлопал глазами.

– А если ты кому-нибудь расскажешь о том, что я только что тебе сказал, я тоже забью тебя лопатой до смерти – надеюсь, мне удалось до тебя это донести, Финниган. Ты меня понял?

Симус наконец-то отыскал свой голос – правда, он был куда слабее, чем обычно.

– Лопатой?…

– Да, именно. Заруби себе на носу – я сделаю так, как сказал. Имей это в виду, – Драко шагнул назад и, не оборачиваясь, ушел.

* * *

Гермиона решила вместо ужина посидеть над учебниками в общей комнате и устроилась в уголочке, обложившись книгами и подушками. Гарри рассеянно махнул ей рукой по пути в Главный Зал, что отвлекло ее от раскрытой перед ней «Грезы: фантазия или память? Руководство по ониромантике ответит вам».

Рон затормозил около нее и взглянул на то, чем она занималась:

– Учиться?! Сейчас?! Ты что – не проголодалась?

Гермиона покачала головой:

– Нет. Передай мне зеленую книгу, будь любезен.

Рон протянул ей специально выписанный из Флориш и Блоттс «Рунический алфавит».

– Не пора ли поговорить с Гарри?

– Я разговариваю с ним постоянно.

– Ты знаешь, о чем я – поговорить с ним о вас.

Гермиона вздохнула:

– Я понимаю… Обещаю – я поговорю. Прости, наверное, тебе все это ужасно неприятно. Как ваш вояж в Хогсмид?

– А что – Гарри разве тебе не рассказал?

В голосе Гермионы зазвучала легкая горечь.

– Мы сегодня еще не разговаривали. Думаю, он считает, что я все еще сержусь на него за то, что он прогулял Уход за магическими существами.

– А ты?… – приподнял брови Рон.

– Нет! – всплеснула руками Гермиона, и Рунический алфавит соскользнул с ее колен. – Я скучала по вам, по вам обоим – Чарли принес на урок дракончика, я вспоминала Норберта и ужасно хотела, чтобы вы были рядом… Вовсе даже я не злилась…

Рон покачал головой:

– Ты должна со всем этим разобраться. Я больше не могу с этим Бедным Мальчиком. Лучше просто…

– Я не думаю, что он бедный из-за меня, – тихо заметила Гермиона. – Тут дело в чем-то другом. Именно поэтому-то я и волнуюсь, и потому-то пока ничего ему не сказала…

– Ну, так и что теперь? – подняв с пола Рунический алфавит, Рон вернул его Гермионе, однако успел бросить взгляд на пергамент, который она засунула между страницами. Он был испещрен непонятными символами и загогулинами. – А это еще зачем тебе? – засмеялся он.

– Я просто пыталась перевести немного, – с отчаянным выражением лица ответила Гермиона. – Хотя и не смогла найти ключ… Эти руны не этрусские, не египетские…

– Думаю, это норвежские, – предположил Рон.

– Правда? – распрямилась Гермиона.

– Ага, – мрачно кивнул Рон. – Честно говоря, это звучит так: «Ты так рад меня видеть или у тебя в кармане морской корабль?»

Гермиона ткнула его кулаком так, что Рон вскрикнул.

– Ненавижу тебя! Отдай мне мое домашнее задание!

– Забудь об этом, – Рон поднял пергамент высоко над головой, обстановка была на грани членовредительства, но в этот миг в общей гостиной появилась Джинни. Она бросила взгляд на них и захохотала.

– Может быть, старосты прекратят друг друга бить и прервутся на ужин? – поинтересовалась она, перестав смеяться.

Гермиона вернула себе пергамент и показала Рону язык.

– Иди уж, – велела она, он покорно поднялся и поприветствовал сестру. Гермиона чуть задумчиво проводила их взглядом, размышляя, что за все время трапезы Гарри не сказал ей ни слова. Загрустив, она поудобнее устроилась в подушках, и снова взялась за книги. Но едва она раскрыла Рунический алфавит, как какой-то странный звук заставил ее замереть. Какой-то сдавленный всхлип… Кто-то плачет?

Она встала, скинула с себя клетчатый плед, в который была завернута, и отправилась на поиски. Звук явно шел из спальни мальчиков, она удивленно замерла, но все же вошла – в конце концов, она тоже была старостой, и благополучие студентов входило в ее компетенцию. Она же не из любопытства так поступала, правда? Ну, хорошо, пусть из любопытства – но из совсем-совсем маленького любопытства, и вообще – об этом вовсе никто не обязан знать.

Дверь раскрылась, Гермиона замерла на входе, привыкая к полумраку. На полу у кровати, сжимая в руке открытую коробку из-под Шоколадных лягушек, сидел Невилл.

– Невилл, – с беспокойством поинтересовалась она. – С тобой все хорошо?

Невилл убрал руки от лица и увидел ее:

– Ой, Гермиона… – голос его был очень тих. – Почему ты не на обеде?

– Я осталась позаниматься. Невилл, что случилось?

Он не ответил. Она прошла через комнату и присела рядом с ним. Он снова опустил взгляд к коробочке, лежащей у него на коленях. Она тоже посмотрела на нее, и у нее оборвалось сердце:

– О, Невилл…

На опилках в коробке, свернувшись, лежал Тревор. Он не пытался убежать. Он вообще не двигался. Глаза его были открыты. Гермиона мгновенно осознала, что он мертв.

– Невилл… Мне так жаль… Когда он умер? Ты собираешься его похоронить?

– Похоронить? – отрывисто рассмеялся Невилл. – Ящик просто оказался у ножки моей кровати, когда я вернулся с урока по Уходу за магическими существами. Я понятия не имею, что с ним произошло… – он поднял взгляд на Гермиону, – ты думаешь, что кто-то мог убить его?

– О, ну зачем, кому это было нужно? Это было бы просто очень злым поступком. Может, кто-то нашел его и не набрался смелости сказать тебе? Как долго ты не мог отыскать его?

– Почти две недели, – все также почти беззвучно ответил Невилл. – Тревор был у моего отца, пока он учился в школе… Бабушка вырастила его из головастика… Он собирался жить еще сотню лет…

Гермиона похлопала Невилла по руке. Он был куда худее, чем ей почему-то думалось, Невилл уже не был круглолицым одиннадцатилетним ребенком, он вырос в долговязого высокого юношу. Однако грусть в глазах была прежней.

– Ну же, Невилл… Похорони его в снегу за хижиной Хагрида. А когда вернется Чарли, может, он даст тебе глотнуть Огневиски – мне кажется, тебе сейчас это бы помогло.

– Наверное, ты считаешь меня дураком. Сижу и плачу над жабой, – тихо произнес Невилл. – Ты ведь никому не расскажешь, правда?

– Нет, я не считаю тебя дураком. И никому не скажу.

* * *

Драко с трудом заснул в эту ночь. Их краткий разговор с Гермионой все крутился и крутился у него в голове, словно новостной репортаж; он снова видел выражение лица Блез во время урока Чарли и, сидящую рядом с Симусом в Большом Зале Джинни.

Ему бы хотелось поговорить с Гарри, но у того был совершенно отсутствующий вид, а больше ему говорить было не с кем. Даже воспоминание об ужасе, проскользнувшем по лицу Финнигана, не помогало.

Но едва он забылся тревожным сном, как приглушенный стук в дверь его комнаты опять его разбудил. С трудом сев на кровати, Драко откинул назад упавшие на глаза волосы, ткнул пальцем в свечу у кровати, чтобы зажечь ее. Свесив ногу, он содрогнулся от идущего от пола холода.

В дверь снова постучали – на этот раз громче.

– Ладно, ладно, иду, подумаешь, аж из штанов выпрыгивают от спешки, – бормотал он себе под нос, идя к двери.

Там никого не было. Некоторое время Драко таращился в пустоту, потом до него дошло:

– Гарри?

Раздался тихий шорох, и голова Гарри, еще более всклокоченная, чем обычно, вынырнула из ниоткуда и зависла прямо перед ним. Драко вспомнил, что впервые увидел этот номер с мантией-невидимкой на задворках Визжащей Хижины – это испугало его так, что у него буквально в глазах потемнело. Теперь же это не произвело на него никакого впечатления.

– Прости, – покаялся Гарри. – Просто не хотел, чтобы меня кто-нибудь увидел.

– Ага, и очевидно, я тоже, – кивнул Драко, прислоняясь к косяку. – Как ты прошел сквозь дверь гостиной? Как узнал пароль?

«Честь Слизерина», да? – произнес Гарри. – Из тех паролей, которые ты бы придумал.

– Что ж, очень умно.

– Так что – пропустишь меня внутрь или по-прежнему будешь красоваться здесь в своей шелковой пижаме, как большой, жирный и претенциозный болван? В этом случае, я ухожу.

– Это я-то жирный? – обиделся Драко.

– Впусти меня, Малфой.

Драко опустил руку, и Гарри прошел внутрь, швырнув мантию-невидимку на комод, стоящий в изножье кровати Драко. Под мантией на нем оказалась синяя хлопчатобумажная пижама с продранным рукавом и желтой каемочкой на горловине и манжетах – из тех, что Драко в последний раз надевал, когда ему было лет семь. Гарри удивленно огляделся:

– Не так уж и тесно. Странный потолок, однако…

Драко глянул вверх. Потолок его спальни не был ровным, а круто наклонялся к дальнему концу комнаты, так что Драко всегда приходилось скорчиваться в три погибели

чтобы добраться до кресла у окна. Над его кроватью тоже были окна, но они сужались к внешней стороне стены, создавая неприятное ощущение замкнутого пространства. Зато в комнате имелся исправный камин, что его несказанно радовало.

Драко прикрыл дверь. Потом, чуть подумав, запер ее во избежание непрошеных визитов.

– Ага. Это архитектурный стиль я называю «Ранний Маниак». Раньше это было одной из камер темницы – разве забыл?

Драко махнул рукой на камин, и за решеткой замерцало тихое пламя.

– К делу, Поттер: что тебя сюда привело? Что случилось?

– Мне нужно потолковать с тобой насчет нашей домашней работы.

– Что? – вытаращил глаза Драко.