Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 157 страниц)

– Гарри, – позвал Драко. Он хотел сказать что-то глубокомысленное, успокаивающее о сути жизни и смерти, о важности этой близости, однако слова не шли ему на ум. Вытащив руки из карманов, он поколебался, не коснуться ли плеча Гарри, чтобы удостовериться, что с тем все в порядке.

– Малфой? – тихо откликнулся Гарри, не сводя глаз с надгробия.

– Да, – напрягся Драко.

– Если ты не против, – Гарри так и не повернул к нему лица, – я бы хотел немножко побыть в одиночестве.

– О, да-да… – Драко засунул руки в карманы и ощутил неловкость. – Конечно. Я… приду попозже.

Гарри не ответил. Драко повернулся и оставил его над могилами родителей. На них лился прохладный рассвет.

* * *

Гарри дождался, пока хруст льда под ногами Драко растает в тишине, опустился на колени у могилы и снова взглянул на надгробие: имена отца и матери выглядели старыми шрамами на камне. Он перечитал латинские слова под ними и подивился, кто мог выбрать их: Любовь побеждает все. Только тот, кто считал это истиной.

А это таковой не являлось.

Сердце забилось в груди, во рту стало сухо – больше он не почувствовал ничего. Вообще ничего. Ему не хотелось заплакать. Все мысли сосредоточились на том, что он должен был сделать – он подозревал, что у него не так и много времени. Сняв перчатки и аккуратно положив их на землю, он принялся разрывать снег, укрывавший могилу.

Земля замерзла и превратилась в камень, – он словно царапал железо. Как же ему хотелось, чтобы под рукой оказалось что-то, чем можно было бы копать землю, или же он подобрал бы подходящее заклятье – однако он подозревал, что здесь магию лучше не использовать. В конце концов, он снял браслет и, вытащив красный камень, начал его краем скрести землю. Наскоблив горсть, он достал из внутреннего кармана куртки небольшой флакон, высыпал туда мерзлую землю, крепко-накрепко закупорил и снова убрал в карман.

Он встал и неожиданно почувствовал головокружение – от того ли, что затаил дыхание, или же потому, что он наконец-то находился здесь. Высеченные на камне имена врезались ему в память, отпечатались внутри. Он снова услышал голос Драко, произносивший те слова в коридорах Слизеринского замка. Ты ничего не сможешь сделать, и нет возможности отомстить за них; они навсегда останутся там, и вы не встретитесь, даже если ты умрешь.

Внезапно он осознал, что не хочет смотреть на могилу, не может даже находиться рядом – он начал быстро отступать, пока ее не скрыла с глаз другая могила. Он оказался на поросшей травой площадке между четырьмя каменными памятниками. Прижавшись к одному из них, он пытался успокоить скачущее сердце.

Солнце неуклонно ползло вверх, подрумянивая нежным розовым светом и снег, и бледные каменные плиты памятников. Бесконечные, неподвижные и неразрывные ряды надгробных плит раскинулись вокруг. И вдруг Гарри увидел, что между ними к нему кто-то движется. Не Драко. Девушка.

Рисенн.

Гарри выпрямился и присмотрелся. Он вспомнил, что видел ее в Имении рука об руку с Чарли и еще подумал тогда, что она была прекрасной, если бы была чуть старше – она была из тех элегантных женщин, кто одевается скорее, как кукла, нежели как человек. Теперь же она выглядела… совсем по-другому. Короткая плиссированная серая юбка, гольфы, черные лакированные кожаные сандалики, мягкий синий свитер. Должно быть, она ужасно замерзла, – подумал он. Однако по ней этого было совершенно незаметно.

Черная коса почти до талии с невероятно ярким синим бантом, лицо без всяких признаков макияжа, сияющие глаза – она выглядела лет на пятнадцать, хотя это юное лицо совмещалось с телом двадцатипятилетней женщины.

– Думаю, ты не поверишь, если я скажу, что была тут по соседству, да? – спросила она, подходя к Гарри.

– Да, – и он сделал еще шаг назад, упершись спиной в чей-то памятник и лишившись пути к отступлению. – Если тебе нужен Драко, его тут нет, он пошел прогуляться.

– Как удачно, что я встретила не его, а тебя.

– Меня? – переспросил Гарри. Она подошла к нему слишком близко, однако не собиралась останавливаться. – Почему меня?

До нее было не больше фута, она стояла так близко, что перед его глазами было только ее лицо: ярко-красные губы и серые бездны глаз. Он хотел отвести прочь взгляд – и не хотел этого.

– Я хотела поговорить с тобой, – дрогнули ее красные губы. – Только и всего.

– И о чем же? – голос Гарри сорвался и прозвучал на октаву выше.

Она рассмеялась:

– Что бы ты сделал, скажи я тебе, что с самого дня твоего рождения я не могу перестать о тебе думать, и просто обязана была повидать тебя снова?

– Не знаю, – занервничав, ответил Гарри, – это из тех вещей, что ты, наверное, скажешь?

Посмеиваясь, она протянула руку и погладила его щеку, задержав на ней свои пальцы. Он почувствовал, что не может унять дрожь в теле, его колотило, словно от холода.

– Ты такой классный, – заметила она приглушенно, – ты об этом знал?

– Мне говорили обратное, – он занервничал еще больше и начал оглядываться по сторонам. – Разве ты не знаешь, что нападать на людей на кладбище – дурной вкус?

– Что ж, – пожала плечами Рисенн, давай посмотрим на это по-другому. Минуту назад ты был в печали, правда? А теперь – нет.

– Точно, – согласился Гарри. – А теперь я боюсь.

– Я чувствую, – жалобно заметила она, – что ты мне не доверяешь.

– Так оно и есть, – Гарри попытался перевести дыхание, однако от тяжелого аромата ее духов у него запершило в горле, и он закашлялся. – А с чего бы я тебе доверял? И вообще – с каких это пор тебя интересует, что я думаю? Я предполагал, что тебя волнует Драко.

– Волнует? – она фыркнула и надулась. – Ты называешь это волнением? Я просто пытаюсь быть полезной.

– Самое полезное, что ты можешь сделать – уйти отсюда.

Она подняла на него огромные серые глаза.

– Ты ведь на самом деле так не думаешь, – заметила она, и Гарри с неприятным удивлением обнаружил, что она права. Нет, он и вправду не верил ей, она не нравилась ему, однако что-то глубоко спрятанное внутри удерживало его от того, чтобы отстраниться от ее прикосновений, от которых, словно от холода, по коже Гарри бегали мурашки. Он подумал о Гермионе, о том, что бы сейчас подумала она, – и сразу почувствовал вину и злость. – А почему ты поверил тому, что Драко наговорил тебе?

– Потому что ему я доверяю, – коротко ответил Гарри. Он чувствовал, что придавлен ко входу в мавзолей, и не может уйти, не оттолкнув ее прочь, а мысль о том, чтобы прикоснуться к ее телу руками – даже для того, чтобы толкнуть, – казалась ему очень неудачной.

– А ты уверен, что это мудро? – от ее дыхания заколыхались его волосы, его затрясло, а мысли разлетелись в разные стороны испуганными птицами. С ним никогда такого прежде не случалось: сталкиваясь с опасностью, его ум и бдительность всегда заострялись. Сейчас все в голове перепуталось.

– Что?… На что ты намекаешь? – заторможено спросил он.

– Я же говорила, что твои друзья тебя предадут, – прошептала она. – Не помнишь?

– Драко не предаст, – все также медленно возразил он. – Не сможет. Он не может лгать мне.

– А ты уверен? – ее рука снова начала гладить его щеку.

Он кивнул и сразу же понял, что сделал это зря – теперь он сам потерся щекой о ее ладонь.

– Уверен.

– И что же тебе дает эту уверенность? Что – он надежен? Или ты знаешь, что-то особенное? Чего не знают другие?

Он хотел ответить, но слова засохли у него в горле.

– Ты себя хорошо чувствуешь, Гарри? – спросила она, однако глаза ее говорили совершенно иные вещи, они почти звучали у него в голове: «Я знаю, чего тебе хочется на самом деле… Мы можем пойти куда-нибудь… В какое-нибудь тихое местечко, чтобы заняться там сексом. Если ты этого хочешь».

Гарри отпрыгнул от нее так резко, что ударился головой о резного каменного ангела.

– Ох! – воскликнул он. – Что ты сказала?

– Ой, бедная твоя головушка, – в ее глазах танцевало с трудом сдерживаемое веселье. – Дай-ка я взгляну… – она коснулась и погладила пальцами его виски. Гарри сморщился и затаил дыхание, однако, даже сжав губы, он словно задыхался от аромата, шедшего от ее волос, – жасмин, сандал, смешанные с чем-то более ярким и терпким.

Нет, она не была красива, однако сейчас это не имело никакого значения – его сердце превратилось в отбойный молоток, а в горле пересохло. Он четко ощущал, что она касается его плечом, что грудь ее упруго вздымается, видел ямочку посередине ее нижней губы…

– Я… – безнадежно начал он, – я не думаю, что я…

– Тш-ш, Гарри, – зашептала она, придвигаясь еще ближе, он чувствовал ее дыхание, оно ерошило его волосы.

Если она подойдет еще ближе, – полуистерически подумал он, – нам уже не придется никуда идти, чтобы заняться сексом.

В груди стало тесно, это ощущение нарастало, перед глазами мерк свет… Ему стало дурно, он чувствовал одновременно и слабость, и болезненное возбуждение.

– Я не сделаю тебе больно, Гарри… Тебе понравится…

Серый туман перед его глазами разрезал раздраженный и холодный голос:

– Отойди от него. Сейчас же.

Гарри распахнул глаза (он сам не осознал, когда закрыл их) и увидел, что Рисенн отступила от него, взмахнув косой.

– Боже, – произнесла она тоном девочки, оставшейся без дня рождения. – Драко…

Гарри с трудом оторвал свой взгляд от Рисенн, без всякого удивления увидев стоящего в нескольких шагах от них Драко. Тот держал руки в карманах, пристально глядя на Рисенн, и был, судя по виду, очень раздражен.

– Слушай, у тебя что – совсем стыда нет?

Она улыбнулась:

– Ревнуешь?

– Нет, – отрезал он. – Просто терпение кончилось.

– А я просто пошутила, – Рисенн развернулась к Драко, взмахнув юбкой. Гарри почувствовал невыразимое облегчение, ее присутствие здорово действовало ему на нервы. – Я тебя искала – хотела поблагодарить. Ты спас мне жизнь.

Драко бросил на нее недовольный взгляд:

– Это был просто рефлекс. Я вообще думаю, что ты бессмертна.

– Верно, однако, у меня может течь кровь. Я могу чувствовать боль… и вообще – много чего еще…

«… Клянусь, может», – раздраженно подумал Гарри.

«… Еще бы, а ты, несомненно, сумел дать ей достойный отпор, – бросил в ответ Драко. – А теперь, будь добр, заткнись и дай мне с этим разобраться».

Рисенн прищурилась:

– А, так вы болтаете между собой? Слышала, что вы умеете это, однако никогда не думала…

– Кто сказал тебе про это? – резко перебил ее Драко.

– Неправда, – вставил Гарри. Голос постепенно возвращался к нему, а головокружение уже почти пропало.

Драко стрельнул в него взглядом и снова уставился на Рисенн.

– Зачем ты пришла сюда за нами, Рисенн? – потребовал он. – Заскучала в своей клеточке? Вольдеморт плохо кормит тебя сквозь решетку?

Румянец исчез с лица Рисенн.

– Что ты сказал?

– Ты меня слышала, – Драко начал медленно наступать на нее, она начала пятиться от него. – Можешь назвать меня психом, однако мне кажется, что тебе надо туда установить колесо, чтобы ты крутилась в нем, сбрасывая с его помощью избыток энергии, а не гонялась бы за молодыми парнями по Британским островам.

Краска затопила лицо Рисенн.

– Клетка не может удержать меня, – прошипела она.

– Хочу, однако, заметить, что свою работу на Вольдеморта ты не отрицаешь, – холодно заметил Драко. Гарри показалось, что сейчас он здорово похож на своего отца. – Не скажешь нам об этом пару слов?

– Кто тебе сказал об этом? – требовательно спросила она. – Откуда ты узнал?

Драко тряхнул головой:

– Я мог бы тебе об этом сказать, но мне что-то не хочется.

Пальцы Рисенн изогнулись, казалось, она была готова вцепиться в него, как когтями:

– Глупый мальчишка! – фыркнула она. – Темный Лорд уничтожит тебя, даже если кто-то из его слуг предал его ради тебя!

– В таком случае, может, я просто скажу ему, что это ты? – в тон ей предположил Драко. Приподняв бровь, он бросил взгляд на посветлевшее небо. – Солнце встает, – обманчиво мягко заметил он. – Может, тебе стоит…

Вскрикнув, она исчезла в кружении черных волос даже без положенного аппарированию мягкого хлопка.

Драко стоял и смотрел на то место, где она только что была: на снегу даже не осталось отпечатков ее ног – сейчас, при свете, это было отчетливо видно. Солнце поднималось над горизонтом, разбрасывая золотисто-розовые лучи, сосульки над волосами Драко (которые тоже были какого-то ледяного цвета) заискрились.

– Это… – наконец сказал Гарри. У Драко было совершенно непроницаемое выражение лица. – Малфой, спасибо.

– Спасибо? – Драко вздернул голову и посмотрел на Гарри так, словно тот был самой жалкой и несчастной вещью из всех, которые ему приходилось видеть за всю свою жизнь. – Что это было? Я не замечал, что ты легко поддаешься на женскую хитрость.

– А я и не поддаюсь, – ответил Гарри, внутренне кляня себя за косноязычие, однако все еще не в силах справиться со своим дыханием. В животе было какое-то странное, тянущее чувство, словно он только что упал с огромной высоты.

Драко сделал страшные глаза:

– Если бы я не вернулся…

У Гарри все внутри перевернулось.

– У меня все было под контролем, – заметил он.

– Конечно, это именно так и выглядело. Что ж, если бы тебе улыбнулась удача, тебе бы обломилось куда больше, чем просто захлебнуться в ее слюнях.

У Гарри внутри снова все перевернулось, словно пытаясь вывернуть его наизнанку. Сделав несколько неуверенных шагов и едва не налетев на очередное надгробие, он все же упал на колени, и его мучительно вырвало на траву. Его всего колотило, только раз ему было так же плохо – когда он ужасно напился. Жестокие рвотные спазмы скручивали его снова и снова.

Наконец, ему полегчало, и он откинулся назад, хватая ртом воздух.

– Эй, – голос Драко был теперь куда мягче. Осторожно обхватив Гарри за плечи, он помог ему подняться на ноги. – Гарри… Да что с тобой случилось?…

– Думаю… мне нужно… немного воды… – покачал головой Гарри.

Драко тут же вытащил из кармана бутылку воды, за которую заплатил немыслимую сумму, и протянул ее Гарри. Напившись, тот остатками сполоснул лицо и руки. Это помогло: в голове тут же начало проясняться, мир перед глазами приобрел отчетливые очертания.

– Сам стоять можешь? – спросил Драко.

Гарри кивнул, вытираясь рукавом.

– Я уже в норме. Видно, это все последствия безумной скачки на этом Ночном Рыцаре.

Драко задумчиво взглянул на руку Гарри:

– Не думаю. Подозреваю, здесь не обошлось без Рисенн.

Гарри вяло рассмеялся:

– У меня есть ощущение, что она бы не слишком обрадовалась, услышав это.

– Да, судя по всему, она произвела на тебя адски неизгладимое впечатление. Я думал, ты сейчас кувыркнешься и отключишься.

– Я собирался оттолкнуть ее.

– Ага, может быть.

– Я пытался… – повторил Гарри, – но не смог. Я хотел, но…

– Понимаю, что делать, – с каждым парнем такое случается, – с деланным сочувствием заметил Драко.

– Заткнись, Малфой! – задохнулся Гарри.

Драко хихикнул.

– Ладно, нам пора убираться отсюда. Уже совсем светло.

– Ага, – кивнул Гарри и шагнул к нему, однако неожиданно замер. – Перчатки и браслет… Я оставил их там… там, где мы были…

Ухватив Гарри за куртку на спине, Драко начал мягко подталкивать его вперед, к могиле Поттеров, Гарри не возражал – он все еще чуть пошатывался.

– Браслет? – эхом повторил Драко.

– Ну да, эта руническая полоска. Я ношу ее – на удачу.

– Ах, да, красный браслет. Почему ты его снял?

– Просто так, – Гарри нагнулся и подобрал браслет с перчатками. Драко молча ждал, когда тот снова заговорит. Гарри бросил на надгробие последний взгляд и открыл коробочку с портключом – тот блеснул серебром в утреннем свете.

– Держись за меня, – портключ коснулся его руки, мир опрокинулся, и сквозь серый туман они понеслись куда-то. Драко крепко вцепился в куртку Гарри.

* * *

Драко приземлился на каменный пол с такой силой, что едва не упал на Гарри, за которого он по-прежнему цеплялся. Заняв вертикальное положение, он беспокойно огляделся.

Они находились в кабинете Люпина. В луче света, лившемся из приоткрытого окна на заваленный книгами стол и холодный пустой камин, танцевали пылинки. Драко покосился на Гарри, сидевшего с ошеломленным видом.

– Клади на место портключ и пошли отсюда, – тихо скомандовал Драко.

Гарри кинул коробку на стол, но в этот момент раздался какой-то слабый звук, и дверная ручка начала медленно поворачиваться.

Гарри уставился на дверь и побледнел:

– Мантия… она осталась у тебя в комнате!

Драко схватил его за шкирку, дернул к камину, махнув в его сторону рукой «инсендио!» Сине-белое пламя тут же загудело за решеткой. Гарри, сообразив, к чему клонит Драко, схватил с каминной полки банку, бросил в камин пригоршню Дымолетного порошка и тут же прыгнул в пламя. Драко, вцепившись снова в его куртку, чтобы не потеряться, последовал за ним, слыша, как Гарри крикнул место назначения. Порошок завертел их прочь, и тут Драко осознал, что не понял, куда Гарри их направил. Мимо мелькали чужие камины, горящие и пустые, порошок нес их вперед, пока с силой катапульты не вышвырнул на каменный пол.

Гарри взвыл от боли, его скрутил кашель. Драко, преодолев головокружение, поднял голову и взглянул на Гарри – чумазого, закопченного и взъерошенного.

– Ты как? – приподнимаясь на локтях и чувствую ноющую боль в теле, спросил Драко.

– Порядок, – все еще кашляя, кивнул Гарри. – Да убери ты от меня свою чертову ногу! Ой!

– Не пихайся! – разозлился Драко. – И не маши ты руками у меня перед носом, все глаза мне копотью засыпал!

– Э… доброе утро, – растерянно произнес чей-то голос. – Мило, что заглянули.

Юноши резво повернулись: сначала Драко увидел ноги в темно-синих джинсах, потом, по мере того, как глаза его поднимались вверх, – синюю рабочую мантию, всю в копоти и пыли, руки в высоких кожаных перчатках, скрестившиеся на груди, и лицо с весьма неодобрительным выражением под яркой шевелюрой, которую он немедленно узнал…

– Чарли, – слабо произнес Гарри и зашелся в очередном приступе кашля.

Драко откатился от Гарри и поднялся на колени, бросая взгляды на то место, где они находились. Кабинет Чарли – ну естественно: эти яркие румынские вышивки по стенам, ведерко с драконьим кормом, а в железной клетке на столе и сам дракон – судя по виду, весьма недовольный тем, что его завтрак был прерван таким способом.

– Я все могу объяснить, – начал Драко.

Чарли замотал головой и за его спиной, в зеркале, Драко увидел их с Гарри – таких, какими их сейчас видел Чарли: все в копоти, даже волосы у Драко были черными, ботинки в грязи, лица полосатые и виноватые. И в маггловской одежде.

– Знаешь, что? – закатил к потолку глаза Чарли. – Я даже знать ничего не желаю. Ни-че-го.

* * *

– Рон, ну съешь ты хоть что-то, – сердито произнесла Гермиона. – А то у меня от твоего копания даже голова разболелась.

Джинни взглянула на брата: тот ковырялся в холодной фасоли и тосте. Вид у него был усталый и удрученный: под глазами набрякли мешки, рот уныло искривился.

– Мандраж перед игрой? – удивленно поинтересовалась она. Рон чрезвычайно редко волновался перед игрой.

– Живот болит, – коротко ответил Рон и поднял глаза. – Где Гарри?

– Утром его не было, – подсказал Симус, и все глаза немедленно обратились к Гермионе, тут же покрасневшей в тон волосам Рона.

– Я его тоже не видела, – быстро ответила она. – Может, перед завтраком ему дали поручение или еще что-то…

– Ладно, но если он не появится до игры, я с него живого шкуру спущу, – громогласно заявил Рон. – У нас никого нет в запасе на его место…

– Думаю, что у Джинни бы вышло, она достаточно скоростная, – заметил Симус. – А на место охотника можно взять Парвати… Парвати, ты ведь была охотником на пятом курсе?

Та фыркнула в ответ:

– Жан-Ив не разрешает мне теперь этим заниматься, – ответила она, имея в виду сына французского министра магии, с которым встречалась уже почти два года. В сентябре тот подарил ей сапфир размером с голубиное яйцо, породивший массу предположений среди гриффиндорских девушек. – Он считает, что квиддич очень неженственен.

– А вот мы думаем, что его произношение невероятно женственно, но разве мы об этом говорим? – закатил глаза Рон и вернулся к своей тарелке с беконом. – Ей-Богу, какого черта…

– Гарри! – неожиданно воскликнула Гермиона, отбрасывая лязгнувшую вилку. Джинни развернулась и увидела опаздывающего к завтраку Гарри. Он подошел и сел рядом с Гермионой, которая от изумления не могла оторвать от него глаз. Джинни поняла, в чем дело: Гарри был грязен. Не просто грязен: его и без того черные волосы были засыпаны копотью, все было в копоти – и нос, и щеки, и подбородок. Одежда выглядела вообще кошмарно, а когда он потянулся за тыквенным соком, Джинни увидела, что у него даже ногти с траурными каемками.

– Гарри, – не в силах сдержать изумление, спросила Гермиона, – что с тобой произошло?

Брови Рона поползли на лоб.

– Позволь, я угадаю, – попросил он, исследуя Гарри с ног до головы. – Ты мог бы быть малюткой-трубочистом, но у тебя огромный…

– … аппетит, – бодро подхватил Гарри, подхватил блюдо с яичницей и начал накладывать ее себе в тарелку. – Я помираю от голода.

Все с удивлением уставились на него: прошло уже несколько месяцев тех пор, как Гарри последний раз обращал внимание на то, что ест.

– Гарри, дорогой, – Гермиона прикладывала массу усилий, чтобы говорить спокойно и терпеливо, – есть ли какая-нибудь веская причина, чтобы ты так выглядел…

– Как – так? – поднял глаза Гарри и заулыбался. Его зубы на фоне его перемазанного лица казались совершенно белыми.

– Ты ужасно грязный, – закончила Гермиона.

Секунду Гарри просто смотрел на нее, потом вдруг наклонился и сочно чмокнул ее в щеку, оставив на ней огромное грязное пятно.

– Гермиона, – решительно заявил он, – давай не будем об этом волноваться, ладно?

Он хлопнулся на свое место и набросился на бутерброд с маслом.

Гермиона удивленно посмотрела на него и, покачав головой, спрятала улыбку.

– Приятно видеть, что ты ешь, Гарри, – произнесла Джинни, поедая глазами Мальчика-Который-Выжил, словно не в силах поверить, что это он. – Особенно с учетом предстоящей игры.

– Однако я надеюсь, что перед игрой ты все-таки отмоешься, – произнес Рон, с большим сомнением воспринявший появление столь грязного Гарри. – Если ты явишься на игру в таком виде, слизеринцы помрут от смеха, и нас дисквалифицируют.

– Хм, – пробормотал Симус, протягивая руку к масленке, – то есть ты хочешь сказать, что вся эта копоть не имеет никакого отношения к маскировке? А я-то подумал, что, может, это какая-то новая тактика…

– Слушайте, какие вы все смешные! – перешел к бекону Гарри. – Знаменитый гриффиндорский юмор, постоянно про него слышу… вернее, наоборот.

– Наш факультет – факультет смелых, – возразил Симус, взмахнув вилкой. – А не остроумных. Мы – пушечное мясо. «Останови собою зло, встав на его пути».

– Подход победителей, – заметил Рон. – Замечание вслух: никогда не допускать Симуса до предматчевого настроя на игру.

Джинни захихикала, Симус взглянул на нее и отвел глаза, даже не улыбнувшись, отчего ей неожиданно стало очень больно. Она с тоской уставилась на свой тост.

Симус… Милый, хороший… А она обошлась с ним так ужасно! И он ведь даже не подозревает о том, насколько ужасно!

Снова подняв глаза, она с удивлением увидела, что Гарри замер, не успев донести вилку до рта, и смотрит куда-то на слизеринский стол. Там рядом с Блез стоял Драко, и хотя он не был таким чумазым, как Гарри, Джинни все-таки заметила, что и его мантия вся в копоти. Через голову Блез Драко пристально смотрел на Гарри, словно пытаясь что-то ему передать.

Отложив в сторону вилку, Гарри посмотрел на Гермиону, листавшую прислоненный к кувшину с соком учебник в промежутках между кусанием тоста:

– Гермиона, – тихо произнес он, – можно тебя на минутку?

– Да, – кивнула она, не отрывая глаз от книги.

– Нет, я в том смысле, – он еще больше понизил голос. – Наедине. В сторонке.

Гермиона подняла чуть удивленный взгляд:

– Конечно, – она заправила за ухо выбившуюся прядь. – Думаю, мы вполне могли бы прогуляться.

Джинни знала, о чем они говорят – они собирались пройтись к озеру, как всегда. Она сбилась со счета, сколько раз за свой третий и четвертый курс она видела из окна класса Гарри и Гермиону, гулявших по узкой тропинке вдоль озера.

Гарри отодвинул стул и поднялся:

– Пошли.

Гермиона сунула книгу в сумку и взглянула на Рона:

– У нас ведь сегодня собрание, да?

Рон кивнул:

– Ага, сразу после ланча. В этот раз ты собираешься на него прийти?

Гермиона состроила ему рожу и взяла Гарри за руку. Подумав, она вытащила из кармана палочку и наставила ее на своего друга:

– Detergere, – и с одежды и рук Гарри исчезла копоть, осталась лишь узкая полоска поперек левой скулы. Гарри заворчал. – Ей-Богу, – воскликнула Гермиона, засовывая палочку обратно в карман, – похоже, ты хочешь быть грязнулей.

– А я-то думал, что выгляжу по-геройски, – Гарри взял ее за руку, – идем.

Они вышли, и Джинни неожиданно сообразила, что уставилась им вслед. А вернувшись к своей тарелке, заметила, что все остальные делают то же самое.

* * *

– Мне кажется, что между Джинни и Симусом что-то происходит, – заметила Гермиона, следуя за Гарри. – Элизабет сказала, что видела, как он выходил в четыре утра из ее комнаты. По-моему, это хорошо. Симус отличный парень, правда?

Гарри молчал. Они шли по петляющей тропинке вокруг озера, между голыми деревьями, что вскинули свои черные тонкие ветви, присыпанные серебристым снегом, к небу. Гермиона мельком удивилась, как встретил зиму гигантский кальмар, – толстый лед озера занесло снегом, все казалось мертвенно-холодным.

– Ты меня слышишь, Гарри?

Отпустив ее руку, Гарри развернулся к ней лицом. Они стояли на обрыве, лед озера искрился снегом под серебром неба. На этом фоне яркие пятна румянца на бледных щеках, черные волосы, полосатый золотисто-бордовый шарф казались красочными брызгами на белом полотне. Облачка пара вырывались у него изо рта, когда он заговорил:

– Симус великолепный парень. Образцово-показательный – сам бы с ним встречался. Однако то, что я хочу тебе сказать, не имеет никакого отношения к Симусу и Джинни.

Гермиона недоуменно пожала плечами:

– Прекрасно. Я все равно хочу с тобой поговорить.

– Точно? – его зеленые глаза были очень серьезны. – Хорошо, только можно я первый, ладно?

Она кивнула, почувствовав, что от дурного предчувствия у нее засосало под ложечкой.

– Ладно, – Гермиона аккуратно присела на выступающий корень ближайшего дуба и обернула плащом коленки. – Ну, так что?

Гарри поник под своим плащом и надолго умолк, Гермиона безмолвно ждала – как правило, минута тишины вполне стоила того, чтобы дать ему собраться с мыслями и начать разговор.

– Я тут подумал, – очень тихо начал он, – что очень хочу поговорить с тобой, но не уверен, что выбрал подходящее время…

Гермиона пристально посмотрела на него, чувствуя нарастающее удивление. Она уже смотрела на него так, в замке Слизерина: прикованный к стене Гарри, отказывающийся сказать, что же такого страшного произнес Драко, чего было достаточно, чтобы расколоть адмантиновую дверь.

Скажу только, что это было просто ужасно… Что-то, что я никогда не забуду и… не прощу…

– Я знаю, я в последнее время был отчужденный, – тихо заговорил он, сжимая руки в кулаки и засовывая их в карманы. Неожиданно у нее мелькнула мысль, что он позвал ее сюда, чтобы сообщить о разрыве, – и от этого все внутри у нее оборвалось.

Я знала это, – подумала она, – я знала…

– Гарри… – прошептала Гермиона.

Но он продолжал, словно ничего не слышал.

– Я желал бы, чтобы я не был таким, однако… я не знаю, как иначе поступить сейчас… Когда я был… – он поколебался, собираясь с силами, и продолжил, словно кидаясь в пропасть. – Когда я жил с Дурслями, когда я был ребенком, я часто думал, какими бы были мои родители, будь они живы.

Он удивления у Гермионы открылся рот. Гарри никогда не заговаривал о своем детстве, о том, как он жил до школы. Никогда.

– Конечно, любой бы…

– Нет, – спокойным голосом оборвал ее он, – я и вправду представлял их, я никогда не знал, как они выглядели. Дурсли говорили, что они были уродами, отребьем, но я никогда этому не верил. Я решил, что моя мать была прекрасна, отец красив, ну и, конечно же, они любили меня больше всего на свете.

Гермиона почувствовала, что у нее защипало глаза:

– Уверена, так оно и было… – тихо заметила она.

– Я не знал, какого цвета были волосы моей матери, думал, что, может, они были черными, и это передалось мне… А отец, – думал я, – возможно, был блондином. Я рисовал его себе высоким, сильным… Я думал о той аварии, в которой предположительно они погибли, думал о том, откуда они ехали тогда, куда собирались. Я придумал, что они были шпионами и работали на правительство; и что на самом деле они не умерли, а просто ушли в подполье и были вынуждены оставить меня, потому что их работа была слишком опасна.

Я убеждал себя, что они однажды придут за мной, и мы будем жить вместе в голубом доме с разноцветными комнатами, потому что у Дурслей все было разных оттенков серого, – его голос дрогнул, как было в те времена, когда он ломался. – Я мысленно обставил каждую комнату, наполнив свою игрушками, я давал имена нашим домашним зверюшкам, я все записал, поэтому и не забыл. На самом деле я жил не в темном чулане под лестницей – я жил в том доме, с моими родителями.

Гермиона наклонила голову, пряча от Гарри слезы. Она хотела, чтобы он продолжал.

– Я все записал в старой записной книжке Дадли, – Гарри смотрел на заснеженную поверхность озера. – И, разумеется, однажды утратил бдительность, и дядя нашел и прочел ее. Он выволок меня из чулана, прижал к стене; я до сих пор помню, что он сказал мне: «Твои родители мертвы, мальчик. Они не шпионы и не работают на правительство. Они умерли и никогда тебя не заберут. Они умерли глупой, бессмысленной смертью, и я был бы даже рад, что они умерли, не подкинь они нам тебя. И все твои мечты не вернут их обратно». Вот и все, – он помолчал. – Мне тогда было восемь.

– А записная книжка? – шепотом спросила Гермиона.

– Я сжег ее, – отрезал Гарри. – Я знал, что дядя был прав, и я не мог вернуть их обратно.

– Ты поверил ему? Тому, что они умерли?

– Я знал это. Я видел это в его глазах – у него был вид победителя, а не лжеца, – голос Гарри наполнился отвращением. – Он и вправду был рад, что они умерли. Я его презирал. Однако в «тот» дом я больше не вернулся – его разрушили. Это было тяжело, словно я снова потерял своих родителей, – голос Гарри стал сдавленным и отрывистым. – А потом я попал сюда, и у меня появился настоящий дом. Я узнал, какими были мои родители, узнал, что они любили меня. Они бы гордились мной. Гордились мной… Мир, где бродят и разговаривают призраки, – я думаю, что они смотрят на меня оттуда. И мой отец видит, как я летаю. Мать моя знала, что я встречусь с драконом. Они знают, что я делаю, – день за днем, ведь это немного оправдывает ту жертву, которую они принесли, сумев спасти меня…