Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 157 (всего у книги 157 страниц)

– Готовы, Поттер? – скользко-холодным, словно змеиная кожа, голосом спросил Снейп. – Мы с директором не можем ждать весь день.

– Ничего-ничего, Северус. Гарри, у тебя неважный вид. Волнуешься? Всё в порядке?

Гарри поднял голову:

– Да, – Драко стрельнул в него удивлённым взглядом. – Да, всё в порядке. Я просто собирался с мыслями.

– Вижу-вижу, и как – собрался?

– Да, – он поставил флакон с зельем обратно на стол. Встал. – Ужасно признателен вам за все хлопоты и за создание противозелья, вот только принимать я его не хочу. Простите, что занял ваше время.

– Но… – начал потрясённый Дамблдор, однако его перебил не менее потрясённый Снейп:

– Вы не можете отказаться! Директор…

– Вообще-то, – заметил Гарри, – полагаю, что как раз могу отказаться. Судите сами: мне семнадцать, я совершеннолетний. И больше не являюсь студентом Хогвартса, профессор Снейп, а потому, видите ли, вы для меня больше не указ.

Снейп что-то мрачно пробурчал в ответ, слышное только Дамблдору. Тот вздохнул.

– Да, Гарри, формально ты прав: мы действительно больше не властны над тобой, однако, думаю, ты согласишься со мной – я всегда действовал исключительно в твоих интересах, верно?

– Да, сэр, – уже тише согласился Гарри: искренний тон директора было выдержать сложней, чем гневные взрывы Снейпа.

– Исключительно в его интересах? – удивив всех присутствующих, включая Гарри, вдруг спросил Драко. – Вы подкинули ребёнка своре бездушных магглов, которые истязали его одиннадцать лет, вы швырнули его драконам, вы дозволили одному встать против дементоров, целиком и полностью возложив на его плечи спасение из Азкабана его крёстного отца – в тринадцать-то лет! И после всего этого вы говорите, будто действуете в его интересах?!

Дамблдор поднял голову. Очки блеснули в полумраке смазанным золотом.

– Мне не приходило в голову, Гарри, – тихо сказал он, – что каждый повод для негодования ты берёшь на карандаш…

– Ничего подобного, – почти удивлённый таким поворотом разговора, возразил Гарри. – Я знаю: вы всегда в первую очередь думаете о безопасности магического мира, а во вторую – обо мне. И не возмущаюсь по этому поводу, так и должно быть, именно это меня всегда и восхищало в вас. И я хотел быть на вас похожим. Научиться принимать неэгоистичные решения. Ведь всю свою жизнь я пытался быть тем, кем обязан быть, переплавлял себя под то, в чём имелась необходимость. А нужно было сражаться с Вольдемортом. Но теперь его нет, да и я больше не ребёнок. И сейчас я принимаю решение относительно моей будущей жизни – какой ей быть, каким быть мне. Можете считать это моим первым самостоятельным решением, если желаете. Я отказываюсь от противозелья. Я его не приму. Теперь понятно?

– Что мне особенно понятно, – холодно заметил Снейп, – что вы, Поттер, в совершенстве овладели искусством неблагодарности.

Гарри мягко улыбнулся той самой, подмеченной у Драко улыбочкой, которая могла кого угодно привести в бешенство.

– Я уважаю вашу точку зрения, профессор, однако не разделяю её.

Снейп повернулся к Дамблдору:

– Директор, на карту поставлено куда больше, чем жалкие поттеровские потуги на самоопределение: если он не примет зелье, это повлияет на эффективность процедуры у Драко. Поттер, возможно, уже подрос достаточно, чтобы отвечать за себя, однако же сомневаюсь, что ему дозволено принимать решения за других студентов… – зельевар спохватился и напряжённо закончил: – Я имел в виду – за других людей. Верно?

– В каком-то смысле, Северус, – кивнул Дамблдор и взглянул на Гарри. – Ты осознаёшь, как твоё решение отразится на мистере Малфое?

Гарри прикусил губу и кивнул.

– Если Драко решит принять зелье, я тоже его приму, – уступил он. – Чтоб никто не ушёл обиженным.

Теперь все смотрели на Драко. Тот, держа флакон в руке, молчал. Из-за плохого освещения Гарри мог видеть лишь светлые волосы да очертания подбородка – он не осознавал, что слизеринец улыбается, до тех пор пока Драко не поднял голову и не взглянул на него в упор.

– Знаете, я что-то всякими противоядиями-противозельями по горло сыт.

И с этими словами он поставил флакон на стол, рядом с флаконом Гарри.

* * *

Снейп, если так можно выразиться, остекленел от ужаса.

– Драко, это не серьёзно…

Однако выяснилось, что Драко был вполне серьёзен, равно как и Гарри. Оба стояли на своём, и пока бушевал Снейп – а выстоять оказалось непросто, – и пока Дамблдор смотрел на них с задумчивой озабоченностью, что оказалось непросто вдвойне. В конце концов, зельевар умолк в безмолвном негодовании, а Дамблдор поднялся, набросив на плечи дорожную мантию.

– Что ж, – сказал он, – вы приняли решение. Я его уважаю.

– Спасибо, директор, – с облегчением выдохнул Гарри.

Драко промолчал. Проходя мимо, Дамблдор легко коснулся его плеча и что-то тихо сказал. Гарри не услышал, а Драко слабо улыбнулся и кивнул в знак согласия. Минуя Гарри, директор и ему положил руку на плечо и тихо, чтобы слышал только тот, кому это адресовалось, заметил:

– Пусть это станет первым мудрым решением из множества тех, которые ты ещё примешь, Гарри Поттер.

Снейп, собиравший свои вещи включая два флакона, без слов последовал за директором, но замер в дверях и вдруг развернулся, вперив пронзительный взгляд в Малфоя:

– Я буду держать зелье под рукой. На случай, если ты изменишь своё решение, Драко.

– Спасибо, – вежливо – как всегда со Снейпом, вежливо – поблагодарил тот. – Не думаю, что я захочу его принять, но всё равно спасибо, профессор.

Зельевар медленно покачал головой. Его узкие губы гневно подёргивались.

– Итак, – мрачно заметил он, – значит, отныне и навсегда ты готов стать тенью Гарри Поттера? Это все твои желания?

Драко повернулся к нему и сцепил руки за спиной. Сейчас, на фоне окна с величественным малфоевским гербом, он наверняка напоминал Снейпу Люциуса в молодости – напоминал бы, если б губ не касалась тень юмора, коим Люциус никогда не обладал, и если б глаза не наполняло тихое принятие себя, которое за всю жизнь так и не сумел обрести Люциус.

– Готов. Или этого недостаточно?

Снейп нахмурился и, больше не добавив ни слова, вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь.

– Кажется, он тебя недолюбливает, – заметил Драко.

– Угу, вечно я подворачивался ему не под ту руку… Правда, потом мне показалось, будто дело пошло на лад… Но теперь всё опять испортилось.

– Никогда-то ты не умел грамотно подмазываться, оттого и страдаешь, – слизеринец поднял голову и передёрнул плечами. – Терпеть не могу это место. Позавтракать, опять же, не дали. Назад в кухню?

– Обожди секунду. Я кое о чём хотел тебя спросить, но нам помешали.

Драко, уже на полпути к выходу, с удивлением развернулся:

– Ну?

– Ты говорил, что собираешься отправиться в кругосветное путешествие. И планов менять не собираешься.

Драко медленно кивнул:

– Ну.

– Скажи, а ты не против, если я поеду с тобой? Я кроме Англии мира вообще не видел. Погоня за Тёмным Лордом, когда мы чуть не померли от голода и холода, не в счёт.

Драко начал улыбаться:

– Хочешь пожить в местечках поприличней, чем холодные-голодные курятники на просторах занесённой снегом Восточной Европы?

– Хочу увидеть всё, что можно увидеть. И увидеть это вместе с тобой, – он помолчал и добавил: – Лучшего ничего и придумать нельзя.

Забрезжившая было улыбка Драко стала улыбкой самой настоящей – он просиял, словно в нём зажёгся свет.

– К твоему сведению, через неделю я уезжаю. Успеешь упаковаться, как думаешь?

– Да я к завтрашнему утру соберусь. На кой тебе неделя?! Что ты собираешься с собой везти?

– Шутишь, что ли? Мне нужно встретиться с портным, подготовить одежду – дорожную одежду, разумеется. Потом продумать маршрут – а это, знаешь ли, не только булавки в карту втыкать. Надо ещё кое-чего подкупить – пойдёшь завтра со мной в Диагон-Аллею, там появилась новейшая колдокамера, которую я просто обязан иметь: она делает снимки, запоминает направление, так что ты никогда не потеряешься, и даже суп варит. Суп, правда, так себе, но, думаю, они над этим делом ещё поработают. И…

– Я так понимаю, это знак согласия. Значит, мне можно с тобой?

Драко не сдержал улыбки. Вернее, ухмылки во весь рот, если к нему вообще возможно применить подобное выражение.

– Ты спас мир. Так что можешь ознакомиться с тем, что, собственно говоря, спас.

* * *

В итоге Гарри даже порадовался, что между свадьбой и отъездом оказалась целая неделя. Гости медленно разъезжались из Имения: на следующий день отбыли в Нору Уизли, остался только Рон, захотевший побыть ещё немного с Гарри и Гермионой. Осталась и Блэз, и их с Роном частенько видели разгуливающими по просторам Имения. Она, вне всяких сомнений, обменивалась совами с Джинни, хотя по поводу ответных посланий держала язык за зубами. Драко получил одну-разъединственную неподписанную открытку с морским пейзажем. Он рассмеялся и, сложив, сунул её в карман.

Пока Гермиона в шезлонге готовилась к учёбе в Корнуэлле, Рон, Драко, Блэз, Гарри и частенько присоединявшиеся к ним Сириус и Ремус играли на поле за домом в квиддич. Как-то поутру Гарри с Драко отправились в Диагон-Аллею, где последний скупил всё, что попалось ему на глаза, включая пробковый шлем, и Гарри поклялся, что любой ценой сделает фото, если хоть раз увидит его у Драко на голове. А как-то днём Драко взял Terminus Est и пошёл в отцовскую гробницу, где, завернув меч в ткань, его и оставил. Его сопровождал Сириус, и по возвращении Драко выглядел так, будто сбросил тяжкое бремя. К нему подошёл Рон, они поговорили – цивилизованно и вполне осмысленно, правда, никому не обмолвились, о чём таком разговаривали.

Дни текли, неспешные и золотые, заканчиваясь вечерними пикниками, фламинговым крокетом или же просто – лежанием на земле в ожидании зажигающихся одна за другой звёзд. Ночи Гарри проводил с Гермионой. Они больше не говорили о будущем. Разве что о прошлом, и то совсем немного, теперь оно казалось сказочным и практически совершенным – как практически совершенна жизнь, если в конце не ждут страдания. Как идеальна она, когда не гнетут воспоминания.

Время меж тем шло, приближалось, как обычно бывает, расставание. Сначала Гарри простился с Роном. Они крепко обнялись на верхней площадке парадной лестницы Имения. Экипаж унёс его в дом Блэз, где ему предстояло встретиться с её родителями, после чего их наконец-то ждала Нора. Вид у Рона был странный – его то ли забавляло происходящее, то ли угнетало – «словно на собственные похороны идёт», – подметила Гермиона, обнимая его на прощание. Рон сел рядом с Блэз, и карета, сорвавшись с места, исчезла.

Следующей уехала Гермиона. Это оказалось куда больней. Они простились с Гарри без свидетелей, и когда она несла багаж в коляску, готовую доставить её к родителям в Чиппинг Содбэри, слёзы ещё не высохли на щеках. Сириус, Ремус, Нарцисса пожелали ей доброго пути, Драко с Гарри снесли чемоданы с лестницы. Пришла пора расставаться.

– Мне писать? – вяло поинтересовался Драко, и Гермиона наконец-то рассмеялась.

– Если хочешь, – ответила она. – Скажи – те чёрные розы на приёме ты смастерил?

– Нет. Но идею подал именно я. Ты ведь знаешь, я люблю чёрный больше белого. Почему все восторги вечно достаются белому, тогда как мрак куда лучше успокаивает глаза?

Она ласково коснулась его лица:

– Помнишь – ты спросил, будет ли красиво там, куда ты отправляешься?

В памяти Драко всплыл длинный коридор, меркнущий свет и едва различимые голоса.

– Помню.

– Думаю, теперь я могу смело сказать «да». Будет, – она опустила руку. – Берегите друг друга.

Гермиона сбежала вниз, Гарри подсадил её в карету, она наклонилась, чтобы поцеловать его на прощание. Солнце зацепилось за стеклянное колечко, висящее на цепочке, и оно вспыхнуло бело-синей звездой.

Гарри поднялся по лестнице.

– Следующая очередь наша, – сказал он. Драко опасался услышать страх или смятение, однако слова прозвучали просто задумчиво. – Пора собираться…

– Ты ещё не готов?! – махом потеряв всю невозмутимость, ахнул Драко. – Блин, да за нами через час приедут! И корабль ждать не станет…

– Уймись, Малфой, – засмеялся Гарри. – Я ночью всё упаковал. У меня же нет трёх чемоданов с гелями для волос.

Они поднялись за вещами, чтобы вернуться с сумками через плечо (при помощи какого-то магического прибамбаса Драко ухитрился ужать три чемодана со средствами для волос до вполне разумного размера). Нарцисса, Сириус и профессор Люпин сидели на ступеньках, внизу – двери нараспашку – ждала карета.

– Что-то я от прощаний утомился, – поднимаясь, чтобы пожелать им доброго пути, мрачно заметил Сириус.

– В августе мы будем в Греции, – обнимая Гарри, сказала Нарцисса, – может, там и увидимся.

– Нечего приглашать кого ни попадя на наш медовый месяц! – запротестовал Сириус. Он посмотрел на Драко – видимо, примериваясь, как бы его половчей обнять, однако ограничился крепким мужским рукопожатием и обещанием при необходимости посылать деньги.

Драко удержался от замечания, что последнее едва ли потребуется. Даже если они с Гарри будут весь год пить вместо воды самое дорогое шампанское, закусывая исключительно икрой, это не отразится на многомиллионном малфоевском состоянии, не говоря уж о том, что и у Гарри кое-что за душой водилось.

Люпин протянул Гарри тоненькую книжку:

– Мне тоже довелось не один год путешествовать, вот я и описал свои любимые места… Если заинтересует…

– Заинтересует, – уверил, засовывая книжку в карман, Гарри. – Очень. Спасибо, – он улыбнулся присоединившемуся к ним Сириусу.

– Вот было бы здорово, будь тут… – крестный сжал Гарри плечо и умолк, однако все поняли, что он собирался сказать: «Вот было бы здорово, будь тут Джеймс и Лили…»

– Да. Но теперь они обрели покой, – сказал Гарри. – И это самое главное.

– А ты? – тихо спросил Люпин, не сводя внимательного и задумчивого взгляда с Гарри.

Первая его мысль была о Драко с этим напугавшим Гарри «Готов».

– И я, – ответил он. – Я всегда буду тосковать по ним – по родителям. Но я помню, что ты сказал однажды, Сириус: «То, что мы делаем ради любви, не умрёт». Я всегда буду их помнить.

Глаза крёстного потемнели, он снова обнял крестника за плечи – крепко, почти больно. Люпин, кажется, хотел что-то сказать, но его перебило озадаченное восклицание Нарциссы:

– Ну не странно ли! – в ряду роз, окаймлявших Имение, один куст за ночь изменил цвет с белоснежного на пылающий тёмно-красный. Она нахмурилась: – Не припомню, чтобы я разводила красные розы…

– Вот давай ещё из-за какой-то флоры переживать, мама, когда вокруг столько других, куда более весомых. Например, я. Я отправляюсь в путешествие один-одинёшенек…

– Эй! – оскорбился Гарри.

– …и неизвестно, что ждёт впереди: меня могут похитить цыгане, я могу столкнуться с разбойниками – да мало ли что!

– О, уже сочувствую цыганам и разбойникам, – кончиками пальцев погладив сына по лицу, вздохнула Нарцисса. – Если я за кого и не волнуюсь, так это за тебя. Ты способен позаботиться о себе, – она с улыбкой опустила руку. – Равно как и Гарри.

Бормоча что-то о трагических последствиях недостатка материнской заботы, Драко чмокнул Нарциссу в щёку, подхватил сумки и начал спускаться. За ним зашагал Гарри. Они оставили окна кареты открытыми, чтобы выглядывать и махать на прощание, что и делали ещё долго после того, как Сириус, Ремус и Нарцисса, а следом и Имение исчезли из вида. Наконец, оставив Драко торчать из окна и беседовать с кучером, Гарри плюхнулся на сиденье. Драко составил ему компанию через секунду, сразу начав рыться в дорожном мешке:

– У нас шоколад есть? Я проголодался.

– Эй, это наши припасы в дорогу, не трожь! – отпихивая его руку, возмутился Гарри. – А что ты говорил кучеру?

– Мы едем в Париж, а не в пустыню Калахари. Затаришься шоколадом в Париже.

– Ладно, уговорил. Так что там насчёт кучера?

Улыбка Драко была слаще шоколадки, выуженной из дорожного мешка:

– Я попросил сделать остановку по дороге к побережью.

– Остановку? А где именно?

Драко откусил батончик:

– Увидишь.

* * *

Где-то в полдень карета вдруг остановилась, разбудив Гарри. Он зевнул и повернулся к окну, за которым расстилался знакомый пейзаж: зелёные поля, величественная серая лестница, ведущая к двустворчатым дубовым дверям, нагромождение башенок и крепостных стен, чистый и прозрачный горный воздух…

– Хогвартс? – недоверчиво спросил он. – Мы приехали в Хогвартс?

– Ага, – бодро кивнул Драко.

По дороге он, раскинувшись на своём сиденье, листал путевые записки Люпина. Записки отправились в дорожный мешок, а Драко выскочил из экипажа. Гарри, удивлённо оглядываясь, последовал его примеру:

– Ничего не понимаю. Зачем мы здесь? Тебя что – уже ностальгия по школе замучила? Я думал, понадобится лет десять, не меньше.

Драко, как раз говорящий кучеру, сколько придётся подождать, раздражённо покосился:

– У меня тут дело, ясно? Держи штаны крепче, Поттер.

– Мои штаны никуда не убегут, Малфой. Но вынужден тебе напомнить, что на летних каникулах в школе никого нет. Разве что Дамблдор. Но ему едва ли понравится, что мы нарушили его отпуск.

– А я с ним договорился, – поднимаясь к дверям, сказал Драко. – И он разрешил. Конечно, если не хочешь со мной идти, можешь остаться.

Гарри пожал плечами, но не притормозил.

– Думаю, что для исключения из школы уже поздновато.

– О, обожаю твою способность во всём видеть положительные моменты.

И вот – верхняя площадка лестницы и двери. Гарри привык видеть их распахнутыми в закат – тем страннее было обнаружить их запертыми. Ручка не поворачивалась.

– Видал? Закрыто. И что-то мне подсказывает, что Алохомора нам не поможет.

Драко пригвоздил его к месту долгим и мрачным взглядом, потом положил руку на дверь, и та беззвучно распахнулась.

– Тебе ж сказали: директор мне разрешил.

Слишком удивлённый, чтобы спорить, Гарри вошёл в выложенный каменными плитами холл. Огромные песочные часы, обычно отмеряющие количество очков того или иного факультета, стояли пустыми. Даже не взглянув на них, Драко направился к уходящей вверх мраморной лестнице. Он молчал, и Гарри не решился нарушить тишину, хотя ощущение, что в этом огромном замке они сейчас одни-одинёшеньки, действовало на нервы. Вот заскрипела половица у статуи Лаклана Ленивого на седьмом этаже. Раньше Гарри этого не замечал. Поворот – они оказались в длинном незнакомом коридоре с одной-единственной дверью на западной стене, которую Драко рывком и открыл. Открыл – и замер на пороге, словно не в силах ступить внутрь. Гарри приблизился, заглянул – пустое помещение, голые окна, танцующие в полосах света пылинки. Единственным предметом интерьера было грандиозное зеркало на когтистых золотых лапах. Солнце падало на него под таким углом, что поверхность мерцала, будто вода, не давая прочитать надпись на раме. Впрочем, нужды в этом не было, Гарри и так её знал.

– «Я показываю не лицо твоё, – процитировал он, – но тайные желания твоего сердца».

Драко молчал, неотрывно глядя на Зеркало. На его шее торопливо билась жилка.

– Ты сюда ради этого пришёл? – спросил Гарри. – Ради Зеркала Джедан?

– Чтобы взглянуть в него. Ради этого.

Гарри мотнул головой:

– Зеркало – не игрушка. И смотреть на тайные желания своего сердца не всегда приятно, особенно если они недосягаемы…

– А ты думаешь, мои желания настолько недосягаемы?

– Не знаю… – Гарри подумал о Люциусе и тут же – о том, что зря он о нём подумал. – Я не знаю, чего тебе хочется…

– Равно как и я, – отозвался Драко. Он стоял, привалившись к косяку, глядя в комнату, но не видя её. – Но хочу узнать. В своём замке Слизерин привёл меня к Зеркалу Правосудия, которое показывает то, чем ты был и чем мог бы стать. Теперь я хочу узнать, кто я сейчас. Хочу узнать, изменил ли меня прошедший год.

– Мне кажется, изменил, – заметил Гарри.

– Похоже, недостаточно, – отозвался Драко. – Желания наших сердец – это не просто то, чего мы хотим: скажи мне своё желание, и я скажу тебе, кто ты… – он посмотрел на Гарри ясными и отстранёнными серыми глазами. – Подождёшь меня тут?

Гарри, не испытывая желания подходить к Зеркалу, кивнул:

– Если хочешь.

– Именно этого я и хочу, – сказал Драко, вошёл внутрь и захлопнул за собой дверь.

* * *

Едва закрылась дверь, комнату наполнила звенящая тишина. Пыль на полу не нарушали отпечатки ничьих следов. Драко вдруг задумался, сколько же тут стоит Зеркало? Хотя едва ли способ его транспортировки таков, что оставляет следы… Айсбергом средь замёрзшего океана вздымалось оно посреди комнаты. Окна пропускали свет, но не тепло – Драко дрожал, пока шёл к Зеркалу сквозь пыльную завесу, каждым шагом поднимая в воздух пушистые клубы.

…Прах ко праху, – подумал он, добравшись до цели. Гладкая поверхность была идеально чиста. Встав так, чтобы не видеть своего отражения, Драко всмотрелся в зеркальные глубины: пустое помещение, до последней трещинки на полу совпадающее с реальностью.

Он встал напротив и тут же опустил взгляд. Сердце отчаянно билось – он хотел и посмотреть, и не смотреть, хотел, чтобы всё было уже позади, чтобы от него наконец-то отвязалась мысль, не дававшая ему покоя, пока он не поговорил с Дамблдором.

Кто же я?

Кто же я на самом деле?

А может, он заблуждался, может, желание сердца – вовсе не путь познать себя, как обещал Оракул? А вдруг оно обречёт его на бессмысленную погоню за несбыточными мечтами?

«Зеркало – не игрушка», – сказал Гарри, однако же сам смотрел в него – и не раз. Именно благодаря ему Драко знал, что желания меняются вместе с их обладателем – из них можно вырасти, как вырастают из детских вещей.

…Теперь мы видим как сквозь тусклое стекло, тогда же – лицом к лицу. Нечего бояться, – сказал себе Драко, – ведь правда о себе останется таковой вне зависимости от того, примешь ты её или нет. И уж лучше знать, верно? И, наконец, – сурово напомнил он, – я – Малфой, а Малфои не боятся.

Драко поднял голову и, прежде чем успел остановиться, посмотрел в Зеркало – мельком. Перед глазами на миг поплыло, потом снова прояснилось – он смотрел на серебристое отражение, собственное отражение: бледное лицо, испуганное и до странности беззащитное, светлая полоска шрама под глазом, яркая, как серебряная ниточка. Он стоял и смотрел, не шелохнувшись, пока не осознал, что лицо стало каким-то не таким… Оно начало мёрзнуть, и когда Драко поднял руку и прикоснулся тыльной стороной ладони к щеке, та стала влажной. И солёной на вкус, как море.

* * *

Открыв дверь, он обнаружил Гарри сидящим в коридоре на полу и развлекающим себя игрой с пером, залетевшим, должно быть, из совятни. Экс-гриффиндорец удивлённо поднял голову и вскочил.

– С тобой всё в порядке?! – ахнул он. Это прозвучало, скорее, вопросом, чем утверждением.

– У-у, Фома неверующий… – отозвался Драко. – Порядок, спасибо.

– У тебя лицо странное, – не сводил с него взгляда Гарри.

– Там страшная пылища, аж глаза слезятся.

Гарри приподнял бровь:

– И?

– И пора нам двигать, – кося глазом в сторону коридора, сказал Драко, – нечего дневной свет попусту переводить, Поттер.

– Так и не скажешь, что там увидел? – Гарри выглядел настолько встревоженным, что Драко рассмеялся.

– Ой, да себя видел, – словно между прочим, отмахнулся он. – Такого, какой есть.

– Чёрт тебя задери! Шутишь, да? Просто себя?

– Ну, может, парой-другой дюймов повыше.

Гарри медленно покачал головой:

– Везунчик, – сказал он и ухмыльнулся. – Слушай, я давно хотел тебя спросить: уж не девчачью ли заколку ты на рукав прицепил?

Драко опустил взгляд к золотой бабочке. Той самой, что нашёл на полу после ухода Джинни.

– А что не так?

– Не кажется, что это чересчур?

– Нет, – сообщил он с видом человека с непробиваемым чувством юмора.

– Как скажешь. Главное – в волосы её не цепляй, – пожал плечами Гарри. – Знаешь, я, пожалуй, тоже загляну в Зеркало. Ну, если оно разобралось в тебе, то…

– Нет, – отрезал Драко. – Не думаю, что благосклонность Дамблдора простирается настолько далеко.

– Ладно-ладно… – с лёгким удивлением согласился Гарри. – Наверное, ты действительно сказал Снейпу правду…

– В смысле?

– Что, дескать, готов. Ты действительно должен быть готов…

– Полагаю, да, – согласился Драко таким тоном, будто ещё не сжился с этим открытием.

Гарри усмехнулся:

– И ты даже согласен быть моей тенью?

Он-то сказал это в шутку, но Драко ответил долгим взглядом в упор, лишённым как юмора, так и раздражения или гнева – в нём была только задумчивая сосредоточенность.

…Если я – тень, – наконец безмолвно ответил он, – то лишь потому, что ты – свет. А они не могут существовать друг без друга.

Драко сказал это без нажима, словно озвучивая простую истину, и Гарри подумал, что, наверное, так оно и есть.

– Хорошо, что мы не должны зависеть друг от друга настолько буквально, верно? – произнёс он и снова огляделся, словно в первый раз заметив гаснущий за окнами свет. – Если мы не поторопимся, то пропустим пароход, – и экс-гриффиндорец направился к лестнице.

– Можно подумать, это мне приспичило ещё раз смотреться в Зеркало, – заметил за его спиной Драко. – Я тебе ещё десять минут назад сказал, что нужно идти.

– Так-таки и десять. Пять от силы. И потом, откуда ты знаешь? Ты ж часов не носишь.

– Я не допущу, чтобы меня связывали чьи-либо представления о времени, – встрепенулся Драко, на деле сейчас находящийся крайне далеко от их любимых споров ни о чём.

Они уже были на первом этаже, в холле, куда сквозь распахнутые двери врывалось солнце, торя сияющий путь по стёршимся от времени каменным плитам.

И Драко ступил в его лучи, внезапно подумав, что вот она – жизнь: ведёт вдаль сияющей тропой…

И впервые осознал: она стоит того, чтобы жить.