Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 157 страниц)

Гермиона кивнула.

– Да, они живут не в Софии. Будь у нас камин, мы могли попытаться связаться с ним – тут полно дымолётного порошка…

– Но мы не можем это сделать, минуя международный каминный узел! – запротестовал Драко.

– К Министерству это не относится, – тихо ответила Гермиона. – Отсюда можно отправиться куда угодно.

Драко изумлённо ахнул.

– Дымолётный порошок… Наверное, тут он должен быть.

– В шкафах. И не бери слишком много, а то догадаются, что мы сюда наведывались, – она окинула критическим взглядом испакощенные Драко стены. – Хотя такоене заметить сложно, как думаешь?

Слизеринец уже копошился в шкафу.

– Они решит, что это взломщики.

– Взломщики, влезшие только ради того, чтобы изменить обстановку?

– А это были чокнутые взломщики-педики, – зверски ухмыляясь, сообщил Драко, вытаскивая огромную банку Порошка повышенной мощности. – Я знаю, где тут камин. Огромный. Наверху, в кабинете моего отца. Айда за мной!

* * *

Риэнн взбешённо откинула назад гриву медовых шёлковых волос и яростно воззрилась на стоящего перед ней человека. Человека, убившего её отца, обесчестившего её мать, сведшего с ума брата, обрёкшего её единственную любовь – Тристана – на медленную смерть в подземной темнице.

– Нет, не сломить тебе мой дух, презренный Морган, – прошипела она.

Тёмный маг Морган засмеялся, и голос его был подобен басу фагота. Его смех, как и всё остальное – от мускулистых рук в пенящихся кружевах до иссиня-чёрных глаз и волос цвета воронова крыла – был наполнен мужской силой. Он представлял собой великолепный образчик мужественности. А так же, – как торопливо напомнила она себе – воплощение зла.

– Иль будешь ты сотрудничать со мною, иль твоего любовника убью. Но прежде всласть его я мучить буду.

Риэнн застонала, и её млечно-белая пышная грудь натянула тонкий золотистый атлас платья.

– О нет… о нет, не надо…

– Клянусь тебе, – удовлетворённо подтвердил Морган и привалился к узорному камину. От этого движения его штаны рельефно обтянули узкие бёдра и плоский мускулистый живот. – Мне это всё по вкусу. Я – воплощенье зла и просто обожаю бессмысленное зло и чувственный садизм.

– Что хочешь от меня ты? – отвела глаза Риэнн.

– Мне кажется, что это очевидно, – промурлыкал он. – Тебя хочу, милашка, – он пантерой двинулся к пленнице. Риэнн задрожала: он, конечно, был злым, однако с первого мига их встречи возбудил в ней такую страсть, которой она не испытывала ни до, ни…

– Вот это макулатура, – фыркнула Блез, кидая «Брюки, воспламенившиеся страстью» на прикроватную тумбочку и поудобнее устраиваясь среди кучи подушек. – Неужели тебе это, и правда, подарил Драко?

– Угу. На Рождество, – кивнула Джинни и снова привалилась к стене. Голова у неё чуть кружилась – ей ещё ни разу не случалось выпивать, но чувствовала она себя хорошо. Покончив с Огневиски, они угомонили полбутылки пряного Русалочьего вина, и теперь по телу Джинни распространилась приятная лёгкость.

– Ещё хочешь? – спросила Блез, протягивая ей бутылку и изящный бокал. Длинные волосы, выбившиеся из-под бархатной ленты, тяжёлыми прядями лежали на её плечах.

– Просто дай мне бутылку.

– Всю бутылку? – хихикнула Блез. – Да – вы, гриффиндорцы, не останавливаетесь на полдороги.

Джинни скорчила рожу.

– Когда ты говоришь «вы, гриффиндорцы», у тебя это получается в точности, как у Драко. – «Вы – бурдюки с гноем бубонтюбера».

Блез рухнула на покрывало – хотя нет, она была настолько изящна, что про неё, равно как и про Драко, нельзя было так сказать. Она откинулась на спинку и проницательным взглядом уставилась на Джинни.

– Но книжечка весьма пикантна. Я удивлена тем, что Драко подарил её девушке… вы с ним уже далеко зашли?

Джинни поперхнулась вином.

– В смысле – далеко?

– Я что – должна объяснить, о чём я? – нахмурилась Блез.

– Ага, – буркнула Джинни.

Блез пояснила.

Джинни почувствовала, что заливается краской.

– Ой, – слабо пискнула она, – нет… мы никогда… то есть, я никогда…

– Никогда? С Драко или вообще?

– Вообще.

Блез улыбнулась, сверкнув зелёными глазами.

– Невинная, да?

Джинни оторопела. Невинность у неё ассоциировалась с лентами, солнечным полднем, прятками и улыбающимся Симусом, смотрящим на неё синими глазами. Она вспомнила поцелуй Тома и вкус собственной крови на его губах и отвела глаза.

– Ну, да. А ты нет?

– Нет, – пожала плечами Блез. – Но с Драко – никогда. Хотя нельзя сказать, что это из-за недостаточного упорства с моей стороны.

Джинни тактично кашлянула.

– Я всегда гадала, каким бы он был, – задумчиво произнесла Блез и, усмехнувшись, уставилась на Джинни. – А ты?

– Ой, мне кажется, он из тех парней, которые потом посылают цветы и конфеты, чтобы отдать должное. Только он посылает их себе.

Блез расхохоталась.

– Ну, если бы всё прошло удачно, он должен был бы купить себе бриллиантовые серёжки.

– Нет, думаю, серьги – как раз в противном случае. Ведь тогда он почувствует себя ущемлённым – из-за того, что уши не проколоты.

– Ага, и после этого он должен с собой порвать.

Джинни хихикала так, что опять подавилась вином.

– Точно, а потом – тайком заняться сексом с самим собой – Блез усмехнулась, водя наманикюренным пальчиком по ободку бокала.

– Впрочем, это не меняет того факта, что он был бы классным. Глядя, как парень играет в квиддич, можно предсказать, каков он в постели. Понимаешь, о чём я?

Джинни подумала о том, как Драко играет в квиддич. Они довольно часто были соперниками, чтобы составить впечатление. Если Гарри в полёте отличался грациозностью, то Драко до определённого момента оставался неподвижным, а потом неожиданно взрывался и начинал действовать.

– О… – тихо пробормотала она, – я понимаю…

– Страсть и контроль, – Блез обнажила в улыбке белые зубки. – Он всегда такой аккуратный и точный… Я раньше часто гадала, что же заставит его потерять голову…

Джинни облизнула пересохшие губы.

– О чём это ты?

– О любви, – ответила Блез. – Странно, правда? Он ведь циник, а не романтик. Так-то. Я думаю, он должен был влюбиться. Если, конечно, Драко вообще на это способен. Он когда-нибудь говорил, что любит тебя?

Джинни замотала головой, но ответить не успела: раздался стук в дверь, и, едва Блез взмахом палочки успела отправить бутылку в мусорное ведро и пригладить волосы, на пороге появился профессор Люпин.

– Чарли сказал, что ты хотела со мной поговорить, – голос его звучал резко и устало. Впрочем, Джинни прекрасно понимала, в чём дело: и Сириус, и Люпин относились к ней так, словно она по-прежнему была ребёнком.

– Боюсь, это не совсем верно, – уточнила Джинни. – Не мне нужно поговорить с вами, а ей. Это Блез.

Джинни сделала шаг в сторону, чтобы Люпин увидел, о ком она говорит. Слизеринка, восседающая на кровати, холодно встретила его взгляд, Джинни на миг даже показалось, что та отказалась от своего решения. Она быстро положила руку ей на плечо.

– Это о Драко, – напомнила она.

Блез кисло посмотрела на неё.

– Хорошо, – удивлённо кивнул Люпин, – если вы хотите поговорить, мы с Сириусом внизу, в гостиной. Возимся с бумагами.

– Сейчас спустимся, – быстро выпалила слизеринка, не дав Джинни сказать, что они идут немедленно.

Едва дверь за Люпиным закрылась, Джинни развернулась к Блез.

– Ты ведь не передумала?

– А если и так? – с улыбкой поинтересовалась девушка. – Вызовешь меня на дуэль?

– Вот ещё, я не доставлю Драко такого невероятного удовольствия. Я не собираюсь ругаться с тобой, но скажи – почему ты выгнала профессора Люпина?

– Чтобы применить Вытрезвляющее Заклинание, дурочка, – пояснила Блез. – Похоже, ты не очень смекалистая, да?

– Я же гриффиндорка.

– Да уж, между нами нет ничего общего. Не считая рыжих волос, естественно.

– И того, что ни одной из нас не повезло с Драко Малфоем, – добавила Джинни.

Блез прыснула.

– Ну, это нас роднит со всем остальным миром.

– Правда? – распахнула глаза Джинни.

– Правда, – продолжая хихикать, кивнула слизеринка. – А ты что – не знала?

Джинни захохотала, Блез протянула руку, чтобы помочь ей подняться на ноги. И Джинни была совсем не против.

* * *

Они поднимались по лестнице в Министерское крыло, где Гермионе прежде не приходилось бывать – дальше нижних этажей она не ходила. Там же, куда её вёл Драко, повсюду было полированное красное дерево, тяжёлые бархатные портьеры и огромные мраморные вазы с невянущими цветами, не требующими ухода. Драко чувствовал себя здесь совершенно по-домашнему: то ли он, и правда, знал, куда идёт, то ли на него подобным образом действовало роскошное окружение.

Коридор упёрся в эбеновые двери с серебряной табличкой «Люциус Малфой. Бессменный председатель». Драко положил руку на дверную ручку.

– Так-так, – раздался резкий голосок, – а имеете ли вы разрешение от Люциуса находиться в его кабинете в его отсутствие?

Вздрогнув от неожиданности, Гермиона и Драко удивлённо повернулись. В небольшой нише слева от дверей стоял маленький, напоминающий гоблина человечек с остроконечными, как у летучей мыши, ушами. Мантия с жёлтыми обшлагами указывала на принадлежность к Министерству.

Откинув волосы с глаз, Драко нахмурился.

– Я иду в кабинет моего отца. А вы кто такой, чтобы спрашивать?

– Отца? – человечек вытаращился и начал заикаться. – Это вы? Я… я думал… Люциус не предупреждал о вашем визите, господин Малфой…

– Как печально, правда? – тон Драко был холоден, но вежлив. – И, тем не менее, мой отец обычно не делится персональными проблемами с посторонними.

– Арчибальд Мортенсон, – сдавленным голосом представился человечек. – Секретарь господина Малфоя.

– А я – его единственный сын, – сообщил Драко. – Разве не видите? – высокомерный и непринуждённый, он привалился к косяку. – Ну так, посмотрите на меня. И на это, – он поднял руку с малфоевской печатью. – И после этого вы будете утверждать, что я – не тот, за кого себя выдаю?

– Я знаю вас, – Мортенсон продемонстрировал в улыбке желтоватые зубы. – И, тем не менее, ваш отец полностью доверяет мне. Как члену своей семьи…

– То есть он чередует периоды полного игнорирования вашей персоны с приступами брани и словесного недержания? Это вызывает подозрение. Пожалуй, мне стоит потребовать повышения.

– Я слышал, что вы с отцом отдалились друг от друга, – заметил секретарь.

– Всё уже благополучно разрешилось, – отмахнулся Драко. – Если вы не верите мне… – его голос был спокойным, ровным, чуть задумчивым, – можете отправить сову моему отцу. Правда, сейчас достаточно поздно, и, скорее всего, он спит. Если вы его разбудите, я не могу отвечать за последствия, зная его характер, – и Драко приветливо улыбнулся.

Мортенсон уставился в пол, потом снова поднял тяжёлый взгляд на Драко. Без сомнения, Драко вовсе не удалось его очаровать, более того, в глазах проскальзывало что-то такое, что Гермиона терпеть не могла.

– А вы знаете, когда в последний раз ваш отец был здесь? – неожиданно спросил секретарь. – Коль скоро вы сейчас так близки.

Большинство людей, подумала Гермиона, не обратили бы внимания ни на то, как слегка напряглись плечи Драко, ни та крошечную паузу перед ответом.

– Четыре ночи назад. Он просил вас принести все документы, касающиеся ПК, в Полночный Клуб.

Маленькие жёлтые глазки человечка вспыхнули.

– Очень хорошо, господин Малфой. Если я могу быть вам полезен в ваших делах, вы найдёте меня здесь, за моим столом.

И отступил в тень ниши.

Плечи Драко расслабились, он отпер дверь и вошёл. Гермиона последовала за ним, чувствуя спиной, что секретарь, как хищная минога, смотрит им вслед.

Кабинет Люциуса Малфоя напоминал размерами поле для квиддича. Огромные окна с парчовыми зелёными занавесками, за которыми открывался вид на реку и подсвеченный купол собора Св. Павла. Призрачное отражение Министерства – со всеми его шпилями и башенками – подрагивало в Темзе. Гермиона знала, что магглы видели на его месте только лунный свет и тень.

– Драко, – произнесла она, отходя от окна, – ты уверен, что это совершенно необходимо?

Драко стоял у стола красного дерева, габаритами вполне способного соперничать с учебным классом Хогвартса. Его полированную поверхность захламляли дорогие игрушки: стеклянный шарик с плавающей внутри миниатюрная копия Имения Малфоев, стеклянное же пресс-папье в виде лягушки, высунувшей длинный чёрный язык, едва Гермиона взглянула на неё, тяжёлая серебренная коробка, водружённая поверх кипы пергаментов.

– Здесь он держит Вызывающий порошок, – не глядя на девушку, сообщил Драко, возясь с крышкой. – Что именнобыло необходимо?

– Я насчёт этого секретаря. Может, вернёмся в отель? Я уверена, у них есть международный каминный портал…

– …в который мы не сможем попасть до утра, – Драко открыл крышку, наклонив, высыпал себе на ладонь пригоршню искрящегося порошка и, подойдя к камину, кинул его на пустую решётку. Раздался негромкий взрыв, и огонь запрыгал в камине, осветив комнату и позолотив кончики его волос. – Лично я не испытываю ни малейшего желания ждать. А ты?

– Дело не в ожидании, – возразила Гермиона, внезапно почувствовав прилив беспричинного гнева, и сердито сверкнула глазами на Драко. – Просто ты опять хочешь всем доказать, что ты всё ещё Малфой.

– Именно так. Я всё ещё Малфой.

– Ты не должен пытаться быть тем, кем не хочешь.

– Отринь ты своего отца, и имя позабудь, – с лёгкой издёвкой произнёс Драко. – И ради чего? Только не надо пытаться превратить меня в того, кем я не являюсь, Грейнджер. Я Малфой. И горжусь этим. Горжусь своей кровью.

– Кровью, полной яда.

– Зато чистой.

Она не была уверена, что он хотел съязвить, судя по всему, нет. Ведь для него это представлялось совершенно естественным: лучше умереть чистокровным волшебником, чем жить магглом. Но слова эти высекли в ней искру странной горечи, какой-то извращённой ненависти к тому, кого она так любила.

– Ты не прекратишь это, да? Даже ради того, чтобы прожить чуть дольше?

– Нет, – глядя в сторону и сунув руки в карманы, ответил он. От него так и веяло напряжением.

– Даже ради того, чтобы Гарри любил тебя так, как тебе хотелось? – спросила она.

Его плечи окаменели, он развернулся к Гермионе.

– А ты думаешь, он меня не любит?

– Нет, я так не думаю. А как думаешь ты?

Пламя в камине стало багровым, сигнализируя, что они должны быть наготове.

– За что ты на меня так рассердилась? – озадаченно поинтересовался он, словно не в силах до конца понять её слова. – Что я такого сделал?

Напомнил мне, кто ты, – подумала она, но промолчала, чувствуя, что и без того сделала что-то ужасное. Не глядя на Драко, она подошла к камину, присела на корточки, вытащила палочку, поднесла её к пламени и шепнула:

–  Auditori.

Раздался далёкий треск, напомнивший Гермионе помехи на телефонной линии. Она оглянулась на стоящего позади неё Драко.

– Что-то случилось.

Он помолчал

Снова что-то затрещало, и знакомый голос произнёс какие-то непонятные слова.

Гермиона напряглась и попробовала вспомнить обрывки болгарского, которого нахваталась на четвёртом курсе.

– Виктор, это Гермиона. Гермиона Грейнджер. Чуваш ли меня?

– Кто е… – и через миг в языках пламени появился Виктор. Волосы всклокочены, а лицо измазано чем-то, подозрительно напоминающим мыло. – Гермивонна, – нахмурившись, произнёс Крум. – Всё в порядке? Что-то произошло?

– Мы ищем Гарри, Виктор. Нам очень, очень важно отыскать его. Я знаю, он был на днях в Каминном узле, вы могли встретиться… Ты не захватил его с собой?

Виктор с недоумением посмотрел на неё.

– Не понимаю, о чём ты. Я не видел Гарри с лета. Боюсь, не смогу помочь вам, Гермиона.

* * *

Рон, который провёл несколько ночей в одежде и на мраморном полу, засыпанном осколками шахмат, с удовлетворением отметил, что та часть замка, куда вела его Рисенн, выглядела просто потрясающе удобной: каменный пол покрывали пушистые ковры, в золотой жаровне на когтистых лапах, стоящей у кровати с балдахином, курились благовония. Окон не наблюдалось, однако Рон не был в претензии: он ожидал увидеть нечто большее, чем подземная темница, но нечто меньшее, чем гостиница средней руки.

Первое, что Рисенн велела сделать, – раздеться и подать ей через дверь вещи. Бурча под нос, Рон подчинился. Всё, что у него осталось – длинный шёлковый халат с рисунком из золотых и красных драконов. Похоже, пошит он был на кого-то, ростом куда ниже него – Рону он едва прикрывал колени.

– Я похож на шлюху, – негромко констатировал Рон, изучая своё отражение в огромном зеркале в золочёной раме, висящем напротив кровати. – Не удивлюсь, если это какая-то психологическая пытка из арсенала Тёмного Лорда.

В этот миг у него мелькнула мысль, а не шпионит ли Вольдеморт за ним через зеркало, и, поддавшись внезапному порыву, Рон распахнул халат и в голом виде исполнил короткий, но весьма оскорбительный танец.

И отправился в кровать.

Позже он понял, что недооценил плату, которую ему пришлось заплатить за дни, проведённые в страхе, почти без пищи и сна, за бесконечное изнурительное напряжение, которым подвергались его разум и тело во время видений: едва коснувшись подушки, Рон почти на два дня провалился в сон, близкий к коме. Просыпаясь на короткие промежутки времени, он, не жуя, проглатывал пищу, которую оставляли на столике рядом с кроватью, и, свернувшись клубком, снова с головой заворачивался в одеяло.

Снов он не видел.

Наконец, на третий день, проснувшись, он обнаружил по-кошачьи растянувшуюся по соседству Рисенн, наряженную в какие-то зеленоватые полупрозрачные ленточки и высокие чулки.

– Привет, дружочек. Как тебе спалось? Надеюсь, ты видел приятные сны?

– Не надо называть меня ласкательными именами, – буркнул Рон, садясь на кровати. Спросонья он чувствовал себя немного одуревшим. – Я тебе не приятель.

– Я никогда и не говорила ничего подобного, – фыркнула Рисенн и махнула ручкой в сторону стола, на котором лежало что-то вроде стопки ткани. – Я принесла тебе одежду. Тёмный Лорд хочет тебя видеть.

– Слушай, а ты не устаешь постоянно ходить полуголой? – негодующе поинтересовался Рон.

– Я устаю куда больше от твоего бесконечного одевания, – ответила она, инспектируя свои кроваво-красные ногти. – Вылезай из кровати.

Рон откинул одеяло и яростно воззрился на неё.

– Я не буду переодеваться у тебя на глазах.

– Значит, не будешь переодеваться вовсе: Тёмный Лорд велел мне остаться и убедиться, что ты сделаешь всё, как подобает. В конце концов, что я там не видела? – она махнула рукой в сторону зеркала. – О, это было настоящее представление. Больше всего мне понравились взмахи ногами.

Покраснев от бешенства, Рон вылетел из кровати, схватил ворох одежды, метнулся в противоположный угол комнаты и, повернувшись к дьяволице спиной, начал одеваться, стараясь не обращать внимания на её хихиканье.

– А ну зажмурься, – скомандовал он, убедившись, что она подглядывает за ним через плечо.

– Ладно-ладно. Я ничего не вижу.

Наряд был сложный, совсем непохожий на то, что ему приходилось носить прежде: плотные брюки в обтяжку на шнуровке, рубашка с кружевами и лентами, продетыми в рукава, куртка и длинный плащ тёмно-синего бархата с золотым подбоем и какими-то сложными застёжками. Рон провозился с ними минут пять – не меньше, пока Рисенн с раздражённым бормотаньем не шагнула к нему и шлёпнула по рукам.

– Ты делаешь всё не так, – и под её ловкими пальцами застёжки сразу стали послушными.

– Ты прямо как моя мать.

Рисенн с оскорблённым видом шагнула назад.

– Я никому не мать, – она тряхнула головой. – Жду тебя в коридоре.

Рисенн развернулась и пулей вылетела из комнаты. Рон удивился, как же её обещание Тёмному Лорду не спускать с него глаз, пока он не оденется. Впрочем, какая разница: потуже замотавшись в плащ, он подошёл к зеркалу, ожидая увидеть нелепое пугало.

И изумлённо замер.

Тёмно-синий плащ подчеркнул цвет его глаз и волос, а ботинки сделали чуть выше. Конечно, уши по-прежнему торчали, но зато всё остальное смотрелось очень даже: элегантный и даже не тощий – скорее, худощавый. Даже осанка стала другой. Рону раньше было невдомёк, зачем Драко изводит столько денег на барахло, но, похоже, теперь он начал понимать.

Если тряпки так меняют тебя, может, на деле Драко вовсе и не такой уж и красавчик, – подумал Рон, – может, всё дело просто в том, что у него хороший портной.

Облокотившись на соседний стул, он, прищурившись, осмотрел себя с ног до головы. Нахмурился. Соблазнительная поза и усмешка не сделали его похожим на Драко. Напротив: он превратился в неимоверного придурка. Вероятно, то, что годилось стройному светловолосому аристократу со снулыми глазами и томным голосом, звучащим, как звон галлеонов, совершенно не подходило рыжеволосому сыну мелкого чиновника из Оттери-Сент-Кэчпоул.

Негромкий смешок заставил его обернуться. Без всякого удивления он увидел позади себя Рисенн, теребящую в пальцах ленточку от корсета.

– Ну как, ты доволен свои видом? – поинтересовалась она.

– Нормально, – ответил Рон.

Она приблизилась к нему ещё на шаг, чуть покачиваясь, словно гуттаперчевая. Свет, идущий от свечей, сетью падал на её чёрные волосы, а кожа чуть просвечивала сквозь тонкую ткань.

– Нет, – зажмурившись, остановил её Рон. – Я догадываюсь, чего тебе нужно.

– Я просто хотела, чтобы ты помог мне выбрать, что надеть, – и его кости завибрировали, откликнувшись на её низкий тихий голос.

– Мне всё равно, что на тебе.

– Уверена, что могла бы превратиться в того, кто тебе нравится, – и в её голосе появилось нечто такое, что он открыл глаза и тут же отшатнулся назад, едва не свалившись на зеркало.

Перед ним стояла Гермиона – школьная курточка, короткая юбка, собранные под чёрный бархат ленты волосы.

– Рон, – голос был знакомым, чуть неуверенным. Она шагнула к юноше. – Я всегда любила только тебя, – её глаза встретились с его глазами, и на щеках появился робкий румянец. – Просто раньше я этого не понимала…

– Прекрати, – дрожащим голосом сказал Рон.

Гермиона рассмеялась, тряхнула головой, и лента сорвалась с её волос, пролившихся на плечи ярким серебром: перед ним стояла Флёр. Бледная кожа, напоминающая лунный свет, прозрачная мантия – первая девушка, которую он мысленно назвал красавицей.

– Рон, – чуть картавя, произнесла она, – я не должна была отказать тебе, когда ты приглашал меня на бал. – Мантия плотно облегала её тело, он мог различать контур её груди. – Позволь мне…

– Прекрати, Рисенн! – рявкнул Рон. – Не доводи меня!

Она снова улыбнулась и откинула волосы, обернувшись Драко в его квиддичной слизеринской форме: удивительно светловолосый и высокомерный, он холодно смотрел на Рона.

– Ой, – Рон дёрнулся назад с такой резвостью, что едва не уронил зеркало. – Нет, ну теперь-то ты точно промахнулась.

– О, существует масса путей, чтобы соблазнить кого-либо, – с улыбкой Рисенн ответил ему Драко. – Если хочешь, можешь меня ударить. Обзывайся, выплесни на меня всё своё остроумие… Но ты опоздал. Я уже ухожу. Ты ненавидишь меня, Уизли. Ты знаешь, что делать.

– Прекрати, Рисенн, – голос Рона опасно зазвенел.

– Или что? – Драко вскинул голову, и Рон поразился совершенству её искусства подражания: наполненная безразличием поза, холодная пренебрежительная улыбка. Хотя имитация Гермионы понравилась ему куда больше.

– Или я предскажу тебе твоё будущее, – сказал Рон.

Драко ахнул, и иллюзия исчезла: перед Роном снова стояла Рисенн, только на этот раз её взгляд был убийственным.

– Не посмеешь.

– Так не смей соблазнять меня!

– Я просто хотела, чтобы тебе было комфортнее. Лучше уж ложный комфорт, чем ничего.

– Не хочу этого.

Она снова взглянула на Рона. В глазах всё ещё стоял гнев. Но не только. В них появилось скупое уважение.

– Совсем не хочешь?

– Совсем, – ответил Рон.

– Отлично, – она вышла из комнаты и замерла в коридоре, ожидая его. Через миг он последовал за ней.

* * *

– Виктор, – прошептала Гермиона. – Виктор, пожалуйста…

– Я не видел его, Гермиона, – он казался огорчённым, – мне очень жаль.

Драко опустился на колени рядом с ней, и, покосившись, Гермиона увидела, как на его лице заплясали отблески пламени, заострив черты и сделав профиль упрямым и резким.

– Почему так всегда? – спросил он, не сводя глаз с Виктора. – Каждый раз ты врёшь мне о том, где находятся мои друзья. Продолжай в том же духе, Крум, и я решу, что ты имеешь что-то лично против меня.

– Против тебя я ничего не имею, – Виктору удалось погасить удивление, вспыхнувшее в глазах при виде Драко. – Но не могу вам сказать, где Гарри.

– Значит, знаешь, но не скажешь, – уточнил Драко. Его руки расслабленно лежали на коленях, но Гермиона слышала напряжённость в его голосе. – Ты уверен, что это мудро?

Виктор нахмурился.

– Ты мне угрожаешь?

– Может быть, – согласился Драко.

– И чем же?

– Пока не знаю. Думаю, будет эффективней, если я не стану уточнять.

– Не будет, – мрачно возразил Виктор. – В этот раз я не могу помочь…

Он осёкся и встревожился. Звук, напомнивший Гермионе треск помех, стал громче. Вдруг Крум резко развернулся, словно к нему кто-то приблизился, губы задвигались, произнося какие-то слова, и затем он со скрежетом исчез, словно его утянула вниз неудержимая безжалостная сила.

– О-па! – произнёс Драко в тишину, повисшую после внезапного исчезновения Виктора. – Похоже, твоего болгарского ухажера сожрала акула. Обалдеть.

– О, боже, – ахнула Гермиона, но не успела она взволноваться, как в камине что-то снова взорвалось, и появилась другая голова: знакомый водопад светлого серебра волос, огромные синие глаза, пухлые алые губы, сложенные в невероятную лучащуюся улыбку. – Флёр? Что ты…

Но та, сияя глазами, смотрела мимо неё, прямо на Драко.

– Драко! – воскликнула она. – Драко, mon petit! Я так по тебе скучала!

Драко уселся на пятки, губы его дрогнули в улыбке. Флёр производила на юношей такое же впечатление, как и Драко – на девушек, так что, с его тщеславием, он не мог отказаться от потока изливаемого на него восхищения от себе подобной.

– Привет, Флёр! – кивнул он. – Как там дом, что я купил для тебя?

– О, он чудесен! Мы с Виктором обожаем там бывать.

– С Виктором? Ты живёшь с Виктором? – его брови взмыли вверх. – Ради чего?

– Не груби, – отмахнулась Флёр. – У нас чистая любовь.

– Твоя любовь меркантильна; деньги и известность – вот для чего он нужен вам, женщины. Полагаю, ты не разделяешь его интересов – это ведь сплошной квиддич, верно? Подожди, вот узнают парни, что с тобой можно переспать за полосатый джемпер да форменные трусы – все начнут рваться в команду.

– Ты тоже в команде, – мрачно заметила Гермиона.

– Мне не нужно напрягаться, чтоб с кем-то переспать, – возразил Драко. – И форменные трусы тоже ни к чему. Они сбиваются под штанами, – он взглянул на свои ногти. – Под квиддичные штаны я вообще ничего не одеваю.

Гермиона онемела от этих сведений. Флёр же расхохоталась.

– Мы с Виктором понимаем друг друга, – ответила она, – хотя и спорим временами. Как сейчас. Ему показалось, что он не должен говорить вам, что Гарри был здесь.

Драко вскинул голову и окаменел.

–  Сейчас он тоже там?

– Нет, – неожиданно мягко ответила Флёр. – Он уехал днём. Он был очень болен.

– Как он сейчас? – нетерпеливо перебила её Гермиона.

– В порядке, – откликнулась Флёр. – Вполне пришёл в себя.

Драко прикрыл глаза, и Гермиона, зная, о чём он думает, произнесла вслух:

– Ты знаешь, куда он отправился?

– Да, – кивнула Флёр. – Мы отправили его на квартиру Виктора в… – она вскрикнула и замолчала, метнув в кого-то укоризненный взгляд. – Да, именно так. И он останется там, пока Виктор не присоединится к нему… Виктор, прекрати! Они имеют право знать, они – его друзья и очень его любят!

– Да, – горячо закивала Гермиона.

– Говори за себя, – буркнул Драко.

– Мы просто хотим, чтобы с ним всё было хорошо, – покосившись на Драко, она снова повернулась к Флёр. – Просто он не подозревает, что случилось, и в результате может оказаться в опасности…

– Скажи, где он, – произнёс Драко и, сделав над собой усилие, добавил, – пожалуйста.

– Он в Праге. Больше ничего не могу вам сказать. Могла бы дать вам портключ.

– Пожалуйста, – попросила Гермиона, видя, как нелегко Драко будет сказать это слово ещё раз. – У нас мало времени.

Вздохнув, Флёр подняла руки из пламени и потянулась к Драко и Гермионе.

– Конечно, я могла бы вас захватить, но правила… Может сработать тревога.

– Мы в Министерстве, и здесь нет ограничений, – быстро подхватила Гермиона и взглянула на Драко. – Верно?

Он кивнул со слегка ошалевшим видом, словно с трудом поспевал за происходящим.

– Верно.

Гермиона вытянула руку, и холодные пальцы Флёр сомкнулись на её запястье. Огонь не обжигал и не тревожил – лишь согревал, как горячая вода. Она зажмурилась, когда Флёр потянула её вперёд, заскользила, почувствовав невесомость, и споткнулась о невесть откуда взявшуюся землю под ногами. Флёр удержала её, и Гермиона открыла глаза и огляделась.

Она стояла в центре небольшой комнаты со стенами, закрытыми книжными полками, лицом к пустому камину, задняя стенка которого была прозрачной. Сквозь неё, как сквозь оконное стекло, был отчётливо виден кабинет Люциуса и стоящий на коленях Драко, который смотрел на них через огонь. Казалось, что пламя облизывает его, бросая бронзовые блики на его кожу.

Флёр протянула руку к нему:

– Драко, теперь ты.

Но вместо этого он встал на ноги, и теперь Гермиона могла видеть только нижнюю часть его тела. Кажется, он за чем-то потянулся: свитер пополз вверх, обнажив полоску живота, когда он поднял руки. Драко опустил руки, и Гермиона поняла, в чём дело: он взял с каминной полки одну из зажжённых свечей. Развернулся, прошёл через комнату и поднес пламя к длинной парчовой занавеске, дожидаясь, пока та вспыхнет.

– Драко! – едва не заорала Гермиона. – Что ты делаешь?

Но Флёр удержала её, схватив за руку.

– Пусть.

Занавески занялись, и Гермиона почувствовала резкую вонь горящей ткани. Драко стоял, любуясь, как пламя лижет бархат – настолько яркое, что вид за окном померк. Лицо его было сосредоточенным и решительным – он как будто размышлял над мудрёным квиддичным приёмом.

Внезапно он швырнул горящую свечу на пол и быстро вернулся к камину, задержавшись лишь на миг, чтобы что-то захватить с отцовского стола. Через мгновение он уже протягивал в пламя руки. Флёр схватила его за запястье и дёрнула вперёд.

* * *

Малфои не могут быть рыжеволосы.

Малфоям запрещены цвета: канареечно-жёлтый, ядовито-синий, бледно-розовый.

Малфои не могут использовать бумагу пастельных тонов для написания писем, а так же принимать написанные таким способом послания.

Во время чаепития Малфои обязаны наливать в чашку молоко прежде, чем добавлять чай. В первую очередь это касается Малфоев, проживающих в Имении.

При рождении Малфоя имя ребенку должно быть выбрано из нижеследующих: Октавиан, Люциус, Владимир, Август, Александр, Дариус, Драко…

Гарри осторожно откинулся на стуле, стараясь не расплескать кофе из переполненной чашки на страницы Кодекса Поведения Семейства Малфоев. Он сам не знал, зачем, выходя из квартиры, чтобы подкрепиться где-нибудь в тихом месте, захватил книгу с собой. Наверное, отчасти, причиной послужило то, что книги у Виктора были только на славянских языках, которых он не знал. Хотя эта причина не являлась главной.