Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"
Автор книги: Кассандра Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 117 (всего у книги 157 страниц)
Ему захотелось сейчас разблокироваться и взглянуть на Драко – он знал, что с такого расстояния у него это получится, это было сложно, но возможно: еще летом Гарри удавалось преодолеть разумом расстояние между Имением и Норой.
…Он лежал на спине в траве у карьера, прикрыв лицо рукой, и вдруг подумал, что хотел бы, чтобы Драко оказался рядом. Ощутив внезапный укол тоски, он вмиг потянулся к нему сквозь разделявшее их пространство – словно несся к свету сквозь тьму.
…А вот и ты, – произнес он, улыбнувшись. – Как погодка? Над Имением тоже светит солнышко?
Ответ пришел почти тут же – чуть протяжный и язвительный:
…Нет, Поттер, солнышко светит только тебе.
Гарри рассмеялся.
…Что поделываешь?
…Летаю, – внутренний голос Драко звучал как-то совсем по-летнему: словно лениво текущая под палящим солнцем река. – Видишь?
Он раскрыл перед Гарри свой разум, словно настежь распахнул окно. Смех Гарри растворился во вздохе, он вцепился руками в траву под собой, мысленно взмыв над землей и очутившись в горячем синем воздухе. Под ним расстилались земли и фонтаны Имения – брызги синей воды, нежно-абрикосовые оттенки роз, вздымающийся в отдалении лес, опоясывающий Малфой Парк, поблескивающую ленту реки… но тут голос Рона, зовущего его домой, разом вернул его на землю. Гарри широко распахнул глаза и резко сел – задыхаясь, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди. Магия была чем-то, с чем он вырос, она стала частью его обычной жизни, но сейчас, растянувшись на траве, словно бы он и вправду только что рухнул с огромной высоты, он чувствовал себя человеком, отродясь не слышавшим про электричество и только что зажегшим свою первую лампочку.
Но все это теперь в прошлом, и ему надо привыкать. И разблокировать свой разум для Драко было не лучшей идеей – Гарри без ложной скромности знал, что сможет противостоять любому волшебству, что достаточно силен для этого, но он также прекрасно знал, какого высокого уровня достиг Драко в искусстве манипулирования – он не мог лгать Гарри, но зато мог умело скомбинировать и представить факты. Драко мог бы разбить любое принятое Гарри решение за пару секунд.
Нет, лучше делать то, что он задумал, и держать контакт закрытым – хотя это несло и боль, и отчаяние от невозможности узнать что-то о друзьях. в конце концов, ведь это должно было сохранить всем им жизнь. А больше ничего не имело значения. Верно?
Гарри медленно поднялся и оглядел гору книг, наугад остановившись на «Путеводителе по Восточной Европе: Одинокая Метла», которую и понес к кассе. Усталость опутала его, как второй плащ, он рассеянно наступил на ногу круглолицей ведьме и едва не сшиб с ног волшебника в плаще с капюшоном, несущего стопку книг по истории.
Сконфуженно извиняясь, Гарри почти дошел до клерка за стойкой, когда его вдруг осенила одна мысль.
– Извините, – немного нервничая, спросил он, – а существуют ли ещё один выход в Диагон– Аллею, минуя Дырявый Котел?
Клерк бросил в него пронзительный взгляд, и Гарри снова почувствовал, что тот пытается узнать его.
– Парень, а что не так с Дырявым Котлом?
– Ну… – Гарри с трудом проглотил комок в горле. – Я не хочу встречаться со своей старой подружкой. Ну, вы понимаете…
– О, да, – узкое лицо клерка сморщилось. – Я не знаю лучшего пути…
– Есть ещё один путь, – перебил его волшебник, что стоял у Гарри за спиной – тот самый, в капюшоне и с историческими книжками. – Через Визжащую Чашку. Это паб. по Маргин-Аллее двумя улицами дальше, потом левый поворот и вперед. Ты не пропустишь.
– Ага, – кивнул Гарри. Он бы поблагодарил странника, но что-то в его внешнем виде – какая-то закрытость, да ещё укрывающий его с ног до головы плащ – посоветовали Гарри этого не делать. – Ну, я пойду.
Взяв покупку, он вышел на улицу, где уже почти стемнело. Один за другим зажигались ламповые светляки, засветившись в сумраке бледными маячками. Гарри решительным шагом направился в сторону Маргин-Аллеи.
А в магазине, который Гарри только что покинул, колдун, что направил его в Визжащую Чашку, хлопнул своими книгами перед служащим за стойкой, и из-под съехавшего капюшона выбилась прядь светлых волос.
– О, юный мистер Финниган, – качнул головой клерк, радостно заулыбавшись, и со смешком оценив взятые им книги. – Хотите слегка освежить историю, да? – поинтересовался он, пробегая пальцами по золоченым корешкам. «Взлёт и падение Тёмного Лорда», «Падение Тьмы: История Сами-Знаете-Кого», «Я был слугой Вольдеморта: история раскаявшегося Пожирателя Смерти», «Суд над Игорем Каркаровым», «Судебные разбирательства министерства», «Пожиратели Смерти: отрекшиеся». – Знаете, – продолжил он, вынимая палочку и суммируя в воздухе цены, – не думаю, что вашим родителям понравилось бы, что вы проводите своё время в местах вроде Визжащей Чашки.
– Что вы, я бы туда не пошёл, – ответил Симус Финниган, и его синие глаза весело блеснули. – Я просто подшутил над туристом.
– Весёлый парень, – хохотнул клерк. – Я бы вот догадался. Вы, гриффиндорцы, такие проказники – хотя, признаться, от вас никогда не бывает никакого вреда.
– Точно, – кивнул Симус, кидая галлеоны на прилавок и поднимая своё честное синеглазое лицо. – Разве я похож на того, кто устраивает проблемы?
И он улыбнулся яркой мальчишеской улыбкой, от которой на ум клерку тут же пришли мысли о жарком летнем дне, весёлом детском смехе, квиддиче и котятах, играющих с клубками…
– Ну, что вы… – засмеялся он.
Юноша смёл с прилавка покупки и вышел, провожаемый просьбой служащего передать привет старшим Финниганам.
Улыбнувшись, Симус пообещал.
* * *
Гермиона искоса наблюдала за Драко, следящим, как от лестницы отъезжает экипаж. Облака собирались у горизонта, обретая цвет раскалённого металла, тени от них ползли по ступеням, и Гермиона содрогнулась, но Драко, похоже, ни на что не обращал внимания. Светлые пряди упали ему на лицо и нависли над глазами, пряча все его чувства и эмоции. Она вспомнила его слова о том, что ему надо бы подстричься: сейчас его волосы закручивались спиральками, как усики ползущего винограда. Он вскинул голову, откидывая пряди с глаз. Сейчас, на фоне этого тускнеющего неба, он казался негативным изображением себя самого: снежно-белая кожа, белые волосы и глаза – наверное, всё это должно было казаться выцветшим и поблекшим – но нет…
Люди не должны быть такими красивыми, – подумала Гермиона. – Всему должен быть предел, иначе, зачем вообще нужно воображение?
– Мне кажется, – произнес он вдруг таким обыденным тоном, что она почти испугалась, – начинается дождь. Пойдём под крышу.
Теперь нас только двое, – осознала она, но это странная мысль исчезла почти сразу же.
– Знаю.
Плечом к плечу они вошли в замок, и двери Большого Зала закрылись за ними как раз в тот миг, когда первые капли ударили о мостовую на улице. И вот, уже внутри замка, полного запахов сырого от дождя камня, Гермиона вспомнила иной дождливый вечер – промокшего Гарри с Косолапсусом в руках, взгляд, который он бросил на неё и на Драко, стоявшего рядом с ней на лестнице, и она почувствовала, что было между ними: осязаемый антагонизм, который нельзя было назвать ни ненавистью, ни любовью, – просто какая-то неуловимая связь.
Ты ненавидишь то, в чём нуждаешься. Чем больше он принимает это противоядия, тем больше боли оно несёт.
Возможно, тебе придется заставлять его.
– Драко, – тихо окликнула она, но он смотрел в окошко, чуть удивленно, – в серо-чёрную ночь, выкристаллизовавшуюся осколками серебра, – живую с этим падающим и замерзающим на лету дождем. – Драко, – повторила она, и на этот раз он повернулся и взглянул на неё.
Что-то шевельнулось у него в глазах – взгляд был холодным, решительным, удивительно ледяным и, в то же время, не являющимся по сути своей ледяным – взгляд, похожий на замороженное пламя.
Неожиданно она вспомнила, как на зельях он растирал в порошок мантикраба. Остальные сначала быстро и безболезненно умерщвляли этих членистоногих, но Драко измельчал их живьем. Умирая, они обжигали его пальцы, но он не обращал ни малейшего внимания. Во всяком случае, с его лица не сходило жестокое выражение. Вот и сейчас было нечто подобное – замкнутость, по которой нельзя было угадать, о чём он думает. у неё побежали мурашки по спине.
Буду присматривать за ним, – решила она. – не ради его пользы, а для всеобщей безопасности. Моей собственной, в том числе.
– Пойду в совятню, – сообщила она. – Пошлю письмо в Гринготтс. Если хочешь, пойдем со мной.
Пожав плечами, Драко, тем не менее, двинулся за ней по лестнице.
– Я снова проверил Карту Мародеров, – сообщил он. – Определенно – ни Реддла, ни Финнигана нет, ни в замке, ни где-либо поблизости. Конечно, на карте нет Тайной Комнаты…
– Да, но, после того, что Дамблдор сделал со входом пять лет назад, я сомневаюсь, что кто-то смог бы туда попасть… в любом случае, там сейчас нет ничего из того, что могло бы понадобиться Реддлу: василиска убил Гарри, а Дамблдор затопил подземелье…
Драко бросил на неё косой взгляд:
– Думаю, тебе стоит побольше рассказать мне про Реддла и эту историю с дневником. За исключением некоторых общеизвестных сведений. Например, для начала – почему он попал к Джинни.
– Я-то думала, что ты эксперт по Юному Вольдеморту.
– Отец мне много не рассказывал, – они проходили мимо окна, совершенно непрозрачного от дождя. – Я знаю, он… был… Тёмным Лордом. И был другом моего отца – ещё в те времена, когда не являлся Вольдемортом.
Гермиона передернула плечами.
– Как это странно. Том Реддл. Здесь.
В голосе Драко прозвучало почти что веселье.
– А что в нашей жизни не странно? Что значит, по сравнению с этим, ещё один бессмертный маньяк, терроризирующий население? И, кстати, не могу не заметить, что я всегда говорил, что Симус Финниган добром не кончит.
– Это не Симус, и ты прекрасно это знаешь.
– Возможно, но спорим на что угодно, что Тёмный Лорд почувствовал в нём родственную душу: «Оп-па, а вот в этого парня вполне можно было бы вселиться! Сам по себе он нуль без палочки, вот уж мне будет где развернуться!»
– Однажды, – мрачно сказала Гермиона, распахивая двери совятни, – ты мне расскажешь, что у вас за проблемы с Симусом.
– Это всё в прошлом, – равнодушно сказал Драко, проскальзывая вслед за ней в сумрачную длинную комнату. Здесь, под самой крышей замка, запах дождя был куда сильнее, смешиваясь с запахом мокрых сов. Гермиона никогда не могла понять, зачем народ таскается в совятню целоваться. Она не могла представить себе никакой романтики и страсти под немигающими взглядами этих пучеглазых созданий.
Гермиона метнула в Драко сердитый взгляд.
– Симус в этом не виноват…
– Хочу на воздух – перебил ее он. – Тут все провоняло совами.
Он подошел к окну и выглянул наружу. Гермиона, тем временем, набросала несколько записок, включая и письмо в Гринготтс, и отправила с ними коричневую сипуху. А потом подошла к Драко, все еще стоявшему у окна.
Серебряные нити дождя скрывали всё, что было снаружи – и Лес, и окрестности. на оконном стекле она видела слабое отражение лица Драко – его глаза, окруженные длинными светлыми ресницами, сейчас казались темными, он пристально смотрел куда-то в пространство. Она знала, о чём он думает, – просто у неё были те же самые мысли: где сейчас Гарри? Всё ли с ним в порядке? Что он сейчас делает – под этим дождем? Один ли он, думает ли о них, выбросил ли их из своей жизни… Был ли сейчас в безопасности или стоял на пороге смерти – и узнал бы Драко, если бы это случилось? И догадается ли Гарри, когда уйдет Драко? Сядет ли на кровать, когда это случится, с глазами, наполненными пустотой, и с сокрушительным чувством, что всё рухнуло? Услышит ли шепот в темноте, говорящий, что он сам не понимает, что потерял?
Её обуяло мрачно чувство.
– Если ты захочешь найти его, – произнесла она ни с того, ни с сего, – ты его найдешь.
Он уперся в стекло кончиками пальцев в перчатке.
– Знаешь, иногда ты бываешь настоящей стервой, – сообщил он равнодушно.
– Мы говорим не о ком-нибудь, мы говорим о Гарри. Если ты его ненавидишь…
– Это не имеет ни малейшего значения – ненавижу я его или нет.
– Ты прав, – согласилась Гермиона.
Драко покосился на нее. Она увидела тусклый проблеск Эпициклического Заклятья в углублении между ключицами.
– Признаться, я ожидал куда более весомых аргументов, чем этот.
– Слушай, и, правда, не имеет никакого значения, что ты его ненавидишь. Ты можешь использовать это. Любишь ли ты его, ненавидишь ли, презираешь ли, мечтаешь убить или же думаешь, что он – единственный настоящий друг, когда-либо бывший у тебя…
– Если ты пытаешься вывести меня на разговор о Гарри, – перебил её Драко, забыв на этот раз назвать его по фамилии, – я сейчас же уйду отсюда, Гермиона, – честное слово.
– …это не имеет значения, потому что это по сути ничего не меняет. Связь, что есть между вами, не знает ни любви, ни ненависти, не зависит от эмоций. Ты выше этого. не будь ты так зол сейчас, ты бы мог найти его и нашел бы.
– Нет, – произнес он сквозь зубы. – Я не могу. Думаешь, что – я не пытался?
– Именно так и думаю, – возразила она. – Ты ведь можешь путешествовать по его снам. Он же смог аппарировать к тебе, когда тебе это было нужно…
– Я помню, – откликнулся Драко. – Тогда-то я и проткнул его мечом.
– Я могу это сделать, – с ноткой отчаяния в голосе сказала Гермиона, – я могу послать тебя к нему…
– Что-то я не уверен, что это именно то, что ты хочешь делать, Гермиона…
– Я просто хочу, чтобы Гарри вернулся, – пискнула она. – Чтобы он вернулся обратно…
– А я хочу Луну с неба. Мы не всегда получаем то, что нам хочется, – не замечала?
– Да как ты смеешь дерзить мне? – заорала вдруг Гермиона, потеряв над собой контроль. – Ты ведь даже не пробовал…
Он резко повернулся – так резко, что она даже не успела уловить его движение, он метнулся к ней и, схватив ее за руку, развернул к себе лицом, прижав спиной к холодному оконному стеклу. Когда он прижался к ней, она почувствовала исходящий от него запах противоядия, собственноручно приготовленного ею, – запах крови и горечи алоэ.
– Ты хочешь, – зашептал он, и его голос наполнился злыми, издевательскими нотками. Он стиснул её руки, – так крепко, что она чувствовала это костями. – То есть ты думаешь, я не хочу? Думаешь, я ничего не знаю об этих твоих недостижимых желаниях? Вы, чертовы гриффиндорцы, живете на самой поверхности, вас убивает и доводит до нервного срыва любой булавочный укол, малейшее разочарование. Вы в жизни не пытались научиться просто проглатывать это – даже когда это душащий вас яд. И то, что я научился это делать, что я не закатываю истерик над каждым чертовым обрывком бумаги, – для вас это знак того, что меня ничего не волнует. Вы думаете, что можете толкать и толкать меня, толкать и толкать – и я не сломаюсь?..
Он осёкся. Гермиона не знала, как поступить: откинувшись назад, он смотрел на неё с ненавистью и отвращением, словно она была олицетворением всех ненавистных ему гриффиндорцев – она была и Гарри, и Джинни, и самой собой…
Гермиона подняла голову.
– Мне больно.
– Ты говоришь это таким тоном, словно сама не знаешь, хорошо это или плохо, – протянул он.
– Нет, – резко вскинулась она. – Ты не об этом…
Звук дождя за окном стал еще громче, теперь он напоминал канонаду, стекло трещало под его напором.
Его голос был холоден.
– Мне кажется, я уже говорил, что тебе не стоит указывать мне, что именно я имею в виду.
– Иди к черту, Малфой, – отрезала она и попробовала оттолкнуть его от себя.
Но это не помогло. От любого движения их тела соприкасались только плотнее и плотнее. Она почувствовала, как пряжка его ремня впилась ей куда-то под ребра. Его одежда была влажной и пахла дождем.
– Именно так, – кивнул он. – Очень может быть.
Гермиона прекратила свои попытки высвободиться, ощутив неожиданный прилив раскаяния. Зачем она пытается ранить Драко, зачем она сопротивляется? Они же союзники и, кроме того, ему причинили уже достаточно боли.
– Если ты собираешься сходить с ума из-за этого, – произнесла она, мягко, как только могла, – найди себе другой путь.
Он приподнял брови, медленно взмахнул серебристыми ресницами, светлый шрам у глаза напоминал нарисованную серебристыми чернилами линию.
– И что же это за путь?
Она подняла взгляд, испытав неожиданное желание обо всем ему рассказать. Он сказал, что не обязан говорить о Гарри, однако, он не запретил делать это ей, и ей захотелось сказать ему, что она всегда считала, что её интеллект поможет избежать любых проблем. И мысль о том, что есть ситуация, выход из которой она не может найти сама или с помощью книг, была для неё неожиданностью – словно бы она на бегу врезалась в стеклянную дверь… Сказать, что, не оставив ей письма, Гарри разбил ей сердце; что то, что она всё время что-то делала, – это просто способ не думать о том, что произошло; что, если Драко продолжит держать её за руки и будет так смотреть на неё, то всё закончится чем-то, о чем они потом здорово пожалеют; что она знает, почему он так себя ведет, и это беспокоит её куда меньше, чем должно бы.
Она открыла рот, ещё не зная, что скажет, но в этот момент что-то белой падающей звездой промчалось между ними: полярная сова распростерла крылья и ухнула, негромко и грустно, – Хедвиг.
Драко отпустил Гермиону и качнулся назад, от удивления вскинув руки. Хедвиг вернулся к нему и, усевшись на столь удачно подставленный локоть, склонил голову и ткнулся клювом в волосы.
– Какого черта?.. – ошалело выдохнул Драко.
Колдовство прекратилось.
– Это сова Гарри, – быстро подсказала Гермиона, прижав руки к груди. – Хедвиг.
– Я прекрасно знаю сову Поттера. Что ей от меня нужно? Ой! Бестолковая птица! А ну, пошла отсюда! – Драко безуспешно подрыгал рукой. Хедвиг не шевельнулся.
– Она скучает по Гарри, – пояснила Гермиона. – Она знает о его уходе.
– Я – не Поттер, – отрезал Драко, глядя на сову так, словно та нанесла ему персональное оскорбление.
– Нет, – тихо согласилась Гермиона. – не он.
Хедвиг ущипнул Драко за ухо, и по его лицу скользнуло странное выражение. Гермиона отвела глаза, услышав, как Драко что-то пробормотал себе под нос и, пройдя через совятню, отправил птицу, несмотря на ее горестное уханье, на насест.
– Чертова безмозглая птица, – заявил он, возвращаясь. Он кусал нижнюю губу. – Слушай, Гермиона…
– Не извиняйся.
Он стиснул руки в карманах.
– По крайней мере, дай мне сделать это. Ты же не делала ничего плохого.
– Я не хочу извинений. Я хочу, чтобы ты нашел Гарри. Просто попробуй – хотя бы разок.
В его глазах что-то мелькнуло. Ей очень редко приходилось видеть это выражение на лице Драко – так, что даже потребовалось время, чтобы распознать его.
Он сдался.
– Хорошо, – покорно произнес он.
И, прежде чем она успела придумать что-то получше, она потянулась и поцеловала его в щеку. Он был на вкус как соленая дождевая вода.
– Спасибо…
– Я это сделаю, – он не вынимал рук из карманов. – Но я не собираюсь отвечать за последствия.
– Знаю, – согласилась Гермиона, стараясь не задумываться о поселившемся в ней слабом беспокойстве. И, правда, – о каких последствиях могла бы идти речь?
* * *
Позже Гарри думал, что одного взгляда на интерьер Визжащей Чашки хватило бы, чтобы сразу понять, какого же дурака он свалял. Но в миг, когда он шагнул в эти двери, – клацая зубами от холода, с чувством, что отморозил руки, и кровь почти застыла в венах, – он думал только о том, что тут тепло.
Интерьер паба – или что это ещё было – несколько напоминал Дырявый Котел. Здесь тоже было сумрачно, а все освещение исходило от огромного пылающего камина. Но если Дырявый Котел имел потрёпанный вид, то тут всё сверкало металлом и полировкой, стояли дорогие глубокие кресла, обтянутые зелёным плюшем диваны. Сверкал бар. Колдунов было полно – и ни одной ведьмы. Они сидели, пыхая трубками, в креслах, завернутые в мантии, с опущенными капюшонами – словно прятались от света, сочащегося сквозь разноцветное окно.
Баром командовали два мрачных типа в форменных мантиях. Гарри попросил горячего сливочного пива со специями и прошел к огню. Ему нужно бы было узнать насчет второго выхода – но внутри всё воспротивилось самой идее вернуться из этого тепла в дождь. Поэтому он поставил на каминную полку свою чашку и, дрожа, склонился над огнем. Он не откинул капюшона – после разговора со служащим книжного магазина, когда тот назвал его, Гарри чувствовал себя узнаваемым и словно обнаженным.
Огонь и пляшущие тени на каменном полу навеяли ему воспоминания о гриффиндорской гостиной. А это, в свою очередь – к мыслям о том, как он сидел на диване у огня, о том, как длинные прядки каштановых волос щекотали его лицо, когда он делал уроки, о том, как Рон что-то быстро говорил у него над ухом…
Гарри потянул руки поближе к огню – они были мокрыми и такими бледными, что казались почти синими, а шрам рассекал ладонь алой полосой.
Каким же он был идиотом, что сдал в камеру хранения и свои перчатки вместе со всем багажом!
От тепла у Гарри начали слипаться глаза. От бревна летели золотые искры, освещая облицовку каминного фасада. Гарри наклонился вперед, провел пальцами по резному рисунку. Бронзовые пластинки, на каждой из которых было написано по одному имени.
Ивэн Розье. Антонин Долохов. Августин Малькибер. Бэла Траверс. Аугустус Руквуд. Себастьян и Мери Лестрейндж. Питер Петтигрю. И пониже – Бартоломью Крауч-мл. И ещё ниже, под всеми именами – Люциус Малфой. Это имя было перечёркнуто.
Гарри таращился на на таблички с совершеннейшим непониманием. А потом сердце кувыркнулось у него в груди и ударило в грудную клетку с силой бладжера. Он быстро выпрямился и огляделся. Слава Богу, на него никто не смотрел. Все присутствующие в комнате были так же зловеще-неподвижны: мужчины, склонившиеся над шахматной доской, бармен с кислой физиономией, тени, залегшие по углам зала. Чёрные занавески висели на медных карнизах в виде извивающихся змей.
Гарри глубоко вздохнул, пытаясь унять бешеный пульс.
Имена на пластинках камина – это имена тех, кто посвятил себя служению Вольдеморту. И тех, кто отдал за него свои жизни.
Это было место сборищ Пожирателей Смерти. Когда Гарри шел сюда, он не смотрел на названия улиц – возможно, сам того не заметив, он оказался в Дрян-аллее… Впрочем, сейчас это было уже неважно: сейчас самое главное – это то, где он очутился. И как ему отсюда выбраться.
Гарри поставил чашку на камин, и от этого тихого клацающего звука у него побежали мурашки вдоль позвоночника. Потуже обмотавшись мантией, он попятился от огня и, уставясь себе под ноги, медленно двинулся к выходу – который уже был совсем рядом, шагов тридцать…
– Гарри! – дружелюбно окликнул его чей-то голос. – Гарри Поттер! Ты чего это тут делаешь?
Гарри дернулся, сердце едва не вырвалось у него из груди. Прямо перед ним, в теплом плаще и с откинутым назад капюшоном стоял Симус Финниган. Светлые волосы, мокрые от дождя – с них стекали жемчужные капли, открытое бесхитростное лицо. Он шагнул вперед и протянул Гарри руку.
– Не ожидал тебя увидеть…
– Симус! – Гарри вцепился ему в руку. – Заткнись. Ты-то что тут делаешь?
Симус недоуменно взглянул на него:
– Я увидел, что ты сюда вошел – и последовал за тобой.
Что-то в этой фразе было не так – Гарри сообразил это даже сейчас.
– Как ты мог меня узнать? у меня был опущен капюшон…
– Твои часы, – Симус указал на запястье Гарри. – Часы, что подарила тебе Гермиона, это ведь часы твоего отца? – и он моргнул – медленно, как моргает разнежившаяся на солнце ящерица. – Что-то не так, Гарри?
– Не называй меня так!
– А почему нет? – медленно и удивленно поинтересовался Симус и внезапно, без всякого предупреждения сдернул с головы Гарри капюшон – теперь Гарри стоял в свете камина с непокрытой головой. – Это ведь ты, правда?
Но протестовать было уже поздно. Со всех сторон послышались шорохи: Пожиратели Смерти поднимались, опускали свои стаканы, вставали на ноги. И двигались к ним. У Гарри от страха засосало под ложечкой.
Гарри выпустил руку Симуса и отпрянул. на них – неторопливо, медленно, скользя, как дементоры – надвигались Пожиратели Смерти, их было человек двенадцать. Время замедлило свой бег. Гарри дернул рукав, открывая рунический браслет, обжигающий холодом голое запястье. Он вскинул руку, растопырил пальцы:
– Incendius!
Словно весь гнев и ярость Гарри рванулись наружу через его вены и пальцы – стена огня встала за спиной Симуса, отгородив их от Пожирателей Смерти.
– Симус, пошли, – позвал его Гарри, опуская руку.
Но юноша вдруг покачал головой, глаза его потемнели. И вообще – они стали другими, куда синее, чем их помнил Гарри. Но сейчас было не до мелочей: пламя затихало, и Пожиратели уже пытались проникнуть сквозь него.
– Ну же, давай! – взвыл Гарри, торопя его.
Симус странно улыбнулся.
– Не стоит, Гарри, – он скрестил руки на груди. – Поглядим, умеешь ли ты бегать так же быстро, как летать.
Гарри вытаращил глаза – но времени не было: бросив последний ошалевший взгляд на непреклонного Симуса, он метнулся к двери и вылетел на пропитавшуюся дождем аллею.
* * *
Вечернее небо было фиалкового цвета – цвета текущей из вены крови. Рон сидел на краю крыши и, оглядывая окрестности, понимал, почему так расхохотался Вольдеморт в ответ на его просьбу погулять снаружи: замок стоял на вершине скалы, обрывы были гладкими и совершенно отвесными – как лезвия ножа. Далеко внизу плавали облака, едва виднелась тонкая ниточка реки, зажатой в глубоком ущелье. в отдалении едва различались горы.
– Оно уже зашло?
Голос Рисенн донесся до него из тени, отбрасываемой башней, через которую они вышли на крышу – она не выходила из неё ни на шаг. Глаза её были закрыты, лицо – бело, как снег, платье развевалось в холодном зимнем воздухе, словно два черных крыла.
Рон повернулся и бросил взгляд на последний луч солнца, утонувшего в тени синих гор на горизонте.
– Зашло.
Она боязливо приоткрыла глаза.
– Отличная ночь, – заметил Рон.
– Любая ночь лучше, чем день, – возразила она и подошла к нему. – Осторожнее – одно неловкое движение, и ты свалишься, а я не умею летать.
– Вольдеморт будет недоволен, если я умру, – заметил Рон.
– О, да, – согласилась она. – в противном случае я бы не стала тебя предупреждать, – она присела рядом, в футе от края крыши, юбка раскинулась вокруг нее черной водой. – Я тут, чтобы присмотреть за тобой, но, если хочешь, мы можем и поболтать.
– И о чём же?
– Да, о чём хочешь.
– Что-то ты подозрительно покладиста, – заметил Рон. – Думаю, что всё дело в том, что тебе велели меня осчастливить. И что дальше? Превратишься в Гермиону и предложишь перепихнуться?
Она широко раскрыла свои серые глаза.
– Это то, чего бы ты от меня хотел?
– Нет. Но это был бы по-настоящему демонический трюк.
– Я демон только наполовину. И я могу сделать трюк с тобой, только если ты этого захочешь.
– И как оно? – отчаянно пытаясь закрыть тему Гермионы, поинтересовался Рон. – Каково это – быть наполовину демоном?
Рисенн взглянула на него с удивленной улыбкой.
– Это длинная история. Могу рассказать, если хочешь.
Рон засунул руки в карманы. Он замёрз.
– Непохоже, чтобы были варианты получше…
Рисенн глубоко вздохнула. Рон постарался не обращать внимания на её вызывающе выпирающий из корсета бюст.
– Шесть веков назад, – начала она, – один волшебник – малфоевский предок – вызвал демона…
* * *
Гарри бежал, сломя голову. Визжащая Чашка осталась далеко позади, но он видел выбегавших из дверей Пожирателей Смерти, черными муравьями они скользили за ним, следуя по пятам. Они использовали Следящие Чары – да и знали местность куда лучше него. Они бы нашли его и вернули обратно.
В любом случае, он успеет убить хотя бы нескольких до того, как они до него доберутся, – впрочем, Гарри тут же выкинул эту мысль из головы. Никаких пораженческих настроений. Если удастся найти дорогу в Диагон-Аллею, у него есть шанс…
Но узкие переулки превратились в скользкий, подернутый мутным туманом незнакомый лабиринт, петляющий между слепыми домами, которые не имели ни окон, ни дверей.
Гарри бежал, поскальзывался, снова бежал, благословляя свою жилистость и худощавость, позволявшую ему быть таким хорошим ловцом, и теперь снова выручавшую его: он несся, рассекая воздух, как стрела.
Сердце стучало в ушах, кровь пела в венах – он почувствовал какое-то дикое, животное удовлетворение, когда на его пути возник невысокий металлический забор, через который он с легкостью перемахнул. Он поморщился, зацепившись плащом за зубец, развернувшись, выскользнул из него – слишком он был в нем узнаваем, слишком выделялся… И помчался дальше, в одной футболке, но его бег был слишком быстр и напряжен, чтобы почувствовать холод. Дождь шипел на его разгоряченных щеках, застывал в спутанных волосах, лился за ворот майки. Брюки были насквозь мокры, единственное, что было сухо, – это ноги в непромокаемых драконоустойчивых ботинках.
Ему казалось, что он слышит позади топот Пожирателей Смерти – но, возможно, это было просто разыгравшееся воображение. Прибавив скорости, он добежал до угла, завернул и оказался на развилке, от которой дороги расходились в противоположных направлениях, и наугад свернул налево.
Он бежал по переулку, начиная уставать. От дыхания першило в горле и давило в груди. Неожиданно в его голове позвучал голос Драко, смеющийся и недоверчивый: это было несколько месяцев назад, и они разговаривали о своих методах квиддичной тренировки:
– То есть ты хочешь сказать, что не заставляешь свою команду бегать кругами вокруг поля?
– Это же полеты, Малфой, – зачем нам бегать?
– И что – тебя не заденет, если я тебя обгоню?
– Не-а, – соврал Гарри. – Абсолютно. Зато я обгоню тебя на метле.
Драко усмехнулся. Ему было весело.
– Да что ты говоришь, Поттер.
Черт, кто бы знал, что Драко окажется прав…
Вот резкий поворот, который Гарри пролетел, не снижая скорости… Тупик. Тормозя и поскальзываясь на льду, он в отчаянии закрутил головой: на мокрых черных стенах висели обрывки древних объявлений с рекламой уже давно не существующих заклинаний и зелий – и дверь впереди, в самой дальней стене. Гарри смахнул капли дождя с лица и рванулся вперед.
Он не сразу заметил, что тут есть кто-то ещё: кто-то стоял, привалившись спиной к стене у двери. Сначала Гарри увидел просто темный силуэт с опущенной головой, потом вспыхнул свет, превратив дождевые струи в тысячу серебряных струн… Темная тонкая фигура в длинном темном плаще… светлые волосы… лицо, прикрытое рукой… – и все это на фоне рекламы «Полирующее Зелье Файнанса: теперь с вишневым вкусом!»
Гарри почувствовал, как железная рука сжала сердце, у него потемнело в глазах – ещё до того, как фигура опустила руку, подняла голову и улыбнулась:
