Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"
Автор книги: Кассандра Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 129 (всего у книги 157 страниц)
Пергамент был таким старым, что Гарри казалось, что он касается кончиками пальцев хрупких и тонких крылышек мотылька. Рука скользнула по странице, он поднял взгляд к окну. Кавярня, которую он нашёл, была подобием Дырявого котла в этом совершенно незнакомом городе с мощёными улочками и старинными зданиями с высокими шпилями. Если Диагон-аллея выглядела так, словно время замерло там несколько веков назад, то волшебная часть Праги будто приплыла из сказки.
Маленькая кофейня, наполовину отделанная деревом, была залита мягким золотистым светом, льющимся из реющих над головой светильников. Горы великолепных пирожных, украшенных взбитыми сливками, шоколадом, вишней, засахаренным миндалём, ювелирно поблёскивали за витринами. Это было так красиво, странно и аппетитно, что Гарри почувствовал себя невероятно одиноким и был готов забраться под ближайший стул.
Ему прежде не случалось выезжать за пределы Англии, и, если он и представлял себе нечто подобное, то непременно с друзьями: вот он вместе с Роном едет к Биллу в Египет или же совершает романтическое путешествие по Италии с Гермионой. Драко избороздил всю Европу вдоль и поперёк, и как-то они полдня проговорили о том, куда бы они отправились, если бы им выпал такой случай.
Драко загорелся показать Гарри те места, где ему приходилось бывать: ледяные дворцы Швейцарских Альп, стеклянные дома Южной Франции, белые ночи Санкт-Петербурга.
– Мы всегда ездили туда по делам, и отец не задерживался ни на минуту, чтобы посмотреть на что-нибудь. Было бы здорово снова туда съездить с тобой.
Гарри обрадовался этому нежданному комплименту – Драко всегда отпускал их именно так, словно не задумываясь, что он произносит.
Гарри взял свою чашку и уставился в неё невидящим взором, он вспомнил сон, о котором упоминал Флёр: он был призраком поместья, блуждающим по пустым залам. Он бродил, бродил, пока не обнаружил Драко в библиотеке, которая выглядела так, как в тот раз, когда Гарри в последний раз видел её. Но только Драко смотрелся лет на десять старше, он сидел за столом своего отца и взирал на Гарри с непередаваемым удивлением.
– В Имении полно призраков, но никогда не думал, что один из них – ты. Что привело тебя обратно?
– Подозреваю, ты, – ответил Гарри. – Ты звал меня?
Драко покачал головой. Лицо осталось юным, а вот глаза были старыми.
– Я бы никогда не позвал тебя. Ты не очень переживал за меня при жизни, так чего же ты вдруг волнуешься за меня после смерти?
Дверь библиотеки открылась, и вошла Гермиона. Она и вовсе не заметила Гарри и, подойдя к Драко, обняла его и поцеловала. И он принял её поцелуй так, словно их отношения длятся уже целую вечность. Даже во сне ревность приняла физический облик тошноты: Гарри почувствовал, как его желудок завязался узлом.
– Древние призраки никак не оставят тебя в покое? – спросила Гермиона
Драко улыбнулся:
– Только те, что возвращаются слишком поздно.
Резкая боль в руке заставила Гарри подскочить, и выплеснувшийся кофе обжёг ему пальцы. Торопливо опустив чашку на полированную поверхность столика, он взглянул на улицу. Лучи заходящего солнца струились сквозь разноцветное стекло, и Гарри видел тени кутающихся в мантии и спешащих по своим делам волшебников. Это улица могла бы быть Диагон-аллеей, если бы не витиеватые золочёные буквы, видневшиеся за окном: Malostranska Kavarna. Гарри подивился, является ли это чувство ностальгией или же его тоска была более специфична.
Никаких сов, – предупредил его Виктор. Но у Гарри и не было желания отправлять письма. Во всяком случае, сегодня. Юноша почувствовал в кармане перо-самописку, вытащил его и начал оглядываться по сторонам в поисках клочка пергамента.
Да захода солнца ещё несколько часов, – подумал он. – Ещё куча времени.
* * *
Драко мягко приземлился на ноги рядом с Гермионой в круг колышущегося пламени и обернулся – его глаза сияли и были полны вызова.
– Ну, давай. Ори на меня.
Но не успела Гермиона и рта раскрыть, как между ними ступила Флёр.
– Никакого крика, – повелительно приказала она. Тоненькая, но выше Гермионы, она распрямилась, и Драко с Гермионой впечатлённо умолкли. Теперь, в более спокойной обстановке, Гермиона смогла оценить её по достоинству: дорогое неяркое платье, убранные за острые ушки светлые волосы. Её синие глаза засияли, когда она обхватила Драко за шею и расцеловала в обе щёки. Гермиона закатила глаза. Обожание Драко перешагивало у Флёр все границы разумного.
– Это просто чудесно, что мы увиделись, – Гермиона подозревала, что эти слова не имеют к ней никакого отношения. – Ты стал другим… выше…
– Нет, вряд ли. Наверное, во время нашей последней встречи я просто стоял в яме.
– Тебе нравится моё платье? – улыбнулась Флёр.
Сделав шаг назад, он окинул её взглядом.
– Теснее, чем бумажник Паркинсона и куда короче, чем постельная выдержка Уизли, – протяжно ответил он. – Как оно может не нравиться?
Флёр нежно потрепала его по плечу.
– Шалун…
Гермиона фыркнула, будто её затошнило. Флёр тут же развернулась к ней.
– Ты что-то сказала?
– Нет.
– С минуты на минуту придёт Виктор, – с прохладной насмешкой заметила Флёр. – Он будет очень счастлив увидеть тебя, Гермиона.
Гермиона промолчала. Даже сейчас Флёр ухитрилась сделать так, что она почувствовала себя неловко. Сунув руки в карманы джинсов, Гермиона скользнула взглядом по комнате. Она уже была тут летом по окончании четвёртого курса и помнила красивую усадьбу с облупившимися и потрескавшимися украшениями и красивым видом на море. Немало приятных часов она провела кабинете, несмотря на то, что книги были на болгарском, которого она не знала. Виктор читал ей вслух, пока она сидела, закинув босые ноги на каминный экран. Тогда там не было никакого огня, в отличие от настоящего момента. Не говоря уж о золе, которой они с Драко засыпали турецкий ковёр.
– …совсем не обрадуется, – закончила обращённую к Драко фразу Флёр, вернув Гермиону к настоящему. – Но ведь я не могла взять и бросить там тебя одного, правда?
Драко высвободился из её объятий и, прислонившись к камину, начал счищать копоть со своих рукавов.
– И никто-то не может оставить меня в одиночестве, – заметил он. – Такой вот неприятный побочный эффект моего обаяния, перед которым ничто не может устоять.
– Виктор будет ужасно рассержен, – в голосе Флёр отчётливо слышалась надежда. – Он хотел просто вернуться домой, и написать книгу. Все эти треволнения…
– Плевать! – отрезала Гермиона. – Я думала, мы должны поговорить насчёт Гарри.
Дверная ручка щёлкнула.
– Виктор! – театрально воскликнула Флёр.
– О… сюда идёт болгарская громадина.
Дверь распахнулась. Это был, и правда, Виктор, замотанный в красный дорожный плащ и находящийся на грани ярости. Глаза скользнули с Драко на Гермиону и вспыхнули, наткнувшись на Флёр.
– Qu'est que tu a faire? – зарычал он.
– Дорогой, будь любезен, говори по-английски перед гостями. Они не обучены.
– Я же сказал тебе, чтобы ты не тащила их сюда! – рявкнул Виктор, словно ни Драко, ни Гермионы не было в комнате. – Я дал Гарри слово!
– А я нет, – ответила Флёр.
– Очень по-слизерински, – одобрительно кивнул Драко.
– Я должен был догадаться, что, отправив меня прочь, чтобы переговорить, ты солгала, – он сверкнул чёрными глазами, – Флёр, ты…
– Мой отец всегда говорил, что обзывать женщин – outre, – заметил Драко.
– Пожалуйста, не влезай, это касается только меня и Флёр.
– Но теперь, когда они здесь, нет смысла протестовать, – Флёр скрестила руки на груди. – Что будем делать?
– Вернём их обратно, – отрезал Виктор.
– Там сейчас пожар, – сообщил Драко.
– Ну, в этом ты сам виноват, – заметила Гермиона.
Драко сверкнул глазами:
– На чьей ты стороне?
– А ну, все тихо! – неожиданно громко воскликнула Флёр. Её ярость произвела впечатление даже на Гермиону: серебряные волосы взмыли в воздух, черты лица заострились, теперь стало отчётливо видно её вейловское происхождение. – Виктор, ты не имеешь правда отправлять их обратно! Они преодолели такое расстояние, чтобы найти друга…
– …который не хочет видеть их, – резко перебил Крум. – Я дал слово. Слово Крума кое-что значит.
– Я запрещаю тебе это! – взбешённо запротестовала Флёр. – Я не позволю!
Густые брови Виктора нависли над глазами:
– И что ты собираешься делать?
– Откажи ему в сексе, – предложил вальяжно привалившийся к стене с абсолютно равнодушным видом Драко.
– Он от этого только рассердится, – пренебрежительно взглянула на Виктора Флёр.
– Похоже на правду, – согласился Драко. – Я вот поступаю с ним именно так – и глянь, как злобно он на меня смотрит!
– Я же предупреждал, чтобы ты не говорил со мной! – Крум попытался испепелить его взглядом.
– Но ведь речь не шла о том, что я не могу говорить о тебе, – заметил Драко, по-кошачьи удовлетворённо улыбнувшись. – Боже, до чего я люблю термины. У меня сразу появляется такое тёплое чувство, как будто меня всего переполняет…
– Я заберу это! – крикнула Флёр.
– Моя книга! – простонал Виктор.
– О, Виктор, ты, наконец-то, написал свою книгу! – воскликнула Гермиона. – Я тобой горжусь!
– Почти пятьсот страниц, – рассеянно откликнулся Виктор, не сводя глаз с Флёр, которая решительно вскинула рукопись над головой. – Научное исследование, посвящённое усилению движения Сопротивления в болгарской провинции.
– О, звучит прямо как бестселлер, – заметил Драко. – Прямо как «Советы Поттера по причёскам» или «Моя первая книжка: планирование семьи и контроль над рождаемостью Артура Уизли».
– Пообещай мне, что они останутся! – заорала Флёр. На кончиках пальцев вытянутой правой руки вспыхнуло пламя. Конечно, – подумала Гермиона, – она ведь тоже магид. – Либо ты поклянёшься, что Гермиона и Драко останутся тут, либо я обращу в пепел твою книгу, Виктор!
– Нет! – протестующе зарычал Виктор.
– Обратная сторона вейлы, Крум, – Драко улыбнулся какой-то странной улыбкой, словно испытывал боль. Гермиона метнула в него взгляд, и с ужасом убедилась, что юноша побледнел, став странного грязно-белого цвета. И стоял, едва ли не вцепившись в стенку.
– Драко, – шёпотом ахнула она, – ты что – на ногах не держишься?
– Тихо, – шикнул он, но поздно: осёкшись на полуслове, Флёр и Виктор не сводили с него глаз.
Флёр опустила руку:
– Драко, ты как?
– Плохо, – откликнулась Гермиона, шаря на поясе в поисках фляжки с противоядием, – он очень болен и ему нужно лекарство.
– Не нужно, – сквозь зубы процедил Драко. – Я в норме.
– Тогда докажи, – предложила Гермиона. – Отойди от стенки.
Драко посмотрел на неё исподлобья, навеяв мысли о заточенных серебряных ножах: взгляд буквально обдирал кожу с костей. Она содрогнулась.
– Пожалуйста, – он сделал шаг, потом ещё один. И вышел в центр комнаты.
На миг Гермиона даже подумала, что ей показалось, и с ним, и правда, всё в порядке. Распрямившись, он стоял и смотрел на неё, но в этот миг лицо его позеленело и, не издав ни звука, он рухнул вперёд.
Метнувшийся через всю комнату Виктор успел с реакцией ловца подставить руки.
* * *
Направляясь в шахматную комнату в сопровождении непривычно тихой Рисенн, Рон впервые обнаружил, что, оказывается, в замке обитали ещё люди. Точнее, всех их людьми можно было назвать с большой натяжкой.
Посреди комнаты стоял длинный тёмный стол красного дерева с расставленными вокруг креслами тёмно-зелёного шёлка. Пустые серебряные тарелки, недопитые кубки с красным вином, блюда с изысканными и дорогими сладостями. Во главе стола восседал Вольдеморт. По левую руку расположился Червехвост. Место по правую руку, предназначенное, как заподозрил Рон, для Люциуса, пустовало. Вдоль одной стороны на стульях с высокими спинками насторожено переглядывались гоблины, а на дальнем конце стола восседал высокий мужчина с чёрными волосами, блеснувший на подошедшего к столу Рона глубоко посаженными глазами, наполненными злобой.
– Гэбриэл, это мой Прорицатель, – сообщил Тёмный Лорд, махнув рукой на Рона.
Человек окинул юношу пристальным взглядом с ног до головы и улыбнулся:
– Он выше, чем я думал.
У Рона подкосились ноги, он не мог отвести глаз от его лица: у мужчины были клыки. Не чуть заострённые зубы, как это иногда встречается у людей, а самые настоящие, хищно касающиеся нижней губы.
– Вы – вампир! – воскликнул Рон, скорее удивившись, чем напугавшись.
Гэбриэл приподнял бровь.
– Надеюсь, это не всё, на что ты способен в качестве Прорицателя?
Теперь Рон отчётливо видел все вампирские черты: горящие чёрные глаза, бледную кожу, красные губы. Глаза Гэбриэла скользнули к Рисенн.
– Приветствую тебя, любимая.
– Гэбриэл… – она подошла и присела ему на колени. Чуть приподняв её голову за подбородок, он поцеловал дьяволицу в губы. С каким-то болезненным напряжением и интересом Рон следил за ними, не в силах избавиться от ощущения, что каждый из них в любой момент готов укусить другого.
– А меня вот никогда не целовали, – обронил Червехвост, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Тихо, Червехвост, – холодно произнёс Вольдеморт. – Мы здесь не для того, чтобы выслушивать и обсуждать твои романтические успехи или же нехватку оных. Ты говорил, что для меня появились новые сведения?
– Верно, – кивнул Питер Петтигрю и повернулся к небольшому существу, которое, при пристальном изучении, оказалось не гоблином, а просто маленьким безобразным человечком с огромными ушами и жёлтыми глазами, делавшими его похожим на миногу. – Ты был сегодня в Министерстве, Мортенсон?
– Где мне и положено, в крыле Малфоев, – с довольным видом кивнул человечек.
Вольдеморт приподнял безволосую бровь.
– О, шпион в доме Люциуса, Червехвост?
– Я не шпион, – возразил человечек. – Просто наблюдаю на тем, чем занимается Люциус Малфой и передаю это мистеру Петтигрю.
Вольдеморт взял кусочек рахат-лукума из коробочки у локтя и начал задумчиво его поедать. Рон впервые видел, чтобы он что-то ел. Ну, разумеется, не считая игральных костей.
– Да, естественно, – это разве шпион? – пробормотал он. – Ну так, поведай мне, вынес ли ты что-то полезное из своих наблюдений? Поскольку в противном случае, – он наклонился и пристально взглянул на Червехвоста, – кое-кому понадобится ещё один серебряный протез. В этот раз, скорее всего, нога. Или, возможно, даже голова.
– Без головы я не смогу жить, – заскулил Червехвост.
– А что делать – нет в мире совершенства, – откликнулся Вольдеморт.
– Я хочу узнать про Люциуса, – прошептала Рисенн, откинувшаяся на плечо Гэбриэлу. Одной рукой она ласкала ему волосы, а в другой держала бокал, полный тёмно-красной жидкости. И Рон вовсе не был уверен, что это вино.
– Мистер Малфой так и не вернулся сегодня в кабинет, – начал Мортенсон, – как и его товарищ…
– …белокурый юноша, о котором я уже говорил вам, – уточнил Червехвост.
– Я помню, – отрезал Вольдеморт, – помнится, я сказал тебе по этому поводу, что, коль скоро Люциус запал на несовершеннолетних мальчиков, это его личное дело.
– Наверное, это Драко, – не выдержал Рон и проклял всё на свете: какого чёрта он влез?!
– Я знаю, как выглядит Драко Малфой, – мрачно буркнул мистер Мортенсон, – вот он сегодня в кабинете как раз был…
– Да? – заинтересовался Вольдеморт.
– Именно. И привёл с собой подружку.
– О, у него есть подружка? – вопросительно приподняла бровь Рисенн.
Поверить не могу, – подумал Рон. – Меня похитили силы зла, уволокли за тридевять земель в какой-то замок в горах на краю земли; я окружён демонами и вампирами, а все вокруг обсуждают не что иное, как чёртову сексуальную жизнь чёртового Драко Малфоя. Да уж: нет в мире справедливости.
– Девушка с каштановыми волосами, – пояснил шпион. – Он называл её Гермионой.
– Она ему не подружка, – хором отреагировали Рон и Рисенн, первый – яростно, а вторая – словно это предположение её очень развеселило.
– Она подруга Гарри Поттера, – презрительно улыбнувшись Рону, уточнила Рисенн.
– Они разошлись, – не удержался Рон.
– Да? – с любопытством переспросил Червехвост. – А мне всегда казалось, что они будут вместе… Пока я был крысой, я думал…
– Заткнись, – приказал Рон.
– Думаю, Поттер станет изрядным бабником, – рука Гэбриэла решительно устроилась на бедре Рисенн. – Мальчики-подростки… особенно когда они знамениты, многое себе позволяют…
– Нет, они, правда, разошлись, – обрадовалась возможности посплетничать Рисенн. – Она подозревала, что он не до конца честен с ней в отношении чувств…
– ТИХО! – заревел Вольдеморт. – Вы что все – с ума посходили?! – его глаза загорелись. – Или вы забыли, что…
– Чаша, мой Лорд? – заискивающим и пылким тоном, который Рон особенно не переносил, спросил Мортенсон. – Четвёртый Благородный Предмет?
– Что с ней? – помертвевшим голосом спросил Вольдеморт.
– Чаша была с девушкой. Она трансфигурировала её во фляжку и носит на талии. Но это именно Чаша – я тут же её узнал.
Часть вторая: Обмелевшие небеса
В том зазеркальном мире, где расставанье – счастье,
Где тени осязаемы, а мы не спим всю ночь,
Где обмелело небо, а море стало бездной
В том мире ты любовь ко мне не сможешь превозмочь.
Элизабет Бишоп
Крутя в пальцах серебряную фляжку с противоядием, Гермиона сидела на кровати в спальне Виктора и Флёр. Ей удалось растормошитьДрако и заставить его выпить лекарство, после чего тот снова впал в беспамятство. Виктора, который перенёс его в спальню и положил на кровать, Флёр вышвырнула вон, прошипев: " Это всё ты виноват!"
Спальня была залита мягким медовым светом, навевающим Гермионе мысли об осенних вечерах и мурлычущих котах. Розовый свет факелов на стенах, красный балдахин над кроватью придавали бледному лицу Драко обманчиво здоровый вид.
– Лучше ему не будет, – мрачно пробормотала Гермиона. – Я думала, противоядие затормозит процесс, но этого не произошло. Я ума не приложу что делать.
Рядом с ней над Драко склонилась Флёр, её длинные волосы струились по плечам, занавешивая лицо юноши белым шёлком. Когда она взглянула на Гермиону, её синие глаза потемнели.
– Ты сказала – яд?
– Яд, – подтвердила Гермиона.
С сосредоточенным выражением лица Флёр коснулась пульсирующей жилки на шее Драко. Гермиона не могла отвести глаз от этой картины: похожие, как две капли воды, с бликами, что зажгли на их волосах факелы. Сошедшие с картины светловолосые фламандские ангелы.
В последнее время Гермиона часто видела спящего Драко, но никогда выражение его лица не заставляло сердце трепетать: оно изменилось – злобная насмешливость, изящество и осторожность исчезли, словно никогда и не были, и перед ней сейчас лежал, чуть дыша, юноша с запавшими от усталости глазами. И слабое дыхание слегка шевелило волосы, спутанными светлыми прядями упавшие ему на щёку.
– Всё в порядке? – испугавшись сосредоточенности лица Флёр, спросила Гермиона. Та промолчала, её пальцы скользнули ниже, нырнули за воротник, вызвав у Гермионы резкое желание пресечь это безобразие. Флёр вытянула Эпициклическое Заклятье.
– Так вот оно где, – задумчиво протянула она. – Я спросила у Гарри, куда оно делось, но тот бредил…
– Он вернул его Драко, – кивнула Гермиона.
– Как будто такой подарок можно легко вернуть обратно, – и заклятье выскользнуло из пальцев. Флёр рассеянно поправила одеяло на юноше, немало удивив Гермиону, впервые видящую её столь нежной. Но зато теперь ей стали куда понятней яростные материнские чувства француженки по отношению к Габриэль. – Ещё вчера я так же сидела рядом с Гарри.
– Спасибо, что позаботилась о нём. И рассказала, что он был здесь. Знаю, Виктор не хотел, чтобы ты…
– Честность Виктора переходит границы разумного. Но он не сидел около Гарри, не слышал, как тот метался в бреду, как звал тебя… – обращённые на Гермиону глаза Флёр были почти чёрными. – Я сделала это не из сострадания. Просто Гарри – наш единственный шанс против Тёмного Лорда. – Он этого не понимает, но я… японимаю.
– Так и есть. Я тоже люблю его, и благодарна тебе за заботу, вне зависимости от того, какими побуждениями ты руководствовалась. Мы с тобой никогда не сходились во мнениях и взглядах…
– Точно, – дружелюбно кивнула Флёр. – Ты ревновала своих мальчишек к любым девушкам.
– Именно, и потом, в то время ты находилась на стороне зла, – немного грубовато напомнила ей Гермиона.
Флёр чуть смутилась.
– Ах, да…
– И пыталась покорить мир, – добавила Гермиона. – И Гарри в результате остался жив каким-то чудом.
Флёр вздохнула.
– Что бы ты хотела от меня услышать, а? Конечно, я могла бы ответить тебе в стиле Драко, могла бы сказать, что, дескать, я была неправа и теперь постараюсь всё исправить. Но это бы не вернуло тебе ни одного из тех, кто потерялся во снах, прорицаниях и смерти… От этого твоя боль не станет меньше, а дорога в Румынию – безопаснее…
– Румынию? – перебила Гермиона и ахнула. – Конечно! Румынская монета, которую он стащил из Имения! Какая же я идиотка!
– Не то слово, – сухо согласилась Флёр и снова повернулась к Драко. – Впрочем, о местоположении Гарри Виктор знает куда больше меня.
– Как только Драко очнётся…
– Ступай сейчас, – покачала головой Флёр. – Я хотела бы посидеть с твоим Драко. Одна.
– Он не мой, – покривив душой, возразила Гермиона. Ей не хотелось оставлять Флёр с Драко наедине, но та спасла Гарри, Виктор тоже помог ему. Она была им очень обязана.
– Думаю, Виктор в кухне, – подводя итог, произнесла Флёр. – Он обычно идёт туда, когда дуется.
Гермиона снова взглянула на Драко.
– Если ты что-нибудь с ним сделаешь, причинишь ему боль, я тебя убью.
И она вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Флёр взглянула ей вслед, потом снова повернулась к юноше, лежащему на кровати.
– Причинить тебе боль? Куда уж больше…
Она склонилась над ним, их сияющие светлые волосы перепутались. Он не шелохнулся. Она чувствовала его тихое ровное дыхание, биение сердца, спешащую по венам кровь…
Я всё сделала не так, и должна всё исправить… – шепнула она ему куда-то в щёку и начала расстёгивать на нём рубашку.
* * *
Лицо Вольдеморта не осветилось ликованием и радостью – эти чувства были ему неведомы, но он издал удовлетворённый вздох.
– Значит, Чаша у неё… Ты уверен?
– Я на половину гоблин, – кивнул Мортенсон, – и умею распознавать истинно ценные вещи.
– Я должен завладеть этой Чашей, – задумчивый взгляд Вольдеморта скользнул к Рону. – Люциус убеждал, что добудет её для меня, но, может быть, есть иной вариант?..
– Мой Господин, – торопливо встрял Червехвост, – я был бы счастлив… – Но Вольдеморт заткнул его одним взмахом руки:
– Где они? Куда они направились – сын Люциуса и эта девушка?
– Они беседовали с кем-то по имени Виктор, – несколько неуверенно сообщил Мортенсон, – и с какой-то девушкой. И там что-то было про квартиру в Праге…
– О, так это Виктор Крум, – заметила Рисенн. – Болгарский ловец.
– Да, у него квартира в центре города, – добавил Гэбриэл. – Мы присматриваем за ним. Похоже, он в движении сопротивления, хотя ни разу не был пойман с поличным…
Глаза Вольдеморта, обращённые к вампиру, вспыхнули.
– Солнце скоро зайдёт. Собирай своих… людей. Когда ты будешь в Праге?
– Расстояние немаленькое, – с неудовольствием заметил вампир, – да и рановато для трапезы…
– Denn die Todten reiten schnell, – с неприятной улыбочкой произнёс Тёмный Лорд. – Или что-то в этом роде.
Скинув с колен Рисенн, Гэбриэл поднялся. Она метнула на него сердитый взгляд и раздражённо плюхнулась в соседнее кресло.
– И что же я должен буду там сделать?
– Найти её. Найти девушку и…
– Нет! – Рон, не помня себя, стукнул кулаком по столу, поразив всех до глубины души. И себя – в первую очередь. Ополовиненный кубок Гэбриэла опрокинулся, и на столе расползлись дорожки тёмно-красной жидкости. – Оставь её в покое! – рявкнул он. – Попробуй только тронуть её, и ты больше не услышишь от меня ни единого предсказания!
В зале воцарилась гробовая тишина.
Червехвост смотрел на Рона с растущим ужасом в глазах, Рисенн помрачнела, а Мортенсон отвернулся. Только Вольдеморту, похоже, стало смешно:
– Да, милый мальчик, мне нужна Чаша. А она – у девушки.
– Мне наплевать! – Рону сдавило грудь. – Тронь её, и я больше ничего тебе не предскажу, я лучше умру.
Тёмный Лорд сложил свои длинные пальцы под подбородком.
– Великолепно. Если не хочешь, чтобы с ней что-то случилось…
– То что? – выдохнул Рон.
Вольдеморт повернулся к Гэбриэлу. Вампир прислонился к столу, тёмные волосы скрывали его лицо.
– Приведи мне её живой. И с Чашей.
– Как пожелаете, господин, – кивнул вампир.
Вольдеморт поднялся, и они с Роном какой-то миг рассматривали друг друга – две, разделённые столом, неподвижные, высокие и бледные фигуры, похожие на статуи, вырезанные из кости. Рон почувствовал, что руки у него дрожат, и тут же сунул их в карманы. По обращённому на него пристальному взгляду Рисенн он понял, что та просит его что-то сделать, но никак не мог взять в толк, что именно.
Наконец, Вольдеморт снова заговорил – ровным голосом, лишённым интонаций:
– Пусть так: я приведу её сюда, малыш-прорицатель. Ведь ты хотел бы увидеть её снова?
Рон не ответил, только прикусил губу.
– Ты мог бы увидеть конец света, мой мальчик, – голос Вольдеморта был тих. Рон не сомневался, что все до единого услышали эти слова, обращённые, как ему казалось, к нему одному. – Но можешь ли ты увидеть то, что хочется именно тебе? А ведь это не так невозможно, как ты думаешь…
Рон кашлянул. В груди было так тесно, что он едва мог перевести дух.
– Только не трогай её.
– Что ж… – Вольдеморт повернулся к Гэбриэлу, – ты слышал мальчика. Приведи мне её целой и невредимой. А теперь, – махнул он в сторону стола, за которым гоблины встревожено переговаривались, поднимаясь на ноги, – все вон с глаз моих. Тебя это тоже касается, Червехвост. Рисенн, ты можешь остаться. Но в своей клетке. Что ж, мой малыш-прорицатель. Я хочу сыграть в шахматы. Ты готов?
– Готов, – откликнулся Рон.
* * *
На кухне Гермиона обнаружила Виктора, восседающего во главе длинного деревянного стола. Единственная свеча с трудом рассеивала мрак, бросая сумасшедшие кривые тени на стены и шкафы. Услышав звук хлопнувшей двери, он не поднял взгляда, а лишь откинул назад всклокоченные волосы и спросил:
– Ou sont les cigarettes?
– Виктор, это я, – почувствовав неловкость, откликнулась Гермиона.
Он хмуро взглянул на неё исподлобья.
– А где остальные?
– Флёр присматривает за Драко, сказала, что подойдёт через минуту, – выдвинув стул, Гермиона присела напротив Виктора. – Я хотела бы поблагодарить тебя за помощь…
– Я тебе не помогал, – перебил Виктор. – Мне не по душе ваше появление здесь и то, что Флёр всё разболтала про Гарри. У меня такое чувство, что он доверился мне, а я его предал.
– Я просто хочу, чтобы с ним всё было хорошо, – запротестовала Гермиона.
– И ты уверена, что совершенно точно знаешь, что именно ему нужно? – в голосе Виктора вдруг зазвучала горечь. – Ты всегда думала, что всё знаешь, Гермиона. Да, ты невероятно умна – в этом нет сомнения. Но никто не может сказать, что ему известно всё. Даже ты.
– Ему не справиться в одиночку, – прошептала Гермиона.
– Он, вообще, с этим не справится, это задание есть невозможно! – темперамент взял своё, и Виктор взорвался, теряя остатки навыков английского. – Но он любит тебя, он влюблён в тебя – могла бы, хотя бы, уважать его желания!
Не успела Гермиона перебить его, как распахнулась дверь, и в сопровождении Флёр вошёл Драко. Во мраке были видны лишь очертания их фигур. Флёр взмахнула рукой, и разом полыхнули все факелы, осветив не очень большую уютную кухню: стопки чистой посуды в буфете, кладовочка за занавеской.
– Пожалуй, так лучше, – улыбнулась Флёр. – Да, намного лучше. Драко, присядь. Я поищу, чем нам можно перекусить.
Драко подошёл к столу, и Гермиона ахнула, когда юноша сел и улыбнулся ей: с румянцем во всю щёку, он выглядел совершенно здоровым. Увидев потрясение на её лице, он улыбнулся шире и откинулся на спинку стула. Закопчённый и покрытый сажей свитер он сменил на полосатый красно-чёрный джемпер, принадлежащий, судя по размеру, Виктору: рукава были куда длиннее рук, а из ворота торчали костлявые ключицы, и виднелся краешек белой футболки.
– Гермиона, дорогая, у тебя такой вид, словно ты застукала Дамблдора в процессе порки провинившихся четверокурсниц. Чем ты так шокирована?
– Я не шокирована. Просто… Просто ты замечательновыглядишь.
– Тоже мне, новость. Я всегда замечательно выгляжу.
– Не прикидывайся дурачком. Я о том, что, судя по всему, ты себя гораздо лучше чувствуешь.
– Лучше – это такое относительное понятие… – негромко пробормотал Драко, пригибаясь, чтобы уклониться от призванной Флёр буханки, следовавшей за головкой солёного сыра, кувшином с молоком, тарелками и пачкой Lucky Snitch для Виктора. – Флёр, спасибо, конечно, но…
– Ешь молча, Драко, – перебила Флёр, присаживаясь рядом с Виктором. – Ешьте. Оба.
Стараясь не глотать куски целиком, Гермиона принялась за еду. Драко ел куда медленнее – пища, вообще, не относилась к вещам, которые его сильно занимали. Отрывая своими длинными пальцами корки от хлеба, он размачивал их в молоке и время от времени совал в рот. Или же крутил их в чашке, пока те не превращались в кашу. Гермиона находила это отвратительным, но молчала. Её ум занимало нечто куда более любопытное: что Флёр сделала с Драко? Нет, конечно, не могла же она…
– Я не занимался сексом с Флёр, если тебя это волнует, – произнёс Драко.
Гермиона стала пунцовой.
– Драко…
– Вообще-то, можно это, в некотором смысле, назвать раздеванием, – задумчиво продолжил он, – оно носило исключительно научный, а не развлекательный характер.
Судя по виду, Виктор взбесился. Флёр положила ему ладонь на руку.
– Временами ты бываешь удивительно груб, Драко, – нахмурившись, заметила она.
– Я могу всё время быть грубым. Просто держу себя в руках. Могла бы поблагодарить.
Виктор прорычал что-то на безумной смеси французского и болгарского, Флёр погладила его по руке и произнесла нечто успокоительное. Воспользовавшись мгновением, Драко вытащил из пачки Виктора сигарету и прикурил от свечки. Гермиона кинула на него быстрый взгляд:
– Ты раздевался перед ней? Зачем?
Драко сделал вид, что не слышал вопроса.
– Сексуальная магия не имеет никакого отношения к лечению, – сообщил он. – Мне казалось, что, с учётом того, сколько ты читаешь, ты должна об этом знать, – он затянулся и выпустил дым в её сторону. – Хотя, подозреваю, дело в том, что ты просто ревниво брюзжишь.
– Я НЕ ревную, – отрезала Гермиона. – Мне не нравится сама мысль о том, что она видела тебя голым.
– Угу, надо будет тебе подарить на Рождество словарик, – сухо отметил Драко.
– Никто никого голым не видел, – остановила их Флёр. – Я просто поделилась с Драко своей силой, – магиды на такое способны.
Драко и Гермиона уставились на неё.
– И что теперь: ты – мой Источник? Или я – твой?
