Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 157 страниц)

У подножия невысокого холма дорога разветвлялась, они метнулись налево, в сторону Малфой Парка. Городок был темен, жители крепко-накрепко задраили все окна и двери, как на корабле в шторм. Они рванулись к Рождественскому Морозцу, миновали его, лай своры был всё ближе и ближе.

Драко с детство был достаточно знаком с адовыми гончими Имения – вдвое больше обычных собак, с длинными слюнявыми мордами и огромными – с апельсин – глазами, они долго были источниками его ночных кошмаров. Отец его развлекался тем, что приобретал разных чудовищ; гончие свободно охотились на землях Имения. Драко собственными глазами видел, как однажды свора загнала крупного грифона и порвала его в клочья.

И ещё они были быстрыми – очень быстрыми. Драко знал, что три из них могли, рванувшись с места, в миг перелететь весь сад. Кроме того, он знал, что этот ещё не все. В момент, когда они достигли пустоши, на которой и были их метлы, визг и лай позади звучал громко, как треск веток в костре.

Гарри выскочил на пустошь первым, за ним Джинни, Драко был последним, Все было так же, как Драко и запомнил: в стороне на холме – отель Рождественский Морозец, мётлы торчат в дереве у них над головами, крутой обрыв над замерзшей рекой.

Гарри замер под деревом, повернулся, его красный плащ взметнулся:

– Джинни, доставай палочку – быстро!

Джинни начала шарить в поисках палочки, однако ужас сделал её пальцы неуклюжими, и она выронила ее, наклонилась, чтобы поднять, указала ей на Ливни, воткнутые в ствол.

– Асси… – и слова застряли у нее в горле. Драко развернулся – между деревьями мелькали семь тёмных теней с сияющими глазами.

Гарри рядом с Драко яростно выругался, и Драко почувствовал, что его кто-то схватил за руку – это был Гарри, его пальцы были, как железо.

… Прости, – прозвучал его голос в голосе Драко и, схватив его, он изо всех сил поволок его в сторону и швырнул прямо на Джинни. Драко пошатнулся, застигнутый врасплох, Джинни схватила его, они поскользнулись и кубарем полетели с обрыва к реке, кувыркаясь в снегу.

Может, издалека спуск и казался мягкой и пушистой снежной дорожкой, однако на деле все было не так: лед, сломанные ветви втыкались в Драко, он слышал, как трещит и рвется ткань, боль обожгла руку. Они врезались в камень с такой силой, что разлетелись в разные стороны. Драко услышал вскрик Джинни, перевернулся, кашляя и отплевываясь снегом. Когда он, наконец, смог дышать, он вытер рукавом своё мокрое лицо – и он тоже засеребрился, только это был не снег. Это была кровь. Он кашлял кровью.

Но об этом было думать некогда: он с трудом сел на колени, откинул с глаз мокрые волосы. Джинни неподалеку уже выбралась из сугроба и тоже пыталась принять вертикальное положение. Подняв глаза, он ничего не увидел – только обрыв над ними со следом от скатившихся тел.

Он схватил её за плечи и с силой встряхнул. Потом она бы показала ему те места своих плечах, где его пальцы оставили синяки на её коже.

– Не двигайся, – прошипел он. Они стояли на коленях друг перед другом. Их разделало несколько дюймов – он мог увидеть свое отражение в её расширившихся глазах. – Поняла меня? Стой тут и не двигайся.

Она кивнула ему. Глаза её были распахнуты и наполнены страхом.

– А Гарри…

Он не ответил, просто отпустил её и поднялся. И побежал.

Не так-то просто было забраться обратно на холм. Поверх снега был плотный наст, споткнувшись, он изрезал об него, словно об стекло, все руки. Он был очень слаб – он задыхался, кровь оглушительно стучала в ушах – он даже не слышал лая своры, лая, всегда наводившего на него ужас.

Чёртов Гарри, скинувший меня с обрыва… дурацкий героизм… – он придерживался мысли, что, если бы с Гарри что-то случилось, он бы это знал. Возможно, Гарри удалось вытащить одну метлу из дерева… возможно, он добрался до отеля и кто-нибудь открыл ему дверь, заслышав взбешенный лай…

Наконец Драко преодолел гребень, выбрался на пустырь, сделал несколько шагов – и замер, вытаращив глаза.

Гарри стоял на том же месте – посреди пустоши. Красный плащ казался кровавым мазком на снегу. Он стоял неподвижно, опустив руки. Сверху его припорошило снегом с дерева; белые хлопья усыпали голову и плечи. Казалось, он мог бы простоять так не один час, судя по его лицу, он наслаждался видом.

Вокруг него сидели адовы гончие, зарывшись в снег своими лапами с когтями-бритвами. Их немигающие взгляды были устремлены на Гарри – четырнадцать золотисто-красных сфер, напоминающих вспышки огня в темноте. Пасти были разверсты, из них на землю стекала черная слюна, и исходило утробное рычание. Они смотрели на Гарри, а Гарри смотрел на них – решительно, бесстрашно.

Вкус крови внезапно ударил Драко в рот – от потрясения и напряжения, он испугался, как бы его не стошнило.

…Гарри?..

Гарри не шевельнулся, не попытался взглянуть на него – он по-прежнему смотрел на собак, легкая улыбка кривила уголок его рта. Он поднял правую руку – ладонью вверх – плащ откинулся, и Драко увидел, что на ремне кровавым огнем, словно раскаленные уголья, горит рунический браслет.

– Убирайтесь! – велел Гарри семи волкоподобным взбешенным существам, рычащим и роющим землю когтями. – Убирайтесь отсюда!

И они ушли.

Драко трясся от холода и напряжения на обрыве, когда семь кошмарных созданий, поджав хвосты, побрели с пустоши с негодующим видом пожилых леди, обнаруживших, что к чаю им не оставили бисквитов. Они двигались цепочкой, друг за другом, и только в миг, когда последняя гончая исчезла за деревьями, Гарри повернулся и взглянул на Драко.

Он был совершенно белым, однако собранным; щеки его горели лихорадочным румянцем.

– Прости, что толкнул тебя, – мягко сказал он. – Я надеялся, что если они подумают, что я был один…

– Что ты сделал? – прошептал Драко. – Я никогда не видел, чтобы они кому-нибудь повиновались… Даже моему отцу. И твой плащ – они же ненавидят красный цвет – мой отец специально нанимал лесничего и платил ему за то, чтобы он, одевшись в красные гриффиндорские цвета, дразнил и пытал их сквозь прутья клетки…

– Твой отец, – с отвращением произнес Гарри. – Почему ты до сих пор так его называешь?

– Что же ты сделал? – повторил Драко. У него кружилась голова, собственный тихий голос доносился откуда-то издалека. Он обнаружил, что сцепил руки, рана в предплечье снова открылась, пока он падал с обрыва. – Что ты…

Мир качнулся на него и зашатался. Гарри потянулся, чтобы удержать его, однако Драко оттолкнул его руку и вцепился в ветви дерева.

– Не прикасайся ко мне.

Гарри ужаснулся:

– Не сердись, я…

– Я не сержусь. У меня течет кровь, а у тебя все руки изрезаны, – Драко приподнял руку, продемонстрировав пропитавшийся серебристой кровью рукав. – Я не знаю, безопасно ли сейчас прикосновение ко мне… – Драко привалился к дереву, усталость холодным ядом струилась по его венам, смыкала веки. – Надо было позволить адовым гончим меня сожрать: они бы задохнулись от яда раньше, чем попробовали бы тебя окружить.

– Посмотри на меня, – тихо попросил Гарри. – Ты не умрёшь…

Драко был так измучен, что ему потребовалось невероятное усилие, чтобы открыть глаза.

– Расскажи им всё, – попросил он. – Сириусу, Дамблдору и остальным.

Гарри кивнул:

– Ладно. Я именно этим и собирался заняться. Они узнают, как тебе помочь – что нужно сделать.

– А если нет? Если они не могут это вылечить?

Гарри открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент у него за спиной раздался тихий голос:

– Что вылечить? – спросила Джинни.

Гарри так и остался стоять с открытым ртом. Драко обернулся: она стояла на краю обрыва, мокрый жёлтый плащ облепил ее, рыжие волосы беспорядочными живописными полосами налипли ей на лоб.

– Я же велел тебе стоять и не двигаться, – произнес Драко резким от раздражения и усталости голосом.

– Да, но я испугалась. Было так тихо… – она скользнула глазами к Гарри, умоляя его о помощи. – Я не понимаю… Что здесь происходит?.. Яд… смерть… Что происходит? Где, те… собаки?

Она посмотрела на Драко, он мысленно устало вздохнул. Он представил себе всю эту бесконечную дорогу пересказов, простёршуюся перед ним: расскажи Джинни, расскажи Гермионе, расскажи Сириусу, расскажи Дамблдору, расскажи этим чертовым Уизли; представил их реакцию – жалость, ужас и потрясение и, возможно, прокрадывающийся внутрь страх того, что с ним произошло. Каждый день яд еще на один шаг приближает его к смерти, сейчас он жёг его кровь серебром – кто знает, что будет потом?

…Не надо так смотреть, – тихо попросил его внутренний голос Гарри. – Я расскажу ей по пути в Нору. Тебе этого делать не нужно.

Драко удивлённо взглянул на него и понял, что он и правда не должен этого делать сам, – за него это сделает Гарри. Он всё объяснит – чётко, понятно, пылко – акцентируя детали, которых Драко уже не мог восстановить… единственное, на что он был сейчас способен – это заползти в кровать и уснуть… а Гарри – он обо всём позаботится, причин для беспокойства нет, на него можно положиться – он лучше самого Драко знает, что тому необходимо…

Сейчас он впервые осознанно порадовался тому, что между ними есть эта связь, благодаря которой не нужно было ничего объяснять, чтобы тебя поняли. Осознание этого придало Драко сил, и он протянул Джинни руку:

– Давайте достанем наши метлы и двинемся в путь, – сказал он. – Я всё тебе объясню по дороге.

* * *

Дверь в спальню захлопнулась за девушками. Гермиона прошла к креслу, села – изящно, как только могла, – и разгладила смятый подол руками.

– Ну, – она подняла голову и взглянула на Блез. – И чего ты хочешь?

Улыбка коснулась изящно очерченных губ Блез, и Гермиона снова осознала какое-то отдаленно сходство между ней и Драко – не физическое, конечно, в них не было ничего общего, за исключением того, что оба они были красивы. Но все её замашки – от позы до надменно вздернутого подбородка – все это было копией повадок Драко.

– Я хочу поговорить с тобой о Драко Малфое, – повторила Блез.

– Боже мой, – холодно ответила Гермиона, – это очередной визит из серии «держись подальше от моего парня»? Ежели так, то это не по адресу: даже если Драко обманывал тебя, то он делал это не со мной.

– Я знаю, – легко согласилась Блез. – Он никогда тебя не касался. Может, он тебя и хотел, однако не тронул.

Гермиона скрипнула зубами.

– Я рада, что мы это выяснили. Итак, чего тебе нужно?

– Днем я была с родителями в Министерстве, – начала Блез, шаря глазами по комнате. Она увидела кипу фотографий на кровати Рона и начала их перебирать. – Я видела профессора Люпина вместе с этим… осужденным – крёстным Поттера.

Гермиона не стала поправлять её, что Сириус уже оправдан. Не двигаясь, она смотрела, как Блез снимает с плеч расшитую мантию, оставаясь в джинсах и зеленом свитере с высоким воротом. И при том она выглядела просто ослепительно. Это очень раздражало.

– Я слышала, что отец Драко удерживает их обоих в Имении, – сказала Блез. – Это правда?

– Насколько мне известно – да.

– Это ужасно опасно, – Блез театрально-быстрым движением повернулась к Гермионе. Глаза ее были большими, туманно-зелёными; она была так красива, что Гермионе захотелось её треснуть.

– Знаешь, я некоторым образом представляю себе, что это обстоит именно так, спасибо.

– Все вы представляете. Но это куда опасней, чем кажется, куда опасней, чем это можно представить. Нам никто ничего не рассказывает – они считают, что мы еще слишком малы для этого. Однако я кое-что слышала, – Блез глубоко вздохнула, и Гермиона осознала, что её испуг был совершенно искренен. – Погибнет множество людей.

У Гермионы оборвалось сердце.

– Зачем ты мне это рассказываешь, Блез?

– В каком смысле? – переспросила та, распахнув глаза.

– В таком, что ты пытаешься уверить меня, что твой визит не вызван простой злобой. Что ж, ты сказала, что мои друзья в опасности, – я и так об этом знала – и сделала неопределенные намёки на грядущие смерти. Ты не любишь Гарри, терпеть не можешь меня, ты слизеринка – мне не кажется, что они были бы в восторге, узнай, что ты была здесь. Так почему же ты пошла на такой риск?

– Ты им не расскажешь, – уверенно заявила Блез. Гермиона никак не могла взять в толк, что такого интересного она нашла в тех фотографиях: большинство изображали семейство Уизли, было несколько штук, на которых были сняты они с Гарри, и ещё несколько снимков друзей Джинни по Шармбатону. – Ты такая же гриффиндорка, как я – слизеринка. Ты меня не подставишь. Хотя ты меня тоже ненавидишь.

– Я не ненавижу тебя, Блез, – возразила Гермиона. – Я просто не вижу ни единого повода, чтобы доверять тебе.

– Этот повод есть. Драко.

– Драко? И что же?

– Подумай о его ранении, подумай…

– Я постоянно об этом думаю, – слова сорвались с губ Гермионы раньше, чем она успела их осмыслить, она тут же об этом пожалела: Блез тут же должна была высмеять её самым жестоким образом, швырнув все эти слова ей в лицо.

– Я тоже, – кивнула Блез.

Гермиона подняла голову.

– Драко сказал, что теперь ты его ненавидишь.

– Да, я должна его ненавидеть, – пожала плечами Блез. – Я должна его ненавидеть и, наверное, в каком-то смысле я и, правда, ненавижу его… но… я ведь знаю его с детства, он всегда был таким невозможным – высокомерным и…

– … эгоистичным, – подсказала Гермиона.

– О, да, – с энтузиазмом подхватила Блез. – А ещё он бестолковый и может быть подлым. Он всё пропускает мимо ушей…

– … и всегда считает, что он прав.

– Ага, особенно тогда, когда все как раз наоборот. И всё время усмехается.

– Точно-точно. Самодовольный и тщеславный.

– Ему надо несколько часов, чтобы одеться.

– Он думает только о своей прическе.

– И в постели он тоже думает только о себе.

– Ой! – Гермиона чуть не свалилась с кресла. – Мне вовсе не нужно это знать.

– Я пошутила, – усмехнулась Блез.

– Ах, да, – скривилась Гермиона. – Обожаемый всеми слизеринский юмор.

Блез миролюбиво улыбнулась.

– Он думает только о своей причёске и считает себя невероятно симпатичным. Это бы ужасно раздражало, будь он на самом деле некрасив.

– Знаю, он весь в этом: и эгоистичный, и жестокий временами, и если ты не тот, кого он любит, ты для него вовсе не существуешь…

– А ты откуда знаешь? – с неожиданной горечью поинтересовалась Блез. – Он любит тебя…

– Уверена, что он…

– И меня любит? – фыркнула Блез. – Нет. Я просто была ему нужна. Чтобы отвлечь внимание от тех, о ком он действительно беспокоится. Я всё об этом знаю, потому что… потому что однажды он пришел и попросил, чтобы я изображала его подружку.

– Изображала его подружку?

– Он всегда был честным, – продолжила Блез. – Он пришел и сказал, что хотел бы, чтобы я стала его девушкой, что не скажет мне, зачем ему это нужно, что это должно защитить тех, о ком он заботится, что это может быть опасно… – и спросил, понимаю ли я это.

– И ты это поняла? – спросила Гермиона.

– Ну, может быть – немного. Он предложил мне денег, – Блез скривила губы, увидев, как Гермиона передернулась от отвращения. – Я знаю, о чём ты подумала: что я продалась ради тряпок. Ничего подобного. Мой отец… он потерял все свои деньги. Неудачные инвестиции, проигрыши во фьючерсных контрактах с мантикрабами – я не знаю подробностей. Хотя – что тебе об этом может быть известно… А мои родители не представляли, как можно жить без денег, у них всегда их было полно, они не могли с этим смириться и всё наладить. Это было ужасно. Потом появился Драко, конечно же, он всё знал – как и все из тех, кто приближен к моим родителям. Моя мать с Нарциссой лучшие подружки. Он появился и предложил мне денег – много денег, однако у него самого их столько, что вряд ли бы кто заметил, что он даёт их нам. А для этого я должна была стать его подружкой. Только на год.

Гермиона потеряла дар речи, не зная, что и думать. Она едва ли могла понять, кто у неё сейчас вызывает большее отвращение: Блез, принявшее это предложение, или же сделавший его Драко. Естественно, ни одному из них и в голову не могло прийти, что в нём было такого ужасного и неправильного. Как бы ни менялся Драко, в глубине своего сердца он все равно оставался слизеринцем.

Блез всё говорила и говорила, словно позабыв о Гермионе.

– Как он сказал, так и сделал: он дал денег, открыл счёт на моё имя в Хогсмиде, чтобы я могла покупать себе всё, что хочу – платья, туфли… Мне кажется, что я действительно была бы не прочь, чтобы мы встречались… Все девушки нашего Дома были в него влюблены… не скрою, мне было приятно чувствовать их зависть. И я подумала, что, может, я и вправду интересую его, и вся эта сложная комбинация была выстроена ради того, чтобы заполучить меня – впрочем, у него и так бы это вышло, хотя я бы ему никогда в этом не призналась. А потом я увидела, что я тут совершенно не причем, что он влюблён в… Думаю, остальное тебе известно.

– Я не знаю, что и сказать, – честно призналась Гермиона. – Не знаю, что и подумать. Да, все это похоже на то, как поступил бы Драко. – Реши он защитить кого-то из нас… да, именно так бы он и сделал. – Он может действительно быть каким-то… целеустремлённым… Надеюсь, я сумела подобрать правильные слова…

– Тебе не стоит искать слов, чтобы это сказать, – пожала плечами Блез. – Я и так это знаю.

– Но почему ко мне? – спросила Гермиона. – Почему ты пришла ко мне, чтобы рассказать все это?

– Потому что твоя любовь к нему сильнее неприязни ко мне, – спокойно пояснила Блез. – Я всегда видела, что вы вместе: твоя компания и он. Он мне никогда ничего не рассказывал, но я всегда это видела.

– Если ты замечала это, значит, ты тоже его любишь.

– Ну, может быть… чуть-чуть, – выражение лица Блез стало замкнутым и отчуждённым. – Мы все, так или иначе, делаем это: он всегда может влюбить в себя, особенно, если ему это нужно. Думаю, на всем свете есть только один человек, который недостаточно его любил.

Внутри Гермионы что-то напряженно вздрогнуло: она поняла, о чём и о ком говорит Блез; поняла – и согласилась с ней. И согласившись, поверила сказанному слизеринкой.

– Хорошо, я тебе верю, – слова сами сорвались с ее губ.

Блез с облегчением перевела дух.

– Хорошо, – и сделала что-то совершенно удивительное: подняв руки вверх, она отколола сияющие заколки, удерживающие её волосы, тут же рухнувшие вперед огненным, цвета драконьей чешуи, каскадом. Взглянув на заколки в руках – три тонких зеленых палочки – она протянула их вытаращившей глаза Гермионе. – Когда увидишь Драко, передай их ему.

– Да передать-то я передам, только мне не кажется, что он это будет носить, – упрямо заметила Гермиона.

– Ему вовсе не надо надевать их, – словно что-то само собой разумеющееся пояснила Блез, – пусть прицепит их к плащу. Или превратит в пуговицы – я просто хочу, чтобы он их носил.

Отлично, а я хочу, чтобы он нарядился в обтягивающие штаны и майку со словом ПЕРЕПИХНЕМСЯ! на груди, написанными большими красными буквами, однако мы не всегда получаем то, что хотим, верно? – едва не ответила Гермиона, однако сумела себя сдержать. Если она что-то и заметила в Блез, так это не самое развитое чувство юмора. Однако одного этого хватило бы с лихвой, чтобы Драко не проникся к ней тёплыми чувствами, – с некоторым удовлетворением подумала Гермиона. А потом с таким же удовлетворением растоптала эту мысль.

– Ладно, – Гермиона опасливо взяла заколки из рук Блез. – Я ему это отдам, но только он сам будет решать, носить их или нет.

– К сожалению, это все, что у меня есть. Было не так-то просто сделать это, как понимаешь… Пенси сказала мне, что она должна сделать кое-что сама. Она позаботится об Уизли, ты можешь о нём не волноваться.

– Угу, – кивнула Гермиона, удивляясь тому, что, судя по всему, Блез немного потеряла голову, и взглянула на заколки в своих руках. Они вовсе не были драгоценными безделушками, как ей всегда казалось, – материал, из которого они были сделаны, напоминал титан – зелёный, тяжёлый.

– Только не разрешай ему отдать их все Поттеру, – вдруг спохватилась Блез.

– Если его желание увидеть Гарри с заколками в волосах будет настолько неудержимым, я обещаю тебе вмешаться, – сухо кивнула Гермиона, прищурившись. – А если они на поверку окажутся чем-то опасным – например, разновидностью следящего заклятья…

– Ничего подобного, – раздраженно отрезала Блез. – Слушай, если можешь, просто спрячь их обоих в безопасном месте, ладно? Не здесь. Всё Министерство будет искать их… – она осеклась, взглянув на Гермиону. – Что такое?

– А откуда ты знаешь, что я снова их увижу, не говоря уж о том, что спрячу их в безопасном месте? – тихонько спросила Гермиона, ненавидя себя за то, что демонстрирует Блез свои уязвимые места. Блез взглянула на неё, удивление сделало выражение её лица прозрачным, и на какой-то миг Гермионе показалось, что под ним скрыто что-то ещё… и в этот миг она поняла и поверила, что Блез любит Драко, – странной любовью, состоящей из детской привязанности, отчаянной гордости и клановой верности.

– Они придут к тебе, – произнесла Блез. – Как всегда возвращались.

– О… – Гермиона не знала, что и сказать. Кашлянув, она собралась с мыслями. – А Рон? Ты сказала, что Пенси что-то для него сделала – я должна его отправить в безопасное место, когда он вернется?

Прозрачность исчезла с лица Блез, теперь она была просто удивлена:

– Думаешь, Уизли сюда вернется? То есть ты не… – она замолчала и дернулась, распахнув глаза. – Что это был за звук?

Гермиона вскочила на ноги:

– Это дверь кухни.

Блез побелела:

– О, нет… – в этих словах сконцентрировался весь ужас в мире. Она начала шарить в кармане плаща.

– Да ну, прекрати – этот или Рон, или Джинни, или Билл…

– Думай, что хочешь – я ухожу, – и Блез вытащила из кармана маленькую серебряную коробочку с портключом.

– А как же твоя метла? Она внизу…

– Отправь мне её совой, – Блез щелкнула замочком, коробочка распахнулась и, взмахнув своими огненными волосами, она растворилась в воздухе.

– Классический представитель этих чёртовых слизеринцев, – покачав головой, пробормотала Гермиона, прозвучало это куда веселее, чем она на самом деле себя ощущала. Против воли паника Блез передалась ей, – вытащив палочку из кармана, она осторожно выбралась в холл и как можно бесшумней начала спускаться вниз.

Факелы в передней не горели. Было совершенно темно. И абсолютно тихо. Уже на лестнице ей пришло в голову, что в звуке закрываемой кухонной двери не было ничего страшного: ведь мимо охранных барьеров никто бы не смог пройти.

Однако охранную систему можно было и взломать. Мало ли что могло произойти…

Стиснув палочку, она начала спускаться по ступенькам.

* * *

Тёмный Лорд откинулся на стуле, глядя в пространство. В воздухе перед ним, в тусклом свете, льющемся сквозь узкие окна, реяли пылинки. У ног лежал рыжеволосый мальчик – за последние полчаса он не шевельнулся… похоже, больше проку от него сегодня не будет. Какой-то внутренний свет вытекал из него, словно кровь, – бесчувственный мальчик неподвижно лежал на камнях, уткнувшись в руку лицом. Вторая рука была откинута и лежала ладонью вверх, демонстрируя отчетливый шрам в виде змей.

– Отмечен моим знаком ещё до того, как я впервые увидел его, – громко произнес Темный Лорд, и девушка в клетке вскинула взгляд, словно он обратился к ней. – Теперь он отмечен дважды, значит, он вдвойне мой.

– Он умрёт, Господин?

– Пока нет. Я пока еще даже не начал его использовать. Дар прорицателя подобен тонкому божественному часовому механизму: я запустил его, и теперь, как часы сообщают нам время, он будет сообщать нам будущее.

– А почему вы хотите знать его, Господин?

Тёмный Лорд поднял на ее свой нечеловеческий взгляд и рассмеялся.

– А ты любознательный, демон, – заметил он. – Зачем тебе это? Ведь ты бессмертна и не зависишь от того, каким будет будущее.

– Как и вы – вы ведь тоже не можете умереть.

– Жизнь ради собственно жизни не имеет смысла, – критически возразил Темный Лорд. – Есть могущество и погоня за ним. И еще – месть. Ты все должна знать о мести, мой маленький демон. Шесть веков быть привязанной к одной семье… наверное, ты очень хочешь свободы…

– Вы пытаетесь настроить против меня моих слуг, мой Господин? – раздался голос из дверей.

Девушка обернулась первой, за ней – Темный Лорд.

– Люциус, надеюсь, что у тебя хорошие новости – это в твоих интересах.

– Наилучшие новости, Господин, – бледный мужчина стянул перчатки и положил их на столик у дверей. – Все произошло согласно нашему плану. Гарри Поттер временно находится в нашем распоряжении, Артур Уизли выведен из игры, в Министерстве всё произошло как по маслу, – он помолчал, глядя на рыжеволосого юношу на полу. – Похоже, у нас произошел несчастный случай?.. – удивлённо спросил он.

Тёмный Лорд усмехнулся.

– Он не умер. Просто я иссушил его, использовал все его силы – он недостаточно подготовлен для этого… Ничего, он восстановится. А что касается несчастных случаев… – он поднял взгляд на Люциуса. – Что с моими слугами, с моими верными Пожирателями Смерти? Все ли они оповещены о моём возвращении?

Люциус заметно напрягся.

– Я не предупредил их всех, Господин, – я подумал, что мы должны дождаться момента, когда вы обретете полную мощь.

– Ты же сам мне сказал, что всё прошло, как по маслу.

– Всё идет, как по маслу, – торопливо поправил его Люциус усталым голосом. Рисенн в клетке застонала, словно от боли. – Только день прошел, Господин.

В тишине Вольдеморт медленно поднялся на ноги и взглянул на Люциуса Малфоя. Тот не был ни любимым, ни преданным слугой. Был слугой необходимым.

– Квинтилий Вар, – тихо произнес, в конце концов, Тёмный Лорд. – Верни мне мои легионы.

Люциус побагровел.

– Все наши поражения в прошлом, – заверил он. – Впереди нас ждет только победа, и для борьбы за неё у нас будут легионы.

– Я хотел вернуться во главе армии, Люциус. А не гоняться за ней, принуждая её к службе.

– Господин, они верны тебе. Они просто ждут указаний. Конечно, есть несколько… отщепенцев, от которых нам придется избавиться, расчистить нам путь.

Тёмный Лорд стоял, сжимая и разжимая свои узкие ладони – серые, с чёрными ногтями. Когда-то у него были тонкие длинные красивые руки, одинаково приспособленные для поэзии и молитвы. И абсолютно бесполезные – он не использовал их ни для того, ни для другого.

– Я грежу о разных вещах, Люциус: я – победитель. Моя шахматная доска изготовлена из сломанных палочек моих противников. Белые фигурки вырезаны из костей предавшего меня Северуса Снейпа. А красные – это стеклянные сосуды, наполненные кровью Гарри Поттера. Это будет бесценное сокровище.

В позолоченной клетке тихо рассмеялась Рисенн. Люциус побелел.

– У вас должно всё это быть, Хозяин, – сдавленным голосом произнес он. – И даже больше.

– И, тем не менее, ты по-прежнему просишь меня подождать.

– Да, – с каменным лицом кивнул Люциус. – Вы должны ждать.

* * *

Гермиона увидела их, ещё не спустившись вниз. Из кухни вышла Джинни – растрёпанная, грязная, мокрая, в сыром желтом плаще – и Гермиона приняла как само собой разумеющееся то, что та вернулась домой одна. Но её потряс даже не вид Джинни, а потрясенное выражение её залитого слезами лица.

– Джинни? – окликнула ее Гермиона с лестницы. – Джинни, с тобой всё в порядке?

Джинни подняла взгляд.

– Ох, Гермиона… – произнесла она измученным голосом. – Да, я в порядке.

– Тогда почему…

Гермиона осеклась: кухонная дверь снова распахнулась и в сопровождении Драко, неся в правой руке две метлы, вошел Гарри. Драко теребил рукой застежку своего промокшего и грязного плаща. Оба шли, едва волоча ноги от усталости. Она открыла рот, чтобы окликнуть их, но всё, на что она оказалась способна, был изумленный вздох.

Они в безопасности, они дома. И – только. Она хотела быть вне себя от радости, но радость не приходила, во всём сквозило что-то ужасно неправильное, она улавливала это в походке Драко, в напряжённой линии плеч Гарри.

Гарри первым заметил её, потом она подумала, что это случилось потому, что он услышал её резкий вздох. Он вскинул голову и посмотрел на нее, Драко проследил его взгляд – и они оба уставились на неё отсутствующим взглядом, словно не в силах поверить в её присутствие. Этот миг она никогда не забудет. Это длилось только миг, но он показался ей бесконечным. Она стояла, не в силах отвести от них глаз, и удивлялась этому ощущению: вроде бы все в порядке, однако вместо облегчения в её сердце появился холодный страх.

Оба юноши были гораздо грязнее Джинни: мантия Гарри была порвана в клочья, перчатки покрыты грязью, лицо было совершенно измученное – но не только, было в его выражении что-то еще… Плащ Драко был порван, истыкан ветками, рука замотала, лицо изрезано и залито кровью.

Однако не это лишило её дара речи, а выражения их лиц.

В её память впечаталось то, каким был Гарри после выполнения третьего задания на Тремудром Турнире – больной, ошеломлённый, оглушённый… она больше ни разу не видела ничего подобного. И вот – опять.

И Драко. Ей и в голову не могло прийти, что юноша может выглядеть таким стариком. Нет, дело было не в его лице, а где-то в глубине его глаз-льдинок – осознание и принятие чего-то страшного. Она помнила, что он говорил ей, что с ним все хорошо, что скоро будет консилиум колдомедиков. Она знала, что это ложь, – так вот, значит, что она скрывала… И вдруг всё обрело смысл: выражение лица Гарри, утомлённая покорность Драко… она вспомнила сон и хлещущую ей под ноги серебряную кровь – отчаяние подкосило ей ноги, она устало опустилась на ступени.

– Я знала… я знала, знала, знала об этом всё время…

* * *

Гермиона не ощутила, сколько времени она вот так вот просидела на лестнице, борясь с подступившими к глазам слезами. На самом деле, вряд ли более минуты: Гарри поднялся к ней и сел рядом, Драко и Джинни прошли в гостиную.

– Я бы дал тебе платок, только у меня нет… – вот, даже руку Драко пришлось перевязывать, оторвав ленту от моей мантии… Но, если хочешь…

Она подняла глаза:

– Я не плачу.

– А… – повисла тишина. – Если хочешь поплакать, я могу уйти…

– Гарри… – она взглянула на него попристальней: не смотря на грязь и синяки, на бледность и усталость, он был целым и невредимым. В глазах была все та же знакомая ей сдержанность, та же отчуждённость. Пожалуй, он стал даже более отдалённым, чем раньше, однако всё же полон сочувствия. Вдруг она осознала, что они впервые наедине с того момента, как расстались, – ей показалось, что их разрыв случился уже тысячу лет назад. – Я не хочу плакать. Я хочу пойти разбудить Чарли, чтобы он портключом отправил всех нас в Хогвартс – пока не случилось ещё какого-нибудь кошмара.

Если она ожидала сопротивления, то она ошиблась.

– Хорошо, – согласился Гарри. – Я хочу поговорить с Дамблдором. Хотя нет – сначала мне нужно всё рассказать Сириусу – он сейчас тут?