Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 157 страниц)

– Защита от Темных Искусств, – пояснил Гарри. – Курсовик.

– А до завтра это подождать не могло?

Гарри на мгновение озадачился, потом смутился:

– Я подозревал, что поздновато, – он опустил глаза к своим голым ногам, запачканным пылью коридоров. – Я тут прошлой ночью говорил с Сириусом, и у меня возникла идея…

Драко сообразил, что дело будет долгим. Он подтащил к кровати стул, развернул его и уселся верхом, сложив руки на спинке.

– Ты говорил с Сириусом? Спросил его насчет родителей?

Гарри кивнул:

– Ага. Он сказал, что они похоронены в месте под названием Дунсхилл. Тебе при этом названии ничего в голову не приходит?

– Нет, – покачал головой Драко.

Гарри потянулся к нагрудному карману пижамы и вытащил оттуда сложенный пергамент, Драко тут же узнал в нем их домашнее задание. Взмахом развернув его, Гарри прочел вслух:

– «Выберите одно из нижеследующего: Запретный лес, Равенкил, Дряналлея, Дунсхилл, Чиппинг-Содбери, Шептон Маллет». Понимаешь?

Драко бросил взгляд вниз и снова посмотрел на Гарри: тот ждал, прикусив нижнюю губу, буравя его своими зелеными глазами. Безотчетные дурные предчувствия накатили на Драко. Что бы все это ни значило для Гарри, это было не просто значительным, а чем-то таким, что он ждал от Драко, что тот немедленно уловит суть. Драко искушало желание съязвить, но мысль о том, что, пожалуй, сейчас вид у Гарри куда живее, активнее и заинтересованней, чем за весь прошедший месяц, остановила его язык.

– Ладно, – осторожно согласился он. – Коль скоро это в нашей домашней работе…

– Хочу отправиться в Дунсхилл, – сказал Гарри. – Мы можем получить разрешение на использование портключа, если выберем этот проект. А очутившись там, мы отправимся на кладбище.

– Угу, – кивнул Драко. – А Сириус не хотел бы тебя взять?

– Я не хочу с Сириусом. Хочу с тобой.

Драко почувствовал, что брови сами собой взлетели вверх:

– Почему?

– Потому, – взмахнул руками Гарри. – У Сириуса на носу свадьба, а потом медовый месяц, так что если он меня и возьмет, то это будет не в ближайшее время… Он сказал – когда я закончу учиться. А я хочу попасть туда как можно скорее. В любом случае – он проводит все время, следя за мной, словно я с ума схожу – мне это не нужно. Ты чего это так на меня смотришь?…

– Я вот думаю, откуда у меня такое чувство, словно ты чего-то мне не договариваешь?

Гарри вздохнул:

– Наверное, потому что так оно и есть.

– И что же?

– Не скажу, – твердо заявил Гарри. – Ты должен довериться мне.

Во время короткой паузы Гарри сидел, уставясь себе на руки. Темные волосы упали на лицо, о чем он думает, что чувствует – понять было невозможно. Худые плечи поникли. Когда он поднял голову, в этих зеленых глазах невозможно было что-либо прочитать. Драко вспомнил того паренька, что просунул ему руку сквозь световые прутья клетки, как смешалась их кровь, безвозвратно изменив их обоих… Он никогда никого не знал так, как Гарри. И не будет знать.

– Хорошо, – пожал плечами Драко. – Я доверяю тебе.

Гарри с облегчением выдохнул.

– Ну, ладно, – он поднялся и сунул пергамент обратно в карман. – Извини, что разбудил тебя.

– Пустяки. Значение сна явно переоценивают.

Драко тоже встал на ноги и неловко замялся. Он сомневался, чтобы Гарри и Рон вели себя друг с другом так, когда были вдвоем. У него был некий образ – вот они сидят, обсуждают квиддич, девчонок, дружески похлопывают друг друга по спине…

Сам он с Гарри никогда не обсуждал и то, ни другое – ну, разве что в безобразно пьяном состоянии. Все их беседы неизменно вращались вокруг фехтования и неминуемой смертельной опасности.

Драко на мгновение поколебался – может, спросить Гарри что-то просто так, задать какой-нибудь дружеский, ничего не значащий вопрос – что собираешься делать после С.О.В. или… купил ли подарок Сириусу с Нарциссой или…

…купил ли подарок Сириусу с Нарциссой…

– С тобой все нормально, Малфой? У тебя глаза бегают, – стоя в дверях, Гарри склонил голову и с беспокойством смотрел на Драко. – Спишь на ходу?

– Что-то вроде того, – Драко протянул Гарри его скомканную мантию. – Не забудь ее, а то, увидев тебя выскальзывающим из моей спальни в два ночи, люди могут прийти к неправильным выводам.

– Спасибо, – Гарри принял мантию из его рук.

– С другой стороны, это бы только укрепило мою репутацию мачо, – жизнерадостно добавил Драко.

Гарри приподнял бровь.

– Это во мне говорит голос сарказма.

– Он звучит так же, как и твой обычный голос, – сухо заметил Гарри.

– Ага. Я всегда это говорил.

– Увидимся завтра на уроке, – повернулся, чтобы уйти, но замер. Наклонившись, он что-то поднял с пола – в руке его Драко увидел свернутый пергамент, скрепленный знакомой серебряной печатью.

– Похоже на то, что кто-то подсунул его тебе под дверь, Малфой.

– Точно. Спасибо, – Драко взял записку. – Ну, пока, – решительно добавил он и захлопнул дверь перед удивленно взирающим на него Гарри.

Опустив глаза к записке, Драко поколебался и все-таки, преодолев сопротивление, развернул ее. Там, как он и ожидал, была начертана карта. Стремительным почерком Рисенн было указано место, поверх которого было написано «встретишь меня здесь». К нему вели сложные извилистые пути, которыми он должен был пробираться из замка.

Драко понурил голову – его захлестнуло столь редкое для него чувство полного истощения и уныния.

Это никогда не кончится. Никогда. Никогда.

Как много секретов можно держать при себе, чтобы не свихнуться окончательно? Вот теперь еще один: секрет Гарри о родителях. С другой стороны, это значит, что Гарри доверяет ему – доверяет так, как никому больше. Он вспомнил демонов, сказавших ему, что за что-то одно расплачиваешься чем-то другим, равным по цене. За последние восемь месяцев была только одно, что давало ему что-то кроме боли и смятения, – его друзья. Никогда раньше у него не было их – таких, как Гарри и Гермиона, Сириус и Джинни. Это было по-настоящему стоящим. Это стоило всего остального.

Расправив плечи, он начал одеваться.

* * *

Свет, струящийся сквозь высокое разноцветное окно, рассыпался на полу красно-золотыми пятнами. В одном из них они и лежали, повернувшись лицом друг к другу. Его рука медленно соскользнула с ее лица и, подобравшись к пижаме, начала медленно – одну за другой – расстегивать жемчужные пуговки.

– Рон… – нежно произнесла она.

– Да?

Он встретился с ней взглядом. Даже в темноте ее глаза были голубыми.

– А ты думаешь обо мне, когда мы не… не здесь?

Половина пуговиц была уже им побеждена:

– Я думаю о тебе постоянно.

Она вздохнула:

– Ты так хорошо притворяешься…

Он разобрался с пуговками, и теперь его руки заскользили по ее обнаженной коже – нежно и бережно… Она еще помнила, каким неуклюжим он был вначале, сейчас все было иначе.

– Так же, как и ты… – он потянулся к ней с поцелуем, нежно коснулся ее губ, потом скользнул к ее шее, щеке – она откинула голову, и тут дверь распахнулась, и они услышали чей-то полный удивления возглас.

Она отпрыгнула от Рона, взмахнула руками, чтобы прикрыться. Вытаращив глаза, в полном оцепенении от увиденного, Малькольм Бэдкок, слизеринский загонщик, стоял в дверях, одной рукой держась за щеколду, а другой маша в их сторону.

Она запахнула одной рукой расстегнутую пижаму и попыталась спрятаться за Рона – тот, по крайней мере, был в трусах, – но бесполезно, Малькольм наверняка увидел и разглядел их. В полном шоке, открыв рот, он стоял в дверях, его темные глаза стали совершенно невероятного размера.

Придя, наконец, в себя, он произнес с глубоким восхищением:

– Черт, Уизли. Ты и вправду парень не промах!

Эти слова привели всех в чувство и нарушили живописную картину. Рон сгреб свою одежду, и Малькольм, почувствовав серьезность ситуации, попятился в дверь.

– Малькольм… – резко начал Рон.

– … я никому не скажу, – перебил его Малькольм, глаза его метнулись к палочке, лежавшей у руки Рона. – Это не уйдет никуда дальше меня…

Он повернулся и метнулся прочь, Рон, чертыхаясь, вскочил, застегнул молнию на джинсах:

– Подожди здесь, – попросил он ее. На ходу застегивая рубашку, он побежал к двери – босиком и забыв про палочку.

Какое-то мгновение она поколебалась, еще не придя в себя, потом вскочила и, подхватив палочку и ботинки Рона, рванулась за ним, громко захлопнув за собой дверь. Выбежав в холл, она увидела вспышку где-то слева, метнулась туда… поворот, еще один – ее вел инстинкт – вверх по ступенькам, резко влево – она почти врезалась в Рона. Тот, оцепенев, стоял в холле, уперев руки в бока.

– Рон, – выдохнула она, почти задыхаясь от слез, – где он? Где Малькольм?

– Здесь, – каким-то странным, неестественно сдавленным голосом ответил Рон.

Она взглянула, куда он указывал, и ботинки и палочка выскользнули из ее рук и грохнулись на пол.

– Что… что случилось? Что с ним случилось?

– Не знаю, – все тем же натянутым голосом ответил Рон, глядя на неподвижно лежащего Малькольма. Тот лежал, словно окоченев, разметав руки. Взгляд открытых глаз был пуст и неподвижен.

– Я завернул за угол и нашел его здесь – таким…

– Ты не… ничего не сделал ему?…

– Нет! – отрезал Рон, поворачиваясь к ней. – У меня даже палочки-то не было, как бы я что-нибудь сделал?

– Я знаю… Прости. И что нам теперь делать? Может, позовем преподавателей?

– Чтобы они нас тут застукали вдвоем? – поинтересовался Рон – Однако не можем же мы его тут бросить… Давай, уходи. Быстро возвращайся назад, и смотри, чтобы тебя никто не заметил.

– Что скажешь, когда они придут сюда?

– Скажу, что налетел на него, когда… не знаю… Ну, ладно, я что-нибудь скажу, хорошо? Скажу, что шел в ванную старост и обнаружил его здесь в таком состоянии. Ладно, все это не имеет значения. Что-нибудь да придумаю.

Не в состоянии сдвинуться с места, она в панике смотрела на него. Он нежно коснулся ее лица – так любяще и нежно, что она едва снова не заплакала.

– Иди, – повторил он, и она ушла.

* * *

Карта вела Драко – наружный балкон, вверх по ступенькам, потом широкая мощеная дорога, на которую он прежде не обращал внимания – она вела вдоль края замка высоко над землей. Когда он шел мимо крепостных стен, чистый и прозрачный ночной воздух кольнул его кожу ледяными брызгами. Ледяной мир под ним и вокруг – вплоть до Запретного леса – был совершенно неподвижен, словно застывшее море молока. Хрупкая зимняя луна показывала свои тоненькие краешки на темном бархате неба, освещая шестигранные плиты у него под ногами. От этой свежести и холода воздуха Драко оживился, позабыв о том, что не хотел никуда выходить этой ночью.

Длинный путь закончился круглой площадкой с зубчатой оградой наверху башни, где его и ждала Рисенн – черные волосы, черные глаза, черная развевающаяся мантия на фоне лунного неба….

– Ты опоздал, – заметила она вместо приветствия. Из-под бархатной мантии мелькнуло платье (красное, с золотом и индиго). На пальцах поблескивали каменья в цвет – нежно-золотистые, кроваво-красные, иссиня-черные. – Я едва тебя дождалась.

– А ты не боялась до смерти замерзнуть? – спросил он. – Почему ты не могла встретиться со мной внутри?

Рисенн только усмехнулась:

– Свежий воздух тебе полезен.

– Слушай…

– Внутри я вовсе не желанный гость.

– Почему же?

– О, это длинная история. И в ней есть вещи, о которых мне бы не хотелось упоминать, она прикрыла глаза, и он понял, что об этом предмете не вытянет из нее больше ни словечка. Это его ужасно бесило. Его вообще все в ней ужасно бесило. Зачем она выполняет эту роль персонального курьера его отца, если, конечно, она действительно это делает? Во имя чего она все это делает? Денег? Удовольствия?

На вид ей лет двадцать, но, судя по поведению, она куда старше.

– У меня для тебя письмо, Драко.

– Какой ужас. А я-то думал, что ты пригласила меня, чтобы вручить мой рождественский подарок.

– До Рождества еще больше, чем дюжина дней, – жестко возразила Рисенн. Она все понимала буквально. И вдруг, к его вящему удивлению, она сунула руку куда-то в складку плаща и вытащила оттуда светлый рулон пергамента, который и протянула ему. Он удивленно взялся за него – Рисенн ни разу до этого не отдавала ему пергамент просто так, не настаивая, чтобы он для начала хорошенько поискал его. – Ночью прочтешь.

– Скажи «пожалуйста».

– Знаешь, – произнесла она, – твоя индивидуальность была бы куда приятнее, родись ты безобразным.

– Зато насколько хуже была бы жизнь тех, кто меня окружает, – парировал Драко и потянул пергамент из ее рук, преодолевая ее сопротивление. – Ничего приятного, на чем мог бы остановиться взгляд во время этой бесконечной скучищи на Истории Магии.

Рисенн снова усмехнулась.

– Ты бы повнимательнее слушал на уроках истории.

– Спасибо, мамочка, – пергамент был очень холодным, от него руки Драко замерзли. Ему хотелось развернуть и прочесть его, но не перед Рисенн же… Ее холодное любопытство нервировало его.

– Те, кто не понимает историю, – она повернулась и бросила взгляд на замерзшие землю вокруг, – обречены на ее повторение…

Драко глубоко вздохнул, и ледяной воздух обжег ему легкие.

– Ты что-то знаешь, Рисенн?

Она не повернулась:

– Не понимаю, о чем это ты?

– Ты что-то знаешь, но не говоришь мне.

Теперь она повернулась к нему, и ее палец скользнул сквозь выбившуюся прядку:

– Я много чего знаю…

– Я и не спорю. Но лишь кое-что из этого имеет отношение ко мне. Кто тебя подослал? Мой отец – или он? Они научили тебя, что сказать? Что делать? Все это кокетство, жеманство – все это ради того, чтобы подловить меня?… Я не дурак, я все понял. Но – зачем?

– Да кто же ты, – повторила она изменившимся голосом, – если думаешь, я стану отвечать тебе на этот вопрос?

– И кто же на него ответит? – но она уже пошла прочь, отмахнувшись от него рукой, и к его собственному удивлению, он поймал ее за запястье и, раздраженно дернув, развернул ее к себе лицом. – И что, ты – лучшее, что они могли сделать? – прорычал он. – Мне кажется, что силы тьмы не очень постарались.

– Отпусти меня, – холодно произнесла она.

– Сначала ответь, – отрезал он.

– Отпусти меня или я заставлю тебя об этом пожалеть, – резко произнесла она. Ее черные глаза вспыхнули, она развернулась к нему. Он почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, словно кто-то прошел над его могилой. – И мой Хозяин, который правит миром, – тоже.

Он отпустил ее, и она пошла прочь, ее черный плащ распахнулся, открыв подкладку с разноцветным пестрым орнаментом.

– Мой отец… – начал он.

– Твой отец, – перебила она, источая отвращение, – карманный песик Вольдеморта. Он мне не указ. Никакое, самое сильное заклинание из тех, что он может выполнить, не заставило бы меня пойти наперекор своей воле.

Она осеклась и взглянула на него. Он почувствовал, что улыбается:

– Ну, давай же. Скажи мне больше.

Она сделала движение назад, отодвигаясь от него. Взгляд у нее был обеспокоенный – он видел это впервые.

– Я больше ничего не скажу.

– Вольдеморт, – произнес он. – Ты служишь Вольдеморту. Это он наложил на тебя Знак Мрака.

Он взглянула на него и покачала головой, сжав губы.

– Это больно, правда? – продолжил он. – Знак… Он жжет. Но ты вовсе не обязана подчиняться ему. Существуют возможности… Я могу помочь тебе: есть такое зелье…

– Зелье? – переспросила она ледяным голосом. – Ты не имеешь ни малейшего представления, ты даже близко не знаешь, кто я и кому служу. Ты не можешь мне помочь, как не могут помочь мне муравей или улитка. И для меня ты не больше, чем они. Ты – со своей слабой магией и жизнью, короткой, как удар сердца…

– Значит, твоя жизнь не коротка?… О… – Драко замялся, почувствовав себя глупо. – Ты не… Кто ты? Вампир?

– Как примитивно, – снисходительно ответила Рисенн. – Можешь убрать руку от своей шеи. Я не собираюсь тебя кусать. Во всяком случае, здесь.

Драко нехотя убрал руку.

– Так ты бессмертна или просто твоя жизнь очень длинна?

– Бессмертие есть лучшая месть, – изучая свои длинные красные ногти, заметила Рисенн.

– Мне уже предлагали вечную жизнь, – резко сказал Драко. – Я весьма доволен, что отказался от нее.

– В таком случаен, ты глуп, – заметила она, – а также упрям, высокомерен…

– Еще что? – поинтересовался Драко. – У меня дурной вкус и манера одеваться, а также дурацкая прическа?

Она отвела взгляд, ее черные волосы вились вдоль ее лица. Он снова подивился – так сколько же ей лет?…

– Я могла бы тебе показать… – медленно начала она, сделала шаг назад, и в этот миг ее плащ взвился в сторону, и Драко увидел позади нее резные крепостные стены с повторяющимся рисунком: зеркало, кубок, кинжал, меч. Они были такие знакомые, словно он уже видел их. И он тут же сообразил, что так оно и было: это то, что приснилось ему днем, когда он задремал на собрании старост. Он видел себя, стоящего напротив этих крепостных стен, позади него была залитая лунным светом резная стена…

Драко резко повернулся, его полностью охватило предчувствие того, что он увидит прямо сейчас. Он бросил свой взгляд за крепостные стены – там он увидел что-то темное и сгорбившееся, вжавшееся в стену башни, что возвышалась сейчас над ним с Рисенн.

Ужас, который он чувствовал во время своих видений, разросся внутри него, стал куда сильнее и огромней. Полыхнула серебристая вспышка, выхватившая из темноты сгорбленную фигуру, Драко повернулся и с силой оттолкнул Рисенн, стоявшей у него на пути.

Она вскрикнула и упала, он услышал какой-то свист, он тут же узнал этот звук, он много раз слышал его на охоте – вот только что он делает тут, в Хогвартсе?… Было слишком поздно, чтобы отскочить – что-то с силой ударило его в плечо, потом еще раз… Боль белым огнем пронзила его, он увидел, как кувыркнулась прочь луна, мир упал отцветшим цветком… Откуда-то издалека до него еще доносился крик Рисенн, а потом тьма накрыла его, и боль пропала.

* * *

Невыспавшись, Джинни опоздала на завтрак. В результате она обнаружила, что все погружены в бурное и горячее обсуждение факта обнаружения Роном Уизли, шедшим в ванную старост, пятикурсника Малькольма Бэдкока – в состоянии магической комы. Проскальзывали слухи, что это была какая-то шалость или неудачная дуэль – все слизеринцы были мрачными и раздраженными – за исключением Драко, которого на завтраке вообще не было. Несколько пятикурсников явно нервничали, а те немногие, кто еще помнил нападения василиска несколько лет назад, откровенно чувствовали себя не в своей тарелке.

– Я был в магической коме, – радостно распинался Колин Криви перед теми, кто был готов ему внимать, – вовсе и не плохо!

У Невилла был озабоченный вид.

– Думаешь, появился еще один василиск?

– Нет, – устало и раздраженно отрезал Рон. У него под глазами залегли тени; добродушие, которое он излучал в последнее время, испарилось. – Вокруг него не было воды, не было ни единой отражающей поверхности. Появись там василиск, он был бы мертв. Как Плакса Миртл.

– Слушайте, я совершенно уверен, что Миртл подглядывает за мной в ванной, – произнес Джон Уолтон, староста с шестого курса.

– Ерунда, – резко возразил Рон. – Конечно же, нет.

Джинни была рада, что разговор ушел от темы василиска и волшебной комы. Первый год ее обучения в Хогвартсе не относился к предметам, которые она любила вспоминать. Она попробовала сосредоточить свое внимание на сидевших напротив нее Гарри и Гермионе, однако те беседовали, и Джинни решила, что это тоже ни к чему.

– Гарри, – тихо, но настойчиво произнесла Гермиона, – мне нужно поговорить с тобой.

– Только не сейчас, – Гарри потянулся и налил себе в стакан тыквенного сока. – Мы можем это сделать потом?

Гермиона вспыхнула:

– Когда потом? Это важно. Мне нужно кое о чем с тобой поговорить… сказать тебе.

– Завтра, – Гарри налил сока в стакан и шумно опустил кувшин на стол. – Когда мне не надо будет идти на встречу со Снейпом.

– У тебя постоянно что-то… – начала Гермиона.

– Не сейчас, – резко подвел черту Гарри, не взглянув на нее.

Гермиона замерла и замолчала. Джинни даже показалось, что она собирается заплакать – на ее памяти Гарри еще ни разу так не разговаривал с Гермионой. И никогда не смотрел на нее так. Когда она была ему другом, он смотрел на нее с какой-то нежной досадой, когда она стала его подружкой, он смотрел на нее, как на маленькое, но совершенно невероятное чудо. Теперь же он совсем на нее не поднял взгляда.

Гермиона медленно выпрямилась. Потом еще медленнее встала, держа в руке стакан с тыквенным соком. И вдруг, без всякого предупреждения, с силой хлопнула стаканом об стол. Он раскололся с грохотом взорвавшейся бомбы, осколки и брызги сока разлетелись в разные стороны.

Оглушенный, Гарри дернулся назад. За столом воцарилась мертвая тишина. Все вытаращили глаза.

– ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР, – во весь голос прокричала Гермиона. – Ты будешь разговаривать со мной. ПРЯМО СЕЙЧАС.

Гарри оцепенел от изумления. Рон, сидевший позади Гарри, благоразумно помалкивал. По нему тек тыквенный сок. Гермиона стояла, воинственно упершись руками в бедра, ее щеки полыхали, глаза подозрительно горели.

– Гермиона… – Гарри развернулся, накрыл ее руку своей. Выражение лица у него было удивленным и вопросительным, но без той отстраненности и холодности, к которой они уже успели привыкнуть. – Гермиона, может мы просто…

Дверь в Большой Зал с грохотом распахнулась.

Все повернулись взглянуть на мчащуюся по залу студентку – ей было лет четырнадцать, на ней был шарф Хаффлпаффа – черный с золотом. Или же там все-таки был красный – гриффиндорский – цвет? Мантия была насквозь мокрой, волосы тоже, по лицу лились слезы. Удивленный тихий шелест облетел весь зал, Джинни дернулась, дурное предчувствие резко ударило ее под ложечку – девочка бежала мимо столов студентов к преподавательскому столу.

Чарли уже был на ногах, он сбежал вниз и подхватил девочку, поймал ее, и Джинни увидела, что что-то красное на ее шарфе было кровью.

Теперь и другие преподаватели повскакивали, Чарли держал девочку за плечи, она что-то лепетала сквозь слезы, размахивая руками.

Все вокруг затихли и потянулись вперед, и в этой тишине ее чуть истеричный голос стал звонким и ясным:

– … на снегу, – сбивчиво бормотала она, задыхаясь. – У Северной Башни… там везде кровь… Я думаю – наверное, он уже мертв… Вы должны пойти… Мадам Помфри – и вы…

Даже с того места, где она была, Джинни увидела выражение шока на лице Чарли. Когда он заговорил, его голос дрожал от напряжения:

– Вы совершенно точно уверены, что это Драко Малфой?

Девочка с отчаянием и ужасом закивала головой.

– Да. Так столько крови, везде кровь, но это точно он, – она снова взорвалась рыданиями, – Я еще никогда не видела мертвых, – всхлипнула она, но Джинни уже ничего не слышала. Мир вокруг нее окрасился в тошнотворные серые тона, и, чтобы удержаться на ногах, ей пришлось вцепиться в край стола. Слева от нее раздался какой-то грохот: Гарри оттолкнул свой стул с такой силой, что тот с шумом опрокинулся на каменный пол. Гермиона в ужасе смотрела на него: он был абсолютно бел, в руке он сжимал висящее на шее Эпициклическое Заклятье.

– Он не умер, – произнес Гарри. – Нет… Я знаю…

– Гарри, – прошептала Гермиона, но Гарри кинулся ко все еще распахнутым дверям и выбежал вон из Большого Зала. Гермиона с совершенно пепельным лицом окинула взглядом стол с притихшими, оглушенными гриффиндорцами и кинулась следом за ним.

По Залу пронеслось удивленное жужжание. Джинни машинально повернулась к брату – Рон обошел стол и присел рядом с ней, взяв и крепко стиснув ее руку. Она опустила взгляд. Все вокруг нее пришло в движение: Чарли бежал к дверям, следом за ним – мадам Помфри с волшебными носилками под мышкой. Главы домов быстро шли к столам со своими студентами, несколько девушек бились в истерике и заливались слезами (среди них и Блез Забини). Джинни опустилась на свое место. Рон по-прежнему крепко держал ее за руку.

– Ты не можешь, – тихо произнес он, чтобы никто больше не мог его услышать. – Не можешь, – сдерживая рвущиеся на волю слезы, она кивнула, понимая, что так оно и есть.