Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 157 страниц)

Блез опустила ресницы:

– Не знаю.

– На самом деле все удивительно просто, – и Драко согнутыми пальцами тихонько прикоснулся к ее лицу, пробежал костяшками по щеке, губам, опустился к ключице, – даже для тебя… – его руки скользнули ей на талию и притянули ее поближе. – Или нет?…

Она в ответ подняла лицо, сомкнула глаза и приоткрыла губы – и он поцеловал ее. Это был медленный, спокойный, неторопливый поцелуй, он просто целовал ее так, как целовал всегда – так, как ей нравилось, судя по тому, что она выгнулась в его руках и обняла его за талию.

Гермиона ощутила, что подсмотрела что-то, вовсе не предназначенное для ее глаз, и покраснела. Что было самым ужасным, она помнила, каково это – целоваться с Драко. Раньше у нее не возникало возражений по поводу его взаимоотношений с Блез. Теперь же она вдруг ощутила, что у нее просто масса возражений. И тут же устыдилась этих мыслей.

Она зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Драко и Блез уже отстранились друг от друга – хотя и не так, чтобы очень далеко. Блез улыбалась ему, и в темноте коридора их волосы – его светлые и ее алые, – сияли, как маяк. Это могли быть Драко и Джинни. Но Джинни бы никогда не улыбнулась ему так, как сейчас это сделала Блез.

– Похоже, нет, – от голоса Драко у Гермионы подкосились колени. О Боже… – Можешь злиться дальше…

– Не сейчас, однако, если я когда-нибудь поймаю тебя так же целующимся с другой девушкой, Драко Малфой… – задыхаясь, прошептала Блез.

Драко оборвал ее со смехом:

– Этого не произойдет.

Блез посмотрела на него томным взором. Её зеленые глаза под темными ресницами светились, как у кошки. Каким-то образом ей удалось спустить с одного плеча квиддичную мантию, демонстрируя свое сиреневое неглиже. Гермиона понять не могла, как она ухитрилась это сделать. Вот что значит все хорошо продумать и рассчитать.

– Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

Он отпустил ее, и она отступила от него, приводя себя в порядок.

– Думаю, нам пора уходить отсюда, – произнесла она и добавила, – если я внезапно тебе понадоблюсь, я буду в Гостиной, – в ее устах это прозвучало приглашением к чему-то непристойному, но ужасно приятному. Что б тебя…

Гермиона взглянула ей вслед: Блез уходила, завораживающе покачивая бедрами. Как она умудряется так двигаться? Уму непостижимо…

Блез исчезла зелено-красным вихрем, Гермиона перевела глаза и увидела, что Драко смотрит на нее.

Их глаза встретились, и она почувствовала, что снова краснеет. Он стоял и смотрел на нее, не двигаясь, отблески пламени факела играли бликами на его светлых волосах. Под глазами синяками залегли тени, губы тоже казались разбитыми – возможно, это из-за поцелуев. Он утратил свою летнюю хрупкость, под одеждой угадывались мускулы – крепкие плечи, руки… Он сделал шаг назад, поднял к ней голову, и неровный свет факела заиграл на его волосах и лице, и на мгновение ей показалось, что на его лицо наложилось изображение другого лица.

– Драко, – позвала она.

Он улыбнулся, но улыбка эта не коснулась его глаз, в них царило какое-то темное, первобытное отчаяние.

– Что?

– Ты ее любишь? – это было вовсе не то, что она хотела сказать.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, ты не знаешь.

– О, ты меня переоцениваешь, – хмыкнул Драко, – слушай, если я кое-что тебе дам, ты передашь это Джинни от меня?

Она отрицательно покачала головой:

– Передай ей это сам.

– Ты не должна говорить ей, что это от меня.

– Драко, – вырвался у нее то ли вопль, то ли обвинение, – почему ты так себя ведешь?

– Я не веду себя. Я такой есть, – он еще выше вздернул подбородок, став таким высокомерным и гордым, каким она его еще не видела; факел вспыхнул, бросив на его волосы яркий отблеск – и померк. Она видела в этой полутьме его глаза, холодные, как вода, его грудь часто вздымалась – то ли от ярости, то ли от поцелуев, и она знала, что он вложил в те поцелуи: лютую ярость и свирепую страсть, которую он чувствовал к кому-то. Не к Блез.

– Ты ведь можешь любить не одного человека, знаешь?…

Его глаза вспыхнули.

– Не корми меня банальностями, Гермиона. Думаешь, я этого не знаю?

– Ты не любишь ее, – произнесла она, на этот раз утвердительно. – Ты целовал ее так, будто пытался кому-то отомстить.

– Отомстить? Кому? – сдавленным – то ли от раздражения, то ли от чего-то еще – голосом поинтересовался Драко.

Гермиона качнула головой:

– Я не знаю…

– Что ж, – пожал плечами Драко, – пришлешь сову, когда узнаешь, ладно? Может, в библиотеке найдется подходящая книжка.

– Если ты думаешь…

– Просто оставь меня одного, – Драко развернулся на пятках и пошел прочь. Гермиона смотрела ему вслед, чувствуя, что напряжение в груди становится просто невыносимым. Все шло хуже не придумаешь. И некому об этом рассказать. Ни Гарри. Ни Рону. Ни Драко. Некому. Как она подозревала, Гермиона Грейнджер, самая сообразительная ведьма Хогвартса, всех потеряла и осталась ни с чем.

* * *

Совершенно обессилевший, Гарри брел по длинному коридору, ведшему в заброшенный арсенал. Он ходил сюда каждую пятницу в шесть часов, за час до обеда. Дамблдор показал ему эту дорогу в первый день учебы. Ему и Драко. Пыльные стены – ни гобеленов, ни украшений. Шаги гулко отражались от каменных стен, и это эхо заставляло Гарри чувствовать себя удивительно одиноким. Он со всеми остальными проторчал у лазарета почти полчаса, пока мадам Помфри не отправила гриффиндорскую команду восвояси. Он пробежался по замку, но Гермиону так и не нашел, а потом пришло время, когда им с Драко нужно было идти, и теперь в груди Гарри ныло из-за того, что он не встретился с ней. Ему так хотелось, чтобы она была рядом, – особенно после всех этих событий… Но он понимал, что не имеет права требовать от нее компании – после того, как он начал так себя вести. Ему ужасно хотелось дать ей понять, как много она для него значит…. – но он не мог; он чувствовал, что она отдаляется от него, и казалось, не было ничего, что он должен или мог бы сделать, чтобы избежать этого. Тоска неизбежной потери парализовала все его чувства.

И вот он уже добрался до деревянной двери – старой, растрескавшейся. Он толкнул ее, она распахнулась и Гарри вошел внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Он стоял в овальной комнате с высокими окнами и решеткой футах в двадцати над головой – в совершенно пустой комнате, если не считать длинного стола вдоль одной из стен. На стенах в стеклянных футлярах висели мечи и щиты, топоры и копья, всевозможное магическое оружие. Сейчас им никто не пользовался. В сумрачном свете уходящего зимнего дня, лившегося сквозь зарешеченные окна, плясали пылинки.

В луче голубоватого света, прислонившись к столу, склонив голову, стоял Драко – то ли погруженный в мрачные размышления, то ли просто усталый. Terminus Estво всей своей серебрящейся красе лежал на столе у него за спиной, рисунки и надпись на клинке горели подобно огненным письменам. Тусклый робкий свет, касаясь волос Драко, превращал их в перламутр.

Он все еще не переоделся, его зеленая квиддичная мантия казалась почти черной.

– Здорово, Малфой, – приветственно произнес Гарри.

Драко поднял голову. По обе стороны его рта залегли тени, глаза темно поблескивали.

– Давай сюда, Поттер.

– С ней все в порядке. Ты вроде хотел знать…

– Она очнулась?

– Нет. Пока нет, – Гарри прошел в середину комнаты. – Слушай, начет того, что случилось на поле…

– Ах, да… – бесцветным голосом произнес Драко. – Я извиняюсь…

– Малфой, – Гарри протянул руку и кончиками пальцев, – я тут подумал… нам надо остановиться.

– Что? – Гарри почувствовал, что глаза Драко метнулись к лежащему мечу. – Остановить тренировки? Почему?

– Нет, я не об этом, – Гарри убрал руку с плеча и коснулся эфеса висящего у него на поясе меча. Ощутил эту приятную тяжесть. – Я про вражду. Надо кончать с этой показной ненавистью. Если бы это произошло на поле… если бы мне пришлось бы тебя толкнуть, а ты бы все равно стоял на своем, я бы не знаю, что бы я делал…

– Мы не можем, – возразил Драко, – не можем остановить вражду, ведь Дамблдор сказал…

– Да я знаю, знаю… Но мы можем пойти к нему и все объяснить.

– Объяснить? Что объяснить? Что нам больше не смешно и не прикольно? – в голосе Драко слышалась горечь. – Что там мы себе думаем – не имеет никакого значения. От тех, кому многое дано, многого и ждут, – кажется, он сказал что-то в этом роде?

– Что-то я не чувствую у себя этого «многого», – заметил Гарри с внезапно вспыхнувшей горечью, и Драко впервые поднял на него взгляд – темные серые глаза в обрамлении черных ресниц. У него был почти рассерженный вид.

Гарри взял себя в руки:

– Да, это правда, у меня есть многое… Гермиона… и Сириус, и Рон.

– А я было подумал, – богатство, известность, слава…

– Еще бы ты о другом подумал.

Драко улыбнулся – слабо, но искренне:

– Боже, оскорбления!.. ты же всегда знаешь, что тебе это не по плечу…

Гарри пожал плечами:

– Ну, так что – будем тренироваться или займемся заданием Люпина? Выбирай.

– Хочу тренироваться, – Драко вытащил из-за спины меч. Слабый свет скатился по клинку и скользнул на позолоченную рукоятку, инкрустированную черными камнями, замерев на надписи вдоль эфеса: Terminus Est.

Линия раздела.

Раздела чего? От чего? – не в первый раз удивился Гарри. – Добра от зла, света от тьмы, свободного выбора от предназначенной судьбы? Или он слишком загружается по поводу этих слов, и все дело только в том, что клинок остро заточен?…

И тут он как раз и сверкнул над ним – и Гарри выхватил свой меч, чтобы остановить удар, как Драко его научил.

Иди вперед, не отступай, таким образом ты окажешься вне зоны поражения.

Мечи колокольчиками звенели в тишине комнаты. Гарри нападал, Драко оборонялся; они кружились по комнате словно в медленном танце – ритмично, не ускоряясь и не замедляя движение.

Гарри нравились эти занятия – в этом мире ему не нужно было думать, он просто двигался, подчиняясь каким-то неведомым инстинктам. Удар… отражение… выпад… мечи крутились над головами, как искрящиеся серебряные колеса. Он позволял Драко наступать – шесть шагов, семь – пока не почувствовал, что уперся в стенку спиной. Оттолкнуться от нее с силой – и вперед. Мечи сшиблись, клацнули, посыпались искры.

Драко сделал шаг назад:

– Хорошо, – одобрил он, – отличное использование стены.

Гарри не ответил, он снова нападал. Драко отразил его удар, сделал выпад, Гарри выполнил финт и снова кинулся в атаку: длинный шаг назад, перемещение… скользнул вперед, выпад – меч отскочил от меча Драко и ударил юношу по плечу – шорох разрезаемой ткани, и на рукаве Драко появилась внушительная дыра.

Гарри оцепенел:

– Прости, – быстро произнес он.

Драко удивленно замер:

– Да нет, ничего.

Гарри почувствовал, что пальцы, стискивающие эфес меча, побелели:

– Я мог тебя ранить.

Драко покачал головой:

– Только если бы я это допустил. Отличный ход, но твои движения можно предугадать. В чем дело, Поттер?

– Похоже, все дело в том, что я не о том думаю.

– Гермиона? – спросил Драко и Гарри невольно кивнул. – Слушай, почему бы тебе просто не рассказать ей то же, что ты рассказал мне прошлой ночью? Она поймет.

Гарри опустил глаза к мечу:

– Тут есть одна проблемка…

– И какая же?

– Я не помню, что говорил тебе прошлой ночью.

Губы Драко дрогнули:

– Не уверен, что ты поверишь, если я напомню тебе, что ты поделился страшным секретом о том, что у теюя бурный роман с профессором Спраут и ты обмениваешься с ней фотографиями, на которых ты обряжен в гигантского сурка.

– Бред, – ответил Гарри.

– Ничего подобного.

– Никогда не нарядился бы сурком.

– Ну, конечно…

– Ну, разве что лемуром. Даже, может, мартышкой. Но сурком? С такими-то зубищами?

– Теперь ты меня уже пугаешь…

Гарри рассмеялся – впервые за день.

– Ладно, это же Хогвартс… Все обо всем знают, всем до всего есть дело: о каких безумных секретах может идти речь?

* * *

– Мне послышалось, что кто-то идет, – она вывернулась из объятий Рона и встала. Он запрокинул голову, он чувствовала, как его голубые глаза буквально жгут ее спину, когда, подойдя к дверям, она сквозь зарешеченное окошечко взглянула в коридор. Он был пуст в обе стороны.

– Ты слишком беспокоишься, – произнес Рон. Он сидел на полу, без рубашки, только в джинсах и кроссовках, гриффиндорская мантия служила им ложем. Глаза его потемнели.

– Наверное, мне пора уходить… Джинни…

– Ты же сказал, что они тебя даже на порог лазарета не пустили. Наверное, она пошла на поправку?…

– Я знаю. Но я чувствую ответственность…

– Ну конечно, – она вернулась и села у него за спиной, обвив его руками. – Я тоже волнуюсь.

Он повернулся к ней и взглянул ей в глаза:

– Я если нас поймают… Если бы нас кто-нибудь нашел – что бы ты сделала?

– Рон, я…

– Ну, скажи, что бы ты выбрала?

– Думаю, если нас застукают, для тебя это будет очень плохо. Как и для меня.

– Хуже, – мрачно уронил он. Она почувствовала, что он уязвлен и пытается поддеть и её.

Она потянулась к его лицу и положила руки ему на щеки:

– Я люблю тебя…

Он растерянно захлопал глазами: она никогда ему этого не говорила.

– Ты?…

Она кивнула:

– Думаю, тебе стоит это знать.

Он мгновение просто смотрел на нее, потом его лицо вспыхнуло, и он потянулся к ней:

– Я думал, ты никогда…

– Т-ш-ш… – она поцеловала его.

– Я…

– Я знаю, – она коснулась пальчиком его губ, – не говори. Я знаю, что ты тоже…

* * *

– Хм, полагаю, ты прав. Если, конечно, ты не желаешь по субботам торчать в очереди у Астрономической Башни, куда таскаются те, кому хочется потискаться в уединении.

– А ты-то на что жалуешься, а, Малфой? У тебя же есть собственная комната как у старосты, разве нет?

– И удивительно просторная. Я называю ее «комнатой» только потому, что мне лень произносить «чулан для метел, в котором есть освещение».

– Мы можем продавать сюда билеты, – Гарри скользнул взглядом по пустой комнате и усмехнулся. – Особенно если принять во внимание, что здесь прекрасная звукоизоляция…

– Отличная мысль, Поттер. Я-то думал, у вас с Гермионой одни мозги на двоих и все принадлежат ей. Рад что и тебе чуток перепало, – Драко склонил голову на бок, – ты выглядишь даже бодрым…

– Ага, – Гарри поднял меч и отсалютовал Драко. – Спасибо за тренировку. Она помогла.

– Хорошо, – Драко помедлил и серьезно взглянул на Гарри. – Поттер, я никогда раньше тебя не спрашивал об этом, но…

– Но что?

Драко поколебался и с видом, словно делает шаг в пропасть, спросил:

– Где похоронены твои родители?

Гарри замер и затих. Перед глазами что-то болезненно замельтешило. Наконец он ответил:

– Понятия не имею.

Драко удивился, но вида не показал. Осторожным голосом, словно он передумал продолжать расспросы, он заметил:

– Ну, может, кто-нибудь знает…

Гарри отстраненно кивнул:

– Да. Наверное, кто-нибудь знает…

Почему же никто не упоминал об этом, не показал мне, где это?… Дамблдор, Сириус, Люпин, они никогда… А я? Почему же я никогда не спрашивал их об этом?

– Поттер, – донесся до него резкий голос Драко. – Стой на ногах. Ты в порядке?

– Угу, – перед глазами у Гарри снова все прояснилось, он увидел перед собой с тревогой смотрящего на него Драко. – Сириус уж точно должен знать.

– Ну, или Люпин, – предположил Драко.

– Я, пожалуй, спрошу Сириуса. Все равно мы сегодня вечером собирались с ним поговорить…

– Прекрасно, – Драко изящно пожал плечами. – Я тут просто подумал… Это могло бы помочь… Ну, ты знаешь: могила… Ты можешь почувствовать себя… э… ну, ближе к ним.

– Ближе?

– Временами на них нужно посмотреть… Посмотреть самому, – тихо произнес Драко. – Взглянуть, чтобы понять, что они и вправду существуют…

– Я знаю, что они мертвы, – отрезал Гарри. – Я всегда это знал.

– Понимаю, – кивнул Драко. – Но временами мне кажется, что ты сам не веришь в то, что еще жив.

Гарри опустил глаза. Он снова почувствовал эту отчужденность, что не покидала его в последнее время – от Драко, от себя самого; он словно смотрел на свое тело со стороны – на это худощавое тело в джинсах и свитере… Оно казалось чужим – чьим угодно, только не его собственным.

Шнурок на левом ботинке порвался – когда он успел связать обрывки? Он не помнил.

– Я раньше ходил к Зеркалу Джедан, чтобы взглянуть на родителей, – тихо произнес он. – Я больше не могу этого делать…

На лице Драко промелькнуло недоумение:

– Из-за того, что ты не знаешь, где оно?

– Из-за того, что не хочу смотреть туда. Я боюсь того, что могу увидеть в нем.

* * *

Прыгающие розовые циферки на часах у кровати сообщили Джинни, что сейчас два часа утра. Она лежала, ожидая, когда глаза приспособятся к темноте комнаты. Все тело ломило от боли, но рука, про которую мадам Помфри сказала «сломанная пополам», снова двигалась, да и болела не особо сильно.

Совсем недавно в комнате было полно народа. Она помнила, как мадам Помфри выставила за дверь команду Гриффиндора, как Гарри положил руку Рону на плечо – у бедного брата был совершенно убитый вид… Джинни бы даже расчувствовалась, не находись она в это время под Противоболевым заклятьем. Потом приходил Чарли, посидел у кровати, держа ее за руку – он принес на себе снега, снежинки падали ей на руку и таяли. Вроде в это время в комнате были и другие люди… – но она запомнила только Чарли.

– Что случилось? – спросил он. – Что там с ней произошло?

– Мы не знаем, – ответил ему другой голос, – уже несколько лет с метел никто не падал… Не считая Гарри Поттера, сорвавшегося на третьем курсе.

– Но тогда были дементоры. Джинни прекрасно летает, она всегда прекрасно летала. Она не могла просто потерять управление…

– Метла проверяется на предмет наложенных проклятий и заклятий, профессор Уизли. Пожалуйста, перестаньте себя накручивать.

– Она – моя сестра, – сдавленно произнес Чарли, и что-то в его голосе вызвало вдруг у Джинни воспоминания о раннем детстве, когда Чарли был ее самым любимым братом. Она вспомнила, как он приезжал из Хогвартса на Рождество, вбегал в комнату в своей черной школьной мантии, подбрасывал ее в воздух и качал, пока она не начинала хохотать во весь голос. Чарли был ее любимцем, а потом все немного изменилось, и теперь Рон ей был гораздо ближе. Собственно, иначе и быть не могло – после проведенного вместе лета.

– Моя единственная сестра, – подчеркнул Чарли.

– Да, я знаю, что она ваша сестра. Мы все ее очень любим, мы узнаем, что случилось… Вам надо отдохнуть.

Голова начала кружиться от боли, – заклинание прекращало действовать, и Джинни снова впала с какое-то плавающее мутное состояние, все предметы снова закачались у нее перед глазами… Она попыталась сосредоточиться… Вроде бы она слышала голоса Фреда и Джорджа… потом, кажется, Рона или нет… похоже, это был Гарри… Ей даже показалось, что говорили Снейп и Дамблдор… Определенно, она слышала, мадам Помфри на кого-то закричала… До этого кто-то наклонился над ней и поцеловал в щеку. Джинни понадеялась, что это был не Снейп.

Она повернулась и снова взглянула на часы. Шагающие по ним цифры сообщили ей, что уже полтретьего, но она совершенно не хотела спать. На столике громоздились книги – их наверняка положила Гермиона, чтобы она не отстала от занятий. Ей было интересно, нет ли в Кратком курсе проклятий (Гарри здорово западал на него на втором курсе, пока не обнаружил, что там ничего особенного-то и нет) объяснения причины того, почему она сорвалась со своей метлы. Вытянув свою многострадальную руку, она порылась в книгах и едва не подскочила от удивления, когда ей на колени упала тонкая книжица в бумажной обложке. Это были «Брюки, полные огня».

* * *

Завернувшись в мантию-невидимку Гарри и стараясь ступать как можно тише, Гермиона шла по коридору. Она прекрасно осознавала всю комичность и парадоксальность ситуации: староста, отвечающая за то, чтобы студенты не нарушали правила, крадется по школе после отбоя. Она прекрасно об этом знала, но ей сейчас было не до этого.

Она сверилась с планом этажа и подошла к двери в стене. Толкнув дверь рукой, она вошла внутрь.

В комнате было темно. Одно из окон, выходящее на поля, тускло поблескивало – в него виднелись покрытые снегом верхушки Запретного леса, месяц лил свое молоко на черно-белый мир. От стены напротив окна исходило мерцание – так поблескивает и играет на воде солнечный луч. Она пошла ему навстречу этому притягивающему знакомому сиянию обрамленного в золото зеркала.

Я покажу тебе желания твоего сердца…

Желания твоего сердца…

Я так думаю, – произнес в её памяти голос Гарри, – что желания человека могут меняться.

Она вспомнила его голос, его лицо – на нем смешались ужас и надежда…

Нет, – сердито ответила она. – Мои чувства к тебе никогда не изменятся. Я всегда буду любить тебя. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, все было и будет только для тебя.

Резким решительным движением она скинула мантию, вскинула голову и посмотрела в зеркало. Сердце замерло в груди, шли секунды – вторая, третья… На пятой у нее подогнулись колени, она опустилась на холодный мраморный пол и закрыла лицо руками.

– О, Гарри… Да что же случилось со мной?