Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"
Автор книги: Кассандра Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 149 (всего у книги 157 страниц)
– В библиотеку, – скомандовала Джинни. – Мне нужно ещё кое-что посмотреть.
* * *
Дверь в лазарет раскрылась, и Гермиона подняла взгляд навстречу слегка очумелому Рону. Тот протопал в палату и тяжело плюхнулся на стул меж ней и Гарри. Гермиона отложила книжку, которую, впрочем, и не читала.
– Рон, что с тобой?
Прежде чем ответить, он посмотрел на Гарри:
– Уснул?
Поколебавшись, Гермиона кивнула:
– Если можно так выразиться.
Гарри беззвучно свернулся в своём кресле, подложив руку под чумазую щёку. Глаза его были закрыты, однако ресницы безостановочно подрагивали. Гермиона потянулась пожать его пальцы, но удержала себя, боясь разрушить хрупкие тенёта наконец-то изловившего его сна.
– Наверное, оно и к лучшему, – Рон тыльной стороной руки потёр утомлённые глаза и наклонился к Гермионе, полушёпотом продолжив: – Джинни пользовалась хельгиным Хроноворотом.
– Знаю. Она меня предупредила, – ответила, пряча надежду в голосе, Гермиона. – Она… что-то нашла?
– Она принесла рунический браслет и сейчас у Снейпа – выясняет, что к чему.
Книга вывалилась из пальцев Гермионы, но Рон успел поймать её до того, как та грохнулась на пол.
– Рон, ты думаешь… это… возможно?..
Он, перехватив, стиснул её кисть, и у Гермионы мелькнула неуместная сейчас мысль, чувствует ли он отчаянное биение её пульса под своими пальцами.
– Гермиона, я не знаю. Но вот что я тебе скажу – помнишь, как я рассказывал, будто видел мёртвого Драко и убивающегося над ним Гарри?
Она кивнула.
– Я ошибся. Я видел совсем другое. Гермиона, ничего не могу обещать, но…
Гарри вдруг ахнул – резко и судорожно, оборвав Рона на полуфразе. Друзья удивлённо развернулись к нему и увидели кровавое пятно, красным цветком распускающееся на груди.
* * *
В пятый раз пронзая время, Джинни промёрзла до костей – она даже не представляла, что, оказывается, можно так окоченеть: летишь словно через бескрайнее арктическое пространство. Кожу покрыла изморозь, пришлось зажмуриться, чтобы лёд не выжег глаза. Земля налетела, будто поезд-экспресс – ударила снизу, сшибла с ног. Джинни кувыркнулась вперёд, сжимая в руках драгоценнейшие флаконы, и замерла – слабая, как котёнок. Кружилась голова. Девушка чувствовала себя настолько плохо, что даже не могла открыть глаз.
В итоге она всё же их открыла. И даже села.
Библиотека.
Снова не горят настенные факелы – ночь, время теней.
Она медленно поднялась, промаргиваясь, чтобы приноровиться к темноте. Голова болела так, словно содержимое её искромсали ножом.
За спиной раздался звук, и Джинни обернулась – отворилась, впуская свет, дверь. Плечи успокоенно расслабились:
– Бен…
Он приблизился, и Джинни с трудом подавила потрясённый вздох: да, это по-прежнему был Бен, высокий и широкоплечий, но теперь с изрезанным морщинами лицом и седыми волосами.
– Я знал, что это ты.
– Откуда? – улыбнулась она.
– После нашей последней встречи я установил во всем замке Сенсоры Искажения Времени, чтобы они сообщили мне о твоём визите, – голос его тоже изменился, став грубым – по-старчески грубым. – И как ты – преуспела?
– Да, – Джинни протянула ему два флакона. – Это должно настаиваться тысячу лет. Возьми этот, – она подала флакон с красной пробкой, – и вручи тому, кто стал после Гарета Наследником Слизерина. Пусть передают из поколения в поколение. А этот, – она подала второй, с золотистой пробкой, – нужно укрыть в Хогвартсе. Где-то, откуда я смогу достать его через тысячу лет, в своём времени.
Морщинистые ладони Бена приняли фиалы, опустили на библиотечный стол:
– Уверена?
– Уверена, – кивнула Джинни.
– Есть тут один тайничок, которым мы с Гаретом пользовались, чтобы прятать записки – дай-ка взгляну, можно ли его открыть… – он подошёл к стене и начал раскачивать один из камней. Джинни приблизилась:
– Бен, можно мне задать вопрос?
Не поворачиваясь, он кивнул.
– Помнишь – давным-давно вы с Гаретом пришли ко мне в Нору и ты дал мне жёлтый цветок – Волеукрепляющий Цветок. Мне интересно…
Бен улыбнулся. В его руках был небольшой – в два кулака – квадратный камень с оббитыми краями, который он положил на высокий подоконник.
– Это был просто цветок, Джинни. Никакой силы он не давал. Так что всё, чего ты добивалась, ты добивалась сама. Всегда.
– Тогда зачем?..
– Зачем мы вообще приходили? Предположим, меня об этом кое-кто попросил, – он задвинул флакон подальше и вернул камень на место, задыхаясь от усилий.
– Дамблдор?
Бен хмыкнул и поднялся, любуясь результатом своих трудов. Заметив, что камень выдаётся из стены на несколько дюймов, правой рукой вбил его поглубже.
– Пятый от пола, десятый от угла. Сможешь удержать в памяти на ближайшую тысячу лет?
Она кивнула и оглянулась по сторонам, готовя себя к броску в своё настоящее:
– Смотрю, теперь тут есть ученики?
Он утвердительно качнул головой.
– Я глава школы. Приятно чувствовать людей вокруг себя. Становится не так одиноко.
– Так ты не… – Джинни тут же сообразила, что поднимает очень деликатную тему, скорее всего, её совершенно не касающуюся, и закрыла рот.
Он ответил взглядом – не мальчишеским, как тогда, когда они повстречались впервые, не юношеским, когда стал несколькими годами старше, – взглядом доброго дядюшки.
– Знаешь, у каждого из нас в жизни есть один-единственный человек… – иссохшая рука едва ощутимо потрепала Джинни по волосам. – Думаю, и у тебя тоже.
– Н-ну… – сама Джинни как раз не была в этом полностью уверена.
– А он счастливчик, – заметил Бен, опуская руку. – Мы ведь с тобой больше не увидимся, верно?
– Скорее всего, – Джинни уже думала о бесконечной морозной пустоте, ждущей её меж прошлым и настоящим. – Мне бы так хотелось… Так хотелось, чтобы ты пережил эти века… – вырвалось у неё.
Она улыбнулась, но Бен не вернул ей улыбку, лишь поёжился, словно от холода. Она поняла – он подумал о Гарете.
– Однако я не переживу.
* * *
От резкой боли Гарри споткнулся, сорвавшись с последней ступени на мраморный пол. Он опустил глаза к рубашке, увидел расцветающее на груди алое пятно и тронул его рукой. Кончики пальцев стали мокрыми от крови.
Пришло осознание, что он впервые испытывает боль во сне, да только тут же, глядя на испачканную руку, сообразил, что это не просто сон, что последствия его действий здесь более чем реальны. Гарри перевёл взгляд на Драко – тот с пепельно-серым лицом замер на ступенях.
– Гарри… – пискнул слизеринец в ужасе.
Свободной от меча рукой Гарри задрал рубаху, и его глазам предстала неглубокая рана поперёк груди, чуть выше сердца – из неё медленно сочилась кровь. Он поправил рубашку:
– Ерунда. Жить буду.
Трясущейся рукой Драко уцепился за перила. Меч безвольно смотрел в пол, однако слизеринец по-прежнему удерживал его в ладони. Его веки полуопустились, и Гарри увидел лёгшую ему на щёки сплетеньем серебристых кружев тень от ресниц, – к лицу прилила кровь, вспыхнули скулы – теперь Драко походил на заляпанную красной краской мраморную статую.
– Я чуть было… чуть было… – пробормотал он.
«Гарри!!!»
Они оба узнали высокий перепуганный голос, ударивший в окна особо яростным порывом ветра.
«Гарри, очнись!!!»
– Гермиона, – завертелся, пытаясь найти её взглядом, Гарри. – Она меня зовёт…
– Ну так ступай, – бросил Драко, и резкость его тона стала неожиданной для обоих.
– Только с тобой. И никак иначе.
Драко тряхнул головой.
– Ты хоть понимаешь, что сейчас просто издеваешься надо мной?! – всё так же резко продолжил он. – Я не могу с тобой пойти. Не могу.
– Значит, я останусь здесь, пока ты…
– Никаких «пока» не будет. Я умираю – яд сжигает меня, от меня остались лишь кожа да кости, разве не видишь?
– Ещё как вижу, – отозвался Гарри. Липкая кровь текла по его животу, вызывая ощущение какого-то странного холода.
Снова вернулся голос:
«Гарри, проснись! Гарри, это Гермиона, ты меня слышишь?»
– Я целовался с ней, – заявил Драко, поймав Гарри врасплох.
– С кем?
– С Гермионой. Я целовался с Гермионой.
– Ну, да, – кивнул Гарри, гадая, к чему тот клонит. – Если я всё правильно помню, ты с ней в прошлом много раз целовался.
– Не в прошлом, – почти с отчаянием сказал Драко, – а на той неделе, ну, может, парой дней раньше – ты ушёл, а мы остались… Как раз после нашей встречи в Полночном Клубе, когда ты оттуда портключнулся. Вспомнил?
Гарри, растерявший все слова, мог только кивнуть.
– Словом, я вернулся в гостиницу, и мы там целовались – и не только целовались…
– Ты с ней переспал? – потрясённо ахнул Гарри.
– Нет… Господи, нет, – в ещё большем ужасе, хотя по-прежнему полный решимости, замотал головой Драко. – У неё было кольцо – то самое, что подарил ей ты, и я остановился… мы остановились… но ведь это уже неважно, верно? – он коротко полухохотнул-получертыхнулся и отвёл взгляд. – Видишь, я же говорил тебе, что, в отличие от других, совсем не изменился. Неужели ты по-прежнему хочешь, чтобы я остался?
* * *
Во время шестого путешествия её истязал не холод, а жар – Джинни падала сквозь круги огня, каждый из которых был жарче предыдущего. Ядовитый дым обжигал глаза и нос, когда она, горя и сгорая, низвергалась падшим с Небес ангелом, думая о Томе – о льде его синих глаз и холоде его прикосновений.
Земля вновь ударила, но не по ногам, а в бок – Джинни свернулась на полу, кашляя и давясь пронзившей лёгкие болью.
– Джинни! – чьи-то руки перевернули её на спину, и она увидела перепуганную Блез, чьё нависшее над ней лицо напоминало белый воздушный шарик. Слизеринка говорила ещё что-то, но за рёвом в ушах Джинни не слышала слов.
Всё вокруг смазывалось по краям, и Джинни больше всего на свете хотелось закрыть глаза и нырнуть в подступающую темноту, раствориться в забвении, которое непременно унесёт прочь боль. Но – нет… Нет, нужно сделать что-то важное… Что-то сказать Блез, что-то вспомнить…
– Стена, – вырвалось из иссушенного жаром горла вместе с плеснувшей на подбородок кровью. Она утёрлась ладонью.
Блез была в ужасе:
– Молчи…
– Противоядие. В стене.
Джинни подняла руку, чтобы указать, и увидела, что та в крови. Какое-то время она непонимающе смотрела на свою ладонь: это что – моя кровь?
К ней опять потянулась долгими, кривыми когтями темнота, заякорилась, повлекла вниз.
…Я должна сделать что-то важное, – взмолилась Джинни, но вокруг с неизбежностью наступающих сумерек сгустился мрак, задёрнул мир чёрным занавесом.
* * *
– Гарри! – упав на колени, Гермиона схватила его за руки. Рон подумал, что подруга, судя по кошмарному виду, решила, будто случившееся на её совести. – Гарри, довольно, очнись! Очнись, умоляю!
Гарри не шевельнулся. Кровь неспешно стекала по его груди.
Сириус и Чарли повернулись; почувствовав неладное, встрепенулась ото сна Нарцисса.
– Гермиона, отодвинься, – мягко попросил Рон, но она словно не поняла – обвиснув на Гарри, что-то бормотала и бормотала, как если б он мог её услышать. Рон присел рядом: – Может, старая рана открылась… Из тех, что он получил в Румынии…
– Ничего подобного, – голос Гермионы сорвался на всхлип, – это моя вина… Я отправила его в разум Драко… Теперь они умирают вместе… Его затягивает…
– Не говори так! – резко перебил Рон, боясь, что она сходит с ума. Быстрым движением он задрал на Гарри рубашку – кровь сочилась из узкой и, к облегчению Рона, не выглядящей серьёзно раны на груди. – Ну, видишь – просто царапина, ничего страш…
– Что происходит? – над ними возвышался Сириус, рядом с которым стоял Чарли. В углу Люпин о чём-то перешёптывался с мадам Помфри. – Что-то с Драко?
– С Гарри, – пояснил Рон, и глаза Блэка тут же потрясённо распахнулись. – Он…
В воздухе зазвенел полный ужаса визг – так, наверное, заходятся в аду проклятые души. Ахнув, резко села Нарцисса, повернула мокрое от слёз лицо Гермиона:
– Библиотека… – выдохнула она. – Джинни…
Рон пулей вылетел из лазарета. Следом бросился Чарли.
* * *
Блез подняла голову на звук – разлетелись в сторону двери, в библиотеку ворвались запыхавшиеся Рон и Чарли. Сама Блез стояла возле горы книг – она перевернула практически всю Запретную Секцию, содержимое которой теперь возмущённо верещало и вопило у неё под ногами. Очередной фолиант истерическим взмахом отправился на пол. Рон подбежал и схватил Блез за руку, он что-то кричал, но она не могла разобрать слов за гамом, а потому замотала головой – рыжие волосы взметнулись вокруг лица.
Он затряс её, вцепившись в плечи, и на этот раз ей удалось прочесть по губам: «Где Джинни?!», однако до того, как она смогла освободиться и указать, Чарли уже выхватил из рукава палочку, выкрикнув какое-то отчаянное заклинание.
Шум стих.
– Хвала небесам, что я здесь преподаю… – Чарли снова спрятал палочку. – Блез, что случилось?
Она вывернулась из рук Рона, выдохнула срывающимся голосом:
– Джинни… Она там…
Рон и Чарли повернулись. Из-за длинного учебного стола Джинни практически не было видно – только вытянутая по полу рука, трепещущий рукав…
Чарли оказался рядом первым, следом кинулись остальные: Джинни лежала там же, где и упала, коса растрепалась, багровая лужа под головой росла на глазах – кровь сочилась изо рта, глаз и ушей, Хроноворот на груди отчаянно пульсировал ещё одним сердцем.
Чарли ахнул от ужаса, бухнулся на колени, подхватил сестру на руки. Глаза её были закрыты, на бледных веках проступили синие вены, грудь судорожно вздымалась и опадала.
– Что случилось? – сдавленно повторил Чарли.
– Она пользовалась Хроноворотом… – начала Блез, но он не дал ей договорить:
– Неважно, сейчас нужно в лазарет, – он поднялся, но в этот миг Джинни зашевелилась, поймав Рона за рубашку. Пальцы оставляли кровавые следы.
– Рон… – так и не открыв глаз, позвала она, и он, побледнев, склонился к сестре, прислушиваясь к тому, что зашептала она ему в ухо. Когда он выпрямился, на щеке остался след, как от какой-то жуткой помады – кровавый след её губ.
– «Пятый от пола, десятый от угла», – Рон вытаращился на Блез. – Это вообще о чём?
У той перехватило дыхание:
– Она указывала туда, – Блез махнула рукой на западную стену библиотеки. – Думаю, она хотела сказать, где находится противоядие.
– Ищите. Увидимся в лазарете, – отрезал Чарли, но едва он двинулся к выходу, Джинни начала брыкаться – и моментально подавилась, закашлялась, заплёвывая кровью его рубашку, враз ставшую мокрой и красной. Он побелел.
Блез метнулась к стене, зашарила по камням:
– Пятый снизу от пола, десятый от угла… пятый от пола, десятый от угла… пятый снизу от пола, десятый от угла… – твердила она, словно молитву, пока не попала на нужный, практически свободно двигающийся в своём гнезде. Она выцарапывала его, ломая ногти – наверное, в другой ситуации она бы расстроилась, но не сейчас. Камень вывалился едва ли ей не на ногу – хорошо, что Рон поймал, – открыв тайник.
Стенки были шершавыми и холодными. Рука что-то нащупала – что-то гладкое и цилиндрическое. Выудив, Блез тут же узнала флакон, который дал Джинни в подземельях Снейп – флакон с золотой пробкой. Её прошиб ужас – а что, если она не справится?! – и слизеринка перепуганно попыталась всучить фиал Рону:
– Противоядие, – дрожащим голосом сообщила она. – Противоядие для Драко.
Рон попятился:
– Великие Маги… – прошептал он. – Нет… Я не возьму – ты что, свихнулась?! А вдруг уроню?!
– Рон! Блез! – гаркнул Чарли, чьё терпение, судя по голосу, висело на тонюсенькой ниточке: поняв, что противоядие обнаружено, Джинни обмякла у него на руках, уткнувшись лицом в плечо. – В лазарет! БЕГОМ!
Он подал пример, развернувшись и помчавшись к дверям.
Блез послушно подчинилась, баюкая флакон у груди, будто дитя, и сердце её сейчас колотилось в такт шагам. Придя в себя, за ними заторопился Рон, промешкав лишь миг – чтобы рукавом свитера стереть со щеки кровь.
* * *
Гарри наконец-то нашёл слова:
– Зачем ты мне сейчас об этом говоришь?
– Хочу, чтоб ты знал, – голос Драко чуть надломился, звенькнув на последнем слове. – Знал, за что так отчаянно борешься.
– Малфой… – Гарри попятился и вдруг заново осознал всё, что рядом – и серую бесцветность Имения – полупрозрачного, словно пронзённая зимним светом ракушка, и серые глаза Драко – цвет даже не воды, но воспоминания о ней, не слёз, но вызвавшей их скорби. – Господи, Малфой… Ты вообще какого ответа от меня ждал?
Вцепившаяся в перила рука Драко вибрировала, как скрипичная струна:
– Я думал… ты… ты такой… что, может, простишь меня…
Гарри глубоко вздохнул:
– Ничего подобного.
* * *
Сириус осторожно отодвинул давящуюся всхлипами Гермиону и нагнулся взглянуть на Гарри.
– Сириус… это… всё… я… виновата…
– Успокойся, – отсутствующе возразил он. – Скорее всего, обморок или крепкий сон, ничего общего с летаргией, – он отбросил со лба Гарри непослушную прядку. – Напротив – очень даже хорошо.
– Но он не просыпается! Я его трясла, а он не просыпается…
Сириус хотел что-то сказать, когда визг, пронзавший замок до самого основания, внезапно прервался.
– Слава богу… Что ты начала про Джинни – она в беде?
Гермиона молча таращилась на него, потеряв способность двигаться. В первый раз в своей жизни она подумала, что действовала как последняя идиотка, как если б от всех случившихся бед у неё выключились мозги: докатиться до лжи Сириусу? Да как такое могло произойти?..
– Джинни отправилась за противоядием, – выдавила она в итоге.
– Противоядием? – поднимаясь, резко переспросил Сириус. – Каким таким противоядием? О чём ты вообще?
– Ты имеешь в виду противоядие для Драко? – бледная измученная Нарцисса оказалась рядом, меж креслом Гарри и кроватью, на которой лежал Драко. Она осторожно присела подлесына. – Так у Северуса получилось, да?
– Получилось, – кивнула Гермиона, – но достать компоненты было очень сложно, поэтому Джинни пошла к Дамблдору и…
Слушавшая её с широко раскрытыми глазами Нарцисса вдруг надрывно вскрикнула и склонилась над сыном, тот – восковой, бледный – не шелохнулся.
– Поппи! – зашлась воплем Нарцисса, и мадам Помфри моментально развернулась. – Поппи! Сюда, быстрей! Драко не дышит!
* * *
– Ясно… – глаза Драко посвёркивали, отражая тусклый свет свивающегося за окном бесцветного небытия. – Видимо, я был дураком, полагая, будто…
– Я не прощу тебя, – отчётливо повторил Гарри, – потому что тебе и не требуется моё прощение. После того, что сделал я… нет – мы оба… не ты, а я должен просить прощения. Что бы ты там ни натворил – я всё понимаю.
Лицо Драко, не отрывающего от гриффиндорца взгляда, просветлело. Его глаза произнесли «ты распахнул наши сердца, и мы смогли утешить друг друга», тогда как вслух сказал совсем иное:
– Если б я попытался заверить тебя, будто не собирался причинить тебе боль, я бы соврал.
– Ты ненавидел меня? Когда сделал это?
Драко не лгал никогда:
– Нет.
– Я не говорю, будто мне не больно, – взвешивая на губах каждое слово, сказал Гарри. – Больно. Но ты можешь делать мне больно – и я всё равно не уйду. Я ведь тоже причинял тебе боль, как ни крути.
– Это другое. Ты – герой. А герои иногда должны забыть о друзьях и выбрать мир.
– Хрень какая, – отмахнулся Гарри. – Ты сам-то от собственных уничижений не устал, Малфой? Далось тебе моё презрение…
Драко промолчал. Глаза его сияли.
– Или всё это ради того, чтобы я тебя отпустил? – Гарри снова поднял меч. – Не бывать тому. Теперь до тебя дошло?
Казалось, Драко вот-вот что-то ответит, но в это мгновение врата Имения распахнулись. Ледяной вихрь рванулся внутрь.
* * *
Мадам Помфри подлетела к кровати с палочкой наготове, одним взмахом схватила стоящий на тумбочке флакон, откупорила и вылила содержимое в рот Драко. Захлёбывающийся хрип, вздох, снова хрип – и опять вздох, потом ещё один, как если б юноше приходилось дышать сквозь смолу или песок.
– Началось… – опуская флакон, пробормотала, хмурясь, целительница. – Теперь это вопрос минут…
– Цисси… – Сириус обнял Нарциссу, словно боясь, что та может упасть, но она сидела, распрямившись, рядом с Драко, крепко сжимая в ладонях его руку.
Она напомнила Гермионе статую какой-то греческой богини – кажется, Ниобы, оплакивающей собственных детей.
– Сынок… сынок… – шептала она. – Ступай, если должен… Ступай – легко и изящно – туда, куда отошли твои предки… Я и подумать не могла, что ты пересечёшь реку и отправишься в те земли прежде, чем это сделаю я… Уверена – ты будешь ждать меня на том берегу…
По-прежнему стоящей на коленях Гермионе показалось, что к глазам подступает настоящее наводнение, угрожающее снести все дамбы на свете. Она слепо потянулась к Гарри, вцепилась в его холодную, неподвижную руку… Ремус сжал плечо Сириуса, а тот надломился, уткнувшись лицом в ладони…
…и распахнулась с грохотом дверь: влетел Чарли с Джинни на руках, за ним – Рон и бледная, на грани истерики, Блез, прижимающая что-то к груди с таким видом, будто это наидрагоценнейший во всём мире груз.
Чарли опустил сестру на свободную койку, хрипло кликнул мадам Помфри, а та настолько обомлела, что даже скорбь исчезла с её лица: фельдшерица была готова, что Драко в любую секунду станет хуже, но не к такому повороту событий. Она неуверенно попятилась…
…и Драко снова перестал дышать. Гермиона, не выдержав, всхлипнула, и Блез, застывшая в дверном проёме, опрометью ринулась вперёд в плеске реющих по воздуху огненных волос; когда она оказалась рядом, Гермиона разглядела, что та сжимает в руках фиал с чем-то, напоминающим золото расплавленных галлеонов.
Миг спустя Гермиона уже была на ногах:
– Это противоядие?
Не в состоянии вымолвить даже слово, Блез только кивнула и ткнула флакон Гермионе в руки. Побелевшие лица всех присутствующих моментально повернулись к девушке – так следуют блёклые подсолнухи за заметавшимся по небу солнцем, но для гриффиндорки уже ничего вокруг не существовало, как если б явь вдруг обернулась сном. И в этом самом сне она приняла сосуд из рук Блез, откупорила его, выпустив звонкий аромат трав и меди, весеннего ветра и роз. Всё в том же сне она приблизилась к кровати, наклонилась и сквозь чуть приоткрытые губы влила противоядие Драко в рот.
* * *
Драко взглянул на Гарри. Ледяной вихрь разметал его волосы, хлестнул по глазам. Вопреки ярящемуся ветру, вокруг царила удивительная тишина. Лишь где-то кто-то глухо давился криком, полным боли и скорби, но звуки эти доносились из бесконечного далёка…
– Поттер…
Гарри качнулся навстречу.
– Ты беспокоишься, что окажешься не нужен мне теперь, когда всё закончилось. Так вот я тебе скажу – это не имеет значения. Я не желаю нуждаться в тебе, я просто хочу, чтобы ты был рядом. Нужность и дружба – разные вещи, и тебе не хуже моего это известно. Всю свою жизнь ты, Малфой, давал другим то, что от тебя требовали, поскольку надеялся стать для них необходимым. Отцу. Потом мне. Ты не можешь жить ради меня – ты говорил это, и ты совершенно прав. Ты отдал всё, что мог. Больше отдавать просто нечего, – он сделал ещё шаг, и сейчас стоял прямо перед Драко, чуть приподняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – Ты должен жить ради себя, Малфой. Твоя жизнь с этих пор – только твоя, более ничья: люби, живи – как хочешь, где хочешь, живи собственной жизнью, обрети мир с собой – и ты никогда не потеряешь меня. Обещаю.
Драко хранил молчание. Снял руку с перил и шагнул вниз. Теперь они стояли лицом к лицу – глаза в глаза. Наконец он откликнулся:
– И душа Ионафана прикрепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу. И потому что полюбил его, как свою душу, Ионафан заключил с Давидом союз…
– Хочешь заключить союз? – оторопел Гарри.
Губы Драко дёрнулись, и он расхохотался – звонко, неспешно, искренне.
– Поттер, твоя буквальность просто умопомрачительна, – он плюхнулся на колени, положив Terminus Est к ногам Гарри.
Гарри последовал его примеру, скрестив на полу его меч со своим. Когда гриффиндорец поднимался, Драко смотрел на него с улыбкой, а когда ладонь Гарри легла слизеринцу на плечо, Имение вокруг них рассыпалось во прах.
* * *
Гермиона надеялась, что должно что-то произойти, причём сразу, но увы. Жидкость из сосуда перетекла Драко в рот, и он инстинктивно проглотил её – слава Богу, а то она уже начала бояться, что он захлебнётся. Она убрала флакон и сделала шаг назад, затаив дыхание.
Мгновение. Ещё одно – мучительно-бесконечное.
Ничего.
Потом веки Драко дрогнули, он вздохнул – медленно, долго, легко, – и цвет вернулся на его лицо одним приливом. Осторожно и бесцельно заметались по одеялу руки – и, наконец, открылись яркие, жидкого серебра, глаза.
Нарцисса ахнула… и кинулась ему на шею, сдавливая в объятиях.
Драко был потрясён:
– Матушка, немедленно перестаньте.
Плача и смеясь одновременно, Нарцисса отпустила его, и Драко сел. Он был пока бледноват, однако движения наполнились прежним изяществом, и – вне всяких сомнений – он больше не испытывал боли.
Он по очереди вгляделся в столпившихся вокруг кровати – Ремус, Сириус, Нарцисса, Блез, Гермиона…
– А где Гарри?
– Здесь, – поднялся тот из своего кресла, улыбаясь во весь рот. – Прямо перед тобой.
– Кошмарно выглядишь, – заметил Драко.
– Что делать, – Гарри опустил взгляд к груди. – Ты испакостил мою рубашку.
– О, ну тогда я сделал тебе одолжение – она была просто ужасающей. И вообще, кто сказал, что тебе к лицу поло? Подобный фасончик превращает твою голову в почтовый ящик, – Драко приподнялся, сияя глазами. – Итак, следует полагать, вы таки нашли противоядие.
Гарри стрельнул взглядом в Гермиону. Та кивнула.
– Нашли.
Драко легкомысленно махнул рукой:
– А я и не сомневался. Даже не волновался.
Рассмеялся только Гарри, и Драко, прищурившись, снова обвёл всех взглядом:
– А где Джинни?
Установилась гробовая тишина. Искренне недоумевал один Гарри – никак не мог взять в толк, почему у всех такой вид, – он завертелся, и Гермиона услышала его аханье:
– Что случилось? Что с ней?
Глаза Драко прищурились сильней:
– В чём дело? Что ты имеешь в виду?
В ответ Сириус и Нарцисса чуть отодвинулись, и пред ним предстали лежащая на узкой больничной койке Джинни и хлопочущая над ней мадам Помфри. Рядом стояли Рон и Чарли, и даже через всю палату Драко мог видеть алеющую на рубашке Чарли кровь. Он побелел и дёрнулся:
– Что произошло?
Отозвалась Блез:
– Твоё противоядие. Выяснилось, что оно существует только в прошлом, так что она отправилась за ним туда, а потом обратно, и опять туда, и опять сюда – и всё за короткий промежуток времени. Похоже, это оказалось слишком – вот она и не выдержала… Когда вернулась в последний раз, потеряла сознание…
Рот Драко приоткрылся, он вытаращился на Блез, потом отшвырнул одеяла и попробовал встать, однако был ещё слишком слаб. Сириус взял его за руку:
– Присядь, Драко. Тебе пока рано ходить…
– Я могу ходить, – стальным голосом отрезал Драко. – Пусти. Я хочу её видеть.
– Всё в порядке, – выступил вперёд Гарри. – Он обопрётся на нас.
Сириус взглянул на Гарри и кивнул; вместе они помогли Драко подняться и, подхватив его под руки, медленно дошли до постели Джинни. За ними последовали Блез с Гермионой; Нарцисса осталась и, прикусив губу, смотрела на сына, осторожно бредущего через лазарет. Рядом с ней высился, сложив руки на груди, Ремус, по чьему лицу ничего нельзя было прочитать.
Гермионе доводилось слышать о хроноболезни: на третьем курсе её предупреждала Макгонагалл, хотя все её забеги во времени проходили только на короткие дистанции, так что никакого риска для здоровья не представляли. Да, ей было известно, что с увеличением хронологического расстояния опасность возрастает, причём многократно, если ты что-то переносишь с собой туда-сюда. И всё же она оказалась совершенно не готова к такой Джинни – иссушенно-бледная, с кровавой коркой вокруг рта и под глазами, хриплым дыханием, вырывающимся из горла. Грудь ходила вверх-вниз, вокруг шеи пульсировал Хроноворот.
– Боже мой… – сдавленным от потрясения голосом проговорил Сириус. – Что же такое случилось?! Что пошло не так?!
Мадам Помфри подняла измученное лицо:
– Всё пошло не так. Хроноболезнь исцелить очень сложно, она приводит к отказу всех систем организма: приведёшь в порядок одну – выключится другая. Отойдите, прошу вас… – она придержала Блез, которая, кусая кулак, подалась к кровати. – Она сейчас очень хрупкая…
– Она может умереть?.. – ахнул Гарри, глядя на Рона, но тот уставился в пол, намертво стиснув кулаки.
Мадам Помфри тщательно взвешивала каждое слово. Наконец, она произнесла:
– Да, это весьма вероятно.
Блез зарыдала настолько неожиданно, что все взгляды тут же обратились к ней, и слизеринка, закрываясь руками, отвернулась, похоже, стыдясь своего поведения. Гермиона не могла понять, куда девались её собственные слёзы, ужас словно испарил их в один миг. Перед глазами стояла Джинни – тоненькая, смелая, юная, с косичками, в свитере, с Хроноворотом в руке – умоляющая позволить ей рискнуть собственной жизнью ради Драко.
…И я ей позволила, – осознала она. – Ради всего святого, умоляю, пусть с ней всё будет хорошо! Клянусь, больше никогда не буду обращаться с ней, как с соплячкой… Пускай с ней только всё будет хорошо – и я даже порадуюсь за них с Драко, если таковое случится – клянусь! Только бы с ней всё было хорошо…
Чарли, едва слышно чертыхаясь, отвернулся к стене, а Гермиона, воспользовавшись мгновением, рискнула посмотреть на Драко. Его совсем недавно розовевшие губы опять превратились в бескровную ниточку.
– Отпустите, – таким же бесцветным, как и его лицо сейчас, голосом произнёс он и вывернулся из рук Гарри и Сириуса.
Шаг – мадам Помфри подняла к нему предупреждающий взгляд, но протесты умерли у неё на губах, когда Рон буркнул:
– Пусть.
Драко тихо продвигался – хотя не с былой легкостью, однако не как калека. Он склонился над Джинни, нежно прикоснулся к её бескровному лицу, зашептал на ухо – закрыв их от мира, свесились на лицо волосы, и Гермиона не услышала ни единого слова, хотя, пожелай она этого, догадалась бы без труда.
Драко выпрямился. Джинни чуть качнула головой на подушке, но глаз не открыла, дыхание её стало резче, кровь снова полилась из угла рта. Песочные часы бились и бились у неё на шее вторым сердцем.
– Мне нужно ею заняться, – сказала мадам Помфри и решительно, хотя и мягко, отодвинула Драко. – Иначе она захлебнётся собственной кровью.
Драко как-то странно охнул и попятился, чуть не рухнув на Гарри. Тот успел вовремя подхватить его, удержав на ногах. Едва фельдшерица с палочкой наготове взялась за Джинни, двери лазарета вновь открылись, впустив Симуса.
Гермиона уставилась на него в полнейшей оторопи: она, можно сказать, вовсе забыла о его существовании. Он был одет весьма аккуратно – чёрные брюки и рубашка, которых она не могла припомнить в его гардеробе, подчеркнули пшеничный цвет волос и синеву глаз. Он шествовал с такой уверенностью, что Рон невольно дал ему дорогу и даже мадам Помфри не возразила, когда он направился прямиком к Джинни.
