Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"
Автор книги: Кассандра Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 157 страниц)
***********
Пробуждение было подобно медленному подъему из темной мутной воды. Не вставая, Эрмиона еще несколько минут блуждала в этом зыбком мире между сном и явью. Какие-то смутные образы проносились перед глазами – столб черного дыма, прогалина между темными, мокрыми от дождя деревьями, поезд… Лица, которые Эрмиона не знала. Затем лицо Гарри – тревожное и измученное. Но почему?
Эрмиона открыла глаза. Ей потребовалось время, чтобы мир вокруг обрел резкость. Она рывком села и изумленно огляделась. Она лежала на полу маленькой – не больше, чем ее комнатка в Норе, если не считать того, что в доме Висли не имелось помещений с пятиметровыми потолками – круглой комнаты. Стены были сложены из каменных плит, судя по всему, не просто старых, а древних. В одной из стен находилась дубовая дверь, обитая полосами железа и на вид такая же старая, как и камни. Через маленькое высокое окошко, забранное железной решеткой, просачивался слабый серый свет. В комнате не было ничего, кроме соломы, устилавшей пол. На этой-то соломе и сидела сейчас Эрмиона.
Чувство потерянности и беззащитности, – такое сильное, какого она никогда еще не испытывала, – захлестнуло и переполнило ее. Это место было не просто незнакомо… оно пугало… оно так не походило на то, где Эрмиона ожидала проснуться – на ее безопасную комнату в Норе… Эрмиона отчаянно, как только могла, напрягла сознание, пытаясь сообразить, где она находится. Последнее, что она помнила – это поход в «Дырявый котел» с Джинни… там она встретилась с Крумом… они пошли в дальнюю комнату, а потом…
Раздался грохот. У Эрмионы зашлось сердце: она подняла глаза и увидела, что дверная ручка начала поворачиваться. Она попыталась встать, но не смогла – так дрожали ноги. Помогая себе локтями, она отползла назад, подальше от двери.
Тяжелая дверь медленно открылась, и в комнату шагнул высокий человек, закутанный в плащ. Лицо скрывал капюшон. Мужчина, – если это был мужчина, – был одет в подметавшую пол мантию из толстого зеленого бархата, отороченную серебром у горла, руки прятались в черных атласных перчатках.
Эрмиона открыла рот, пытаясь спросить, где она и как сюда попала, но горло перехватило спазмом, и она не смогла издать ни звука. Человек неторопливо поднял руки и откинул капюшон.
И тогда Эрмиона пронзительно закричала.
Глава 3. Ощущая мрак
– Большелапый, – мягко произнёс Лупин, глядя на догорающий огонь за каминной решёткой. – Ты там? Ты меня слышишь?
Он сидел за рабочим столом в полумраке своего кабинета, держа в руке пустой бокал для вина. Рем не пил – он вообще почти не пил, тем более в одиночку, – но ему нравилось ощущать бокал в руке, смотреть сквозь него, наблюдая за сиянием луны: серебристый диск охватывался ореолом, будто языками пламени. Нравилось смотреть, как льющийся через окно лунный свет играет искорками на ободке… Он поставил бокал, потянулся и взял со стола пресс-папье, которое Сириус подарил ему в прошлом году. Это был прозрачный стеклянный шар, внутри которого шёл снег и виднелась крошечная фигурка прекрасной рыжей нимфы. Сейчас нимфа сидела на скале и наигрывала мелодию на гобое. (Поскольку шар был магическим, его не нужно было встряхивать – снег и так шёл непрерывно.) Нимфа напоминала Лупину Лили, хотя он никогда не сказал бы об этом Сириусу.
Нимфа отложила гобой и посмотрела на него.
– Иди спать, Рем, – посоветовала она, – уже поздно.
– Я жду Большелапого, – тихо ответил Лупин. – Мы собирались побеседовать… – Он вернул пресс-папье на стол и перешёл к умирающему огню. Сел, прильнув спиной к кирпичам камина, и стал ждать. – Сириус Блэк, – прошептал он, – где же ты?
– Я здесь, – прозвучал голос у его локтя.
Лупин открыл глаза, оглянулся, увидел голову и плечи Сириуса в камине и улыбнулся.
– Извини, – сказал Сириус. – Потребовалось немало времени, чтобы найти подходящий дом с камином. В этой части Греции не так уж и много каминов. Здесь очень жарко.
– Греция хорошо на тебя влияет, – заметил Лупин.
Действительно, загорелый улыбающийся Сириус выглядел поздоровевшим, и затравленный, безжизненный взгляд узника Азкабана наконец-то почти пропал. Почти. Люпин был уверен – полностью он не исчезнет никогда.
– Да, – произнёс Сириус, устремив свои тёмные глаза на Лупина. – Ты сказал мне, что хочешь поговорить о Гарри. С ним что-то случилось?
– Да нет, с ним всё нормально, – ответил Лупин. – Ну, то есть ничего неожиданного с ним не происходит. Ему шестнадцать лет. У него вдруг открылись огромные способности, и он не имеет ни малейшего представления о том, что с ними делать. Его разлучили с друзьями, он здесь один. И ещё учти, что с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать, не прошло и года, чтобы его не пытались убить… Неудивительно, что он устал и выведен из равновесия.
– Он не один, – возразил Сириус. – С ним Драко.
– Юный Малфой? – удивился Лупин. – По-моему, они ненавидят друг друга. Не далее как сегодня Гарри избил его до полусмерти. Я их еле растащил, иначе от мальчишки осталось бы мокрое место. Это совершенно не похоже на Гарри. Малфой отказался объясниться, свалил всё на то, что Гарри якобы нервничает из-за разрыва со своей подружкой.
– С Эрмионой?
– О, да ты в курсе? – заинтересованно протянул Лупин.
– Гарри ничего мне не говорил, – Сириус чуть усмехнулся. – У меня такое впечатление, что он лучше сам на себя наложит Пыточное Заклятье, чем расскажет мне о своих любовных переживаниях, но… – Сириус пожал плечами, – я догадался.
– Как?
– Собачье чутьё, – ответил Сириус. – Когда Гарри видит Эрмиону, у него становится такой вид, будто его только что ударил бладжер. Джеймс так же смотрел на Лили. Это верный признак…
Лупин заулыбался в ответ:
– Помнишь, когда тебе было шестнадцать, ты…
– Нет, – твёрдо прервал его Сириус. – Мы не собирались обсуждать меня. Мы говорим о Гарри.
– На самом деле я хотел поговорить с тобой о младшем Малфое, – признался Лупин. – О Драко… Кстати, ужасное имя. Несчастный ребёнок.
– В то время как имя «Ремус» становится хитом сезона, – откликнулся Сириус.
Лупин снова улыбнулся.
– Теперь ты опять говоришь, как Большелапый, – сказал он. – Ты, должно быть, любишь Малфоя-младшего… извини – Драко.
– Да, – подтвердил Сириус. – Он не такой, как его отец. Он похож на меня, когда я был в его возрасте.
– Иными словами, такая же бомба замедленного действия, которая ненавидит всё и всех вокруг?
– Ну, не всё и не всех, – хмыкнул Сириус. – Что случилось, Лунатик? Он во что-то влип?
– Не знаю, – задумчиво проговорил Лупин. – Либо вообще ничего не случилось, либо он влип в передрягу хуже, чем мы можем себе представить…
– Лунатик! – Сириус явно терял терпение.
– Ладно, хорошо, – Лупин потянулся, взял со стола книгу и пристроил её на коленях. Именно эту книгу Гарри и Драко разглядывали у него накануне, хотя, разумеется, он не мог этого знать. – Я не уверен, что это была хорошая идея, Сириус, – позволить Драко хранить его магидический меч у себя.
– Так решил Дамблдор, а не я.
– Надеюсь, на это были веские причины, – в голосе Лупина прозвучало сомнение. – Но этот клинок… если, конечно, это именно он и я прав в своих предположениях… это очень мощный Тёмный объект.
– Он принадлежал Салазару Слитерину, не так ли?
– Не исключено, конечно, что это подделка или копия. Мне, в общем, очевидно, зачем Малфои, как и любая другая колдовская династия, могли бы сфальсифицировать подобный предмет. Но если меч настоящий… По преданию, Салазар Слитерин продал свою душу могущественному демону в обмен на меч, который даровал своему владельцу непобедимость.
– И это действительно так?
– Очевидно, да. Слитерин выиграл все битвы, в которых участвовал. Но однажды он исчез. Просто исчез. Никто и никогда его больше не видел. Долгое время считалось, что меч исчез вместе с ним. Однако предание утверждает, что Слитерин пытался надуть демонов: он получил меч не навсегда, а только на определённый срок, и отказался вернуть его, когда пришло время, поэтому… – Лупин пожал плечами. – Никто не знает, что на самом деле случилось с ним, но общее мнение таково, что ничего хорошего.
– Должно быть, он не читал настольную книгу любого злодея-волшебника "Руководство Тёмного Владыки", – ухмыльнулся Сириус. – "Правило 54: Если я заключу договор с демонами, а потом нарушу его, то уж не потому, что мне вожжа под мантию попала".
Лупин округлил глаза:
– Сириус…
– Извини, но я действительно не понимаю, какое все это может иметь отношение к Драко, – сказал Сириус.
– Это демонический меч, Сириус, – начал раздражаться Лупин. – Он обладает большой силой и собственным сознанием. И я не знаю, чего хочет это сознание – добра или зла. Для того чтобы справиться с таким артефактом, нужна большая сила и немалый опыт, а Драко ещё ребёнок.
– Когда нам было шестнадцать, мы не считали себя детьми.
– Не считали, но ими являлись. Подумай, как всё могло бы измениться, если бы мы были хоть чуточку умнее, терпимее, не так безоглядно доверяли бы всем. Может быть, Питер и не стал бы тем, кем он стал, а Джеймс… Джеймс мог…
– Не надо, – прервал его Сириус. – Не произноси этого.
Лупин вздохнул.
– Есть ещё кое-что.
– О нет, – обречённо проговорил Сириус.
– В чем дело?
– Я знаю тебя. Когда ты говоришь "есть ещё кое-что" – это значит, что самое пакостное ты приберёг напоследок. "Всё совершенно замечательно, но есть ещё кое-что: появился василиск и сожрал Гарри". Типа того, – Сириус тоже вздохнул. – Ну, давай. Говори.
– По поводу меча есть пророчество…
– Черт!.. – с чувством произнёс Сириус. – Ну? И в чём там дело?
В ответ Лупин прочитал строчки из книги:
"Когда потомок Слитерина вновь обнажит меч сей в бою, то сам Слитерин возвернётся в этот мир и вместе со своим потомком будет сеять ужас и разрушение по всему миру колдовскому".
– Знаешь, я иногда не могу понять, как ты можешь говорить такие вещи с таким серьёзным лицом, Ремус, – Лупин нахмурился, и Сириус добродушно добавил: – Извини уж… Не думаю, что у нас есть сейчас основания для беспокойства. Насколько мне известно, Драко не обнажал "меч сей в бою". Это Гарри пустил его в ход против Люциуса.
Лупин перевёл дух с явным облегчением:
– Хорошо, это я и хотел знать.
– Просто держи его подальше от этой железки, – добавил Сириус.
– Ну да, – откликнулся Лупин. – Помнишь, когда нам было по шестнадцать лет и нам говорили, чтобы мы не связывались с тем-то и тем-то, как мы к этому прислушивались?
Сириус улыбнулся, и глаза его превратились в узкие щёлочки. Лупин знал только нескольких людей на всём свете, которым Сириус улыбался так, как сейчас: Джеймс, Лили, он сам и Гарри. Может, он так же улыбался и Нарциссе – Лупин был не в курсе, но надеялся, что да.
– Мы были ужасны, правда? – сказал Сириус.
– Нет, – ответил Лупин, улыбаясь в ответ. – Мы не были ужасны, мы были великолепны!
* * *
Эрмиона закричала.
И, приподнявшись на локтях, попятилась от того кошмара, который стоял в дверях, убивая всякую надежду на бегство. Дальше, как можно дальше… Она ударилась спиной о стену и вжалась в неё, крепко зажмурившись.
…Успокойся, – сказала она себе. – Будь сильной. Как Гарри. Гарри сталкивался с вещами и похуже. Будь как Гарри.
Она открыла глаза.
И увидела прежнюю картину. Вошедший колдун неподвижно стоял на том же месте. Капюшон лежал на плечах, открывая его лицо, – лицо человека средних лет, смуглое, с тёмными бровями, с выступающей огромной челюстью. Чёрные волосы – тусклые и всклокоченные, огромный крючковатый нос, нависающий над узкой щелью рта. Он был удивительно, пугающе худ – таким не был даже Сириус, когда сбежал из Азкабана. На обеих скулах красовался череп с выползающей изо рта змеей – Знак Тьмы.
Он был просто ужасен, однако не это заставило Эрмиону так закричать. Она узнала его. Да и как она могла не узнать? В Хогвартсе повсюду висели его портреты и стояли его статуи.
И тем более невозможно было видеть его сейчас перед собой.
…Чёрная магия, – подумала она. – Очень сильная чёрная магия. Он мёртв. Он умер тысячу лет назад. А воскрешение мёртвых – это же некромантия, самая ужасная разновидность чёрной магии.
Он сделал к ней несколько шагов, и Эрмиона уставилась на его обутые в грубые чёрные ботинки ноги. Она не могла принудить себя взглянуть ему в лицо – отвратительное, испещренное рубцами и страшными знаками… Он подошёл, и она почувствовала запах, исходящий от его мантии, – жгучий запах бренди.
Он со стуком опустился на колени рядом с ней.
– Посмотри на меня, – произнёс он странным жужжащим голосом, как если бы в его гортани жили бабочки или кузнечики. – Посмотри на меня.
Эрмиона против воли подняла глаза. Она попыталась справиться с собой, но из горла вырвался только тихий судорожный писк:
– Кто вы?
– Ты не узнаёшь меня, Ровена? – проговорил тот же жужжаще-шелестящий голос. – Я знаю, что выгляжу теперь совсем не так, как раньше. Но ты не можешь не узнать своего Салазара…
* * *
– Veritas!
Крум судорожно хватал ртом воздух – Заклинание Правды начало действовать. Драко было знакомо это ощущение, эта боль на грани агонии, он знал, насколько мучительна эта разрывающая грудную клетку боль… но у него не было ни времени, ни желания проникнуться сочувствием к Виктору.
– Где Эрмиона? – спросил он.
– Я… н-не… знаю… – выдавил сквозь зубы Виктор.
– Малфой, – произнес Рон свистящим шёпотом, – это заклинание запрещено использовать, за него и в Азкабан можно загреметь.
– Наплевать, – отозвался Драко, не оглядываясь. Он неотрывно смотрел на Гарри, а тот – на него, и Драко видел на его лице то же самое, что чувствовал внутри себя – мрачную решимость. Это же выражение он видел на лице Гарри во время матчей по Квиддитчу – поймать снитч во что бы то ни стало. На игровом поле это выражение лица Гарри заставляло Драко нервничать. Теперь же… теперь оно придавало ему уверенность.
– Давай, Малфой, – кивнул Гарри.
– Пожалуйста, – неожиданно прервал их Виктор. – Я тоже хочу знать правду. Спрашивайте меня. Пожалуйста.
Малфой посмотрел на Крума с сомнением – тот был бледен, губа закушена от мучительной боли, но, похоже, он действительно сказал это искренне.
– Хорошо, – сказал Драко, твёрдо держа свою палочку. – Виктор, расскажи нам, что ты помнишь о вчерашнем дне.
Крум заговорил – невнятно, медленно, с усилием.
– Утром мы играли против Румынии… Мы проиграли, из-за ч'его я был оч'ень не в духе. Еще меня разозлило то, что не было охраны у палаток для игроков: когда я вернулся в свою палатку, там был какой-то ч'еловек, и мне пришлось его выпроваживать.
– Что за человек? – голос выдавал напряжение Гарри.
– Обычный ч'еловек, – сказал Виктор. – Понимаете, к нам в палатки постоянно кто-то пробирается: ну там, фанаты и всё такое… Этот предложил мне болгарского вина. Я немного выпил, и он ушёл. Я вернулся в свою комнату и… – Виктор отвёл глаза в сторону. – Думаю, я заснул. И больше нич'его не помню.
– Виктор, – твёрдо проговорил Драко, – что произошло, когда ты вернулся в комнату? Ты ведь не лёг спать. Что ты делал?
Крум побледнел, на лбу появилась испарина:
– Я не помню.
Драко стиснул свою палочку с такой силой, что побелели костяшки пальцев:
– Что ты делал?
Крум покачал головой и от боли схватился за грудь:
– Я не помню!
– Он лжет! – решительно припечатал Гарри.
– Под Заклинанием Правды лгать нельзя, – тихо сказал Драко, повернув голову и глядя на Гарри. – Уж я-то знаю.
– Наверное, ему изменили память, – шёпотом предположил Рон. – И теперь он говорит правду – так, как себе её представляет.
– Мы можем снять с него Заклятье Памяти, – произнес Гарри тем же уверенным и спокойным тоном. – Малфой, дай мне свою руку.
– Зачем? – насторожился Драко. В предыдущий раз, когда Гарри просил Драко дать ему руку, то располосовал ладонь слитеринца перочинным ножом.
– Затем, – проворчал Гарри. – Если мы оба возьмемся за палочку и произнесем заклинание, то нашей силы может хватить, чтобы разрушить Заклятие Памяти.
– Может, – легко согласился Драко и добавил: – А ещё этого также может быть достаточно, чтобы превратить лучшего игрока Болгарии в Квиддитч в грязную лужицу на полу.
– Не думаю, – ответил Гарри. – Этого не произойдёт, если мы как следует сосредоточимся.
– Ну вот и доверяй планирование гриффиндорцам, – огрызнулся Драко. Гарри стоял так близко, что в стеклах его очков Драко видел себя, злого и встревоженного. – Что это за план такой – "как следует сосредоточиться"?
– Гарри, – раздался нервный голос Рона. Со своего места он не мог слышать, о чём они спорят, но выражение лица Гарри его обеспокоило. – Гарри, я не думаю…
Не обращая на него внимания, Гарри схватил Драко за левую руку (ну конечно же, Драко левша, кто бы сомневался! – Авт.), сомкнув свои пальцы вокруг палочки. Шрам на его ладони соприкоснулся со своим близнецом на ладони Драко, и Гарри почувствовал внезапный укол ледяного холода. Драко быстро и тревожно взглянул ему в глаза. Очевидно, он ощутил то же самое.
– Это плохая идея, – с нехорошим предчувствием сказал Драко.
Гарри бросил на него мрачный взгляд и направил на Крума палочку, зажатую уже в руках обоих.
– Veritas, – прошептал он.
Рука Драко рванулась вперед, как будто её с силой дернули. Палочка чуть не выпала из их переплетенных пальцев – так сильно она завибрировала, и Драко сжал её как можно крепче. Вырвавшийся из кончика чёрный луч поразил Крума. Крум громко закричал от невыносимой боли и упал на колени, держась за грудь.
– Гарри, что ты сделал? – испуганно выдавил Рон.
Гарри отпустил палочку, плюхнулся на колени рядом с Крумом и положил руку ему на плечо:
– Виктор, – настойчиво сказал он. – Я не хочу тебя мучить ни одной лишней секунды, но ты должен рассказать нам, что случилось с тобой вчера. Где ты был прошлой ночью?
– После игры я вернулся в свою комнату, – сказал Крум, сам с явным удивлением слушая своей голос. Драко хорошо знал, что он должен был сейчас чувствовать: заклятие Veritas заставляло не просто говорить правду, но выбалтывать все, что знаешь, – до тех пор, пока не кончатся слова. – Я лег на кровать. Я чувствовал с'ебя довольно странно и думал, что это из-за вина. Затем раздался стук в дверь. Я встал и открыл. Это был тот ч'еловек, который приходил ко мне в палатку. Он направил свою руку на меня и сказал: "Imperio".
Выражение изумления читалось на лице Крума. Он явно сам не понимал, откуда приходили к нему эти слова.
– Потом он дал мне… э-э… kak shte kazhesh tova na Angliyski…
Рон, Драко и Гарри беспомощно переглянулись. Никто из них не знал ни слова по-болгарски. Но Виктор уже продолжал:
– Сосуд… Бутылка с жидкостью. Он дал мне её и рассказал, что я должен сд'елать. Я над'ел свой плащ и направился в Косой переулок. Вошёл в "Дырявый Котел". Там я ждал, пока не появилась Эр-ми-о-ни-на, – его голос стал тоскливым, – она была оч'ень счастлива и красива. Я попросил её поговорить со мной вс'его лишь минутку. Мы пошли в кабинет в конце зала. Она повернулась, хотела что-то спросить, и я схватил её. Зажал ей рот, чтобы не кричала, и заставил выпить зелье.
В широко раскрытых глазах Крума застыл ужас. Драко, Гарри и Рон смотрели на него – потрясённо и с нарастающим страхом.
– Теперь она стала тихая, послушная. Д'елала то, что я ей говорил. Она избавилась от д'евушки с рыжими волосами. Она вернулась обратно в кабинет. Мы там вместе ждали, и наконец пришел тот самый человек. Он указал на неё рукой и сказал «Imperio»… – короткая пауза. – Она заплакала. Ему пришлось ещё раз наложить заклятие. Наконец мы ушли – Эр-ми-о-нина и я. Мы полетели к Норе. Я остался ждать, пока она соберёт вещи и напишет записку Гарри. Потом мы с'ели на мою метлу и полетели на вокзал «Кингс-Кросс». – Голос Виктора всё больше срывался на хрип, и Гарри не мог понять, от боли или от изумления. – Там нас ждал этот ч'еловек, в маггловской одежде. Он забрал у меня Эр-ми-о-нину. Потом я вернулся сюда. Когда я проснулся… – он покачал головой, – я ничего не помнил.
– Гарри!!! – тревожно прошипел стоящий в дверях Рон. – Кто-то идёт сюда по коридору! Наверное, кто-то услышал крики Крума.
Но Гарри всё ещё, не отрываясь, смотрел на Виктора:
– Куда он её увёз?
– Я не знаю! Не знаю! Ты должен мне верить, Гарри – я бы никогда не причинил вреда Эр-ми-о-ни-не!
Гарри поднялся на ноги и отступил на несколько шагов от Виктора, который полусидел-полулежал возле кровати и, казалось, был полностью изнурён. Гарри и сам выглядел ненамного лучше. Он подошел к Драко.
– Думаю, мы должны повторить заклинание, – произнёс он, тяжело вздохнув. – Может быть что-то ещё. Может, он знает…
– Нет, – неожиданно вмешался Рон.
Драко и Гарри обернулись и посмотрели на него. Рон стоял в дверях – гневный и испуганный одновременно.
– С чего вы взяли, будто Круму известно, где Гермиона и её похититель? Зачем тому человеку сообщать Виктору, куда они едут? – сказал он. – Очевидно, что его просто использовали. Если бы Крум не был так знаменит, его бы, скорее всего, убили, а не заставили всё забыть. Я ему верю, он действительно не знает. И, Гарри, – добавил он сдавленным голосом, – то, что ты делаешь – это же пытка. Ему больно. Ты никогда так себя не вёл. Вы меня простите, парни, но из-за Эрмионы у вас обоих напрочь сносит крышу, поэтому я считаю, что решать следует мне, – он указал палочкой на Крума. – Фините…
– Подожди, – быстро перебил его Гарри. – Ещё один вопрос. Только один вопрос! – он обернулся к Виктору. – Ты сказал, что когда этот человек накладывал заклятие Подвластия, он указал на Эрмиону рукой. Не палочкой. У него не было палочки?
– Нет, – устало сказал Виктор, – он использовал свою руку.
– В таком случае, он магид, – проговорил Драко.
– Это была не простая рука, – продолжил Крум. – Ч'еловек был самый обычный, низенький и полный. Но его рука была сд'елана из серебра.
Гарри поднял глаза на Рона и Драко, которые уставились на него с одинаковым выражением ужаса на лицах.
Гарри первым нарушил молчание.
– Червехвост, – прошептал он.
* * *
– Ровена? – потрясённо выдохнула Эрмиона.
– Моя прекрасная Ровена, – произнёс тот, кто назвал себя Салазаром. Рукой в перчатке он коснулся волос Эрмионы. Она не пошевелилась, хотя запах перегара вызвал спазм в горле.
– Это не мое имя, – сказала Эрмиона, – и я не та девушка. Вы, наверное, ошиблись…
– Я бы на твоём месте не стал ему возражать, – вмешался резкий и злобный голос. Эрмиона повернула голову и почти без удивления увидела знакомую низенькую и толстую фигуру в дверном проёме. Червехвост. Он был в серой мантии, из-под правого рукава выглядывала искусственная рука. На лице играла гаденькая ухмылка. – Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?
Эрмиона теперь неотрывно смотрела на Червехвоста. Разумеется, он тоже не годился в призёры конкурса красоты, но как минимум его лицо было менее отталкивающим.
– Как я сюда попала? – спросила она, стараясь придать своим интонациям твёрдость.
– Червехвост привел тебя ко мне, – произнёс жужжащий голос слева. – Он очень преданный слуга.
– Не такой уж и преданный, – возразила Эрмиона дрогнувшим голосом, – принимая во внимание тот факт, что две недели тому назад он служил Чёрному Лорду!
– Сейчас я служу Хозяину моего хозяина, – сказал Петтигрю. – Самому могущественному из всей Хогвартской Четвёрки, самому грозному волшебнику, когда-либо державшему палочку, – он ухмыльнулся. – Разумеется, ты знаешь, кого я имею в виду? Было бы печально обнаружить, что в Хогвартсе перестали уделять должное внимание преподаванию истории.
Эрмиона закрыла глаза.
– Салазар Слитерин мёртв, – проговорила она. – А мёртвые не могут вернуться.
– Это больно слышать из твоих уст, любимая, – прожужжал голос над ухом. Голос Салазара Слитерина… ее сознание не могло, отказывалось принять это. Такие ужасные вещи могли происходить с кем угодно, только не с ней… Его рука в чёрной перчатке сомкнулась на её запястье, и Эрмиону переполнило отвращение – сильнее, чем когда-либо в жизни. Он рывком поднял её на ватные ноги и развернул лицом к себе. – После стольких лет блуждания по серым равнинам, – продолжил он, – ты вернула меня в мир.
– Что я сделала? – изумлённо переспросила Эрмиона.
– Это ведь ты создала заклинание, которое разрушило чары, державшие меня в плену, – проговорил Слитерин. – Ты ведь, несомненно, стремилась к этому?
С испугом и недоумением Эрмиона посмотрела на Червехвоста и встретилась с ним взглядом.
– Твоё Ураганное заклятье, – пояснил он. – Весьма искусное, надо признать. Но не вполне благоразумное. Могли быть непредвиденные последствия… – он смотрел злобно и холодно.
– Ничего не понимаю, – побледнев, произнесла она, переводя взгляд с одного на другого.
– Разве ты не помнишь? – пустые глаза Слитерина не отрывались от неё. – Я же говорил тебе, что никогда не умру по-настоящему.
– Нет! – ожесточённо воскликнула Гермиона. – Я не помню, потому что я не та, кем вы меня считаете! – она безнадёжно взглянула ему прямо в лицо, похожее на обтянутый кожей череп. – Ровена Рэйвенкло мертва! Она мертва вот уже тысячу лет!
Рука в перчатке рванулась к её горлу. На какое-то мгновение ей показалось, что сейчас её будут душить. Но затем она с ужасом увидела у него в кулаке Эпициклическое Заклятье.
– Ты хранишь у себя на шее жизнь моего потомка, – проговорил он. – Так же, как и Ровена хранила мою. Когда я проснулся, первое, что я увидел, было твоё лицо – я видел тебя его глазами. Ещё я увидел, что он любит тебя – как и я когда-то любил её. История повторяется… Его глазами я видел также и Годрика, – голос Слитерина внезапно перешёл в рык. – Когда она бросила меня и ушла к Годрику, рухнуло всё, над чем я трудился, всё, чего я почти достиг. И вот этого я не допущу снова, любимая.
– Я не ваша любовь! – в отчаянии выкрикнула Эрмиона.
– Может быть, и нет, – сказал Салазар. – Но ты будешь ею.
* * *
Джинни сидела на кухне, вслушиваясь в тиканье часов, когда распахнулась дверь и вошли усталые Гарри, Рон и Драко, неся свои мётлы. Но если Драко и Рон выглядели просто измученными, то Гарри выглядел на порядок хуже, словно ему пришлось пройти через какое-то ужасное испытание.
Рон и Драко кинули мётлы в угол, Гарри – бережно поставил свою рядом с дверью. Джинни с бьющимся сердцем смотрела на него, борясь с желанием подбежать и обнять: у него был такой несчастный вид…
Рон подошёл к ней и положил руку на плечо:
– Есть новости? – тихо спросил он.
Джинни покачала головой:
– От неё – ничего.
Никто из них, казалось, не был особенно удивлён, услышав это.
– Спасибо, что ждала, Джин, – голос Гарри был бесцветным, почти мёртвым.
– Вы выяснили что-нибудь? – обеспокоенно спросила Джинни.
Гарри пожал плечами:
– И да, и нет.
– С ней всё в порядке?
Повисло тяжёлое молчание. Затем Гарри сказал:
– Пойду умоюсь. Скоро вернусь, – он повернулся и направился вверх по лестнице.
Джинни в предчувствии чего-то ужасного взглянула на Рона:
– Что произошло?
Рон вздохнул и покосился на Драко, прислонившегося к стене.
– Мы встретились с Крумом… – начал он и рассказал Джинни всё. – Думаю, нам очень повезло, – заметил он, когда закончил. – Никто нас не поймал, а когда мы сняли заклинание с Виктора, он, кажется, чувствовал себя нормально. И ничего не помнил из того, что сказал под действием заклятья. Он даже не помнил, почему мы к нему пришли.
– Мне пришлось попросить у него автограф, – Драко пытался говорить шутливым тоном. – Это было самое дикое событие вечера.
– Что с Гарри? – Джинни смотрела на брата, пытаясь прочесть ответ в его глазах – как в детстве, когда у неё всегда получалось. Получилось и сейчас. Глаза Рона говорили: "Ему очень плохо… и хотел бы я, чтобы тебя это не волновало".
– Ему надо поспать, – сказала Джинни. – Вам всем надо отоспаться.
– Могу пожелать тебе удачи – попробуй убедить его в этом, – уронил Рон.
– Он так переживает из-за Эрмионы? – спросила она.
– Нет, – произнёс Драко. – Из-за Виктора. Он начинает понимать, на что способен, когда доведён до крайности. И боится этого.
Рон пристально взглянул на Драко:
– Ты-то что об этом знаешь?
– Больше, чем ты думаешь, – Драко опять начал тянуть слова, хотя и не так демонстративно и презрительно, как раньше. Потом пожал плечами и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.
– Я пойду проверю, всё ли в порядке с Гарри, – сказала Джинни, не обращая внимания на выражение лица Рона, и стала подниматься наверх.
* * *
Драко стоял в саду перед домом Висли, и серебристый лунный свет дождём лился на него. Воздух был влажным и свежим, пахло мятой, розмарином и сырой землёй. Сады вокруг Имения Малфоев пахли совсем иначе: металлом, перцем и кровью.
Драко повернулся лицом к югу – туда, где был его дом, полез в карман за палочкой и с внезапным раздражением обнаружил, что карман пуст.
…И наплевать! – подумал он.
Да, несовершеннолетним магидам запрещалось творить заклинания без палочки, это верно. Но, с другой стороны, удирать из школы среди ночи и накладывать на знаменитых иностранных спортсменов мощные Тёмные заклятия – это что, разрешается? По сравнению с этим магия без палочки – просто мелочь.
… Ну и к чёрту это идиотское правило, – решил он и вытянул перед собой левую руку. В ярком лунном свете зигзагообразный шрам на ладони сиял, словно нарисованный жидкой ртутью. – Странно… Рука, которую тогда разрезал Гарри – та, которой я колдую… И у него тоже… Интересно, это совпадение?
Он выбросил этот вопрос из головы и попытался максимально сконцентрироваться, думая о предмете, который он хотел достать, представляя его в том месте, где видел в последний раз. Он хотел, чтобы Призывающее Заклинание сработало. Было неважно, как далеко находится предмет, который вызывают, но нужно точно знать, где именно он находится. Драко вообразил себе кабинет отца, каким он его помнил, рисуя его в уме вплоть до запахов: книги, бренди и черная магия. Затем он закрыл глаза и поднял левую руку.
– Зовио!
* * *
Джинни обнаружила Гарри в бывшей спальне Перси, на кровати с безупречно свежими и аккуратно заштопанными простынями, которая стояла нетронутой с тех самых пор, как Перси покинул Нору. Гарри снял очки и сидел на кровати, обхватив руками колени и опустив голову. Джинни опустилась рядом с ним, почувствовав, как кровать просела под её весом.
– Гарри, – прошептала она, – тебе надо немного поспать.
Он медленно поднял голову:
– Я не устал.
Она всегда поражалась, как менялось его лицо, когда он снимал очки: оно сразу становилось совсем юным, но, как ни странно, не добрым и спокойным, а более жёстким, холодным и решительным. Между его бровями залегла складка: когда он поднял глаза и попытался улыбнуться, она исчезла. Джинни с интересом подумала о годах, требующихся для того, чтобы эта складочка превратилась в настоящую морщинку, которая будет видна независимо от того, улыбается он или нет. Джинни не знала, увидит ли она это.
