Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 109 (всего у книги 157 страниц)

Лицо Тома потемнело.

– Надеюсь, что это будет действительно чем-то важным, мисс Кливотер.

– Он так сказал, – повторила она, придерживая открытую дверь. Вздохнув, Том обернул свою покалеченную руку мантией и последовал за ней. Дверь захлопнулась. Джинни, чувствуя, что ее коленки превратились в желе, не двинулась с места. Она увидела его – и в ней снова ожили воспоминания – и самое ужасное было то, что далеко не все они вызывали горечь и страх.

Сначала не было ничего, кроме слов, возникавших на страницах. Потом появился голос в ночи, беседовавший с ней в сновидениях. А потом лицо – столь подходившее к этому голосу: она вовсе не удивилась его красоте, именно таким он и должен был быть.

Она вспомнила, как однажды Элизабет, подняв глаза от книги, мечтательно улыбаясь, заметила:

– Мальчишки в книгах просто восхитительные!

Джинни тогда лишь рассмеялась в ответ. Но всё это было до того, как он открыл ей истину: любовь – всего лишь предательство и ложная красота иллюзий.

И тут, против её собственного желания, в её голове снова зазвучал голос Симуса: «Может, тебе нужен кто-то, кто бы грубо обращался с тобой, кто бы не любил тебя на деле, кто бы издевался и унижал тебя, кто бы причинял тебе боль? Кто бы лгал тебе? Обращался бы с тобой, как с маленькой дурочкой? Откуда у тебя такие желания, где ты этому научилась?»

Я научилась этому у тебя, Том, – отстранено подумала она. – Однако теперь мне уже не одиннадцать лет.

Она вышла из-за полки и, не оглядываясь, прошла к столу.

* * *

– Но Рон… – оторопело произнес Гарри, – Рон… он вроде бы вовсе и не Прорицатель, он ведь еще ничего не предсказал?..

– А ты-то почем знаешь? – спросил Драко, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее и ровнее, что давалось ему с трудом: оторопь в глазах Гарри напугала его, а в голове назойливо крутилась мысль, что ни один из них сейчас не хотел занимать свои мысли проблемами, связанными с Роном. Он почувствовал себя отделенным и чужим, несмотря на то, что Гарри по-прежнему стоял рядом. – А если бы предсказывал?

– И что – соврал мне об этом? – в голосе Гарри опять появилась горечь. —

Что ж, я думаю, такое вполне возможно.

– Или же он не знал, что это такое, потому и не хотел говорить, – возразил Драко. – не все в этом мире связано с тобой, Поттер.

Необычно зелёные искры полыхнули в глазах Гарри блеском бьющегося стекла, потом он кивнул:

– Согласен. И что?

– Просто мне так кажется, захоти он просто Прорицателя, он бы нашел кого-нибудь другого, хотя я не могу не отметить, что боль, которую он, походя, нанёс тебе, была для него весьма приятным дополнением. Он ненавидит тебя.

– Надеюсь, ты не думаешь, что он просто… приманка? – спросила, всё ещё стоя на ступеньках, Гермиона.

– Будь он просто приманкой, на которую пытаются поймать Гарри, зачем бы тогда приложили столько усилий, чтобы вызвать у Гарри такую ненависть к Уизли? – спросил Драко, поднимая к ней взгляд.

Губы Гермионы дрогнули, глаза потемнели:

– Потому, что ненависть не имеет значения. Гарри – это Гарри, он пойдет за Роном, не смотря ни на что.

– Гм, – кашлянул Гарри. – Я пока ещё тут. И я вовсе не испытываю ненависти к Рону.

– Нет? – переспросила Гермиона, чуть склонившись и пристально глядя на него.

Он помотал головой:

– Нет. Я ненавижу то, что он совершил, однако, думаю, ты права – это могло произойти вовсе не по его вине.

Драко почувствовал, как внутри что-то сжалось – ему не нужны были дополнительные пояснения, чтобы постичь, что именно Гарри имеет в виду: не совсем понимая, как же Рон мог опуститься до такого, Гарри все же допускал, что, возможно, тот, предавая своего друга, был лишь послушной игрушкой в чьих-то руках. Он знал, что Гарри все равно прощает Рона, – даже не понимая причин случившегося – просто потому, что Гарри был Гарри.

– Я бы никогда не простил, будь я на его месте. Никогда.

Гермиона охнула, выронила книги, глухо шмякнувшиеся на пол, и кинулась к Гарри на шею, стиснув его в объятиях. Он подхватил её и погладил по волосам, словно это было самой естественной вещью на свете.

Драко почувствовал себя лишним.

– Пойду-ка я отсюда, – заявил он, подаваясь к двери. Гарри и Гермиона отпрянули друг от друга и, переплетя руки, взглянули на него.

– Куда? – спросил Гарри.

– Да куда-нибудь, – произнес Драко первое, что пришло на ум.

– Куда? – встревожено взглянул на него Гарри. – Хочешь, я провожу тебя обратно в лазарет?

– Вот ещё, – Драко прикинул, существует ли на свете место, куда бы никто ни рвался составить ему компанию. – Приму-ка я ванну, – с королевским достоинством сообщил он.

– Ты же только что мылся, – заметил Гарри. – Сколько же раз ты принимаешь ванну?

– Ну, ты же в курсе, – попытался выкрутиться Драко.

Гермиона смотрела на них, совершенно сбитая с толку.

…Слушай, я пытаюсь оставить вас двоих наедине, – раздраженно подумал

Драко в сторону Гарри. – Почему с тобой всё время так трудно, а?

…Оставить нас наедине? А зачем?

…Не будь таким тупым.

– Прекрасно, – громко заявила Гермиона. – Занимайтесь вашей телепатией в каком-нибудь другом месте. Ей-богу, не собираюсь стоять тут и смотреть, как вы двое корчите друг другу рожи.

Драко пропустил это мимо ушей.

…Это насчет тебя, Рона и Гермионы. Думаю, вам надо поговорить, а я буду только мешать.

…Но ты мне нужен, – растеряно произнес Гарри.

…Тебе определенно кое-что нужно, – согласился Драко, направляясь к выходу. – Вот только не спрашивай меня, что именно.

* * *

Джинни все просчитала тщательнейшим образом: десять минут – не меньше – чтобы Тому дойти до слизеринского подземелья и, соответственно, столько же, чтобы вернуться обратно. Еще минут пять, чтобы поговорить с профессором Култером – со слов родителей она знала, что он был деканом Слизерина до Снейпа. Итого – почти двадцать пять минут. с учетом того, что ей вряд ли понадобится больше пяти, хватало с избытком.

Ей показалось, что прошла целая вечность, пока она дошла до стола, где валялись вещи Тома. Хорошо, не валялись – были аккуратно разложены: пустой дневник, флакон (в нем были чернила, теперь она это видела), запачканный нож рядом с чашей, наполненной кровью.

Она застыла на миг и потянулась к чаше. Это именно то, за чем она пришла. Кровь Тома.

Кровь Тома – её сердце едва не выскакивало из груди. Как ты думаешь, чем ты занимаешься, Вирджиния Уизли? Это так не похоже на тебя… Это что-то совершенно грандиозное. Мы ведь говорим о Томе Реддле. Ты и вправду думаешь, что это хорошая мысль? Она заставила замолчать назойливый внутренний голос, взяла чашу и остолбенела: не могла же она, на самом-то деле, отправиться сквозь время с чашей, полной крови? Нужна какая-нибудь… гм… емкость. Черт, во что бы перелить… Думай, Джинни, думай!

Чертыхаясь себе под нос, она начала выворачивать карманы и выкладывать на стол их содержимое: сначала книги – дневник поверх Liber-Damnatis… она же брала флакон… ну где же, где? Ну, точно же было! Может, просто завалился?

Она точно помнила, что он был у нее в кармане…

…и тут с грохотом распахнулась дверь библиотеки. Сердце едва не лопнуло в груди от ужаса, Джинни вскинула руку, чтобы не упасть, ударилась локтем о стол, опрокинув чашу. Кровь залила книги, что она положила рядом.

О нет. Нет-нет, не может быть – почему так быстро, вряд ли прошло больше минуты…

Она подняла глаза, увидев его темные очертания в дверях, очерченные светом, льющимся из коридора, – мантия, волосы, расправленные плечи. И какая-то легкая тень рядом.

– Присцилла, – произнес он, – если ты ещё раз отправишь меня в эту охоту за дикими гусями, я буду тобой очень недоволен…

Джинни нащупала на столе разорванный дневник – и остолбенела: кровь, залившая его, исчезла – как потом будут исчезать, впитываясь в эти страницы, чернила. Дневник был девственно чист. От удивления у нее ослабли пальцы, и дневник выпал, хлопнувшись на пол у ее ног.

О нет, только не это… она присела, сгребла его с пола и, слыша приближающиеся голоса, сунула в карман.

– Том, прости, он сказал, что ты нужен ему прямо сейчас… Что такое? Ты так странно выглядишь…

Джинни вздернула голову – и похолодела, комок встал поперек горла: меньше, чем в метре от неё, с выражением полного недоумения и изумления на лице, стоял, оцепенев и вытаращив на неё глаза, Том Реддл.

Джинни, потеряв способность двигаться, уставилась в ответ. Нужно было только дотянуться до Хроноворота, висящего на шее – она знала об этом. И всё – мгновенное и несомненное спасение. Но – она не могла шевельнуться.

– Том?.. – повторила стоящая чуть позади Тома Присцилла – она, со своего места, не могла увидеть Джинни.

Не поворачиваясь, он произнес:

– Отойди за охранные барьеры, Присцилла. Вперёд не ходи. Хорошо. Теперь повернись и выйди, если хочешь себе только хорошего.

Определенно, Присцилла хотела себе только хорошего – изумленно пискнув, она подчинилась.

Том не шелохнувшись, смотрел на замершую на коленях Джинни, не обернувшись даже на звук захлопнувшейся за девушкой из Равенкло двери. Свеча отбрасывала слабый свет на его скулы и округлый юношеский подбородок, миндалевидные глаза… губы. Конечно, она видела его раньше, но никогда – настолько близко, настолько отчетливо. Никогда – таким живым. не видела, чтобы у него на шее пульсировала жилка, чтобы чуть взволнованно подрагивали губы, чтобы на щеках вспыхивал румянец… Он никогда не был таким – настоящим.

– Ты призрак, – произнес Том, обращаясь, скорее, к себе, чем к ней. – Ты можешь быть только призраком.

«Господи, откуда он меня знает… – подумала Джинни, сердце заледенело у нее в груди… но нет, нет – в его глазах не мелькнуло ничего, что показало бы, что он узнал её. Глаза… настолько синие, что казались почти черными – да-да, таким бывает пламя, танцующее на раскаленном каменном угле. Как же она могла забыть его глаза… как она могла забыть этот цвет…

– Как ты могла преодолеть защиту? – она услышала резкие нотки в его голосе – острые, как лезвие стеклянного ножа. – Заклинания на ней совершенны, я сам изобрел их, – он прищурился. – О, да ты не призрак, – пробормотал он, скользнув глазами по её шее. – Ты дышишь… – он помолчал и добавил, – пока.

Эти слова словно разморозили Джинни, ее рука взлетела к Хроновороту на шее, однако Том оказался проворнее – мелькнула белая рука, цепь взвилась вверх, и Хроноворот приземлился в его руке – он поймал его так же ловко и уверенно, как Гарри ловил снитч. Совершенно беспомощная, она уставилась на Хроноворот, лежащий на его раскрытой ладони.

– И что же это за волшебство? – спросил он тихим шепотом. – Именно с его помощью ты преодолела охранные барьеры? Ты ведь не из местных студентов, я тебя раньше никогда не видел, я бы запомнил – у меня отличная память на лица. И ты потянулась к нему в тот момент, когда увидела меня. Но это не портключ… что же это такое?

Она молчала.

Его губы искривились в улыбке, уголки дрогнули – так загибаются вверх краешки горящей бумаги.

– Что ж, в таком случае я сам немножко поэкспериментирую с этим талисманчиком…

– Нет, о нет! – вырвался у нее протестующий вскрик. – Том…

– Что-то я не припоминаю, чтобы разрешал тебе так меня называть, – высокомерные нотки в его голосе резанули ее, заставили замолчать. Сейчас в нем было что-то от Драко – в наклоне подбородка, в улыбке, которую нельзя было назвать настоящей улыбкой, в миндалевидных глазах… Но всем остальным он напоминал Гарри. Если бы можно было как-то скомбинировать, соединить их черты, слить все худшее, что в них есть, в одного человека – да, наверное, результат был бы близок к Тому Реддлу.

– Значит, ты меня знаешь. Знаешь мое имя… Кто же ты? Ты не студентка.

Наверное, одна из гриффиндорских сестричек, подосланных, чтобы шпионить…

– Я не шпионю.

– Тогда что ты тут делаешь? Никто в школе не в состоянии преодолеть поставленные мной защитные барьеры – наверное, только этот дурак Дамблдор…

Джинни отшатнулась от холодной ярости, прозвучавшей в его голосе. Со стремительностью нападающей змеи он выбросил вперед свою руку и, схватив ее за запястье, рывком поставил на ноги. Прикосновение отозвалось в ней взрывом восторженной боли, сродни боли в разбитом зубе. Обхватив её второй рукой за талию, он дернул ее к себе и прижал – так крепко, так близко, как мог бы сделать только любовник, однако руки его прикасались к ее телу не пальцами, а десятью сосульками. Ей сделалось дурно, у нее подкосились ноги, когда он прошептал ей в шею:

– Как много ты успела увидеть? Сколько ты провела здесь? Сколько памяти мне придется стереть у тебя, маленькая негодяйка, мерзкая гриффиндорская шпионка…

Он еще крепче стиснул её запястье, руку прострелила боль, словно её кости соприкоснулись друг с другом; с губ сорвался вскрик, вызвавший в нём самодовольное удовлетворение. Он склонился к её шее, его губы почти касались ее кожи, словно он собрался выпить её до дна.

– Тебе больно? – промурлыкал он, холодя её дыханием. – Конечно, Crucio куда элегантнее и традиционней, но, подчас, самые простые методы позволяют добиться удивительных результатов… не находишь? – обратился он к ней, и, еще сильнее сжав свои пальцы, прижал её руку к столу.

Копье боли пронзило её, она почувствовала, как хрустят и крошатся ее кости.

– Скажи мне, – шипел он ей, она знала, что речь идет об охранных барьерах, однако, она слышала его прежний голос – мягкий, ласковый голос из детских сновидений и грез… «Скажи, скажи мне, Джинни, ведь никто никогда не поймёт тебя так, как я… не полюбит так, как я… Никому больше ты никогда не будешь принадлежать – обещаю, обещаю тебе…» и боль этого былого предательства была обжигала стократ сильнее боли в руке. И это придало ей сил. Даже не задумываясь, что она делает, она вскинула голову и плюнула ему в лицо.

Наверное, в природе существовало ничего, что бы могло удивить его больше. Он отпрянул назад, на миг ослабив хватку на её руке.

– Ты!.. – начал он, но в этот миг она вывернулась из его пальцев, рванулась прочь, он за ней, и, размахнувшись, она развернулась и изо всех сил ударила его кулаком в солнечное сплетение. Он что-то вскрикнул – ее это не волновало: со всех ног она рванулась к выходу из библиотеки. Что-то, похожее на невидимые занавеси, пропустило ее – она знала, что это были охранные барьеры – миг, и она миновала их. Том что-то орал вслед, она подлетела к дверям, распахнула их, рванулась вперед…

Прямо за дверью кто-то стоял. Взвизгнув от ужаса при мысли о том, что это может оказаться еще один приспешник Тома, она отпрянула, однако знакомый голос, от звука которого она открыла рот, выдернул ее из сумеречного дурмана:

– Прошу вас, – произнес Дамблдор, – не надо изображать из себя баньши. Вы в полной безопасности.

Она ахнула. Перед ней определенно стоял Дамблдор, хотя сейчас его волосы, которые она видела только снежно-белыми, были русыми, а вокруг светло-голубых глаз было куда как меньше морщин. Несмотря на свою столь легкомысленную фразу, выглядел он мрачно, на серьёзном лице застыло беспокойство. Он положил руку Джинни на плечо и снова заговорил.

– Господин Реддл, вы же знаете – по правилам в библиотеке нельзя бегать.

Том охнул – Джинни услышала это даже со своего места. Медленно повернувшись, она взглянула на него. Это было все равно, что смотреть на солнце – так горели его глаза. Однако теперь он совсем не пугал – он был похож на обычного школьника – расхристанного, потного, растрёпанного.

Да, с защитой он здорово придумал: библиотека позади него выглядела пустынной и нетронутой…

– Простите, сэр, – ровным голосом произнес он. – Но эта девушка… она не студентка.

– Да-да, я знаю, – кивнул Дамблдор. – А теперь, если вас не затруднит, верните, пожалуйста, мисс Уизли ее кулон, и мы вас более не задержим.

* * *

– Чернокнижник, – сказал Драко. Ничего не случилось. Дверь в слизеринскую гостиную по-прежнему была крепко заперта.

Внутри всё закипело: что же получается – он, что ли, виноват, что в последние две недели ему было как-то не до нового пароля, что ему и без того было, чем заняться? Например, спасти мир от краха. А Пенси каждые две недели, именно в этот день, меняла пароль. Как правило, на нечто совершенно ужасающее по своей глупости. Проклиная Пенси, Драко с трудом удержался от того, чтобы пнуть дверь в гостиную.

– Чистая кровь, – буркнул он сквозь зубы. Популярный пароль. Им периодически пользовались – раз в несколько месяцев. Так, естественно, – не повезло. Хм… – Долой магглов. Полынь. Нет. Ладно… Василиск. Честь Слизерина. Так, ага, я полагаю «Смерть грязнокровкам, смерть!» Ох, чертова Пенси, бестолковая девка.

– Двойник, – произнес голос у него за спиной, и дверь открылась.

Повернувшись, Драко увидел Снейпа – еще более измождённого, чем обычно. И с куда более сальными волосами, чем обычно.

– Между нами будет замечено, что мисс Паркинсон – особа весьма бесчувственная и со своеобразным понятием о юморе, – заметил Снейп. – Что привело вас сюда из лазарета, Драко?

– Понимаете, профессор, хочу взять кое-какие вещи. Я уже устал от жизни без своих костюмов.

– Ну-ну, бегите, – кивнул Снейп.

Драко с достоинством продолжил свой путь, едва не возразив, что Малфои не бегают. Пары минут в комнате оказалось достаточно – Драко вернулся в гостиную в любимой старой футболке, застав замершего в раздумьях Снейпа.

– Прежде, чем ты, Драко, вернешься в лазарет, – я бы хотел кое о чём с тобой переговорить…

– Замечательно – кивнул Драко. – Я тоже хотел задать вам несколько вопросов.

– Вот как? – приподнял бровь профессор. – И какие же?

– Я хочу узнать о яде: что за симптомы. И, – когда я уйду. Да, понимаю, – отец, конечно, сказал мне, но мне хотелось бы услышать это от вас.

По лицу Снейпа скользнуло удивление. Облокотившись на спинку ближайшего дивана, он возразил:

– Я уважаю твоё желание, однако не вижу в этих сведениях никакой пользы.

– В этом есть польза, – тихо ответил Драко. – Уверен, вы знаете меня достаточно, чтобы понять, о чём я, и что хочу знать. Вы не станете меня обманывать.

Снейп вздохнул.

– Хорошо, но прежде позволь сказать тебе одну вещь: если после всех моих объяснений ты захочешь, чтобы я наложил на тебя заклятье памяти, я выполню твое желание. Ты меня понял?

Драко захлестнула волна осознания его возможного будущего.

– Да, я понял.

Глаза Снейпа потемнели и, прислонившись к стене, он заговорил, подробно объясняя Драко, что ждёт его, если не будет найдено противоядие: симптомы.

Сколько дней всё это продлится. Чего ему стоит ждать.

Драко едва слышал его. в его памяти мелькали картинки – воспоминания об отце.

Они охотились, как любил Люциус – направляя прицельные проклятья так, чтобы они не сразу убивали жертву, а только калечили её, оттягивая мучительную смерть. А потом часы наблюдения, изучения, ожидания смерти. Люциус хотел приучить сына к виду смерти, так, как человек любит то, к чему он привык – примерно так рассуждал Люциус. Однажды Люциус спешился возле гиппогрифа, испускающего последний вздох на окровавленном снегу. Перчаткой, набухшей от крови, он взял Драко за щеки, оставив кровавые следы на лице.

«Что ты теперь должен сказать мне, сын?»

«Спасибо, отец»

Кровь попала ему в рот. на вкус она напоминала жженый сахар.

Драко подумал, что отец был просто потрясающим: он знал, что тот сейчас откуда-нибудь наблюдает за медленной смертью сына, совершенно не собираясь марать в крови свои перчатки. Всю работу за него сделает яд.

– Спасибо, – произнес Драко, когда мастер зелий закончил свои пояснения и с удивлением воззрился на него. – Я признателен вам за то, что вы рассказали мне правду.

– Ты хочешь заклятье памяти?

Драко покачал головой.

– Нет, я в этом не нуждаюсь, – губы его почти дрогнули в улыбке, когда он взглянул на выражение лица Снейпа. – Я смогу выдержать это. Я представлял себе нечто худшее.

Снейп мрачно кивнул:

– Я временами за вашей молодостью не вижу главного, забываю, что вы – сын Люциуса Малфоя. Думаю, большинство ночных кошмаров других детей для вас выглядят сладкими мирными грезами.

Драко улыбнулся:

– Разве я ребенок? Я не думаю, что даже был им.

Снейп вместо ответа вытащил откуда-то из складок плаща прозрачный флакон, который протянул Драко.

– К вопросу о кошмарах. Это именно то, о чём я хотел с вами поговорить.

Побочным эффектом яда является расстройство сна. Наверняка, вы уже сталкивались с довольно специфическими сновидениями. Это зелье Somnolus, с помощью которого вы сможете мгновенно уснуть.

– Благодарю вас, – Драко принял флакон, пересёк комнату и, уже на выходе, снова повернулся к Снейпу. – Профессор, прежде чем я вернусь в лазарет…

Просто, мне интересно…

– Да?

– А остальные знают то, о чём Вы только что рассказали мне? Гарри?

Губы Снейпа сжались в тонкую линию.

– У вас есть проблемы посерьезнее, чем волнение из-за Поттера и его тонкой чувствительной натуры, – отрезал он, немало подивив Драко своей горячностью. – Не растрачивайте на эти пустяки ваши силы.

– Но профессор, ведь Гарри…

– Ты считаешь его свои другом? – глаза Снейпа стали холодными и гладкими, как стекло. – Или же тем, кто снисходительно дозволяет тебе крутиться рядом?

Драко замер, уже положив руку на дверь, ведущую из подземелья. Пальцы сжали бронзовую задвижку. Внутри всё вспыхнуло, он почувствовал лихорадочный жар и неудержимое желание прижаться щекой к оконному стеклу.

– Он не позволяет мне крутиться рядом. Просто я хочу следовать за ним, куда бы он ни шел. Это разные вещи.

Снейп безмолвно поднял на него удивлённый взгляд. Толкнув дверь, Драко вышел в коридор – тёмный и холодный, особенно после того, как дверь позади него закрылась. Прислонившись к ближайшей стенке, он отвинтил крышку пузырька, что дал ему Снейп, и сделал глоток. Жидкость обладала резким запахом и тут же вызвала головокружение, словно он выпил архенского вина.

Он крепче стиснул флакон и подумал о возвращении наверх, в лазарет, в свою кровать: чтобы лечь и уснуть, не видя снов. Хотя бы чуть-чуть. Он имеет право на миг забвения.

И он двинулся вверх.

* * *

– Я все же не понимаю, – тихо произнесла Джинни – откуда вы узнали, кто я.

Она сидела на жестком стуле перед столом Дамблдора, уткнувшись глазами в руки. Левая рука распухла, на ней наливался черный синяк, к которому было страшно даже прикоснуться. Она была уверена, что Том сломал ей какую-нибудь косточку, но сейчас собственные повреждения не казались ей первоочередным вопросом.

– Я был бы безмерно рад, не знай я, кто вы, – ровным голосом ответил

Дамблдор, опуская правую руку на стоящий рядом с ним Хроноворот, тускло блеснувший в неярком свете, наполнившим маленький кабинет профессора Трансфигурации. – Однако суть в том, что я ожидал вашего появления, мисс Уизли.

– Как такое возможно? – ахнула Джинни, не веря своим ушам. – Я не должна была очутиться здесь.

– Совершенно верно, вы не должны были очутиться здесь, – согласился Дамблдор таким тоном, что Джинни подняла взгляд и тут же пожалела о содеянном: профессор был даже не мрачен, нет – его глаза были наполнены безысходным отчаянием. – Однако факт остается фактом: путешествие вы совершили. И таким образом…

– …я изменила историю? – шепотом ужаснулась она.

Глаза Дамблдора чуть насмешливо блеснули.

– Всё зависит от того, что вы подразумеваете под словом «история». Если вас интересует, обнаружите ли вы ваше собственное настоящее изменившимся, вернувшись обратно, – то нет. Если же о том, изменилось ли теперь будущее господина Реддла или же моё, – то да, именно это вы и сделали.

– Том, – Джинни крепко зажмурилась. – Профессор, я хочу предупредить вас насчёт него. Он вовсе не то, что вы о нем думаете, он…

– Нет, – твердо остановил её он. – Я ничего не хочу слышать о будущем, мисс Уизли, я и так знаю больше, чем должен.

– Но он собирается убивать людей…

– Молчите, – тихий голос Дамблдора ожёг ее, словно хлыст, она отшатнулась назад. – Я не должен знать подробностей, однако, если вы всё же настаиваете на том, чтобы сообщить мне их, я буду вынужден наложить на себя

Заклятье Памяти и забыть обо всём раньше, чем узнаю. Я говорю совершенно серьезно.

– То есть вы допустите, чтобы он убивал? – прошептала она.

– А разве в вашем времени они уже не мертвы? – устало спросил Дамблдор.

– Не все. Я забочусь о тех, кто мне дорог.

Дамблдор вздохнул.

– Увы, игры со временем касаются всех нас, мисс Уизли. Удайся вам это изменение истории – и, возможно, те люди, которых вы любите, и вовсе не родятся. Или же в вашем настоящем не родитесь вы. Я не знаю, зачем вы здесь, – это правда, я получил сообщение, предупредившее меня о вашем предстоящем визите, в котором меня просили вернуть вас в ваше собственное время. Некоторые… гм… намеки позволили мне сделать заключение, что автор – весьма определенная персона, которую я знаю и которой могу доверять. Следовательно, я выполню эти указания, ведь, как и говорилось, вы здесь. Итак, вы благополучно вернетесь в ваше время, и я об этом позабочусь. Следуйте сюда.

Баюкая свою искалеченную руку, Джинни встала и подошла к Дамблдору, склонив голову, позволила ему надеть ей на шею Хроноворот, что коснулся её груди, заставив вздрогнуть от холодного прикосновения металла и стекла. Подняв глаза, она увидела его серьезный и проницательный взгляд.

– Но Том… – прошептала она.

– Время разделит вас с Томом Реддлом, – произнес Дамблдор. – Хвала Господу. Том никогда не прощал обиды и оскорбления, а вы выставили его дураком. Он не скоро забудет это.

– Да, – полуприкрыв глаза, Джинни вспомнила лицо Тома в тот момент, когда Дамблдор назвал её мисс Уизли. Его глаза… Да, он никогда не забудет, независимо от времени – никакое время не разделит их. – не забудет…

На лице Дамблдора появилось заинтересованное выражение:

– Мисс Уизли…

Но ее рука уже коснулась Хроноворота и перевернула его – озабоченное выражение лица заколыхалось перед ней, погасло, как свет лампы… ее завертело, вышвырнуло… она бережно прижимала к груди разбитую руку.

* * *

Чтобы расколоть блокировку и взглянуть в будущее, сегодня понадобилось только восемь игр – возможно, не обошлось без того, что Рон сам к этому стремился. Он сознательно толкал вперед свой разум, рисуя ему дорогу к намеченной цели. Через пять минут. Через десять. Еще один ход. Еще шесть. Он автоматически двигал фигуры по шахматной доске. Он победил. Это не имело значения.

Посреди первой игры он заметил пропажу зеленого коня – вместо него на поле стояла фигура черного цвета. Он не спросил, почему. Он двигал фигуры. Игра закончилась.

– Ты хорошо справился, – произнес Темный Лорд.

– Мне нужно воды, – сказал Рон, вскинув взгляд, и снова вернулся к игре.

Мгновение спустя, он обнаружил в правой руке стакан, осушив который, снова начал делать ходы. И проиграл.

– Ещё, – скомандовал Тёмный Лорд, начиная восьмую игру. Рука Рона заболела, когда он сделал последний ход, – и в этот миг доска – как калейдоскоп – взорвалась тысячью цветов, он вцепился в спинку своего стула, но всё равно упал.

Видение сегодня было живее – оно напоминало сон. Министерство в огне, языки оранжевого пламени невиданными цветками вырывались из разбитых окон.

Гермиона на коленях, как великую драгоценность, прижимает к груди серебристую фляжку. на краткий миг перед ним мелькнул стоящий в каком-то переулке Драко, весь залитый кровью и забрызганный грязью, с выражением дикой ярости на лице. Люциус Малфой, уткнувшийся лицом в ладони, словно рыдающий, – но, конечно, подобное просто невозможно… – едва он осознал странность своего видения, как оно растворилось, и перед ним оказалась кровать и лежащая на ней девушка в разорванной одежде и со спутанными волосами. Еще не видя ее лица, только по этим огненным локонам он немедленно узнал её – это была Джинни, и она была мертва.

С хриплым криком он вырвался из меняющейся череды видений – он лежал на спине, на холодном каменном полу в замке Темного Лорда. Он попытался приподняться на колени, но что-то ударило его и уронило обратно. Его держали чьи-то руки, он попытался вырваться – безуспешно, хватка была слишком сильна.

– Пусти меня, я должен добраться до моей сестры… моя сестра…

Рука зажала ему рот, не давая дышать. Он яростно вцепился в нее, с удовлетворением услышав визг и почувствовав вкус крови. Что-то острое и тяжелое с силой ударило его по затылку – и свет померк у него перед глазами.

* * *

Она замерзла. в чудесном кабинете Дамблдора было тепло – огонь прыгал за каминной решеткой позади стола, ножки которого заканчивались когтистыми лапами. на своем золотистом насесте тихо пел Фоукс. Пахло карамелью и Рождеством.

Но Джинни мёрзла. Мёрзла с того самого момента, как вернулась в настоящее и шлепнулась на пол какой-то заброшенной аудитории перед Дамблдором. Ждущим её. Его синие глаза были холодны и строги. Борода снова стала именно такой, как она помнила ее, – белоснежной. Он развернулся и пошел, она последовала за ним. на сердце было тяжело. Она боялась.

Джинни затрясло от холода, она обхватила себя руками. Руку глодала тупая боль. Дамблдор исцелил ее одним прикосновением, однако травма ещё напоминала о себе. Хроноворот на шее холодил кожу. Ледяная нить цепочки резала шею.

Дамблдор взглянул на нее поверх очков. Ей показалось, что он находится где-то далеко-далеко…

– Ну, Джинни, есть ли еще что-нибудь, чем бы ты хотела поделиться со мной?

Джинни разжала руки и вцепилась в стул.

– Я вам все объяснила, – тусклым голосом ответила она. – Вы же все уже знали – и где я была сегодняшним вечером, и когда я должна была вернуться…

– Верно, – Дамблдор откинулся на спинку стула и взглянул на нее, подпирая подбородок рукой. – Подумайте сами: как бы я мог ничего не знать, если полвека назад я обнаружил Тома Реддла, гонящегося за рыжеволосой девушкой, о появлении которой я был предупрежден, – мне посоветовали присмотреть за пустой библиотекой. Конечно, она вряд ли была пустой: просто отличная защита, в которой Реддл всегда был хорош…

– Я попыталась вам рассказать, – безразличным голосом продолжила Джинни. – Но вы не стали меня слушать.

– Да, не стал, – холодным голосом подтвердил Дамблдор. – Вы и так нанесли урон хрупкому рисунку истории – и все, что я мог сделать, – попытаться позабыть о том, что вы сказали мне. Конечно, я не смог полностью истребить свои подозрения относительно Тома Реддла. в конце концов, ему удалось меня удивить. не только меня – всех нас.

– Вы сказали мне, – Джинни не могла унять охватившую ее дрожь, – что время разделит нас с ним.

– Это было еще до того, как Том подчинил его себе, – он задумчиво взглянул на неё. в его выражении не было даже намека на мягкость. – Он потом долго помнил и ненавидел тебя. Как долго он ждал тебя, дочь Уизли… И вот, когда ты уже родилась, Гарри уничтожил его. Как горько было разочарование талантливого господина Реддла… Всё, что у него осталось – Люциус Малфой, пытавшийся отомстить за него. Он верный слуга, наш друг Люциус. И, конечно, Гарри расстроил и эти планы. И вот мы замкнули круг, добравшись до первопричины, – Дамблдор протянул руку. – Дай мне Хроноворот, Джинни.