Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 157 страниц)

– Как увлекательно, – фальшиво согласился Драко, но, по счастью, в этот момент Блез замолчала и начала разглядывать все вокруг. В этот раз Хогвартс превзошел сам себя: огромные искрящиеся сосульки, обвитые сияющей мишурой, плавали в воздухе. Четыре громадных елки – в каждом углу – сверкали огоньками и разноцветными сладостями. Тяжелые столы, обычно стоявшие в зале, были превращены в дружелюбных северных оленей, хотя, к сожалению, ума у них было явно не больше, чем у тех же столов – они занимались тем, что били и бодали стены.

Драко пришлось выпустить руку Блез и отскочить в сторону, чтобы избежать удара рогами.

Блез обиженно фыркнула и сверкнула глазами:

– Такие глупости не должны допускаться. Убирайся! – махнула она рукой на существо, и олень с подозрительным звуком исчез. Драко усмехнулся: Блез кого угодно могла напугать, даже мебель.

Блез улыбнулась ему в ответ, но почти сразу ее лицо приобрело озабоченное выражение.

– С тобой все будет хорошо, да, милый? – спросила она. – Я бы осталась тут с тобой, но…

– Нет, что ты, ты не должна пропускать вылазку в паб, – решительно заявил Драко. – Развлекайся.

Он взглянул на стоящего с Тесс Малькольма Бэдкока, (Пенси исчезла, наверное, раздавала пергаменты) – у того был весьма надменный вид, когда он разглядывал холл.

– Позаботься о ней, Малькольм, – попросил Драко, слегка прикоснулся губами к нежной бархатистой щечке Блез, пахнущей жасмином, и проводил ее к дверям. Он посмотрел, как она спускается вниз с Малькольмом и Тесс, чувствуя одновременно сожаление и облегчение. Вероятно, он мог бы попросить ее остаться и провести вечер в подземелье, с ним, занимаясь теми вещами, про которые она говорила «я никогда не скажу об этом папочке, потому что он думает, что я хорошая девочка». Это всегда отлично помогало избавиться от беспокойных мыслей. Однако на самом деле он вовсе этого не хотел. Это требовало слишком много скрытой энергии, а он сейчас был чересчур измотан.

«… Малфой, ты как – держишься?»

В его голове зазвучал голос Гарри, ясный и звонкий, – судя по всему, тот был где-то рядом. Драко медленно развернулся, внимательно осматривая комнату и сначала увидел Рона – благодаря его высоченному росту и рыжей голове, маячившей над толпой хохочущих и болтающих гриффиндорцев. Теперь, когда у Уизли было чуток побольше денег, Рон всегда выглядел безукоризненно. Драко подозревал, что это следствие тех лет, когда он носил исключительно обтрепанные обноски. Синяя мантия поверх черного костюма и серебряный значок старосты на груди. Рон разговаривал с угрюмым Невиллом Лонгботтомом – печальная физиономия, оранжевая мантия, а рядом, спиной к Драко, стоял Гарри, обнимая Гермиону.

«… Нормально, Поттер. А ты?»

«… Отлично, – Гарри развернулся сам и развернул Гермиону. – Для того, кто не собирается на вечеринку, ты выглядишь весьма представительно, – заметил Гарри и улыбнулся».

«… Да и ты тоже не ужасаешь, – ответил Драко. Это было правдой. Гарри мог выглядеть совершенно по-разному: по-мальчишески невыразительно или, напротив, сногсшибательно. Сейчас он выглядел просто потрясающе: черный с темно-синим плащ, голубая рубашка, черные брюки… и – определенно, он что-то сделал, чтобы усмирить свои волосы. – Как тебе удалось?»

«… Гермиона немного помогла», – ответил Гарри, и Драко увидел, как он непроизвольно сжал ее руку. Она вскинула глаза и улыбнулась, Драко тут же отвел взгляд, однако ее образ все равно стоял у него перед глазами. Он не видел, во что именно она была одета – она завернулась в теплый светлый плащ, но он увидел ее волосы – ее темно-каштановые волосы, удерживаемые заколками в виде белых цветов, стекали ей на плечи… Ей было четырнадцать, когда он впервые увидел ее такой – он все помнил. Он никогда до этого не воспринимал ее как девушку – тем более как симпатичную девушку. Как красавицу…

«… Малфой, с тобой все в порядке?»

«… Как же я хочу, чтобы меня перестали об этом спрашивать! – огрызнулся Драко куда резче, чем ему хотелось. – Это же всего-навсего дурацкая вечеринка в пабе, а не Кубок Мира по Квиддичу».

Гарри приподнял брови (Драко всегда испытывал превосходство над Гарри из-за того, что мог приподнять только одну бровь) и собрался что-то ответить, но в этот момент толпа гриффиндорцев, похоже, пришла к совместному решению и потекла – темные фигуры юношей и разноцветное конфетти девушек. Гермиона в своем белом плаще выделялась среди них бледным цветком среди россыпи ярких роз. Проходя мимо, она бросила на Драко быстрый пытливый взгляд и улыбнулась. Он не ответил ей улыбкой. Привалившись к косяку огромной двери, он смотрел, как все двигались вниз – парочками и группами, громко переговариваясь и хохоча. Рон, Гарри и Гермиона шли в арьергарде, все вместе – как всегда. Неожиданно, уже спустившись, они замедлили шаг; Гарри и Рон повернулись к нетерпеливо взмахнувшей рукой Гермионе. Драко увидел, как Гарри кивнул, она чмокнула его в щеку, повернулась и взбежала вверх по ступенькам. Ее капюшон съехал назад, и волосы тут же подхватил ветер, плащ вздулся и отлетел назад, и Драко увидел, что на ней было надето – что-то белоснежное, как и плащ. Какое-то мгновение он оценивал эту картинку эстетически: темные волосы и бледная кожа на фоне еще более бледного платья и мантии, сияющие глаза и разрумянившиеся щеки. Словно она укутала свою яркую красоту в снежную пелену. Через мгновение он осознал, что она бежит к нему – замерев от удивления, он смотрел, как она подбегает и хватает за руку – он почувствовал прикосновение мягкой шерсти ее перчаток к своей руке.

– Пожалуйста, приходи в Хогсмид. Мы хотим, чтобы ты был с нами. Гарри сказал, что он может дать тебе свою мантию – так что никто не узнает, – помедлив, она добавила. – Это наше первое Рождество вместе…

– У нас уже было шесть.

– Нет, не было. Не вместе.

Драко опустил взгляд на их сцепленные руки – ее были в белых перчатках, его – в черных, их переплетающиеся пальцы напоминали клавиатуру пианино. Он бросил взгляд ей за спину – нам на ступенях ее ждали Гарри и Рон. Гарри задрал голову, ветер трепал его волосы и бросал ему их в глаза, Рон позади него казался чернильным пятном на снегу – даже его огненные волосы потемнели в сумраке. Он смотрел в сторону Хогсмида.

– Да все в порядке, – произнес Драко. – Я остаюсь.

Она взволнованно взглянула на него. В ее ушах поблескивали звездочки бриллиантов – подарок Гарри на день рождения в сентябре.

– Ты уверен? Плащ лежит в ногах кровати Гарри, пароль…

– Уверен.

Она прикусила губу.

– Счастливого Рождества, Гермиона, – произнес Драко и выпустил ее руку. Она шагнула от него, с полуулыбкой, полной сожаления, повернулась и начала спускаться к Гарри. Он поймал ее за руку, прощально взмахнул Драко, и в лунном свете троица заторопилась по утоптанной блестящей тропинке между деревьями и растворилась в темноте.

* * *

Увы, любовь, ты жестока со мной,

Бросая безжалостно так меня,

Любовь свою дал тебе одной,

С тобою одною был счастлив я.

– Итак, я добился, чтобы они запели, – сообщил Гарри, глядя на галдящий набор зеленых стопочек на столе в Доме Заколдованных Удивлялок Келли и Пинг. – И что мне теперь нужно сделать, чтобы они заткнулись?

Глядя на его растерянное лицо, Гермиона захихикала:

– Ой, они запели «Зеленые рукава», – воскликнула она, подходя и становясь позади него. – Гарри, это замечательный подарок для Нарциссы и Сириуса.

– Немного сиюминутно, не находишь? – спросил Гарри, кладя свою руку поверх её. Она чувствовала тепло и удовольствие: магазин пропах корицей и яблоками, снаружи был совершенно волшебный Хогсмид, каждое окошко которого светилось золотыми и серебряными свечами. Студенты в разноцветных мантиях сновали по обледеневшим улицам, ныряя и выныривая из магазинчиков и таверн. Рон устроился поблизости, придирчиво изучая волшебное зеркальце, которое он решил подарить Джинни на ее день рождения, в феврале. Все было великолепно – ну, или почти все.

– «Зеленые рукава» – вовсе даже не Рождественская песня, – возразила Гермиона. – Это песенка о любви.

И, словно по команде, заколдованные стаканчики запели второй куплет:

Теперь презрительно гонишь прочь,

Не зная, что этим ты манишь меня,

Не сможешь любви моей превозмочь,

Не в силах забыть я тебя.

Гермиона тронула своей палочкой ближайший стаканчик, и музыка прекратилась.

– Ну вот, только мне начало это нравится, – слабо запротестовал Гарри.

– Это отличный подарок, Гарри, – решительно заявила она. – Берем.

– Ага, – поднял взгляд Рон. – Меня от этой беготни по магазинам уже тошнит. – Я хочу отправиться в Винодельню и посмотреть, что же там приготовили Фред и Джордж.

У Гарри вспыхнули глаза:

– О, и я тоже, – он задумчиво покосился на стаканчики и решился, – так, я возьму их. Жаль только, что они не играют «Я мог бы быть малюткой-трубочистом…»

Условившись, что совиная почта доставит подарок в Имение в строго определенное время, троица отправилось к Фреду и Джорджу. Близнецы превзошли сами себя при украшении своего заводика: заклинание Illusion превратил огромную залу в джунгли с выскакунчиками, ревунами, гномами и раскачивающимися раздражарами. Вино било из фонтанов, шоколад стоял целыми озерами, кисти зеленого винограда при ближайшем рассмотрении оказывались лакрицей. Листочки у деревьев были мятными (и превращали неосторожного дегустатора в сверчка минут на пять. Комната буквально звенела от раздраженного чириканья). По воздуху плавали наполненные сладостями серебряные блюда. Гермиона предусмотрительно пропустила Поцелуйные Ягодки, решив перенести поцелуи на окончание вечера.

Терри Бут и Падма Патил по очереди прыгали на тарзанке во взятую напрокат Бездонную Пропасть. Рон тоже захотел попробовать, но Гарри покачал головой, признавшись, что одного раза с него вполне достаточно.

Главной достопримечательностью ко всеобщему удивлению стал Оливер Вуд, вратарь команды Дружная Лужу, который на время каникул взял отпуск. Оливер был одним из самых молодых и известных в стране игроков, что, собственно, совсем не удивляло тех, кто хоть однажды видел его игру. Дело было даже не в таланте – это само собой, а в его жуткой целеустремленности.

Рон присвистнул при виде собравшейся вокруг Оливера и близнецов огромной толпы хихикающих девчонок и взволнованных парней. Те устроились в плавающем павильоне с огненными занавесями. Разумеется, рядом с ними были раскрасневшиеся от смеха Яна с Анджелиной, и нельзя сказать, что присутствие Оливера их совершенно не трогало. А Фред и Джордж, поедавшие большие леденцы, то и дело менявшие цвет, растерянно наблюдали за своими девушками.

– Кто бы мог подумать, что Вуд будет действовать на девчонок так же, как на кошек – валерианка? – усмехнулся Рон, беря с плавающего подноса чашку горячего маслянистого шоколада. – Фред и Джордж сказали, что единственная девушка, перед которой он не сумеет устоять, будет с огромными ушами и длинными худыми ногами – чтобы убедить его, что она – Мировой Кубок по квиддичу.

Гарри покосился на Гермиону:

– А ты бы ушла от меня к нему?

– Никогда, – ответила Гермиона. – Однако я могла бы уйти от тебя вон к тому столу с шоколадом.

Встав на цыпочки, она пристально оглядела ломящиеся от яств и сладостей столы вдоль стен. Там были и снежки из белого шоколада, и Поцелуйные Ягодки, и витые сахарные прозрачные сосульки, и Мятные Пингвиньи подушечки. Она почувствовала, как в животе у нее тихонько заурчало.

– Думаю, тебе стоит сходить и поздороваться с Вудом – он всегда так тебя обожал…

– Но вся эта толпища вокруг него, – смущенно пробормотал Гарри.

Гермиона фыркнула и легонько подтолкнула его в спину:

– С тобой он поговорит. Ну, иди же!..

А сама направилась к столу – и как раз вовремя, чтобы ухватить с золотого блюда последний нетающий леденец, успев вперед Лавендер Браун, уже съевшей три штуки. Рон последовал ее примеру и занялся засахаренной сардинкой. Увидев это, Гермиона сморщилась:

– И как ты только можешь это есть?

– Практика, – сообщил Рон, отправляя в рот половину сардины.

– Бе-е, – передернулась Гермиона.

– М-м-м… Вкуснятина, – ухмыльнулся Рон, не выпуская сардину изо рта. – Не хочешь отведать штучку?

– Фу, никогда.

– Давай же, – он протянул ей сардинку, Гермиона расхохоталась и оттолкнула его руку. – Ты же не съел тот чертов леденец, который я предложила тебе, когда мы были на третьем курсе.

– Но я хотя бы лизнул, – содрогнулся от воспоминания Рон. – Совершенно уверен, что то, чем кормят в аду, имеет такой же вкус.

– Слушай, не буду я лизать твою сардинку.

– Точно, – вклинилась, очевидно прислушивавшаяся к разговору, Лавендер. – Гарри бы это не понравилось, правда?

Рон поперхнулся своей конфетой.

– Лавендер! – воскликнула Гермиона, но Лавендер со злобной усмешкой уже ускользнула прочь. Гермиона вздохнула и перевела взгляд на Рона. – Не думаю, что он когда-нибудь тебе простит тот комментарий Урана, – заметила она.

Рон смотрел куда-то ей за спину, на павильон, плавающий в мятном озере:

– Гарри выглядит по-другому. Лучше.

Гермиона последовала его примеру и обернувшись, увидела, что Оливер заключает Гарри в товарищеские объятья. С каким-то болезненным уколом она заметила, что теперь Гарри был уже выше Оливера.

– Да, в последние дни он получше, – согласилась она. – Надеюсь, что это будет продолжаться.

– Не знаешь, почему? – заинтересованно взглянул на нее Рон. – Ты что-то ему сказала?

– Ну, разве что совсем немного, однако я не думаю, что причина во мне. Я думаю, тут не обошлось без Драко – перед тем, как его чуть не убили. Мне кажется, Гарри все пытался и пытался отвлечься оттого, что его здорово беспокоило, – видимо, это наконец-то получилось. Ну, ты же знаешь, каков он – ему нравится делать что-то такое, что позволяет ему чувствовать себя нужным. Иначе…

– … у него сразу крышу сносит, – закончил Рон.

– Точно.

– Ну, я рад, что его крыша вернулась обратно. Я просто надеюсь, что все так и останется.

– Что-то не похоже, чтобы ты был очень счастлив.

– Ну, я, – медленно начал Рон, и Гермиона заметила, что он тщательно подбирает слова, – конечно, счастлив, однако с учетом того, что он полгода отказывался ответить мне на вопрос, что же все-таки не так, отмалчивался, когда я его об этом спрашивал, нагонял на меня тоску, когда я слышал о том, что проблема решится сама собой. Возможно, сейчас он ее спихнул, однако рано или поздно она все равно вернется.

Гермиона прикусила губу и снова взглянула на павильон – Гарри уже пробирался обратно сквозь толпу, она сразу заметила его по черным волосам и синему плащу. Она вообще была уверена, что они с Гарри смогут найти друг друга в любом столпотворении, и даже во время костюмированного бала они без труда друг друга узнают: по прикосновению, звуку или же инстинктивно. Она развернулась к Рону.

– Это же несправедливо, – тихим голосом, полным ярости, произнесла она.

В его синих глазах мелькнуло сочувствие.

– Знаю, – кивнул он. – Но ты не позволишь, чтобы твоя жизнь пошла по этой дорожке, Гермиона. Гарри бы этого не захотел.

Не захотел бы? – подумала она в тот миг, когда он подошел, встал позади нее и сжал ее руку. – Думаешь, не захотел бы?…

* * *

Драко стоял у парадных дверей замка, наблюдая исход семикурсников. Наконец все опустело, и стало слышно завывание ветра. Он повернулся и вошел внутрь.

Мрачное безлюдье не сглаживали даже праздничные украшения. Единственная, кто еще осталвался, была Пенси Паркинсон, сжимающая большую зеленую коробку, перевязанную красной ленточкой. Сверкнув глазами в сторону Драко, она побежала по лестнице, ведущей вниз к Слизеринским подземельям, хрустя ногами по засыпавшей пол мишуре и конфетти.

Драко взглянул ей вслед, пожал плечами и пошел к двойным дверям – они распахнулись перед ним, и он наконец-то очутился в Главном Зале.

Святочный Бал начался раньше выхода в паб, заключил Драко, увидев, что с угощением уже было покончено, и начались танцы. Зал из года в год украшали одинаково: блестящие огоньки, пылающие свечи, ряды грушевых деревьев, на ветках которых кудахтали, распустив бледные крылья, куропатки. Разноцветные петарды плавали в воздухе футах в шести над землей (Уизли точно бы получил одной из них по голове, – подумал Драко), студенты время от времени их взрывали, засыпая все вокруг цветочными лепестками, сладостями или ливнем игрушек.

Драко бросил взгляд на танцплощадку, выискивая против своей воли огненно-рыжую шевелюру: это был Чарли, танцующий с весьма хищно смотрящей на его лицо профессором Синистрой. Люпин сидел за преподавательским столом и беседовал – судя по лицу, о чем-то неприятном – со Снейпом, Дамблдор погрузился в беседу с мадам Помфри. Драко скользнул взглядом по толпе. Это были студенты младших курсов, которых он в большинстве не знал – и вот танцоры расступились, как вода – и показались они.

Он первым увидел Джинни. Ее зеленое атласное платье делало ее похожей на тонкий стебелек, увенчанный цветком с огненными лепестками. Обнаженные изящные плечи, светлая кожа золотилась в пламени свечей. Симус, светловолосый и вполне симпатичный в своей темно-синей мантии, кружил ее в танце, она смеялась и качала головой. Она выглядела счастливой. Как просто. Совершенно неожиданно для себя самого Драко почувствовал грусть.

Они кружились в танце. Драко вспомнил, как танцевал с Джинни сам. Она танцевала, как и подобало ей с ее сияющей шевелюрой, кружащейся вокруг нее – как огонь, яркий и яростный. Симус споткнулся, ведя ее.

Драко испытал какую-то мелочную радость. Нет, он вовсе не удивлялся тому, что Симус не может попасть с ней в такт – невозможно танцевать с огнем. Она снова выскользнула – он, засмеявшись, просто за руку потянул ее к себе и обнял, его пальцы сомкнулись на ее спине, она безропотно скользнула в его объятья. Ее руки вскинулись и сомкнулись за его шеей.

Драко отвернулся, почувствовав себя вуайеристом. Все это было ужасно неуместно. Он развернулся и молча пошел на выход, вспомнив, как Гермиона держала его за руку, уговаривая пойти с ними в Хогсмид. Однако этого ему тоже не хотелось – быть рядом с Гарри, Роном и Гермионой сейчас: у них свой круг, своя компания. Там не было место чужакам, не стоило даже пытаться проникнуть в нее. Толкнув дверь, он вышел, не подозревая, что Джинни, развернувшись в объятьях Симуса, смотрит ему вслед.

Драко вышел из замка, спустился по лестнице и направился к розарию.

Кругом было тихо и удивительно красиво: припорошенная снегом, словно сахаром, земля искрилась и переливалась под звездным небом. Драко шел по узкой тропке между увитых сверкающими гирляндами кустов: было еще достаточно рано, а потому – пустынно, влюбленные парочки еще не оккупировали окрестные заросли.

Он был один, совсем один.

Вокруг пахло розами и лесом, в сумрачном небе искрилась звездная пыль. Он почувствовал себя таким… одиноким. Это было странное, необычное для него чувство: он всегда был самодостаточным и замкнутым ребенком – и вырос в столь же закрытого молодого человека, и другие люди, как правило, казались ему странными, неестественными марионетками, которыми кто-то управляет из темноты.

Ведь вплоть до совсем недавних времен ему больше никто не был нужен, он ничего и никого не хотел. Открытие, что другие люди столь же реальные и живые, как и он сам, стало для него настоящим шоком, но еще более странным стало осознание, что они, пожалуй, еще более настоящие, чем он сам. Гарри, Джинни, Гермиона – они излучали какое-то общее сияние, их объединял общий дух, которого он никогда не понимал и частью которого не был.

И снова образ Джинни встал перед его внутренним взором. Вот она кружится и кружится по танцплощадке вместе с Симусом. Такая счастливая… Он бы никогда не сумел сделать ее настолько же счастливой… Возможно, он все-таки сделал правильный выбор.

Он шел и шел, пока его ботинок не наткнулся на что-то очень твердое, и Драко неожиданно осознал, что по рассеянности сбился с тропинки и зашел в сад камней. Развернувшись обратно, он понял, что окрестности уже не так пустынны. Обнаженные плечи, переливающийся зеленый атлас, лицо, обрамленное каскадом огненных волос. Кто-то смотрел на него. Так же пристально, как совсем недавно он смотрел на нее.

– Джинни, – пробормотал он.

* * *

Перевалило заполночь, и «Три метлы» гудели от хохота и громких голосов. Гермиона, уставшая и сомлевшая от тепла, сидела перед огнем за длинным столом, держа в ладонях пинту теплого сливочного пива. Парвати Патил и ее сестра Падма устроились напротив, Лавендер испарилась, чтобы уединиться с Марком Ноттом, ее симпатичным дружком-слизеринцем.

Зевнув, Гермиона перевела взгляд на Рона и Гарри, стоящих в дальнем углу зала и хохочущих над Невиллом, только что налетевшем на стену во время игры в Искрожмурки с Джастином и Дином. Она увидела, как Гарри протянул руку и развернул Невилла в нужном направлении, и улыбнулась себе под нос. Невилл пошел вперед, Рон, Джастин и Дин с хохотом отпрянули назад, Гарри с задумчивым видом остался на месте. Она заметила, что комната как-то изменилась вокруг Гарри – так, что он очутился в центре внимания. Впрочем, возможно, ей это казалось – потому, что для нее-то он всегда был в центре внимания.

Мгновение спустя она вдруг поняла, что кто-то подошел и встал с ней рядом, и подняла глаза.

Блез Забини с легкой блуждающей на губах улыбкой с задумчивым видом обгрызала вишнево-мараскиновую бомбочку, подбираясь к взрывающейся сердцевинке. Глаза ее – тоже зеленые, но не такие, как у Гарри, а темные, густого цвета лесной зелени – были полуприкрыты густыми ресницами.

– Знаешь, – доверительно произнесла она, – хочу тебя поздравить: ты весьма преуспела на пути приведения Гарри в порядок. Мне всегда казалось, что у него кошмарно смешной вид, однако тебе действительно удалось с этим частично справиться.

– Спасибо, – ответила Гермиона. – Благодарю тебя за это завуалированное оскорбление.

– О, нет-нет, не подумай ничего такого, – сладко пропела Блез, – он сейчас просто великолепен. Так бы и съела его, – и она откусила еще один кусочек от конфеты.

– Если собираешься коситься на моего парня, делай это где-нибудь в другом месте, – посоветовала Гермиона.

– О, я не то имела в виду, – отмахнулась Блез. – В конце-то концов, я просто заметила, что ты посмотрела на меня, – она развернулась и с гордым видом вступила в толпу. Гермиона проводила ее взглядом, полным неприязни, и почувствовала неприятный холодок внутри. Повернувшись к Парвати, она обнаружила, что та сидит в полном изумлении:

– Я и не знала, что вы знакомы.

– А мы и не знакомы, – отрезала Гермиона.

– А вот Гарри и Рон определенно… – со смешком заметила Парвати.

– Определенно – что? – Гермиона развернулась и увидела, что теперь Блез стоит рядом с Роном и Гарри, откидывает назад свои сияющие волосы и смеется, а оба юноши таращатся на нее в совершеннейшем остолбенении. – Что она им говорит? – воскликнула, приподнимаясь, Гермиона.

– Откуда ж мне знать! – фыркнула Парвати. – Я не разговариваю с девицами легкого поведения. Нет, ты только взгляни на это!

Гермиона поднялась и увидела, как Блез, судя по всему, положила руку Гарри на плечо, придвинулась к нему ближе и… Через мгновение Гермиона уже стояла между Блез и обоими юношами. Гарри удивленно захлопал на нее глазами:

– Гермиона, ты тоже решила поиграть в Искрожмурки?

– Нет, – Гермиона не обращала внимания на Блез, поглядывающую на нее с усмешечкой. – Я хочу прогуляться.

– Не одна?

– Нет, не одна, – взяла его за руку Гермиона. – С тобой. – Она посмотрела на Рона, с удивлением переводящего взгляд с нее на Блез и обратно. – Сумеешь продержаться без него в течение минуты?

– Естественно, коль это так важно, – несколько странно взглянул на нее Рон.

– Важно, – подтвердила Гермиона и дернула Гарри за собой с такой силой, что тот он неожиданности выронил стакан, который, как она заметила краем глаза, Рон ухитрился подхватить в воздухе. Блез что-то пробормотала им вслед про мальчишек, обстреливающих снежками влюбленные парочки, но Гермиона пропустила это мимо ушей. Распахнув двери «Трех метел», она потянула за собой Гарри и не остановилась, пока не спустилась с лестницы.

– Ну, – сказал Гарри, когда она наконец-то замерла. Гермиона взглянула на него: у Гарри был совершенно растерянный вид. – Это было отличное подражание вылетевшей из ада летучей мыши. В чем дело?

Она собралась было ответить, но почувствовала, что у нее перехватило дыхание. От холодного ветра у него чуть зарумянились щеки, слабый свет, идущий от «Трех метел», делал его глаза совершенно зелеными.

– Э… – промямлила она, – мне просто захотелось побыть с тобой наедине.

– Ну, – повторил Гарри, – и что?

Гермиона не успела ответить – ее перебили пробежавшие мимо них по ступенькам несколько девушек из Равенкло. Вздохнув, Гермиона посмотрела по сторонам, чтобы найти местечко, где бы им никто не мог помешать. Год назад они с Роном, чтобы потолковать наедине, обычно шли в переулочек за «Тремя метлами», однако, бросив взгляд налево, она обнаружила небольшую железную калитку. Жестом призвав Гарри следовать за собой, она поспешила к ней и распахнула при помощи Алохоморы. Они вошли, и Гарри прикрыл дверцу.

Теперь они оказались в узком тупичке, освещаемом лишь огнями «Трех метел»; булыжная мостовая под ногами блестела замерзшей ледяной корочкой. Рядом валялась пустая бутылка от сливочного пива, у стены громоздились коробки из-под водки «Кровь Дракона».

Гарри смущенно осмотрелся: голые каменные стены, темнота, узкая полоска звездного неба над головой…

– И о чем ты хотела поговорить? – повернулся он к ней. Ветер дунул ему в лицо, взлохматив его волосы, в резком и ярком лунном свете она могла увидеть собственное отражение в его глазах.

Она стояла, не зная, что ему ответить: она выбежала из таверны, только чтобы побыть с ним – теперь они стояли снаружи, на этом жгучем холодном воздухе, под засыпанном звездами небом. И ей нечего было ему сказать. А ночь была так прекрасна. Все вокруг было словно припудрено алмазной крошкой, даже узкие грязные задворки со сваленными у стены коробками. Свет звезд посеребрил макушку Гарри, полоска шеи над воротником рубашки приобрела платиновый оттенок, ресницы поблескивали. Она вдруг ощутила, что трепещет всем телом, когда смотрит на его, словно ее тело знало что-то неведомое ее разуму.

Он взглянул на неё – полу удивленно, полу задорно, и увидел в ее глазах что-то, отчего лицо его приобрело совсем иное выражение; у него сбилось дыхание, она увидела, что на его шее запульсировала жилка, словно кровь все быстрее и быстрее бежала по его венам.

– Гермиона, – начал он, и в этом миг вопреки всем своим дурным предчувствиям и опасениям она с силой притянула его к себе и поцеловала.

* * *

Драко смотрел на нее безо всякого удивления, словно ожидал там ее увидеть:

– Привет, Джинни. Собираешься прокрасться в Хогсмид? Боюсь, мне придется об этом сообщить.

Она не смогла сдержать улыбку.

Он был так хорош в этом полумраке под звездами – даже прекрасней, чем обычно: серебристые волосы зеркально поблескивали, тени подчеркивали тонкие черты его лица. Нет, Симус, конечно, был хорош, но… впрочем, сейчас не время думать о Симусе, – решила она и неловким жестом ткнула в сторону Драко чашку, которую она держала в руке.

– Я вот принесла тебе горячего чая, мне подумалось, что ты можешь тут замерзнуть.

Драко подошел и вежливо принял у нее чашку:

– Спасибо, это очень мило с твоей стороны – помнить обо мне, особенно в тот миг, когда ты так занята, – ну, твой парень и все такое…

– Я…

– Или ты заскучала? – его светлые глаза внимательно скользнули по ее лицу, она увидела в них странное веселье. – Что – танцы с Картонным Капитаном не свели тебя с ума?

– Не надо. Симус отличный парень, и …

– Знаешь, однажды я стукнул его чайником, и он расплакался, как ребенок.

– Драко, он тогда и был ребенком. Ему было четыре года. Прекрати.

– А я и прекратил, все прошло. Слушай, если ты счастлива, я рад за тебя. Мы теперь можем… встречаться парами, – Драко опустил взгляд на чашку и залпом выпил горячий чай, словно надеясь, что это мог бы оказаться спирт. (Не оказалось). Скомкав пустую чашку, он отшвырнул ее в кусты ежевики, спугнув маленькую цветочную фею, осуждающе взглянувшую на Драко и исчезнувшую с чашкой в руке.

– Спасибо, что желаешь мне счастья, – произнесла Джинни. – Без шуток.

– Да не за что.

– Теперь, когда у меня есть Симус, мы может снова быть друзьями и не думать насчет Блез, – предложила она, заправляя за ухо выбившуюся непослушную прядку. Она прекрасно понимала, что провоцирует его, но остановиться уже не могла, и на то были причины. – Разве это не чудесно?

– Прекрасно, – с непроницаемым выражением своих удлиненных глаз, кивнул он, – друзьями.

– Ведь проблема-то была некоторым образом в этом, да? Блез. Я ей не нравилась.

– Я вообще не уверен, что существует кто-то, кто ей нравится, – уклончиво ответил он.

– Ну, ты-то уж ей точно нравишься.

– Я бы не стал биться об заклад, – скорчил рожу Драко и присел на ближайшую каменную скамейку, опершись на нее руками. Вытянув ноги, он мрачно уставился на носы своих черных начищенных ботинок, отсвечивающих в лунном свете. – Думаю, что одна из причин, что она гуляет со мной, – ее родители. Это как бы часть работы, – он вздохнул. – Признаться, мне бы не особенно хотелось о ней говорить.

– Ты расстраиваешься, что пропустил вечеринку в пабе? – поинтересовалась Джинни.

– Да не особенно, – пожал плечами Драко. – Мне и в самом деле хотелось побыть одному, – он покосился на нее и продолжил. – Все в порядке. Капелька одиночества. Присаживайся…

Джинни прикусила губу. Она понимала, что ей надо возвращаться обратно, ведь она сказала Симусу, что замерзла и просто сбегает наверх за другой мантией; она не знала наверняка, насколько хватит этого объяснения.

– Хорошо, но только на минутку, – она села как можно дальше от него, что было весьма затруднительно при такой маленькой скамеечке. – Я рада, что тебе уже лучше, – добавила она, пытаясь продолжить разговор. Он заулыбался, и она тут же присовокупила, – Гарри так ужасно волновался, он вообще в последнее время весьма расстроенный…

– Ну… Ты не находишь, что сейчас он, кажется, стал получше?

– Я так думаю… Ведь ты, если захочешь, можешь заглянуть внутрь его головы, правда? Расскажи мне.

– Могу, – согласился Драко. – Но не заглядываю.

– И почему?

Драко пожал плечами:

– Уважаю его право на частную жизнь, – он откинул голову и задумчиво уставился в небо. На серебристые пряди пролился звездный свет. – Ну, или просто не желаю знать, о чем он там себе думает.

– Ты не веришь ему?

– Ну, конечно же, верю. Однако же ты не всегда можешь управлять своими мыслями. Своими сновидениями, грезами, желаниями… Коль скоро ты бы это умела, у тебя не было проблем с такой вещью, как самообладание.