Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"

Автор книги: Кассандра Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 122 (всего у книги 157 страниц)

– Цыц! – рявкнул Драко, и рот феи захлопнулся. – Отец послал меня проверить, как тут обстоят дела – и именно этим я и собираюсь заняться. Итак: можешь проводить меня к мистеру Блэкторпу – ведь, кажется, он всё ещё является менеджером? – так, проводи меня в его офис, или же я вернусь с мухобойкой промышленного размера и украшу здешние стены в стиле «Кишки пикси» – не слишком благозвучно, зато по расцветке подойдет к плиткам на полу.

Фея зашипела, из-за её размеров это напоминало негромкое жужжание пчелы. Гермиона испугалась, что сейчас та подлетит и укусит Драко.

– Хорошо, – наконец, произнесла она. – Сэр… – и фея метнулась по коридору. Поплотнее завернувшись в плащ, Гермиона двинулась было за ней, но Драко ухватил её за руку.

– Что? – обернулась она к нему.

– Погоди-ка минутку… – он повернул её к себе и сосредоточенно осмотрел, медленно смерив взглядом с головы до ног. Гермиона почувствовала, что краснеет – от обнаженной шеи, виднеющейся из глубокого выреза её кофточки, до самых ушей. – Распахни плащ, – велел он. Она не шелохнулась. – Хорошо, тогда я сам это сделаю, – раздраженно прошипел он сквозь зубы, одним взмахом руки расстегнул пуговицы и сдернул плащ с её плеч. Руки скользнули к её талии, выправили кофточку из-под юбки, вздёрнули ткань вверх, отчего мурашки пробежали по коже. Гермиона вздрогнула.

– Драко, что ты?..

– Просто доверься мне, – тихо ответил он. Слово «доверие» звучало в его устах очень странно. Угрожающе. Гермиона стояла смирно, пока его пальцы расстёгивали нижние пуговки её кофточки. Потом он завернул её повыше и завязал плотным узлом под грудью, обнажив живот. Далее он занялся юбкой: закатал ее вверх, почти обнажив бёдра, и, отстранившись, оценил свою работу. Гермиона собрала все силы, чтобы не покраснеть.

– Если ты думаешь, что я…

– Конспирация, – пояснил Драко, быстрым, но осторожным движением снял заколки с волос, рухнувших ей на плечи чуть влажными вьющимися прядями. Ловким движением пальцев он чуть взлохматил их. – Так-то лучше, – он сунул заколки ей в ладонь. – Не надо так смотреть. Ты классно выглядишь.

– Классно? – яростно переспросила Гермиона. – И как же? Как малолетняя проститутка?

– Просто делай, что я говорю, и следуй за мной, – скомандовал Драко, не обращая внимания на её слова, и пошёл по коридору. – Я знаю, как обращаться с этими людьми. Это мой тип.

– Нашёл, чем гордиться, – ядовито заметила она.

Не останавливаясь, он бросил на неё взгляд через плечо.

– Зато у меня трусов не видно.

– Иногда я тебя просто ненавижу, – выдохнула Гермиона, но он ушёл вперёд, а потому не услышал её слов. Безрезультатно пытаясь одернуть юбку, она торопливо зашагала следом.

* * *

Узнав о предательстве жены, колдун следующие несколько дней провёл, запершись в башне и занимаясь улучшением некоторых заклинаний. Потом, одевшись в самую лучшую мантию, он отправился в покои жены. Поприветствовав его – нежно и скромно, она, как всегда, потянула его к кровати. Но он воспротивился – её красота теперь наводила на него лишь ужас.

Почувствовав его настроение, она пожелала узнать, что произошло.

– Ничего, просто от твоих прикосновений меня кидает в дрожь, – ответил он чистую правду. – А теперь ложись на кровать.

Скинув мантию на пол, она послушно вытянулась на кровати, наблюдая за ним сквозь распущенные волосы. Он вытащил из кармана шёлковые ленты.

– Хочешь связать меня, Господин?

– Тебе не будет больно. Это всего лишь ленты.

С кошачьей улыбкой она протянула свои запястья, опустившись рядом с ней на колени, он туго связал её руки и, не успела она и глазом моргнуть, – её щиколотки.

Вдруг она содрогнулась от мучительной боли:

– Что ты сделал со мной?

– Золото, – с удовлетворением ответил он: золотые нити были вплетены в шёлк при помощи магии. – Они могу прожечь тебя до костей, дьяволица. Корчись же в муках, которые придумала для меня – пока я не вытащу тебя на солнце, где ты и закончишь своё дьявольское существование.

Она рыдала, умоляя о милосердии, просила пощадить её жизнь во имя их любви. Но сердце его закрылось, любовь свернулась, переродившись в ненависть – самую страшную и яростную, выросшую из любви. Ненависть, которая ничего не забывает, ничего не прощает, которая не знает милосердия.

Наконец, она затихла в узах, причиняющих ей смертные муки, и подняла к нему взор.

– Господин мой, я знаю – нет мне прощения. И ты прав, требуя моей смерти. Но есть кое-что, чего ты не знаешь: я ношу в себе твою дочь. Не только моя кровь бежит по её венам – но и твоя тоже. Пощади же хотя бы её.

* * *

– Любовь, – Том опустился на колени рядом с мёртвой девушкой, – какое любопытное состояние…

Он замер, восхищаясь этой картиной: белое, красное и золотое: белая кожа, золото расплетённых кос и немного крови. Он разозлился, встретив сопротивление, и разорвал её одежду – но беспорядок лишь добавил созданному им полотну симметрии. Она походила на Леду, которую изнасиловал Лебедь. Но Леда выжила – эта же девушка была совершенно мертва. Заклинание сломало ей шею; гибкая и податливая, она упала ему на руки; его – точнее, не совсем его, – руки подхватили её и отнесли на кровать. Маленькая часть – то, что осталось от Симуса – билась внутри него, пока не лишилась чувств задолго до того, как он сделал то, что хотел.

Костяшками пальцев он пробежал вдоль её веснушчатой скулы, к виску, его пальцы нежно прикоснулись к её ушам. Потом откинулся, усевшись на пятки. Он не мог уйти, оставить её – она была так прекрасна в вихре огненных волос… он никогда не забудет эти волосы, их удивительный цвет – то ли крови, то ли вина. На её шее темнели синяки, оставленные его пальцами. Разорванная рубашка сползла с плеча: на бледно-персиковой коже были видны синие дорожки вен.

Днём раньше он увидел на своей руке синяк – чуть ниже локтя. Том замер, пытаясь понять, откуда тот взялся на бледной коже Симуса: может, тот свалился с дерева, заполучил его во время матча – или же во время какой-нибудь глупой и бессмысленной выходки. Осознание того, что он не знает, что было с этим телом до него, немного дезориентировало Тома. Он носил тело Симуса, его украшенную синяком кожу, его украденный разум, в глубине которого жила память о любви Симуса к Джинни. И Том чувствовал его боль от этого – она была сродни боли от синяка, сродни ощущению сильного голода. Он ненавидел эту боль. Он не понимал её.

Наверное, эту рвавшуюся наружу любовь можно было бы вылечить – надо было только хорошенько её покормить. И он этого хотел: склонившись, он коснулся губами равнодушного рта жертвы, он искал внутри себя отзвука этой боли-любви, но ничего не обнаружил.

Внутри зажглась радость. Том откинулся и провел пальцами по её лицу, где он только что прикасался к ней губами. Ах, если б он только мог… но нет – это невозможно, он не мог остаться. Она была куплена им только на час и её всё равно пришлось бы отпустить, кем бы она ни была, – владельцы борделя начали бы искать девушку и были бы сильно недовольны, обнаружив её – совершенно мертвую и абсолютно бесполезную. Впрочем, для него она сделала всё, что смогла: она утолила голод сидевшей внутри него любви – он накормил её досыта и до смерти, исполнил все желания, наверняка растоптав её.

Теперь он цельный, неуязвимый и совершенный. Если в нём и была слабость, он выжег её. Он должен был так поступить.

Последний раз, коснувшись пальцами её яростных огненных волос, Том поднялся и запахнулся в мантию. Он совершенно точно знал, куда теперь направляется.

* * *

– Неправильно, – пробормотал зелёнокожий демон, выполнявший обязанности менеджера «Полночного клуба». На нём была фиолетовая мантия, из рукавов которой торчали коротенькие ручки, на голове красовалась красная шапочка со страусовым пером. Он стоял за огромным столом красного дерева в кабинете, стены которого были обшиты орехом и вишней, и нервно постукивал бронзовым пером по открытому письму. От возбуждения золотые усики, высовывающиеся из-под шапочки, шевелились. – Это всё крайне, обескураживающе неправильно…

– О, да, – жизнерадостно согласился Драко, растянувшись в шёлковом бордово-золотом кресле с золотыми подлокотниками и забросив ноги на стол красного дерева. Мантия распахнулась, между пальцами юноша крутил маленький зелёный зонтик – стакан с выпивкой стоял рядом на столе – Драко к нему даже не прикоснулся. – Вот и я говорил отцу о том же, мистер Блэкторп. Он был очень недоволен и велел мне не болтать чепухи. Впрочем, он совершенно прав, ведь в плане бизнеса ему нет равных, и он терпеть не может болтовню или неподчинение. Знаете, на прошлой неделе наш главный садовник по ошибке посадил целую рощу гнойного иван-чая вверх ногами. Полагаю, вы догадываетесь, как в связи с этим поступил мой отец.

Губы Блэкторпа сжались в узкую линию, когда он поднял взгляд на Драко. Стоящие позади него троллеподобные мужчины, являющиеся, по предположению Гермионы, телохранителями, нахмурились.

– Нет, мистер Малфой, не догадываюсь.

Драко резко качнулся вперед, щёлкнул пальцами и улыбнулся самым очаровательным образом.

– Он его попросту убил.

Все присутствующие – включая Гермиону – подпрыгнули от неожиданности. Она прикусила губу. Драко взял с неё обещание не открывать рта, пока он сам к ней не обратится, и это оказалось вовсе непросто: она молчала, испытывая невольное преклонение перед ним. Словно не было последних восьми месяцев – вернулись его резкие, как бритва, взгляды, злобные улыбки. Да, выступление оказалось впечатляющим. Если, конечно, считать это именно выступлением.

– Прошу прощения, что напугал вас, господа, – в голосе Драко отнюдь не звучало сожаление. Он ослабил узел галстука, на голой шее Гермиона увидела поблескивающее Эпициклическое Заклятье. – Не думал, что вы такие впечатлительные.

Блэкторп кашлянул.

– О нет, мы, конечно, уважаем желания Вашего отца… – он снова посмотрел на лежащее на столе письмо. Определённо: подпись была именно Люциуса, пергамент скреплял сургуч с отпечатком его кольца с грифом – всё это весьма впечатляло. – Просто Люциус, как правило, устраивал более… основательные проверки. Мы понимаем…

– Совершенно верно, – скучающим тоном подхватил Драко. – Но это было до того, как до нас дошли слухи о последних нарушениях безопасности.

Кожа Блэкторпа побледнела, приобретя ещё более неприятный зелёноватый оттенок.

– Нарушениях безопасности?

Улыбка Драко стала ещё резче и неприятней.

– Как, Вы не слышали? Фотографии. Анонимные фотографии, подкинутые в Министерство. Отцу пришлось потрудиться, чтобы решить этот вопрос: кажется, он наложил шесть или семь заклятий памяти на секретарей, распечатавших конверты со снимками Фрэнсиса Паркинсона в компании многосущных Всевкусных мальчиков. Думаю, Вы понимаете, какие прискорбные последствия это могло бы иметь для Вас, мой милый демон?

– Я не демон, – тут же откликнулся Блэкторп.

– О, а как же ваша кожа? – осторожно поинтересовался Драко.

– Я инкуб!

– Естественно, – успокоительно кивнул Драко и, продолжая вертеть зонтик в пальцах, сел поудобнее. – Кстати, я ужасно проголодался. У Вас есть, где перекусить?

– Нет, – отрезал менеджер. Судя по виду, новость убила его наповал. – Насчёт нарушений безопасности…

Драко завозился в своем кресле.

– Что: совсем-совсем ничего съедобного? Ни шоколада, ни бисквитов, ни шотландских блинчиков?

– Внизу в баре были пшеничные лепешки, – услужливо встрял один из троллей-охранников.

– С шоколадной крошкой? – уточнил Драко, улыбаясь.

– Молчать, Торвальд, – яростно рявкнул менеджер и мотнул своим узким зелёным подбородком в сторону Гермионы, ядовито поинтересовавшись, – а это кто? И почему она сопровождает Вас в Вашей инспекции?

Драко лениво убрал ноги со стола и, повернувшись, взглянул на Гермиону.

– Вы о Хепзибе? Это моя персональная секретарша, – он подмигнул Гермионе. – Прелестная девушка, – Гермиона открыла, было, рот, но Драко тут же добавил. – К сожалению, она совершенно не говорит по-английски.

Слова, готовые уже сорваться с губ Гермионы, обернулись возмущённым вздохом. Она бросила на Драко сердитый взгляд, который он полностью проигнорировал, ответив ей равнодушной улыбкой.

Имей зелёный менеджер-инкуб брови, он бы непременно их приподнял.

– Могу ли я поинтересоваться, в чём полезность секретарши, не говорящей по-английски?

– Можете, – кивнул Драко и начал изучать свои ногти, – у неё никогда не было нареканий по поводу выполнения моих просьб. Вы бы видели, как она берёт у меня документы, – продолжил он. – Когда она перегибается через стол…

– Конечно-конечно, – с отвращением перебил его Блэкторп, – Вы скажите, какую именно проверку хотел бы провести Ваш отец?

Драко улыбнулся ленивой кошачьей улыбкой, медленно поднялся из кресла на ноги – надменно и грациозно.

– Тщательнейшую. Я бы хотел взять одного из Ваших охранников и обойти все номера. Проверить охранные заклинания… и всё остальное, – мистер Блэкторп начал открывать рот. – Я сказал – все комнаты, – твёрдо повторил Драко.

Плечи менеджера поникли.

– Как пожелаете.

* * *

Когда Гарри, наконец-то, удалось погрузиться в некое подобие дремоты, дверь резко распахнулась. Он вскочил на ноги и вскинул руку:

– Stupefy! – с пальцев сорвалась вспышка света, за которой последовали грохот падающего тела и сдавленный крик:

– Не надо, это я!

Гарри замер. У дверей, прижимая к груди руку, сидел парень, похожий на Драко и возмущённо смотрел на Гарри, приобретя сразу куда большее сходство с Драко, чем раньше:

– Ой… Зачем ты это сделал?

– Ты так вломился, – Гарри чувствовал себя круглым идиотом. – Я не знал, кто это.

– Я тебе сумку принёс, – юноша подтолкнул рюкзак Гарри ногой. – Но я сюда не поэтому прибежал. Слушай, тебе надо уходить: тут инспектора, они проверяют все комнаты. Говорят, их послал Люциус Малфой. Мне кажется, что они ищут тебя.

Гарри поднял сумку, прошептав заклинание, уменьшил её, засунул в карман и взял с каминной полки очки.

– Как я могу отсюда выбраться?

Юноша нервно покусывал губу.

– Я провожу тебя в комнату-портключ. Она для клиентов, которые хотят приходить и уходить, не пользуясь дверями. Ты сможешь выйти отсюда, просто прикрыв за собой дверь, – расстегнув свой плащ, он протянул его Гарри. – Вот, надень и накинь капюшон.

От тёплого шерстяного плаща пахло сигарным дымом и грязным снегом. С трудом застегиваясь на ходу, путаясь пальцами в незнакомых пуговицах и петлях, Гарри последовал за «Драко» в тёмный коридор. Они добежали до лестницы, юноша начал торопливо спускаться на первый этаж, Гарри следовал за ним, на ходу придерживаясь за перила. Всё тело охватило странное чувство, совсем не напоминающее усталость.

«Я болен, – сообразил он, ступая на последнюю ступеньку. – Чёрт! Этого ещё не хватало».

И стены, и пол на первом этаже были деревянными и лакированными. Гарри шёл, ведя рукой по стене, чтобы не шататься. Кожа казалась сухой и горячей, глаза горели, словно в них насыпали песка. Наконец, они добрались до дальней двери, юноша отпер её при помощи своего светящегося кубика, толкнул Гарри вперёд, а сам – напряжённый и взволнованный – остался в дверях.

– Ну вот, это и есть портключ, – сообщил он. Комната была почти пустой – каменные стены и круглый ореховый столик на позолоченной ножке. Вокруг столика вилась золотая цепь, выходящая из стены и прикреплённая к тяжелому бронзовому кольцу. – Только не бери кольцо с собой, просто прикоснись к нему – и всё.

Кивнув, Гарри кашлянул и хотел поблагодарить, но слова застряли у него в горле. В смутном освещении он видел лишь очертания юноши, его тонкую фигуру и светлые волосы… Гарри мог зажмуриться и сказать себе, что сходство с Драко – просто случайность. Но если бы он приблизился… нет. Гарри не мог заставить себя произнести слова благодарности.

– Слушай, а у тебя есть имя? Настоящее имя? Потому что…

Но тут в коридоре раздались шаги, и, испугавшись, юноша с такой силой захлопнул дверь, что Гарри подскочил. Снаружи донеслись какие-то звуки, ручка повернулась, скрипнул засов – несомненно: Гарри был заперт.

Впрочем, кто сказал, что это обязательно плохо? Во всяком случае, никто тут же не помчится за ним. Гарри повернулся к столу, протянул руку к портключу – и замер. Нагнувшись, он рассмотрел его попристальнее: круглое тяжёлое бронзовое кольцо, закреплённое на золотой цепочке, обвитой вокруг стола. Конечно, можно было бы просто коснуться портключа и вылететь отсюда неизвестно куда. Но где гарантия, что тот, кто последует за ним, не окажется там же, где и он? Не лучше ли прихватить портключ с собой и не дать им возможности найти себя?

Гарри вытащил из кармана свой перочинный нож, подарок Сириуса на четырнадцатилетие. Помимо прочих приспособлений, там имелось тонкое короткое лезвие, которое можно было использовать в качестве отмычки. Стараясь не задеть портключ, Гарри начал возиться с замком.

* * *

Рядом с дверью в комнату двадцать восемь на позолоченном столике стояла конфетница, наполненная разноцветными пакетиками, похожими на Шипучие шмельки. Однако при ближайшем рассмотрении содержимое конфетницы оказалось вовсе несъедобным.

– Всевкусные презервативы, – прошептала Гермиона, обращаясь к Драко. – Интересно, а представители Берти Боттс об этом знают?

– Наверно, письмо с деловым предложением им уже подготовлено, – пробормотал в ответ Драко.

– А внизу столько Оливеров Вудов! – озадаченно заметила Гермиона. – Кому нужны тринадцать Оливеров?

– Ну, лично мне и один-то ни к чему, – заметил Драко.

– А тот, в балетной пачке… – Гермиона осеклась, качая головой. Драко обеспокоено покосился на неё, стараясь, чтобы она не заметила его взгляда. Беря девушку с собой в «Полночный клуб», он не задумывался над тем, как могут впечатлить её… гм… особенности этого заведения. Она, конечно, была заучкой, но вовсе не ханжой, что являлось следствием того, что большую часть жизни она провела в компании мальчишек. Однако «Полночный клуб» мог потрясти кого угодно. Они обходили комнату за комнатой, и корчащиеся в темноте тени поднимали к ним свои такие знакомые лица – манящие, подмигивающие…

Драко понизил голос, чтобы Торвальд, который возился с неподдающимся замком комнаты 28, ничего не услышал.

– Гермиона, ты волнуешься?

Она обратила к нему ясный и удивлённый взор:

– Волнуюсь? О, нет-нет, просто слегка озадачена, – она обвела взглядом богато украшенный коридор, в котором сейчас не было ни души. Правда, когда они только появились здесь, всё было совсем не так, но по знаку охранника местные обитатели тут же испарились. Одна из них – высокая женщина в серебристой мантии с открытой спиной – походя, ущипнула Драко за одно очень не подходящее место. – Мне было очень неловко, когда в сауне мы застали Филча. Он так смутился… Кажется, он узнал нас обоих.

– А может, там был вовсе не он, – предположил Драко, прислоняясь к красной стене. Филч его как раз не взволновал: Драко ещё ребенком посещал «Полночный клуб», правда, тогда он совершенно не понимал, почему за то, чтобы «поиграть» со знаменитостями или самому превратиться в знаменитость, надо платить деньги. Но он был Драко Малфоем, и до встречи с Гарри Поттером ему не приходило в голову, что можно хотеть стать кем-то ещё.

Гермиона закатила глаза. Драко старался не смотреть на неё: девушка привалилась к стене, рассеянно играя верхней пуговкой своей полурасстёгнутой блузки. Интересно, она соображает, что делает? Могла бы и заметить, что ему открывается прекрасный вид на то, что скрывалось за вырезом. Не то, чтобы он сильно интересовался, но…

– Хочешь сказать, что люди и правда, готовы заплатить, чтобы переспать с многосущным Филчем? – с сомнением спросила она. – Одни только бородавки…

– Вовсе не обязательно быть таким разборчивым, – возразил Драко. – Наверное, для тебя Аргус Филч действительно, всего лишь спятивший лысый старикашка, зациклившийся на своей непоседливой кошке, у которого столько волос в носу, что задохнулся бы и морж. А для кого-то он – воплощение сексуальности.

Гермиона взглянула на Драко сквозь чёлку:

– Ты бы с ним переспал?

– Не надо. Я б скорее умер.

– АААААААААААА! – Драко с Гермионой подскочили: Торвальд швырнул на пол связку ключей и изрыгал ругательства на тролльском языке. Звучало это неприятно: словно кто-то топтал целый мешок грейпфрутов.

– Какие проблемы? – поинтересовался Драко.

– Кто-то испортил заклятья на двери, – пожаловался тролль. – Обращусь к менеджеру. Добуду контрзаклятья. Сразу вернусь. Стойте тут, – он сурово посмотрел на них.

– Ну, коне… – начала Гермиона и осеклась под взглядом Драко.

– Si le poisson, ou jeudi matin!

Она захлопала глазами и закрыла рот. Растерянный и рассерженный, тролль затопал прочь. Драко привалился к стене.

– Ты не говоришь по-английски, – строго напомнил он Гермионе.

Она изумлённо взирала на него:

– Что ты только что сказал? «А также рыба или в четверг утром»?

– Вполне может быть, – согласился Драко. – Ты мне не рассказывала, что говоришь по-французски.

– Ты мне тоже.

– Но я никогда этого и не отрицал.

Гермиона внимательно посмотрела на юношу:

– Ты пялился мне в вырез, – заметила она. – Я всё видела.

Драко вздрогнул и закашлялся:

– Я… я был в образе.

– Мои поздравления. Получилось очень убедительно.

Драко не обратил внимания на раздражение, прозвучавшее в её словах:

– У меня такое чувство, словно мы тут уже не один час, а всё, что за это время я смог уяснить, – что газировка Шипучие шмельки имеет куда больше способов применения, чем мне казалось. И по-прежнему, ни единого признака…

– Гарри? А не мог бы ты… почувствовать его, хоть чуть-чуть?

Драко пожал плечами.

– Возможно – немного. Я не уверен.

Гермиона не успела ничего сказать – разговор пресёкся громким топотом: по коридору шёл Торвальд, неся что-то, издалека напоминающее фомку. Подойдя поближе, он помахал им, Драко показалось, что охранник слегка смущён, если такое, вообще, возможно было представить.

– Дверные заклятья сломаны. Ходил за ломом.

– Я вижу, – откликнулся Драко, делая шаг назад. – Ну, за работу.

Хрюкнув, Торвальд сунул лом в щель между стеной и дверью и навалился. Гермиона услышала, как затрещало дерево, и посмотрела на Драко. Юноша стоял с совершенно отсутствующим видом, словно о чём-то сосредоточенно размышлял. Охранник навалился на лом всем весом, и замок с треском вылетел. Торвальд отступил, Драко шагнул вперёд, затянутой в перчатку рукой распахнул дверь и вошёл.

Гермиона не видела, что было в комнате, зато прекрасно видела лицо Драко: оно осталось отсутствующим – но только причиной этому теперь было потрясение: вскрикнув, словно его ударили, юноша отшатнулся назад.

– Драко? – забыв, что, по роли, ей положено молчать, Гермиона бросилась к нему. – Что такое, что не так?

Он оттолкнул её и схватил за руку.

– Не смотри, отойди!

– Нет, пусти меня, – она пыталась вырваться, но его хватка стала лишь сильнее. – Пусти меня! Это Гарри? Гарри?

– Нет, не Гарри.

Зная, что он никогда бы не соврал ей, она тут же прекратила сопротивление и взглянула на него: губы юноши были искривлены, казалось, он не в силах поднять на неё взгляд.

– Ты сделал мне больно, – прошептала она. – Пусти меня, Драко.

Его пальцы ослабли, она вывернулась из его рук и кинулась следом за ним, едва не уронив его на дверь, он звал её, пытаясь задержать, но безуспешно – она уже влетела в комнату. Сердце оборвалось.

Комната была такой же, как и остальные: просторная кровать, камин, витражное окно, ковёр на полу, розовая лампа на комоде. Зеркало за ней разбито. А на полу лежала Джинни Уизли в разорванной одежде, со спутанными волосами, с изогнутой под неестественным углом шеей. Совершенно очевидно: она была мертва.

Гермиона присела на корточки рядом с телом. Происходящее казалось совершенно нереальным, всё вокруг плыло и покачивалось, девушку охватило странное оцепенение. На шее Джинни были синяки – тёмные, ужасные. В откинутой руке что-то поблескивало.

– Иди сюда, Драко, – позвала Гермиона.

– Нет, – она взглянула на него: бледный и мокрый от пота, он прислонился к стене у дверей, его грудь часто вздымалась под рубашкой. Казалось, его вот-вот вырвет. – Я не могу.

– Это не она, не Джинни. Этого не может быть – мы же в Многосущном борделе, Драко. Неужели ты думаешь, что это, и впрямь, она?

– Я знаю, – ответил Драко, не поднимая глаз. Гермиона заметила, что охранник, кажется, куда-то исчез. – Всё равно не могу. Как будто…

– Ты не виноват.

Теперь Драко поднял взгляд – медленно, словно делая над собой неимоверное усилие.

– Лгунья.

Гермиона не смогла выдержать его взгляд, вздрогнув, она опустила глаза к рукам:

– У меня с собой нет палочки, а без неё я не могу вернуть ей настоящий облик. Нам придётся подождать.

Раздался шелест, она услышала, как Драко отшатнулся от стены, и что-то шепнул; с его пальцев сорвался свет, и лежащая на полу девушка начала меняться. У Гермионы перехватило дыхание: рыжие волосы поблекли и начали втягиваться обратно, бледная веснушчатая кожа потемнела, одежда обтянула покрупневшее тело: на полу лежала высокая девушка с короткой стрижкой и широко распахнутыми остекленевшими карими глазами.

Гермиона испытала облегчение и – тут же – вину. Кем бы ни была эта девушка, она была убита. Потянувшись, Гермиона коснулась мёртвой руки, в которой что-то блестело…

– О, господи, это Том… Это был Том…

– С чего ты взяла?

Гермиона села:

– Заклятье, что ты дал Джинни, – половинка сердечка…

– И что?

– Вот вторая половинка, – и она вытащила то, что девушка сжимала в руке, – стеклянное заклятье, чуть потемневшее с одного бока, словно опалённое огнем. – Он оставил его. Теперь мы точно знаем, что это был Том.

Драко, помедлив, протянул руку, и она опустила в неё осколок. Лицо юноши по-прежнему было бледным, в глазах вспыхнул тёмный мрачный огонь – теперь Драко нравился Гермионе ещё меньше, чем минуту назад, когда был испуган и растерян.

– Я не понимаю… – произнесла Гермиона, – он что – таким образом пытался нам что-то сказать? Зачем он пошёл на убийство? Неужели он настолько ненавидит Джинни?

– Он любит её, – откликнулся Драко.

– Что? – оторопело переспросила Гермиона.

– Любит её, – мрачно повторил Драко. – Полагаю, потому, что её любил Финниган. Он её любит и ненавидит: любовь – чувство, с которым он не знает, что делать. Он не может использовать его, оно не сделает его ни мощнее, ни прочнее, ни умнее. Любовь выбивает почву у него из-под ног. Если бы он мог, он бы вырезал её из себя, как раковую опухоль… – Драко резко замолчал, и Гермионе показалось, что она поняла, о чём тот подумал: его окровавленная рука… он машинально сжал кулак. – Но он не сумел, сам не зная, почему. Он взбесился и в гневе решил уничтожить её, разорвать на части. Ты ненавидишь людей так же, как когда-то любил…

– Ты говоришь так, словно тебе жаль его, – в упор взглянула на Драко Гермиона.

– Мне жаль. Но не его.

И прежде чем она успела открыть рот, дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел Торвальд, а следом – мистер Блэкторп во главе целой толпы людей в тёмных плащах, тут же заметавшихся по комнате, как безмолвный и мрачный пчелиный рой. Гермиона поднялась с пола и отошла в сторону, позволив им окружить тело. Наконец, менеджер поднял на Драко пристальный взгляд: жёлтые кошачьи глаза сузились до размеров щёлок, от этого взгляда вмиг прокисло бы молоко. Гермиона тоже взглянула на Драко, на миг, увидев его настоящего – усталого и больного, слишком юного для того, что он собирался совершить, ещё не пришедшего в себя от потрясения. И в тот же миг Малфой, словно плащ, набросил на себя свою обычную надменность, распрямившую его, расправившую плечи, высокомерно поднявшую его подбородок.

– Надеюсь, в следующий раз, – голос Драко был спокойным и ровным, – Вы поверите, что у Вас и, правда, есть проблемы с безопасностью.

* * *

« – О, мой Тристан, – шептала она, прижимаясь к его широкой мускулистой груди, – меня ты не покинешь, придёшь ко мне – я знала то всегда. И в горькие часы в моей темнице в Плюмера Замке не отчаивалась я. Не знала я в отчаянья мгновения, когда насиловал меня проклятый Свен. Насиловал – опять… ещё … и снова…

– Не надо говорить об этом, ладно? Так будет лучше для тебя и для меня, – посоветовал Тристан, страстно глядя на неё глазами цвета гиацинтов. – Моя распутница… шалунья… наконец-то, в моих объятьях ты – нет счастливее меня!

– Тристан!

– О, Риэнн!»

– Ради Бога! – перебил Гарет. – Ты что, ещё не дочитал эту чёртову книгу?

– Ещё одна страничка, – высокомерно взглянул на него Бен. – Ладно, так и быть: я буду читать про себя.

Джинни подумала, что если и может что-то сказать про Бена, так это то, что он себе на уме: вот и сейчас, он поднял книгу и углубился в чтение, совершенно дико выглядя, среди валявшихся на кровати плюшевых мишек и подушечек-сердечек. Гарет, устроившись на полу у стены, сидел и, помирая от скуки, меланхолично шевелил пальцами. Рунический браслет поблёскивал на запястье, когда он двигал рукой. Спрыгнув со стола, Джинни подошла и устроилась на полу рядом. В его взгляде скользнуло удивление, но он послушно подвинулся в сторону, освобождая местечко.

– Гарет, – прошептала Джинни, понижая голос насколько возможно, – твой браслет – его, действительно, нельзя снять, пока ты не умрёшь? И нет способа разрушить чары?

Он покачал головой:

– Я не знаю. А что – у Гарри не так?

– Он может его снимать, – тряхнула головой Джинни.

– Хм, – призадумался он. – Ну, возможно, дело в том, что он был сделан с использованием той же самой крови, что…

– Поверить не могу, что всё так закончилось! – заорал Бен, подбрасывая книгу в воздух. – Она даже не поняла, что Тристан – это и не Тристан вовсе, а его двойник, злой Себастьян, а сам Тристан – пленник жестокого герцога Скорпио…

– У этой книжки есть продолжение, – сообщила Джинни. – Правда, тебе придётся подождать тысячу лет, чтобы почитать.

Гарет поднялся:

– Между прочим, мы тут уже четыре часа, и я снова проголодался. Может, пойдём домой, Бенджамин?

Бен поднялся с кровати и стиснул кузена в объятиях:

– Ну, если хочешь, пойдём.

Гарет, улыбнувшись, ткнулся Бену в плечо, и они замерли на миг. Джинни, задумчиво теребя косу, смотрела на них с пола.

– Знаете, вам, наверное, и, правда, лучше уйти, – сообщила она. – А то, увидев свет из-под двери, мама просто её вышибет. И спасибо за всё: и за то, что навестили, и за цветок…

Гарет что-то буркнул, высвободился из объятий Бена и, кивнув ей на прощанье, подошёл к окну.

– Увидимся в саду, – улыбнулся он кузену и, перемахнув через подоконник, выпрыгнул в темноту.

– А что, вы не можете уйти прямо отсюда? – спросила Джинни.

– Мы оставили свои мечи внизу: очень неприлично приходить к кому-нибудь в гости с оружием в руках. Разве ты не знала?