Текст книги "Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas"
Автор книги: Кассандра Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 92 (всего у книги 157 страниц)
– Не могла бы ты оказать мне услугу и кое-что потрогать?..
– Пардон? – недоверчиво произнесла Джинни.
Гарри похлопал глазами и густо покраснел.
– Как-то не очень хорошо прозвучало, да?
– Да уж…
Гарри улыбнулся:
– Попробуем еще раз: я знаю, что ты можешь почувствовать Темную магию – в людях, в предметах. Я бы хотел, чтобы ты кое на что взглянула. Почувствуешь что-то необычное – скажи мне.
Джинни нервно подергала золотую цепочку на шее.
– Конечно.
– Спасибо, – Гарри склонил голову и вдруг резко вскинул на нее взгляд. – Это у меня на ремне, погоди минутку… – и он завозился, расстегивая кожаный ремень на своих штанах.
Она смотрела на его опущенную голову, черные волосы растрепались, обнажив тонкую шею со слабо выпирающими позвонками. – Вот, – он протянул к ней ладонь.
Она взяла: это был тяжелый круг из чего-то, напоминавшего красное стекло, однако куда более тяжелый, она бы сказала, что это, скоре всего, могло быть вырезано из камня. Джинни медленно покрутила его в пальцах, изучая удивительно гладкую поверхность и щербатые края.
– Ну, чувствуешь что-нибудь? – взволнованно спросил он.
– Нет. Ничего, – покачала она головой, возвращая ему предмет, который он мрачно принял у нее из рук, – ты ведь и не думал, что это какая-то дьявольская штучка, правда? – полушутя спросила она. Однако он взглянул на нее с полной серьёзностью.
– Да нет, просто думал, может, получу хоть какую-нибудь подсказку, что же это такое. Терпеть не могу непонятные вещи.
– Это ты мне говоришь! – сказала Джинни. – Я уже и не надеюсь на то, что мы когда-нибудь всё поймем. Помнишь ту чашу, что вы стащили из музея – что с ней сделала Гермиона?
Она немедленно пожалела о том, что этот вопрос сорвался у нее с языка. При звуке этого имени Гарри весь сжался и снова ушел в себя, метнувшись испуганным кроликом, прячущимся в свою норку.
– Не знаю, – безжизненно ответил он. – Понятия не имею, что она с ней сделала.
Он резко встал и откинул покрывало на диван. – Пойду-ка я наверх, – пробормотал он, засовывая руки в карманы. – Воспользуюсь своим одиночеством. Кроме того, мне нужно собираться.
Внутри у Джинни заныло, однако она уже умела скрывать боль. Все, что она сказала, было:
– Так, когда ты едешь?
– Завтра утром, – ответил Гарри и вдруг потянулся и нежно взъерошил ее волосы, словно она была маленькой девочкой. – Спасибо. Я благодарен, что ты взглянула на браслет.
– Ну что ты… Может, я еще могу что-нибудь сделать?..
– Можешь составить компанию Драко. Думаю, ему бы пошел на пользу разговор с кем-нибудь.
– Но я не знаю, куда он направился, – запротестовала Джинни.
На мгновение глаза Гарри словно померкли.
– К озеру, – через миг произнес он, подхватил плед с дивана и отправился по направлению к спальням мальчиков.
* * *
На улице стоял чудесный зимний день. Ночью снег засыпал все дорожки, и найти Драко не составило труда – его следы отчетливо виднелись на снегу. Джинни накинула на голову капюшон своего плаща – несмотря на пляшущее на искрящемся снегу солнце, было холодно – и направилась к озеру.
Она уже обошла половину озера, когда вдруг со странной резкой болью поняла, что Драко идет тем же маршрутом, каким обычно гуляли Гарри с Гермионой. Она сбилась со счета, сколько раз из окна класса она видела две знакомые фигурки, бредущие рядышком по одной и то же дорожке. Знал ли об этом Драко?..
Найти его было просто: свернув, она увидела его сидящем на чёрном пне. Потом, вспоминая этот момент, она не могла точно сказать, чем он занимался, – бросал ли камушки на лед, или же ощипывал какую-то вечнозеленую веточку. Она замерла и, стараясь остаться незамеченной, принялась его разглядывать: черный плащ, под ним – потёртые спортивные брюки и тёмно-красный свитер. Ей не приходилось видеть, чтобы на нем было надето что-то настолько разномастное. На лице его застыло какое-то задумчивое, почти мечтательное выражение – о чём же он размышлял?..
Она двинулась к нему, захрустев каблуками по льду. Он вскинул взгляд, увидел её и, неожиданно испугавшись, начал подниматься на ноги.
– А как же…
– С Гарри всё в порядке, твое присутствие не требуется, – остановила его Джинни. – Расслабься.
Он точно не расслабился, лишь засунул руки в карманы и посмотрел на нее с выражением, близким к негодованию.
– Ладно, если тебе так хочется, чтобы я оставила тебя в покое… – резко начала она, и лицо его смягчилось.
– Твой плащ… он новый? – спросил он, и она с недоумением посмотрела сначала на Драко, потом на свой плащ – он был действительно новый, ей прислала его мать в ответ на жалобы, что предыдущий стал ей мал. Этот был шерстяной, бледно-желтый, совершенно обычный. Хоть Драко был и внимательней к одежде, чем остальные мальчишки, но она все же была здорово удивлена, что он обратил на это внимание.
– Да… немного преждевременный рождественский подарок.
– Хм, выглядит знакомо – Драко откинулся на пеньке, все еще держа руки в карманах, и отвёл от неё взгляд. Джинни повернулась, собравшись уйти, однако его голос остановил её:
– Подожди.
Обернувшись, она увидела в его глазах полу осознанную просьбу.
– Останься…
Вздохнув, она подошла и присела рядышком. Они сидели и в молчании смотрели на серое озеро; солнечный свет коснулся его замерзшей поверхности, разбросав по серебру золотые искры.
Наконец Драко нарушил паузу:
– У тебя что-то в кармане. Оно мне в ногу уперлось.
– А… – Джинни вытащила из кармана «Брюки, полные огня», собираясь переложить его в другой карман, когда Драко вдруг остановил ее руку.
– Ты что – все еще это читаешь? Сколько ж можно?
Джинни бросила на него обиженный взгляд:
– Да уж, если бы не все эти безумные любовные треугольники и похищения века, я бы провела время куда лучше.
Отпустив ее руку, Драко пожал плечами.
– Я просто пытаюсь понять, за что ты пытаешься себя наказать. Если ты хочешь почитать, у меня есть много хороших книг – с удовольствием тебе дам: Рассказы двух Магов, Великие заклинания…
– Я читаю хорошие книги. Это просто… для расслабления и успокоения.
– И как же это может успокоить?
– Понимаешь, там все предсказуемо. Ты можешь рассказать все, что произойдет, просто взглянув на обложку.
– Да ну? – Драко заинтересованно взглянул ей через плечо. – И как ты это определяешь?
– Смотри, – она двинула пальцем по странице, зная, что он внимательно наблюдает за ней. – Эта девушка в белом платье – героиня, Риэнн. Ей придется многое пережить, однако в конце она воссоединится со своей любовью. А вот этот парень в бриджах – Тристан. Он смелый, отчаянный, он хочет быть с ней, но злая судьба не дает им соединиться. Но это все временно, конечно. Девица в красном тугом кожаном корсете – это леди Стэйси, злая распутница – в конце она точно помрёт, но прежде переспит с половиной мужских персонажей. А вот этот мужчина в темном плаще – Темный маг Морган, он тоже злой.
– А это что еще за задница в платье? – заинтересовался Драко.
– Это не платье, это мантия государственного деятеля! Это Жоффрей Монтегю, он – друг детства Риэнн, очень достойный человек. Поехали дальше. Если Тристан умер, она, скорее всего, закрутит с ним, однако все время будет думать о Тристане. А вот если Тристан жив… – Джинни остановилась. Плечи Драко тряслись в припадке беззвучного смеха. – Что смешного?
Драко замахал рукой.
– Позволь, я расскажу тебе, как все происходит на самом деле. Исходя из информации, извлеченной мной из этих баснословных иллюстраций, предсказываю, что Монтегю вылезет из своего чулана и будет сообщником темного мага Моргана – который на деле окажется вовсе не злым, а просто одиноким. Они осядут в другой стране, где купят замок и следующие шестьдесят лет будут заниматься тем, что скупать предметы старины. Риэнн откроет монастырь для юных ведьм и поставит в нем матерью-настоятельницей леди Стэйси, а та будет заниматься тем, что изменит форму, включив в нее кожаный корсет, а также введет новое правило – провинившихся девушек будут пороть.
– Так, а что с Тристаном? – яростно покосилась на Драко Джинни.
– О, он слишком самодоволен, чтобы ему требовался кто-то ещё. Ты только посмотри, посмотри на его ботинки! Это ж сколько часов надо провести, чтобы так их отполировать! Нет, пусть остается один.
– Тристан хочет остаться со своей любовью, – отрезала Джинни.
– Что ж, – усмехнулся Драко, – все, что ему нужно для этого, – это стопка неприличных журналов и крепко запирающаяся дверь.
– Ах! – воскликнула Джинни и швырнула в него книжкой. – Ты говоришь, словно все это – сплошная грязь!
– О, благодарю. И что же, я превращаю в сплошную грязь?
– Ну, ты сам знаешь, – неожиданно засмущалась она. – Любовь.
Драко запрокинул голову и внимательно уставился в небо:
– Что ж… Да – это грязь. Знаешь, в ней нет ничего священного или возвышенного. Это такой же голод, желание, потребность – словом, одна из тех вещей, из-за которых люди делают совершенно безобразные вещи по отношению друг к другу. Без неё, любви, нет и предательства, нет утрат, нет ревности. Половина мерзостей, творящихся в мире, имеют свои корни в любви. Она режет, сжигает и ранит – и нет от этого лекарства. Уж лучше ненависть – я испытываю ее каждый день, но это чувство, по крайней мере, можно вынести. И я всегда знаю, где я нахожусь.
– Это неправда… Любовь делает людей бескорыстными…
– Как твоего брата? – тихо спросил Драко. – Бескорыстными, каким был твой брат?
– Это не было связано с любовью! – взъярилась Джинни. Да как он осмелился…
– Ну конечно! А то я не видел его лица, когда он смотрел на неё! Он был в нее влюблен, что бы ты там ни думала.
– Что ж, он хотя бы в этом был искренен, – отрезала Джинни, чувствуя, что это прозвучало весьма язвительно. – Он не прикидывался, что его это не волнует.
Это замечание заставило Драко выпрямиться. Открыв глаза, он окатил ее холодным взглядом серых глаз.
– А я, значит, прикидываюсь? Что ж, может, ты и права. Может, я, и правда, ни о ком не забочусь по-настоящему. А может, ты просто это так видишь со своей идеалистической точки зрения – тебе это в голову не приходило?
– Я не идеалистка. И вообще, если я думаю, что это глупо – заботиться о ком-то, делая при этом вид, что на самом деле тебя это совсем не волнует, – это вовсе не значит, что я идеалистка. Люди вообще не могут жить, ни о ком не заботясь.
– Ничего подобного. Люди не могут жить без пищи, воды, крова и, в моем случае, без простыней из отборного хлопка. Другие люди – это роскошь, а не необходимость.
– Тогда почему ты так заботишься о Гарри?
– Это совсем другое дело.
– И в чем же разница?
Что-то мелькнуло у него в глазах.
– Другое – и все тут.
Джинни вдруг почувствовала утомление. Продолжать беседу не было никакого смысла, не существовало аргументов, при помощи которых можно было бы победить Драко. Она не могла понять, зачем она все еще утруждает себя этим спором, – это было так же продуктивно, как пытаться прорыть туннель в Тайную комнату при помощи ложки.
– Пойду-ка я обратно в замок, – она резко поднялась, прикрыв лицо одной рукой, – ей не хотелось, чтобы он заметил, что глаза у нее на мокром месте, – и протянув к нему вторую руку. – Могу я забрать свою книгу?
Она услышала, как хрустнул снег под его ногами, когда он поднялся.
– С тобой все хорошо? Ты не плачешь?
– Мне что-то в глаз попало, – соврала она.
– А ну-ка, иди сюда… – он проворно и профессионально придвинул ее к себе, взяв за руку. Подняв ей подбородок, он пристально взглянул ей в глаза. – Стой смирно.
Она, не мигая, смотрела ему в глаза. Они не были так близки с того памятного вечера, со Святочного Бала (потом она припомнила, что это не совсем так – они были так же близки, когда он поцеловал ее в музее, однако это было такой очевидной попыткой взбесить Симуса, что она решительно сбросила это со счетов). Но они и вправду еще ни разу не стояли так близко друг к другу – при свете дня. Она пыталась не рассматривать его в упор – однако не могла совладать с собой; какая-то её частичка прикладывала все усилия, чтобы запечатлеть этот момент в памяти, словно ощущая, что ничего подобного может больше никогда не произойти. Она пыталась сосредоточиться на том, что в его лице было не так: вот шрам под глазом, причиной которого стала разбитая Гарри бутылка чернил… да и сами глаза немножко различаются по форме… один уголок рта чуть выше другого – теперь понятно, откуда у него берутся все эти кривые ухмылочки… волосы, просящие ножниц…
Симус был тоже красив – но не так утонченно. Впрочем, это не имеет никакого значения. Но когда Симус касался ее руки, её не начинало так трясти…
Его глаза словно ощупывали её лицо.
– Я ничего не вижу, – медленно произнес он, и ей потребовалось время, чтобы осознать, о чем это он. Придя в себя, она решительно отцепила его руку от своей и отступила, едва замечая его удивленный взгляд.
– Я знаю. Знаю, что не видишь.
* * *
И вот, наступил последний день семестра. Джинни ехала от Хогсмида на Кингс-Кросс в купе вместе Дином, Симусом и Чарли. Она совершенно точно видела, что Симус умирает от желания поболтать с ней, однако присутствие Дина его смущало, а присутствие Чарли – старшего и весьма мускулистого брата – просто ужасало.
Она видела в окошко, как Гарри и Драко вошли в тот же вагон, однако в купе не появились, что ее не особенно удивило – вряд ли Гарри захотелось быть поблизости от Чарли, да и отвращение Драко к Симусу со временем не ослабевало. Оказавшись на платформе 9 и три четверти, она махнула рукой Гарри, тот махнул в ответ, Драко повернулся, чтобы увидеть, куда он смотрит, – но в этот момент юношей отгородили от нее Сириус и Нарцисса.
Джинни отвернулась – с другой стороны платформы подходило ее семейство – мать, отец, близнецы, Перси (Билл, насколько ей было известно, всё ещё был в Египте), однако Рона с ними не было. У нее кольнуло в груди – однако она не могла обвинить его в том, что он так поступил.
– Джинни, – произнес ей чей-то голос почти в ухо. Она обернулась – конечно же, это был Симус. Он стоял, спрятав руки в карманы и надвинув на глаза черную шапку. Присмотревшись к нему, она вдруг поняла, что была невнимательна к нему в последние дни: у него был утомлённый и унылый вид, однако он старательно улыбался. – Я хотел пожелать тебе счастливого Рождества…
– О, и тебе тоже, – неуклюже спохватилась она, и в этот момент их накрыла волна Уизли: миссис Уизли кинулась на Джинни с поцелуями, мистер Уизли хлопал по спине Чарли, Перси издавал какие-то суетливо-назойливые приветственные возгласы, Фред запустил маленький Флибустьерский фейерверк, мерзким тоненьким голоском заигравший Jingle Bells. Казалось, только Джордж заметил присутствие Симуса.
– Привет, Финниган.
У Симуса был почти контуженный вид. Он не ответил.
Миссис Уизли выпустила Чарли из объятий и обратила дружелюбный взор на Симуса:
– Привет, а ты —?..
– Это Симус, мама, – представила его Джинни, повышая голос и пытаясь переорать Jingle Bells. – Он однокурсник Рона и охотник нашей команды, – и, сама не зная, почему, она взяла и прибавила. – И мой парень.
Воцарилась ошеломленная тишина. Все вытаращили глаза, но больше всех был поражен сам Симус.
– Твой… парень? – переспросила мисси Уизли слабым голосом.
– Так-так, – мистер Уизли начал трясти руку Симуса. – Ну, рад встрече, сынок.
Симус снова порозовел.
– И я рад встрече, сэр, – ответил Симус и крепко пожал руку мистера Уизли. – Мои родители очень высоко отзывались о вас, особенно мама. Она говорит, что вы лучший министр магии со времен Филонеуса Плама.
Мистер Уизли вспыхнул от удовольствия и затряс руку Симуса с удвоенной силой.
– Ну-ну, приятно слышать. Очень приятно. Мы увидимся с вашей семьей на свадьбе?
– Нет, сэр, боюсь, что нет, – с сожалением покачал головой Симус. – Мы обновляем наше фамильное гнездо…
– Фамильное гнездо? – переспросила миссис Уизли.
– Понимаете, – улыбнулся Симус, – все эти старые замки… – все время что-то сыпется то тут, то там.
– Замок? – эхом откликнулась миссис Уизли.
– Мам… – стиснув зубы, простонала Джинни.
Симус заулыбался миссис Уизли, ямочки на щеках которой обычно предназначались только Гилдерою Локхарту.
– Наверное, зимой в Ирландии красиво, – любезно заметила она.
– О, да, только очень холодно, – Симус старательно делал вид, что разговор очень его увлекает. – Если бы я мог надеть один из тех замечательных свитеров, что вы вяжете для Рона с Гарри, мне бы завидовал весь город.
Джинни показалось, что ее мать сейчас задохнется от радости, – она прекрасно знала, как та гордится свитерами, что вязала всем к каждому Рождеству. Кроме того, она также была в курсе, что Рон ежегодно пытался подсунуть их Дину, Симусу и Невиллу. Причем безуспешно.
– На кой черт мне свитер со здоровенными буквами РУ спереди? – как всегда дипломатично поинтересовался Дин у Рона в последнее Рождество.
– Можешь рассчитывать на то, что тебя посчитают Распутным Удовлетворителем, – дружелюбно подсказал Гарри, и они с Роном повалились от смеха и всё более и более грубых и рискованных предположений.
Очнувшись от воспоминаний, Джинни обнаружила, что ее мама смотрит на Симуса, словно на новообретенное дитя.
– Можешь называть меня Молли. Ирландия – это просто замечательно. Думаю, Джинни бы хотелось посетить ее.
– Мааааааааам! – возмущенно взвыла Джинни, но в этот миг отец потащил миссис Уизли к другому краю платформы, чтобы по-быстренькому переброситься парой слов с Сириусом, Люпиным и Нарциссой.
– Ну, что ж, прощайтесь, – просияла в сторону Джинни и Симуса миссис Уизли, когда муж потянул ее прочь. За ними последовали Чарли и Перси, Фред с Джорджем отошли в сторонку, чтобы поприветствовать нескольких друзей, еще продолжающих учебу.
Джинни медленно развернулась к Симусу, на губах которого играла усмешка, сделавшая бы честь Малфою.
– Так, – обвиняюще начала она, – что все это было?
Симус широко распахнул свои синие глаза:
– Ты это о чем?
– Ты что, занялся самотрансфигурацией и обратил себя в Супер-пупер Парня?
– Эй, ты сама это начала. Я даже и не знал, что я твой парень. Что – была какая-то записочка, которую я не получил?
Джинни тут же почувствовала раскаяние.
– Ой, да, да – знаю. Прости. Это было просто ужасно. Сама не знаю, какая муха меня укусила.
– Я тоже. Однако надеюсь, что это не в последний раз.
Джинни быстро вскинула на него взгляд. Он определенно нервничал – в такие минуты его мягкий ирландский акцент становился более заметным.
– Я рад, что ты на меня не сердишься, – заметил он.
– Конечно, нет, – тряхнула она головой. – А с чего бы мне сердиться?
– Просто ты не разговаривала со мной три дня. У меня даже не было возможности преподнести тебе мой Рожественский подарок.
– Подарок? – переспросила она. – Ты хочешь сделать мне Рождественский подарок?
– Ну конечно.
– Но… но я для тебя ничего не приготовила!..
– Всё в порядке, – улыбнулся он. – Сможешь мне что-нибудь привезти, когда мама отпустит тебя ко мне в Ирландию.
– Слушай, я себя чувствую такой виноватой…
– Не надо, – решительно сказал он. – Я хочу вручить тебе это. Я давно обдумывал это, и, ну… я не хотел бы дарить это кому-то другому, тем более, что это весьма дорогая вещь. А на мне она выглядит глупо.
– О, надеюсь, это не кружевное белье?
– Вряд ли. Я в нём выгляжу просто баснословно, – он залез в карман плаща и вытащил оттуда маленькую коробочку – определенно, не такую, в какой держат книжки или белье. Это была коробочка для украшений. Она замялась. – Возьми, – мягко попросил он.
Она прикоснулась к ней, думая, видит ли эту сцену ее семья или нет. Джинни отчаянно надеялась, что там не кольцо. Она просто не представляла, что же в противном случае ей делать.
– Ну же, открой, – и тут ей пришло на ум, что никто из юношей, никто и никогда – не считая ее братьев – не делал ей подарков. Ни разу. Никогда.
Она открыла коробочку – на пестрой блестящей ткани лежал браслет. О, нет… не просто браслет – это был один из Волшебных Браслетов PorteBonheur. Джинни едва не выронила коробочку. Волшебные браслеты были ужасно дорогими и страшно знаменитыми, потому что заколдовывалось вручную при помощи очень сложных заклинаний, потом подвергались трансфигурации, а позже активировалось. Честно говоря, она еще ни разу ни у кого ничего подобного не видела.
– Их делает мой дядя, – немного застенчиво пояснил Симус, когда она достала браслет из коробочки и повернула его к свету. Это была неяркая вещица, сплетенная из серебряных цепочек, однако сами заклинания были очень интересными: крошечная нотка, маленький золотой подсвечник, миниатюрная стрелка, стеклянное сердечко, тарелка с ложкой, перышко – их было больше дюжины. – Просто брось заклинание в огонь, чтобы оно активировалось… Вот, можно я тебе помогу надеть? – она подала ему руку, он ловким движением застегнул браслет у нее на запястье и взглянул на нее из-под ресниц. – Тебе он нравится?
Джинни вдруг поняла, что не проронила ни слова за последние пять минут.
– Какая же я балбеска, – охнула она. – О, он просто великолепен, я просто влюблена в него, я…
Но громкоголосое огненноголовое семейство вернулось и понесло Джинни к машине; она едва успела крепко пожать Симусу руку, прежде, чем мать увела ее прочь, что-то возбужденно шепча ей на ухо: Джинни уловила только обрывки – «замок… такие манеры… до чего вежливый… а какой симпатичный!»
Она только кивала, не сводя глаз с платформы и Симуса, стоящего на ней, пока они не пропали с глаз.
Он просто великолепен, я просто влюблена, – сказала она, едва не добавив, что любит и самого Симуса. – Странно, – удивилась она, – кто же меня тянет за язык, ведь я почти уверена, что это неправда?
* * *
На второй день после возвращения в Имение Драко валялся на кровати, глядя в окно на бегущие по бледному зимнему небу облака. В последнее время ему определенно начала нравиться его новая спальня. Сначала он был страшно раздражён, когда Гарри разнёс его старую комнату, а потом осознал, что на самом-то деле вовсе её и не любил – со всей этой безобразной громоздкой мебелью и черными мрачными занавесками. (Правда, у него были теплые воспоминания о гардеробе… Однако Гарри разнес вдребезги и его).
Итак, собрав необходимые вещи, он перебрался в комнату дальше по коридору, одну из тех, что всегда ему нравились. Деревянные тёмные стенные панели, стены такого светло-синего цвета, что он казался почти серым, напоминая ему зимнее небо, которое он всегда любил. А еще он любил огромный мраморный камин по северной стене… Да, Гарри был прав – Имению Малфоев вовсе не помешало бы центральное отопление.
Камин был подключен к Каминной Сети, что в последнее время играло немаловажную роль…
– Так ты слушаешь меня, Драко? – в голосе Гермионы послышалось легкое нетерпение. Драко перевернулся на живот и подпер голову руками.
– А что – непохоже?
Гермиона нахмурилась на него сквозь языки пламени. Впрочем, он не винил её в этом – пользоваться Каминной Сетью Дырявого Котла в личных интересах было довольно накладно, да и качество услуги оставляло желать лучшего – в их разговор периодически вклинивались посторонние люди, а накануне Гермиона, вся зардевшись, рассказала ему, что попала в «какой-то совершенно неправильный камин», где увидела «просто шокирующие вещи».
К его огромному разочарованию, поделиться с ним этими ужасающими вещами она отказалась, хотя он затерроризировал её наводящими вопросами – «А там были шарики, мармелад или живые сурки?»
– Ну-с, – фыркнула она, – и что я говорила?
– Ты говорила, – нудным голосом повторил Драко, – про Рисенн и Николаса Фламеля.
– Верно, и про Четыре Благородных Предмета… Кстати, ты знаешь, что он был последним человеком, которому удалось их собрать все вместе?
– Да, ты мне сказала.
– А потом он был ограблен, и все предметы раскидало по миру и они пропали из виду…
– А это было до или после того, как она – то есть Рисенн – умерла?
– Хм… – Гермиона заглянула в невидимую ему книгу, – после. Хотя, как я тебе уже говорила, она умерла в 1616, однако последнее упоминание о её появлении относится к более позднему времени.
– Принимая во внимание, что я видел её на прошлой неделе, не могу с этим не согласиться.
– Гермиона фыркнула:
– Я имею в виду, последнее исторически задокументированное появление.
– А, ты об этом… – протянул Драко.
Она не смогла удержать улыбку:
– Я об этом.
– Ну, ладно, давай рассказывай дальше про все эти исторические явления.
Гермиона продолжила. Оказалось, что Рисенн под разными фамилиями снова и снова мелькала на иллюстрациях книг по алхимии, которые Гермиона проверила в большой библиотеке Диагон-аллеи. Она мелькала то за одним, то за другим Малфоем, одетая по моде того времени, но безошибочно распознаваемая по узкому бледному лицу и черным волосам до талии.
– Так значит, она следит за Малфоями, оставляя за собой кровавый след, смерть и разор? – перебил Драко Гермиону посреди ее доклада. – Это ободряет.
– Вопрос в том, чего она хочет.
– Нет, вопрос в том, как бы нам от нее отвязаться.
– Может, она это сделает, если получит то, что ей надо? – предположила Гермиона.
Драко вспомнил, как выворачивало на кладбище Гарри после того, как Рисенн коснулась его, этот больной, наркоманский взгляд…
– А может, тебе не захочется дать ей то, что ей нужно?..
– Я просто подумала, что это могло бы оказаться во владении Малфоев, коль скоро она так очарована вашей семьей. Знаешь, там куча примеров того, что люди, магическим образом связанные с какими-либо предметами, не в состоянии оставить их. И они воплощают свои души в фамильные сокровища, драгоценности…
– Как Эпициклицеское Заклятье, – подытожил Драко.
– Да, как Эпициклическое Заклятье, – вздохнула Гермиона.
– Хм… – Драко затеребил своё пуховое одеяло. – И что там сказано насчет ее последнего появления?
– В 1824 она в Румынии нянчила детей Октавиана Малфоя – твоего двоюродного деда. И она исчезла… О боже… Поместье выгорело дотла.
– Море смертей и разрушений?
– Нет, погиб только Октавиан. Он вбежал в дом, чтобы спасти детей… все они выжили.
В последовавшей тишине Драко заворожено смотрел в огонь, что свивался вокруг Гермионы зелеными, синими и фиалковыми язычками.
– Я бы хотел так умереть, – отчуждённо заметил он.
Похоже, Гермиона выронила то, что у нее было в руках:
– Сгореть заживо? О нет, Драко, это просто ужасная смерть!
– Да нет же, не сгореть заживо – погибнуть, спасая чью-то жизнь. Уж, коль суждено умереть, то ведь лучше так, правда?
Гермиона вздохнула так резко и отрывисто, что звук был похож на треск дров в камине.
– Не говори так. Не надо говорить так о смерти.
Драко накрыла очередная волна усталости.
– Предполагаю, что не все твои исследования были столь удачными?
– Ты о своем ранении? Нет, – пискнула Гермиона. – Я же говорила, что теперь решила попробовать перекрестные ссылки между понятиями ранение и магическое свечение – и посмотреть, нет ли там чего интересного.
– Что ж, план не так уж плох, – в тон ей ответил Драко.
– Ты же говорил, что собираешься проконсультироваться у колдомедиков.
– Да, я назначен на приём на завтра.
Они прищурилась:
– Это правда, или ты просто пытаешься закрыть эту тему? И еще – у тебя все еще бывают те сновидения?
– Ты про пижаму с сердечками, что была у Снейпа? Слава Богу, нет.
– Драко! – голос Гермионы сорвался на крик. – Я даже понять не могу, каким аспектом твоей жизни стоит озаботиться в первую очередь!
Но не успел Драко что-то ответить, как дверь его спальни с грохотом распахнулась, и вошел хмурый Гарри.
– Малфой, ты не видел…
Он осекся, его глаза расширились, когда он увидел Гермиону в камине. Та побледнела, но ничего не сказала. Повисла Очень Неловкая Тишина.
– Я, пожалуй, пойду, – наконец произнесла Гермиона. – В пять библиотека закрывается, а я хотела бы еще несколько часов поработать. Передавай привет Сириусу, – она махнула рукой в направлении обоих юношей и исчезла.
Драко перевернулся и сел на кровати, глядя на так и застывшего в дверном проёме Гарри. Сейчас он уже не был потрясен, однако, судя по виду, явно забыл то, за чем шёл.
– Поттер, порядок. Она ушла. Можешь начинать дуться.
– Я не собираюсь дуться… Просто… Я думал, что её дом не подключен к Каминной сети.
– Так и есть. Она в Дырявом котле, на Диагон-аллее. Сказала родителям, что ей надо позаниматься исследованиями. Что, как я полагаю, является почти правдой. Они ищет материалы по Четырем Благородным Объектам. Жизнь идёт, как понимаешь.
– Верно.
Гарри наконец-то очнулся и вошел в комнату, прикрыв дверь. На столике рядом с ней стоял наборчик древних волшебных солдатиков, Гарри рассеянно поднял одного и начал разглядывать.
– И как часто ты так с ней разговариваешь?
– Каждый день, – Драко не видел смысла лгать. Они и правда беседовали каждый день, причем сегодня впервые большая часть беседы была посвящена не Гарри.
– Эх, ты… – Драко не сразу понял, что Гарри не упрекал его, просто в этот миг солдатик проткнул ему палец своей палочкой. Гарри ткнул солдатика на его место и сунул кровоточащий палец в рот, неожиданно обретя вид восьмилетнего ребенка.
– Ну, – протянул он, словно клещами вытаскивая из себя слова, – и как она?
– Отвратительно, – честно ответил Драко. – Вы оба сейчас такие: не едите, не спите, испортили юную трагическую любовь… Ты бы взял мое перо да написал бы какую-нибудь поэмку обо всем этом.
– Я не пишу стихи, – возмутился Гарри, по-прежнему обсасывая палец.
– А что, может, сейчас как раз самое время начать.
– Я рифмовать не умею. Я пытался.
– Это не так сложно, – подбодрил его Драко.
– Да? Тогда сам попробуй – не подумав, огрызнулся Гарри.
Драко недобро ухмыльнулся и, встав на кровати на колено, приложил руку к сердцу:
– О, горе! Жизнь моя – лишь боль, – продекламировал он.
О, горе! Жизнь моя – лишь боль,
И нет конца борьбе с судьбой.
Не будет Герми мне женой,
Развратник глупый я.
Тоскую я по моей экс,
Страдаю я при слове секс!
Судьбою проклят – крекс-пекс-фекс
Теперь навеки я.
Мой лучший друг с ней переспал…
– ОН НЕ ПЕРЕСПАЛ С НЕЙ! – заорал Гарри, приобретая оттенок баклажана. – Ненавижу тебя, Малфой вместе с твоим дурацким стихом!
По лицу Драко проскользнула легкая обида.
– Я просто даю бесплатные творческие советы. Сам подумай – вся твоя жизнь – просто превосходная эпическая поэма. Патетического плана. Интересно, можно найти рифму к слову «буфет»? Или к «и онанируя в ночи в унылой гриффиндорской спальне»?.. Ой! О!!! – взвыл Драко, когда Гарри, вооружённый зелёной подушкой, бросился на него. Яростная молчаливая битва закончилась тем, что Гарри уселся Драко на ноги, вдавив ему локоть в солнечное сплетение.
– Возьми свои слова назад!
Драко скорчил рожу. Сейчас, нос к носу, Драко заметил, что у Гарри были куда более дикие, чем обычно, глаза, и растрепанная шевелюра.
