Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 96 страниц)

– А сейчас приготовьтесь! – объявила я, когда мы подползли по проселочной дороге к столбику с расписанием, символизировавшим автобусную остановку. – В одиннадцать приходит автобус, у нас есть десять минут. Впрочем, он всегда опаздывает, так что у нас есть минут двадцать. Предупреждаю сразу: это испытание не для слабонервных. Он маленький, трясет в нем жутко, сидения жесткие, могут зайти пассажиры с овцой, кошелкой, мешком, собакой и прочим, прочим, прочим.

– Не страшно, – пожал плечами Тсуна.

– Лучше так, чем пешком, – нашел плюсы сего положения обрадушек Ямамото.

– Это да, – согласилась я и, засунув руки в карманы брюк, начала раскачиваться с пятки на носок и обратно.

Парни перебрасывались ничего не значащими фразочками, и минут через пятнадцать подошел маленький автобус, старый, с местами облупившейся грязно-белой краской. Достав из сумки деньги в оплату за проезд, я ломанулась на штурм его салона, и мафия последовала за мной. К нашей нескончаемой радости, пассажиров в автобусе было не так уж много, а потому нам не пришлось с боем вминаться в толпы народу. Хотя это явное преувеличение: счастлива была я, а парням было пофиг, ибо они просто не знают, что такое «давка в сельском автобусе» с козой, мешком картошки и бабулькой с двумя корзинами… Свободных мест, конечно, не было, но и толпы пассажиров тоже, так что, оплатив проезд, мы проперлись в конец салона и образовали коалицию, сгруппировавшись в небольшое мафиозное стадо во главе с мирной фермершей. Разговаривать никому не хотелось, ибо на колдобинах автобус подпрыгивал и страшно грохотал, а потому эти истерики явно ожидали, что он скоро развалится на части, и судорожно цеплялись за поручни. Я же с пофигистичным видом смотрела в окно на мирный сельский пейзаж в виде ясного синего неба и зеленых полей, и думала о том, что пока всё идет не так уж и плохо, и даже Бельфегор за эти три дня еще никого не ранил.

Постепенно народу в салоне прибавлялось, поскольку остановок до города было довольно много, и, спустя семь торможений, сопровождавшихся скрипом и лязгом, в салоне появилось милое дополнение в виде козы. Тсуна воззрился на нее как на восьмое чудо света, потому как коза эта подошла прямо к нему и ни с того ни с сего начала жевать подол его пиджака, а ее владелец, дедок лет семидесяти, вцепился в ее рог и, обложив животинку трехэтажной словесной конструкцией, попытался спасти имущество босса мафии. Даже Гокудера от подобного зрелища впал в состояние, близкое к шоковому, и лишь переводил взгляд с козы на босса и обратно, а Ямамото давился смехом на пару с Рёхеем. Вот уж точно кому море по колено… Наконец дедок сумел оттащить свое сокровище по кличке «Зойка» от сокровища Савады в виде похоронного костюмчика и, извинившись, пробился в другой конец автобуса – подальше от «вкусного» мафиози. Я, честно говоря, ржала не меньше Ямамото, но не из-за Тсуны или козы, а из-за потерявшего дар речи от подобной наглости Гокудеры, потому как он явно не мог причинить вред животному, а хозяину вроде как и претензии предъявлять было не за что, и он даже не знал, как высказать свое недовольство, а потому, даже когда дедок с козой свалили в начало автобуса, продолжал лишь возмущенно глядеть ему вслед и хмуриться.

– Ничего себе, – пробормотал наконец пришедший в себя «пострадавший», и это породило новый приступ смеха у меня, Такеши и Сасагавы, и даже Дино тихонько прыснул, а вот Хаято поспешил высказаться:

– Хватит ржать! Бейсбольный придурок, заткнись!

«Совету» доброго дяди курильщика, лишенного цыбульки, никто не последовал, и мы продолжили гоготать, вместе с несколькими немафиозными пассажирами автобуса, а Хаято – раздраженно морщиться и хмуриться. Тсуна же растерянно осмотрел свой пиджак и, смущенно улыбнувшись, вынес вердикт о том, что тот не сильно пострадал. Ясен фиг, пиджак не пострадал – он же у Савады бронированный! Чего еще можно ожидать от одежки, сваянной мафиозным изобретателем? Ему бомба не помеха, не то, что зубы российской козы…

Дальнейший путь происшествиями озарен не был, и когда автобус достиг города, мы, вместе с толпой пассажиров и козой Зойкой, вывалились на цветущий ароматами помоек, бензина и пыли городской воздух. Парни к такому явно были привычные, а вот я поморщилась и, тяжко вздохнув, пошлепала по тротуару к магазину одежды, располагавшемуся на соседней улице. Городской воздух – явно не мое, как и город в принципе, а потому на душе у меня начинали скрести кошки…

====== 8) Шёл-шёл, упал. Очнулся – морг... ======

«Не бойся. Непреодолимых препятствий нет, и все сомнения живут только в твоей голове. Не обязательно быть воином, достаточно лишь видеть цель, обходить препятствия и знать, что ты добьёшься её без единого шанса испытать неудачу». (Павел Дуров)

Город этот был небольшой, довольно чистый, но абсолютно неухоженный, и такую роскошь, как свежевыкрашенный бордюр или изысканная клумба, в нем встретить было невозможно. Дома здесь были в основном пятиэтажные, серые, времен Хрущевских кукурузных свершений, зато, к счастью, в нем было довольно много зелени, и деревья были понатыканы на каждом углу, что не могло не радовать. Прошлепав к очередной пятиэтажке, в которой расположился небольшой магазин с жутким названием «Титаник», я подманила мафиозного босса в сторонку и выдала ему деньги.

– Савада-сан, на вас белье и носки всей толпе, – прошептала я, и парень, взяв деньги и кивнув, двинулся к магазину. Я пошлепала за ним, и вскоре мы с моей последней кагортой стояли в помещении небольшого, но уютного магазинчика мужской одежды с выкрашенными в бежевый стенами. Кафельный пол грозил переломом любому неосторожному посетителю зимой, а витрина напротив входа манила надписью на боковом стекле: «50-ти процентная скидка!» Однако, помня о том, что бесплатный сыр – постоянный обитатель мышеловки, я к этой витрине не пошла, а прорулила к вешалкам, стоявшим слева от входа. Найдя симпатичные футболки и дождавшись, пока Тсуна совершит сделку с продавцом труселей, носков и пиджаков, с целью закупки горы этих самых труселей, я вновь подманила уже отоварившегося босса мафии, державшего в лапках добычу, а вернее, огромный пакет с кучей белья, и нагло вопросила:

– Размеры верхних шмоток знаешь?

– Да, – коротко кивнул Тсуна.

Я, довольная и радостная, показала ему футболки с приглянувшимся мне принтом и спросила, кивнув на ценники, на которых указывались имеющиеся в наличие размеры, есть ли среди этих самых размеров те, которые подойдут его верным (и не очень) последователям. Оказалось, что только футболка, выбранная мною для Франа, была бы этому доходяге слишком велика, а потому я быстренько отыскала другой вариант и, позвав продавца, ткнула пальцем в необходимые шмотки, а Савада озвучил желаемые размеры. Оформив сделку писком кассового аппарата и сцапав добычу, мгновенно реквизированную у меня Ямамото, я почапала в магазин бытовой химии, расположенный напротив, и за мной потянулась вся моя маленькая, но очень грозная мафиозная армия. На удивление, всё прошло без эксцессов, и вскоре мы стали счастливыми обладателями зубных щеток, бритв, крема для бритья и прочих радостей жизни «настоящего мачо» для всей толпы пришельцев из мира аниме. Ну и что, что они анимешки, скопытившиеся и ожившие? Щетина-то растет, от физиологии не уйти, и даже няшный Савада – мужик, а значит, ему надо бриться, и так обросли за эти дни, бедолаги… А видеть Принца с щетиной мне как-то не хотелось. Эстетствую, да. Правда, что удивительно, Бельфегор был единственным из этой толпы (за исключением Франа), кто не оброс щетиной, и я подозревала, что он каким-то макаром умудрялся юзать свои ножички как бритву. Виртуоз, блин… Ну, а у Франи, как мне кажется, щетина просто не росла. Задержка гормонального развития, не иначе.

Затарившись всем необходимым, я объявила, что мы идем мне за резиновыми сапогами, и мы, весело болтая, всё-таки пошли за сей немодной, но жизненно необходимой любому фермеру обувкой. Шлепать пришлось далеко – аж за пять кварталов от магазина «Титаник», почему-то еще не пошедшего ко дну, хотя в «плаванье» он был вот уже как два года, но мы никуда не торопились: всё равно обратный рейс будет только в пять вечера. А до тех пор придется нам шататься по городу и пугать народ видом раздраженного Гокудеры и хохотом трех рыл, то бишь меня, Рёхея и Ямамото. Резиновые сапоги мы также купили без происшествий и решили отправиться в близлежащий парк с целью прожигания времени и жизни до отхода в обратный (главное, чтоб не последний) путь старенького автобуса.

Парк был небольшим, но очень уютным, тут и там бессистемно были понатыканы лавочки, деревья мерно шебуршали листвой, и я, блаженно щурясь, аки кошка, обхомячившаяся сметаны, вальяжно развалилась на скамейке в тени раскидистого клена на одной из пустынных аллей. Тсуна уселся справа от меня, а Ямамото – слева. Гокудера примостился возле Савады, а оставшимся двум няшкам места не хватило, в результате чего они, обделенные судьбой и жизнью обиженные, встали напротив нас, счастливых, и завязался вялый диалог о том, что творится на нашей ферме и какие у нас с сестрами отношения с Шалиным. Тсуна всё время скатывался к мысли о том, что стоило бы с ним познакомиться и побеседовать, но я всячески пыталась его от сего безумства отговорить: мне не нужен ни нервный срыв у Тсунаёши, ни инфаркт у Шалина, ежели «Тунец» решит Пламя Предсмертной Воли во лбу зажечь… Время клонилось к трем часам дня, а мне отчаянно хотелось пить, и я, повздыхав, спросила:

– Народ, кому мороженое? Вернее, кому какое? Пойду отоварюсь, а то жарко и пить охота.

– Да любое, – пожал плечами Такеши.

– А мне фруктовый лед: он лучше освежает, – выдал боксер. Ай-яй-яй, от фруктового льда и заболеть можно! Ну, да ладно, от одной порции ничего не будет, надеюсь…

– Мне сливочное, в рожке, – улыбнулся гурман по фамилии Каваллоне.

– Я с тобой, – ни к селу ни к городу ляпнул Тсуна, выпадая из стройной и логичной цепочки обсуждения.

– Зафиг? – опешила я.

– Нельзя? – пригорюнился мафиозный босс. Что курит его логика? Сомневаюсь, что табак… Ладно, поддержим его самооценку, а то она из-под плинтуса не выбирается, а зря!

– Ну, пойдем, – хмыкнула я. – Только давай тогда вдвоем?

Я покосилась на Гокудеру, дымившего цыбулькой, и он поспешил возмутиться:

– Джудайме, а если…

– Не надо, Гокудера, – поморщился Тсуна. – Если что, я сумею постоять за себя и помочь Кате-сан. Ты же знаешь.

– Знаю, но всё равно… – пробурчал Хаято, а Савада, не ответив «Правой Руке», встал, положил пакет на лавочку и пошлепал к выходу из парка. Я ломанулась за ним и, догнав, шепотом пояснила:

– Ты извини, просто я давно хотела тебя кое о чем спросить, а в присутствии Гокудеры это вряд ли возможно.

– О чем? – насторожился Тсуна.

Не боись, о вашем последнем дне в мире живых я спрашивать не буду: не хочу боль причинять. Я о другом…

– Скажи, почему ты в себя не веришь? Ну вот совсем. Ты же добрый, заботливый, сильный – чего ты так себя не любишь?

Тсуна опешил и удивленно на меня воззрился, аж застыв на месте. Я решила не трепать нервы Хаято, провожавшего нас напряженным взглядом, эпичным превращением его босса в статую, и, подхватив Тсуну под локоть, потащила его к выходу из парка.

– Чего молчишь, партизан? – поморщилась я.

– Просто… Мне как-то такого еще не говорили, – пробормотал он. – В смысле, говорили – Хаято и Такеши, а еще мама, но они не в счет… Мне чужие люди такого не говорили.

– А, брось, – фыркнула я, отметив, что Гоку и Ямамотыч для него уже далеко не чужие, что не могло не радовать. – Просто либо тебя слепые окружают, либо вредные.

Савада слабо улыбнулся, а я повторила вопрос:

– Так чего ты так себя не любишь? Впрочем, нет. Почему ты в себя совсем не веришь?

– А за что мне себя любить? – пробормотал парень, ведомый мной под локоть к выходу из парка. – Я не особо умный, сильным становлюсь, только когда Пламя зажигаю, да и вообще… тряпка…

Последнее слово он фактически прошептал, а я возмущенно на него воззрилась, на этот раз самолично начиная изображать жертву Медузы Горгоны.

– Савада-сан, имей совесть! Тебя уже за одно то, что у тебя сердце доброе и преданное, любить можно, а ты такую фигню несешь! Вот право слово, дать бы тебе в лоб за то, что считаешь себя бесполезным! – выдала я на одном дыхании, и Тсуна на меня растерянно воззрился.

Я закатила глаза и снова потащила его к воротам парка. Он не ответил и, когда мы оказались за пределами царства зелени и лавочек, грустно улыбнулся. Мы подрулили к палатке с мороженым, расположенной неподалеку, и начали глазеть на витрину, а я наконец отпустила локоть Тсуны, как вдруг за нашими спинами раздался голос какого-то парня, явно укуренного в хлам или же обколотого вусмерть, что вернее будет.

– Оп-па, вот и вечерняя доза! Гоните бабки, дохляки!

Грабеж средь бела дня, да еще и в людном месте? Что за на фиг? Я обернулась и узрела семерых парней с абсолютно неадекватными взглядами – видать, они и впрямь хорошенько обширялись. Теперь ясно, почему напали посередь дороги – они же абсолютно неадекватны! А не говорила ли вам мама, что шприц детям не игрушка, деточки? Он разносит СПИД, ломку и прочие радости жизни…

– Пойдем, – прошептал Тсуна и, взяв меня за руку, потащил прочь от палатки в направлении парка. Правильно, потопали, нечего с наркоманами связываться…

Но уйти нам не дали. Наркоши преградили нам дорогу, и один из них достал нож. Вот гадство! Я занервничала. Без Пламени Тсуна с ними вряд ли справится, а звезду во лбу посередь улицы, пусть и не очень людной, зажигать нельзя. Савада тоже явно это понимал и заметно нервничал, продумывая план действий.

– Бежим, – прошептала я, и мы, держась за руки, ломанулись назад – к сожалению, в сторону удаления от входа в царство зелени. Нарики погнались за нами, но двое здоровых людей бегают, ясен фиг, лучше, чем больные на всю голову и совесть, обколотые жертвы мафиозных структур и химической промышленности.

Добежав до переулка, мы решили там заныкаться и спрятались за мусорными баками, усевшись на корточки. Тсуна кусал губы и хмурился, а я даже не знала, что сказать. Как же не вовремя эти придурки появились! А я только начала вести с Савадой просветительскую работу на тему: «Доброта спасет мир»… И что этот самый мир вечно норовит свинью своим обитателям подложить?!

– Прости, я растерялся, – пробормотал, наконец, Тсуна, и я возмущенно на него уставилась. Ну вот. Сейчас он впадет в самобичевание и еще больше разуверится в себе…

– А ну, отставить, – прошипела я, сжимая кулаки. – Имей совесть, их семеро было!

– Да, но…

– Никаких «но»! Хватит считать себя «тунцом», «отбросом» и «бесполезным Тсуной»!

И тут в переулок явно кто-то зашел. Мы замерли, но худшие из наших мыслей оправдались: перед нами нарисовались те самые наркоманы. Сердце мое упало в пятки и потребовало корвалола, но я всё же поднялась, а следом за мной встал и Тсуна.

– Вот вы где! – хмыкнул нарик бандитской наружности, но безумно худой, как и его друганы. Меня терзают смутные сомнения… Возможно, у страха глаза велики, и Савада всё же справился бы с ними и без лампочки во лбу?.. – Гоните бабки!

Вот блин! Денег у меня с собой было немного, но отдавать нажитое непосильным трудом мне было не охота. Хотя становиться жертвой ножичков, появившихся в клешнях этих укуренных гражданчиков, тоже, так что из двух зол… Я хотела было полезть в сумку за кошельком, как тут второй нарик, злобно ухмылявшийся, поигрывавший ножом, еще более тощий, чем его предводитель, и с огромным чиреем на кончике носа, протянул:

– А она ничегооо, давай ее оставим, Михыч!

Сердце мое тут же начало активно вырываться из пяток в сторону центра земли, а то и южного полюса, и я сделала шаг назад, врезавшись спиной в стену. Что делать? Гадство, что мне делать?!

– Отойдите, – вдруг раздался абсолютно спокойный и уверенный голос рядом со мной. Я удивленно обернулась и увидела пылавшего огнем во лбу Тсуну. К счастью, на этот раз огонь меж бровей мафиозного лидера меня не вверг в жуткий афиг, но было всё равно как-то жутковато, и я вздрогнула. Глаза его были не растерянными и во всем сомневающимися, как обычно, а сосредоточенными, спокойными и уверенными в своей правоте и в том, что победа будет за ним. Я радостно улыбнулась, а наркоманы, и не к таким глюкам привыкшие, дружно заржали, и их лидер бросил:

– Мочите их, пацаны!

Наркоманы кинулись на Тсуну, но тот быстрыми и уверенными движениями расшвырял их по переулку. Семь ударов, быстрых и практически незаметных глазу, и вот уже семь тел подпирают стену дома напротив нас.

– Класс! – восхищенно прошептала я, а Тсуна посмотрел на меня и спросил:

– Ты в порядке?

Вау, а он в этом гипер-режиме и впрямь о-го-го какой крутой…

– В полном, – улыбнулась я, и Савада погасил свою лампочку Ильича.

– Ну вот, – пробормотал он, тут же теряя всю уверенность в себе и отводя взгляд, – я ведь не должен показывать Пламя простым людям, а показал…

– Да ладно, они нарики, они даже не поймут, что это был не глюк, – отмахнулась я. – Спасибо, Савада-сан. Ты… Спасибо, просто спасибо.

Тсуна кивнул и уставился на асфальт, а я поняла, что он опять впал в трагизм по поводу своей никчемности без Пламени Предсмертной Воли, и подумала о том, что с этим надо заканчивать, а то его самобичевание до добра не доведет, ведь он хороший парень, и эта его вечная стеснительность – его же вечный бич.

Я осторожно взяла его за правую руку, и Тсуна, вздрогнув, удивленно на меня воззрился, а я улыбнулась и прошептала:

– Да плюнь ты уже на это. Не важно, в гипер-режиме ты их завалил или нет, потому что это сделал ты. И пулей Предсмертной Воли Реборн в тебя не стрелял. Это Пламя – твоя решимость, твоя сила духа. Посмотри, как оно сильно! Это значит, что и дух твой очень силен. Ты прячешь его за стеснением и робостью, но пойми наконец: ты силен тем, что стоишь горой за своих друзей, и дело не в том, что именно в такие моменты ты зажигаешь Пламя Предсмертной Воли и можешь одним ударом пробить кирпичную стену, а в том, что ты очень добрый и ударить человека можешь только ради того, чтобы помочь другу, а не самому себе. В этом и заключается твоя сила – в доброте. Злой человек легко направит силу на захват мира и причинение окружающим боли. Ты – никогда, и силу свою ты прячешь, чтобы не сделать никому больно. Но это не значит, что ты слабак и бесполезен. Когда твои друзья в опасности, ты готов стоять за них до последнего, и это-то как раз и говорит о том, что ты не бесполезен.

Тсуна удивленно воззрился на меня, а я сжала его ладонь и улыбнулась. Секунду мы смотрели друг другу в глаза, и Савада словно боролся с самим собой, но затем явно что-то решил для себя и робко улыбнулся, сжав мою ладонь в ответ. Я просияла, и тут переулок озарила белая вспышка, а напротив нас в воздухе зависли знакомые мне глючные гуси в белых хламидах.

– Уйди, глюк! – возмутилась я. – Не порть момент!

– Как грубо! – возмутился правый гусь.

– Мы по делу, – заявил левый. А, ясно: правый – холерик, левый – более-менее нормальный. Пронумерую их навечно как Первый – истерик, и Второй – адекват, для легкости в опознании, а то они ж абсолютно одинаковые!

– А, ну, раз по делу, вещай, первоптиц, – фыркнула я и с силой сжала руку Савады. Кажись, сейчас ему волю Графской морды сообщат… Что-то я волнуюсь не меньше, чем десять минут назад! Тремор, кыш из ног, рук и мозгов! Хотя тремор мозга невозможен, но меня реально всю трясет…

– Итак! – левый птиц прокашлялся и извлек из внутреннего кармана камзола свернутый в трубочку пергамент. Тоже мне, глашатай средневековый! Развернув бумаженцию, гусь застыл в воздухе, вытянув перед собой лапки в черных остроносых тапочках, и зачитал повеление начальства: – «Савада Тсунаёши выполнит контракт в миг, когда подтвердит без помощи Пламени Предсмертной Воли абсолютную уверенность в себе»!

Птиц замолк и ехидно на нас воззрился, а переулок заполнила звенящая тишина. Чего-чего он сказал? Абсолютная уверенность в себе? Без Пламени? А не офигел ли он, этот их Граф?! Да и как Тсуна это докажет?! Я почувствовала, что мою ладонь сжимают так, словно я последний на весь Тихий океан спасательный круг, а сжимающий – один из тысячи потерпевших кораблекрушение посреди этого самого океана.

– Ну, вы вообще, – прошептала я, придя в себя. – И как это можно доказать?!

– Примечания к указанию! – прокрякал гусь. – Доказательством считается некое физическое действие, при котором явственно будет видно выполнение контракта. При этом также разъясняется, что обстоятельства, при которых данное событие может произойти, будут напрямую связаны с Екатериной Светловой – с другой стороной, причастной к договору.

О как высказался – «причастной». Будто это прям преступление какое-то… Стоп. Это получается, что, фактически, Тсуна должен ради меня свою решимость показать, что ли? Или мне? Офигеть не встать… Кажись, промывание мозгов мафиозному боссу теперь станет моей ежевечерней задачей. Вот так, мы думали, это они мне в чем-то помочь должны, а на деле всё наоборот, и это я должна помочь боссу мафии стать уверенным в себе. А Гоку мне курить отучить придется, что ли? Чтоб легкие себе не портил… Блинский блин, что творится в голове этого их Графа?!

– Еще что-нибудь добавите? – нахмурилась я.

– Нет, разве что без тебя Савада не сможет выполнить задание, – заявил гусик, сворачивая пергамент и протягивая его Тсунаёши. Босс мафии сглотнул и сцапал бумаженцию левой рукой, правой всё еще пытаясь превратить мою ладонь в лепешку. Жуть, теперь мне точно придется постоянно вещать о том, о чем я только что вещала. Нет, я, конечно, сказала Саваде правду, но постоянно долдонить одно и то же – это не по мне. А выбора-то нет…

– И еще кое-что, – усмехнулся Первый клювоносец. Нет, ну как у них получается усмехаться с клювами?! – Ты не сможешь повлиять на его мнение словами. Не такой он человек. Здесь всё решат поступки и отношение друг к другу – не больше и не меньше.

– Вы офигели? – опешила я. – Да как же так?!

– А ты в нем сомневаешься? – прокрякала пакость справа. Я опешила и почувствовала, что лапка Савады сжалась еще сильнее, хотя выражение его лица ни на йоту не изменилось – всё тот же вселенский афиг и безмерная печаль.

– Он сможет, – уверенно ответила я и усмехнулась. – А я ему помогу. И если вам больше нечего сказать, хорош язвить.

– Нечего, – ухмыльнулся гусь справа и исчез. Зря я не пустила эту глючную птицу на жаркое, ой, зря…

– Удачи, – прокрякал птичкин слева и последовал за братом.

– Офигеть… – протянула я, и Тсуна разжал наконец ладонь. Свободу попугаям! В смысле, фермершам…

– Я не смогу, – пробормотал Савада, и я, закатив глаза, ткнула его пальцем в бок. Парень вздрогнул и удивленно на меня воззрился.

– Вот смотри, – хитро усмехнулась я, – если тебе дали такое глючное задание, другим наверняка не лучше выпадет! Ямамото должен будет впасть в депрессию, – Тсуна ошалело на меня воззрился, – Бельфегор – стать мальчиком-одуванчиком с пацифистскими наклонностями, – губы Савады дрогнули от сдерживаемой улыбки, – а Гокудера – влюбиться и начать превозносить женский род! – тут Тсуна всё же тихонько засмеялся и спросил:

– Думаешь, всё настолько плохо будет?

– Не-а, – покачала головой я вполне искренне. – Потому как я считаю, что это задание тебе по плечу, к тому же, оно тебе очень поможет. Может, я и полный псих, но если Савада Тсунаёши поверит в себя, это будет здорово.

– Потому что я десятый босс Вонголы? – уныло вопросил этот самый босс.

– Нет, – фыркнула я, – потому что ты этого заслуживаешь!

Савада просиял, а я, шандарахнув его по плечу, хотела было пойти на выход, но моя пацифистская натура взяла верх, и я проверила пульс нападавших. Они были без сознания, но ничего серьезного вроде бы гнев «Тунца» им не принес, кроме, разве что, грядущей головной боли, синяков и, возможно, сотрясения мозга от эпичного знакомства черепушкой со стеной дома.

– Как они? – осторожно вопросил Тсуна, и я, махнув рукой на безобидных ныне наркомаш, почапала на выход, заявив:

– В норме. Оклемаются, слямзят аспирин и пойдут дальше ширяться.

Тсуна горестно вздохнул над последней частью моей фразы и пошлепал следом за мной. Асфальт продолжал плавиться в лучах дневного пофигистичного к нуждам изжарившихся страждущих светила, а ветер ушел на покой и не собирался спасать этих самых страждущих хотя бы крошечным дуновением. Мы с Савадой потопали обратно к парку, но, узрев на горизонте палатку с мороженым, обнаружили рядом с ней нервно курившего Гокудеру, ругавшегося с продавщицей и явно выяснявшего, куда мы с Тсуной запропали.

– Гокудера, всё нормально! – крикнул Савада издалека, лишив меня возможности послушать спор нервного мафиози и продавщицы из русской глубинки, причем я не уверена, что спор бы окончился победой мафии…

– Джудайме! – возмущенно воскликнул Хаято. – Где Вы были? Мы уже перенервничали! Что Вы делали с этой глупой женщиной?!

– Детей, – фыркнула я, вспомнив, как моя маман всегда отвечала на вопрос своей давно почившей сестры: «Что ты делала с мужем в конюшне в шесть утра?» В целом, они лошадей кормили, но моя тетушка в это не верила и потому усердно искала скрытый подтекст.

Гокудера открыл рот от изумления, и у него чуть цыбулька из зубов не выпала. Тсуна замер, удивленно воззрился на меня, тоже остановившуюся и начавшую переваливаться с пятки на мысок и обратно, ехидно глядя на Хаято и уперев руки в боки, а затем вдруг рассмеялся и выдал:

– Ага, точно.

Вот в этот-то момент папироска Гокудеры и познакомилась с российским асфальтом.

– Джудайме?! – заорал этот истерик, а мы с вышеупомянутым «Джудайме» заржали, аки кони на водопое. – Что смешного?! – возмутился этот холерик.

– Ой, ну ты псих! – фыркнула я.

– Нет, он просто переживал, – вытирая глаза от выступивших слез ладонями, пояснил очевидную истину Тсуна.

– Да что происходит? Хватит смеяться! Джудайме, она ведь солгала? – бушевал Хаято, подлетев к нам и нервно стуча ногой по асфальту. Жаль у него на каблуках набойки металлической нет, как у чечёточника, – была бы у нас светомузыка в тон его воплям…

– Скорее, пошутила, – улыбнулся Тсуна.

– А может, и нет, – заявила я и показала курильщику, лишившемуся сигареты, язык.

– Джудайме, эта женщина нас до добра не доведет, – фыркнул Гокудера, приходя в норму. Кажись, отошел от шока бедняжечка…

– Я так не думаю, – пожал плечами Тсуна. – Идем, у нас новости.

– Стоять, мафия, я еще мороженку не купила, – скомандовала я и, не слушая выпадов холеричного недоразумения о том, что я здесь никто, звать меня никак и я не имею права командовать самим Джудайме, подрулила к палатке и затарилась мороженым на всю нашу гоп-компашку. Слава подтяжкам одесситов, с нашими денежками ничего не случилось, а то пришлось бы нам до дома пешкодралом чапать, мучаясь от жары и жажды. А так – благодать! И автобус, и мороженка…

Мы пошлепали назад, в парк, и всю дорогу Тсуна о чем-то усердно думал – видать, обмозговывал шансы на удачное выполнение задания Графа. Гоку нервно дымил очередной сигаретой, а я размышляла о том, чем могу помочь Тсуне. Собственно, он у нас личность недоверчивая к словам, как заявили гусики в императорских нарядах Лелуша из «Кода Гиасс», а значит, надо брать поступками. Но ведь это не я ему что-то доказать должна, а он сам себе. Значит, надо попробовать поставить его в ситуацию, где он почувствует собственную важность и незаменимость. Вопрос: как это сделать? Попросить его помочь на ферме? Но он к этому не привык и вряд ли у него что-то получится с первого раза. Хотя… в этом-то и дело: если Савада сам, без помощи Реборна и пуль Предсмертной Воли, чего-то добьется, научится тому, что будет ему интересно и в то же время сначала покажется жутко сложным, это и будет его маленькая победа над собой, которая даст ему возможность хоть немного поверить в себя!

Вот с такими радужными планами я и направилась к лавочке, возле которой стояли Ямамото, Рёхей и Дино, нервно что-то обсуждавшие.

– Всё нормально, – еще издали прокричал Тсуна, и народ сразу же расслабился. Мы плюхнулись на скамейку тем же составом, что и прежде, и я раздала народу мороженое: Дино – сливочное в вафельном рожке, прям по заказу, Рёхею – фруктовый лед, Такеши – пломбир в брикете, пусть к нормальному мороженому привыкает, а не к какой-то химии, Гокудере, который всё же принял подарочек из рук «глупой женщины», – шоколадный рожок, а Тсуне – пломбир в вафельном стаканчике. Сама же я вгрызлась в сливочное эскимо, и Савада, наконец, пояснил народу:

– Я получил задание от Графа, и оно… очень сложное.

– Какое? – опешил Гокудера. Надо же, и он не начал с места в карьер орать: «Джудайме, Вы справитесь, что бы это ни было!» Или это я просто о нем предвзято сужу, и он не полный псих, повернутый на боссе?..

Тсуна рассказал всю историю наших похождений от начала и до конца, и я поразилась тому, что Савада от своих друзей ничего не скрывает – даже мелочи. Гокудера нахмурился, нервно сжав кулаки и перекидывая папиросину из одного уголка губ в другой и обратно, Ямамото встал с лавочки и начал расхаживать взад-вперед по узкой тропинке, Дино тоже нахмурился, скрестив руки на груди, а Рёхей начал мотаться по дорожке рядом с мечником, но раза в два быстрее него. Вот так так! Неужто всё настолько плохо? Нет, я понимаю, если бы Тсуна всё тем же пятнадцатилетним подростком был, но он ведь взрослый мужчина! Неужели он ну ни капельки в себя не верит?!

– Народ, давайте поверим в Саваду-сана, – осторожно сказала я.

– Пф! Мы и так в него верим, – отозвался Гокудера. – Другой вопрос – как ему помочь?

Ого, он меня ответом одарил? В честь чего бы? Ладно, не буду я ёрничать…

– Я могу предложить кое-что, – пробормотала я и, наступив себе на горло, спросила: – Савада-сан, не хочешь помочь по ферме? Выбери что-нибудь, что кажется тебе очень сложным, и поставь перед собой задачу этому научиться. Я верю, что ты сможешь, поверь и ты в себя и попытайся.

Тсуна растерянно на меня воззрился, потом посмотрел на Гокудеру, резко нахмурившегося, и, получив через пару минут едва заметный кивок, уставился на Такеши. Оттуда кивок, причем куда более явный, последовал сразу же, и Савада нерешительно пробормотал:

– Я попробую, но я совсем ничего не понимаю в фермерском деле.

– Так в этом и суть, – улыбнулась я. – Начать с нуля, а потом научиться тому, что казалось невозможным, и поверить в себя.

– Смогу ли я?.. – пробормотал Тсуна и получил от меня дружественный тычок в бок локтем.

– Если что, мы поможем. На то ведь и нужны друзья, – улыбнулась я, а Савада нерешительно улыбнулся в ответ и кивнул: