Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 96 страниц)

Ни слова не говоря, я встала в очередь, а парни всей гурьбой прорулили к ячейкам с нашими сумками. Очередь ползла вперед вяло и неохотно, и три покупателя впереди меня в общей сложности обслуживались около двадцати минут, а я мысленно выла и мечтала впечататься лбом в ближайшую стену, потому как очереди – это всё же не мое… Наконец, время, косплеившее старую, обколотую нейролептиками и галлюциногенами, заводившими ее в неведомые дали вместо логичного финиша, улитку, подползло к отметке в два часа дня, а очередь свалила в далекие степи Монголии и одарила меня возможностью вывалить содержимое корзины на прилавок перед хмурой кассиршей, явно являвшейся родной сестрой той самой улитки, которую косплеило секунду назад время. Женщина лет тридцати с выражением лица а-ля «Под носом у меня прокисшие щи и мне век их нюхать!» начала лениво и неохотно сканировать ценники на моих покупках, а я откровенно зевала и распихивала по пакетам уже осчастливленные процедурой сканирования продукты. Минут через десять я таки, расплатившись и получив долго и упорно выжидаемую сдачу, которую продавщица разменивала у склочной напарницы, свалила от нее куда подальше, а вернее, к ячейкам с нашими сумками, у которых кучковались и что-то напряженно обсуждали мои мафиозики.

– О чем болтаем? – с интересом вопросила я у Ямамото, который вновь держал в лапках пакеты со штанами.

– Обо всякой ерунде, – улыбнулся Дино и забрал у меня сумки. Я не сопротивлялась. Как говорится: «А смысл?»

– А конкретнее? – нахмурилась я и, уцепив Ямамото под левый локоть, благо он сумки держал в правой ласте, потащила его на выход.

– Конкретнее, мы обсуждали тебя, – со вздохом пояснил Такеши.

– В смысле? – опешила я. Это что еще за новости? С какого перепоя я стала центром сплетен?..

Ответ получить я не успела: мы выползли на улицу, и прохлада магазина осталась в прошлом, а жарища обрушилась на нас с новой силой. Захотелось вернуться в магазин и остаться там на ПМЖ. А что? И сытно, и прохладно, и народу за прилавками с рыбой и мясом нет, окромя двух продавщиц… Но я мысленно поднапрягла ножку в коленочке и одарила себя волшебным пенделем, а потому поплелась к располагавшемуся напротив магазину, всё еще ожидая ответа замявшегося мечника.

– Постой-ка, – тормознул меня зачем-то Фей.

– Что такое? – озадачилась я.

Мукурыч не ответил мне – он просто полез в сумку, которую держал Дино. Тот отнюдь не немного прифигел и таки протянул пакет иллюзионисту, в который тот зарылся чуть ли не носом и начал что-то искать. Кажись, я поняла… И это меня дико взбесило.

– Совесть свою ищешь? – возмутилась я, начхав на перемирие. – Не найдешь! У тебя ее, в отличие от меня, нет! Считаешь, что ты мне на рынке мог из-за временного мира помочь, а я тебе – нет? «Редиска» ты, ясно?! Я все приправы, что ты мне напихал, купила, хоть они мне и вышли в невшизенную сумму! Проверку устроил? Ну, вперед! Бессовестная ты гадость!

Ямамото схватил меня за руку, а Фей вынырнул из пакета, держа в лапках все искомые пакетики с приправами и сосредоточенно хмурясь. Я бурлила от злости и негодования, но Такеши мне тепло улыбался и осторожно поглаживал мою ладонь большим пальцем, что начало меня немного успокаивать. По крайней мере, желание немедленно закамикоросить эту гадину у меня исчезло. Осталось только желание его побольнее пнуть и запретить на ферму возвращаться – пусть хоть в лесочке обретается, ага…

– Хм… Я не ожидал, – ни с того ни с сего заявил этот гад и удивленно на меня воззрился. – Узнай твоя сестра, на кого ты потратила столько денег, она бы устроила тебе скандал, а ты, как я знаю, отдаешь ей все чеки, – я возмущенно фыркнула. Еще один герр Шпионе на мою голову! Мало мне Бьякурана было…

– Значит, ты должна была купить всё это на свои деньги, – продолжил Ананас, друживший с логикой, – а потому я не ожидал, что ты потратишь столько сбережений на своего врага.

– Ну ты и идиот! – возмутилась я. – Я сказала, что у нас перемирие? Сказала! Так фиг ли выпендриваться было?!

– Деньги жалко? – прищурившись, попытался найти лазейку этот придурок.

– Ууу, дебииил, – простонала я и потащила Ямамото к магазину напротив супермаркета. – Идем. А эта гадость пусть как хочет, так домой и добирается! У него иллюзии есть – ночевать в подворотне не останется!

– Зря, – услышала я короткую реплику Дино, обращенную к Фею, и Мустанг последовал за нами, а Ямамото негромко обратился ко мне:

– Катя-сан, он не со зла, он просто…

– Не умеет доверять людям, потому что сам всех только использует и предать и подставить может влет! – перебила его я.

– Не только, – улыбнулся человек, который по жизни во всем искал плюсы. – Сегодня он тебе помог явно искренне.

– О, нет! – хмыкнула я, перейдя дорогу и топая к двери небольшого овощного магазинчика. – Это я, наивная, так думала. Но нет. Он это сделал, чтобы свой эксперимент поставить, не больше! Всё, я ему попробовала поверить – меня надули. Хватит. Больше не хочу. Бесит! Вечно я в людях обманываюсь!

Ямамото хотел было что-то сказать, но я распахнула неприметную железную дверь, и мы прошагали в небольшое помещение с выкрашенными серой краской стенами и выложенным коричневой плиткой полом. На потолке горели тусклые лампочки Ильича с пыльными пластиковыми плафонами (о да, и это в магазине, представьте себе. Кажется, флуоресцентные лампы сюда еще не добрались – затерялись на попутках), а у противоположной от входа стены располагался длинный прилавок со множеством овощей, за которым сидела на пластиковом стуле худая, как палка, продавщица в темно-синем торговом халате. Я порулила к ней и, стараясь взять себя в руки, спросила:

– А укроп-петрушка свежие?

О да, я человек инертный, и мне сложно перестроиться в один момент. Раз уж я сюда перлась за зеленью, мне надо ее купить, даже если покупаю я ее человеку, которому она на фиг не нужна, да и сам этот человек – самая гадкая гадина в округе. Да и вообще ее в деревне купить можно… Ну а вдруг ему эта зелень всё-таки нужна? Ну как я ее могу не купить, а?..

– Конечно, – хмуро кивнула продавщица, поднимаясь.

– Давайте по два пучка, – попросила я и, внезапно углядев на прилавке самый настоящий дайкон, офигело заявила: – И еще дайкон – две штуки!

Женщина кивнула и, закинув в большой целлофановый пакет две громадных японских редьки, начала их завешивать. Ямамото снова взял меня за руку, а где-то за моей спиной послышались голоса. Кажется, общались Мукуро и Дино, но я не стала ни прислушиваться, ни оборачиваться: я обиделась, причем довольно сильно. Хотя чего еще можно было ожидать от этой пакости? Только мерзости…

Наконец, мне выдали пакет с дайконом, радостью Хибари-сана, который перехватил Ямамото, ради этого аж меня отпустивший, а затем в нагрузку добавили четыре пучка зелени. Я расплатилась и, на автомате поблагодарив продавщицу, потопала к выходу, игнорируя подозрительно не ехидный взгляд Ананаса. Оказавшись на улице, я обратилась к Ямамото:

– Зайдем в мясной? Он через пару кварталов, но нам всё равно в ту строну примерно надо: парк немного правее, но не катастрофически.

– Ты всё же решила купить ему фарш? – улыбнулся Такеши.

– Вот только ты не говори, что считал меня скотиной бесчувственной! – возмутилась я, скрещивая руки на груди. – А если ему и правда этот фарш нужен? От однообразной пищи сдохнуть можно! Или ты тоже думаешь, что я ему мелко мстить буду?

– Нет, конечно, – явно честно ответил мечник. – Но я думал, ты туда отправишься, когда остынешь.

– Пф! – я фыркнула и потопала в направлении того самого пресловутого магазина с относительно качественными мясными продуктами. – Странный ты, Ямамото-сан. Я хоть и злюсь, но в руках себя держать способна. Да и смысл мне мстить этому идиоту? Никакого. Идиоты ошибок своих не то что не признают – они их не понимают. И даже если я сейчас встану в позу и заявлю: «Ты не стал играть честно, да еще и меня подозревал в мошенничестве, ты был не прав, признай это, а пока не признаешь – фиг тебе, а не фарш», – он ошибку не признает. Всё будет наоборот: окажется – на самом деле окажется – что он был прав. А это не так, и даже если бы я злилась в пять раз сильнее, я бы всё равно поперлась в этот долбаный магазин за его не менее долбаным фаршем.

– Ты молодец, – улыбнулся Такеши, а я лишь пожала плечами. Не знаю, молодец я или нет, но это просто мой принцип жизни, а остальное – Бредни Бари, мне не интересные. Пусть обо мне кто что хочет, тот то и думает. Главное, что я на самом деле из себя представляю. И пусть мне обидно, когда меня подозревают в подлости, я переживу. Позлюсь минут двадцать и, начхав на это, продолжу заниматься своими делами, перелистнув очередную неприятную страницу жизни. Потому что главное не что обо мне думает человек, который ничего обо мне не знает, а что на самом деле творится у меня в душе. А в данный момент я, злая на весь мир и ананасовую его составляющую по большей части, хотела только одного – как можно быстрее купить этой составляющей необходимый хавчик и, вернувшись домой, зарыться носом в томик Алигьери. Что там с предателями земного и небесного-то делали в центре девятого круга ада, а, Рокудо Мукуро?.. Хотя нет, тебя я на месте Брута в пасти Люцифера представлять не собираюсь. Потому что такого ты всё же не заслужил, хоть и гадость, каких поискать. Я просто почитаю одно из любимейших произведений и успокою нервы. Потому что за преступлением всегда следует расплата, а за грехом – наказание, и это умиротворяет, дарует надежду и веру в лучшее… В справедливость.

Ямамото ко мне больше не обращался и просто молча шел рядом, грустно улыбаясь. Где были остальные, не имею ни малейшего понятия, да и иметь его не желаю – оно мне надо? Жара стала просто невыносимой, но я о ней даже не думала, пытаясь успокоить собственные не вовремя расшалившиеся нервы, а газовавшие рядом с нами автомобили бесили в сто раз больше, нежели с утра. Прохожих стало несколько больше: в обед народ почему-то повыползал на улицы вместо того, чтобы охлаждать мозги в помещениях с кондиционером. Однообразные серые здания сменяли одно другое, а тополя и липы дарили спасительную сень котам и дворовым барбосам, лениво под ними развалившимся. Минут через десять мы подошли к одной из пятиэтажек и вломились в стеклянную замызганную дверь. Помещение было большим и светлым, но я на бежевый кафель стен и серый – пола внимания обращать не стала и прошагала к одному из прилавков слева, представлявшему собой холодильник. Справа, насколько мне известно, у них располагались цельные куски мяса, ребра и прочие радости хищников в виде копыт, языков и желудков, а слева – как раз фарш, котлеты, колбасы и прочее счастье ленивых поваров. Подрулив к прилавку, я заявила продавщице неопределенного возраста, тщательно маскируемого косметикой:

– По килограмму говяжьего и свиного фарша, будьте добры.

Женщина зевнула и, поднявшись со стула, начала быстро накидывать в пакетик свежий и явно качественный фарш. Я нервно отстукивала ногой по полу бешеный ритм, извлекая из кошелька необходимую сумму, а Ямамото стоял рядом и задумчиво на меня взирал. Я не картина Пикассо, не стоит искать во мне скрытый смысл, которого всё равно нет, Такеши! Говорю же: логика в запое, а значит, и смысл, брат ее, вместе с ней. Они ж сиамские близнецы, фактически!

Наконец я расплатилась, захапала фарш и, запихнув его в сумку с дайконом (говорю же, мозг меня покинул, причем навечно), поспешила к выходу. На улице обнаружились Дино, Бьякуран и Мукуро, причем последний задумчиво на меня воззрился, стоило лишь мне показаться на пороге магазина, а Дино осторожно спросил:

– Катя, ты как?

– Танки грязи не боятся, вот и я от плевка в свою сторону копыта не склею, – пожала плечами я, вспоминая-таки про фарш и выуживая его из сумки Ямамотыча. – Дино, давай к тебе сунем, а то не дело мясо с овощами держать. Сила привычки…

– Конечно, – кивнул Мустанг, совсем не бешеный (вот за что его так обзывали?), а очень даже мирный, и я припрятала мясо в один из его пакетов.

– В парк? – с улыбкой вопросил Ямамото.

– Ага, – кивнула я, и мы пошлепали по вышеозначенному адресу. Я пребывала в состоянии тоски, раздражения и раздумий о бренности бытия, но старалась не слишком портить настроение доброй части мафии: они-то в наших с Феем разборках не виноваты, а потому вымученно улыбалась и делала вид, что просто о чем-то задумалась и не горю желанием на месте пнуть Мукуро, а затем, сказав, что «жизнь – боль», начать вспоминать весь список людей, в которых я когда-либо обманывалась. Огроменный до безобразия, по моим меркам, список…

Говорить никому не хотелось, а если и хотелось, народ проявил верх понимания и молчал. Унылый городской пейзаж взгляд не радовал, и даже обилие зелени не спасало – настроение было на нуле. Если честно, мне до безобразия хотелось побыть одной, но не могла же я народу сказать: «Простите, я в депрессии, а потому покину вас»? Или могла?.. Подумав, что неплохо было бы совместить приятное с полезным, и припомнив, что недалеко от парка расположен общественный туалет, я чуть притормозила и обратилась к мечнику:

– Слушай, Ямамото-сан, мне тут надо кое-куда заглянуть… Я вас потом догоню, ладно? В парке.

– Куда ты? – мгновенно нахмурился и аж остановился Такеши.

– Ну… Надо, – неопределенно помахав руками в воздухе «пояснила» я.

– Одна ты не пойдешь, – ого, а Ямамото, оказывается, умеет быть непреклонным…

– Пардон, но мне надо! – возмутилась я, скрещивая руки на груди.

– Скажи, что тебе «надо», и будем разбираться, – уперся рогом Хранитель Дождя. – А вдруг это желание тебе просто внушили, и ты во власти иллюзий?

О, так вот он о чем! А я-то думала… У меня аж на душе легче стало. Заботливый он… И хороший.

– Нет, брат мой истерик, – рассмеявшись и, похлопав мечника по плечу, заявила я. – Сие было мне внушено особенностями организма, набухавшегося с утра чайку. Отпусти, а то помру.

Такеши поморщился, но, врубившись в ситуацию, кивнул:

– Ладно, я понимаю, что ты хочешь одна побыть. Будем ждать тебя у лавочки.

– Отлично, – улыбнулась я.

– А я пойду прогуляюсь, – заявил гадский недо-фрукт и свалил быстрым шагом в противоположном от туалета направлении.

– Катя-чан, а как насчет мороженого? – вопросил вдруг наш сладкоежка, впервые за долгое время подав голос. – Я мог бы его купить, если бы…

– …были деньги, – улыбнулась я вполне миролюбиво и достала из сумки кошелек. Выдав Зефирке-куну денежку, я заявила: – Только на всех купите, ладно?

– Конечно, – улыбнулся он и начал переходить дорогу, заигнорив недавно пройденную нами палатку с мороженым и явно направляясь к маячившему на той стороне дороги магазину. Он не доверяет палаткам?..

– Не нравится мне всё это, – пробормотал Дино.

– Мне тоже, – кивнул мечник. – Катя-сан, может, мы всё же пойдем с тобой?

– Ямамото-сан, – простонала я и воззрилась на него взглядом, полным тоски, печали и раздумий о бренности бытия.

– Ладно, – пробормотал мечник. – Встречаемся у лавочки.

– Ага, – кивнула я и, слабо улыбнувшись, пошлепала налево – к расположенному неподалеку от парка крошечному кирпичному закутку, являвшему собой спасение всех приезжих.

Я вяло передвигала ноги по плавящемуся на жарище асфальту, а справа от меня тянулся черный решетчатый полутораметровый металлический забор, за которым располагалось буйство природы и зелени в виде небольшого парка. Слева тоже зеленели деревья, безуспешно пытавшиеся спрятать дорогу и редкие авто, проносившиеся по ней с огромной скоростью. Я тяжко вздыхала, а практически лишенное облаков небо добавляло пессимизма в мою копилку. Подрулив к кирпичному «зданию», то бишь к объекту «эМ-Жо», я стала свидетелем ссоры кассирши и мужчины лет сорока, жаловавшегося на то, что двадцать рублей за спасение – наглое вымогательство, и такие «заведения» вообще должны быть бесплатными. Ответ кассирши вогнал меня в мысленную укатайку и являл миру всю логику буржуазного строя и века дельцов:

– Бесплатно – под кустик топай!

Жестокий век, жестокие… кассиры! Ну да ладно. Наконец мужик расстался-таки со своими кровными и зарулил в дверь с жирной красной буквой «М», я же, молча оплатив путевку в Рай антисанитарии, заползла в дверь с литерой «Ж». Российские общественные туалеты – вещь страшная и любого иностранца способная ввергнуть в истерику, граничащую с безумием нашего принца Каваллини, узревшего собственную королевскую кровищу, так что расписывать обстановочку внутри крошечного каменного здания я не буду и поберегу нежную психику тех, над кем судьба смилостивилась, и кто обходил их прежде стороной из соображений личного душевного равновесия или бережливости, а может, здоровья желудков и прочих внутренних органов. Совет кассирши первым двум категориям граждан в помощь, ага…

Вырулив из сомнительного «заведения» минуты через три, я вытирала лапки платочком и мысленно ругалась на то, что краны в раковинах столь древние, что стоит немалых усилий их отвернуть, а совершив сие, невозможно не быть окропленным ледяной водицей. Спрятав, наконец, платок в сумку и сверкая темными пятнами от этой самой водицы на пузе, я пошлепала назад к парку – на встречу с Вонголой. Честно говоря, встречаться с ними не хотелось – вообще никого видеть неохота было, но я, вяло переставляя ноги и напоминая самой себе рахитичную курицу, бредущую к смертному одру, упорно шлепала к цели. И тут что-то пошло не так.

====== 22) «Враг моего врага – мой друг»? Или это всё те же грабли?.. ======

«Сильный человек не боится врагов, зато боится друзей. Повергая одним ударом врага, он не чувствует никакого огорчения, но невольно ранить друга боится, как женщина. Слабый не боится друзей, зато боится врагов. И поэтому в каждом видит врага». (Рюноскэ Акутагава)

– О, та самая! – раздалось у меня за спиной. Голос был смутно знакомый и, обернувшись, я увидела пятерых из тех самых наркош, что были эпично закатаны в стену пылавшим звездой, пардон, Пламенем во лбу, Савадой. Вот блин…

Я перепугалась и попятилась. Лишаться денег не хотелось, жизни – тем более, а боец из меня – как из Скуало – ночная нянечка в детсаду. Судя по зверским выражением морд лица наркоманов, они под кайфом не были, а, наоборот, искали денег на дозу, причем меня они стопроцентно узнали и явно жаждали мести и прочих радостей встречи с врагом. Бежать? О, да! Потому как я не умею драться…

Я развернулась и ломанулась к воротам парка. И почему мы решили встретиться у лавочки, а не возле них?! Вот я дура!

– За ней! – раздалось у меня за спиной, и я подбавила газку. Бегала я довольно быстро, и надежда на спасение и сохранение денег на обратную дорогу всей нашей компашке у меня всё же была, а потому я мчалась со всех ног и думала только об одном: «Будьте там, будьте именно там!» Если парней у лавочки не окажется, мне каюк, ведь та аллея – тупиковая…

Добежав до черных кованых ворот, я ломанулась к той самой, уединенной аллее, где должна была кучковаться Вонгола. Если парней там нет, придется ломиться через заросли кустарника, а с моим хилым весом – это чистой воды самоубийство, но я верила в парней, они бы не ушли, не дождавшись меня… правда? За спиной слышался топот пяти пар ног и грязный мат, уши закладывало, дыхание перехватывало, а в голове стояла звенящая пустота: последняя мысль исчезла, оставив лишь один инстинкт – инстинкт самосохранения. И тут меня дернули за локоть влево. Я попыталась вырваться, но была сбита с толку знакомым и не вызвавшим почему-то в данный момент отторжения смехом.

– Ку-фу-фу, куда мы так спешим?

– Держи ее, парень! – рявкнули за моей спиной, и я обернулась. Наркоманы были уже совсем близко.

– Мукуро… – прошептала я. Если выбирать между обществом гадкой Ананасины, которая пока меня убить всё же не пыталась и вряд ли попытается, и толпой жаждущих крови и зрелищ наркоманов, выбор очевиден.

– Хммм… Ты, кажется, в опасности, – протянул он, явно наслаждаясь ситуацией в целом и моей паникой в частности.

– Пусти, – зло прошипела я и попыталась вырваться, но эта гадина шагнула мне за спину, ухватила меня за запястья и завела руки мне за спину, согнув их в локтях и поднимая вверх, лишив меня тем самым возможности вырваться. – Пусти, тварь!

Паника накрыла с головой. Теперь еще и Мукуро… Если он встал на сторону этих уродов, мне конец. Он ведь жаждал моей смерти, а убить сам не мог из-за контракта. Теперь же у него развязаны руки. Я сама шагнула в ловушку, зайдя в этот парк: здесь нет вообще никого, и если бы я побежала по улицам города, то, возможно, наркоманы бы отстали, не решившись напасть при толпе народу, а я…

– Ну что, попросишь у меня помощи? – ехидно протянула эта гадина. – Или, может, прощения, м?

– Пошел ты, – зло прошипела я, не прекращая попыток вырваться, лягнув его или ударив затылком. Было дико больно, но не из-за захвата этой мерзости, а из-за его предательства. Ненавижу предателей! Ненавижу людей без чести… Но почему-то каждый раз попадаюсь на крючок веры и мне рвут душу. Что ж я за дура-то такая?

– Хм… – протянул Мукуро. – Смелая, но глупая.

Прошла лишь пара десятков секунд с момента, как он меня схватил, но мне почему-то это время показалось вечностью. Наркоманы подбежали к нам, и их лидер с болезненно-желтушными белками глаз и сальными черными волосами заявил:

– Спасибо, братюня, нашу кралю поймал. Вали теперь. Она наша.

– И что вы с ней сделаете? – с ухмылкой вопросил Мукуро, которого, казалось, мои жалкие попытки спастись вообще не волновали.

– Позабавимся и отпустим, – хохотнул главарь.

– Не пойдет: она напишет на вас заявление, – глубокомысленно изрек Ананас.

– Мразь, – прошипела я. Ну вот, он хочет, чтобы они меня убили. Зашибись! Только вот лучше умереть, чем то, что планировали эти…

– И чё? – не врубился главарь наркоманов, подходя ко мне вплотную.

– Живая она знает слишком много, – протянул Мукуро, а на губах гопников расплылись одинаково-гадкие ухмылки.

– А чё, правда! – кивнул один из них. – Парень реально прав!

– Да, точно, – поддержали остальные. Они что, совсем мозги прокурили и прокололи?! Они же убийство обсуждают, как так можно?!

– Да, неплохо, парниша, – ухмыльнулся главарь. – Кокнуть ее – неплохая идея.

Он хоть понимает, что несет? Убить человека – это что, так просто?! Кажется, просто. Потому что в руке его появился перочинный нож.

– Ку-фу-фу, какая жалость, – протянула гадина за моей спиной. – Проблема в том, что мне эта девчонка нужна живой. Ну а раз вы собираетесь ее убить, выбора у меня нет.

Я замерла. Что он городит?

– Ты чё несешь?! – возмутился наркоман и попытался нанеси мне удар ножом, но отшатнулся. Лицо его исказилось от ужаса, и парень попятился назад. Его товарищи побледнели, и у двоих из рук выпали ножи.

– Что… Что это?! – истошно закричал один из них и кинулся к выходу из парка, но был остановлен невидимой преградой и, в ужасе от нее отпрыгнув, упал на асфальт.

Серое пыльное полотно дороги окрасилось алым. Рассеченные ладони окропляли его живительной влагой. Не обращая внимания на боль, парень полз назад, перебирая ладонями по асфальту, всё больше стесывая их и оставляя за собой багряные следы – кровавые полосы с лоскутами кожи…

Остальные наркоманы сбились в кучу и, крича во все горло, пытались сражаться с чем-то невидимым. Руки иллюзиониста, явно наслаждавшегося ситуацией, разжались, и я обрела свободу, но не могла пошевелиться. Ужас ситуации перебивал ее комичность. Любой, смотревший на происходящее со стороны, увидел бы лишь пятерых наркоманов, испробовавших новый сильнодействующий наркотик и испугавшихся того, чего не было, вот только я по собственному опыту знала, какой ужас могут дарить иллюзии Рокудо Мукуро, и понимала, что для наркоманов ожили их самые страшные кошмары, а спасения от них нет, и они могут быть не просто иллюзорны, но и вполне реальны, как то пламя, что обожгло мне руку на третий день пребывания мафии в этом мире.

Мои руки безвольно повисли вдоль тела, и я с ужасом смотрела на жалкие попытки спастись из плена собственного разума пятерых бандитов. Может, я сошла с ума, но мне было их жаль. Потому что я понимала, что они чувствовали… И тут меня обняли со спины и прижали к сильной груди. Я вздрогнула и попыталась вывернуться, но Мукуро прошептал:

– Скажи, почему тебе их жаль? Ты ведь слышала, они хотели тебя убить и не остановились бы.

– Зачем? – прошептала я. – Тебе что, нравится мучить людей?

– Вовсе нет, – усмехнулся он. – Просто я хотел показать тебе, что бывает с теми, кто идет против меня и тех, кого я решил защищать. Хотя бы временно.

Я замерла. Это он вообще о чем?! Защищать? Меня?!

– Ты будешь защищать меня? – скептически уточнила я, не отрывая взгляд от корчившихся на асфальте и лишь испуганно подвывавших наркоманов, которые периодически вздрагивали, как от ударов хлыстом, и уже давно не пытались сопротивляться.

– Да, тебя, – усмехнулся Мукуро. – Ты и впрямь странная. Посмотри на них – они не испытали и трети того, что я показал тебе. Я всего лишь явил им чудовищ, от которых они могли хотя бы попытаться спастись. Эти иллюзии не реальны, они не причинят им настоящего вреда, а возможность сбежать у них была – пришлось бы всего лишь прорваться через невысокое, до пояса, кольцо огня. Один шаг, и они были бы на свободе. Но посмотри на них – они вжимаются в асфальт и не предпринимают попыток спастись. А ведь у них были ножи, и они умудрились дважды «ранить» чудовищ, но бросили попытки, поскольку те не умерли. Эти жалкие марионетки сломаны – у них нет силы воли. А у тебя она есть. Ты пыталась бороться, даже понимая, что иллюзия огня реальна, а спастись невозможно.

– Ты псих, – прошептала я с ужасом.

– Вовсе нет, – пожал плечами он. – Просто мне нравятся сильные люди. А как понять, что у человека в душе, не поставив его в экстренную ситуацию? Ты ведь, даже зная, что можешь сейчас умереть, не опустилась до мольбы о помощи и пощаде у своего врага. Для тебя и впрямь слово «честь» стоит на первом месте. Это не просто слова и бравада. Мне это нравится.

Он псих. Он точно псих! Что он творит? Какое право он имеет так играть судьбами людей?! Что моей, что этих гадин?!

– Отпусти… Отпусти их, параноик! – заорала я, пытаясь вырваться из его объятий.

– А какая разница? – хитро вопросил он, и вновь мои попытки оказались тщетны: Мукуро перехватил мои запястья и прижал мои руки к телу. – Какая тебе разница, что с ними произойдет? Они конченые люди, они убивали прежде – это видно. И они убили бы тебя. Изнасиловали и убили. И ты всё еще хочешь им помочь?

– Помочь? – я опешила и замерла. Они убивали? Значит, они убьют снова. Если их отпустить на все четыре стороны, как поступил Савада, они нападут вновь и неизвестно, сможет их новая жертва отбиться или нет. Но… какое право мы имеем судить людей и решать, кому жить, а кому умереть? Какое право мы имеем пытать их таким садистским методом? Мы не боги. Мы такие же люди. Не лучше и не хуже – просто с иными пороками и иными черными пятнами в душе. Их надо остановить, но не так. Не так…

– Отпусти их, – прошептала я. – Надо сдать их полиции, и всё. Ты не имеешь права их судить.

– Почему же? – протянул Мукуро ехидно.

– Потому что ты ненамного лучше, – пожала плечами я. – Ты ведь тоже убивал. У них своя цель – нажива, у тебя своя – месть. Я, может, и полный псих, но считаю, что убить можно только ради защиты. А месть – это не защита. Это попытка потешить собственное эго.

– Значит, то, что я убил семью, к которой принадлежал будучи ребенком, ты можешь оправдать, а то, что я убивал позже – нет? – усмехнулся иллюзионист и, снова склонившись к моему уху, прошептал: – А тебе не приходило в голову, что семья Эстранео – не единственная, ставившая опыты на детях ради собственного процветания? Ты не задумывалась о том, что прочие мафиозные кланы убивали нас, стоило только нам появиться на улице, лишь потому, что оружие, изобретенное нашей семьей, когда-то было запрещено? Тебе не приходило в голову, что другие кланы ничем не лучше нашего, что вся мафия одинакова – им плевать на слабых, они борются лишь за собственную силу и методы не важны. Так почему мы, «слабаки», должны были выбирать метод? Почему мы должны были позволять семье Эстранео убивать нас, а затем – закрывать глаза на бесчинства других семей?

Я растерялась. Мои собственные мысли смешивались со стонами и подвываниями жертв иллюзиониста. Но жертв ли? Или они сами виноваты в том, что с ними произошло? Но… расплата должна быть равна преступлению, разве нет?

– Семья Савады не такая, – убежденно ответила я, глядя на корчившихся в агонии парней. – Ты и сам это знаешь. Они бы никогда…

– Хочешь сказать, что Занзас не поступил бы, как босс семьи Эстранео? – перебил меня Мукуро. – Именно поэтому я и присоединился к Вонголе под началом Савады в Битве Колец – он бы так не поступил, в отличие от Занзаса. Но где гарантия, что его преемник не будет таким, как все те, кого я ненавижу? Где гарантия, что Саваду не свергнут или хотя бы попросту не уничтожат все его благие начинания, получив его место по праву наследия или победив его преемника?

– И ты хочешь уничтожить мафию, чтобы спасти мир от призрачной угрозы? – усмехнулась я. – А как же твои собственные слова о том, что мир надо уничтожить?

– «Мир прогнил», – прошептал Мукуро едва слышно, а его дыхание обжигало мою кожу. – «Мир испорчен. Он ничего не стоит». Вот что я думал, когда уничтожил семью Эстранео. Но подумай вот о чем: вспомни мои слова во время битвы в будущем. «Никто кроме меня не может управлять миром». Я помню то, что случилось в будущем и знаю, почему сказал те слова. Потому что сейчас я чувствую то же самое. Если в мире есть люди, отличающиеся от семьи Эстранео, такие, как десятое поколение Вонголы, я могу позволить миру существовать. Но не мафии. Точнее, я хочу получить контроль над мафией и, соответственно, над миром. Потому что тогда я смогу уничтожить тех, кто несет угрозу.

– И стать таким, как они? – скептически выгнула бровь я.

Его слова были абсолютным бредом, бредом параноика, зациклившегося на своих несбыточных мечтах, но… что-то в них было верным. Что-то не относящееся ни к его словам о мировом господстве, ни об уничтожении неугодных. «Мир прогнил, но если в нем есть такие люди, как десятое поколение Вонголы, он имеет право на существование». Разве это не верное утверждение?..

– Не совсем, – усмехнулся Мукуро. – Я не стану издеваться над слабаками, чтобы получить силу. Я просто уничтожу тех, кто несет угрозу мирно настроенным людям, не более.

– Это нереально, – пробормотала я. Он нес бред, мечтал об утопии, но я его понимала… Утопии всегда манят, и это печально, но понять его я могла. Сама когда-то мечтала о чем-то подобном.