Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 96 страниц)

– Итак, спасибо что позвонили Антону Сергеевичу, – обратилась к мадам Главе Ревизии Маня, ехидно сверкая глазками. – Благодарю за положительную оценку наших лошадей.

– Мы предоставили заказчику объективные данные, не более, – надменно ответила та, и Маша, усмехнувшись и покосившись на молчавшего всё это время Франа, который уселся между ней и Скуало, на место Бэла, протянула:

– Да, но благодаря этому господин Крапивин сказал, что его всё устраивает, так что мы вам очень благодарны.

Я поняла, что это была отмашка к действию, и мысленно закатила глаза. Ну всё, сейчас начнется… Я встала, чтобы подать к столу вино, но как только бутылка оказалась на столешнице, за моей спиной раздался сдержанный кашель. Я обернулась. Мама, роди меня обратно, глаза мои, развидьте то, что увидели, мозг мой, отключись, умри, испарись… Явилось, чудище заморское!..

====== 31) Мозг пал смертью храбрых, прошу не воскрешать ======

«Странности… Нет никаких странностей. Есть просто неровности. Внешние проявления непостижимой тектонической деятельности в глубинах человеческой натуры, где разум насмерть бьется с предрассудками, где будущее насмерть бьется с прошлым. А нам обязательно хочется, чтобы все вокруг были гладкие, такие, какими мы их выдумываем в меру нашей жиденькой фантазии… Чтобы можно было описать их в элементарных функциях детских представлений: добрый дядя, жадный дядя, скучный дядя. Страшный дядя. Дурак». (Аркадий и Борис Стругацкие)

Я рухнула на свой стул и воззрилась на существо, подбоченившись стоявшее в дверях. Попытаюсь быть предельно сдержанной в описании, а то могу разойтись. Итак, пред наши очи предстал высокий, под два метра, красивый молодой человек с отличной фигурой, бледной, практически белой кожей, острым чуть длинноватым носом, бескровными тонкими губами, растянутыми в широченную улыбку от уха до уха, являвшей миру ряд столь ослепительно-белых зубов, словно их обладатель выбрался из рекламы зубной пасты «Колгейт», накрашенными черным лаком ногтями, хорошо хоть длина их была приемлемой, пепельно-белыми прямыми волосами, длиной аж до середины икры, ниспадавшими на плечи ровным водопадом (наша местная Рапунцель Суперби нервно курит в сторонке из-за этой беспредельной длины), причем длиннющая косая челка на правый, насколько я знаю из его интервью – синий, глаз полностью его закрывала, левый же, темно-зеленый, искрился весельем вперемешку с надменностью и пафосностью. Одето сие существо было так (и снова попытаюсь быть лаконичной): белые кожаные ботинки с очень острым мысом, белые брюки, ярко-алый шелковый плащ до щиколоток, однобортный, застегнутый на все пуговицы, начиная с воротника-стойки и заканчивая в районе пояса, причем пуговицы были черные, ажурные, а воротник, полы, отложные манжеты и борт плаща были украшены черной орнаментной вышивкой, из-под рукавов виднелись черные кружева, почти полностью скрывавшие ладони прибывшего, а воротник-стойка плаща был невысоким и позволял нам лицезреть черное кружево воротника рубашки, скрытой от любопытных взоров. Завершал картину широченный черный кожаный пояс с огромной ажурной серебристой пряжкой, выполненной в виде кельтского трилистника. О, да! Я удержалась и не дала характеристику Вадиму Шалину и его внешности, ура мне!

– О, я вижу, вы ждали только меня! – пафосно изрек он приятным обволакивающим тенором, как только все взгляды устремились на его отнюдь не скромную персону. – Итак, Вадим Геннадьевич прибыл, дабы озарить сию унылую комнату своим присутствием. Где же аплодисменты? Ах да, чуть не забыл! Заберите скорее от меня этих двух грустных, унылых личностей, ничего не смыслящих в моде и искусстве, и давайте же насладимся пиром во главе со мною!

Повисла тишина, а сияющий улыбкой и манерностью Вадим Шалин проплыл к брату (да-да именно «проплыл», потому как походка у него как у королевы красоты) и, царственно опустившись на «трон» (рядом с ним и табуретка троном станет, право слово) между ним и Леной, всплеснул руками, позволяя нам узреть аристократически бледные, с черными ногтями, тонкие длинные пальцы, больше похожие на женские, нежели на мужские, после чего изрек:

– Итак, приступим же к трапезе! Но сначала нам стоит помолиться и сказать спасибо нашему Создателю за то, что он подарил этому столу яства, а вам, дорогие мои птенчики, меня! Итак, братик! – он ни с того ни с сего обвил левую руку сидевшего с абсолютно пофигистичным видом Алексея лапками и, прижавшись щекой к его плечу, протянул елейным голоском: – Ты же прочтешь молитву? Твой любимый братик не любит быть в центре внимания, ты же знаешь! Ну как?

– Нет, – раздался четкий и лаконичный ответ, произнесенный практически идентичным голосом, разве что интонации были абсолютно другие – спокойные, монотонные и безразличные ко всему и вся.

– Ах, ты еще скромнее меня, – манерно рассмеялся Вадим и, оставив брата в покое, махнул лапкой в мою сторону: – Девушка, обслужите нас. Если Вы не официантка, это не важно, Вы доставали вино, а, значит, ответственны за стол. Итак, спасибо тебе, Создатель, за то, что создал меня. Приступим к трапезе!

Маня сидела, спрятав лицо за ладонями, и всеми силами старалась не заржать. Я в глубоком афиге взирала на мистера «Я царь мира, и пофиг, кто что вякнул», Ленка, с видом «мне всё глобально пофиг, но порой я вижу столь удручающие вещи, что мне становится немного смешно», явно старалась подавить ехидную лыбу, а наша мафия, за исключением Франа, в глобальном афиге взирала на это чудо, к счастью, сегодня бывшее без перьев. Помнится, в тот единственный раз, что я его видела, одет он бы куда более экстравагантно, и к его тыковке было прикреплено с помощью черной шелковой ленты огромное серое страусиное перо…

Разрядило атмосферку то, что свои места заняли Дино и Бьякуран, причем улыбка последнего была несколько нервной, а у первого на лице читалось, что он прошел все круги Ада, но теперь вынужден вернуться на старт. Я с тяжким вздохом поднялась и протянула Ямамото бутылку вина и штопор, а сама начала в траурном молчании пилить гуся.

– Ах, я не ошибся! Ты всё же официантка, если нет, прости-прости, – уничтожил тишину Вадим. – Итак, давайте же отпразднуем наше воссоединение! Я всех вас знаю по именам, потому что эта унылая бледность, – последовал взмах руки, а в случае Вадима – длани, в сторону Бьякурана, – и эта печальная неуклюжесть, – взмахом был одарен Дино, ныкавшийся от Шалина за Суперби, – мне уже рассказали, кто из вас кто! Ах, как это чудесно, что не я один являюсь приверженцем чудесного японского искусства под названием «аниме»! – я вздрогнула, а Вадим продолжил верещать: – И пусть они не признавались, что любят сие бессмертное искусство, опытный взгляд истинного отаку не обмануть!

– Ой, так Вы отаку? – перебила его я, и Вадим воззрился на меня как на муху под своим каблуком, которую надо срочно раздавить. – Вы простите, я не официантка, но не спросить, давно ли Вы увлекаетесь аниме, не могу: сама являюсь анимешницей.

– Ах, как это чудесно! – разулыбался этот гадик, а я вернулась к потрошению гуся с еще большим остервенением, чем раньше. – Хоть один из вас признает свою принадлежность к нам, любителям аниме, манги и визуальных новелл! Я увлекаюсь аниме так давно, что ты, дорогая моя, представить себе не можешь! Любимое творение среди полнометражных аниме – «Девочка, покорившая время», его героиня так бездарно потратила столь полезное умение, что я не устаю возмущаться! Любимый персонаж – Аяме Соума из аниме «Корзинка фруктов», что можно увидеть из моего стиля, впрочем, я сам его для себя избрал, поскольку он мне крайне импонирует, и дополнил. Любимый аниме-сериал – «xxxHOLIC», ах, Юки – это просто нечто! Эту ведьму измерений я повел бы под венец, лишь только встретил, и никогда бы не позволял пить саке в одиночестве! Прости, братик, – последнюю фразу он заявил, вновь обняв руку бедного Алексея (мне его даже жаль, вот правда), а, отлепившись, вопросил у меня: – Наверное, спрашивать каково же твое любимое аниме, бессмысленно, потому что…

– «Тетрадь смерти», – перебила его я. – Согласитесь, там очень харизматичные персонажи? Кто из них Ваш любимец?

– Ах, какая ты чудесная девочка! – умилился Вадим, сложив руки в замочек и прикрыв глаза. – Я поясню, дабы быть вежливым к своим верным поклонникам, молодец, что присоединилась к ним. Итак! Мой любимый герой, конечно же, Ниа, хоть белый сейчас и не самый модный оттенок, что я уже сказал няше-Бьякураше, но он отмахнулся! Разве можно отмахиваться от того, кто каждый Божий день читает «Cosmopolitan», «MEN’s LIFE», «ELLE» и другие ведущие мировые модные журналы? В этом сезоне популярны бежевый, персиковый, а также синий и сочетание алого и черного, но никак не монотонный белый цвет! Будь он разбавлен, я бы согласился, но только не так, нет-нет-нет! Кстати, прямые брюки ныне тоже не мейнстрим, дорогая моя фанатка!

– А что же нужно носить? – сделав мосю «Ой, как мне интересно – сейчас помру от любопытства», вопросила я.

Нет, я не сошла с ума. Просто мне было жизненно необходимо увести эту балаболку от темы аниме, а главное, от названия «Учитель-мафиози Реборн»…

– Итак, если ты, дорогая, выбрала офисный стиль, – начал выносить мне мозг, размахивая руками и принимая эпичные позы, Вадим, пока я раскладывала гусика и картофель по тарелкам, – тебе подойдут зауженные книзу брюки и свободные, чуть более «размерные» блузы, ткани просто обязаны быть натуральными, а если надеваешь пиджак, в нем не может не присутствовать кашемир! Хотя нет, может, но это отдельная история! Вам, дорогие мои худышки, – о, это уже и мне, и моим сестрам. Они тоже под раздачу попали… – подойдут силуэты «овал» и «ромб», а учитывая чудный цвет ваших волос, я бы посоветовал вам носить алый! Впрочем, тебе, моя лапочка, – он обратился к Лене, опершись локтями о стол и положив подбородок на тыльную сторону правой ладони, – из-за чудного василькового цвета глазок, алый не к лицу, и ты выглядишь абсолютно комично! Тебе необходимы были синие вставки, си-ни-е! Кстати, синяя роза – символ аниме «Тетрадь смерти», ты знала? Ах, как ты сейчас напоминаешь дивную любительницу роз из «Когда плачут чайки»! Надеюсь, ты, как и она, ведьма!

– Раз красный и синий настолько не сочетаются, с чего же Вы сами их соединили? – апатично протянул Франя, явно тоже штудировавший интервью братьев Шалиных, намекая на цвет правого глаза Вадима. – Дальтонизм? Временная слепота?

– О нет, моя дорогая Лягушечка! – рассмеялся ничуть не задетый Вадя, помахав ладонью перед носом. – В моем случае синий, холодный цвет, сокрыт моей чудесной пепельной челкой, а зеленый не является ни теплым, ни холодным оттенком, и являет собой центр спектра, что позволяет сочетать его с теплыми оттенками в умеренных количествах! К тому же, будь на мне черный, отороченный алым, детали вступали бы в конфликт контрастными цветами, но поскольку я выбрал алый в доминанту, а черный – лишь в отделку, мои глаза стали лишь дополнением костюма, а зеленый с черным не конфликтует никогда и ни при каких обстоятельствах, равно как и синий, и если бы наша худышечка надела кроваво-алое платье с черным боа, я всецело поддержал бы ее стремление к этому сочному, насыщенному цвету. А так – не судьба.

– Так Вы и впрямь знаток моды, – протянул Фран и получил от меня тарелку с хавчиком и благодарный взгляд, после чего я, одарившая всех присутствовавших, уселась на свое место, а Ямамото начал разливать вино. – Тогда Вы можете сказать, что в этом сезоне следует носить лягушкам?

Если вы думаете, что подобный вопрос застал Вадика врасплох, вы глубоко заблуждаетесь. Расхохотавшись и помахав на себя ладонями, он затараторил:

– Дорогая моя Лягушечка! Вы приверженцы зеленого, а изумрудный в этом сезоне – это мейнстрим! Однако совсем уж зеленеть не стоит: в моде полосочки и клетки, а тебе, мой высокий худощавый ученик, подойдут горизонтальные полосы, визуально придающие объем фигуре! Так как ты у нас Лягушечка явно без комплексов, тебе отлично подойдут модные ныне шорты до колена, обязательно прямые, в сочетании с однотонной рубашечкой или блейзером, который добавит объема! Впрочем, если ножки у тебя по толщине граничат со спичками, лучше всё же предпочесть брюки, но они просто обязаны быть свободными. Трендом обуви у нас стали сандалии, и если ты рискнешь надеть на свои спичечки шорты, вперед, покупать сандалии от «Louis Vuitton», «Bottega Veneta», или «Hermes»! Кстати, зеленый отлично сочетается как с черным, так и с пастельными тонами, а они в этом сезоне просто мейнстрим, потому я поддерживаю вставочки на твоей униформе. Однако черный плюс бежевый, плюс зеленый, плюс синие глаза твоей смелой шапочки – это явный перебор, а преобладание темных оттенков ныне не котируется, – Вадим помахал перед носом лапкой, словно от назойливой мухи отмахивался, а, заметив, что Такеши поставил перед ним бокал красного вина, обратился к нему: – О, благодарю официант, если ты не официант, прости-прости. Кстати, таким стройным мачо, как ты, ныне подходят шаровары! Да-да, ты не ослышался! Но они обязаны быть с необычными принтами и мягких оттенков!

– А, ну… спасибо, – пробормотал мечник и, стараясь не заржать в голос, уселся на свое место, отдав последний бокал Алексею, который тут же обратился к брату:

– Помолчи, Вадим, нам надо поговорить о контракте.

Старший Шалин являл собой образец спокойствия и невозмутимости и даже не смотрел на брата, когда обращался к нему, глядя с каменным выражением лица прямо перед собой. Мне кажется, что он даже пофигистичнее Франа – тот хоть язвит, а этот вообще словно не живой…

– Ах, конечно, братик! – заломив руки, проверещал Вадя. – Я сейчас же замолчу, позволив тебе поговорить о делах, но помни, что нам нужно обязательно успеть на вечерний показ в Орел, а то мне придется потом долго объяснять фанатам, почему же я не пришел, а мне еще нужно переодеться и сделать маникюр…

– Помолчи, – перебил его ледяным тоном Алексей.

– Да-да-да, дорогой братик, я уже молчу. Приступим же к трапезе, друзья мои!

Кухня наконец была одарена тишиной, а я с мученическим видом начала жевать картошку по примеру Шалина-младшего, разве что он ее жевал не обреченно, а с энтузиазмом и настолько царственно, что я начинала сомневаться, что его родители – выходцы из простых рабоче-крестьянских семей…

– Итак, – холодно произнес Алексей, начиная пилить ножичком свой кусок гусика, – вы планируете забрать у нас клиента.

– «Планируем» – это мягко сказано, – хмыкнула Маня.

– Что дало вам повод думать, что мы не предложим господину Крапивину условия, более выгодные, нежели ваши?

– Если сравнить наших и ваших лучших скакунов, разницы не найти, – с неизменной улыбочкой вмешался Бьякуран, делая вид, что он тут босс. – Выбор в вашу пользу был осуществлен Антон-куном лишь потому, что ваш отец казался ему более жестким компаньоном, а гибкость родителей сестер Светловых его раздражала. Как вы могли заметить, ныне эти девушки имеют возможность предоставить ведение переговоров куда более жестким личностям, – глаза Бьякурана на секунду распахнулись, улыбка исчезла словно ее и не было, а голос стал холоднее жидкого азота, и я поежилась, причем вместе с присутствовавшими дамами-инспекторами. – И нами будет оказана им всесторонняя помощь абсолютно во всех аспектах, начиная от деловых переговоров и заканчивая защитой жизни и здоровья, – он вновь разулыбался и прищурился, снова став Зефиркой-куном, а я подумала, что это его раздвоение личности меня в гроб когда-нибудь вгонит. – А потому при равных условиях Антон-кун наверняка предпочтет сотрудничать с теми, кто его ни разу не подводил, а племенное хозяйство «Заря», в отличие от вашего «Вечного Пути», никогда не давало повода усомниться в качестве оказываемых услуг.

– Это справедливо лишь по отношению к почившим господам Светловым, – ничуть не впечатлившись поведением Бьякурана и его эпичным переходом из одного состояния в другое и обратно, заявил Алексей. – Однако о сестрах Светловых ни нам, ни господину Крапивину ничего не известно.

– О, Вы скромничаете, – усмехнулся Мукуро, не глядя ковыряя вилкой картофелину. – Вы о сестрах знаете очень многое! Например, в какой конюшне стоит занявший первое место на соревнованиях области по конкуру конь Торнадо, кто из их работников больше всего нуждается в деньгах, а также что эти девушки слишком мягкосердечны, чтобы кого-то обмануть, ну, или наказать. Вы знаете, что дела будут вестись честно, о чем известно также и господину Крапивину, поскольку он наверняка обзвонил наших компаньонов и выяснил всё о ведении бизнеса сестрами Светловыми.

– Вы пытаетесь нас в чем-то обвинить? – безразлично поинтересовался Алексей и отправил в рот кусочек птицы.

– А разве вас есть в чем обвинять? – усмехнулся Фей и зажевал картофелину.

– Бездоказательные обвинения породят судебный иск за клевету, – безразлично бросил Алексей.

– Но разве прозвучало хоть одно обвинение? – протянул Мукуро. – Странно, что Вы именно так расценили мои слова. Человеку, за которым не числится грехов, и в голову не пришло бы так их интерпретировать…

– Безгрешных людей нет, – глубокомысленно изрек Шалин-старший, сверля взглядом скатерть.

– Вопрос, какой грех ему вспомнился, когда были произнесены определенные слова, – усмехнулся Фей.

– Ох, грехи – это безумно интересная тема! – вклинился Вадим, размахивая вилкой. Блин, его бы на вилку Мукуро насадить, для исправления распрямившихся извилин… Впрочем, он очень умный, зря я так, но он это активно гримирует своей неадекватностью. – Алигьери и его «Божественная комедия», Булгаков и его «Мастер и Маргарита», Островский и его «Гроза», Достоевский и его «Преступление и Наказание», Андреев и его «Иуда Искариот», Маккалоу и ее «Поющие в терновнике», Брэдбери и его «Надвигается беда»…

– Помолчи, – перебил брата Шалин-старший, и Вадик тут же вернулся к трапезе, а Алексей обратился к Бьякурану: – Итак, вы считаете, что сможете оказывать услуги того же уровня, что и мы, и надеетесь, что господин Крапивин перейдет на вашу сторону лишь из-за безгрешной репутации. Однако мы его давние партнеры, и в случае, если мы предложим ему возможность самому отбирать лошадей, велика вероятность того, что он останется верен нашему контракту.

– «Предавшему единожды веры нет», – протянул Бьякуран, а я подумала: «Чья б мычала, лидер Мельфиоре!» – А ваш контракт истекает в конце августа.

– Вы неплохо осведомлены, – безразлично бросил Алексей, начиная пилить ножичком картошку. – Однако Вы не в курсе того, что если контракт с иным племенным хозяйством будет заключен до истечения срока нашего договора, мы имеем право потребовать неустойку, а также у нас есть право приоритетного предоставления на рассмотрение проекта нового договора. Не думаете ли Вы, что эти сорок девять дней будут использованы нами для того, чтобы убедить господина Крапивина в нецелесообразности заключения контрактов с кем-либо, кроме племенного хозяйства «Вечный Путь»?

– Вопрос лишь в том, сможете ли вы его убедить, – улыбнулся Бьякуран.

– Дипломатия – наука Вам явно знакомая, однако не стоит считать, что с ней знакомы один лишь Вы, – холодно произнес Алексей, а Мукуро протянул:

– Поскольку при прочих равных всё будет зависеть исключительно от ораторского искусства тех, кто будет вести переговоры, мы искренне надеемся, – а тон-то совсем не искренний, господин Ананас! – что Вы не будете разочарованы в случае заключения контракта с племенным хозяйством «Заря».

– Равно как и вы, надеюсь, не примите близко к сердцу возможное заключение контракта с нашей семьей, – ответил Шалин-старший. – И охота на ведьм не будет начата.

– Ведьм искали неверными методами, только и всего, – усмехнулся Фей.

– Вряд ли существует верный способ, а если и существует, смертным он вряд ли известен, – безразлично бросил Алексей и отправил в рот очередную вилку салата.

– Ключевое слово здесь – «вряд ли», – хмыкнул Мукуро.

– Да-да-да, способы инквизиции были абсолютно бредовы! – вмешался Вадим, потрясая вилкой. – Количество жертв, невинных жертв, просто поражает! В епископстве Бамбергском при населении сто тысяч человек с тысяча шестьсот двадцать седьмого по тысяча шестьсот тридцатый годы было сожжено двести восемьдесят пять человек, в графстве Нейссе с тысяча шестьсот сорокового по тысяча шестьсот пятьдесят первый год было сожжено около тысячи ведьм, а князь-епископ Готфрид Иоганн Георг Второй Фукс фон Дорнхейм вообще казнил в Бамберге в период с тысяча шестьсот двадцать третьего по тысяча шестьсот тридцать третий годы более шестисот человек! Причины же порой были столь абсурдны, что даже мне становится страшно! Вюрцбургский епископ Филипп-Адольф фон Эренберг всего лишь в Вюрцбурге организовал сорок два костра, на которых были сожжены двести девять человек, среди которых оказались двадцать пять детей! – «Алло, справочная по истории охоты на ведьм?» Блин, откуда он всё это знает?! – Каковы же были причины? Да любое отличие человека от серой массы! Например, он казнил самую красивую девушку, самую полную женщину, самого толстого мужчину, несчастную слепую девушку и студента-полиглота! Я подозреваю, что меня обязательно попытались бы казнить, непременно заметив мои длинные пепельные волосы и не заглянув в снежно-белую, кристально чистую душу! – на последних словах Вадим сложил руки в замочек и уставился на потолок с выражением благоговения на фейсе лица, а затем резко вернулся к трапезе, словно и не он только что привел факты, которые обычный человек фиг запомнит, а потом вещал какой он замечательный и пытался сквозь потолок и крышу небеса разглядеть. У него, кажись, раздвоение личности не хуже, чем у Бьякурана, а то и «раздесятирение»…

– Похоже, мы договорились, – заигнорив братца-энциклопедию, заявил Алексей так, словно разговор и не прерывался. – Никто из нас не будет иметь претензий к семье противника после заключения контракта.

– А так же к друзьям семьи, – добавил Мукуро. – А до тех пор нога ни одного из сторонников этих двух семей и их друзей, а также нанятых ими личностей не должна ступать на территорию «враждебного» племенного хозяйства, за исключением случаев, обговоренных с главами семейств.

– Это нас устроит, – кивнул Алексей безразлично.

– Нас тоже, – усмехнулся Мукуро.

– Так выпьем же, дорогие мои, – воскликнул, вскакивая, Вадик и тиснул свой бокал с красным вином, который тут же был поднят к небесам, а свободная левая рука парня легла ему на сердце, – за то, что всё так удачно завершилось! За мир во всем мире, за воцарение моды в этих трущобах, за признание анимешниками своей сути и за заключение контракта сильнейшими!

– Подтверждаю последний пункт, – холодно бросил Алексей, сверкнув из-за тонких стекол очков васильковым глазом, и поднял бокал.

Мы всей гурьбой последовали его примеру, а Маша, кипевшая от возмущения, и которую, как потом выяснилось, всё это время под столом держал за руку миротворец Франя, которому тупо не давали побыть троллем довольно странные «переговоры», поспешила высказаться:

– Надеюсь, что попыток вашей семьи связаться с нашими рабочими также не будет!

– Это уже обговорено, – безразлично бросил Шалин-старший.

– Словами: «А также нанятых ими личностей», – ехидно ухмыльнувшись, пояснил Фей.

Маня поморщилась, но кивнула и протянула бокал Шалину-старшему. Тот же ее благополучно заигнорил и, впервые за время разговора впившись взглядом в глаза противника, то есть Мукуро, коснулся бокалом его бокала. Маня от возмущения чуть не задохнулась, но вмешался Фран:

– Манеры в Англии ныне хромают на обе ноги, как полудохлые клячи, не в стенах этого племенного хозяйства такой нонсенс будет упомянут…

– Ох, моя Лягушечка чувствует себя обделенной! – впав в трагизм и прислонив тыльную сторону левой ладони ко лбу, изрек закрывший глаза и опустивший бокал Вадим. – Но я всё исправлю! Я не дам пригорюниться человеку, так неординарно смотрящему на мир!

Он ломанулся к Франу и, встав у парня за спиной, положил левую руку на его лягушку, а правой протянул свой бокал нашему младшенькому иллюзионисту и, склонившись к его уху, затараторил:

– Вот, моя Лягушечка! Твой учитель и флагман в мире моды решил одарить тебя своим вниманием! Цени и будь счастлив!

– Да как-то мне фиолетово, что на Вашу моду, что на Ваше желание со мной «чокнуться», – проявил чудеса хамства, видимо, оскорбившийся за Лягуха Франя. – Я вообще не пью. А то, что манеры хромают, что у Вас, что у Вашего братца-ледышки – факт. И Вы бы убрали конечность с моей Лягушки, а то эгоцентризм в таких количествах заразней дизентерии.

– Ой, Божечки! – с ужасом возопил Вадим, не убирая руку. – И при этом тебе налили вина! Бедная ты моя Лягушечка! И спасибо, что понял, что я куда больше влияния имею, нежели какое-то там инфекционное заболевание! Что ж, давай-ка выпьем с тобой соку, что скажешь?

– Оказывается, алкоголизм в Англии процветает наравне с истреблением манер, вежливости и благородства. Печально, что Туманный Альбион похоронил свои традиции. Впрочем, вероятно, дело в том, что вы фальшивые англичане. А фальшивый англичанин хуже фальшивого Принца.

– Ах, «принц» – звание мне абсолютно не нужное, – отмахнулся Вадим и чокнулся с наполненной яблочным соком чашкой Франа своим фужером, алкоголесодержащим, конечно же, после чего уселся на место, продолжая тараторить: – Меня зовут Императором модной индустрии, Королем вечеринок, неужто я буду размениваться на звание какого-то там принца?

– Ши-ши-ши, у принца хотя бы есть возможность развития, – высказался наш местный Принц, до сих пор молчавший в тряпочку. – А король как застывает на своем титуле, так и продолжает почивать на лаврах, забыв о самосовершенствовании и развитии.

– Ох, кто бы говорил! – рассмеялся Вадим, пригубив вино. – Куда же развиваться Принцу Бельфегору, скажи мне на милость? Бельфегор – олицетворение смертного греха под названием «лень», какое уж тут развитие? Впрочем, тот, кого ты косплеишь, так стремился к власти, что убил собственного брата-близнеца, представить себе такого кошмара не могу! – наш модник закатил глаза и мученически уставился на потолок, заменявший ему небо, а затем перевел взгляд на Бэла и добавил: – Так что ты, дорогой мой, должен стремиться к абсолютной власти, после получения которой сможешь начать разлагаться от лени, впрочем, вероятно, ты ее не сумеешь получить, потому как абсолюта в этом мире нет, и даже я, представь себе, стремлюсь к тому, чтобы знать всё на свете – достичь абсолютного знания! А пока это невозможно, я… – он коснулся лба кончиками пальцев правой руки и чуть ли не простонал: – я не идеален! – но, тут же «взяв себя в руки», наш неидеальный мученик добавил: – Впрочем, это не мешает мне быть почти идеальным, чего и тебе желаю, дорогой мой.

– Абсолют – понятие излишнее в этом мире, а все, кто к нему стремится, глупцы и идеалисты. Задачи надо ставить достижимые, – отозвался Бельфегор. – Утопия недостижима, также, как и идеал, а те, кто в них верит, наивны и будут уничтожены гением того, кто стремится к власти, подчинению никчемных существ, его окружающих, и становлению диктатором, влияющим на мировую историю.

Ууу, куда нашего Царька увело… В ту самую утопию как раз, только тираническую. Но он прав: идеала в мире нет, тут уж даже я должна с нашим венценосным маньяком согласиться…

– Наполеоновские планы, как известно, заканчиваются островом святой Елены, – съехидничал Вадим и вернулся к своему пафосу: – А потому, чтобы оправдать жалкую смерть в забвении, стоит хотя бы попытаться достичь недостижимого – тогда есть шанс погибнуть в бою молодым и красивым, а не старой развалиной на древней койке.

– К чему мечтать о недостижимом? Надо достигать того, о чем мечтаешь. И цели выбирать такие, что тебе по плечу, чтобы потом не сожалеть о том, что погиб преждевременно и вообще ничего не достиг, ши-ши-ши.

– Но как же это скучно, право слово! Разве не веселее искать Грааль?

– Кажется, английский фольклор сломал психику бедного ребенка, – протянул Франя, отпив яблочный сок из чашки, «обчоканной» нашим монстром моды и эгоцентризма. Кстати, пока эти трое спорили, остальные уже успели «чокнуться», выпить и налить «по второй», памятуя о том, что «между первой и второй перерывчик небольшой», а я бухнула сочку, как и наш местный Лягух, продолживший вещать:

– Бэл-сэмпай, что Вы спорите с неадекватом? Хотя рыбак рыбака… Не при фанате Короля-Рыбака это слово будет сказано.

– Какая начитанная Лягушечка, – умилился Вадя, которому на троллинг было глубоко фиолетово, прямо так же, как Франу на моду, по его же собственным словам.

– Надо же, мой немилый кохай может сказать что-то в меру разумное, – усмехнулся Бэл. – Надо сказать «Спасибо» лягушке, так активно подпитывающей его серое вещество.

– Может, тогда прекратите протыкать ее стилетами? – безразлично вопросил Фран.

– Зачем же? Это ее активирует к дальнейшим улучшениям твоих умственных способностей, – хмыкнул Бэл.

– Но-но-но! – возмутился Вадим. – Активация – это к нашему солнышку Рёхеюшке, – он умиленно воззрился на опешившего боксера, намекая на то, что активация – это способность атрибута Солнца. Блин, мы опять влипли… – А ты у нас Ураган, лапочка моя! Не больше и не меньше.

Ленка чуть удивленно покосилась на своего спутника, а тот, засмеявшись смехом жертвы Рики-Тики-Тави, заявил:

– «Большее и меньшее» – недостойные при обращении к Гению слова. Впрочем, Принц тоже может сказать, что Вы самодовольный эгоцентрик со вкусом, поражающим своей непрактичностью, не больше и не меньше. Но не станет – манеры не позволят.

Правда, что ль, не позволят? Ну, значит, они спали, пока ты о них вещало, Высочество…

– Ах, ну что ты, дорогуша, – рассмеялся Шалин-младший. – Для моих целей мой костюм мне идеально подходит, а мои шикарные волосы безмерно удобны! Спроси, если не веришь, своего любимого капитана, он скажет, что с ними можно делать что угодно! Вот прямо-таки абсолютно всё! – Вадим многозначительно подвигал бровями и усмехнулся. Убейте меня, кто-нибудь… – А может, тебе повезет, и он даже кое-какие действия тебе продемонстрирует… Пылкие и резкие!

– Врой, мусор! – возмутился Скуало, а мне захотелось забиться под стол. – Ты на что тут намекаешь?!

– Ой, что ты, что ты, мои милый Человек Дождя, – так, за что эта гадость героя Дастина Хоффмана обижает? И вовсе он не был вечновопящей блондинистой акулой! – Я ни на что не намекаю, я лишь говорю, что ты способен совершить любое действие, и эти дивные локоны тебе не помешают. Неужто я ошибся, и, в отличие от твоего прототипа, ты не в состоянии махать мечиком и срывать с губ дам восторженные вздохи, причем не только когда пепельный водопад ниспадает на мужественную спину? Ах, как печально, что люди отращивают такие локоны, а затем не в силах повторять простые движения!