Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 96 страниц)

– Что Принцесса делает возле комнаты Акулы? Неужто ее привлекают мужчины с длинными волосами?

– Нет, ее привлекают мужчины с добрым сердцем, – пробормотала я отрешенно, думая совсем о другом и просто машинально озвучивая первое, что пришло в голову.

– Ши-ши-ши, Скуало явно не из таких, – выдал Принц.

– Да пофиг, – отмахнулась я, начхав на то, что меня одарила общением особа королевских кровей, и пошла вниз.

– А почему Принцесса так расстроена? – хитро вопросило Высочество, шлепая за мной, и я поморщилась. Он ведь не отстанет, а врать не хочется. Но, зная его садистскую натуру, не хочется ему и стать палачом предлагать – мало ли, он их убьет так, что им очень-очень больно будет? Кто ж его знает, лыба-то у него как у натуральнейшего садиста – мухи, мимо пролетая, дохнут! Да так активно дохнут, что даже наша «баночка с вареньем» светофороглазая фиг спасет… Хотя Бельфегор не маньяк в прямом смысле этого слова, и это тоже факт.

– Итак? – усмехнулся он, и я, с тяжким вздохом, ответила:

– Нам надо кроликов срочно забить, а народ отказывается – хотят гадость нам сделать.

– Всего-то? – усмехнулся Принц, да так нехорошо усмехнулся, что я поспешила заявить:

– Да, потому я и ищу Скуало, но Вас это никоим образом не касается!

– Почему же?

– Потому что вы садист! – выпулила я, и в тот же миг Бэл поймал меня за запястье и резко дернул к себе.

– Я не садист, – прошипел он, сияя мечтой фотомодели рекламы зубной пасты. – Я просто всегда довожу дело до конца!

– Класс, – вяло отозвалась я, глядя на соломенную челку, прячущую от мира глаза и душу нашего полосатого мафиози. – Вот и идите, доводите до конца то, чем с вечера заняться планировали.

– Пожалуй, я это ненадолго отложу, – протянул Бельфегор, – и займусь проблемой Принцессы.

– Нет уж! – возмутилась я, пытаясь вывернуть руку из захвата Бельфегора.

– Я не люблю мучить животных, – усмехнулся Бэл. – Убить их могу, но мучить не стану.

– Да? – скептически выгнула бровь я, прекращая вырываться. Поверить ему, что ли?

Ох, сколько раз уже я верила людям и обманывалась? Но… он ведь хоть и жестокий, но пока еще никому боли не причинил, хотя дядю Игоря и пытался в кактус превратить… Может, можно попытаться в него поверить? И опять получить всё теми же граблями в лоб, ага. Но почему-то мне всё же не хочется считать его совсем уж бесчувственной скотиной – он ведь сумел уговорить Мефисто взять высоту без применения силы…

– Ши-ши-ши, можешь поприсутствовать, – великодушно предложил этот параноик.

– Обойдусь, – поморщилась я, сдавшись. – А можете… Ну… Так их убить, чтоб им как можно меньше больно было, но не испортив шкурку?

– Да, – ухмыльнулся местный Гений, причем почему-то совсем не маньячно.

– А сделаете? – подозрительно спросила я.

– Если этого хочет Принцесса, – заявил предположительно вежливый в данный момент Принц.

– Ладно, – отозвалась я. – Но только помните, Вы пообещали не делать им слишком больно!

– Я ничего не обещал, – усмехнулся Бэл отпуская меня, а я нахмурилась. – Умирать всегда больно. Но я постараюсь эту боль уменьшить.

– Ну хоть постарайтесь, – поморщилась я. Не люблю я риторику, ой, не люблю!

– Хорошо, – сделал мне одолжение Бэл и пошлепал к выходу. Я закатила глаза и пошла следом, хотя идти сейчас к клеткам с потенциальными жертвами нашего Потрошителя не хотелось… Но на то я и «фермер», чтобы, жалея кроликов, всё же соглашаться на их убой, хотя сердце и болит… Иначе не выжить, а жаль.

Мы проперлись к кроличьей «коммуналке», и я указала Бельфегору на те клетки, в которых обитали его будущие жертвы. Принц кивнул, а я попросила:

– Только не очень больно, ладно?

– Я уже отвечал на это, – заявил Бэл. Я закатила глаза и с тяжким вздохом вновь повторилась:

– И шкурки не испортите, когда тушки свежевать будете.

– Естественно, – хмыкнул мистер «Жизнь в полосочку».

Я с камнем на сердце свалила куда подальше и, понимая, что в таком настроении за объездку лучше не приниматься, поперлась к Торнадо с твердым намерением объехать территорию. По дороге мне встретилась задумчивая Ленка, не прореагировавшая на мое приветствие и молча глядевшая в небо. А, ну да, правильно. У нее всегда такое настроение, когда кроликов или кур забивают… Она хоть и гот, но к смерти животных относится очень трепетно. Даже более трепетно, нежели я. Потому я решила к ней не приставать и потопала дальше, а у конюшни наткнулась на Ямамото и Дино, активно обсуждавших вчерашний вечер, и мечник, сразу понявший, что я не в лучшем настроении, спросил:

– Что-то случилось, Катя-сан?

– Ага, – кивнула я неохотно. – Надо кроликов забить, а некому. Пришлось просить Бельфегора.

Парни переглянулись, и Дино едва заметно нахмурился, я же поспешила уточнить:

– Он обещал, что не будет над ними издеваться! Я ему верю!

– Конечно, не будет, – улыбнулся Ямамото. – Просто несколько неожиданно, что он согласился помочь.

– Да по сути он-то помощь и предложил, – поморщилась я, заруливая в конюшню. – Я искала Скуало, и он меня перехватил, а узнав, что мне нужно, предложил помощь. Настойчивую… Я бы даже сказала, неотвратимую.

– И впрямь неожиданно, – удивленно протянул Дино, а я коротко кивнула и начала седлать Торнадо. Парни своих лошадок уже оседлали до моего прихода, и мы дружною гурьбою отправились на инспекцию владений семьи Светловых…

POV Лены.

Небеса. Темные, грязно-серые, безмолвные. Облака. Почти черные, несущие влагу, которая вскоре напоит иссушенную землю. Ветер. Порывистый, холодный, безучастный к бедам тех, кого он овевает…

Нет, я не романтик. Я прирожденная язва. Но когда умирают звери, мне больно, как и им… И хуже всего то, что наши доблестные трудяги без остатков совести забили на нас, вместо того, чтобы забить тех, кого было необходимо. Амаймона на них нет, право слово! На дыбу, на костер, Чезаре Борджиа в сестры! Нет, я не жестока – я справедлива. Потому что теперь это придется делать одной из нас. Я никогда не соглашусь, Катерина тоже, значит, всё рухнет весом «Титаника» на Марию. А жаль, она ведь прежде такого не совершала. Вот пойти из дробовика солью пальнуть в пятую точку обидчика – это она может, запустить туда же нож – тоже, что делала многократно, и не только в пятую точку. А животное обидеть – никогда, и я ее за это уважаю. А впрочем, не только за это. Если ей сейчас потребуется моральная поддержка, от меня ее дождаться – как от погоды в Сахаре – минус сорока по Цельсию, но поприсутствовать я могу, хоть и отвернусь, конечно. Может, ей хоть немного легче станет? Откуда во мне вдруг взялся этот пацифизм к ближнему, а точнее, к моей сестре? Странно и нелогично. А с логикой я дружу. Иногда. Когда мне это выгодно, и она не заставляет меня снимать розовые очки глобального начхательства и галлюциноза, хотя галлюцинациями я и не страдаю. А может, не розовые, а черные: ненавижу флафф, розовые сопли, того же цвета пони и слоников, а также введение в заблуждение меня, недоверчивой. Так что да, черные. Как вороново крыло, волосы монгола и мои собственные мысли…

С традиционным тяжелым вздохом я направила стопы свои к клеткам с кроликами, но вместо нервно бегающей вокруг них в стиле Фореста Гампа и кухонных тараканов Марии, обнаружила того парня с прической, закрывавшей обзор и напоминавшей горшок (хорошо хоть, не ночной, хотя…), которую венчала диадема. Тоже мне, «девушка из высшего общества»… Платина-бриллианты озаряют сиянием своим путь его. А впрочем, сияние бриллиантов – это отражение света ночного или дневного светил, а также флуоресцентных ламп и ламп накаливания, кои являют собой символ самосовершенствования и саморазрушения светом, бриллианты же – лишь зеркала и способны сиять лишь в присутствии того, кто несет им блики.

Парень по имени Бельфегор взвесил в руках молоток, который, видимо, был еще с утра положен на клетки Марией – я видела ее с ним в руках, и вдруг ухмылка с его губ исчезла. Не ведаю, нахмурился ли он, да и не мое это дело, но он явно не радовался тому, что должен был совершить. Это признание того, что перед смертью все равны, или он не такая уж идиотствующая бездушная гадость, коей кажется на первый взгляд? Принц Датский вытащил из клетки кролика, и я отвернулась. Нет, на подобное зрелище меня не хватит. Но я решила остаться и всё же оказать посильную моральную поддержку своим присутствием «Мальчику с ножичками».

Ветер согнал тучи прямо над нами, и я тяжело вздохнула. Послышался раскат грома, и на щеку мне упала первая слезинка небес. Не плачьте, не стоит. Плакальщицы на могилах – пережиток старины, пафосности и двуличности, а я приверженец натурализма и явления миру большей части того, что в душе, либо полного ее сокрытия. От звуков извне я постаралась отрешится и мысленно напевала песню группы Lacrimosa «Der morgen danagh»: готика – это то, что нужно для проводов милых ушастых созданий… Минут через двадцать я обернулась – Бельфегор закончил, и я нахмурилась, глядя на него. Он не улыбался, но и явно не грустил, и мне захотелось с особой жестокостью превратить его в жертву слэша рейтингом NC-21… Нет, я не жестока – я справедлива. И не важно, что недоделанный Гамлет нам только что помог. Просто жестокости к животным я не терплю, а вот к людям – легко…

Я направилась к почти Шекспировскому герою, но он заметил меня еще издалека, хоть я и хожу абсолютно бесшумно, и, обернувшись, спросил:

– Неужто Принцесса пришла проведать Принца?

– Мечтать не вредно, – безразлично ответила я, не глядя на него, но отмечая боковым зрением, что Бельфегор вновь разулыбался, как безумный Чеширский Кот. У него даже полосочки такие же, жаль, хвоста нет…

– Быть может, Принцесса пришла увидеть Ее Величество Смерть во всей красе? – усмехнулся неандерталец со средневековыми манерами, забывший о любви к ближнему и заботе о слабых.

– Я не считаю смерть беззащитного животного тем, чем можно любоваться, – холодно ответила я и безразлично на него посмотрела. – Если Вы этого не понимаете, какой же Вы «принц»? Тиран? Деспот? Или Вы считаете, что животных можно губить, как и людей, но при том оставаться в душе добрым правителем?

– Я не наслаждался смертью этих зверушек, – рассмеялась странным смехом венценосная особа с паранойяльными проявлениями по отношению к своему титулу. – Мне просто было всё равно.

– Да? – протянула я. – Это значит, Вы подтверждаете, что принц из Вас как из Алигьери – автор пародий.

– Принцесса забывается, – явил миру безумную ухмылку абсолютного параноика с галлюцинаторными составляющими анамнеза Бельфегор, и в тонких бледных аристократических пальцах со скоростью читки рэпера замелькал стилет, так ведь он назвал эти ножи? Да, то, что я делаю вид, будто не слушаю чужие разговоры, не значит, что я глуха, как Большой Ух, которому уши оболтали.

– Ну давайте, пришибите меня, как этих кроликов, Вы же тиран, – бросила я и перевела взгляд на небо.

– И Принцесса не боится боли? Ши-ши-ши, – то ли он и правда интересуется, то ли издевается. Впрочем, не важно, отвечу правду, потому как лгать не люблю… Проще промолчать, если ответ не устраивает.

– Боли боятся все, даже те, кто говорит обратное, – едва заметно пожала плечами я. Я вообще статична, как памятник калоше… – Весь вопрос в том, какой силы должна быть боль, чтобы человек ее испугался.

– Ши-ши-ши, а какой боли боится Принцесса? – вопросил Чеширский Кот, свалившийся нам на голову вместе с толпой себе подобных – неимущих.

– А Вы мне ее причинить собрались? – безразлично спросила я, глядя на хмурые небеса. Вот честно, мне как-то всё равно. Как говорится: «Убьет, не убьет – да пофиг», – потому что я уже давно отказалась от идей долголетия, реинкарнации и отсиживания «до лучших времен» в горах Тибета с буддистскими монахами. О нет, я не собираюсь лезть в петлю – я же не страдаю асфиксиофилией и кайфофать от этого вряд ли буду, а результат мне не интересен. Я, может, и гот, но не суицидник. Вот только если меня в эту самую петлю кто другой отправит, вряд ли я от этого расстроюсь так, как если бы Lacrimosa распалась. Брр, о последнем даже думать страшно, право слово…

– Ши-ши-ши, – раздался у меня над ухом то ли смех, а то ли шипенье (правда, жаль Бельфегор не «виденье», но он и не девушка, а я не Макс Леонидов, об этом петь).

И в тот же миг… хотелось бы сказать «влюбленное созданье, включив форсаж, умчалось на свиданье», но нет, Полосатое Безобразие с улыбкой маньяка-садиста не умчало. Напротив, мою левую руку в области предплечья пронзила острая боль. Я вздрогнула и резко отдернула руку, а затем оглянулась и уставилась на местного садиста полным презрения взглядом. Впрочем, ему на это явно было наплевать – он безуспешно изображал Джоконду, а в тонких бледных пальцах мелькал окровавленный стилет.

– О да, Вы точно «Принц», – холодно сказала я, глядя на штору из соломенных прядей, успешно маскировавшую органы зрения садиста. – Манеры из ушей торчат. Нападать на безоружного очень «по-царски». Мне Вам реверанс сделать или обойдемся хвалебной одой, пока Вы меня не освежевали заживо от осознания собственной важности и моей никчемности?

– Принцессе стоило бы прикусить язычок, – усмехнулся он.

Ага, бегу и падаю, теряя тапки и роняя слезы.

– Может, Вам его мне вырвать, если не в состоянии заставить меня прекратить говорить без применения насилия и удовлетворения собственных извращенных потребностей в садизме? – хмыкнула я. – Правда глаза колет, да?

Резкое движение кисти, шипящий звук, символизирующий смех, и мне в предплечье снова впивается стилет. Что ж ты за существо-то такое… Больно… Я схватилась за рукоять стилета и закусила губу, чтобы не застонать от боли, но глаз от челки этой мерзости не отвела. Обойдется. Я не слабая, кто бы что ни говорил и ни думал.

– Принцесса всё же замолчала? – усмехнулся он.

– Нет, – прошипела я не хуже него самого, но голос исказился не только от ненависти, но и от боли. – Садист, спокойно убивающий животных и ценящий только силу, меня замолчать не заставит. Разве что убьет. И докажет, что он слабак. Потому что только слабый убегает от проблем, прячась за титул, деньги или избыточную физическую силу. Превосходство в последнем у Вас есть, но Вы всего лишь слабак, если всё привыкли решать силой. Без нее Вы ни на что не способны. И Вы не принц, а нищий. Потому что принц – этот тот, кто заботится о своем народе. А тиранов народ свергает и делает нищими. Или трупами.

Полосатый извращенец рассмеялся или зашипел, если точнее, а я вырвала из предплечья стилет и швырнула к его ногам. Пошел он куда подальше, я на его игры не поведусь и не признаю поражение. И даже если я сейчас здесь кровью истеку, как донор вампира, я не собираюсь уходить первой.

– Глупая Принцесса, – нелестно отозвался садист о моих умственных способностях. Пф! Лучше быть глупой, чем бессовестной. – А еще странная. Мне нравится, что ты не уходишь.

– Это комплимент? – хмыкнула я, даже не пытаясь зажать рану на руке. – Попытка подлизаться? Извиниться? Сказать, что у Принца наступило просветление обездоленного совестью разума?

– О нет, это лишь то, что Принц сказал. Характеристика Принцессы как глупой, но гордой леди. Принц не против дать ей еще пожить, – царственно изрек диадемоносный нахал, поигрывая еще одним стилетом.

– Оу, так Вы у нас не принц, оказывается, а Бог? – съязвила я, здоровой правой рукой упираясь в бок. – Уже жизнями распоряжаетесь? А может, и мирозданием займетесь для комплекта? Скажем, нашлете дождь на пастбища – хоть какая-то польза от Вас будет. А то принц без трона и страны сидит на шее «глупых леди», питается за их счет, режет им руки ножичком и обвиняет их же в глупости и странности, в то время как работать и зарабатывать на булку с маслом куда менее странно, чем будучи даже не в своем государстве свешивать ножки с шеи чужих людей, которые, по сути, ничего этому самому принцу не должны, потому что он им никто, и звать его никак.

Голова начала кружиться, словно я только что слезла с карусели, запущенной пьяным мастером на полной скорости на час. Кровопотеря? Скорее всего. Но я упрямая и никогда не сдаюсь. Так что уйду отсюда либо вперед ногами, либо после него.

– Принцесса, кажется, скоро упадет к ногам Принца, – рассмеялся потомок Чезаре Борджиа, переписавший родословную в пользу королевских кровей Медичи.

– К ногам? Лучше я упаду на спину – к ногам кроликов, – хмыкнула я, покачиваясь. Рука болела нещадно, за спиной в клетках метались вышеозначенные млекопитающие со склонностью к трусости, а на зеленую траву падали алые капли. Контраст… А я люблю контрасты…

– Значит, Принцесса не против упасть? – расплылся Полосатый Принц в ухмылке, еще более безумной, чем прежде.

– А жизнь вообще состоит из взлетов и падений, – пробормотала я. Перед глазами всё плыло, а ноги подкашивались, но я еще стояла и упорно смотрела в глаза… вернее, в челку садиста со склонностью к пафосу. – И если я упаду, это даст мне разгон для взлета.

– Интересная Принцесса. Не любит проигрывать, ши-ши-ши, – донеслось до моего испорченного кровопотерей слуха, и последним, что я увидела, было существо в полосочку, направляющееся ко мне со стилетом в руках. Только вот страшно мне не было. «Может, наконец, всё закончится?» – промелькнула в голове глупая мысль, и я почувствовала, что падаю на спину. Темнота затопила мир, но сказать земле «привет» при помощи удара об нее теменной костью мне не дали – совсем рядом с землей мою бренную тушку поймали, и я почувствовала, что меня подняли на руки. Язык не ворочался и протестовать сил не было. Темнота накрыла с головой…

Очнулась я, что удивительно, не в луже собственной крови у карцеров-одиночек с зубастыми млекопитающими, а у себя в комнате. Комната у меня, кстати, очень мрачная – всё как я люблю. Черные обои с серебристыми королевскими лилиями, такой же ковер, купленный давным-давно еще моим батюшкой, царствие ему небесное, в Москве, по настойчивой просьбе Катерины, окно напротив входа, занавешенное серебристыми атласными занавесками, которого касается изголовьем двуспальная кровать, накрытая покрывалом из почти такого же материала, что и шторы. У правой от входа стены – стол из темного дерева, по обеим сторонам от которого стоят платяные шкафы из одного с ним гарнитура, а по центру левой стены висит огромное зеркало в полный рост с кованой рамой, справа от которого расположен книжный шкаф с оккультной литературой, а слева – полки с ритуальными принадлежностями: свечами, статуэтками, хрустальными шарами и прочими радостями гота. По обеим сторонам от кровати стоят тумбочки с ночниками в виде грифонов, привезенными Марией и отцом из Петербурга, а над столом висит картина Верещагина «Апофеоз войны» – гора человеческих черепов на выжженной земле. Белый (к сожалению) потолок украшает кованая люстра, активно косящая под серебро и являющая собой настоящее произведение искусства – тонкие и изящные листья и завитки превращают пять ламп, спрятанных под темно-серыми матерчатыми плафонами, в поистине царскую вещь. Но я отвлеклась…

Повторюсь, очнулась я у себя на кровати, заботливо (а может, и не очень) укрытая серебристым покрывалом. Левая рука безумно болела, но, скосив глаза, я поняла, что ее перевязали, благо на мне была футболка с коротким рукавом. Думается мне, что рану еще и зашили, интересно только, кто поработал храбрым портняжкой? Я обвела комнату мутным взглядом и наткнулась на сидевшего в моем компьютерном кресле Чеширского Принца, зловещей улыбкой подтверждавшего свое звание. Правда, кресло он откатил в угол, к шкафу – поближе к двери хочет быть?

– Ши-ши-ши, Принцесса очнулась, – озвучил он очевидную истину и разулыбался еще сильнее. Или маньячнее – это уж как посмотреть.

– Решили добрячка состроить и перевязать пострадавшую от Ваших незаконных действий, чтобы она полицию не вызвала и в больницу за первой помощью не обратилась, опять же, потому что медики бы вызвали полицию? – фыркнула я. Нет, я не нарываюсь. Просто я могу сейчас с уверенностью сказать лишь одно. Я, глубоко пофигистичная личность, ненавижу лишь одного человека. И человек этот сейчас преотвратительнейше шипит, наивно полагая, что сии звуки походят на смех.

– Принц лишь спас жизнь Принцессы. Ему не нужно, чтобы она умерла, – соизволил одарить меня ответом бессовестный венценосный герр Пафосность.

– Оу, так Вы у нас, оказывается, спасатель? А ранили меня, чтоб статистику спасений улучшить? – съязвила я.

– Нет, просто Принцессе стоило следить за язычком. Как сейчас, – усмехнулся или, вернее сказать, маньячно ухмыльнулся Принц-садист.

– Неужто мои слова задели господина Гения? – фыркнула я, не отводя взгляд от Царя всея параноиков. И это я сейчас не обзываюсь – сверхценные идеи величия есть у него? Есть. А заговоры вокруг с целью его, бедного, унизить видит? Видит. Ну и чем не паранойя?..

– Нет, слова глупой Принцессы его тронуть не могут, – пожал плечами Бельфегор.

– Ага, он сорвался просто потому, что давно не убивал… – протянула я. – А хотя нет, вряд ли. Он ведь буквально за пять минут до этого наслаждался убиением беззащитных зверушек.

– Я этим не наслаждался! – возмутился Принц, который, оказывается, когда возмущается, всегда являет миру свои ножички.

– Оу, правда, что ли? – протянула я. – Тогда Вы решили, что пора насладиться, потому и машете перед носом лезвием опасной бритвы, да?

– Вы странные, – ухмыльнулся маньяк, не убирая стилет. Правильно, на словах-то мы Принцы удалые, а на деле – садюги бессовестные… – Сначала вы просите меня о помощи, а потом обвиняете в том, что я эту самую помощь вам оказал.

– О нет, – фыркнула я, устраиваясь на кровати полусидя, полулежа и опираясь спиной об изголовье своих «полатей». – Мы благодарны за помощь. Хоть с нас этот груз сняли, и за это Вам спасибо, – кстати, я абсолютно в этот момент не язвила – я этому улыбающемуся рахиту благодарна за то, что нам с сестрами не пришлось поднимать руку на бедных животных. – Но вот то, что этот самый помощничек бедным животными даже не посочувствовал – это…

– Откуда Принцессе знать, сочувствовал Принц или нет? – перебило меня Высочество с дурными манерами пьяного сапожника.

– От верблюда, – фыркнула я, подтянув колени к груди и обняв их. – Я Вашу улыбочку а-ля «всех порву и радостно обшишишикаю» видела.

– Я всегда так улыбаюсь, – пожал плечами маньяк нашего колхоза, доказывая свои слова той самой ухмылочкой Джека-Потрошителя.

– Не-а. Когда Вы в руках молоток взвешивали, Вы не лыбились.

И тут случилось нечто: сиятельная ухмылка померкла, и я бы сказала больше – она вообще исчезла. Возможно, Принц даже нахмурился, но, благодаря жалюзи из кучерявых на кончиках волос, сие осталось для меня навеки тайной, покрытой мраком. Что, не нравится, что кто-то видел твои настоящие эмоции, Принц Датский?

– И Принцесса обвиняет в садизме Принца, хотя сама наблюдала за ним? – протянул он пренебрежительно.

– Боже упаси! – возмутилась я. Да как он мог такое ляпнуть?! – Совсем плохой, что ли? Я бы в жизни на такое смотреть не стала! Я как увидела, что Вы молоточек тиснули, сразу отвернулась!

– Хммм… – протянула или, вернее, промычала особа благородных кровей. Кстати, а где гарантия, что он и правда принц? И какого государства?..

– Вот Вам и «хм», – фыркнула я, а Высочество с чего-то вдруг метнуло свой ножичек. Я вздрогнула, но он попал не в меня, а в изголовье моей кровати. Хотела было я возмутиться, но… тут увидела, что тонкое лезвие проткнуло жирную-прежирную муху, войдя в деревянное изголовье лишь самым кончиком. Я ошалело уставилась на стилет, затем на его хозяина, а затем на его жертву. Осторожно вытащив нож из дерева, я воззрилась на наколотую на него муху. Дааа, такого я еще не видела. Даже Мария так не умеет.

– Ничего себе… – пробормотала я, и тут нож из моей руки вырвался сам собой и перелетел к шишишикающему гражданину неясной национальности.

– Как?! – опешила я и вскочила.

Нет, вы не подумайте, я не псих, но… это что, магия?! Ох ты, Боже мой, неужто?! А хотя… Бельфегор – это имя шестого из десяти архидемонов, а в распределении семи смертных грехов между демонами ему досталось уныние вкупе с праздностью и ленью. Он «гений открытий и изобретений», отлично осведомлен в техническом прогрессе и поддерживает его, а также является мастером доспехов и вооружения. Что-то мне даже не смешно… Откуда что берется?!

– Ши-ши-ши, неужто Принцессе понравилось мастерство Принца? – довольно протянул то ли демон, то ли недо-Император, то ли маг, но явно с маньячным уклоном.

– Это что, магия? – блеснув восторгом в глубине глаз, вопросила я и подбежала к полосатому существу неизвестной этимологии, наплевав на боль в руке – это вообще мелочи.

– А если да? – хитро вопросил он, вставая и глядя на меня сверху вниз. Мой рост… и почему я такая низенькая?!

– Хорош издеваться! – возмутилась я, сразу прекращая быть язвительной ледышкой. Ведь потустороннее – это единственное в этом мире, что я и впрямь люблю… – Ты что, демон?

– Нет, я Принц, – ухмыльнулся «не демон», спрятав стилет не пойми куда.

– Не врешь? – прищурилась я.

– Нет, – хмыкнул он.

– А как я могу тебе верить? – нахмурилась я, уперев руки в бока и пристально глядя на занавеску волос существа, владеющего магией. Нет, я не псих. Я просто верю в чудо. – Если ты демон, тебе солгать – что чихнуть.

– Довериться интуиции? – протянул Бельфегор, придвигаясь ко мне вплотную и странно шишишикая. Почему странно? Потому что создавалось впечатление, будто он доволен происходящим, а я за ним такого еще не замечала.

– Пф! – фыркнула я, не собираясь отступать. – Моя интуиция кричит воплем банши: «Не верь этому типу ни в чем – он тебя только что чуть не освежевал»!

– Это вряд ли. Принц не станет убивать Принцессу. Пока, – многообещающе заявил господин с опасными бритвами. Тоже мне, Суинни Тодд, демон-парикмахер с Флитт-стрит…

– Ага, он ее только инвалидом сделает, – хмыкнула я, покосившись на свои полки с оккультными принадлежностями. – Ты демон. И я тебя буду изгонять, ясно?

– Ши-ши-ши, странная Принцесса, – выдал демон… или не демон, но точно аномальное явление этой жизни. – Неужели она верит в демонов?

– Еще как! – на полном серьезе ответила я. – А еще она верит, что их изгонять надо! Злу на земле не место!

Нет, не думаю, что он и впрямь демон, но то, что он обладает телекинезом – это точно. Был бы демоном, явно бы наслаждался что смертью животных, что моей болью. А первого, думаю, всё же не было – не зря он только что возмутился, когда я его в этом обвинила… Безразличие было, а вот наслаждение – вряд ли. Но сомнения у меня всё же есть, потому как не зря братья Стругацкие писали: «Хладнокровие, вот что самое страшное»…

– На Земле и без демонов очень много зла, – глубокомысленно изрекло существо без совести.

– Это да, но с вами его станет еще больше, – возмутилась я. – А Бельфегор – демон лени!

– Неужели Принц похож на лентяя?

– А то нет! Ни фига не делает, шляется по ферме и всеми командует, а помогает только когда ему вздырится!

– Хм, – очень многозначительно.

Полосатое недоразумение вдруг склонилось над моим ухом и прошептало:

– Я не демон. И мне не нравится, когда меня так называют.

– Не верю, – фыркнула я, резко шагнув в сторону от него, и тут перед моим носом появился стилет. И если вы подумали, что его держал в руках Принц, вы ошиблись, потому что ножичек этот просто висел в воздухе. Я ошалело на него воззрилась, а его владелец засмеялся и вопросил:

– Принцесса ничего не видит?

Я пригляделась и заметила, что к рукояти ножа была привязана тонкая серебристая нить. Но стоило лишь мне этой нити коснуться, как я отдернула руку. По пальцам побежали багровые капли. Гадство! Нитка – и то режет!

– Принцесса так неаккуратна, – протянул марионеточник совсем не огорченно, а наоборот, ехидно и насмешливо.

– Фу на Вас, – отмахнулась я, резко теряя всякий интерес к недоделанному Гамлету Орловской губернии, и осторожно взяла нож за рукоять. Нить тут же провисла и стала мягкой, а я осторожно ее осмотрела и протянула:

– А почему она слушается? Леска эта.

– Это мое изобретение! – гордо изрек не совсем Шекспировский персонаж. Вау. А ведь и правда, нить эта явно может становиться простой мягкой ниткой, но почему-то очень острой, а может превращаться в нечто, напоминающее проволоку. Вопрос, как он это делает.

– Особый сплав? – вскинула бровь я, осторожно тыкая ногтем в нить.

– Нечто вроде, – туманно ответствовало Его Высочество.

– Ладно, поверю, что не демон, – вяло и расстроенно протянула я. – И что не обладаешь телекинезом, тоже.

– А Принцессе хотелось изгнать Принца? – съязвил «герой не моего романа». Жаль, что он не обладает паранормальными способностями…

– Ага, – хмыкнула я, протягивая ему нож и взирая на челку вместо глаз. – Потому что Вы пакость.

О да, он снова меня раздражает. И он снова мне не интересен. Впрочем, он меня бесить и не прекращал, но вот интерес к нему я мгновенно потеряла.

– И впрямь странная Принцесса, – протянул Бельфегор, забирая у меня из рук нож. А пальцы у него, кстати, ледяные – словно он белье в проруби на роту полоскал.

– Вы еще более странный, так что не Вам меня обвинять, – фыркнула я и вернулась на свою койку. Накатили апатия и усталость. Не люблю я общаться с людьми – это утомляет. А тут столько времени языком чешу, как продавщица на базаре… Кошмар!

Высочество протопало за мной, и стоило лишь мне усесться у изголовья и подтянуть колени к груди, как оно царственно и грациозно опустилось у меня в ногах. Пафоса-то сколько… Манерный он до безобразия, и это раздражает.

– Я зашил Принцессе рану, – заявил он с таким видом, словно двенадцать подвигов Геракла за один день совершил.

– Вы накосячили – Вам и исправлять, – вяло пожала плечами я. – Так что Вы не герой.

– Герои – просто глупые создания, – убежденно заявил мистер Наглость. – Они не понимают, что не изменят мир парой добрых поступков.

– А чем же его изменить? – съязвила я, обнимая собственные колени и мечтая о том, чтобы Принц уже свалил куда-нибудь подальше и оставил меня, наконец, одну. – Тиранией?

– Диктатом! – пафосно изрекло Высочество, которое, кажись, грезило о захвате мира.

– Ага, – фыркнула я, – и придет герой, который диктатора свергнет, чтобы спасти народ.

– И сам станет диктатором, – усмехнулся полосатик и оперся руками о матрас за спиной. Он воззрился на меня и так маньячно разулыбался, что мне показалось, будто он и впрямь верит в то, что говорит.

– Нет, – пожала плечами я. – Если власть перейдет не к нему…

– Он лишил тех, кто поддерживал диктатора, необходимой им власти, – перебил меня беспардонный Принц без манер и совести. – Насильно. Он проявил диктат, не находишь?