Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 96 страниц)

– Маш, не умотают, – тяжко вздохнула я. – Они здесь на полгода и до Нового Года не уедут.

Говорить о вероятности того, что они свалят раньше, не хотелось: надеясь на лучшее, ожидай худшего, как говорится…

– Да ты еще меня в гневе не видела! – возмутилась Маня. Не видела? Ага, как же… Да ты в гневе самка медведя Гризли, тридцать первого декабря потревоженная пьяными охотниками! Правда, это не отменяет того факта что ты, дорогая моя, отъявленная пацифистка, когда боль причиняешь не ты, а кто-то другой. Вот если ты в глаз дашь – это нормально, а если кто-то другой – ах он «редиска» такая, нехороший человек, Майор из «Хэллсинга»! Так, меня опять заносит на поворотах, как разболтанные сани…

– Видела, Мань, видела, – тяжко вздохнула я, мечтая о спокойном ужине. – Но они не уедут. Ибо у них просто нет возможности уехать. Я не в курсе, что да как, но уехать они не могут.

Вру сестре! Кошмар какой… Докатилась! Что ж вы, Энма-Чо и гуси лапчатые, со мной делаете, на что толкаете?! Хотя свою вину на других сваливать нехорошо… Но так приятно!

– Ничего! Я им устрою! – раздраженно процедила Маня и плюхнулась за стол у левой стены. – Они без самолета в Японию отправятся! Вплавь! Прямиком до Токийского Залива! А я им вслед как Ассоль помашу, но ждать не буду! Тоже мне, явились – не запылились, нахлебники! Беспредельщики! Пассажиры! А вдруг они абортники? Ты их ксивы ломала? Да если они что сделают, я им глаз на…

– Стоп, стоп! – завопила я. – Спокойно! Ты опять на жаргон перешла…

Маня замолчала, кипя как чайник, а я начала накидывать ей лазанью. Эх, забыла я упомянуть об одном «пунктике» моей сеструндии: она, когда очень нервничает, начинает выражаться на блатном жаргоне, так что переведу-ка я ее слова: «пассажиры» – это «халявщики», «абортники» – «конокрады», а «ломать ксивы» – значит «проверять документы». Надеюсь, куда она собиралась анимешкам глаз натягивать, пояснять не стоит… Спросите, откуда я значение слов этих знаю? А вы поживите с холеричной субстанцией направо и налево их употребляющей – тоже выучите… Одно спасает от этого словесного рога изобилия: Мария не замечает, что перешла на жаргон, и если ей об этом сказать, замолкает, ибо не хочет, чтобы все видели, что она нервничает.

Поставив перед сестрой тарелку, я тихонько сказала:

– Маш, не переживай, я очень надеюсь, что они не будут мешать нашей работе, а может, некоторые даже помогут. Вот Хибари-сан Принцу лапку забинтовал, – Ленка в этот момент возмущенно фыркнула, но я не стала акцентировать внимания: она всегда фырчит, – а Савада-сан вообще хотел о лошадях почитать. Может, и не будет от них вреда. Главное, не ругаться с ними. Потому как они всё равно не уедут, даже если я кому-нибудь из них на голову ведро помоев вылью. Они сами сказали, что не уедут, что бы ни случилось, так что давай попробуем дать им шанс и хотя бы немного подождать?

Я осторожно накрыла ладонь сестры своей, и Маша, закатив глаза, проворчала:

– Ну давай попробуем! Устроим им испытательный срок. Но если они напакостят, я им лично устрою Ад на земле! Понятно?

– Понятно, – обрадовалась я и улыбнулась. Маня фыркнула и вопросила:

– Что за имена такие, почему на «сан» заканчиваются?

Я растерялась. О Японии Маня не знала, в отличие от Лены, абсолютно ничего, потому как востоком никогда не интересовалась, и мне пришлось пояснить:

– Это не часть имени. Японцы – народ дико консервативный, традициям никогда не изменяют, и потому даже жена к мужу часто обращается с именным суффиксом «сан». Это прикрепляется к имени или фамилии в зависимости от того, насколько ты хорошо знаком с человеком.

– Я что, еще и уважение им выказывать должна?! – возмутилась Маня, снова из состояния мирного атома приходя в буйство берсерка.

– Нет, что ты! Не им! – выкрутилась я. – Это лишь дань традиции страны, не больше!

Маша поморщилась, но едва заметно кивнула. Да, вот что-что, а традиции она всегда чтит, не важно, откуда человек родом. Играю на слабостях сестры – что поделать? Я «серый кардинал», Изая Орихара местного розлива! Хотя нет, до него мне как до Пекина по-пластунски… И тут в кухню вломились Бьякуран, Дино и почти вся Вонгола, за исключением Хибари-сана (о Ламбо я забуду окончательно и больше даже вспоминать не буду. Какое счастье, что это ходячее бедствие не прислали! Хотя я очень надеюсь, что он не умер – он же еще ребенок…).

– Тащите себе стулья, – пробормотала я, и Ямамото с Тсуной, а за ними и Гокудера, ясен фиг, слились за стульями в гостиную. Дино поскакал за ними (как-то смешно звучит это слово по отношению к Мустангу), и вскоре они вернулись, нагруженные мебелью, причем Тсуна споткнулся в дверях, а Каваллоне – в коридоре и прямо на кухне. Печалька у них с координацией – на лошадь не дам взгромождаться, аки Принцу этим утром…

– Добрый вечер, – поздоровался Савада со всеми присутствующими.

– И тебе не хворать, – откликнулся Игорь, со скоростью пулемета жуя лазанью. Хаято, злой как тысяча чертей (Савада и его заставил стул переть), уселся на притараненный предмет меблировки и возмущенно на меня уставился. Я раба твоя, господин? Хотя ладно… Я ж всё равно «раздающий» сей столовки.

Я начала накладывать народу хавчик и поспешила представить Мане мафиозиков:

– Ребят, это моя сестра – Мария, ну, или просто Маша. А это – Савада-сан, Ямамото-сан, Сасагава-сан, Рокудо Мукуро, Бьякуран Джессо, Дино Каваллоне, Гокудера Хаято. Последние трое – итальянцы.

– Очень приятно, – кивнул Тсуна, усаживаясь на свое «законное место» рядом с Гокудерой.

– Рад знакомству, – разулыбался Такеши. Он вообще обрадушек по жизни, и могила его не изменила – улыбка не горб…

– Я тоже рад, – одарил мою сеструндию улыбкой Дино.

– И я! – возопил Рёхей, и я, поморщившись, поспешила поставить перед ним сашими: заткнуть сей громкоговоритель можно только хавчиком – проверено личным опытом.

– А мне вот совсем не приятно! – выдала Маша, и я мысленно взвыла, хотя это было ожидаемо. – Чего вам в вашей стране восходящего яблока не сиделось, а?

Это она зачем так обзывается, а? Япония-то в чем виновата? Хотя ей флаг их всегда смешным казался, и она красный круг «яблоком» обзывала…

– Женщина! – рявкнул Гокудера, но Савада тиснул его за запястье, и тот мгновенно замолчал. Что за яойные выходки, мальчики? Так, не о том я опять… А вот Тсуна поспешил пояснить:

– Простите за вторжение, мы этого не планировали. Так сложились обстоятельства. К сожалению, временно мы лишились крова и вернуться домой сможем лишь к Новому Году, потому простите нам наше вторжение, но мы и впрямь не хотим причинить неудобства. Мне жаль, – он уткнулся взглядом в скатерть и то краснел, то бледнел. Да, нелегкая это работа – быть стеснительным боссом мафии, проживающим за чужой счет и вынужденным за это оправдываться.

– Да прям, жаль ему! – фыркнула Маня. – Ты мужик? Мужик! Брал бы плуг в лапы – да пахать, пахать! А ты что? Нахлебником в чужой дом приперся!

– Sumimasen, – растеряно выдал Тсуна по-японски. О, это слово я знаю! «Простите» – очень вежливая форма…

Я продолжала раздавать еду, парни пристально смотрели на злющую Маню, но ее тираду прерывать не решались, и только Тсуна, как заведенный, повторял: «Sumimasen, sumimasen»… Мне его аж жалко стало, право слово! Гокудера кипел, как чайник, но приказа Десятого ослушаться не решался, Мукуро загадочно лыбился – видать, радовался, что на босса ненавистной мафии (забыл он, что и сам мафия), ушаты помоев выливались, Бьякуран спокойненько жевал лазанью, словно его Машкины слова никоим боком не касались, а остальные были напряжены, потому как ждали вердикт: если Маша их вышвырнет, им каюк, и они это отлично понимали…

– Да вы вообще! – возмущенно продолжала вот уже как пятиминутную обвинительную речь Мария, и тут ее снова «увело» в жаргонизмы. Буду пояснять ее слова, а то вряд ли многие знакомы с жаргоном. – Всю жизнь капустой башляли, – «деньгами сорили», – а теперь напряги, – «проблемы», – пошли, так вы обхезались, – «струсили», – и нас насадить, – «развести на деньги», – решили? Ты у них старшак? – что-то вроде «бригадира» в колонии. – Так что ж ты даже понты не бьешь? – «не возмущаешься, чтобы от себя подозрения отвести». – Или и правда у вас ксивы сломать, а? – «проверить документы». – Вдруг что даст? Да чего ты такой бивень?! – «бестолковый человек»… – Клоун!

Я вскочила, шваркнув вилку на стол, и в кухне повисла тишина.

– Перебор, Мария, – зло прошипела я, и она, поняв, что ляпнула, опустила глаза. Да, я обычно мягкая и добрая. Но говорить так о своих товарищах не позволю. Вспышки ярости у меня бывают редко, но метко – когда я реально злюсь, даже Маня замолкает… А как не разозлиться, когда «клоун» – это «никчемный человек», что она и имела ввиду, но зачастую употребляется в значении «пассивного гея», и называть так Тсуну, который, вообще-то, добрый и хороший парень нормальной ориентации, я не позволю.

– Мария… – снова прошипела я, и сестра, поморщившись и слегка вжав голову в плечи, пробормотала:

– Извини… Как тебя там?.. Блин… Короче, я перегнула палку.

– Другое дело, – улыбнулась я, тут же вновь становясь мирной, доброй, белой и пушистой, как Чернушка-альбинос.

Я уселась на свое место, а вся толпа, включая Бьякурана, но исключая моих сестер и Ананасовую Фею, удивленно на меня воззрилась. Не ожидали? Да я сама не ожидала. Такое крайне редко случается, ибо я человек мирный. Носочки всю жизнь вяжу, ага… А что у меня в подполе трупики ребятишек, яблоки из сада воровавших, прикопаны – секрет. Шучу, шучу, ладно уж…

– Спасибо, Катя-сан, – пробормотал Савада. – Правда, я не понял, почему ты так разозлилась на это слово. Если честно, я вообще последние фразы несколько… Хм…

– Савада-сан, – тяжко вздохнула я, – ты прости Машу, она не со зла. Просто ее иногда заносит, и она на жаргоне говорить начинает. Так что вряд ли ты это мог понять.

Я почесала нос, прикидывая, могли ли шинигами впихнуть в голову мафии знания сленга и жаргонизмов: технически могли, наверное, вроде как сила внушения и промывание мозгов посредством убиения логики и сознания мухобойкой позволяет. А вот практически – сомневаюсь, хотя молодежный сленг парни, вроде, знали.

– Ясно, – пробормотал Тсуна. – Итадакимас.

– Итадакимас! – поддержали его Ямомото, Рёхей, Дино и Гокудера – как же он боссу не ответит? Бьякуран лишь вновь разулыбался и сощурил глаза, а Мукуро как сидел с загадочным видом нашкодившего, но довольного собой кошака, так и продолжал сидеть.

– Маш, так они останутся? – тихо спросила я сестру. – Дадим им шанс?

– Да фиг с ними. Пусть остаются! – фыркнула она, приходя в свое обычное боевое состояние. – Но сломают что-нибудь или еще как работать помешают – кирдык им всем. Сама лично пинками выгоню, и пусть Ленина изображают, шалаш им в помощь!

– Мы всё поняли. Мы постараемся не мешать вашей работе, – быстро сказал Тсуна.

– И не курите у загонов, – внес свою копеечку Игорь.

– Конечно, – кивнул Тсунаёши. – Гокудера, не кури рядом с животными, хорошо?

– Но, Джудайме!.. – возбухнул наш Мальчик-Никотин. Мальчиком-Динамитом я его теперь звать не буду, ибо, кажись, после Машкиных слов Джудайме у него бомбочки реквизирует, бугага!

– Гокудера… – нахмурился Тсуна, и Маня фыркнула.

– Значит, ты у них всё же старший, – выдала она. – Ладно. Давай перетрем… – «о деле поговорим». Опять ее заносит.

– Маш! – пробормотала я, и она, поморщившись, продолжила:

– Короче. Как тебя зовут, скажи еще раз?

– Савада Тсунаёши, – спокойно ответил Тсуна. Фигею я с него – какой он доброжелательный и мирный… Вот бы всем им так, а! Но нет – мафиози с собственного босса пример брать не желают. Печалька…

– О’кей. Савада-сан, да? – кивнула Маша, и парень, удивленно на нее воззрившись, тоже кивнул. Не ожидал подобной вежливости от этого ходячего словаря блатных словечек? Хорошо, что ты не знаешь, почему она так вежлива, бугага!

– Лады, – продолжала Маня. – Короче, мы вас кормим, поим, даем крышу. На этом всё. Если надо что-то еще, сами зарабатывайте. По ферме, я так понимаю, вас просить помочь бесполезно: вон, ручки какие – в жизни ничего тяжелее банковской карточки не поднимали, видать. Ну, кроме этих двоих, – она кивнула на перебинтованные ласты Рёхея и покрытые мозолями лапки Ямамото. – Да и стулья пока перли, чуть носом полы не вспахали. Но если на ферме будут трудные времена – договоримся сразу – вы в деле. Поможете, чем сможете. Ясно?

– Хорошо, – кивнул Тсуна, а Хаято закатил глаза и явно мысленно взвыл, но только мысленно, ибо перечить Джудайме, как истинная правая его конечность, он не мог. Ему бы Джи не простил, ага… И являлся бы в еженощных кошмарах, хе-хе!

– Отлично, договорились, – хмыкнула Маня, а Лена, доев лазанью, встала и, ни слова не говоря, слиняла из кухни, шваркнув тарелку в раковину. Мы с сеструнделем на это внимания не обратили, ибо привыкшие, а вот парни явно озадачились, и Ямамото с Рёхеем даже проводили Ленусика удивленными взглядами, а вот Тсуна и рад бы, да сверлил столешницу взглядом, отчаянно стараясь держать себя в руках и не впадать в панику.

– Но если что сломаете или животным навредите – каюк вам, пришельцы, – завершила Мариша и протянула Тсунаёши правую лапку для рукопожатия, встав из-за стола.

Савада, аки истинный босс и джентльмен, последовал ее примеру и тоже поднялся, а затем, скромно улыбнувшись, пожал протянутую длань моего сестренция. Ну всё, кажись, у нас перемирие! Аллилуйя! Слава Ордену Феникса, дынным булочкам и вере в то, что Санта-Барбара может быть «заточена» в сто серий, как в темницу!

– Ну вот, – усмехнулась Маня. – Договорились. Обманешь – пеняй на себя. Кстати, это все твои люди?

– Нет, есть еще четверо, – нахмурился Десятый Вонгола, усаживаясь по примеру моей сеструхи.

– Ну, короче, передашь им правила, – отмахнулась та, быстро дожевывая лазанью.

Народ последовал ее примеру, и вскоре тарелки сияли первозданной чистотой, а я разливала этим гаврикам чай. Неожиданно мимо меня пролетела огроменная муха. Я поставила чашки на стол и начала от нее отмахиваться, но толку не было – она упорно кружила возле меня и не хотела отставать. Я заподозрила неладное, и буквально через секунду после того, как я в очередной раз махнула лапкой, раздались сразу пять вскриков разной степени возмущенности.

– Мукуро! – орали: я, Гокудера, Рёхей, Ямамото и Тсуна, в порядке уменьшения степени возмущенности.

– Ку-фу-фу, – отозвалась эта мерзость. Это мстя за Павлика Морозова, ты, выкидыш «Капитана Америки», Первый Мститель на селе?!

– «Месть, это обоюдное лезвие меча – когда ты уничтожаешь врага, ты уничтожаешь свою душу», – устало вздохнув и забив на иллюзорную муху, процитировала я Конфуция.

– Оя, оя, – отозвался Мукуро, расплываясь в гаденькой усмешке. – Кто сказал, что я мстил?

– Не поняла, – озадачилась Маша. – Он что, мухами руководит, как Куклачев кошками?

– Типа того, – поморщилась я. Не объяснять же ей – она нас всех тогда в дурку упечет! – А Вам, Мукуро, я одно скажу: «Часто бывает так, что лучше не заметить оскорбления, чем потом мстить за него». И это сказал Сенека, а не я, так что и оспаривать мудрость сего высказывания не стоит.

Муха улетела в другую комнату, а Маня выдала:

– Слышь, ты, мухолов! А ты знаешь, к чему мухи липнут, а? Не знаешь? Жаль, жаль, знал бы – не заводил бы себе в питомцы такую мерзость.

– Она липла к твоей сестре, – усмехнулся злобствующий Ананас.

– Не-а, она от нее улетела, – хмыкнула Маня, сверля иллюзиониста тяжелым взглядом, который не многие выдерживали. Но, что обидно, Фей выдержал… – А вот ты ее сюда припер, да на сеструху мою натравил. Мораль – и кто тут «баночка с вареньем» цвета детской неожиданности, а?

О, выдала! Мань, на тебя и так все ошалело смотрят, не стоит словесными завихрениями расшвыриваться. Хотя лучше так, чем если бы ты прямо сказала…

От дальнейших препирательств Тумана и любительницы жаргонизмов нас спасло царственное появление нашего императора – Бельфегора, в сопровождении его личного шута, которые, как известно, – совесть короля, и громкоговорителя с шевелюрой Рапунцель.

– Ши-ши-ши, Принц успел на ужин, – выдал Бэл.

Я ломанулась к плите, забив на необходимость их представлять Маньке. Кто у нас босс? Савада? Вот пускай и трудится на благо Родины!

– Это Бельфегор Каваллини, – растерянно внял моим мысленным увещеваниям Тсуна. – Он Принц, на самом деле принц, рядом с ним Фран, а это – Суперби Скуало, – Савада кивал поочередно на каждого варийца, а затем кивнул на мою сестру, вежливый какой: – Это Мария-сан, сестра Кати-сан.

– Очень приятно! – усмехнулся маньячной лыбой Гений. А он обсох, кажись, хотя в башмаках наверняка вода стоит, потому как на лапках нашего принца красовались черные тапки с серой опушкой, явно спертые им из прихожей. – Принцесса выглядит столь грозно! Она позволит Принцу поцеловать ей ручку?

– Губы раскатал? – хмыкнула Маня. – А теперь закатай, или я тебе губозакатывательную машинку подарю.

Повисла напряженная тишина, а в правой руке Гения замелькал стилет, который он вращал с бешеной скоростью. Глаза Маши азартно загорелись. О нет, только не это… Бэл-сама, спрячьте ножичек, а! Я Вам каждый день за это готова торт «Наполеон» печь, только не травите Манькину душу колюще-режущим оружием! А то начнется сейчас… Хнык…

– Ты что, писарь? – вопросила Маня, вставая и подходя к Бэлу вплотную. Смех самый был в том, что она была выше нашего гениального мафиозика, и это его явно раздражало, но смеяться никто не посмел – и так все на нервах…

– Маш, спокойно, ты опять! – возмутилась я. – Ваше Высочество, она имеет ввиду: «Вы хорошо обращаетесь с ножом»?

– Не жаловался, – усмехнулся Принц, которого явно бесило то, что Маня на него смотрела не испуганно, а как-то азартно, с интересом, любопытством и явным желанием схватить за шкирку и куда-то потащить…

– Класс! – выдала она. – Короче, жуй, и я тебя жду во дворе! Покажешь! Потому как я тоже ножом неплохо владею!

С этими словами мой сеструндель со скоростью кометы, разве что хвостиком не махнув, улетел из кухни. Видать, за ножами ломанулась. Печалька…

– Ши-ши-ши, – рассмеялся Принц. – Что себе позволяет эта девчонка?

О как. Ее из принцесс разжаловали в девчонки. Где ж манеры Ваши, царская Вы морда?

– Просто она и правда неплохо владеет ножом, – устало ответила я.

– И что? – фыркнул Принц, но тут подал голос Игорь:

– Спасибо, Кать. Надеюсь, вы этого «Принца» просветите насчет договора.

И в ту же секунду мимо уха нашего лучшего работника и просто друга семьи пролетел стилет и вонзился в стену за его спиной. Ошизеть, история спрягает нас!.. Игорь растерянно воззрился на нож, затем на Бельфегора, а затем, как истинно русский мужик, вместо того чтобы в транс впасть, как какие-нибудь малохольные загран-жители, заорал на обидчика:

– Да ты что себе позволяешь, псих конченый! Сейчас как в глаз-то дам, и будешь всю жизнь на аспирин работать, царёк недобитый! Смерть «белым», пошли-ка, выйдем!

– Спокойно! – возопила я, повиснув на локте дядюшки «Я зол и пересчитаю Вам зубы, будь Вы хоть сам Барак Обама».

– Бельфегор-сан, не надо! – одновременно со мной крикнул Тсуна и, вскочив, кинулся между Принцем и нашим работником. А вот Рёхей вдруг вскочил и махнул над столом рукой, и я увидела, что от его кулака отлетел на пол стилет. Принц что, пытался Игоря кокнуть?! Маньяк конченый!!!

Вонгола в полном составе встала, и даже Рокудо Мукуро соизволил оторвать афедрон от трона, Скуало же возопил:

– Врооой! Ты что делаешь, псих! Чертова босса на тебя нет! Мы договаривались: мир с этим мусором должен быть! Ты на тот свет захотел?

Дальше послышалась итальянская ругань, а принц прошишишикал и уселся рядом с моим стулом, на место Ямамото. Я поспешно потянула дядю, опешившего-таки от произошедшего, но кипевшего праведным гневом и желанием почесать кулаки о царскую морду, в коридор: нечего ему с Бэлом пересекаться, он еще молод, чтоб в могилу отправляться из-за шизы, обильно заселивший мозг гениального Потрошителя…

Бухтя и матерясь, дядя таки вышел в коридор, хотя и сопротивлялся. Я протащила его в холл и тяжко вздохнула:

– Дядя Игорь, послушай, Бельфегор – псих конченый, он реально может стилет в руку или ногу всадить! Не связывайся с ним. Он очень сильный!

– Я тоже не слабак! – фыркнул друг семьи. – А он дохляк!

– Это он только так выглядит, – поморщилась я, депрессуя, как пассажир «Титаника», глядящий вслед айсбергу, из-за правдивости собственных слов. – Но он очень сильный боец. А еще неадекват.

– И чего ему тут надо? – фыркнул дядя Игорь. – Пусть катится в свой Замухранск скипетр и державу чистить от ржавчины! Чего приперся труженикам села нервы портить?!

Как ты прав, Игорь, как ты прав… Я тоже мечтаю, чтобы он свалил, но, увы, это пока невозможно.

– Так получилось, – закатила глаза я, пытаясь оттащить рассерженного друга семьи наверх. Он тянулся плохо, аки ослик на веревочке. – Но его воспитали так, тут уж ничего не попишешь. Принц – значит, «главнюк», тут уж не поделать ничего. Забей и сделай вид, что не видишь его! Ты нам нужен… – я хотела сказать «живой» но вовремя спохватилась. Если я это ляпну, Бэла выпрут с фермы в мгновение ока, – в здравии. Да плюнь, на дураков не обижаются, право слово!

Дядя Игорь тяжко вздохнул, почесал свободной от моего захвата конечностью черноволосую макушку и, шумно выдохнув, бросил:

– Фиг с ним. Пускай живет.

Я возблагодарила небеса, памятник валенку и даже шинигами за покладистость друга моего батюшки и, широко улыбнувшись, спросила:

– Тогда плюнешь на его выходки?

– Я и на него плюну, если надо будет. В прямом смысле, – фыркнул он и потопал к себе. Ну, хоть так, уже плюс. Надеюсь, обильность слюноотделения дядюшке демонстрировать Принцу не придется. По крайней мере, прямо сейчас разборка не предвидится, и это радует…

Я вернулась на кухню, мечтая о том, чтобы Бельфегор еще раз навернулся с лошади, и задумываясь над тем, не дать ли ему «покататься» на Торнадо, на которого он даже взгромоздить свою полосатую тушку не сумеет, и ошизела от того, что Вонгола как ни в чем не бывало мирно попивала чаек, а Вария – хомячила лазанью.

– Савада-сан, – протянула я, – ты объяснил Принцу, что прежде чем метнуть стилет, стоит узнать о договоренностях союзников?

– Ши-ши-ши, меня такие мелочи не волнуют, – выдала эта гадость. Чтоб ты жил на одну зарплату, право слово!

– Объяснил, – кивнул Тсуна, противореча, ну, или дополняя – это как посмотреть, слова Бельфегора. – Он ответил, что постарается не сильно раздражаться…

– На никчемных людишек, – закончил за босса цитату сам цитируемый. Мания величия цветет и пахнет ананасами…

«Кто так обзывается, тот сам так называется», – хотелось сказать мне. Но горбатого порой и могила не исправит, а Бэл как раз из таких, «неисправимых». Так что доказывать ему что-то бессмысленно.

– Хоть так, – тяжко вздохнула я и села, но меня тут же подняли. Кто бы вы думали? Верно…

– Чаю! – повелел Бельфегор, отставляя чистую тарелку. Во-первых, англичане считают, что надо немного хавчика оставлять, некультурный Вы наш! А во-вторых, ты что, рабовладелец? Вспомнился старый анекдот…

– Выходят новобрачные из ЗАГСа, – поднявшись и наливая Принцу чай, начала рассказывать я народу вспомнившийся анекдот. – Он несет ее на руках, и она шепчет: «Дорогой, мы ведь уже поженились?» «Да дорогая», – отвечает он. Она, улыбнувшись: «Можно я тебе тогда на шею, наконец, переберусь?»

Повисла тишина, а затем ее уничтожил громогласный хохот Суперби. Вау, он, кажись, проникся… Я обернулась и с пофигистичной харей поставила чашку перед злющим Бэлом, сверкавшим еще более маньячной, чем обычно, лыбой. Ямамото и Рёхей присоединились к Скуало, а Франя выдал:

– Бэл-сэмпай, как Вас здесь не уважают! Прямо как там, в Варии!

– Заткнись, лягушка! – прошипел Бельфегор, и от членовредительства его остановило лишь то, что Тсунаёши выдал:

– Бельфегор-сан, Вы же хотели посмотреть, как Мария-сан владеет ножом. Вы сейчас пойдете?

– Ши-ши-ши, давай, спасай эту жалкую лягушку! – фыркнул Принц. – Возможно, когда-нибудь она отплатит тебе чуть менее язвительным высказыванием. Хотя вряд ли.

– Зря Вы так на Франа, – поморщилась я. – Он, может, и язва моровая, но явно хороший человек.

А вот этого не ожидал от меня никто, даже сам объект высказывания, хотя, в отличие от Вонголы минус Мукуро, он на меня даже не посмотрел. А вот те удивленно на меня воззрились, Принц снова зашишишикал, а Суперби фыркнул и тоже поставил тарелку в центр стола, явно намекая, что и ему бы не мешало чайку налить, но говорить он об этом не будет, ибо еще свеж в памяти анекдот. Я усмехнулась и налила оставшимся варийцам чай, а те, не удостоив меня ответом, начали косплеить англичан в пять вечера. Бельфегор же, царственно допив напиток, поднялся и пошлепал, пардон, поплыл, на улицу.

– Савада-сан, – пробормотала я. – Думаешь, разумно их одних оставлять? Он же ее может ранить!

– Вряд ли, – нахмурился Тсуна. – Но, думаю, всё же стоит понаблюдать. Я как раз собирался пойти за ними, главное, чтобы Бельфегор нас не заметил, а это будет сложно, если ты пойдешь с нами. Ты мне доверяешь?

Я растерялась. Нет, я, конечно, верю, что Тсуна – супер-пупер крутой чел, когда зажигает Пламя Предсмертной Воли, но не факт, что он сумеет зажечь его в этом мире, да и речь идет не о моей жизни, ее я бы ему, наверное, доверила, а о жизни моей сестры, и это несколько меняет ситуацию.

– Доверяю, – пробормотала я. – Но ведь мы не знаем, сможешь ли ты зажечь Пламя Предсмертной Воли и…

Тсуна грустно на меня посмотрел, прямо как побитый щенок, и мне аж стыдно стало. А в следующий миг прямо в центре лба «Тунца» засияло оранжевое пламя. Ох, ё! Выглядит-то как жутко! Возникло стойкое желание вылить на Саваду ведро воды или накрыть его башку пледом, чтоб пламя не распространилось. Мама миа, что за жуть?!

– Ты что делаешь? – вывел меня из ступора вопль Хаято, долбанувшего меня по руке, из которой выпала банка с кипяченой водой, всегда стоявшая у нас на столе. Ой-ёй, я что, и правда Тсуну тушить собиралась?..

– Прости, – пробормотала я, растеряно поглядев на не менее растерянного Саваду. – Тебе… правда не больно?

Такого вопроса никто из них не ожидал, и у Тсунаёши аж звезда во лбу, то бишь огонь меж бровей погас. Мукуро раскуфуфукался, Скуало заржал в голос, Рёхей последовал его примеру, Ямамото прыснул в кулак, а Хаято, закатив глаза, заявил:

– Глупая женщина!

И только Франу, как всегда, на всё было пофиг.

– Нет, мне не больно, – смущенно улыбнулся Савада, и я растеряно пробормотала:

– Извини.

– Ничего, – он тут же нахмурился. – Если ты боишься, что я не справлюсь, я возьму…

– Нет, не надо, – перебила его я. – Ты извини, что я так. Просто я же не знала, сможешь ты эту жуткую лампочку Ильича во лбу зажечь или нет. Волновалась: она же моя сестра.

– Я понимаю, – кивнул и впрямь всепонимающий Савада и, тепло улыбнувшись, пошел следом за Бельфегором. Гокудера, ясен фиг, ломанулся за ним, и из коридора донеслось:

– Выброси сигарету: запах может помешать.

Это что, у Каваллини нюх как у собаки, глаз как у орла? Ну, глаза его нам не видать, а вот нюх, кажись, и впрямь как у бультерьера на охоте…

Я вытерла пролитую воду, так и не затушившую факел во лбу биг-босса, наполнила банку кипяточком и быстро помыла посуду, а Фран и Скуало с Бьякураном за это время куда-то свалили. И я уже собиралась было пойти заняться кроликами и коровами, как вдруг получила от Ямамото странный вопрос:

– Тебе помочь?

– В чем? – опешила я. Не каждый день японский мечник предлагает помощь в уборке кроличьих клеток, согласитесь?

– Не знаю, – пожал плечами этот жизнерадостный рахит с несходящей с губ улыбкой. – Ты скажи, а я помогу. Я же не совсем безрукий – отцу часто помогал. Хоть у нас и не было животных, я могу пригодиться.

– Я тоже помогу! – выдал Рёхей. – Я могу быть экстремально полезным!

Ты экстремальным можешь быть, Сасагавушка, а вот полезным – разве что на корриде, быков успокаивать, из-за своей этой экстремальности… Но раз они горят желанием послужить Родине, пускай действуют, я от помощи отказываться не буду, а то меня Манька потом со свету сживет, если узнает. Хотя я бы лучше сама всё сделала, право слово… Это куда проще! Не умею я командовать, а, кажись, придется.

– Ну… Если хотите, попробуйте, – почесав кончик носа, ответила я, и меня озадачил молчавший до сих пор и всеми силами сливавшийся со стеночкой Дино:

– Я с вами. Я немного неуклюж, но надеюсь, что пригожусь.

Приплыли тапочки к дивану. Только не это. Каваллоне за работой – это последний день Помпеи для моей фермы, ежели рядом нет его подчиненных, а их нет. И что мне делать? Не могу ж я его послать, когда остальным сказала «да»! Знал ведь, гад, что, выскажись он сразу, я бы отказала всем, вот и зашухарился. «Редиска»! Фу на тебя! Чтоб тебе портянки после марш-броска целой роте стирать! Впрочем, «редиска» неплохая, по доброте душевной на хитрость пошедшая…

– Ладно, – пробормотала я, и мы вчетвером, оставив мухопритягивающую иллюзию наедине с кружкой чая, пошлепали на выход.

====== 6) Труд облагораживает, а раздражительность – вредит здоровью ======

«Способность, доблесть – всё ничто, пока мы не приложим труд». (Саади)

Погодка стояла дивная: тепло, хорошо, легкий ветерок, облачка плывут – благодать! Вот бы еще в жизни моей такой же мир царил, как на бескрайнем синем небе с плывущими по нему пушистыми белыми облаками… Так, стоп! Вот почему мне при этих словах Тсуна и Хибари-сан вспоминаются? «Реборн» съел мой мозг окончательно и бесповоротно… А сейчас еще и жизнь отравить пытается. Кошмар!

Мы с добрыми самаритянами–мафиози прошлепали к клеткам с кроликами, представлявшими собой длинный ряд из деревянных «коробок», находившийся на уровне моей груди, с дверцами из металлической сетки, в каждой из которых сидело по зверюге, и я подумала, что лучше бы я мафиозикам отказала, но с тонущего корабля выход один, а потому решила кинуться в омут с головой.

– Короче, берите перчатки и чистите клетки, – выдала я. Увидев вытянувшееся лицо Каваллоне, я обратилась лично к нему: – Эм… Вы как бы не привыкли к подобному… Да блин, вы все не привыкли! – подкрадывалась истерика, причем отнюдь не незаметно, по окопам, а нагло – в лобовую. – Фиг с вами! Я сама всё почищу! Ты, – я ткнула пальцем в сторону Дино, – засыпаешь кроликам корм! Ты, – моя отнюдь не сиятельная длань ткнула в Сасагаву, – разливай им воду, а ты, – на этот раз объектом «тычка» оказался Такеши, – будешь держать зайцев, пока я их клетки буду чистить, всем всё ясно?

– Ага, – рассмеялся Ямамото. – Ты прям как настоящий командир сейчас.