Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 96 страниц)

Маня! Ты не представляешь, насколько сейчас права! И не только в части о «мафиозной семье», кстати…

– Ши-ши-ши, ну так что? – уничтожил тишину Хранитель Урагана Варии. Разрушение – вообще его стихия, это точно. – Стоит эта маленькая услуга нормальной одежды?

– Если брюк от Версачи, то нет, – хмыкнула скептически ко всему и вся настроенная Маня. – А если брюк нормального фасона с рынка, то вполне.

– Видимо, Принцу придется довольствоваться нефирменной одеждой, – осчастливил нас согласием Гений. – Но он настаивает, что сам выберет на этом вашем «рынке» вещь.

Меня терзают смутные сомнения… Герр Каваллини никогда не бывал на рынках, базарах, развалах, ярмарках и прочих радостях искателя относительной дешевизны? Кажись, ответ кроется в самом вопросе: на фига принцу «дешевизна»?

– Идет, – хмыкнула Маруся. – Но только не калечьте нам народ.

– О нет, Принц этого делать не будет, – усмехнулся полосатик, пожертвовавший отличительной чертой во славу санитарии и гигиены, а Маня кивнула и заявила, протянув ему руку:

– Договорились.

Герр Фегор ответил кивком и пожал лапку моей сестры, благо они сидели рядом, а если точнее, Маня всегда сидела по левую руку нашего Принца, справа от которого восседал его капитан. Как всё запущено у нас с градацией и титулами, право слово, ну да ничего, главное, мы сами еще во всей этой лабуде не запутались…

– А теперь ужин! – радостно объявила я и, подорвавшись за пирогами, стоявшими на разделочном столе возле раковины, вопросила у сеструндии: – А где Фран?

– А я-то почем знаю? – вполне искренне удивилась Манюня.

– Так вы же друзья, – растерялась я.

– И что? – хмыкнула моя сеструха, разваливаясь на стуле, аки на троне. Ну не при Бэле же, Маш! Хе-хе… – Это на него «жучков» не навешивает, а меня в радар не превращает.

– Тоже верно, – вздохнула я и водрузила на стол три блюда с пирожками, а затем припрятала пакет со штаниками под стол.

Следующими на столешницу были водружены чашки с наконец-то вскипевшим кипяточком, в который добросердечная я добавила заварки, но вот Мукуро мне пришлось обделить, и он с хитрой ухмылочкой при одобрительном взоре Маши, направленном в мою сторону, осчастливил им себя сам. К пирогам иллюзионист также не притронулся, а мне было стыдно, неуютно и вообще фигово, но Фей явно наслаждался происходящим и потягивал пустой чай, хитро взирая то на меня, то на Манюню. Он пытается вызвать у меня чувство стыда? Он своего добился. Но вот с Маней этот фортель явно не пройдет: не тот она человек и прощать не привыкла в той же степени, в коей не привыкла испытывать угрызения совести. Она вообще говорит: «Я не кость, чтоб меня грызть», – и пинает совесть в дальний угол в таких ситуациях.

Минут через десять на кухню заплыл-таки Фран, и я тоскливо глянула на Маню, передавая ей пакет прямо над столом – лень вперед меня родилась, да. Манюня хмыкнула и, хитро усмехнувшись, пакет у меня изъяла, после чего ехидно воззрилась на занявшего свое место Франа и протянула:

– Приятного тебе аппетита, братюня. Я к тебе вечерком зайду – разговор есть на пол-литра.

– Я не пью, это меня спасет? – безразлично вопросил Фран.

– От меня? Ни в жизнь, – хмыкнула Маша.

– Тогда заходи, – протянул Фран. – Потому что лучше покончить со всем сразу, чем мучиться ожиданием неизбежного, а затем и последующей неприятностью.

– Вот это правильно, – ухмыльнулась Маня. – Отмучился сразу – и нет проблем!

Странные у них отношения, если честно: Фран язвит Мане, Маня язвит Франу, и при этом ни один из них не обижается, да еще и умудряются «читать между строк». И впрямь они поладили, хотя мне казалось, что уж с кем, с кем, а с Франей наша деятельная, хамоватая и вспыльчивая Манюня не подружится ни в жизнь. С Ленкой-то она вечно препирается, пытается ей нотации читать и нос сует абсолютно во всё. Может, тут роль сыграло то, что Ленка – наша сестра, и Маня о ней просто пытается заботиться, так как чувствует ответственность, а как это правильнее сделать, не знает? Ааа, фиговый из меня психолог! Я не понимаю даже собственных сестер. Хотя кое-что я всё же понимаю: Фран Маше дорог, и она пытается помочь ему, но помощь эту не навязывает, и во многом именно благодаря этому наш Лягухоносец ее и принимает. Ну, по крайней мере, он начал называть себя местоимением «я», забив на то, что раньше всё время звал себя «Лягушонком» (кстати, непонятно почему), и это несказанно радует!

Вечер закончился на удивление мирно, и после того, как народ разбрелся по своим делам, а я почапала мыть посуду, ко мне самолично подрулил мой новоявленный товарищ и задал офигенно «логичный» вопрос:

– Фарш мы купили, но стоит научиться делать из него котлеты, правда?

Я опешила, а затем возмутилась:

– Фиг ли ты не сказал, что не умеешь?! Я б тебе готовые котлеты купила! А сейчас будешь мучиться и долго и упорно их ваять! Где твоя логика, существо, только днем ею блиставшее? Куда запрятал? Давай, доставай из глубоких штанин, а то без нее жить тяжко – по себе знаю! Она у меня только протрезвела!

– Ку-фу-фу, а я думал, ты не пьешь, – заявил Ананас, доставая из холодильника фарш и зеленушку.

– А ты откуда знаешь? – озадачилась я, сразу переходя на нормальную громкость с орева уровня Скуало. Акул теперь мой эталон в этом, ага.

– Ну как же «откуда»? – усмехнулся Фей. – В доме нет ни капли алкоголя, а вчера, когда ты увидела рабочего в нетрезвом состоянии, поморщилась и явно задержала дыхание. Ты ведь не переносишь даже запах алкоголя, так?

– Так, наблюдательный ты мой, – хмыкнула я, возвращаясь к косплею посудомойки. – Мне вот интересно, ты что, только и делаешь, что за нами с сестрами следишь да неведомую муть в траве ищешь? Ну, и компы взламываешь до кучи.

– Почему же? Не только, – таинственно ответил Мукурыч и уселся за стол на место Савады.

– Ыыы, изверг! – взвыла я. – Хорош мой мозг пытать, потомок всея дипломатии! Зачем ты меня просил фарш купить? Не переводи тему!

– А что вкуснее, покупные котлеты или домашние? – воззрившись на меня как на непроходимую идиотку, но с толикой снисходительности, отозвался пафосный Ананас.

– Кому как, – хмыкнула я. – Некоторые обожают покупные.

– Ку-фу-фу, они просто не пробовали домашние, либо те были не слишком качественно приготовлены.

– Да прям! Просто вкусы у всех разные. Как говорится: «Кому попадья, а кому попова дочка», – наставительно заметила я, и на этот раз снисходительный взгляд, правда, абсолютно наигранный, достался дикобразу этой хатки.

– Не стану спорить, – с видом «с дураками препираться – себе дороже», вздохнул Мукуро, начиная развязывать пакет с фаршем. – Мой вкус подсказывает мне, что лучше приготовить домашние котлеты, чем травиться непонятно чем, добавленным в покупные.

– А, так не во вкусе дело, а в страхе перед консервантами, красителями и прочими генномодифицированными соями и химикатами, – хихикнула я, умостыривая на полку последнюю тарелку.

– Скорее, не хочу становиться жертвой полоумных генетиков и остальных ученых, вроде Верде, – пожал плечами Мукуро, направляясь к раковине с зеленушкой наперевес. Зеленый факел олимпийца, блин…

– А то мало ли, какой сбой в организме произойдет, – хмыкнула я, вытирая руки о висевшее над раковиной полотенце. – И будут Ананасики с какими-нибудь, скажем, вьющимися волосами или черными глазами, а то и еще что похуже. Вот печалька-то будет!

– А ты уже задумываешься о моем потомстве? – съязвил Мукуро и, нагнувшись к моему уху, прошептал: – Может, уже мечтаешь стать их мамочкой? Тетя Клава явно будет только «за», ку-фу-фу…

– Не «ку-фу-фукай» мне на ухо, Ирод! – возмутилась я и несильно стукнула по так удачно подставленному, что аж тянуться не пришлось, лбу Ананаса лежавшей возле раковины деревянной лопаточкой. – Мамой мне рано становиться в любом случае, кто бы в отцы ни метил. Ну а насчет твоей кандидатуры… – я окинула скрестившего руки на груди и ухмылявшегося иллюзиониста «оценивающим» взглядом. – Нет, знаешь, тебя одного много, а уж толпы язв с любовью к косплею травянистых растений и мелким пакостям я бы не вынесла.

– Оя, оя! Я такой один, если, конечно, не создаю клонов, – возмутился Мукуро, и тут же надпись в его глазу явила миру иероглиф «один», а вокруг меня появилась толпа его точных копий, тут же начавших меня обсуждать между собой.

– Грудь слишком маленькая.

– Рост тоже.

– Волосы блеклые, еще и секутся.

– Глаза черные – банально.

– Глупа.

– Определенно!

– Наивна.

– Согласен с предыдущим мной на все сто.

– Слишком добрая, и это портит ей жизнь.

– Несомненно!

– Не умеет держать язык за зубами и всё время язвит.

– У девушки должна быть маленькая, аккуратная ножка, а у нее сороковой размер.

– Абсолютно не женственна.

– А носит-то что? Кошмар любого человека, следящего за собой и модой хоть отдаленно.

– Зануда.

– Интриганка.

– А вот это не такой уж и минус, кстати…

– Стоп истерика, Ананасы! – завопила я, давясь от хохота и стуча лапой по раковине. – Вы ж меня по косточкам разобрали! Ёперный театр, Мукуро, когда я говорила, что не вынесу толпы Ананасов, я думала, что умру от раздражения, а оказалось – от смеха. Хорош меня смешить, а то закапывать придется, а похороны ныне дорогие…

– Закопаем под окном, – ответили иллюзионисты хором и исчезли. Впрочем, один остался и чуть удивленно, но явно без недовольства на меня воззрился.

– И не оскорбишься? – вопросил он, ехидно усмехаясь.

– А на правду не оскорбляются, – пожала печами я, вытирая выступившие на глаза от дикого ржача слезы. Нет, а вы прикиньте: толпа Рокудо Мукуро с наисерьезнейшими харями обсуждают ваши недостатки, да еще и находят «не совсем минус», и в чем – в интригах! Вот они, вкусы нашего гения обмана – выползли наружу. Жесть, ну правда! И ржач…

– Что, и оправдываться не будешь? Говорить: «У меня нет времени сходить к парикмахеру и возможности носить женственную одежду»? – хитро вопросил он.

– А смысл? – фыркнула я, прошлепав к столу. Ананас прошлепал следом – даже петрушечку с укропчиком на время покинул, оставив у раковины. – Я такая, какая есть. Кому нравлюсь – принимает, кому не нравлюсь – пусть шагает вдоль деревни с песней. Если уж у кого хватит сил и терпения, может, что-то и сумеет изменить, например, к парикмахеру меня пнет, а так мне как-то пофиг, кто и что обо мне думает. Но это было ржачно, спасибо – поднял настроение.

– Ты и правда странная, – усмехнулся Мукуро и пошел-таки намывать траву. Ананас моет траву. Трава моет траву. Мозг, вернись, я всё прощу, только трезвомыслие отдай!

– Какая есть, – хихикнула я, а Фей почему-то заявил:

– Но мне это нравится.

У меня глюк? Да нет, не похоже. Глюками у нас Мукурыч руководит, так что если даже и глюк, всё равно его слова…

Я хмыкнула и начала выуживать из холодильника необходимые ингредиенты: лук, молоко и масло. Затем настала очередь появиться на столе муке, белому хлебу и специям, а завершила приготовления я благодаря водруженным на стол кастрюле, глубокой тарелке и блендеру. Ананасовая Феюшка, не умевшая лепить котлеты, воззрилась на сие буйство ингредиентов и инструментов, аки баран на новые ворота, и тихонько вопросила:

– Это всё туда идет?

Я откровенно заржала и, похлопав Фея по плечу, заявила:

– Прикинь, да. Но остается вариант сегодня насытить твой желудок отбивной, а как-нибудь в другой раз затариться готовыми котлетами. Правда, сомневаюсь, что ты, с твоим-то характером, отступишь.

– Верно, – усмехнулся бравый боец иллюзий и хамства и пнул глобальный афиг куда подальше. Нет, правда, он что, не знал, как готовятся котлеты? Печалька…

– Тогда вперед, а я помогу, чем смогу, – пожала плечами я и уселась на свой стул. – Рекомендации от повара со стажем, хоть он и не мужик, примешь? Гордость позволит?

– Я не Гокудера, чтобы отказываться принимать дельный совет, основываясь на отговорке: «Глупая женщина!» – усмехнулся Мукуро и, сполоснув зеленушку, притащил ее к остальному многообразию продуктов. Видать, он надеялся, что надо лишь слепить из фарша котлетку, а тут – оп-па! Сюрприз! Ну да ничего, не мне же одной весь день от сюрпризов офигевать, правильно?

– Вот и ладушки, – хмыкнула я и начала объяснять Ананасу технологию приготовления наипростейших котлет. Что интересно, он оказался на редкость благодарным слушателем и талантливым учеником, у которого почти всё получалось практически сразу, разве что слова: «Соль, специи – на глазок», – вызвали недоумение и возмущение, вследствие чего я, пострадав с минуту от мук совести, всё же всыпала сии ингредиенты в фарш лично. Говорят же, что гении – они во всем гении, жаль только, это на душевные качества никак не влияет… В результате нашего совместного творчества, во время которого мы постоянно друг другу язвили, а я еще и частенько смеялась, миру были явлены аж целых четыре котлеты, две из которых Фей запихнул в холодильник, заявив:

– На завтра пойдут.

– Запасливый ты мой, – «умилилась» я. – Может, ты не Ананас, а хомяк?

– Вполне возможно, – хитро протянул Фей. – Но что мешает хомяку быть еще и ананасом? Хохолок начесал – и никаких проблем.

– Тоже верно, – рассмеялась я. – Значит, ты ананасовый хомяк.

– А если я оскорблюсь?

– А на правду не оскорбляются.

– Логично.

– А с логикой ты дружишь.

Я снова рассмеялась, Мукуро же, потыкав варившуюся картошку ножичком, заявил, что всё готово, а делать из картохи пюре ему лень. Потому, накидав себе в тарелку вареных корнеплодов, он уселся на место Ямамото, а я потопала намывать за ним посуду. Хотя, к слову сказать, обычно он следы своего пребывания на кухне изничтожал сам, равно как и его враг, а потому заявить, что меня нагло используют в качестве посудомойки, я не могла. А жаль… Покончив со спасением посуды от следов бурной поварской деятельности моего падавана, я уселась на свое место и с удивлением обнаружила, что Мукуро к еде так и не притронулся, а просто сидел, положив подбородок на ладони и облокотившись о столешницу, и задумчиво смотрел на деяние рук своих.

– Что не так? – озадачилась я.

– Хммм… – протянул Мукуро и, отломив вилкой кусок котлеты, протянул мне. – Попробуй.

– Офигел? Я вегетарианка! – возмутилась я, и он заметно расстроился – аж поморщился. – Ты что, не хочешь пробовать, что ли? Ой, да ладно! Нормально ты всё приготовил, я же следила, так что ешь и не переживай.

– И почему ты такая добрая? – шваркнув вилку в тарелку, раздраженно спросил Мукуро. Чего? У Ананаса истерика? Когнитивный диссонанс? Ломка стереотипов? Спокуха, я всегда такая, причем со всеми своими товарищами, отставить нервы! – Я же причинял тебе боль. Неоднократно. Почему ты меня простила? Почему не возненавидела? Почему помогаешь, да еще и подбадриваешь?! Я не понимаю!

Ого… Кажись, у нашего дикобраза наболело – он аж иголками стреляться начал. Мукуро воззрился на меня тяжелым взглядом, а я растерянно смотрела ему прямо в глаза и думала: а правда, почему? Машка всегда говорит, что прощение – не выход, оно лишь дает «злодею» шанс нанести новый удар, а вот я… Я не умею долго злиться, не умею таить обидки, не умею говорить тем, кто протягивает мне руку дружбы: «Да иди ты лесом», – даже если понимаю, что мне это всё выйдет боком. Наверное, виной тому воспитание, но… Я просто люблю, когда люди улыбаются, и ненавижу, когда они плачут, как Ленка, забивавшаяся в детстве в дальний угол своей комнаты и шептавшая: «Если магия есть, пусть поможет…»

– Дурацкий у меня характер, – пробормотала я наконец, пнув воспоминания куда подальше.

Повисла тишина, а затем Мукуро поморщился, отвел взгляд и, отправляя в рот котлету, заявил:

– Не понимаю я тебя.

– И не поймешь, – раздалось из дверей, и я, обернувшись, офигело воззрилась на стоявшего, прислонившись спиной к косяку, птичконосца с канарейкой на правом плече.

– Хибари-сан? Вы давно здесь? – опешила я.

– Достаточно, чтобы понять, что происходит, – безразлично бросил он и прошествовал к холодильнику.

– Похоже, он был в коридоре и подслушивал наш разговор, – усмехнулся Мукуро, ехидно на меня глядючи. – Видишь, как твой любимый Кёя «честно» поступает?

– Ни фига он не «мой любимый», – возмутилась я, скрещивая руки на груди. Да как ему не стыдно в тетю Клаву превращаться и меня не пойми за кого сватать?! – И ничего нечестного в этом не было – он просто не стал мешать разговору, а заодно, как и все вы, решил пополнить копилку знаний о тех, с кем делит кров и пищу. Вы все по-тихому «шпионите», а некоторые так и «по-громкому» – компы взламывая. Так чего ты обвиняешь в этом лидера CEDEF – разведки, то бишь, фактически?

– И после сей тирады ты мне скажешь, что это не любовь? – ехидно вопросил Ананас, а я, подумав, что с Феем спорить бесполезно, закатила глаза и ответила:

– Жуешь? Вот и жуй. «Когда я ем, я глух и нем». И если Хибари-сан хороший человек, и я его безмерно уважаю, это не значит, что я втюрилась, как дурочка. Любовь вообще зло. Ясно? А говорить о человеке так, словно его здесь нет, хотя он тут присутствует, вообще верх наглости. Так что сиди и жуй. Молча. Или давай о чем-нибудь другом поговорим, отстраненном.

– Какая яростная защита, – усмехнулся Фей, снова начавший меня подбешивать. Сколько можно меня сватать, а?!

Я лишь фыркнула в ответ и, как только Хибари-сан уселся за стол подальше от Мукуро, то бишь на место Бьякурана – поближе к окну, я поспешила поставить чайник. Но, узрев, что Хибёрд клевал просо вперемешку с овсянкой и семечками подсолнуха, возмутилась:

– Хибари-сан! Я ж олень! Что ж Вы сразу не сказали, что Хибёрду надо корм купить? Я бы сегодня как раз затарилась! А теперь ждать придется… Ну как так? Блин, ну у меня склероз, но что ж Вы-то мне не напомнили?

– Помолчи, травоядное, – раздраженно бросил Глава всея Дисциплины, и я удивленно на него воззрилась.

Напряжение на кухне, казалось, можно было потрогать руками. Фей таинственно усмехался и медленно и нарочито лениво жевал свой ужин, ехидно глядя на врага. Хибари-сан же, плотно сжав губы и раздраженно глядя в собственную тарелку, мешал морковный салат с дайконом и, казалось, мечтал проткнуть палочками что-то куда более живое и крупное, нежели кусочки овощей, которые он сжимал деревяшками так сильно, что они, бедные, разваливались напополам. Н-да. Вот это уже совсем никуда не годится. Как бы мне Мукуро спровадить куда подальше? Ну, или увести? Драка мне здесь совсем ни к чему… Вот только Фей явно не собирался уходить. Напротив, он делал всё, чтобы как можно дольше оставаться на кухне с тарелкой перед носом. У меня промелькнула крамольная мысль позвать остальную Вонголу, но я ее жестоко изничтожила: вот если начнут смертоубийствовать, позову, а пока надо самой попытаться разобраться. Вернее, попытаться не ухудшить ситуацию, потому что улучшить ее было невозможно в принципе. Я решила чай им не наливать: внимание к Мукуро вызовет возмущение у его врага, а отсутствие такового – раздражение Фея, а ни то, ни другое мне было не нужно, потому как иллюзионист – мой товарищ, хоть и не пойми как им ставший, а Глава разведки мафии – человек, которого я очень и очень уважаю. Я взяла стул, подтащила его к разделочному столу, на котором восседал Хибёрд, и улыбнулась птичке. Грустно и безнадежно улыбнулась… Канарейка, поймав мой расстроенный взгляд, чирикнула, а я кивнула. Хибари-сан на нас хмуро покосился, а я, сложив руки на груди, просто наблюдала за его питомцем и внимательно прислушивалась к звукам, идущим от стола. Наконец Фею надоела тишина, и он решил поизмываться над врагом. Ну зачем, а?! Нарывается ведь!

– Видишь, Кёя, как это «глупое травоядное» тебя защищает? – ехидно вопросил он, и я резко обернулась. Мукуро сидел, положив подбородок на ладони и опершись локтями о стол, а тарелка перед ним была пуста.

– Мне плевать на нее, – безразлично бросил Хибари-сан, а очередной кусочек моркови постигла судьба его собратьев. Он, кажись, вообще ничего не съел за это время…

Мукуро закуфуфукал, а я возмущенно вскочила со стула. Сколько можно лезгинку на моих нервах отплясывать?! Еще подеритесь мне тут, придурки неадекватные! Да что ж такое-то? Почему они не способны и пяти минут в компании друг друга не поскандалив провести?! И почему иллюзионисту обязательно надо унизить не только своего врага, но и меня заодно? Ненавижу, когда мне намекают на всякие «свадебки», потому что любовь – зло! Я никогда не встречу человека, которому смогу доверять на все сто и который меня точно не предаст! Так почему всем так нравится топтаться на любимой мозоли домохозяйки, чья тайная мечта – семья, куча детишек и муж, который будет ее принимать такой, какая она есть, и никогда не подставит, причем мечта эта – несбыточна?!

– Ты доел? Катись отсюда, – раздраженно бросила я иллюзионисту, подходя к столу и потирая предплечья. Нервы, нервы…

– Как мы заговорили! – съязвил Фей. – А час назад мы были лучшими друзьями, разве нет?

– Нет, – честно ответила я. – Мы были товарищами. И ими же остаемся, потому что заключили перемирие. Но твой выпендреж уже достал, правда. Тебя не трогали – чего ты нарываешься? Подраться хочешь? А я думала это привилегия Хибари-сана – искать драк.

– Травоядное, помолчи, – раздраженно бросил Глава Дисциплинарного Комитета и положил палочки.

– Нет уж! – возмутилась я. Как говорится, Остапа понесло… – Сколько можно мне мозг выносить? Хотите драться – вперед. Но не здесь! Вот вернетесь в свой мир и делайте, что хотите! А здесь не устраивайте Мамаево побоище! Вы не у себя, здесь вы можете и не выжить, если впечатаетесь спиной в кирпичную стену или подорветесь на динамите! Откуда вы знаете, как этот мир повлиял на ваши тела? Да ни откуда – вы этого не знаете! Так что нечего ни ехидничать, ни пытаться прибить всех подряд – вы можете не выжить. Оба! Тебя, Мукуро, никто не трогал, а ты нарываешься, а Вы, Хибари-сан, злитесь на то, чего не было – он Вас не победил! Потому что победа может быть только честной, а он тогда жульничал!

– Как твоя сестра, – усмехнулся Фей.

– Не трогай Машу, – процедила я.

– Почему же? – усмехнулся иллюзионист и, как и я, скрестил руки на груди. – У тебя двойная система ценностей! Твоя сестра может жульничать, а твой враг – нет. Не находишь это несколько несправедливым, а?

– Маша не играет ни на деньги, – раздраженно бросила я, – ни на какие-либо блага для себя. Она играет исключительно ради собственного удовольствия, и желания ее обычно заключаются в банальных детских фантах: «спой песню», «станцуй ламбаду», «трижды крикни как петух»… Это что, сравнимо с тем, что ты избил врага до потери сознания, воспользовавшись его болезнью? Если бы, допустим, ты просто ослабил его, и всё – это одно. Но ты его попытался вывести из игры, кстати сказать, неудачно. Так какого фига ты обвиняешь ее в мошенничестве, когда она никому не причиняет вреда, в то время как ты сам убиваешь людей, жульничая?

– Ку-фу-фу, ты и впрямь наивна, – изрек Мукуро пафосно. – Это ты живешь в мире иллюзий, а не я. Ты веришь в какую-то иллюзорную справедливость и плату за грехи, в то, что драться надо честно, а добиваться цели любыми путями – глупо. Ты наивна! Ты не видишь, что мир прогнил насквозь и бороться с этой гнилью можно лишь такими же гнилыми способами – иначе не победить.

– И стать такой же гнилью? – пренебрежительно бросила я, опираясь ладонями о столешницу. – Знаешь, Мукуро, тебе не понять, но я лучше проиграю и не достигну своей цели, чем опущусь до предательства и бесчестных поступков, ясно?

– А победить человека с помощью шулерства – это честный поступок? – парировал Фей.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Но что-то я не замечала, чтобы победа над тобой была моей целью. Я всего лишь хотела спасти друга от твоих попыток превратить его в решето трезубцем. Но бесчестным я свой поступок не считаю, потому что тебе вред причинен не был, а я не извлекла никакой выгоды. Мы лишь помогли человеку в беде.

– И поставили врага на место, – хмыкнул иллюзионист, сверля мои глаза пристальным взглядом.

– Нет, это мне было не нужно, – раздраженно ответила я, снова скрещивая руки на груди. – Но тебе этого не понять. Ты ведь не знаешь, что такое «защита». Ты сражаешься ради мести. А еще ради того, о чем говорил утром, но это утопия. И права решать, кто достоин жить в этой утопии, а кто – нет, у тебя нет. Ты не божество.

– А ты вообще не сражаешься, – усмехнулся он. – Ни за что. Просто плывешь по течению.

– О нет, – хмыкнула я, вспоминая не самые приятные моменты прошлого. – Я сражаюсь. Но лишь тогда, когда пытаюсь кого-то защитить. Потому что каким бы идиотизмом тебе мои слова ни показались, защита – это и впрямь единственное, ради чего на самом деле стоит сражаться изо всех сил и не жалея самого себя. Тсуна это понимает, он тоже живет по этому принципу.

– Мне и впрямь тебя не понять, – заявил Мукуро и встал.

– Ты просто на это не способен, – процедил Хибари-сан, и Фей бросил ему:

– Зато ты прекрасно знаешь, что значит убивать ради защиты. Ах, да, еще ради развлечения, но это так, к слову. Желаю удачи, сладкая парочка единомышленников, которая перегрызется через пару минут откровенного общения! Вы лишь внешне похожи. На самом деле ваша идеология слишком разная!

Сказав свое веское «ня» напоследок, Мукуро быстро удалился, а я, не думая, что творю, шандарахнула кулаком по многострадальному столу и пробормотала:

– Вот гадина…

Почему-то на глаза навернулись слезы. Недолго музыка играла, недолго мучился народ – на мир со мной Мукуро хватило ровно на полдня. Обидно, право слово, но я уже привыкла, что эти грабли меня постоянно бьют по лбу, а потому набитая ими шишка стала уже хронической и болит не так сильно. Гораздо обиднее другое: он обвинил меня в том, что я предаю собственные принципы, и это бесило… Но какая разница, кто и что обо мне думает, правда? Ну ведь правда же? Только почему-то плакать хочется…

– Прекрати, – словно сквозь ком ваты донесся до меня приглушенный голос Хибари-сана, и я, проморгавшись, удивленно на него воззрилась.

– Я сказал: не кусай губы, травоядное! – еще более раздраженно повторил он. Я что, настолько ушла в себя, что даже его слов не слышала? – Не хочу снова зашивать тебя. Хватит.

– Да какая разница? – прошептала я и побрела прочь из кухни.

– Есть разница, – долетело до меня. – Потому что ты была права в этом споре, а он – нет. Мне плевать на тебя, но эти слова были правильными. Так же, как и попытка защитить того, кто дорог.

Я обернулась в дверях и удивленно воззрилась на Главу Дисциплинарного Комитета, наконец начавшего вяло жевать салат.

– И Вы даже готовы закрыть глаза на метод победы над ним? – опешила я.

– Нет, – поморщился Хибари-сан. – Если бы ты жульничала, я бы забил тебя до смерти. Но это делала твоя сестра, а она никогда не говорила, что честь превыше всего. Значит, она не лгала. Я уничтожаю врагов Дисциплины, априори являясь сильнее них, и хотя бои честные, исход предрешен. В твоем случае ситуация похожа, но ты выбрала нечестный метод, не имея других. И я могу закрыть на это глаза, потому что твои действия никому не причинили вреда и не несли в себе цель унизить врага.

– Вы мне верите? – окончательно растерялась я, а Глава CEDEF вновь поморщился и, отложив палочки, заявил:

– Если бы не поверил, забил бы до смерти еще тогда.

– Эм… Спасибо, – пробормотала я, окончательно попрощавшись с логикой, но почему-то поздоровавшись с улыбкой и прощением. Прощением самой себя за то, что всё же поступила нечестно по отношению к Рокудо Мукуро…

Хибари-сан не ответил, а я, посмотрев на Хибёрда, сидевшего рядом с блюдечком, в котором красовались остатки его трапезы, осторожно спросила:

– Хибари-сан, скажите, какой корм купить Хибёрду, и я куплю. Или попрошу кого-нибудь купить. Пожалуйста.

Глава Дисциплинарного Комитета бросил на меня хмурый взгляд и, чуть заметно кивнув, одарил меня ответом:

– Здесь ты не достанешь корм, который я покупал. Купи какой-нибудь хороший корм для канареек, и всё. Если не найдешь, нужны просо, канареечное семя, рапс, салат, овсянка, конопля и семечки подсолнечника. Их надо смешать и давать понемногу сухой смесью. Можно еще купить семена льна, подорожника, репейника, салата, мака и каких-нибудь дикорастущих трав. Это всё. Яйца и морковь и так есть.

Я офигела. Такого обилия я не ожидала, а потому запомнить ничего не успела, но просить повторить не стала – мало ли… Нарываться не хотелось. Просто поищу потом в интернете, чем вообще канареек кормят – тоже выход…

– Хорошо, – кивнула я и, заметив, что Дисциплина-сама начал поедать мясной рулет с довольно-таки неплохим аппетитом, подошла к столу и выудила из-под него второй пакет с тренировочными штанами – первый забрала Манюня. Да, я решила охаметь, но помирать – так с музыкой, и не под «Реквием», а под нечто более жизнеутвеждающее.

– Хибари-сан, Вы извините, – осторожно сказала я, внимательно следя за реакцией Главы всея Дисциплины, – но у нас по средам день стирки, и если захотите, я могу постирать Вам брюки. Так что я на всякий случай купила спортивные штаны, на большее денег не было… В общем, надеюсь, Вы не откажетесь их надеть только потому, что это не классика…

Хибари-сан аж жевать перестал. Отложив палочки, он воззрился на меня взглядом, полным сакрального смысла, который я перевела как: «Убить или пока в живых оставить?» – но, к моему счастью, победил второй вариант вкупе со здравым смыслом, и я стала сомнительно счастливым обладателем кивка в исполнении негласного (а хотя вполне себе «гласного», что уж там?) Главы школы Намимори. Я облегченно выдохнула, улыбнулась и положила пакет на стул Тсуны, после чего, пробормотав: «Тогда до свидания», – свалила куда подальше. Необходимость в разговоре с Машей никуда не отпала, но из-за поведения Мукуро на кухне мне этот разговор заводить не хотелось, а потому я отложила его до утра и потопала к себе. Сон помогает отвлечься, а если уж совсем честно, забыться…

====== 25) Внутренняя алхимия и несколько шагов к свету ======

«Человек не станет свободным, пока не преодолеет страха смерти». (Альбер Камю)

POV Маши.

И чего Катюха так парится из-за каких-то штанов? Ну ладно «Принц» – он сама пафосность, но остальных-то она чего уговаривала принять треники, как будто это они ей одолжение делали, а не она им? Меня Савада сбил, паразит, своим нытьем, а то я б Катьке мозги-то вправила! А вообще, Савада – идиот. Потому что сильный, а в себя не верит. Нет, не в смысле «он Терминатор», а в смысле «у него сердце доброе, и это – его главная сила». Ну да ладно, не мое это дело. Мое дело – выдать Франу новую униформу взамен старой. Интересно, кто ж они такие-то? Похожи на косплееров, если честно, кажется, Катька так это явление называла… Но в то же время, слишком они серьезны. Если еще Принцессью морду и его вечно орущего патлатого собрата по секте можно назвать психами, добавим туда подлого Дикобраза и белоснежного мужика с вечной лыбой, то остальные относительно адекватны, не знаю насчет той буки, которую видела-то раза два от силы и которая без птички шагу ступить не может. Хотя у каждого свои странности: боксер вот любит тренировки до фанатизма – обсессивно-компульсивное расстройство? Кажись, слышала я от Ленусика такой термин, и он похож на одержимость нашего боксера спортом, экстримом и тренировками… Хотя я не психиатр, не мне судить, так что помолчу – за умную сойду. У каждого свои заморочки, и вешать на людей ярлык «псих» – не айс. Ну, разве что на челкастого параноика можно: он-то точно маньяк, и у меня есть подозрения, что он уже раньше убивал… Ааа, всё, мысли, кыш, кыш! Сгинули! Немедля! «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!»… А то на ночь истерить – не самое приятное занятие, да и потом, мне надо к Франу топать. Вот и пойду. Да. Уже…