Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 96 страниц)

– Ку-фу-фу, почему же?

– Потому что ты одиночка. А одиночка не может изменить мир, – убежденно ответила я.

Повисла тишина. Напавшие на меня наркоманы уже не издавали ни звука и просто вжимались в асфальт. Дыхание Мукуро обжигало мою щеку, а его тонкие пальцы, сжимавшие мои запястья, причиняли боль, но мне было на нее плевать – я ее даже не замечала. Я просто думала о его словах и о том, что привело его к ним. Что заставило его поверить в них. Что убедило в их правильности…

– Одному быть проще, – наконец выдохнул Мукуро и отстранился. Я обрела свободу, но продолжала стоять, не шевелясь, а затем тонкий всхлип одного из наркоманов вывел меня из состояния транса, и я медленно побрела к нему. Ладони его были изорваны в кровь, а сам парень сжимался в комок и едва слышно всхлипывал. По щекам его текли слезы. Я присела рядом с ним на корточки и тихо спросила:

– Мукуро, можешь выполнить одну мою просьбу?

– Смотря какую, – раздался голос у меня над головой. Странно, но в нем не было ни желчи, ни язвительности. Только настороженность.

– Покажи им… Вернее, пусть монстры скажут, что вернутся, если они вновь причинят боль людям.

– Ты так наивна! – рассмеялся иллюзионист. – Неужели ты и впрямь веришь, что их это остановит?

– Не знаю, но попытаться стоит, – пожала плечами я, вглядываясь в перекошенное от ужаса и безысходности лицо парня лет двадцати, и, заметив торчавший из кармана джинсов паспорт, осторожно выудила его и заглянула внутрь, стараясь не оставить отпечатков. – А потом я напишу заявление в полицию. Или просто попытаюсь через Машиных знакомых передать полиции информацию о них.

– Идеалистка, – пробормотал иллюзионист и взял меня за руку. – Идем. Они уже слышат то, что ты хотела.

Я встала и побрела за Мукуро. Он уверенно шел справа от меня, крепко сжимая мою руку и глядя прямо перед собой, а на лице у него застыло странное выражение: он словно боролся с собой, причем, похоже, безуспешно, и его это явно злило. Я бросила через плечо последний взгляд на наркоманов и, отвернувшись, уставилась в асфальт. Слова иллюзиониста не давали мне покоя. «Одному быть проще». Так-то оно так, и слова эти справедливы, но лишь отчасти, потому что в толпе я всегда мечтала лишь об одном – оказаться в одиночестве, но в компании сестер я понимала, что одиночество – это не панацея. Оно не может спасти, в отличие от настоящих друзей.

– Ты не прав, – прошептала я. – Потому что с друзьями – настоящими друзьями, которые не предадут и не подставят – куда лучше, чем одному…

– Все предают, – раздраженно бросил иллюзионист.

– Нет, не все. Просто ты не хочешь понять, что ни Кен, ни Чикуса, ни Хром не смогли бы причинить тебе боль. И не потому, что боялись твоей мести, не потому, что были тебе должны, не из-за любви Хром – просто они тебя ценили и верили в тебя. Вот и всё.

Мукуро резко остановился и, дернув меня за руку, развернул к себе. Его пальцы поймали меня за подбородок, и он, склонившись надо мной, прошипел:

– Говори за себя. Мысли других людей, тем более тех, с кем ты не знакома, тебе неведомы!

– Хорошо, – спокойно ответила я. – Я скажу за себя. Я не способна предать друга. И это не бравада. Это мой принцип жизни. И он сильнее твоей навязчивой идеи об уничтожении мафии.

Иллюзионист с минуту вглядывался мне в глаза, и до моего слуха начали долетать обрывки фраз, сказанные полными паники и ужаса голосами:

– Мы не будем… Никогда… Пустите… Не надо… Мы не будем… Обещаем… Не будем…

Я слабо улыбнулась, а иллюзионист отпустил меня и усмехнулся.

– Ты и впрямь странная.

– Знаю, – пожала плечами я и медленно побрела вперед по аллее.

Мукуро нагнал меня и с задумчивым видом молча шел рядом, а я думала о том, что в чем-то он прав, но что-то – просто бред параноика, но почему-то теперь, услышав его объяснение всех тех событий, я могла его понять. Но не во всем – того, что он готов был пожертвовать Хром и остальными, того, что он дрался бесчестно, я понять и принять была просто не в состоянии. Здравствуй, когнитивный диссонанс, прощай спокойствие! Ананасовая Фея добилась своего – она уничтожила мое душевное равновесие на корню…

Я постепенно начала приходить в себя, и вместе с «нормой» моего психического состояния ко мне начала возвращаться и вся моя язвительность вкупе с неуверенностью в себе, раздражительностью, мягкосердечностью и пацифизмом. Я оглянулась, но наркоманы уже скрылись из поля нашего зрения.

– С ними всё будет в относительной норме, – «успокоил» меня иллюзионист. – С ума они, вроде бы, не сошли.

– Но могли! – возмутилась я.

– Ну и что? – пожал плечами он. – Они подняли руку на человека, которого я хочу защищать. Пока, по крайней мере. Они относятся к тем самым «опасным» людям, которых я хочу уничтожить. Так почему я должен их жалеть?

– Мы никогда не придем к консенсусу, – закатила глаза я.

– Кто знает, – загадочно протянул Ананас.

– Да-да-да, – хмыкнула я. – Ваш укур сродни моему – у нас принципиально разные позиции, с которых нас не сдвинуть ни одним тараном, и даже бронепоездом.

– С каких пор мы опять на «Вы»? – прищурившись, вопросил Мукуро с усмешкой, соизволив аж повернуть черепную коробку глазницами ко мне.

– Эм… – я замялась, а затем пробормотала, глядя на асфальт: – Извините, я просто перенервничала…

– Я не против, – хмыкнул он. – Можно и на «ты». И…

Он остановился, и я тоже вынуждена была затормозить, а Мукуро, впившийся в мои глаза взглядом, аки энцефалитный клещ в жертву, вопросил:

– Может, продлим наше перемирие на неопределенный срок? Язвительность не возбраняется. В меру, конечно.

Я призадумалась. Воевать с ним после того, как он открыл мне свою тайну, не хотелось – мало того, что он, фактически, пустил меня в потаенный уголок своей души, так еще и информацию, там содержащуюся, я прекрасно понимала, и она была совсем не отталкивающей. Вот только поверить ему я не могла: он мог предать в любую секунду. Но ведь «перемирие» – не «мир», и верить ему меня никто не просит… Я могу нормально общаться с этой ходячей занозой с хохолком, но при этом ожидать удара в спину и не доверять ему. Тяжело будет, но… моя долбаная пацифистичность и врожденная мягкость не дают мне отталкивать людей. Просто не дают…

– Ладно, – кивнула я и, улыбнувшись, протянула Фею руку. Решение принято и обжалованию не подлежит. – Объявляю бессрочное перемирие, Рокудо Мукуро.

– Поддерживаю, Екатерина Светлова, – усмехнулся иллюзионист, стянул с лапки перчаточку и пожал мне руку. На этот раз – крепко и явно не пару секунд…

Прекратив наконец сотрясать мою конечность, он освободил ее из плена и, натянув свою байкерскую принадлежность обратно на ласт, вопросил:

– Собираешься поведать остальным об этом небольшом происшествии?

– Ой! Ямамото! Дино! Блин! – всполошилась я и со всех ног ломанулась вперед. Странно, но Фей помчал следом, вернее, мгновенно меня догнав, просто бежал рядом.

– Что за паника? – усмехнулся он.

– А то не понимаешь! – возмутилась я. – Такое орево стояло! Они там… А почему они не пришли?

Я настолько растерялась, что аж затормозила, и остановившийся рядом иллюзионист рассмеялся.

– Ты так наивна! Думаешь, я позволил бы хоть кому-то услышать те крики? Иллюзии очень полезны.

– Ты можешь и на расстоянии на людей воздействовать? – опешила я.

– На определенном, – туманно изрек Мукуро. – По сути, они были недалеко, ведь тропа изгибается и место, где находится Вонгола и Каваллоне, рядом с местом нападения. Вот только добираться до него приходится в обход.

– А ты откуда знаешь? – протянула я.

– Ку-фу-фу, мне нравится твоя недоверчивость, – «умилился» Ананас. – Я вернулся к Вонголе, увидев, что Джессо от них отделился, а затем, решив, что он как-то подозрительно долго покупает мороженое, решил пойти за ним. Вонгола же осталась ждать твоего возвращения, вот и всё. Хотя то, что они не пошли тебя искать, довольно странно, не находишь?

– Не нахожу, – пожала плечами я. – Ямамото понимает, что я хотела побыть одна, потому и не пошел на поиски. Он просто очень добрый.

– Или глупый, – усмехнулся Ананас.

– Не обижай моих товарищей! – возмутилась я, скрещивая руки на груди.

– И почему же ты хотела побыть одна? – отправив мои слова в игнор, вопросила эта «редиска». Не в смысле «он разжалован из ананасов», а в смысле «джентльмены удачи его бы точно так назвали».

– А то не ясно! – фыркнула я, снова хмурясь. Вспомнив причину собственной депрессии, я вновь в нее впала.

Мукуро шагнул ко мне и, наклонившись, шепнул:

– Я не привык верить людям. И не проверить тебя не мог. Надеюсь, без обид?

– Что же тебе помешает меня ежедневно «проверять»? – съязвила я, потирая предплечья. Это у меня нервное…

– Ну… Скажем так: я уже убедился во всем, в чем хотел, – загадочно изрек он. – Это не значит, что я доверяю тебе, равно как и ты – мне, но новые проверки я устраивать не стану. Нас рассудит сама жизнь.

Я поморщилась, но решила ему поверить. Здравствуйте, всё те же грабли, я снова встречаю вас собственным лбом! Ну и ладно. Я просто буду ждать от него подляну, надеясь, что ее не последует…

– Ладно, – пробормотала я. – Идет. Верю.

– Отлично, – усмехнулся Мукуро и потопал дальше. Я с мученическим видом закатила глаза и поплелась следом. Но ведь он помог мне, значит, не такая уж он и гадость, правда? Я почувствовала острый укол совести за то, что сравнила Фея с теми подонками и пробормотала:

– Извини, что сравнила с теми… И спасибо, что помог.

– Ку-фу-фу, неужели я дождался благодарности? – съязвил иллюзионист.

– Угу, – покаянно кивнула я, жалея о том, что не поблагодарила его раньше. Хотя когда бы я успела? Но это всего лишь оправдания.

Мукуро не ответил, только ехидно разулыбался. Впрочем, улыбаться иначе он вообще не в состоянии, кажись… В парке было чуть прохладнее, нежели в каменных джунглях из хрущевок, и это вселяло оптимизм. Высокие тополя и липы, а также клены, березы и прочие деревья неизвестной мне этимологии радовали глаз, а густой кустарник обещал кучу царапин всем, кто решился бы ломануться сквозь него. Какая радость, что мне удалось сей участи избежать… Да здравствуют вовремя оказывающиеся неподалеку иллюзионисты, а в их отсутствии – «Малавит», йод и пластырь…

====== 23) Скандалы, интриги, расследования и прочие «радости» ======

«Опыт учит нас, что случается всегда неожиданное». (Анна Элеонора Рузвельт)

Шустро топая по аллее парка, мы с Феем очень быстро доскреблись до лавочки, спасибо отсутствию артрита на моих бренных костях. Рёхей шлындрал по тропинке туда-сюда, Ямамото шастал вместе с ним, но чуть медленнее, а Дино, скрестив руки на груди, стоял у лавочки и отстукивал ногой бешеный ритм.

– Привет, народ! – возопила я еще издалека. – Прикиньте, я жива и даже в норме!

– Катя-сан! – воскликнул Ямамото, и вся толпа ломанулась к нам. Правда, фигура иллюзиониста справа от меня привлекла куда больше внимания, чем моя скромная персона, хе-хе…

– Мукуро, что ты здесь делаешь? – резко помрачнев, вопросил мечник, подозрительно глядючи на Ананасовую Фею. – Ты пошел за Бьякураном, почему…

– Мы встретились по дороге, – перебила я мечника. – И Мукуро меня спас от тех самых гопников, которые к нам с Савада-саном прицепились в тот раз.

– Так и знал! – возмутился мечник. – Не надо было отпускать тебя одну!

– Ну, в следующий раз я буду умнее и буду тебя слушать. Городок-то маленький, а раз они в этом районе раньше паслись, неудивительно, что мы снова встретились. Я ступила, признаю, а ты был прав, – улыбнулась я. – А пока хорошо всё то, что хорошо заканчивается!

– Это да, – улыбнулся Такеши в ответ и, потрепав меня по голове, как ребенка, спросил: – Ты в норме?

– Ага, – кивнула я и нахмурилась. – Чего нельзя сказать о нападавших. Боюсь, что они после таких иллюзий в норме не будут…

– Твой пацифизм граничит с глупостью, – съязвил Фей.

– А твой пофигизм – с жестокостью, – парировала я и фыркнула.

– Они в норме? – хмуро вопросил у иллюзиониста Дино, стоявший слева от мечника.

– В относительной, – как всегда выкрутился Мукурыч. Волчок, блин, всё крутится, крутится – никак не остановится… – Место действия все покинули на своих двоих, да и признаков неадекватности, большей, нежели была, не наблюдалось.

– Это хорошо, – кивнул Каваллоне и обратился ко мне: – Видишь, Катя, всё в норме.

– Ага, «в относительной», – съязвила я.

– Катя-сан, иллюзионист тебе экстремально помог, – вмешался Рёхей, подходя ко мне слева. Место по правую руку прочно оккупировал герр Ананасэ и уступать, похоже, никому не собирался. Собственник, тоже мне… – Может, стоит его простить за утренний инцидент?

– Да я уже простила, – растерялась я и посмотрела на иллюзиониста, как всегда давящего таинственную лыбу. – Мы с ним заключили бессрочное перемирие и язвим, не обижаясь. Так, Мукуро? Кстати, ничего, что я к тебе по имени обращаюсь?

– Именно так, и можешь звать по имени, раз уж начала, – усмехнулся он и пошлепал к лавочке.

– Отлично! – просиял боксер. – Теперь он вряд ли тебе что-то сделает!

– Я тоже на это надеюсь, – пожала плечами я. – Но не слишком-то рассчитываю. Бдительность терять нельзя.

– И это правильно, – кивнул Дино. – Идем?

– Угу, – кивнула я и пошлепала в сопровождении парней к лавочке, уже оккупированной пятой точкой Тритона без трезубца, восседавшего в центре, опершись локтями на колени и положив подбородок на ладони. – А где Бьякуран?

– Он как ушел за мороженым, так и не вернулся, – нахмурился Дино.

– Да ладно, может там очередь? – улыбнулся Ямамото, но по глазам мечника было видно, что он тоже волновался.

– Может, поискать его? – пробормотала я, начиная ощутимо беспокоиться за судьбу нашей ходячей Зефирки.

– Нет, – покачал головой Такеши. – Больше не разделяемся. Мало ли?

– Поддерживаю, – кивнул Мустанг. – Джессо не ребенок, он знает, где находится остановка и время отправления автобуса. Он не опоздает.

– Ладно, – пробормотала я и, подойдя к Ананасу, потыкала носком туфли в его лакированный остроносый башмак. – Двигайся, оккупант.

– Места много, – хмыкнул Фей, ехидно на меня глазея и не предпринимая попыток подвинуться.

– «Редиска», – фыркнула я и уселась слева от него.

– Ку-фу-фу, «ананас» мне нравился больше, – заявил он.

– Нарцисс! – возмутилась я.

– Хмм… Нет, всё же лучше «ананас», – ухмыльнулся этот самый Ананас.

– Как скажешь, – хмыкнула я и оперлась спиной о деревяшку.

Ямамото сел справа от Мукурыча, и я начала лениво рассказывать анекдоты, благо знала их просто тьму. Почему-то их чтение меня всегда успокаивало, а «в процессе» самые веселые шутки запоминались «на автомате». Наверное, чтоб была возможность в отсутствии чтива себя успокоить – вот как сейчас, ага… Обстановка постепенно разряжалась, и минут через двадцать мы уже весело болтали и перешучивались, причем Каваллоне уселся на корточки в тени липы напротив нас, а Рёхей стоял рядом с ним, прислонившись спиной к стволу этой самой липы. Фей же как обычно загадочно молчал и лишь изредка бросал язвительные реплики, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, как говорится…

Минут через двадцать, когда стрелки моих наручных часов оповестили свою владелицу о том, что на дворе – ровно четыре часа и скоро нам необходимо будет ломиться на автобусную останову, аки жертвам пожара к огнетушителю, в дальнем конце аллеи появилось белое пятно. Да неужели?! Явился, не запылился! Запылился б – не сиял бы белизной, аки первый снег… Вот только рядом с белым пятном было черное, и я мгновенно напряглась. Когой-то Зефирка-кун тащит к нам, интересно? И с какого перепоя…

– Ямамото-сан, – перебила я парня, рассказывавшего какую-то бейсбольную байку, – там Бьякуран кого-то ведет!

Повисла тишина. Мечник встал и воззрился в левый конец аллеи, где уже абсолютно ясно вырисовывались контуры нашего зефирного облачка и его спутника. Честно говоря, этого мужика, лет тридцати на вид, я не знала. Его характеризовали короткие черные волосы, рост примерно как у нашего нетающего снеговика, ну, разве что чуть пониже, буквально на пару сантиметров, спортивная фигура, черные брюки и темно-серая рубашка с коротким рукавом, в нагрудном кармане которой торчал уголок черного платка. По мере приближения незнакомца мне удалось разглядеть и более мелкие подробности, а точнее, карие глаза, острый нос и небольшой шрам над верхней губой, которая была чуть тоньше нижней. Симпатичная внешность была испорчена на корню ледяным выражением хари лица и надменным взглядом. Мало мне наших нарциссов – они притягивают к себе других, таких же…

– Ку-фу-фу, ясно, – выдал Ананасище и ни с того ни с сего заявил: – Если не хочешь неприятностей, подыграй мне.

– Неприятностей от кого? – уточнила я. – От Бьякурана, от этого гражданчика отталкивающей наружности или от тебя?

– В принципе, – туманно изрек Туман, и я сдалась. Дура, да. Ну и что? Привыкла я верить людям, а потом разочаровываться в них…

– Ладно, – нехотя протянула я, а Фей приобнял меня за плечо. Захотелось заорать: «А ну, убрал грабли, а то в глаз кочергой получишь!» – но кочерги под рукой не было, а обещания надо держать. Посему я сделала вид, что всё в норме и расслабилась. Продолжаем утреннюю игру, Мукуро? Ну ладно, давай попробуем…

Ямамото и Дино переглянулись, но ничего не сказали. Было видно, что их терзали совсем не смутные сомнения относительно поведения Ананаса и личности бычка на веревочке, вернее, стремительно приближавшегося мужчины, ведомого Бьякураном, и это расстраивало. Видать, не только мне всё происходящее кажется Театром Абсурда, а я-то, наивная, надеялась, что Вонгола с логикой дружит больше, нежели «никчемный тунец Катя». Печалька, что сказать?

Наконец наши визитеры подрулили к нам, и Бьякуран, как всегда с хитрой лыбой, заявил:

– Всем снова желаю здравствовать! Знакомьтесь, это Антон-кун, ради встречи с ним я и попросил тебя, Катя-чан, сюда приехать.

Чего? Ради встречи?.. А как же зефир?! А я-то тебе поверила, «редиска» ты синеокая! Да как ты мог?! Я-то сюда перлась спасать тебя от зефирной ломки, а ты меня с каким-то мужиком решил познакомить?! И вообще, «Антон-кун» – это ни фига не «понятное описание»! Что это за тип, и с чем его едят?! С зефиром?!

– Очень приятно, – хмуро отозвалась я и предприняла попытку подняться, но была остановлена покоившейся на моем плече лапкой Ананаса, цепким взглядом взиравшего на новоприбывшего. Я поняла, что встать мне не дадут, и спросила у «Антон-куна»: – А нельзя ли поподробнее? Вы, вероятнее всего, мое имя знаете, и кто я – тоже. А вот туманное представление Бьякуран-сана мне что-то ни о чем не говорит.

– Охотно, – выдавил улыбочку, похожую на спазм, «Антон-кун». – Меня зовут Антон Сергеевич Крапивин, я являюсь директором конноспортивного клуба «Восток». Может, слышали?

Я опешила. Резко возникло желание подняться, но оно вновь было пресечено конечностью моей личной галлюциногенной Травы. Конечно, я знала конный клуб «Восток»: раньше мы с ним очень плотно сотрудничали и Сергей Иванович Крапивин, отец индивидуума, торчащего в данный момент пред моими офигевшими очами, был нашим постоянным клиентом. Вот только два года назад, после его смерти, клуб достался вот этому самому «Антон-куну», и он с нами сотрудничать отказался, будучи переманенным Шалиным. Как мои предки ни пытались его переманить обратно, он не переманивался, а потому я его ни разу в жизни не видела. Машка делала попытки пообщаться с ним после смерти родителей, но ей, насколько я знаю, всегда указывали на дверь, и переговоры заходили в тупик на первых же стадиях, а вот сейчас сия гордая личность заявилась сюда, в этот парк, на встречу со мной. Как?! Объясните мне, тупой, как Бьякурану это удалось?! Чёртов босс… Мельфиоре, да. Я в трансе. Нет, я в непередаваемом афиге! А Мукурище ни капли не удивлен, в отличие от меня и ни фига не втекших в ситуацию Вонголят. Печалька… Или нет, учитывая, что он, вроде бы, на нашей стороне.

– Очень приятно, – растерянно заявила я спустя секунд десять немого ошизения и таращения глазами-плошками на сие восьмое чудо света – соизволившего снизойти до нас, смертных, самого мистера Пафосность и Заносчивость, как описывала его Маня.

– И мне, – противореча тоном смыслу сказанного, кивнул Крапивин. – Поговорим?

– Конечно, – окончательно растерялась я и снова рыпнулась встать, но Мукурище меня опять удержал и, кивнув на лавочку справа от себя, заявил таким тоном, будто он здесь босс и говорить будут с ним:

– Присаживайтесь.

В лоб ему дать, что ли? Он как разговаривает с пафосной личностью, которая, возможно, пришла, чтоб согласиться на сотрудничество?! У него же не один клуб, а целая куча по всей стране, и постоянно открываются новые, а потому сотрудничество с ним – это Манькина голубая мечта, да и моя, если честно, тоже, правда, не столь лазоревого оттенка, но всё же!

На мой гневный взгляд Мукуро никак не прореагировал и лишь хитрющим хищным взглядом смотрел в глаза новоприбывшего. Тот усмехнулся и всё же сел, вопросив:

– С кем имею честь?

– Рокудо Мукуро, – ответил Ананас, и я чуть подалась вперед, чтобы видеть Антон-куна, которого в моем положении стоило называть «Антон-сама». Нет, я не заискивающая тряпка, просто наше племенное хозяйство сейчас в довольно шатком положении, и потому сделка с Крапивиным, хоть единичная, может дать нам огромный толчок вперед. А потому хамить ему – совсем не выход, ну вот совсем… Дипломатия – это не подхалимаж, это лишь способ ведения дел, при котором «и волки сыты, и овцы целы», а нарываются на ненужные конфликты лишь те, кто еще не вырос из детсадовского возраста и свято верит, что компромисс – это не для него, высокопафосного, который всегда и во всем прав. Жизнь – штука серая, и надо уметь лавировать среди более светлых оттенков, конфликтуя лишь с самыми темными – с тем, что ты не готов принять в силу своего мировоззрения ни в коем случае. Но я отвлеклась…

– А подробнее? – хмыкнул сложивший лапки в замочек и опершийся локтями о колени бизнесмен.

– Очень близкий друг Екатерины, который в курсе всех дел племенного хозяйства «Заря», – усмехнулся Ананас.

Чего? Когда успел?! Нет, когда он моим «очень близким другом» стать успел, я знаю: пару минут назад, заявив, что я ему подыграть должна. Но когда он умудрился в Манькином компе покопаться?! Нам срочно надо вешать на двери замки. Срочно. Вот прямо сейчас! Ууу, истерика, сгинь! Сгинь, а то сгину я!

– Понятно, – протянул Крапивин. – Тогда, вероятно, есть смысл говорить с Вами, а не с Екатериной Семеновной. Вы не против? – о, последняя фраза была явно ко мне обращена.

Что делать, что делать?! «Сушить сухари», как говорится… Ямамото, Дино и Рёхей напряженно на меня воззрились, Бьякуран продолжал давить лыбу и хитро щуриться, а Мукурыч был спокоен и непробиваем, аки айсберг в океане… Я многое потеряю, если он решит мне сделать гадость и отомстить за все оскорбления в свой адрес. Я лишу Машку, которую он ненавидит, ее мечты. Я отниму у нашего племенного хозяйства возможность развиваться…

Я открыла было рот, чтобы сказать: «Против», – но фраза, сказанная Мукуро совсем недавно, обожгла память. «Просто я хотел показать тебе, что бывает с теми, кто идет против меня и тех, кого я решил защищать». Я окончательно растерялась, а с губ сорвалось совсем не то, что я хотела сказать:

– Конечно, я ему верю.

Дууура! Ой, дура!!! Ну почему, когда всем мозги раздавали, я спала, как кошка из легенды про Джаююниши, то бишь про двенадцать знаков китайского календаря?! И, что самое печальное, никакая хамская мышь меня не обманывала – винить можно лишь собственную тупость, так и не исчезнувшую…

– Отлично, – ничуть не удивленным тоном изрек иллюзионист, он же мои личные грабли, но его пальцы едва различимо сжались на моем плече, словно подбадривая меня, и я прекратила заниматься самобичеванием, плюнув на всё и подумав: «Будь, что будет». Как говорится: «И понадеялся поп на русский „Авось”»…

– Хорошо, – кивнул Крапивин и обратился к Мукуро: – Со мной недавно связался господин Джессо и пояснил, что дела в вашем племенном хозяйстве идут совсем не так, как раньше. Он сказал, что ваши жеребцы куда выносливее тех, что поставляет мне Шалин, и по присланным им документам это подтверждается. Сверив информацию от людей, пользовавшихся вашими услугами в этом году, с данными по нашим лошадям, я могу сделать вывод, что ганноверы Шалина несколько уступают буденновцам Светловых. И дело, похоже, не в том, что у него хуже товар, – ох, как-то меня от этого слова аж передернуло… – а в том, что Шалин, сконцентрировавшись на столичных покупателях, начал продавать нам товар низшего сорта, – да что он так выражается-то?! – Посему меня заинтересовали слова господина Джессо о возможном сотрудничестве. Не люблю, когда мне подсовывают бракованный товар.

Тьфу! Прибила бы! Лошади не товар! Что ж он за человек-то такой? Отец его, мир праху, лошадок любил, а этот… Ленки на него нет с ее любовью к животным, превосходящей даже мою… Мне ему хочется дать в лоб даже больше, чем час назад – Ананасу! А вот этому самому Ананасу явно было пофиг на выражения Антон-куна, потому как он заявил:

– Да, Джессо сказал Вам правду, качество оказания услуг этих двух племенных хозяйств значительно различается. Мы позволяем покупателю лично отбирать необходимый ему товар, и потому возможность подсунуть доверчивому покупателю «брак» практически исключена.

– Меня это устраивает, – хмыкнул Крапивин, откинувшись на спинку лавочки и сложив лапки на пузе. – Однако мне необходимо самому удостовериться, что ваши лошади и впрямь превосходят тех, что были мне проданы в этом году Шалиным.

– Присылайте представителей в начале следующей недели, – тут же взял быка за рога всё еще обнимавший меня Мукурище. – Однако это должны быть люди, которым можете доверять и Вы, и хозяйки «Зари» в равной степени, согласны?

– Справедливо, – поморщился он. – Что ж, приятно было пообщаться. Дальнейшая беседа не имеет смысла, пока не придут результаты экспертной оценки. Надеюсь, вы продемонстрируете нам всех лошадей?

– Конечно, нет, – расплылся в ехидной усмешке Мукуро, и я чуть не подпрыгнула от ужаса. Что он творит? – Где гарантия, что лошадям не причинят вреда? Мы продемонстрируем лишь половину выставленных на продажу лошадей и треть производителей. Не лучшую треть, заметьте.

– Не лучшую, говорите? – протянул Крапивин и впился взглядом в глаза Мукуро, снова подавшись вперед и опершись локтями о колени.

Иероглиф «ад» в правом зрачке иллюзиониста пугал как никогда прежде. Его глаза были полны решимости и ледяной уверенности в себе. Любой бы понял, что это глаза абсолютно непреклонного человека, и спорить с ним совершенно бесполезно, и, похоже, Крапивин, будучи человеком явно проницательным и обладавшим деловой хваткой, этот взгляд оценил. Он встал и заявил:

– Идет. Похоже, в «Заре» наконец появились люди, обладающие необходимыми для ведения дел качествами. Не люблю тряпок. А Вы и господин Джессо обладаете деловой хваткой. Приятно будет иметь с Вами дело. Не в обиду Вашей девушке сказано.

– Ку-фу-фу, она не обидится. Да, милая? – обратился ко мне Мукуро, прижав меня к своей бренной тушке.

– Да, конечно, – пробормотала я. На правду не обижаются, что уж там? Маня хоть и неплохо ведет дела, но такой хваткой не обладает, да и выдержки у нее, если честно, – кот наплакал… Срывается часто.

– Отлично. Я позвоню Вам завтра вечером – договоримся о кандидатурах экспертов, – кивнул он, обращаясь к Фею.

– Хорошо, – ответил Мукуро так безразлично, словно это всё были фантики, и речь шла не о спасении нашего племенного хозяйства, а о соревновании по домино среди дворов уездного города в категории «кому за шестьдесят»…

– Мне нравится такое отношение, – усмехнувшись, блеснул верхом нелогичности Крапивин и обратился к Бьякурану: – Надеюсь на продолжение переговоров и с Вами.

– Я тоже, – мило улыбнулся Джессо и пожал протянутую ему руку бизнесмена с таким видом, будто делал тому одолжение.

– До встречи, – бросил Крапивин и, не взглянув на меня, быстрым шагом поспешил свалить в туман. Повисла тишина, и как только фигура в серой рубашенции скрылась в дальних далях, ее прорезал мой вопль:

– Какого фига?!

– Поддерживаю, – кивнул Дино. – Почему ты не предупредил?

– Я хотел сделать Кате-чан сюрприз, – «обрадовал» меня Джессо, подруливая к нам и садясь на лавочку справа от Мукуро, всё еще меня собственнически обнимавшего.

– А если б Катю-чан инфаркт хватил?! – возмутилась я чуть тише, но не менее яростно.

– От приятных сюрпризов не умирают, – убежденно заявил Зефирище.

– Мой мозг, которого и так практически не было, умер, – прошептала я и, закрыв лицо руками, склонилась над землей, практически параллельно к ней.

– Ку-фу-фу, не стоит волноваться о таких пустяках, – заявил Мукуро. – Впрочем, если бы мы недавно не помирились, вряд ли бы тебе удалось заполучить расположение этого человека.

– Спасибо, – пробормотала я, тут же выпрямившись. Стало немного стыдно от того, что всё это время я ждала со стороны Фея подвоха, но он лишь пожал плечами и, убрав наконец с моего плеча свою конечность, заявил:

– Я же сказал тебе всё час назад. А слово свое я держу, хоть ты и считаешь, что это не так. И это правильная позиция – недоверие полезно.

Самое смешное – он явно не обижался на меня за мою недоверчивость, а, наоборот, поощрял ее. Спрашивается, где у человека логика и элементарное чувство собственного достоинства? Вот когда я его предателем называла, он оскорблялся, а когда жду от него пакости в любой момент, поддерживает. Хотя… Может, это и есть его логика? Он не считает себя предателем и воспринимает это как оскорбление, но сам никому не доверяет и считает, что умные люди будут поступать как он?.. Но ведь он явно был доволен, когда я согласилась принять его помощь, значит, мое доверие ему всё же приятно? Хотя он и считает, что надо ожидать худшего всегда и ото всех… Ааа, я запуталась! Хотя не совсем. Одно я поняла точно: Мукуро никому не доверяет и ото всех ждет гадости, чего и другим желает, но, похоже, он способен помогать другим, а значит, думается мне, принять помощь он тоже способен.

– Ага, – радостно разулыбавшись, кивнула я и, тут же нахмурившись, вопросила у Бьякурана: – А откуда Вам, друг мой ситный, товарищ поклеванный, известно о положении дел на ферме?

– Оттуда же, откуда и Мукуро-куну, – хитро изрек Джессо, откинувшись на спинку лавочки и сияя самодовольством и жизнерадостностью.

– А конкретнее? – нахмурилась я еще больше.

– Лично я взламывал компьютер твой сестры, Марии, – безразличным тоном признался Ананас, сверля Бьякурана не менее хитрым, чем улыбка самого Зефирного маньяка, взглядом.

Вот ведь «редиска»! Да как он мог? Это же преступление! Да, хоть на Манином компе и стоит пароль, знающему человеку его взломать – пара пустяков, я это понимаю, но вот если она об этом узнает, Армагеддон покажется нам всем сказочкой доброго Оле Лукойе…