Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 96 страниц)

Отбыв утреннюю трудовую повинность, я ломанулась готовить завтрак, и ко мне присоединился бодрый и как всегда довольный жизнью Ямамотыч. Быстренько сварганив шарлотку и кашу для работников, я укуренно начала ваять тамаго яки, а на кухню начал просачиваться голодный и сонный мафиозный народ. К счастью, Бельфегор претензии высказывать не стал: шарлотка, покрытая глазурью, показалась ему сносной пищей. Ну а Маша, подмигнув мне, поведала, что «миссия выполнена», и я поняла, что ей удалось всучить Франу штаны, причем этот самый Фран явно пошел с Манюней на контакт, потому что в глубине зеленых гляделок вспыхивали тени эмоций, когда он обращался к моей сеструндии. После завтрака я, начхав на посуду, догнала Маню, урулившую к себе в «кабинет», и с порога заявила:

– Маш, у меня новости. Как обычно, два варианта.

– Начни с хороших, – хмыкнула Манька, не отлипая от монитора, на котором вместо документов тут же появился пасьянс – они ее вообще успокаивают…

– Ладно, – кивнула я и уселась на ее койку, а сеструндия даже не озаботилась тем, чтобы повернуться ко мне фейсом лица.

– Крапивин хочет заключить с нами сделку, – с места в карьер ляпнула я, и Маня замерла…

Раз, два, три, ёлочка, гори!

– Чего?! – заорала Маша, подтверждая мои наблюдения о том, что ей на переваривание шоковой информации секунд по пять необходимо. – Повтори!

Она резко обернулась, сияя счастьем и подозрительностью во взгляде одновременно, и я, пожав плечами, объяснила:

– Вчера мы встретились с ним в парке. Он сказал, что если у нас и правда лошади лучше тех, что ему в этом году продал Шалин, сосредоточившийся на московских покупателях и подсунувший ему не самых выносливых лошадей, то он, проверив сей факт, не против поговорить о заключении с нами договора.

– И ты хочешь сказать, что случайно встретила Крапивина в парке? – скептически выгнула бровь Маня.

– А вот это и есть плохая новость, – поморщилась я, скрещивая руки на груди.

– Ну и? – хмыкнула Маруся, закинув ногу на ногу. Кстати, она была в любимых серых брюках и белой блузе с длинным рукавом – опять мерзла…

– О встрече с ним договорился Бьякуран, решивший сделать мне приятный сюрприз, – издалека начала я, а Маня резко начала мрачнеть. – Он хотел помочь и выяснил, что Крапивин перешел на сторону Шалина, потому что ему больше импонировало ведение дел с «сильной, жесткой личностью», при том, что услуги наши хозяйства оказывали одинаковые. После этого он, – я поморщилась и, наконец, пояснила: – взломал твой комп и, выяснив всё о состоянии дел на ферме, договорился с Крапивиным о встрече, заинтересовав его.

– Во охамели! – возмутилась Маша, вскакивая. – Замки надо на комнаты вешать! Интервенты долбаные! А если бы он информацию использовал, чтоб нас подставить? Это хорошо, что он, похоже, с понятиями фраерок, но если бы…

– Маш, опять, – поморщилась я, перебив сестру, а та, слегка растерявшись, махнула рукой и со вздохом сказала:

– Ладно, и чего он хочет? Крапивин, в смысле. Простим уж этого альбиноса, фиг с ним. Помог-таки.

– Угу, – кивнула я. – Только не расстраивайся, но нам еще и Мукуро помог.

– Кто?! – рявкнула Маня подскакивая. Ну, этого я и ждала, сейчас начнется… Буду переводить. – Этот чунарь, – «pазиня», – которого я вылечила? – «обыграла». – Который, чтоб арапа заправить, – «не уплатить карточный долг», – кашпырить начал, – «скандалить», – и меня крамзать, – «оскорбить, унизить», – пытался?

– Маш, он не для этого тебя так назвал, – вклинилась я, но Машка заорала, уперев руки в боки и отбивая ногой бешеный ритм:

– Ша! – «молчать». – Шороху навел, – «скандал устроил», – чушонком прикинулся, – «обиженным человеком», – а теперь, чтоб хвостом накрыться, – «избежать ответственности», – решил леща кинуть? – «подхалимничать». – Фуций! – «Трус». – Хмырь болотный! – так, а вот это перебор! Она Мукуро «ничтожеством» назвала.

– Маш, хватит! – рявкнула я и встала. – Во-первых, он и впрямь не знал верного значения того слова, во-вторых, он идиот с избытком пафоса, который не способен извиниться, потому и продолжал настаивать, а в-третьих, я тогда этого не поняла, но вчера до меня дошло, что этой игрой мы ему реально больно сделали, в душу плюнули. У него свои заморочки, нам непонятные, и ему реально больно и тошно было, но не от твоего выигрыша, а от того, как ты победила, и не в том дело, что ты круче него карты передергиваешь, просто он… – нет, ну не могу же я Маше сдать Мукуро, правильно? Придется обтекать углы. – Просто он очень болезненно воспринимает подобные вещи. Обман. Тут всё очень сложно, мы реально ему очень больно сделали.

– И он мстил! – закатила глаза Маша, всплеснув руками.

– Нет, думаю, он просто на автомате сделал то, что делал всегда – укусил в ответ. Его ударили – он ударил, и всё. Понимаешь?

Маша поморщилась и, скрестив руки на груди, вопросила:

– Зачем же он нам помочь решил?

– Потому что он со мной в тот день пообщался и понял, что я не хотела на самом деле ему больно делать, – немного утрировала я. – Мы заключили перемирие, а когда пришли Бьякуран с Крапивиным, Мукуро решил помочь. Просто потому, что «друзьям надо помогать», понимаешь?

– Ты его другом считаешь? – скептически выгнула бровь Маня.

– Нет, – пожала плечами я. – Просто товарищем. Мир есть мир, и я его с ним заключила, но его «чудесных» душевных качеств это не отменяет, так что я всё равно жду подвоха. Наверное, чисто подсознательно. Я ему не верю, но я верю, что он хочет хотя бы попытаться с нами ужиться и не делать гадостей. Я хочу дать ему шанс.

Повисла тишина. Машка сверлила взглядом пол, а я – ее, настроение у нас обеих бултыхалось на самом дне и с отметки «всё слишком фигово, чтобы хоть когда-нибудь улучшиться» подниматься упорно не желало. Наконец, Маня тяжело вздохнула и, подойдя ко мне, положила ладони мне на плечи и тихо сказала:

– Ты слишком добрая, Кать. Слишком. Ты веришь людям, обманываешься в них и снова пытаешься поверить. Наверное, зря, потому что тебе слишком часто причиняют боль, но не мне тебя судить. Если хочешь дать ему второй шанс, давай. Я не стану. Он для меня – персона нон-грата. Ты сама знаешь, почему, – я кивнула, а Маня опять начала расходиться и, уперев руки в боки, гневно заявила: – Если ему и надо было «укусить в ответ», можно адекватно было это сделать! Так что если он еще раз вякнет что-то подобное, вылетит с фермы в один момент! И не смей ему готовить! Не фиг было хвостом шевелить! – «делать нечто неположенное, нарушать воровские традиции, провоцировать конфликт, оскорблять вышестоящего» – что она конкретно в виду имела, я не знаю… – Хао! – «я всё сказала».

– Ладно, ладно, – примирительно улыбнулась я. – Я поняла. Будет всё сам делать. Я вообще-то и не собиралась ему готовить, так что успокойся. Хорошо?

– Угу, – кивнула Маша и крепко меня обняла. – Добрячка ты, Кать, а зря.

– Сама знаю, что зря, – тяжко вздохнула я, тоже обнимая сестру.

Пару секунд мы постояли, размышляя о том, чем мне моя «доброта» и доверчивость еще аукнутся, а затем Маня от меня отлепилась и, усевшись в кресло, вопросила, переходя к более насущным делам:

– И чего Крапивин хочет?

– Ну, он хочет, чтобы мы позволили ему прислать инспекторов и сделать оценку наших лошадей, – пожала плечами я, усаживаясь обратно на кровать с серебристым покрывалом. – Точнее, Мукуро ему сказал, что мы позволим только треть производителей осмотреть и половину выставленных на продажу жеребят, но он согласился.

– Да ладно? – скептически выгнула бровь Маня. – Этот мистер Пафос согласился на такие невыгодные условия? А вдруг мы ему самых лучших покажем, а потом подсунем тех, кто не такой выносливый?

– Ну, Мукуро сказал, что мы покажем не лучшую треть, да и потом, мы же всегда позволяем покупателям самим выбирать лошадей, так что его это устроило. Плюс, он вообще странный – говорит, что та надменная манера общения, в которой Мукуро вел переговоры, ему понравилась.

– Странно, – опешила Маша.

– Бьякуран подтвердил, – развела руками я. – Сказал, что «Антон-кун» не переваривает мягких компаньонов.

– Кто? – переспросила Маня и расхохоталась, стуча ладонями по подлокотникам кресла. – «Антон-кун»?! Да ладно!

– Его так Бьякуран называет, – присоединилась я к смеху сеструндии.

– Ага. А еще как там можно извратиться?

– Клава-сама, Вася-доно и Евграф Романович-кун, ежели последнему лет пять, – хихикнув, заявила я, а Маню вновь унесло в дикий хохот, потому как, помнится, я ей недавно поясняла, что эти суффиксы значили, и она, кажись, их запомнила.

– Жесть, – проржавшись, пробормотала она, вытирая выступившие слезы тыльной стороной ладони.

– И не говори, – хмыкнула я. – Ну да ладно. Короче, жди звонка Крапивина: он сегодня звякнет и будет договариваться о кандидатурах экспертов. Настаивай на тех, которых мы знаем.

– Не тупая, понимаю, – поморщилась Маня, а я была вынуждена ее добить:

– Но Крапивин может захотеть вести переговоры либо с Мукуро, либо с Бьякураном: он считает, что ты слишком мягкая.

– Я?! – офанарело переспросила Маня, воззрившись на меня, аки Олимпийский чемпион в спринтерском забеге на секундомер, говорящий, что он стометровку за пять минут пробежал.

– Угу, – кивнула я и встала.

– Мне аж любопытно, как этот гадкий Дикобраз с Крапивиным общался, раз я ему мягкой в сравнении с этой мерзостью показалась, – протянула Маня, чем-то сейчас напоминая Франа, наверное, тоном сказанного.

– Ну, он был довольно резким, но не хамил, – пожала плечами я и дополнила: – И кстати, если Крапивин что-то ляпнет про то, что Дикобраз якобы «мой парень» – не удивляйся, он ему так представился, чтобы тот не начал выпендриваться, что у Мукуро нет прав на ведение переговоров.

– Да ну на фиг! – возмутилась Маня. – А не охамел ли он?

– Что поделать? – развела руками я. – Но мне как-то пофиг. Подумаешь, кто что вякнул?

– Это точно, – хмыкнула Маша. – Всё, больше сюрпризов нет?

– Да вроде нет, – пожала плечами я и тут вспомнила о тех пятерых гопниках, что на меня напали. – А, чуть не забыла. Помнишь я говорила, что на нас с Савада-саном семеро наркоманов напали?

– Ну? – Маня тут же нахмурилась и поджала губы.

– Я имя одного из них узнала. Иван Семёнович Коряшин, девятнадцать лет, – пояснила я.

– Откуда? – вскинула бровь Маня.

– Пятеро из них на меня снова напали, вчера, – поморщившись, призналась я. – Но Мукуро мне помог, а потом их заглючило. Вот я и тиснула у одного из них паспорт. Причем герр Дикобраз сказал, что они явно прежде убивали.

– Ясно, – пробормотала Маша, в голове которой явно шли бои за решение извечного вопроса: «Что делать?» Наконец она кивнула и заявила: – Разберемся. Ментам сообщим. Но тебя впутывать не будем, не стоит.

– Это хорошо, – кивнула я и осторожно спросила: – Маш, а ты уверена, что стоит…

– Стоит, стоит, – отмахнулась она. – Отношения-то у меня с нашими хорошие! Не волнуйся!

– Ладно, как скажешь, – сдалась я и, подняв лапки кверху, поспешила оставить сестру одну, а выходя улыбнулась и тихо сказала: – Спасибо, Маш.

– Пожалуйста, – хмыкнула сестра, и я поспешила вниз – готовить обед.

POV Маши.

Помаявшись дурью минут, эдак, пять после того, как Катюха свалила в туман, я потянулась и, подумав, что Катька – пацифистка, которая от этого страдает, а значит, дура, но дура мною любимая, запела во всю глотку:

– Расцветали яблони за домом

Пудрил мозг Катюхе Дикобраз.

А она, дружившая с «обломом»,

Продолжала верить всем на раз!

Завершив процесс пытки стен своим отнюдь не тихим гласом, я зевнула и поперлась на улицу. Побродив минут десять по территории фермы, я решила проверить левады. Мне в голову пришла интересная мысль, до этого ее обходившая стороной, поскольку я старалась про Дикобраза не думать: «Откуда этот гадик со странным вкусом знает слово „шестерить”, и что он вообще за личность?» А посему, раз возник вопрос, я решила получить ответ. Ну а у кого искать ответ о подчиненных, кроме как у босса? Потому я решила топать к Саваде-сану: он босс, вот пусть и поясняет мне, чего ждать Катюхе от этой пакости. Путь до левад был не близок, но я решила пройтись пешочком, надеясь, что Крапивин допрет, что звонить надо не на стационарный телефон, а на мобильный: нам вообще на домашний почти никто не звонил, поскольку мы редко бывали в стенах нашей хатки, и все об этом знали.

По дороге я узрела сиятельного енота без полосок, как всегда напялившего куртку, который общался с сорокалетним мужиком, по комплекции напоминавшим шкаф. Причем этот самый «шкаф» явно оправдывался и боялся карликового Принца, который был ниже меня и тощий, аки спичка, но, что самое удивительное, стилетов в его руках не было и пугала в его внешности лишь ухмылка полного шизика, который в любой момент без объявления о нападении может пустить собеседника на колбасу, а потом зевнет и скажет: «Какой скучный день!» А еще пугала его аура – кровожадная, беспощадная и явно говорившая о решительности и полном безразличии ее обладателя к жертвам… Нет, мне всё-таки и впрямь кажется, что он убивал… А, мысли, прочь! А то у меня истерика начнется, а это чревато! Пнув лишние мысли из башки, я проперлась мимо маньяка и его жертвы и пошлепала дальше. Гадать, как сиятельная мерзость добилась ужаса в глазах допрашиваемого, не хотелось…

Небо было пасмурным и предвещало дождь, облака толпились на нем, аки бабы у прилавка советского магазина, перед тем как на него выкинут детские колготки, и я со всех ног поспешила к левадам: быть окропленной водичкой мне не светило. В башке не менее кучно и в не менее озлобленном настроении толпились мысли, и я всеми силами пыталась выстроить их в стройные шеренги, но получалось откровенно фигово: злость и воспоминания об оскорблении активно мешали сему благому начинанию. Кое-как добравшись до пункта назначения и раз двадцать пнув по дороге ни в чем неповинную травку, я узрела Саваду-сана, активно гонявшего мощного жеребца. Вау, а он быстрый… Тсуна-сан, в смысле, а не жеребец, про того-то и так всё ясно. Его прихвостень с «Беломориной» итальянского производства, которой, к счастью, сейчас не наблюдалось, носился неподалеку, гоняя еще одного коника. Причем, что интересно, носились они во чистом поле, а не в левадах, хотя всего неделю активно работали с лошадьми. Точно, видать, способные парнишки… Я подрулила к Тсуна-сану и издалека еще заорала:

– Эй, Савада-сан! Поговорить бы! Гони коника в левады!

Тсуна-сан не ответил, видать, его просветили о том, что лучше рядом с лошадьми не орать, и погнал жеребца, куда послали. Что интересно, его верный последователь с недовольной харей поступил так же, и я вскоре имела сомнительное счастье лицезреть рядом с собой босса этих интервентов в сопровождении его главного прихлебателя. Мы отошли от забора и выперлись во чисто поле, после чего я, поморщившись, сказала, намекая на то, что курильщику стоит свалить куда подальше:

– Поговорить бы надо, Савада-сан.

– Говори, – хмыкнул Гокудера, явно не понимавший намеков, и я съязвила:

– Мне с твоим боссом надо поговорить, а не с тобой. Или что, боишься, что я у тебя его уведу? Мальчик-гей, типа?

Тсуна-сан ни с того ни с сего схватил помощничка за запястья, увешанные напульсниками, и мне показалось, что в руках у того что-то мелькнуло, что-то серое, но я не поняла, что – Савада-сан загородил обзор своей хилой тушкой и затараторил:

– Гокудера, не стоит, она извинится, она не то имела ввиду!

– Чегой-то я извиняться должна? – вскинула бровь я. – Он хоть понимает, как его поведение со стороны выглядит?

– Джудайме! – возопил униженный и оскорбленный. – Почему я должен это терпеть?!

– Гокудера, нам не нужны ссоры, давай просто…

Но босс был перебит подчиненным:

– Она на Мукуро имела право наорать и лишить его готовой пищи за оскорбление, а я на нее – не имею?!

Что-то мне как-то нехорошо… И правда, чего я его оскорбила-то? Чисто из-за собственного откровенно фигового настроения. Не права, ой, не права… А когда я не права, я признаю свои ошибки.

– Извини, – искренне и спокойно, а не с оревом, сказала я, обращаясь к курильщику. – Правда извини, не подумав ляпнула.

Тсуна-сан обернулся и удивленно на меня воззрился, а Гокудера замер с видом: «Да ладно? Россия стала чемпион мира по футболу, хоккею и пляжному баскетболу?»

– Нет, правда извини, – повторила я со вздохом. – Ступила. Просто поведение у тебя странное, вот я и съязвила по обыкновению. Не подумала.

– Ладно, – хмыкнул парень убирая руки за спину. – Женщины! Что с вас взять?

– Не в поле дело, а в моем тупом характере, – тяжко вдохнула я и обратилась к отпустившему подчиненного и «повернувшегося ко мне всем передом, а к Гокудере – задом» домику бабы Яги по имени «Тсуна». – Ну что, поговорим?

– Хорошо, но при Гокудере, – кивнул Савада-сан.

– Ладно, – пожала плечами я. Накосячила – выпендриваться права не имею. – Что вы можете сказать о Рокудо Мукуро? Он вроде как с Катькой мир заключил, но я за нее волнуюсь.

Да, я привыкла сразу переходить к делу безо всяких обиняков, и это, похоже, курильщику понравилось, а вот его босса заставило несколько растеряться, потому как первый усмехнулся, а второй уставился в траву, явно подыскивая слова.

– Боишься, что он подставит твою сестру? – наконец уничтожил тишину Гокудера.

– Да, – кивнула я. – Потому и спрашиваю: чего от него ждать? А кто, кроме его босса, сможет на этот вопрос ответить?

– Проблема в том, – со вздохом пояснил Тсуна-сан, подняв-таки на меня глаза, – что Мукуро не признает меня боссом и помогает лишь тогда, когда ему это выгодно. Он очень скрытный человек, от которого все мы всегда ждем подвоха. Правда, пока не дождались, а ведь уже пять лет на одной стороне, но всё же мы не расслабляемся.

– Ясно, – протянула я. – То есть он как бомба замедленного действия. Может рвануть в любую минуту, но таймера не видно. А обезвредить возможно?

– Попытайся, – хмыкнул парень с пунктиком на шовинизме. – Его можно обезвредить лишь путем подрыва.

– Уничтожение не выход, к сожалению. Он же с Катькой мир заключил, – поморщилась я.

– Тогда ничем не можем помочь, – ухмыльнулся парень-дымовая-завеса.

– Не думаю, что Мукуро причинит вред Кате-сан, – вклинился в разговор Тсуна-сан. – Если он решил заключить перемирие, значит, он на ее стороне. Ямамото рассказал нам, что он ее вчера спас и помог с деловым партнером, – я поморщилась, – не думаю, что он, учитывая, что помощь окружающим ему не свойственна, если это не в его интересах, стал бы ей помогать, не будь ему нужны хорошие с ней отношения.

– Вопрос, зачем они ему нужны, – фыркнула я, уперев руки в бока и начиная постукивать ногой по травушке-муравушке несчастненькой.

– Нам тоже хотелось бы это знать, – пробормотал Тсуна-сан и добавил: – Но не волнуйся! Ямамото всё время рядом с Катей-сан, да и Дино тоже, так что, если что, они сумеют ее защитить.

– Ты приказал? – вскинула бровь я недоверчиво. Не тот человек Савада-сан, чтоб приказы отдавать.

– Нет, – пожал плечами Тсуна-сан немного смущенно. – Мы пришли к этому решению все вместе, а Ямамото и Дино сами сказали, что хотят помочь Кате-сан. Думаешь, я плохой босс, раз не могу отдавать приказы?..

Опять начинается! Сколько ж можно-то? Я подошла к ковырявшему носком башмака многострадальную траву Тсуне-сану, растерянно на нее взиравшему, и, положив лапку ему на плечо, сказала как всегда то, что думала:

– Наоборот. Босс, который отдает приказы, с которыми его починенные не согласны и ведут к их озлоблению – фиговый босс. А вот человек, у которого с помощниками полное взаимопонимание и доверие, да еще и мысли в одну сторону текут – хороший босс, потому как смог подобрать в помощники единомышленников, смог поладить с ними, смог на протяжении многих лет день за днем доказывать им, что в него стоит верить, и что он достоин своего звания. Вывод делай сам.

Савада-сан на меня удивленно воззрился, равно как и его последователь, а я, похлопав вечно смущающегося босса по плечу, отошла на свое место и вопросила:

– А откуда этот упырь знает слово «шестерить»?

– Не знаю, – пожал плечами Тсуна-сан. – Он нам не сказал.

– Редиска, – поморщилась я.

– Что, прости? – не понял босс.

– Нехороший человек он, говорю, – хмыкнув, пояснила я. – Ладно, спасибо за помощь. Кстати, классно вы, парни, уже с лошадьми обращаетесь! Права была Катька, вы способные ученики.

– Да нет, просто… – смутился Тсуна-сан, а я, перебив его, фыркнула:

– Савада-сан будь проще. Если тебя хотят похвалить, тебя хвалят. Прими с благодарностью и, не зазнаваясь, сделай вывод о том, что ты на верном пути! Всё, покеда, спасибо за инфу!

– Постой, – ни с того, ни с сего обратился ко мне парень, лишившийся папиросы, спасибо лошадям.

– Чего? – озадачилась я и замерла, сделав всего шаг в сторону.

– Думаю, Джудайме уже готов к выгулу лошади подальше от левад, но он сомневается. Как человек, – он поморщился, но продолжил: – разбирающийся в лошадях, что скажешь?

Я почесала кончик носа и, кивнув своим мыслям, ответила:

– Так ничего сказать не могу. Савада-сан, можешь провести прямо сейчас коня от левад вон до того дерева? – я указала на одиноко растущую вдалеке липу. – Тогда сделаю вывод.

– Хорошо, – кивнул Тсуна-сан и ушел к левадам, послав Гокудере взгляд, содержавший немой вопрос, интерпретируемый мной как: «Ну на фига?!..»

Мы с курякой отошли с пути коняги, и я, уперев руки в боки, замерла справа от этого фанатика.

– Ты и правда веришь в Джудайме? – нехотя спросил тот, глядя, как Тсуна-сан уверенно и спокойно выгоняет жеребца во чисто поле.

– Конечно, – хмыкнула я. – Я вообще страдаю речевым недержанием, как говорится, так что в девяноста процентах случаев говорю то, что думаю.

– А оставшиеся десять? – хмуро вопросил Гокудера. Ути, недоверчивый какой! Молодец…

– А эти случаи вас не касаются, – пожала плечами я. – Так же, как не касаются никого на ферме. Это лишь для тех, с кем я играю в карты.

– Ты ведь шулер? – фыркнул он, а я поморщилась.

– Не люблю это слово! – ответила я курильщику, глядя за бегущим справа от рыжего коня Савадой-саном. – Я исполнитель. То есть катала, знающий все приемы игры в карты, понимаешь?

– Что-то вроде элиты? – снова фыркнул Хаято.

– Да я бы не сказала. Просто хорошо в этом разбираюсь. Но слово «шулер» не люблю – не звучит. Мне «катала» нравится больше.

– Ясно, – протянул Гокудера и заявил: – Интересно, сидела ли ты, но босс сказал, что спрашивать невежливо.

– Прав твой босс, – усмехнулась я, скрещивая руки на груди. – Я бы тоже поинтересовалась, что такое «Джудайме», но, чую, за этим всем тайна скрыта какая-то, так что не буду. Не хочу вас в неловкое положение ставить, когда и врать неохота, и правду говорить не вариант. Впрочем, думаю, вы что-то вроде мафиозного клана, хотя как в клане могут быть и японцы, и итальянцы, не понимаю.

– Чего только в жизни не бывает, – глубокомысленно изрек Гокудера.

– Это точно, – ухмыльнулась я. – И инопланетяне летают, и снежные люди бродят… Только не ржи! – я воззрилась на курильщика, а он недоверчиво у меня вопросил:

– Ты веришь в инопланетян?

– Сама видела! – фыркнула я, начиная долбить ногой несчастную почву. Эх, зачем я ему это говорю? Заржет ведь, стопудово! – Еще в детстве. А потом недавно, около года назад, видела светящуюся точку в небе. И не смей мне говорить, что я псих! Инопланетяне существуют!

В глазах парниши появился странный огонек. К чему бы?..

– А в НЗЖ ты веришь? – ни с того ни с сего вопросил он с фанатским блеском в гляделках.

– Во что? – озадачилась я.

– Неопознанное Загадочное Животное! – поморщившись, пояснил курильщик. Да ладно! Он тоже верит в снежного человека и прочие необычности?!

– Конечно! – возопила я и разулыбалась. – А ты тоже в них веришь?

– Да! – кивнул Гокудера с улыбкой от уха до уха, и я протянула ему руку.

– Надо пожать руки, братюня! Мне никто никогда не верил, что я видела НЛО!

– Расскажешь, как это было? – вопросил Гокудера и, вместо того, чтобы пожать мне руку, изобразил знак «мир». – Давай как я, это приветствие НЗЖ!

– Откуда знаешь? – подозрительно спросила я и сделала требуемый знак.

– Общался с одной, – ухмыльнулся Хаято и ткнул в кончики моих пальцев, сложенных в знак «мир», то бишь римскую цифру «пять», своими.

– Расскажешь? – вопросила я тоном «скажешь „нет” – пущу на холодец».

– А то! – ухмыльнулся Гокудера и показал мне знак «класс».

Думаете: «Что за бред»? А ни фига не бред! Просто когда мы с сестрами были еще маленькие, над лесом постоянно летали светящиеся шарики. Ленка тогда говорила, что это феи, а я как-то, когда мне восемь было, узрела огромный шар, больше похожий на летающую тарелку, который висел над лесом минуты три. После этого никаких происшествий не было долгое время, но Ленка увлеклась мистикой, потому что хотела понять, куда исчезли «феи», а я поверила в НЛО. Ну а год назад, после смерти родителей, я снова видела огромный шар, и снова над лесом, так что мой начавший проявляться скепсис был уничтожен на корню, и я вновь поверила в инопланетян. Да и вообще в разные непонятности, вроде йети, Лохнесского чудовища и прочей нечисти.

– Ну как? – раздался крик от дерева, и мы с Хаято синхронно обернулись. О, блин! А про Джудайме-то мы и забыли…

– Пардон, Савада-сан, – проорала я стоявшему между конем и древом Тсуне-сану. – Я отвлеклась! Гони обратно, всё равно надо его в левады отвести. И извини, я больше не отвлекусь!

Биг-босс со склонностью к самокопанию с тяжким вздохом ломанулся обратно к левадам, а я, не отводя от него взгляд, спросила у Гокудеры:

– Ну что, расскажешь вечерком? Я собралась после ужина пойти прогуляться с пирогами наперевес, которые Катюха испечь обещается. Присоединишься?

– Ага, – кивнул Хаято, ставший подозрительно мирным. – Удивительно, что такая, как ты, верит в НЗЖ!

– Это какая «такая»? – озадачилась я.

– Ну… Неженственная, – почесав тыковку, озвучил очевидную истину Гокудера, а я засмеялась и, хлопнув его по спине, заявила:

– Что есть, то есть! И мне это удобно. Ну а верю, потому как с детства странные явления наблюдала. Мы все верим: и я, и Катька, и Ленка, и Игорь с семьей.

– Значит, вечером нам будет, о чем поговорить, – хмыкнул любитель «Беломорканала» и его производных.

– А то, – усмехнулась я.

Повисла тишина. Я следила за тем, как Тсуна-сан ловко загоняет коня в леваду, и думала о том, что они и правда смышленые парнишки. Гокудера явно обращался с лошадьми не хуже, так что можно было им обоим разрешить работать «в поле», но из-за скепсиса Савады-сана по отношению к себе надо было сделать на него скидку и пока поставить их в пару, а там – будем наблюдать, может, и один работать сможет. Жеребец был заперт в леваде, а Тсуна-сан бодрым шагом и с напряженной улыбочкой пошлепал к нам. И чего он так парится из-за этого?

– Джудайме, это было здорово! – проорал куряка мне на ухо. Я потерла вышеозначенный орган слуха и, когда звон в башке утих, рявкнула еще громче, хоть биг-босс и был уже недалеко:

– Ага, было круто, Савада-сан!

– Спасибо, – улыбнулся тот и, почесав затылок, вопросил: – И что скажешь?

– Скажу, что ты можешь и один работать, но тебе неуютно будет, так что бери свою итальянскую «Правую руку» под локоток, и вперед – вдвоем выгуливать коней.

– «Правую руку»? – озадачился не друживший с логикой Джудайме. – Откуда ты знаешь?

– Так по вам видно, – хмыкнула я. – За идиотку-то меня не держите. Всё, я почапала. До обеда, граждане уголовнички мафиозной направленности! Ежели вы всё ж таки просто сбежали из дурки, пардон. Но это вряд ли, так что – пока!

Я пошлепала назад к дому, а за спиной у меня послышался явно довольный голос Хаято:

– «Правая рука» значит, да?

Чегой-то он? Я всё-таки ошиблась насчет «мафии»? Или он не «Правая рука» Савады-сана? Или я угадала, но он сам считает, что недостоин этого звания или же должен стать лучше? Склоняюсь к последней версии, ну да ладно, спрашивать не стану. Меньше знаешь – крепче спишь! А дождик, кстати, начал накрапывать… Бегом, в укрытие! К крыше, койке и компу! За мафию, за НЛО, за дружбу народов! Урааа!

====== 27) Почему я смеюсь? Потому что победа – это эйфория, а не повод рыдать! ======

«Те, кто танцевали, казались безумцами тому, кто не мог услышать музыку». (Фридрих Вильгельм Ницше)

POV Лены.

После обеда, мною пропущенного, я трудилась, аки раб на плантациях, поскольку из-за разговора с Суперби-Нахалом потеряла кучу времени. За ужином же на меня, повязавшую красный платок на манер пионерского галстука, все смотрели как на идиотку, ну, или просто удивленно, а я флегматично жевала пироги и отрешенно слушала рассказ Марии о том, что ей позвонил Крапивин и чуть ли не в приказном порядке повелел позвать к трубке «господина Рокудо Мукуро», после чего Маша заявила ему, что если он хочет пообщаться с этим господином, пусть подарит тому мобильный, а пока она глава семьи, и раз уж он набрал ее номер, общаться придется с ней. Как они не поскандалили – не знаю, но им удалось договориться о том, что в понедельник к нам приедут трое экспертов, которых сопроводят сыновья Шалина, что было печально. На вопрос: «Для чего?» – заданный Марией, сомнительно уважаемый нами господин Крапивин ответил, что это необходимо для того, чтобы потом еще менее уважаемый нами господин Шалин не предъявлял ему претензий. Что-то вроде: «Видишь, мусор, твои лошади не так выносливы, потому пошел на фиг, контракт о долговременном сотрудничестве расторгнут!» Хм, что-то мне словечки блонди с рупором в гортани уже передались… Короче говоря, Мария была довольна, Катерина – тоже, а мне было всё по барабану. Правда, сестры очень переживали из-за двух «лишних» визитеров, но я их паники не разделяла, как и оккупанты нашей коммуналки, а когда Катерина долбанулась лбом о столешницу и простонала: «Не хочу, чтоб приезжал Вадим!..» – Ямамото не выдержал и спросил:

– Да почему? Что это за человек такой, что ты и Маша-сан так не хотите его приезда?

– Ооо, это страшный человек! – на полном серьезе и с морем пафоса изрекла Мария, возведя глаза к потолку, и, потрясая вилкой, коей недавно вяло ковыряла оливье, продолжила: – Это вынос мозга! Это смерть моя мгновенная! Это не человек, а кошмар!

– Настолько пафосный? – с улыбкой вопросил Дино.

– Хуже! – хором ответили мои сестры.

– Лена, – ни с того ни с сего обратился ко мне сидевший слева от меня Лягушатник, – как единственному чуть более адекватному человеку, чем остальные здесь присутствующие женщины, бейсбольному неандертальцу с вечной рекламой зубной пасты на лице стоит задать свой вопрос тебе.

– А я его никогда не видела, – коротко ответила я и вернулась к уничтожению пирогов с творогом.

– Народ, если хотите увидеть монстра в обличье человеческом, в понедельник, в девять утра, приходите в холл – будем встречать «дорогих» гостей, – ухмыльнулась Маша, явно собираясь мстить нашим нахлебникам за то, что они сюда прибыли, а Шалиным – за то, что они существуют.