Текст книги "Спасите, мафия! (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 96 страниц)

Этот самодур, с виду до безобразия легкомысленный, на самом деле был сама серьезность и говорил о смехе и выпивке в палате без тени иронии, и это, если честно, пугало… Но явно не наших мафиози, потому как Фран, безразлично глядя на шинигами, протянул:

– Дядя, а вы ничего не прозевали?

– Что такое, моя Лягушечка? – умилился Вадим.

– Обернитесь, что ли, или у шинигами глаза на затылке есть? Так с такими патлами всё равно ничего не увидите, – съязвил иллюзионист.

Вадим обернулся, а вот его брат даже не пошевелился. Человек за их спинами вдруг развеялся, и рядом с Машей, стоявшей справа от меня, обнаружился лишенный фуда Маэстро, сосредоточенно хмурящийся и сжимавший в руке флик-лезвие. Алексей никак не отреагировал, а Вадим рассмеялся и заявил:

– И ты думал, моя наивная Лягушечка, что мы не знали об этом маленьком трюке? Твой учитель провернул его, когда я рассказывал о своем выступлении в килте. Это, кстати, было ой как невежливо с твоей стороны, мальчик с безвкусной прической-ёршиком для бутылок, хорошо не унитазов, – он погрозил пальцем Фею и, расхохотавшись с таким пафосом, что мне аж дурно стало, запрокинул голову к небу, а затем, резко отсмеявшись, заявил: – Просто мне хотелось поболтать, а братик был не против. Ну что, теперь играем всерьез, мои милашечки? По сути, мы просто не хотели драться с вами одни – это же так скучно, потому мы и «проглядели» вашу маленькую шалость. Мы ведь видим сквозь иллюзии и…

– Помолчи, – впервые подал голос Алексей и закрыл глаза. Воцарилась тишина, а затем он тихо сказал: – Он идет. Готовьтесь.

Тишина на поляне стояла гробовая, и слышно было даже наше шумное дыхание. Нервы были натянуты, как струна, сердца вырывались из клеток-ребер, а в памяти всплывали слова о том, что кто-то может умереть…

Граф и его партнер решили сыграть. Сыграть в жестокую игру. В игру со смертью? Нет. В игру с жизнью…

Через минуту где-то в отдалении послышался звук охотничьего рога и лошадиное ржание. Воздух вокруг нас уплотнился, и Скуало так, чтобы слышали только «наши», процедил:

– Вариант два. Противник – армия Эмма-Дай-О.

Я вздрогнула, вспоминая всё, что читала о ней, и поняла, что мы конкретно влипли. Эмма-Дай-О – одно из высших божеств японского пантеона, Король Ада, управитель восьми огненных и восьми ледяных Адов, в распоряжении которого многотысячная армия демонов, которой управляют восемнадцать элитных военачальников, а также армия странных существ с телами людей и лошадиными головами. Также он может мобилизовать всех шинигами – богов смерти – и равных его армии не будет ни по силе, ни по жестокости… Я поняла, почему он велел передать нам, что мы не сможем победить, но верила: мы сумеем «выиграть, проиграв бой», хоть и не понимала, о чем шла речь.

Свет начал меркнуть под звуки охотничьего рога, а воздух за спинами братьев Шалиных почернел и превратился в воронку, открывшую нашему взгляду беспроглядную мглу, в которой стояли сотни существ с телами людей и лошадиными головами, одетые в средневековые доспехи самураев, но без шлемов. Вооружены они были катанами, некоторые даже двумя, а между ними, опустив головы, стояли собаки белого окраса, в которых я распознала японскую охотничью породу «кисю»: хвостом они напоминали лаек, но были худыми, поджарыми и обладали короткой белой шерстью, а в высоту в холке кисю, насколько я помнила, обычно не превышали сорока-шестидесяти сантиметров, но сказать, соответствовали ли «стандарту» роста собаки перед нами, я не могла – у меня в глазах ни линейки, ни ростомера нет…

Если честно, мне стало жутко, потому что армии Владыки Эмма не было видно ни конца, ни края, и она безграничной лавиной уходила в пугающую мглу, но как только воронка отодвинулась назад и исчезла, оставив на поле боя воинов, которых осветило солнце, я с удивлением поняла, что их вряд ли больше сотни. Неподвижно стоявшие «самураи» вдруг расступились, и из-за спин существ третьего ряда вышло Нечто. Это была фигура, скрытая безразмерным черным балахоном, волочившимся по земле, чьи рукава были настолько длинны, что не видно было даже кончиков пальцев укрытого черным саваном существа, а лицо его было скрыто низко опущенным капюшоном, и мы даже подбородок его разглядеть не могли. Хотя говорить, что оно «вышло» из-за «самураев» было бы не верно – скорее уж «выплыло» или «вылетело», потому как двигалась эта фигура так плавно и ровно, словно и не шла, а летела по воздуху…

Мне было одновременно и жутко, и любопытно, но я просто не могла не испытывать восторга от того, что в мою жизнь, наконец, вошли настоящие чудеса… Это было просто восхитительно! Да, знаю, нас, кажется, собираются убивать, а я восторгаюсь Владыкой Эмма и его армией, но я не могу иначе, потому что это – мистика, которую я так люблю, единственное, что дорого и интересно мне в этом мире, и вот теперь она рядом со мной, и не восторгаться этой феерией волшебства я просто не могу! Ведь это же чудо, самое настоящее чудо!..

POV Кати.

Сон. Страшный сон. Кошмар. Вот что предстало нашим глазам, когда распахнулись врата в Ад. Часть армии Владыки Эмма, которую он решил направить против нас, состояла примерно из сотни существ с лошадиными головами и телами самураев, а сопровождали их белые собаки. Когда первые ряды жуткой армии псевдо-самураев (а может, и не «псевдо», кто же их знает, право слово?!) расступились, вперед вышел сам Владыка Эмма, укутанный с ног до головы в балахон цвета ночи. У меня в голове промелькнула глупая мысль, что вот она, смерть с косой, забывшая сельхоз инструмент в кладовке – это, видимо, была реакция моего неадекватного мозга на сильнейший испуг. Я была просто в ужасе, но не могла отвести взгляд от плавно двигавшегося по земле балахона, притягивавшего взгляды, словно магнитом. Я хотела посмотреть на Кёю, чтобы набраться сил и уверенности в себе, но не могла, равно как и все присутствовавшие не могли отвернуться от сошедшего на землю божества. Он подошел к братьям Шалиным и застыл за их спинами, а шинигами вмиг разошлись в стороны: Алексей – налево от Владыки, Вадим – направо от него, а затем вдруг синхронно встали на левое колено, заведя левую руку за спину, а правую прижав к сердцу.

– Приветствуем Вас в мире смертных! – хором произнесли они, причем в голосах обоих слышно было искреннее благоговение, а из голоса Вадима исчез весь пафос и театральность.

– Я представлюсь, – прошелестел тихий голос из-под капюшона, который услышали и поняли абсолютно все. Магия, блин…

Ками-сама (то бишь «божество» по-японски) протянул руки вперед, и черная материя вдруг исчезла, вместе с черными кожаными перчатками, на миг показавшимися из-под рукавов. Перед нами застыл молодой мужчина, высокий – выше двух метров ростом, и поразительно стройный – казалось, будто он настолько худой, что его сломает первый же сильный порыв ветра. Одет он был в нечто, отдаленно напоминавшее мужское кимоно. Это одеяние насыщенного изумрудного оттенка доходило почти до самой земли, но всё же позволяло увидеть белые носки и национальные японские шлепки гета. На поясе оно было стянуто широким, от нижних ребер до таза, поясом нежно-розового цвета, не украшенным ни бантом, ни валиком, а крепился пояс заправленным за основное полотно краешком. Само кимоно было очень свободным, а рукава его были похожи на крылья бабочки, в которых терялись тонкие бледные аристократические руки с изящными ухоженными пальцами, как у пианиста. Абсолютно не накрашенные ногти божества были чуть длиннее, чем у обычных людей, и были обпилены так, что скорее напоминали когти – острая овальная форма легко бы поспособствовала расцарапыванию человеческой кожи. Волосы его были цвета воронова крыла, а длинная, чуть ниже подбородка у скул и доходившая до середины носа по центру лба чёлка, разделенная напополам, скрывала лицо Владыки. Видны были лишь острый аккуратный хищный нос и тонкие коралловые губы. Кожа его была не просто бледной – она была белой и неимоверно тонкой, и мне казалось, что она словно светится изнутри, хотя отчетливый свет от нее не исходил. Длину волос владыки мира мертвых определить было невозможно из-за того, что его голову покрывал капюшон, надвинутый лишь до макушки, но закрепленный на нижнем, невидном нам черном кимоно, которое было сокрыто верхним – темно-зеленым, расшитым бледно-розовыми узорами, складывавшимися в лепестки сакуры, которые, словно кружась в вихре, создавали причудливые орнаменты. И благодаря этому я поняла, что худоба Владыки и впрямь неимоверна: Лена, и то была полнее него, учитывая, что на нем было надето два кимоно, верхнее из которых было сшито из очень толстого, но явно мягкого, блестящего на солнце, как шелк, материала.

Он замер, опустив руки, и тихо прошелестел приятным обволакивающим тенором:

– Имя мне – Яма; Яньло-ван; Каларупа; Шиндже; Эмма. Титул мой – князь; ван; Дай-О. Разные народы именовали меня по-разному, но суть моя – Владыка Мертвых. Царь. Веруете вы или не веруете – за гранью лишь по заслугам вашим воздастся вам. Ныне пришли вы, чтобы бросить вызов самой смерти, и я вижу в сердцах ваших решимость биться до конца. Тогда запомните: я владыка Шестнадцати Адов, и каждый из вас пройдет свой путь. Выживет ли хоть один из вас после этой битвы, узнаете вы лишь по окончании дня. С заходом солнца армия моя и я сам вернемся в свой мир, и те, кто выживут, останутся жить. Кто погибнет – такова судьба его. Испытание для каждого из вас свое, но венчаются они все лишь одним заданием – выжить и сохранить в сердце решимость к борьбе. В миг закатного сияния дневного светила каждый из вас должен зажечь Пламя Предсмертной Воли, чтобы доказать, что он всё еще готов бороться. Тот, кто не зажжет Пламя, не выполнит задание. Он проиграет. Проигрыш равен подписанию приговора о том, что в будущем на вас обрушатся страшные беды, с которыми вы не справитесь, и которые уничтожат вас. А теперь начнем. И да прольется кровь. И да познаете вы боль…

Владыка Эмма, завершив свою речь, плавно взмыл над полем и завис в десяти метрах над ним, между своей армией и нами, однако несколько правее. Вдруг, непонятно откуда, раздался оглушительный, звучный рев охотничьего рога, и тут же собаки, до этого больше похожие на каменные изваяния, залаяли, а самураи с лошадиными головами хором воскликнули:

– За Владыку Эмма до смерти!

Лавина из страшных, абсолютно невозможных существ двинулась к нам, а братья Шалины взлетели и зависли на один корпус ниже своего повелителя. Мафиози тут же призвали оружие из коробочек, разве что Фран от этого поступка воздержался и лишь зажег Пламя Предсмертной Воли на Кольце Ада. Атака началась так неожиданно, что я не успела опомниться: мир вдруг рухнул и рассыпался на миллион осколков, и все мы начали падать в вязкую черную мглу. К моему горлу подкрадывалась паника, хоть я и знала, что все это – лишь иллюзия Мукуро, но на самураев, казалось, это не произвело никакого эффекта: они спокойно приближались к нам строевым шагом, а потому Мукуро вынужден был убрать мешавший мафиози иллюзорный мир. Однако парни ждать нападения чудовищ не собирались – они рассредоточились и атаковали сами. Бьякуран, распахнувший белоснежные крылья, выпустил на армию Владыки двух китайских драконов – белого и черного, Ямамото и Суперби обнажили клинки и тоже призвали животных, причем акула Ало сразу ринулась в атаку, а Тсуна с горевшим на перчатках и во лбу Пламенем и Кёя в черном плаще с белым иероглифом «Дисциплина» на спине, являвшимся камбиоформой Ролла, попытались пробиться наверх – к Владыке, но были остановлены братьями Шалиными. Армия врага подошла достаточно близко, и остальные мафиози тоже вступили в бой, но у пары лучших бойцов Вонголы, которая никогда не проигрывала, объединяясь, дела шли не так удачно, как у остальных, которые, хоть и с трудом, но всё же сдерживали натиск врага. Тсуна отвлек на себя братьев, а Кёя попытался пробиться к Владыке, но тот был окружен мощнейшим невидимым барьером, который, похоже, невозможно было разрушить, причем создавал он его, по-видимому, сам, потому как фуда у братьев были лишь боевые и постоянно сменяли друг друга. Вокруг сильнейших Хранителей Вонголы закручивались воздушные вихри, норовившие затянуть их и раздавить, но Савада легко улетал от них, а Кёя уклонялся, перепрыгивая с одной фиолетовой колючей сферы на другую. Оказавшись над братьями, комитетчик попытался сковать их наручниками, но те были остановлены барьером Вадима, а лишь только барьер пал, Алексей атаковал воздушным потоком, заставив разведчика уклоняться. Савада же успел подлететь к братьям снизу, но их вновь спас барьер. Они работали поразительно слажено – атака сменялась защитой и наоборот, причем атаковал Алексей всегда обоих противников сразу, а Вадим работал щитом, точно зная, в какой момент его брат нанесет удар и завершит атаку.

– Они «на светофор» работают! – вдруг завопила Маша, внимательно смотревшая на близнецов, и я, приглядевшись, поняла, что она права: Алексей подавал Вадиму неприметные сигналы, то сдвинув ногу чуть в сторону, то нахмурившись… Для защиты Шалину-младшему не обязательно было следить за врагом – ему всего лишь надо было смотреть на брата. Но, похоже, наши гении поняли эту систему еще раньше нас, потому что буквально пару секунд спустя, лишь только Шалин-младший снял барьер, Кёя скомандовал:

– Ролл, форма колючей сферы.

Неожиданно прямо перед Шалиными начали быстро разрастаться фиолетовые колючие шарики, взявшиеся словно из ниоткуда, окружившие шинигами и мгновенно пронзившие их шипами…

Два тела. Сотни игл. Разорванная плоть. Пропитанная багрянцем черная ткань плащей. Смерть, пугающая своей хладнокровной жестокостью…

Кап, кап, кап…

Багряные капли упали с белых шипов вниз, на мёрзлую землю, а голос Владыки прошелестел:

– Первая ступень. Покажи мне Графский оскал.

Мгновенно вокруг истекавших кровью Шалиных, распятых серебристыми иглами, которых с ног до головы успели сковать наручники, поднялся ветер, растрепавший их окровавленные волосы и убравший челки с их глаз. Я вздрогнула. Правый глаз Вадима и левый Алексея, до этого мига всегда сокрытые от посторонних взглядов, были ярко-оранжевого цвета, и на них были начертаны странные символы, похожие на тибетский Ом, но отличавшиеся угловатостью.

Живы. Шинигами, пронзенные шипами, были живы и безучастно, холодно, но абсолютно непреклонно смотрели в небо. Мертвая, холодная кровь продолжала орошать мерзлую, но всё же живую землю. И смерть становилась жизнью, впитываясь в почву, чтобы стать ее частью…

– Пять богов, хранящих меня, услышьте мой зов! – хором сказали братья. Чётко, отрывисто, звучно… А затем Алексей произнес:

– Явись, Орью!

В водяном вихре, пугающем своей неотвратимостью, перед Шалиным-старшим вдруг возник огромный белоснежный китайский дракон.

– Явись, Сузаку! – ледяным голосом произнес Вадим, и перед ним вдруг вспыхнуло алое, безжалостное, равнодушное ко всему пламя. В багровых сполохах проявились кроваво-красные перья. Огромные перья гигантских крыльев, что раскинулись в стороны от прекрасной, но пугающей своим величием, птицы. Она напоминала феникса с золотистым клювом и длинным хвостом, состоявшим из множества коротких и двух огромных, длиннее двух метров, перьев. Птица громко и пронзительно закричала, и вокруг братьев вспыхнуло багряное пламя, а мафиози вынуждены были отступить, и из огня послышался голос Вадима, странно спокойный, холодный и жесткий:

– Раз Владыка приказал снять маску, что я надел по примеру Графа, я сделаю это. Алексей. Обеспечь мою защиту. Теперь я вступаю в бой. Ты ненавидишь меня, брат, за то, что из-за меня обрел вечную жизнь, и эту вину мне не искупить. Ты вечно будешь мстить мне, а я вечно буду следовать за тобой, но не в бою. Ведь ты – книги и мудрость, а я – война. Всё не то, чем кажется! Сузаку! Пламя!

Огонь вспыхнул с новой силой, поглощая и наручники, и облачных ежей, а затем погас, и братья Шалины взлетели выше, но тут же опустились на прежний уровень. Белоснежный водяной дракон кольцом обвился вокруг них, а Вадим начал молниеносно призывать фуда одно за другим и наносил атаки пламени феникса, воздуха, земли и воды, пришедшей вместе с Орью, одновременно. Стихии смешивались, рождая ужасающие вихри, сметавшие всё на своем пути, сжигавшие, разрывавшие на части, пытавшиеся стереть сам след существования врага. Кёя защищал Тсуну колючими сферами, и они пытались атаковать, но Х-баннер потерпел сокрушительное поражение, ведь тела шинигами восстанавливались очень быстро, и даже Пламя Предсмертной Воли не могло им навредить, и единственное, что и впрямь могло их уничтожить, насколько я знала из манги, было черное пламя из глубин Ада, которому никто не в силах противостоять. Но его мог призвать, думаю, лишь Владыка Эмма, и потому для нас этот вариант был недоступен, а сковать шинигами вновь не получалось из-за дракона, чувствовавшего приближение микроскопических Роллов и мгновенно атаковавшего их призываемой водой. Мафиози ощутимо потрепало – их задело воздушными атаками фуда, а Тсуну к тому же пару раз достигли небольшие, но безумно острые, уплотненные земляные иглы. Но сдаваться сильнейшие Хранители Вонголы не собирались.

Огромные комья земли, вырванные с поля и оставившие в нем глубочайшие воронки, зиявшие, словно открытые ножевые раны, будто снаряды летали в воздухе, пытаясь задеть мафиози, хаотично, на первый взгляд, перемещавшихся вокруг шинигами. На самом же деле вонгольцы лишь пытались подобраться ближе к братьям, при этом стараясь не отлетать далеко друг от друга. Огненная лавина преследовала их ужасающим ревущим алым потоком, пыталась поймать в свой плен и сжечь дотла. Водяной щит надежно укрывал братьев, а основные атаки велись с помощью воздуха, который Вадим, уплотняя, использовал как стрелы, а создавая вихри, гнал мафиози к огню.

Очередная фуда вспыхнула в руках Вадима, и огромный ком земли взорвался рядом с Тсуной. Он отпрянул назад, избегая опасности, но тут же в его правое плечо вонзилась невидимая стрела из плотно сжатого воздуха. Багряная, живая кровь оросила землю, пропитавшуюся кровью мертвых – ледяной, давно разучившейся чувствовать кровью. Вадим скалился, словно получал неописуемое наслаждение от всего этого ужаса, от крови, боли, ненависти и грядущей неотвратимой смерти… Но его глаза были пусты и безразличны ко всему. Мне вспомнилась картина Верещагина «Апофеоз войны»: только груда черепов на выжженной земле, да ворон. Вадим был хуже этого ворона – он был тем огнем, что готов был сжечь всё на свете… «Смейся, паяц, над болью чужой, коль не хочешь рыдать над своею кончиной»… И он смеялся. Смеялся так, словно наблюдал за глупой, наивной комедией, не имевшей никакого значения. Просто развлечение. Очередное. Которое скоро забудется. Сотрется из памяти вечного существа, которое никогда не знало слова «жизнь»…

– Сузаку, пламя! – воскликнул он, до этого момента молчавший, и на Тсуну со всех сторон полетели бушующие багряные потоки пламени. Фигура Савады исчезла в ревущем потоке, и мое сердце пропустило один удар. Нет. Он не может погибнуть… Только не так!

Но из огня вдруг вырвалось нечто, состоявшее из множества колючих сфер, и стоило лишь им разлететься, как мы увидели Тсуну, из плеча которого текла кровь, но взгляд которого говорил лишь об одном: он никогда не сдастся…

Поняв, что их попытки пробиться через шинигами бесполезны, мафиози снизились, и это послужило сигналом к вступлению в бой с Шалиными до сих пор сражавшемуся с самураями Мукуро. Увидев, что босс подал сигнал, иллюзионист, уплотнив воздух, поднялся к товарищам и начал атаковать врагов реальными иллюзиями, причем Шикигами не успевали отбивать многочисленные атаки реальных иллюзий и вынуждены были сосредоточиться на них, а не на Тсуне и Кёе, которые «под шумок» всё же успели, отвлекая Шалиных на себя, подослать крошечных Роллов к Шикигами. Секунда – и шеи духов были скованы наручниками, слегка их придушившими, и Шикигами исчезли, отправившись в свой мир, что случалось всегда, когда они теряли сознание. Однако не успели вонгольцы атаковать Шалиных, как Владыка произнес:

– Вторая ступень. Покажи мне игру, которая причиняет лишь боль игрокам.

Что-то смутно знакомое было в этих словах, что-то, что заставило меня вздрогнуть и найти взглядом сражавшегося до того момента с толпами самураев Бьякурана… Игра. Это ведь всего лишь игра, да, Джессо?..

Самураев было всего сто, но их число не уменьшилось за всё это время: стоило лишь одному чудовищу пасть, как оно исчезало, а на его месте появлялся новый воин, готовый сражаться до последней капли крови… Армия Владыки Ада поистине не имеет числа, и если не остановить его, являвшегося проводником для духов в этот мир, армия смерти не перестанет прибывать, а значит, победа будет невозможна – это понимали все. И Бьякуран, паривший над полем боя и атаковавший изо всех сил, тоже. Вот только стоило лишь Эмма-Дай-О произнести слова об игре, как Джессо усмехнулся и взлетел к братьям, подпустившим его к себе.

– Бьякуран, что это значит?! – воскликнул Тсуна.

Неверие и надежда боролись в глазах босса мафии, но человек с крыльями ангела усмешкой и кивком головы доказал, что ангелом он не был. Разве что падшим…

====== 71) Потерять проще, чем обрести ======

«Той руки удар смертелен, которая ласкала нас». (Николай Алексеевич Некрасов)

Динамитные шашки с грохотом взрывались, разрывая плоть самураев с конскими головами на тысячи частей и обращая их в прах. Стилеты серебристыми молниями вспарывали воздух и плоть, окропляя землю алой влагой. Когти, клыки, мечи рвали, терзали, рубили врагов – безжалостно, неотвратимо, беспощадно. Собачий лай сливался со взрывами и переходил в протяжный, но отнюдь не жалобный поминальный вой. Щелчки хлыста, звучные и хлесткие, перемежались с глухими ударами боксерских перчаток о доспехи и хрустом ломавшихся костей. Строевой демонический шаг, взмахи сиявших на солнце катан и холодная решимость биться до самой смерти лавиной накатывали на выстроившихся в ряд мафиози, не дававших врагам пробиться в тыл. Биться до последнего вздоха, до мига, когда последняя багряная капля упадет в бездну смерти? Легко. Обе стороны готовы были на это и не собирались отступать. Бросок, взрыв, вой, пламя – и в очередную воронку падали очередные останки, но на месте павшего неизменно появлялся новый воин. Живой. Сильный. И абсолютно не уставший.

В эту субботу, шестого декабря, закат должен был наступить в семнадцать часов двадцать минут. Вот только стрелки часов показывали полдень, и гении мафии должны были продержаться еще пять с половиной часов. Пять с половиной часов безостановочного боя с машиной смерти, с лавиной воинов, не знавших усталости. Ведь смерть одного равнялась прибытию другого. Того, кто немедля начинал атаковать… Раненные самураи не стонали, не просили товарищей о помощи и вообще не издавали ни звука. Они просто приставляли катану к животу и отправляли себя в преисподнюю. Просто потому, что их Владыке не нужны были сломанные марионетки…

И надо всем этим кроваво-огненным алым Адом боли, ярости и смерти парил, расправив белоснежные крылья, человек, чья холодная насмешливая улыбка была на самом деле усмешкой предателя.

– Я так и думал, – усмехнулся Мукуро, ехидно глядя на Джессо. Странно, но почему-то, несмотря на шум битвы внизу, каждое слово, что было сказано кем-либо из бойцов, разносилось над полем, многократно усиленное. Зачем это было нужно Королю Ада? Зачем он усиливал голоса сражавшихся? Чтобы зрители могли насладиться всем спектаклем, не пропустив ни единой реплики?! – Ты на их стороне с самого начала, не так ли? Еще тогда, когда ты договорился с Крапивиным, всё стало ясно: вы ведь и не собирались заключать контракт – это была фикция.

– Мукуро-кун, ты как всегда дальновиден, – мило улыбнулся Бьякуран, которого я готова была удушить собственными руками. – Ты прав, мы с Алексей-куном разработали всю эту операцию лишь с одной целью – дезорганизовать сестер. Внести в их жизнь хаос. Только вот Маша-чан почему-то после такого проигрыша не сорвалась и не вернулась в преступную среду, хотя должна была, по идее, обвинить тебя, Мукуро-кун, в предательстве, а может, и меня заодно, и пуститься «во все тяжкие». Это мой промах, что сказать? Видимо, кто-то ее поддерживал, а я не сумел их рассорить, как ни старался.

– Но он не старался, – едва слышно прошептала стоявшая справа от меня Маша, и я вздрогнула, подумав, что, возможно, всё не то, чем кажется. Однако Бьякуран развеял подобные мысли, сказав:

– Мукуро-кун, ты ведь не знаешь, но твой ученик стал Маше-чан названым братиком, и потому я понимал, что такую связь мне не разорвать, и даже не стал пытаться, сосредоточившись на том, чтобы очаровать Машу-чан и стать ей куда более незаменимым товарищем, однако потерпел фиаско. Но всё это уже не важно.

– Бьякуран, почему?! – воскликнул Тсуна, зависший в воздухе рядом с иллюзионистом, а Пламя его решимости стало гореть неровно и сбивчиво. В карих глазах читались неверие и ужас. Ужас и боль. Боль от предательства того, кому он верил…

– О, всё просто, Тсуна-кун, – усмехнулся Джессо, паривший справа от Вадима. – Я хочу еще поиграть. А если я умру, игре настанет конец. Но это же очень скучно! В вечной темноте и холоде нет ни звуков, ни событий, и всё, что у тебя остается, – лишь твоя память. А мне хочется вернуться к Юни-чан и защищать ее и дальше. Или ты забыл, что хоть она и избавилась от проклятья аркобалено, она всё еще уязвима из-за своего происхождения? Таких, как она, всего двое, и я должен защитить Юни-чан, как редкий вид и своего спасителя, – Джессо вдруг распахнул глаза и ледяным тоном произнес: – И какие бы жертвы мне ни пришлось принести, они ничто в сравнении с возможностью продолжить игру и вернуться к Юни-чан. Даже если жертвой должен стать ты.

Бьякуран вновь улыбнулся, но улыбка его была холодной и не предвещала ничего хорошего, а снизу, с поля боя, раздался голос Гокудеры:

– Джудайме! Плевать на него! Он никогда не был одним из нас. Временный союзник – да. Но не один из Вонголы! Он предал нас и сестер, которые верили в него, давайте покажем ему, что делает мафия с предателями! Виндиче здесь нет, но предавшие законы мафии должны быть наказаны, а Вы, Джудайме, гарант соблюдения этих законов! В Вас все верят! Плевать, что говорит Джессо – покажите нам, что всегда будете защищать своих друзей от ему подобных!

Странно, но слова «Правой руки» придали Саваде уверенности. Огонь, горевший на его лбу, вспыхнул с новой силой, даже ярче, чем прежде, и он с решимостью произнес:

– Бьякуран, ты не имел права причинять боль друзьям. Не важно, к какой семье ты принадлежишь, да и принадлежишь ли к мафии вообще – ты причинил боль тем, кто верил в тебя, и потому я не могу позволить тебе победить. Ты заигрался. Жизнь – не компьютерная игра и не «Выбор», здесь нельзя нажать на «рестарт». Чужие жизни – не фигуры на шахматной доске, а ты не кукловод. Мы победим, потому что мы всегда боремся за то, что нам дорого, вместе. И нашим единством мы сильны. А предатель никогда не станет верен новому господину.

– Предатель верен лишь своей цели, – улыбнулся Джессо. – А моя цель – возвращение домой. И Владыка Эмма пообещал меня вернуть, если я ему немного помогу. Так что прости, Тсуна-кун. Нам теперь остается лишь вспомнить… будущее.

Драконы Джессо метнулись к Саваде, но тот ушел с линии атаки. Мы словно присутствовали при том самом сражении в будущем, но если тогда Тсуна дрался с Бьякураном один на один, теперь поддержку Джессо оказывал Вадим Шалин. Мукуро и Кёя атаковали братьев-шинигами, но защита Алексея была слишком сильна, а Вадим призвал еще одного Шикигами – огромного белого тигра, который атаковал воздушными потоками, сносившими всё на своем пути. Мафиози взлетели выше, но братья за ними не последовали, в отличие от Джессо, и Тсуна увел Бьякурана за линию выше атак Вадима, тем самым вынудив его сражаться один на один. Шинигами не имели права находиться выше своего Владыки? Возможно. Но почему тогда Эмма-Дай-О не поднялся вслед за Тсуной и бросил Джессо без прикрытия?..

Мукуро же тем временем атаковал иллюзиями тигра, и вскоре тот был выведен из игры тем же способом, что и двое других духов, но вновь подобраться к Шалиным мафии не удалось. В этот раз Владыка Эмма произнес:

– Третья ступень. Покажи мне силу предательства.

Я вздрогнула и впилась глазами в спину Мукуро. В голове билась единственная мысль: «Нет, ты не можешь, только не так, только не ты, ты не такой, ты не предатель!» Но реальность куда более жестока, чем любые книги: она рвет душу и калечит разум, она играет судьбами и растаптывает смертных, сминая их и ломая…

Иллюзионист усмехнулся, обернулся к заклятому врагу и протянул:

– Ну что, Кёя, вот тебе и выпал шанс снова со мной сразиться. Но результат будет тот же. Я ведь говорил: моя цель – уничтожить мафию, а сейчас идеальное для этого время. Моя цель куда важнее чувств трех глупых сестричек, а потому я не собираюсь останавливаться. Не важно, умру я или нет, погибнут они или выживут – своей цели я достигну.

Нет. Нет-нет-нет! Мукуро, ты сам говорил, что ради своей цели ты не предал бы Хром, Кена и Чикусу! Это же не была ложь, правда? Ты ведь не лгал тогда? Так почему ты говоришь, что можешь предать нас? Зачем тебе убивать Саваду, что плохого он принес в мир мафии?! Неужели ты врал мне с самого начала?.. Я не верю, не верю!!!

– Камикорос, – процедил Кёя, и тонфа в его руках вспыхнули ярче, чем когда-либо. Он атаковал грамотно и уверенно, не допуская ни малейшей ошибки. Он видел сквозь иллюзии с помощью радара и успешно избегал их. Но он не мог справиться один с тремя такими противниками. Алексей защищал брата, а Вадим помогал иллюзионисту атаковать. И в такой ситуации глава CEDEF победить бы просто не смог… Он прекрасно понимал это, а потому отпрыгнул в сторону и в руках его появилась белая игольчатая сфера, которая начала разрастаться и заполонять собой всё пространство вокруг хозяина. Я понимала, что внутри этой сферы всё и решится: там не действуют коробочки, туда невозможно проникнуть извне и там катастрофически мало кислорода, но иного выхода, кроме как завести иллюзиониста в это пространство, у комитетчика не было. В его глазах я прочла ненависть и отчаянную решимость довести дело до конца любой ценой, но он вдруг перевел взгляд вниз и, найдя меня, коротко кивнул. В черных омутах промелькнула просьба верить в него, но она была излишней. Я всегда верила в него. Жизнь жестокая вещь – она заставляет нас делать выбор между нашими друзьями, но в этом случае выбор был очевиден. И пусть сердце рвалось на части из-за предательства иллюзиониста, и пусть я не хотела верить в то, что он меня обманывал, я точно знала, что победить должен Хибари Кёя – тот, кто никогда и ни под каким предлогом не начинает играть бесчестно… Я улыбнулась и кивнула, и в тот же миг белая сфера скрыла от мира Главу Дисциплинарного Комитета и его вечного противника.