Текст книги ""Самая страшная книга-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Елена Усачева,Михаил Парфенов,Олег Кожин,Дмитрий Тихонов,Александр Матюхин,Александр Подольский,Евгений Шиков,Анатолий Уманский,Евгений Абрамович,Герман Шендеров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 299 страниц)

Сидя на махане, я приготовился к долгому ожиданию. Надо заметить, что охота с дерева – это не праздное времяпрепровождение. Необходимо постоянно вглядываться в джунгли и быть готовым в любое мгновение взять зверя на прицел. При мне были тяжелый штуцер 500-го калибра и патроны с бездымным порохом. Из такого оружия можно уложить крупного хищника с одного удачного выстрела. Я предпочитаю целиться под глаз, но такая возможность есть не всегда. Тогда я обычно посылаю пулю в грудь или горло.

Спустя час я обратил внимание, что поблизости практически не видно и не слышно птиц, замбаров, каркеров, кабанов и читалов – обычных обитателей джунглей, которых можно встретить довольно часто. Мне вспомнилось, что и утром я почти не слышал звуков, издаваемых животными. Местность словно опустела. Можно было подумать, что животные покинули ее. Виной тому не мог быть тигр-людоед. Значит, дело в неведомых тварях, напавших на жителей Бехор-Гай.

Я стал размышлять, почему крестьяне укрылись в храме, бросив свои хижины. Когда днем или ночью появились некие хищники, так напугавшие все население деревни, люди должны были спрятаться в домах. Вот если бы животные предприняли увенчавшиеся успехом попытки разрушить хижины… Но, находясь в Бехор-Гай, я не заметил признаков подобного поведения зверей. Значит, крестьяне собрались в храме по какой-то другой причине. Вероятнее всего, на молитву. Либо хищники застали их там днем и люди заперлись, либо они отправились туда вечером попросить богов избавить их от напасти (звери могли появиться в деревне с наступлением сумерек и затем уйти), но оказались в ловушке, когда животные вернулись. Полагаю, выяснить правду уже не удастся – эту тайну джунгли будут хранить вечно.

Так я размышлял, поджидая тигра.

Он появился только к семи часам. Это был огромный зверь, по оттенку шкуры которого сразу можно было сказать, что тигр прожил достаточно долго. Полагаю, хищник некоторое время находился в зарослях, прежде чем показаться. Осматривая тушу буйвола, я не прикасался ни к чему, чтобы не оставить свой запах, который мог бы насторожить зверя.

Двигаться следовало крайне осторожно. Кажется, в ветвях баньяна не было птиц, которые могли бы вспорхнуть и выдать мое присутствие, но и неловкого жеста порой достаточно, чтобы тигр заметил охотника и скрылся. Особенно если у животного имеется опыт (например, когда в него уже стреляли из ветвей). Такой старый зверь, как тот, что был передо мной, вполне мог подвергаться подобной атаке и запомнить, откуда ждать опасности.

Это был во всех отношениях прекрасный, очень крупный экземпляр, который занял бы почетное место в моей коллекции трофеев. Я нисколько не пожалел, что остался и встретился с ним. Пусть застрелить его с засидки и казалось мне не слишком спортивным, шкура этого людоеда стоила потраченного времени.

Как только тигр появился, я начал плавно поднимать ружье. Дождавшись, когда он повернется, открыв грудь, я нажал на спусковой крючок. Пуля вошла хищнику в грудь и сразила наповал. Дело было сделано. Я не испытал особого удовлетворения – разве что оттого, что выполнил просьбу тахсилдара. Впрочем, смерть тигра уже не могла спасти жителей Бехор-Гай. Судьба настигла их в образе иного, более страшного существа.

Спустившись с дерева, я подошел к поверженному животному и рассмотрел его. Мне было интересно, почему он стал людоедом. Вскоре стало ясно, что, помимо старости, имелась и другая причина: в плече тигра засела пуля и рана не заживала, причиняя хищнику боль и не давая охотиться на резвых оленей.

Прежде чем снимать шкуру, я измерил тигра. Для этого пришлось растянуть его по земле и воткнуть колышки у морды и конца хвоста. Я всегда пользуюсь этим способом, именуемым англичанами «между колышками», поскольку считаю его более точным, чем так называемый «по кривой», когда замер производят по спине зверя – от носа до кончика хвоста. Тигр оказался длиной десять футов и пять дюймов.

Покончив с этим, я аккуратно снял шкуру и, скатав ее, отправился в деревню. Мокрая шкура такого крупного зверя весит немало, так что я был рад, что хищника удалось прикончить недалеко от Бехор-Гай.

Добравшись до наших хижин, я обнаружил, что все вещи и второй буйвол на месте, а вот носильщиков и след простыл. Был только Амрит, совершенно расстроенный. Он сообщил, что носильщики решили вернуться в Паури не дожидаясь темноты. Они ушли почти сразу после того, как я занял позицию на дереве, а следопыт не решился прийти и сообщить мне об этом, опасаясь выдать мое присутствие тигру в случае, если тот окажется неподалеку. Впрочем, думаю, что Амрит просто побоялся покинуть хижину, разделяя суеверия своих соплеменников и не меньше них допуская существование злых духов, устроивших резню в храме.

– Я умолял этих трусов остаться и дождаться вас, – сказал Амрит сокрушенно. – Но они и слушать не желали. Словно обезумели от страха. Всё твердили, что в храме были злые духи-людоеды.

Я видел, как разочарован мой верный спутник. Он очень гордился дружбой со мной и полагал, что пользуется авторитетом у своих соплеменников. Последние события развеяли его заблуждения словно дым.

Отправиться вслед за сбежавшими носильщиками мы не могли: было уже слишком поздно. Поэтому я занялся выделкой шкуры. Процесс этот требует опыта и твердой руки. Стоит недоскоблить в одном месте, и оставшееся мясо начнет гнить, в результате чего появится дыра и трофей будет испорчен. С другой стороны, если перестараться, можно порезать шкуру. Впрочем, это не так страшно, поскольку разрез можно зашить. Я натер шкуру солью, которую прихватил с собой, отправляясь в путь, и присоединился к Амриту, сидевшему возле костра и готовившему ужин.

Сумерки мы встретили в оранжевых отсветах пламени. В джунглях по-прежнему было неестественно тихо. Мы прислушивались, но до нас не доносились ни крики ночных птиц, ни рычание хищников.

– Они обещали сообщить властям о том, что произошло, – проговорил Амрит, имея в виду своих сбежавших соплеменников. – Ушли налегке, чтобы успеть в Паури до темноты. Вероятно, уже завтра сюда прибудет полицейский отряд.

Меня это мало интересовало. Я думал о зверях, бродивших ночью вокруг деревни и оставивших на дереве следы когтей. Что они предпримут сегодня?

Вокруг становилось все темнее, несмотря на луну, поднявшуюся над деревьями. Джунгли обступали деревню шевелящейся массой, в которой, казалось, таятся невидимые существа. Я понимал, почему индусы населяли леса всевозможными духами. Трудно было не поддаться страху, глядя на эти бескрайние дебри, окружающие человека.

Мы решили оставить костер гореть, а сами заперлись в хижине, несмотря на духоту. Колючий куст уже не казался надежной защитой. Потянулись часы ожидания. О том, чтобы спать, речи не было – мы сидели вооружившись и прислушивались, не донесутся ли снаружи те странные звуки, которые неведомая тварь издавала предыдущей ночью. Я подозревал, что она приходила на разведку и наверняка учуяла, что в деревне кто-то появился. Живой. Возможно, на этот раз она приведет остальных и они предпримут попытку добраться до нас. Я не боялся. Мне казалось, что хижина надежно защищает нас от нападения любых животных. Жители индийских деревень строят дома из толстых стеблей бамбука и тростника, а затем в несколько слоев обмазывают стены глиной, которая, высыхая на солнце, приобретает недюжинную прочность.

Собственно, мы решили бодрствовать, потому что мне хотелось взглянуть на зверей, расправившихся с жителями целой деревни. Хотя подозреваю, что Амрит, несмотря на свою безусловную храбрость, боялся сомкнуть глаза.

Спустя полтора часа снаружи послышались шорохи. Какое-то живое существо бродило вокруг, учуяв нас. Я подошел к маленькому окошку (его размер не составлял в диагонали даже двух пядей) и осторожно выглянул в него. Луна хорошо освещала деревню, но сначала мне не удалось никого увидеть. Справа послышался глухой скрежет: зверь провел когтями по стене нашей хижины. Он заурчал – низко, мурлыкающе, но почти сразу звук стал выше, задребезжал и оборвался. Да, это была та же тварь, что приходила предыдущей ночью. Я ждал, чтобы она показалась. Мне подумалось, что можно даже выстрелить в нее из окна.

Прошло несколько минут, прежде чем в холодном сиянии луны показалась вытянутая морда. За ней из темноты выступили морщинистая шея и мощный загривок. Животное было совершенно лишено волосяного покрова. Его бледную кожу словно покрывал матовый слой пыли. Вдоль хребта тянулись темные пятнышки разного размера. Все тело было мускулистым и поджарым, но его пересекали складки и морщины. Существо передвигалось на коротких лапах с длинными пальцами. Хвост был довольно толст у основания и затем сужался. Судя по движениям, он обладал изрядной гибкостью. Когда это удивительное животное вышло на свет и я смог рассмотреть его целиком, то понял, что вижу нечто вроде рептилии, но лишенной чешуи. Его кожа напоминала человеческую, только была куда более грубой и белесой. Мне даже показалось, что временами она слегка светится. Впечатление зверь производил неприятное. Собственно, его вид отталкивал. В нем было что-то противоестественное. Я поднял штуцер и аккуратно просунул его в окно, стараясь не привлекать внимания существа. Однако мое движение не осталось незамеченным. Тварь мгновенно изогнулась и бросилась на стену, норовя вцепиться зубами в стволы. Я едва успел отдернуть оружие и, потеряв равновесие, упал на спину. Тотчас мощные лапы ударили по глине, покрывавшей хижину. Слышно было, как заскрежетали когти, выдирая куски засохшей массы. Казавшееся надежным строение затряслось. Неведомая тварь обладала огромной силой. Не прошло и десяти секунд, как когти впились в очищенный от глиняной «штукатурки» бамбук. Затрещали разрываемые волокна, шорох и пронзительное рычание зверя слились в ужасающей какофонии.

Вспомнились сложенные в центре храма человеческие останки, следы зубов на костях, раздробленные черепа, запекшаяся кровь, покрывающая пол и стены. На миг мне представилось, как узкие челюсти смыкаются на моих ногах, отхватывая их напрочь, как длинные когти впиваются в живот, располосовывая мышцы подобно кинжалам.

Я поднялся, не сводя глаз с дрожавшей под ударами хищника стены. Было ясно, что, если животное продолжит, скоро оно проделает брешь. Решив этого не дожидаться, я вскинул штуцер, прицелился и выстрелил сквозь стену. Мне говорили, что пуля 500-го калибра останавливает нападающего слона, заставляя его мгновенно сесть, так что я рассчитывал пробить стену хижины.

Судя по воплям, огласившим окрестности, пуля достигла цели. Амрит, ободренный моим успехом, тоже разрядил в стену свою винтовку 450-го калибра. Не знаю, попал он или нет, но бледная тварь оставила хижину в покое и удалилась, протяжно подвывая на разные лады.

Я видел, что моего следопыта слегка трясло, но он улыбался, чувствуя, что мы одержали победу.

– Что это за животное? – спросил он, стуча зубами. – Вы видели его?

– Да. Не знаю, как оно называется.

Я описал Амриту атаковавшее нас существо, надеясь, что он сможет назвать его, но он лишь покачал головой.

– Должно быть, это ракшас, – проговорил он. – Эти демоны умеют принимать разный вид.

Я понял, что от Амрита толку не будет, и решил, что утром выслежу раненое животное и, когда прибудет полицейский отряд, представлю им по крайней мере одного из убийц. Хотя, если считать тигра-людоеда, то двух. Чучело из бледной твари смотрелось бы в моем доме в Петербурге просто потрясающе, и я решил, что должен добыть его светящуюся шкуру любой ценой.

Впрочем, ждать утра мне не пришлось. Не прошло и получаса, как животное вернулось, и не одно. Правда, на этот раз хищники принялись выламывать стену хижины, где мы оставили буйвола. Несчастное животное проснулось и издавало жалобные и испуганные крики, пока жуткие твари пытались до него добраться. К сожалению, я не мог стрелять по ним из окошка, а выходить наружу было бы безумием: в темноте, не зная ни повадок, ни нрава животных, я был бы почти наверняка обречен.

Хищникам удалось разломать бамбуковую стену, и они ворвались к буйволу. Минут сорок мы слушали, как звери пировали. Амрит вздрагивал чуть ли не при каждом хрусте костей – должно быть, представлял, как эти твари доберутся и до нас. Я же надеялся, что звери насытятся и уйдут. Ну, или что один из них – тот, которого я ранил, – в ближайшее время издохнет. Но мои расчеты не оправдались.

Покончив с буйволом, хищники взялись за нашу хижину. Похоже, они не могли успокоиться, пока поблизости находилось что-то живое. Ими руководила жажда убийства.

Вдвоем они действовали настолько ретиво, что буквально спустя несколько минут в стене появилось отверстие. Мы с Амритом выстрелили в них не менее дюжины раз, и порой вопли тварей возвещали о том, что пули достигали цели, но, казалось, ничто не могло остановить этих зверей в желании отведать человечины. Признаюсь, наступил момент, когда я решил, что мы обречены. Мне уже мерещились челюсти, обхватывающие и сжимающие мою голову так, что кости лопаются, а мозг выплескивается наружу. Меньше всего я хотел стать добычей бледных тварей. Конечно, случается, что охотник бывает убит зверем, которого скрадывает, особенно если по неопытности идет прямо по оставленному хищником следу, вместо того чтобы обходить с подветренной стороны. Но одно дело погибнуть от когтей и зубов благородного хищника – тигра, льва или леопарда, и совсем другое – оказаться в желудке мерзких ящерообразных чудищ.

Амрит бормотал про неуязвимость духов, но продолжал стрелять. Я же полагал, что черепа и грудины нападавших существ имеют слишком толстые кости даже для пуль 450-го и 500-го калибра, выпущенных практически в упор. Это открытие было поразительным, но я не имел возможности в должной мере оценить его научное значение, поскольку одна из тварей ринулась внутрь хижины. Я выстрелил по ней, целясь в глаз, но она с жутким воплем протянула лапу и схватила Амрита за ногу. Когти впились в икру и со скрежетом царапнули кость. Мой следопыт дико закричал и выронил винтовку. Я быстро перезарядил штуцер, но прицелиться не успел: бледный хищник, извиваясь, целиком вполз в хижину и набросился на Амрита, мигом подмяв его под себя. Длинные клинообразные челюсти сомкнулись на лице индуса, захрустели кости, и во все стороны брызнула кровь.

В проломе показалась голова другого зверя. Увидев меня, он широко разинул пасть и заверещал. Недолго думая, я вскинул винтовку и выстрелил из обоих стволов сразу. Пули вошли в мягкое нёбо и попали в мозг. Хищник свалился замертво. Я кинулся вперед, перепрыгнул через терзавшую Амрита тварь и, протиснувшись в дыру, помчался по деревне.

Позади раздался дребезжащий крик. Обернувшись, я увидел, как существо с окровавленной мордой выползает из хижины и устремляется за мной. Оно бежало, переваливаясь на коротких лапах подобно крокодилу, но гораздо быстрее. Хвост его при этом извивался, как у выброшенной на берег рыбы.

У меня были при себе патроны, но я не мог ни зарядить штуцер на ходу, ни остановиться, чтобы сделать это. Я свернул наугад. Тварь не отставала. Она была полна решимости прикончить меня. Мы промчались по нескольким «улицам» Бехор-Гай, и я увидел впереди храм. Ноги сами понесли меня к нему, хотя было ясно: если жуткие хищники сумели недавно попасть туда, что помешает преследовавшему меня зверю сделать это снова? Тем не менее я ворвался в храм и захлопнул за собой дверь. Перекладину, на которую заперлись некогда несчастные, мои спутники сломали, поэтому мне не оставалось ничего, кроме как просунуть в пазы штуцер и надеяться, что он выдержит атаку чудовища. Отступив от двери, я поначалу не сводил с нее глаз, но затем сообразил, что упускаю из виду главное: окошки, проделанные в верхней части храма, были слишком малы, чтобы в них могли протиснуться бледные хищники, а дверь была ими не тронута. Значит, имелся иной способ проникнуть внутрь. Я попытался осмотреться, чтобы отыскать его, но было слишком темно. Можно было различить только темную груду смердящих останков, сложенных в центре храма. Даже странно, что запах разложения не привлек животных-падальщиков. Вероятно, их отпугивало присутствие бледнокожих тварей.

Снаружи существо с разбегу ударилось в дверь, но не стало продолжать биться в нее. Должно быть, оно помнило, что это бесполезно, и решило, не тратя времени, воспользоваться ходом, которым проникло сюда раньше.

Я был уверен, что оно ушло, и потому осторожно вытащил штуцер из пазов и зарядил оба ствола. Мне оставалось только прислушиваться и надеяться, что очередной выстрел остановит чудовище.

Не знаю, сколько я ждал. Может быть, четверть часа, а может быть, лишь несколько секунд. В такие моменты ощущение времени совершенно пропадает. Я осознавал, что балансирую на грани жизни и смерти. Это не было похоже на напряженное чувство, которое испытываешь, скрадывая зверя. При обычной охоте шансы у человека и хищника практически равны, но тогда, в храме, я был скорее обреченной жертвой, которой оставалось жить ровно столько, сколько понадобится чудовищу, чтобы до нее добраться.

Наконец я услышал его. Существо пробиралось под полом. Должно быть, там имелся лаз или твари сами прорыли ход, пытаясь добраться до укрывшихся в храме людей.

Я определил на слух место, откуда должен был выползти зверь, и стоял, держа оружие наготове. У меня было только два выстрела. Если тварь останется жива, то непременно убьет меня и мои останки присоединятся к возвышавшейся над полом куче. Вероятность же того, что пули остановят зверя, казалась ничтожной. Я был готов умереть, хотя всей душой желал, чтобы этого не случилось.

Бледная голова показалась в темноте. Она не светилась, но была хорошо различима. Существо вылезало из отверстия в полу, которое я не заметил днем. Я хотел было стрелять, но передумал. Меня словно осенило. Вместо того чтобы спустить крючок, я сделал три быстрых шага навстречу хищнику и буквально вонзил оба ствола штуцера ему в приоткрытую пасть. Тварь сомкнула челюсти, зубы заскрежетали по стали. Одно движение – и оружие было бы вырвано у меня из рук, но я спустил оба курка одновременно, не дожидаясь этого.

Чудовище дернулось и замерло. Оно было мертво. Похоже, попасть в нёбо – единственный верный способ разделаться с подобными хищниками.

Помню, что сел на пол, покрытый коркой запекшейся крови. У меня не было сил. Только теперь я почувствовал, что сердце норовит выпрыгнуть из груди и бьется о ребра, как полутораметровый махсир в сетях рыболова. Мой взгляд упал на треугольную голову, лежавшую на полу в двух шагах от меня. Черный блестящий глаз, казалось, уставился на меня в ожидании. Я протянул руку и не без труда выдернул винтовку из пасти. На пол, сочась между зубами, полилась кровь.

Я осмотрел штуцер. Он не был поврежден, и я на всякий случай зарядил его. Когда я вставил второй патрон, тело убитой твари дернулось, а затем почти мгновенно скрылось в норе. Похоже, какое-то животное вытащило ее, чтобы употребить в пищу. Возможно, это было такое же чудовище, ведь кто знает, сколько водится их в джунглях Индии.

Исчезновение трупа заставило меня просидеть до утра, держа лаз на мушке: раз из него убрали тело, он свободен и через него в храм может забраться бледнокожий собрат тварей, напавших на нас с Амритом. Мне было жаль, что я потерял столь хорошего следопыта: он мог бы принести мне еще много пользы.

Утром я покинул храм и дожидался полицейского отряда в одной из пустующих хижин. Чудовища, очевидно, были ночными хищниками, так что я не опасался их появления.

К восьми часам прибыли представители закона во главе с офицером по фамилии Уилкинс. Он был англичанином. Я рассказал ему обо всем. Полицейские осмотрели храм, обыскали деревню и округу, но не нашли тел убитых мною тварей. Похоже, они были унесены другими чудищами. Один из полицейских, индус, заявил, что на жителей Бехор-Гай и нас с Амритом напали ракшасы. Уилкинс строго отчитал его за суеверия и велел искать дальше. Индус подчинился, однако было заметно, что он остался при своем мнении и явно полагал, будто отыскать следы злых духов невозможно.

– Я не знаю, что это за животные, – сказал я англичанину, – но они явно превосходят во всех отношениях всех известных хищников Индии.

Уилкинс еще долго расспрашивал меня. Ему было трудно поверить в лысых гигантских ящеров, но останки говорили красноречивее моих слов: ни тигр, ни леопард не сумели бы устроить такой бойни. Англичанин знал повадки местных зверей не хуже меня и был поражен увиденным.

Полицейские собрали останки Амрита (всего пару изгрызенных костей) и отвезли в Паури, где соплеменники следопыта предали их огню. Остальные кости были вынесены из храма и сожжены на берегу реки, как того требовал обычай.

Уилкинс в конце концов пришел к выводу, что на деревню напали неизвестные науке животные. Мне было жаль, что не удалось добыть трофей и сделать хотя бы одно чучело бледнокожего чудища. За оставшееся время, проведенное в Индии, мне не довелось ни встретить представителя данного вида, ни услышать о нем. Пришлось довольствоваться чучелом тигра-людоеда, которое я увез в Россию. Оно еще долго напоминало мне о той ночи, когда я едва не стал пищей неведомых тварей.

Незадолго перед тем, как я начал писать эти мемуары, мне пришло в голову освежить в памяти события прошлого, и с этой целью я взялся разобрать архив, включающий письма, заметки и газетные вырезки того периода, когда я жил в Индии. На глаза мне попалось нераспечатанное письмо, подписанное офицером Уилкинсом. Оно пришло спустя четыре месяца после моего возвращения в Россию. По какой-то причине я не вскрыл его – вероятно, просто забыл разобрать в тот день почту, как со мной нередко случалось. Или отложил на потом и… Ну, все знают, как это бывает. В общем, я распечатал конверт и пробежал глазами аккуратные строчки, выведенные рукой англичанина. К короткой записке прилагалась газетная вырезка, в которой с жаром рассказывалось о научном открытии, ставшем в академических кругах сенсацией. Зоологическая экспедиция профессора Найтвика обнаружила в джунглях Индии останки двух рептилий доселе неизвестного вида. Особи эти, достигая в длину тринадцати с лишним футов, имели гладкую светлую кожу, как ни странно неплохо сохранившуюся, а также обладали удивительно крепкими костями. В черепах ученые нашли глубоко засевшие крупнокалиберные пули, которые и стали, несомненно, причиной гибели животных. Профессор Найтвик с уверенностью причислил открытый вид к семейству варанов. Названный в честь дочери англичанина Varanus veronica, данный вид отныне является самым крупным из известных человечеству, обогнав так называемых драконов острова Комодо, чья длина составляет не более десяти футов.

Я поместил эту вырезку из The News of India в рамку и повесил в зале охотничьих трофеев рядом с чучелом тигра-людоеда. Вот и сегодня, прежде чем написать эти последние строки, я глядел на нее, вспоминая времена, когда мне и в голову не приходило предаваться мыслям о прошлом и тем более – поверять их бумаге.