сообщить о нарушении
Текущая страница: 83 (всего у книги 92 страниц)
— Сойер ушёл, так и не поделившись новостями. Но пообещал ввести в курс дела позже. А сейчас, — Габриэла пожала левым плечом, — я могу лишь строить догадки. Но да, я сомневаюсь, что Форд остановит свой выбор на мёртвом Хамберте как реальном помощнике Кэссиди.
Киллиан опустил глаза, рассматривая вложенную в его руку перебинтованную ладошку девушки.
— Или на Буте.
Он понятия не имел, был ли у Роба повод ревновать Габби к этому бостонскому недобайкеру или всё же нет, но, вновь возвращая Доусон к теме причастности Бута, Джонс всерьёз опасался нарваться на волну негодования с её стороны.
— Или на Буте, — устало вздохнула Доусон. Ну, хотя бы не начала злиться, уже хорошо. — Мы проверили его сразу же, как только он подключился к делу. Ничего подозрительного не нашли, а связь с Кэссиди всплыла только после того, как нам стало известно про «Дэнвэрлэн» — клинику, в которой Голд прятал сына. Агенты в первую очередь заинтересовались письмами Кэссиди. И вышли на Августа.
— Эта та клиника, что сгорела?
Габби нахмурилась.
— Откуда ты знаешь?
— Когда ты уже перестанешь удивляться тому, что в Сторибруке секретов не бывает?
— Вот с этим я бы поспорила, — буркнула Доусон, продолжая нервно покусывать губы. — Кто-то все эти годы использовал «Прометей» как личную игровую площадку, густо населяя её трупами, и как раз это довольно долго оставалось в секрете.
— Окей, справедливое замечание. Но конкретно о клинике слухи поползли только сейчас, после наших увлекательных приключений в «Прометее». Подробностей, конечно, никто не знает, если тебя это успокоит. Судачат только о бывшем санитаришке, который помог Кэссиди сбежать, спалив ту психушку. И который в конечном итоге сам в таком же пожаре и погорел… Та-а-ак! Стоп! Если он сжёг нахрен этот — как его там? — «Нэвэрлэнд», то как вам удалось добраться до писем Бута?
— Джефф спалил не всю психушку, как ты выразился, а только одно из зданий. Но ты прав. Кэссиди постарался, чтобы письма не пострадали. Их обнаружили в уцелевшем сейфе. Не могу с полной уверенностью сказать, почему они с Джеффом от них при возможности не избавились, но… Кэссиди определённо играл с Бутом в кошки-мышки и, возможно, уже тогда хотел, чтобы полиция заинтересовалась этой перепиской. Но заинтересовалось Бюро. И слишком поздно, к сожалению.
— Но неужели в этих письмах действительно нет ничего, что намекает на личность сообщника Нила? — Киллиан с сомнением покачал головой.
— Я же говорю, Кэссиди развлекался. Он дразнил Бута, бросался намёками и гипотезами, не позволяя ему приблизиться к разгадке ни на шаг, но при этом всё сильнее и сильнее интригуя. А Бут… он шёл на поводу своих амбиций, уверенный в том, что в конце концов всё-таки сможет обдурить Кэссиди, — Доусон скривилась, прикрыв на секунду глаза. — Сойер начал следить за действиями Бута сразу же, как только мы смогли установить факт его вовлечённости. Но ничего полезного мы для себя из этой слежки не почерпнули. Конечно, можно предположить, что после моего исчезновения подозрения Сойера возобновились, но… Бута всё это время пасли. И единственное, чем он мог действительно помочь, — вывести нас на след Кэссиди или его сообщников. При условии, что мы всё-таки ошибались и он действительно знал о планах Кэссиди что-то конкретное. Но, как выходит, не знал.
— За каким чёртом он вообще во всё это полез? Писатель хренов, — Джонс презрительно фыркнул. — А что насчёт Роба, Габби? Ты ведь не думаешь, что он может быть замешан?
— Одиннадцать лет назад он был в Чикаго. Я проверяла.
— И, насколько я знаю, он ни разу за всё это время не возвращался в город. Он ведь не мог мотаться сюда тайком всякий раз, как только ему приспичит… эм… кого-нибудь пришить? — после последних слов Киллиана, Доусон заёрзала, отводя взор и невзначай высвобождая руку. Джонс нахмурился: — Или мог? Габби, не молчи. О какой такой папке вы с ним говорили?
— Я погорячилась упоминая её, — Габриэла нервно провела рукой по спутанным волосам, отворачиваясь. — Эта папка не имеет к делу Кэссиди никакого отношения.
— И всё же она не даёт тебя покоя. Я знаю этот взгляд, милая. Из-за её содержимого ты пошла на сделку с собственной совестью, разве нет? Что в ней было?
— Ничего, что имело бы отношение к Кэссиди, — Габби, невзирая на возросшее в тоне собеседника раздражение, с ослиным упрямством продолжала гнуть свою линию.
— Дьявол, женщина!
Джонс поднялся на ноги и в попытке успокоиться принялся нарезать круги по палате. Спустя десять минут зловещего молчания, он вновь шагнул к кровати Габби, но на этот раз с той стороны, где прежде сидел Роберт.
— Хорошо, — уже мягче заговорил Киллиан. — Допустим, ты не врешь.
— Допустим?! — Доусон, искренне возмущённая снисходительным тоном Джонса, метнула в него убийственный взгляд, который Киллиан, конечно же, предпочёл проигнорировать.
— Глупо было надеяться, что док ни разу в жизни не оступался, — спокойно продолжил мужчина, почесав указательным пальцем переносицу. — Вряд ли ты узнала нечто страшнее того, что ты читала обо мне. Так что да. Допустим, тёмное прошлое Чейза не имеет отношения к Кэссиди. Но… чёрт, Габби, прошу, скажи мне, что у него не было возможности ошиваться в окрестностях Сторибрука и оставаться при этом никем не замеченным!
— Он часто мотается по конференциям, — бесцветным голосом отозвалась Доусон. — Его приглашают вести лекции. Проводить операции. Он бывает в Бостоне. Не так регулярно, как в том же Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, но бывает. При этом у него довольно жёсткое расписание. И нет ни единого свидетельства того, что Роберт во время своих визитов… что он приезжал и в Сторибрук.
— Единственное, что мы знаем о загадочном дружке Кэссииди, — Киллиан вздохнул, — это то, что он чертовски умён. Думаешь, при желании Чейз не смог бы организовать себе небольшое «окно» в плотном графике, чтобы улизнуть на охоту? — Джонс, не сдержавшись, выматерился. — И почему бы ему не хранить все свои трофеи в месте, с которым его, по мнению всех окружающих, давно ничего не связывает?
Джонс стыдился собственных мыслей. Он вовсе не хотел подозревать друга, но справедливости ради стоило бы заметить, что Киллиан знал Роберта недостаточно хорошо, чтобы найти в себе силы с лёгкостью отмахнуться от лезущих в голову теорий его причастности к страшным преступлениям.
Киллиан посмотрел на напряжённо раздумывающую над его словами Габриэлу. Он представить себе не мог, насколько погано она себя сейчас ощущает, если уж даже у него на душе от подобных размышлений было гадко.
— Расскажи, как вы вышли к «Прометею», — попросила Доусон, и Джонс послушно, пусть и в тысячный раз за сегодняшнюю ночь, поведал ей всю историю, начав с того момента, когда пересел в машину Роба у участка шерифа. Он понимал, насколько Габби было важно услышать о произошедшем от него. Чтобы сопоставить рассказ с показаниями Чейза. — Всё именно так, как и говорил Роберт. Это не он привёл тебя к санаторию. Ты шёл первым.
— Да. Но это он привёз нас к колодцу. Откуда Роб о нём узнал?
— Бегал там по утрам.
— Так далеко от города?
— Это не он, Киллиан, — Габриэла зажмурилась и откинула голову на подушку. — Это не может быть он.
— Я понимаю, ты не хочешь вери…
— Я проверяла, ясно? Как только поняла, что перестаю быть не предвзятой. Я не доверяла самой себе. И мне нужно было убедиться. Я прошерстила все оперативные сводки Бостона и ближайших городков в те периоды, когда Роберт был здесь. Никаких изуродованных трупов, таинственных исчезновений людей средь бела дня и даже глубокой ночью. Никаких избитых проституток. Никаких совпадений. Ничего, Джонс, понимаешь? Да, я не смогла поминутно проверить его перемещения, но почти всё своё время пребывания в Бостоне он был на виду.
Киллиан хотел было возразить, но девушка вдруг резко распахнула глаза, выпрямилась и, впившись в него колючим взором, потребовала:
— Расскажи мне об Ингрид Сноу.
— О ком, прости? — Джонс непонимающе нахмурился. Такая внезапная перемена тона Доусон не предвещала ничего хорошего. Но, видимо, он отреагировал именно так, как и следовало, и в его искренне недоумевающей роже Габби прочла именно то, что хотела. Потому как она, не скрывая вздоха облегчения, удовлетворённо кивнула самой себе и вновь откинулась на спинку кровати. — Кто такая эта Сноу, и почему ты о ней спрашиваешь?
— Ты знаешь её как Джульетт Бёрк.
— Так. Ну-ка ещё раз.
— Почти тридцать лет назад в Льюистоне орудовал маньяк. Он похищал женщин, месяцами измывался над ними, насиловал, а затем убивал. Поймать его удалось только потому, что одной из жертв удалось сбежать.
— Джульетт? — прошептал Джонс, чувствуя как волосы на затылке зашевелились.
— Тогда ещё Ингрид, — кивнула Доусон. — Маньяка посадили. Спустя какое-то время он покончил с собой. Переживавшая глубокую депрессию Ингрид сменила имя и переехала сюда, в Сторибрук, к сестре, чтобы спрятаться от окруживших её журналистов и попутно пройти курс реабилитации. Догадываешься, где?
— Только не говори, что в «Прометее».
— Бинго. Там она знакомится с Эдмундом Муром, за которого в последствии выходит замуж.
— Твою мать! Точно! Почему я раньше не вспомнил о том, что у отца Лив была какая-то клиника? Можно было догадаться… Да и Лив сама мне говорила, но я… чёрт, подожди, если дело связано с Джульетт, то, выходит, в сообщниках Нила тот самый муда… нет, ты же сказала, что он покончил с собой. Это точная информация? Никаких фальсификаций?
— Он повесился в камере. Это точно. Как только стало понятно, что Кэссиди заинтересовался этой историей, мы с Фордом всё перепроверили. И сам Теодор Блэйн, и… все его родственники мертвы. Поклонниками-последователями, насколько нам известно, этот тип обзавестись не успел. Хотя дело было довольно громкое, поэтому… сам понимаешь, уверенности никакой. Тем более сейчас. После всего случившегося.
— Как Кэссиди об этом вообще узнал? — Киллиан сжал пульсирующие от нарастающей головной боли виски большим и средним пальцами.
Габби криво усмехнулась.
— Отличный вопрос.
— От Роба? Если они… ну, ты понимаешь. Это было бы логично. Ему вполне могла рассказать Свон… хотя и Нилу она могла все выложить сама. Они ведь… были близки. Если она ему доверяла…
— Кил. Нет. Об этом никто не знал. Ни Эмма. Ни Лив. И не знают они до сих пор, к слову. Джульетт не стала открывать им правду. В отличие от Кэссиди. Уж он-то упорно пытался привлечь всеобщее внимание к её прошлому.
— За каким хреном, интересно? — Джонс пожевал нижнюю губу, глядя прямо перед собой. — Та же схема, что и с моей замороженной рукой, да? Она привела нас к Голду. Может, и с тем уродом он был как-то связан? Вы уверены, что все его родственники мертвы? Что сам этот ублюдок всё-таки гниет в земле, а не обосновался тут, под боком Джульетт, все эти годы наблюдая за ней, м? Сколько ему сейчас должно быть лет?
— Джонс…
— Что? Голд однажды уже обвёл всех вокруг пальца, инсценировав смерть сына. Как вы можете думать, что суиц…
— Это произошло в тюрьме, — раздражённо перебила его Габби. — Мы уверены, что ублюдок, терзавший Джульетт, мёртв, Киллиан. Как только всплыла связь с той историей, Сойер смог добиться постановления на эксгумацию его тела. Он мёртв. Так же, как… как его сын. Он бросился под машину лет двадцать назад. Из живых родственников на тот момент оставалась только мать-инвалид. Но и она скончалась. В две тысячи девятом. В доме престарелых, в том же Льюистоне, куда её поместили сразу после всей шумихи двадцать семь лет назад.
— Сын, говоришь? — слух Джонса зацепился именно за эту деталь, потому что при упоминании отпрыска маньяка голос Габби как-то странно дрогнул. А это ведь не могло быть совпадением, верно?
Доусон опустила голову, принимаясь рассматривать свои руки, но Киллиан успел заметить, как за мгновение до этого холодно блеснули её глаза.
— Ты ведь всё равно искала его, верно? Искала и не нашла. Или?.. Думаешь, что он выжил?.. Хэй. Габби. Поговори со мной… Ты хочешь верить в эту версию, да? Потому-то и отвергаешь причастность Роба?
— Да, я искала, — хмуро проронила Доусон. — Я убила на эти поиски большую часть своего времени, но… никакого результата. Даже если сын Блэйна и выжил, то среди главных фигурантов сегодняшнего расследования его точно нет.
— Точно? — Киллиан интуитивно чувствовал, что, несмотря на неутешительные ответы Доусон, они близки к разгадке. Габби явно что-то недоговаривала. — Почему ты так уверена?
— У нас в распоряжении ДНК Блэйна. И ДНК всех участников дела.
— Дай угадаю. Никаких совпадений?
— Сына Теодора Блэйна среди подозреваемых нет, — встречаясь с Джонсом взглядами, твёрдо сказала девушка, и то, каким тоном Габриэла это произнесла, снова наводило на мысли о скрыт…
Киллиана осенила внезапная догадка, и от волнения у него мигом пересохло во рту. Он попытался сглотнуть, но ничего не вышло.
— Хорошо. Сына нет, — едва слышно прохрипел Джонс. — Но совпадение всё же есть, да?
Он сопоставил в уме все услышанные сейчас от Габби факты с уже давно известной ему информацией, и напрашивающиеся после такого анализа выводы ему категорически как не нравились.
И, когда Доусон, подтверждая его самые страшные подозрения, медленно кивнула, сердце Киллиана пропустило удар.
— Да. Совпадение всё же есть.
Ингрид
27 лет назад
Нервная дрожь, охватывавшая тело Ингрид всякий раз после ухода этого ублюдка, вступила в свои законные права вновь. Обняв себя обеими руками, девушка съехала спиной по шершавой стене на пол и всхлипнула. Её трясло — от холода, изнеможения и отчаяния. Она понятия не имела, сколько времени уже пробыла здесь. И не представляла, сколько продержится ещё.
Воду ублюдок ей приносил, но кормить, похоже, не собирался. Поэтому силы Ингрид были на исходе. Да и сложно было определить, какой объём крови она потеряла, пусть большая часть ран в конечном итоге и запеклась. Последний — особенно глубокий порез — она перетянула оторванным от своей некогда любимой блузки рукавом.
Пальцы на автомате коснулись липкой от крови повязки, и девушка, судорожно всхлипнув в очередной раз, зажмурилась.
Ей становилось всё труднее сохранять рассудок, сдерживая себя от бурных истерик. Ингрид прекрасно понимала, что толку от них не будет, а вот злить своего тюремщика лишний раз не хотелось.
Перед глазами вновь всплыло его лицо со зловещей ухмылкой, в котором не было ни намёка на милосердие.
Он её убьёт. Наиграется — и тут же убьёт. Как поступал со всеми своими остальными жертвами.
Догадаться о том, что она была далеко не первой гостьей в этом подвале, было совсем не сложно. И что-то подсказывало Ингрид, что количество убитых этим психом бедняжек совпадает с числом выставленных здесь же манекенов.
Он ведь и ей принёс свадебное платье. Принёс и заставил надеть. Сразу после того, как изнасиловал впервые. Швырнул в Ингрид пакетом, в котором обнаружилось нечто лёгкое, приятное на ощупь и, безусловно, нарядное. Платье казалось если не абсолютно новым, то как минимум тщательно выстиранным и выглаженным. Правда, сейчас — после всех перенесённых девушкой истязаний — оно выглядело ужасно. Как и те наряды, в которые были одеты её молчаливые соседки. Ингрид подозревала, что после её смерти, этот больной урод снимет с её трупа порядком испачканное и потрёпанное платье и облачит в него очередной манекен. А затем с чистой совестью отправится на поиски новой живой игрушки.
Всё это казалось частью какой-то непостижимой здоровым разумом церемонии. И Ингрид осознавала, что этого ритуала ей не пережить. Никто не придёт к ней на помощь. Она должна выбраться из всего этого ужаса сама.
Но как?
Во-первых, завязывай ныть и соберись.
Ингрид не знала, есть ли у него реальная возможность наблюдать за ней находясь за пределами этой комнаты, поэтому в очередной раз заставила себя проглотить стоявшие в горле комом слёзы. Она не даст повода вновь исполосовать себя ножом в наказание за истерику. И уж точно не позволит ему насладиться представлением: ведь этот больной выродок может принять её слёзы за сигнал капитуляции. А она не сломается.
Она будет делать всё, чтобы выжить. Для этого ублюдка она всего лишь очередная игрушка, но степень её внутренней свободы зависит только от неё самой. Рано или поздно она всё-таки отсюда выберется. Она сможет.
Вдруг раздался уже знакомый ей звук: в замке провернулся ключ. И дверь с противным скрипом старых петель распахнулась. Ингрид вскочила на ноги, с растущим беспокойством наблюдая за появившимся в проёме силуэтом своего насильника. Он спустился на одну ступеньку и остановился. Свет в подвале он зажигать не стал, поэтому сейчас лица ублюдка Ингрид видеть не могла. И это её пугало.
Он ведь только что ушёл. Зачем вернулся? Он никогда раньше не возвращался!
