сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 92 страниц)
Джульетт прикрыла глаза, в который раз за последний час уговаривая себя собраться. Не хватало ещё закатить истерику перед федеральным агентом. Он и так слишком часто был свидетелем её слабости.
— Я в порядке, правда, — едва слышно прошептала Джульетт, всё так же сидя перед ним зажмурившись и слегка покачиваясь из стороны в сторону.
И тут она почувствовала его руку на своём предплечье.
Он снова прикоснулся к ней.
Его тепло передавалось сквозь рукав её форменного халата. Форд осторожно поглаживал её руку и бормотал какие-то успокаивающие глупости, но Джульетт не вслушивалась. Его ладонь на её предплечье — вот что сейчас занимало женщину больше всего.
— Джульетт, — негромко позвал Форд, и только тогда она очнулась от оцепенения. — Что случилось?
Она промолчала, а его пальцы крепче сжали её руку. И только тогда до неё вдруг дошло, что он назвал её по имени и они снова находятся слишком близко друг к другу. Настолько близко, что она чувствует его тёплое дыхание на своей щеке.
Такое грубое нарушение личного пространства от любого другого мужчины она сочла бы домогательством, но нежное участие Форда наполняло её покоем.
— Ничего особенного, — наконец пробормотала Джульетт, открывая глаза. — Просто мне в очередной раз напомнили о… тех событиях, что… о том, что было со мной… тогда.
— Кто? — Форд напрягся, и создалось впечатление, что он прямо сейчас готов броситься на обидчика. Броситься в бой. Ради неё.
У неё никогда не было персонального рыцаря. А теперь она почему-то уверена, что появился. Откуда такая самонадеянность?
— Нет, это не… не касается дела, — поспешила успокоить его Джульетт. — Просто… сын адвоката, который…
— Сын Резефорда?
— Да, — удивленно моргнув, согласно кивнула женщина. — А откуда вы…
Форд приподнял брови и усмехнулся.
Ах, да. Ему положено всё знать. Федеральный агент, отвечающий за исход расследования. Он просто не мог упустить из вида присутствие в городе прямого участника событий двадцатисемилетней давности. Даже если на данный момент тот лежит в коме.
— Получается, Бун Резерфорд тоже в курсе вашей истории, — задумчиво протянул Форд, разглядывая ряды шоколадок за стеклом. Отбрасываемый автоматом тусклый свет заострял черты его лица, придавая образу агента ещё большей привлекательности.
Джульетт тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Только вот рука, которую он так и не убрал, всё ещё не позволяла ей полностью сконцентрироваться.
И когда ты успела стать такой размазнёй?
— Думаете, он как-то причастен… — Джульетт прочистила горло, с неудовольствием отметив, что голос у неё так некстати охрип, — …ко всему, что сейчас происходит?
— Сомневаюсь. Но проверить всё же стоит.
Затем Форд вновь перевёл взгляд на неё, и Джульетт, кажется, впервые за долгое время ощутила, как щёки обдало жаром.
Слава богу, здесь темно, и он не заметит, что ты раскраснелась, как несмышлёная девица!
Впрочем, складывалось впечатление, что агент Форд и так заметил всё, что нужно. Его губы тронула мягкая понимающая улыбка.
— Джульетт, не бойтесь меня.
Она нашла в себе силы лишь на один отрывистый кивок. Да, она чувствовала всю опасность момента. Но нет, ни в коем случае не боялась.
Его лицо всё ближе, а она не может сдвинуться с места.
Нереальность происходящего поражала, как пьяная фантазия. Это не может быть правдой… они ведь не должны… ведь не должны же, да?
Похоже, не одна Джульетт решила дать волю давно сдерживаемым чувствам: Форд обнял её, бережно прижал к себе и поцеловал.
— Что на это скажет твоё начальство? — с лёгкой усмешкой прошептала Джульетт, слегка отодвинувшись. Она перебирала пальцами волосы на его затылке и ощущала себя невозможно счастливой в тот момент.
— Они скажут, что это крайне непрофессионально, — шепнул в ответ Джеймс, перехватывая её ладошку и прижимая её к губам.
— Крайне неэтично, — поддакнула женщина.
— Мешает делу.
— Делает тебя пристрастным.
— Это абсолютно неприемлемо…
— … соблазнять главных свидетельниц…
— … пользуясь служебным положением.
— Ты крупно рискуешь.
— Плевать, — хмыкнул Форд, погладив костяшками пальцев разгорячённую щеку Джульетт. — Но если вдруг решишь писать на меня жалобу, я пойму.
— Стоит ли мне указывать в этой жалобе, что ты осознал свою ошибку и раскаялся?
— Раскаялся? — мужчина сжал её в объятьях крепче и легонько встряхнул. — Не дождётесь, доктор Бёрк.
Впервые за долгое время Джульетт расслабленно улыбнулась, уткнувшись лицом в плечо Форда.
Впервые за долгое время бушующая внутри неё метель окончательно стихла.
Снежная Королева стала совсем ручной.
Белль
Сторибрук, Штат Мэн
сейчас
— О, смотрите, кто пожаловал, — едко протянула Руби, бросив насмешливый взгляд поверх плеча Белль. — Возвращение блудного муженька.
Девушка обернулась, отставив в сторону чашку недопитого чая. Действительно. В закусочную, бросая по сторонам полные презрения взгляды, вошёл Роберт. Статный мужчина в дорогой одежде несколько несуразно смотрелся на фоне разношёрстной публики, обычно обивающей пороги «У Бабушки».
Заметив у барной стойки супругу, Голд сразу направился к ней.
— Почему ты здесь? — из последних сил сдерживая раздражение, спросил Роберт.
— Ты уже вернулся, — криво улыбнувшись, прокомментировала очевидный факт Белль. — Как же я соскучилась!
Голд опешил от сочащегося сарказмом тона обычно куда более сдержанной жены.
— Что случилось?
— Что случилось?! — Белль смешно округлила глаза и скривила губы. — А то, что ты запер меня перед тем, как смыться в Бостон, уже не считается?
— Послушай, — Голд покосился на прислушивающихся к их разговору посетителей. Костяшки пальцев, обхватывающих трость, побелели. — Может, мы погово…
— Я останусь здесь, Роберт, — отворачиваясь от мужа, твёрдо заявила Белль. — Я вернусь домой только тогда, когда ты разрешишь все свои проблемы с законом.
В отдалении кто-то насмешливо хмыкнул. По помещению прошлась волна шепотков.
— Ты ведь никогда не любила закатывать истерики на публике, — мрачно заметил Голд, сверля затылок супруги недовольным взглядом.
— Если бы знала, что это тебя настолько впечатлит, начала бы раньше.
Белль понимала, что ведёт себя как избалованный ребёнок, но остановиться не могла. Поведение мужа в последние дни одновременно и настораживало, и раздражало. Не хотелось даже задумываться о том, как много он от неё скрывает, но вечно отмахиваться от очевидных фактов и слепо верить в то, чудовище может измениться, откровенно глупо.
А Белль считала себя умной женщиной.
— Дорогая, давай просто…
— Нет, Роберт.
— Мы можем хотя бы поговорить там, где нас не будут подслушивать?! — устало закатив глаза, вспылил мужчина. Белль вновь повернулась к нему лицом и отрицательно мотнула головой. — Я вернулся сразу, как только смог, забросив все дела, когда узнал, что ты сбежала из дома, но… какого… хм… что ты вообще творишь, Белль?! Ты не понимаешь, что опасно покидать пределы манора, когда…
— Когда в городе орудует твой чокнутый сын?
Роберт поджал губы, наградив жену долгим и неприятным взглядом. Белль поёжилась. За все годы знакомства она никогда не позволяла себе разговаривать с ним в таком ключе, а он никогда не смотрел на неё так.
Да, умница, ты перегнула палку…
— Надеюсь тебе хватит ума держаться подальше от разворачивающихся событий, — отозвался Голд с той самой пугающей интонацией, что обычно использовал в разговоре с посторонними для него людьми.
— Я дума…
— Будь осторожна.
Развернувшись, Роберт, несмотря на хромоту, стремительно пересёк расстояние до выхода из закусочной. Звякнул колокольчик. Хлопнула дверь. В зале повисла тишина.
Белль с бешено колотящимся сердцем уставилась на дно своей чашки.
Ей показалось или чаинки действительно сложились в отчётливое «идиотка»?
Белль
клиника «Дэнвэрлэн», штат Нью-Гэмпшир
три года назад
Белль сидела в самом темном углу читального зала больничной библиотеки, склонившись над открытой книгой. За долгие месяцы её пребывания в «Дэнверлэне» она успела проглотить их несметное количество, взявшись за чтение сразу после начала курса лечения.
Доктор Смитт, добрейшей души женщина, чуть старше самой Белль, считала, что чтение слегка замедляет процесс восстановления памяти, отвлекая от истинной цели курса, но отказаться от книг девушка так и не смогла.
Для неё именно они — лекарство.
Время от времени Белль страдала от ужасных мигреней, но врачам не жаловалась из страха, что ей запретят посещать читальный зал. Любой ценой она должна была подготовить себя к ответственному экзамену, который ждал её в будущем. Скоро ей предстоит покинуть больницу и дальше идти по жизни самостоятельно.
О возвращении к отцу не могло быть и речи. За все эти годы, что она провела в скитаниях, они заметно отдалились. И даже после чудесного воссоединения, наладить отношения не вышло. Да и сама Белль не видела в этом особой необходимости.
Она вздрогнула, с трудом освобождаясь от невеселых размышлений. Кто-то только что опустился на стул напротив нее.
Незнакомый мужчина с тростью. Точнее не очень-то и незнакомый. Она видела его пару раз. Он часто захаживал в гости к доктору Дарлингу. Медсёстры и санитары почтительно здоровались с ним. Но имени его она не знала.
Он подошел так тихо, что она не обратила на него внимания. Теперь она часто бывала рассеянной и совсем не замечала, как течёт время. Часами могла сидеть на одном месте в полном бездействии и ни о чём не думать. Даже на обязательных встречах с доктором Смит, она, бывало, выпадала из реальности. Доктор ей что-то говорила, но Белль не слышала: только видела, как беззвучно шевелятся её губы. Благо, после сеансов доктор не задавала ей вопросов, а если и замечала странное состояние пациентки, то никак не комментировала.
— Добрый день, — вполне дружелюбно улыбнулся мужчина.
— Добрый, — настороженно ответила Белль.
За шесть месяцев, проведённых в стенах клиники, она так и не сумела ни с кем подружиться, поэтому единственным человеком, с кем она вообще разговаривала, была Элизабет Смит. Но с ней она общалась по принуждению. Курс лечения, ничего не попишешь. Другое дело — книги. Самые лучшие в мире собеседники!
— Я заметил, что вы много времени проводите в библиотеке.
— Вы следите за мной? — нахмурилась Белль.
Мужчина покачал головой, продолжая всё так же доброжелательно улыбаться. Что ему нужно?
— Ни в коем случае.
— Кто вы такой?
— Меня зовут Роберт Голд.
— Вы хозяин клиники? — отодвигая раскрытую книгу в сторону, осторожно спросила девушка.
— Нет. Почему вы так решили?
— Вас здесь все боятся.
— То есть это вы следите за мной.
— Ни в коем случае, — поджала губы Белль, отвечая на выпад мужчины его же словами.
— Вы так и не представились, — пожал плечами Роберт Голд и вальяжно откинулся на спинку стула.
— Зовите меня Белль.
— Красавица[1]. Это имя вам подходит.
Белль потупила взор и в тот момент вдруг осознала, что ломает комедию, изображая смущение, которого на самом деле не испытывала. Наоборот, в присутствии этого мужчины она чувствовала себя вполне уверенно.
Спокойно. И… уютно? Вернулось то самое чувство защищённости, что покинуло девушку много лет назад.
Больше они не говорили. Мистер Голд молча сидел рядом, в то время как Белль вернулась к прерванному занятию.
Какие бы цели этот странный мужчина не преследовал, она была рада, что сейчас он рядом.
Белль листала пожелтевшие от времени страницы и чувствовала на себе взгляд Голда. И это, против обыкновения, её вовсе не раздражало.
Напротив. Это казалось абсолютно правильным.
Возможно после она обзовёт себя полной идиоткой за то, что с первых же минут доверилась совершенно постороннему человеку, но сейчас… сейчас она просто наслаждалась его молчаливым присутствием.
[1] с фр. Belle — красавица. Ну вдруг кто не знал :)
========== Глава 27. Abandon all hope... ==========
Габби
Сторибрук, Штат Мэн
Городское кладбище
29 июля 2015. 16:15
Дождь всё никак не хотел прекращаться.
Габби заученным движением нажала на кнопку на боковой панели, и стекло отъехало вниз, впуская в салон автомобиля поток прохладного воздуха.
Она вела в машину в тишине, против обыкновения так и не включив музыку. И настроение, и общее самочувствие по-прежнему оставались неважными. Поспать так и не удалось, а не сдвигающееся с мёртвой точки дело нервировало с каждым упущенным часом всё сильней и сильней.
Остатки того энтузиазма, с которым Габриэла ещё совсем недавно въезжала в Сторибрук, окончательно развеялись. Там, где прежде она чувствовала уверенность в своих силах и определенность в собственных суждениях, теперь остались лишь сомнения. Будто кто-то вытянул из неё всю энергию и сосредоточенность, раньше воспринимавшиеся девушкой как данность, а теперь так сильно ей недостающие.
Доусон, ты тряпка. Ты должна собраться. Нужно довести расследование до конца! Расшибиться в лепёшку, но довести…
Габби сделала глубокий вдох, пробуя на вкус воздух. Да, она любила дожди. Но не такие, как этот, что обрушился на Сторибрук ночью и всё это время держал всех жителей в заложниках под своим куполом. Габби любила те дожди, что обладают чудесным свойством смывать все тревоги, что несут после себя очищение и обновление. Такие дожди пахнут надеждой и свежестью. А этот, казалось, имел свой собственный запах, почти физически и ощутимый. Гнетущий. Этот дождь не исцелял, не успокаивал, не приносил плодородия. Он волок за собой лишь шлейф неотвратимого предчувствия грядущих перемен.
Ещё примерно через милю дома постепенно стали сменяться лесистой местностью, и вскоре Габриэла, полная мрачных мыслей, вывернула к городскому кладбищу.
Главные ворота были скрыты от дороги рядом хвойных деревьев и высоким забором из грязно-рыжего кирпича. Металлическая облупившаяся вывеска над ними гласила «Похоронная контора и кладбище „Хэйдиз“»[1]. Верхушку украшал стилизованный ангел со скорбно склоненной головой.
Как мило. Lasciate ogni speranza, voi chʼentrate. [2]
Автомобиль Доусон, сердито шурша гравием, въехал в распахнутые ворота. По обе стороны дорожки на фоне тёмных мрачных хвойных деревьев выстроились ряды надгробий, по большей части заросших и неухоженных. Впереди, сквозь завесу дождя, виднелись очертания местной похоронной конторы: низкое, заводского вида здание, увенчанное квадратным шпилем. Эта часть кладбища разительно отличалась от той, что раскинулась со стороны центрального входа. Той его половины, где располагались могилы и семейные склепы элиты Сторибрука. Уж там-то и плиты поровнее и лужайки зеленее.
Выходить из уютного салона под беспощадные острые капли не хотелось, но выбора не оставалось: Габби, вздохнув, вооружилась зонтом и выскользнула наружу.
Перепрыгивая через ужасающего вида лужи, девушка с трудом добралась до здания конторы. Оказавшись под спасительным сводом полуразрушенного козырька, Доусон нос к носу столкнулась с появившимся из ниоткуда мужчиной.
— Добрый день, — проговорил незнакомец, невозмутимо наблюдая за отшатнувшейся от неожиданности в сторону девушкой.
Да уж. Отличная у тебя для агента ФБР реакция, ничего не скажешь.
— Добрый, — нервно стряхивая с зонта капли дождя, отозвалась Габриэла. — Мистер…?
— Хэйдиз.
Мужчина вежливо улыбнулся. Лет пятидесяти, подтянутый. В слаксах, лёгкой замшевой куртке и тёмно-зелёной рубашке. Обманчиво небрежный вид был слишком уж продуман, словно мужчина копировал стиль с изысканных моделей в журнале мод. Одежда хорошо пошитая и дорогая, рубашка расстегнута на одну пуговицу ниже, чем надо.
Мистер Хэйдиз. А раз Хэйдиз, значит, владелец местного кладбища. Этот клочок Сторибрука уже долгие годы принадлежал их семейству.
Несмотря на очевидный упадок, царивший вокруг, сам мужчина излучал, пожалуй, даже излишнюю самоуверенность. Его улыбка ничуть не изменилась, даже когда Доусон продемонстрировала ему своё удостоверение и представилась.
— Чем могу быть полезным, агент?
— Мне необходимо задать вам несколько вопросов по поводу нападения на Оливию Му…
— Не понимаю, зачем ворошить события, произошедшие дьявол знает сколько лет назад? — мистер Хэйдиз нетерпеливо повёл плечами и, демонстративно дёрнув запястьем, уставился на циферблат наручных часов. — Я тороплюсь, как вы понимаете.
— Произошедшие, как вы выразились, дьявол знает сколько лет назад события напрямую связаны с тем, что творится в городе сейчас.
— Меня уже неоднократно допрашивали. И я в сотый раз повторяю: мне ничего не известно. На бедную девочку напали в выходной день. Среди моих работников свидетелей не обнаружилось, и я не намерен…
— Никто из ваших людей не находил альбом для эскизов?
— Что?
