сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 92 страниц)
Дэвид сделал пару глубоких вдохов. Вот оно. Они, наконец, нашли логово чудовища.
— Ты с псом останешься тут, следи за входом. Ты — обходишь сзади. Ты — прикрываешь меня, — раздав указания, Нолан первым двинулся по направлению к домику.
Разглядеть что-либо в окнах не удавалось: то ли стекло так сильно запотело, то ли было настолько грязным.
— Чувствуешь запах? — шёпотом поинтересовался Дэвид у маячившего за спиной копа. Тот, скривив лицо, кивнул. — Не нравится мне это.
Дверь оказалось незапертой. Соблюдая присущую подобным случаям осторожность, Нолан едва различимой тенью нырнул внутрь домика. Но почти сразу же выскочил обратно.
Подоспевшие бостонские полицейские озадаченно переглянулись, наблюдая, как бледного шерифа выворачивает прямо на крыльце.
Сойер
Сторибрук, штат Мэн
Охотничий домик.
28 июля 2015. 22:15
Джеймсу доводилось видеть самые разные трупы. Он не понаслышке знал, как пахнет смерть почти на каждой из стадий разложения. В силу специфичности расследуемых его отделом дел Сойеру попадались тела разной степени изуродованности и испорченности. Да, приятного в этом мало, но это являлось неотъемлемой частью его работы, и он — вроде как — привык.
Но, признаться, такой картины он ещё нигде не встречал.
Вонь. Отвратительная вонь. Густая отвратительная вонь, заполнившая буквально всё пространство единственной комнатушки охотничьего домика. Настолько густая, что, казалось, будто её можно пощупать.
Конечно, его предупредили, что ждёт внутри. И перед тем, как облачиться в защитный комбинезон, агент, следуя давней привычке, смазал пахучей мазью верхнюю губу. Но тошнотворный запах разлагающейся плоти пробивался даже сквозь аромат ментола.
— Сукин сын, — пробормотал Сойер, обведя комнату ошарашенным взглядом. Работающие в ней криминалисты в таких же защитных костюмах на секунду оторвались от своих занятий, отреагировав на реплику мужчины согласными кивками.
Это было небольшое скудно обставленное помещение. Над камином на одной стене висела пара пыльных оленьих рогов, возле другой находились металлическая раковина, плита и холодильник. Остальные предметы — телевизор, софа и кресла — были небрежно сдвинуты в сторону, освобождая центр комнаты, где оставался только небольшой обеденный стол. А на столе…
— Мэри Маргарет Бланшар, — сдавленно прокомментировала подошедшая к Джеймсу Доусон, прижимая к лицу медицинский респиратор. — Точнее то, что от неё осталось.
Обнажённое тело лежало в наспех сколоченном ящике, по всей видимости, подразумевавшем что-то вроде гроба, в окружении гниющих яблок. Плоть уже приобрела творожистую консистенцию: начался процесс разложения. Когда-то белоснежная кожа женщины потемнела и теперь сползала с неё как мятый костюм. Под сложенными на груди руками виднелось отверстие от пули, а чуть ниже сделанные скальпелем разрезы, что складывались в зловещую «улыбку». Все раны на трупе, так же, как и другие — естественные — отверстия были заполнены личинками падальных мух. Взрослые же особи чёрными тучами вились в воздухе, заставляя работающих в комнате специалистов каждые пять секунд брезгливо отмахиваться.
В домике было невыносимо душно. Словно в парилке. А всё из-за оклеенных термоплёнкой окон и трёх электрообогревателей, направленных прямо на труп.
— Вы закончили с температурой? — прохрипела Доусон, обращаясь к щуплому мужчине в очках с роговой оправой, стоявшему ближе всех к телу мисс Бланшар.
Он как раз возился с термометром и ворчливо отозвался:
— Я же попросил дать мне ещё пять минут!
Габриэла вполголоса выругалась, удивив при этом Сойера, который до этого момента ещё ни разу не слышал от неё подобных выражений. Впрочем, сейчас случай… особенный.
Такое зрелище кого угодно заставит нервничать. Дэвид, вон, до сих пор так и не пришёл в себя.
— Сорок три и пять, — причмокнув, провозгласил судмедэксперт, и в ту же секунду присутствующие метнулись к окнам сдирать плёнку и отпирать створки.
Габби же занялась выключением обогревателей.
Через пару мгновений в домик ворвались потоки свежего воздуха, и все облегчённо выдохнули, принявшись за работу с куда более заметным энтузиазмом.
— Почему их так много? — поморщился Сойер, разглядывая копошащиеся в теле личинки.
— Тот, кто это сделал, явно хотел ускорить процесс разложения, — прокомментировал всё тот же эксперт и указательным пальцем поправил съехавшие на кончик носа очки. — Нашпиговал труп личинками, установил подходящую температуру…
— Зачем этому ублюдку повторно измываться над её телом?! — с плохо скрываемой яростью воскликнула Доусон. Ответа ни у кого не нашлось.
— Перед смертью у жертвы была удалена матка, — задумчиво произнёс Сойер, припоминая протокол вскрытия. — Но мы её так и не обнаружили. Что на этот раз? Он её не вернул?
— Нет, — отрицательно мотнул головой эксперт. — Здесь её точно нет. Зато мы нашли окровавленные куски ткани, медицинские инструменты… Похоже, кто-то совсем недавно провёл тут операцию на скорую руку.
Сойер сжал пульсирующие виски указательными пальцами и прикрыл глаза. Перед его мысленным взором замелькал калейдоскоп картинок.
Кэссиди не собирался так рано разыгрывать эту карту. О, нет. Он хотел подождать еще несколько дней. Возможно, недель. Чтобы тело приобрело ещё более… испорченный вид. Но он ранен. И единственный шанс — заштопать себе раны самому в ближайшем к шахтам укрытии.
У него не было выбора. Появившиеся в тоннеле Свон и Джонс явно не вписывались в его план. Равно, как и две пули, выпущенные в него дьявольски метким Джонсом. А это значит, что сейчас Кэссиди не просто ранен и ослаблен огромной потерей крови. Он сбился с намеченного курса. И может наделать кучу ошибок. Или же залечь на дно… и не высовываться.
— Что говорит кинолог? — вынырнув из размышлений, Сойер обернулся к Доусон. — Удалось понять, куда Кэссиди направился дальше?
— Аммиак, — устало развела руками Габриэла. — Он понял, что его будут преследовать с ищейками. И, покидая домик, позаботился, чтобы собаки не смогли и дальше брать след. Мы его потеряли.
— Он ранен. Его секретное убежище раскрыто. У шахт тоже выставлена круглосуточная охрана. Одна из помощниц в изоляторе. Как, думаешь, куда он пойдёт?
— К своему напарнику? Но мы ведь не можем вламываться подряд во все дома в поисках Кэссиди…
— Голда нет в городе. Его жена вполне обоснованно боится возвращаться в особняк, в который, по её словам, Кэссиди однажды уже удалось пробраться, миновав все охранные системы.
— Считаешь, он рискнёт вернуться туда ещё один раз? — Габби выгнула левую бровь и с сомнением уставилась на начальника.
— Мне казалось, ты уже давно мечтаешь вломиться к Голду с обыском, — невесело ухмыльнулся Сойер.
— О, ну, вот тут ты чертовски прав.
[1] Пластинация — метод бальзамирования и консервации анатомических препаратов, заключающийся в замене воды и липидов в биологических тканях на синтетические полимеры и смолы. Пластинация силиконом (в России эту технику называют «полимерным бальзамированием»), позволяющая изготавливать пластинаты органов, анатомических областей и целого тела. Силиконовые пластинаты являются элластичными и упругими, сохраняя естественную форму, объем и цвет анатомических препаратов.
========== Глава 24. Wires ==========
Комментарий к Глава 24. Wires
Глава писалась преимущественно под песню "Wires" (провода) в исполнении Athlete, оттого и такое название.
Настроение части угадать трудно даже мне самой, но надеюсь, вам понравится то, что в конечном итоге получилось.
Сторибрук, штат Мэн
28 июля 2015. 19:33
— Алло…
— Господи, ну наконец-то!
— Зови меня просто Нил…
— Мне сейчас не до твоих шуточек. Где ты?
— У тебя.
— Что?! Ты сдурел? А если…
— Не паникуй. Я был осторожен.
— Не нравится мне это… Что стряслось в шахтах?
— Эмма меня нашла.
— Она тебя видела?
— Ага. А её однорукий дружок меня подстрелил.
— О, твою мать…
— Плечо он просто задел, а вот пулю из брюха пришлось выковыривать…
— Ты не…
— Ой, да что ты так паникуешь. Нормально всё. Рану зашил. Колёс наглотался. Отлежусь. Только вот жалко, что на красотку нашу раньше времени выйдут.
— Они нашли хижину?!
— Ну что ты визжишь! Не нашли. Пока. Но даже если найдут… Там всё идеально. Я всё подчистил. Мы ведь готовились…
— Мы готовились на послезавтра, а…
— А получилось всё сегодня. Расслабься. Может, всё и обойдётся. Но сомневаюсь. Я знатно наследил по дороге, пока до неё добирался. Но, с одной стороны, так даже лучше. Естественней… Так что будь начеку… Как только услышишь о хижине… ну ты знаешь, что делать. Ты вообще где?
— А сам как думаешь?
— Много шуму поднялось?
— Весь город на ушах из-за этого обвала. Твоя тяга к спецэффектам нас погубит.
— Не нравится мой стиль? Да ладно? После всего, что мы вместе пережили? Обидно…
— Но мы не договарива…
— Мы много о чём не договаривались, но раньше это тебя не очень-то и останавливало. А сейчас… тебя ведь никто не заставляет мне помогать, так ведь? Ты делаешь всё это по доброй воле, помнишь? И руки твои запачканы в крови не меньше, чем мои. Но если вдруг решишь…
— Не решу. Я и так в курсе, что на кону. Избавь меня от нравоучений.
— Вот и славно… Она выжила?
— Тебе не всё равно?
— Ты можешь просто ответить?!
— О, что я слышу? Неужели ты за неё переживаешь?
— Заткнись.
— Кэссиди, ты не перестаёшь меня удивлять.
— У нас у всех есть свои слабости. И если не отбросишь этот ехидный тон, я не прочь напомнить тебе о твоих… Что, не нравится идейка?.. Не слышу?
— Их пока не нашли. Так что неизвестно, жива она или нет.
— Держи меня в курсе. И загляни в аптеку по дороге домой.
— Пошёл ты.
Киллиан
Сторибрук, штат Мэн
Окрестности города
28 июля 2015. 21:03
Приходить в себя он не хотел: какая-то часть мозга, ещё продолжавшая функционировать, просто кричала о том, что очнувшись и вынырнув из благословенного забытья, он снова почувствует боль и тошноту. И, что гораздо хуже, вновь потеряет её.
Эльза.
Киллиан явственно ощутил, что вновь проваливается куда-то… вниз. Словно в чёрную дыру. Или в кроличью нору. Но насколько глубоко?
Медленное тиканье заполняет комнату. Каждый новый такт, прежде чем уступить место следующему, длится целое столетие. Самих часов я не вижу, но уверен, что они у меня за спиной. И я могу их представить: старинный тяжёлый короб полированного дерева, пахнувший воском и временем. Они знакомы мне до мелочей — я видел их тысячу раз.
Я стоял, вслушиваясь в торжественно-ленивую поступь напольных часов, и с улыбкой оглядывал всплывшую перед глазами комнату.
Высокие книжные полки опоясывают стены, а небольшие лампы освещают углы мягким сиянием. Посреди комнаты небольшой кофейный столик, а на нём, в центре столешницы из вишнёвого дерева, белая ваза с фруктами.
Это гостиная Эльзы.
Сама она сидит на софе напротив. На её коленях приютился до безобразия пушистый белый кот. Меня переполняет радость, и я не в силах её сдерживать. Оттого и улыбаюсь, как идиот. Однако лицо Эльзы остаётся печальным. Мне хочется растормошить её, убедить, что всё в порядке. Что всё позади. Теперь всё будет хорошо. Мы снова вместе.
Отныне и навечно.
Эльза осторожно спускает кота на пол. Олаф грациозно выгибается и зевает. Затем, даже не удостоив меня своим вниманием, проходит мимо и растворяется за пределами комнаты. Мы с этой зверюгой никогда не ладили.
Эльза по-прежнему молча смотрит на меня с противоположного конца гостиной. И мне вовсе не нравится этот взгляд.
— Что случилось? Что-то не так?
— Киллиан, это всё ложь.
Я смеюсь. Не могу удержаться. О чём она? Что за глупости?
— О чём ты, душа моя? Всё замечательно. Разве ты не чувствуешь?
Увы, даже моя радость не может прогнать с её холодного личика печаль.
— Ты должен бороться!
Я не понимаю, почему это так сильно её беспокоит.
— Мы снова вместе. А ты меня гонишь…
— Киллиан…
— Я не уйду, Эльза.
— Да не будь ты таким трусом, Джонс!
Я опешил. Эльза редко позволяла себе срываться на крик. А сейчас вдобавок ко всему в её голосе звучали слёзы.
— Ты должен уйти. Ты им нужен.
— А мне плевать. Мне нужна ты.
Моё ощущение безграничного счастья и полной свободы под угрозой. Стараясь продлить его как можно дольше, я тяну время. Ведь я и вправду не вижу смысла возвращаться. Здесь хорошо.
— Я собираюсь оставаться здесь столько, сколько посчитаю нужным.
Я иду к столу и беру из вазы яблоко.
— Хочешь?
Не сводя с меня взгляда, Эльза молча качает головой. Я перекладываю фрукт из одной руки в другую. И только в этот момент осознаю, что у меня их две. Кисть, безвозвратно утерянная много лет назад, на месте.
Яблоко выпадает из рук. До меня, наконец, окончательно доходит, насколько нереально происходящее.
— Это всё ложь, — в подтверждение моим мыслям повторяет Эльза. Я киваю. — Ты должен вернуться.
Несколько томительных ударов часов — и очертания комнаты начинают расплываться. Становится ясно: времени осталось мало. Я не свожу взгляда с родного лица, силясь произнести хоть что-то… пытаясь выразить те чувства, что меня переполняют, но не могу выдавить из себя и звука.
— Я знаю, — грустно улыбается Эльза. Она понимает всё без слов.
Она всегда понимала.
Комната исчезает. Образ Эльзы медленно растворяется. И я вдруг осознаю, что уже не слышу тиканья часов…
А вместо этого нахожусь в темноте. Один. Парализованный и задыхающийся.
Киллиан попытался вздохнуть, но не смог. Грудь словно обручем стянуло. Запаниковав, он из последних сил сделал хриплый астматический вдох. Складывалось впечатление, будто его обернули ватой, перекрыв непосредственный доступ к кислороду и заглушив звуки внешнего мира.
А наверху ведь и вправду что-то происходило. Там, за пределами границ его каменного гроба. Голоса людей. Шорохи, грохот. Снова голоса.
Киллиан с трудом разлепил веки и попробовал пошевелиться. Тело, придавленное обломками, в ту же секунду отозвалось глухой болью. Мужчина невольно застонал.
— Тихо! Слышите?
На этот раз Джонсу в крике незнакомца удалось различить отдельные слова. Копошение, до этого момента сопровождавшее голоса мужчин, тоже смолкло. Киллиан попытался произнести хоть что-нибудь, чтобы вновь привлечь внимание спасателей, но смог выдавить из себя только хрип.
— Кажется, отсюда… Сэр? Вы меня слышите?.. Держитесь, мы сейча…
— Парни! Парни! Я его вижу!
Киллиан почувствовал, как обломок, пригвоздивший к земле его левую ногу, исчез. Но пошевелить онемевшей конечностью всё же не получилось.
— Все сюда!
Спасение рядом.
Но темнота не хотела так легко его отпускать. Киллиан чувствовал, как её цепкие руки вновь пытаются утянуть его вниз. Она вновь заманивала его в свои уютные объятья.
Ты должен бороться!
На этот раз из пучины беспамятства его вытащил свет. Дьявольски яркая вспышка света, ножом полоснувшая по его сомкнутым векам.
Джонс почувствовал, как кто-то склонился над ним и что-то успокаивающе произнёс. Раздавались крики, лай собак, вой сирен. Шум дождя. Запах дождя. И лекарств.
Киллиан с трудом заставил себя открыть глаза. Мир был виден под причудливым углом. Всё хаотично двигалось, мелькало, ускользало. Всё размазано. Не попадает в фокус.
Он понял, что куда-то плывёт. Точнее, его везут. Что это? Машина? Мужчина попробовал встать, но, похоже, кто-то его связал. Киллиан обеспокоенно заёрзал, игнорируя причиняющую существенный дискомфорт боль.
— Он приходит в сознание…
Незнакомый голос, раздавшийся прямо над его ухом, встревожил Джонса. Он резко подался вперёд, натянув сковывающие его ремни до предела. В висках застучало: мир перед глазами завертелся ещё сильнее. А вместе с ним начала набирать обороты и память.
Шахты. Кэссиди. Обвал.
Эмма!
Киллиан вновь дёрнулся.
— Осторожнее, капельница!
— Всё в порядке, сэр. Лежите спокойно…
— Я же сказал, держите капельницу!
— Не двигайтесь, сэр.
Эмма! Где Эмма?
Так и не сорвавшийся с губ крик будто взорвался у него в голове. Тьма беспамятства в очередной раз услужливо раскинула свои объятья, но теперь он не поддастся. Борясь с соблазном снова отключиться, Киллиан напрягся. Необходимо оставаться в сознании.
Он попытался оглядеться. Мутное пятно перед глазами постепенно рассеивалось: в нём стали проступать контуры лиц, какие-то странные фигуры в голубом, мерцание непонятных огоньков на заднем фоне. Незнакомые люди озабоченно смотрели на него сверху.
— Спокойно, — произнёс немного грубоватый мужской голос. — Вы в «скорой». Мы везём вас в больницу…
— Эмма… — собравшись с последними силами, прохрипел Джонс. — Она…
— С вашей подругой всё в порядке, — ответил второй голос. Женский. С более мягкими интонациями.
Киллиан расслабленно выдохнул.
С ней всё в порядке.
Сторибрук, штат Мэн
28 июля 2015. 21:45
— Доусон.
— Привет.
