сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 92 страниц)
Только когда карета «скорой», поблескивая сигнальными огнями, скрылась за поворотом, Джульетт выдохнула и, стянув с себя окровавленные латексные перчатки, обернулась к толпе в поисках Форда.
Джеймс ожидаемо вёл очередную содержательную беседу по мобильному. Судя по пролегшей меж его бровей складке, услышанное его всерьёз обеспокоило. Джулз поравнялась с агентом как раз в тот момент, когда он, отсоединившись, сунул телефон в карман форменной куртки.
— Что стряслось? — спросила женщина, ловя тревожный взгляд Сойера.
— Мы знаем, кто помогал Кэссиди всё это время, — широкими шагами преодолевая расстояние до импровизированного штаба, буркнул Джеймс. — Мы сейчас же разошлём ориентировки и сообщим СМИ. Не оставайся одна. Будь на виду. А ещё лучше — вернись домой под охрану. Кто-нибудь из моих людей тебя сопроводит.
Еле поспевавшая за ним Джульетт зябко поёжилась от непривычно холодных интонаций Форда.
— Кто он, Джеймс?
— Ни за что не поверишь, — истерично хохотнул Сойер, вызвав подобной реакцией ещё большее изумление. — Он всё это время был у нас на виду. Уборщик. Представляешь? Уборщик в участке. Чёртов уборщик в чёртовом участке! Уборщик, Джулз!
Ожидавшая и опасавшаяся услышать знакомое имя Джульетт поражённо застыла и недоверчиво уставилась в пустоту. Уборщик… и всё?
[1] Сталкинг — это поведение, для которого характерны повторяющиеся случаи вторжения в чужую жизнь. Поведение сталкера очень напоминает поведение серийного маньяка. Он может попытаться соблазнить жертву, забрасывая ее цветами, конфетами, открытками и письмами романтического содержания. Но как только жертва ответит «нет» на все его ухаживания, он переходит к запугиванию. Первые попытки запугивания почти незаметны для жертвы. Обычно это несанкционированный сбор личной информации, который в дальнейшем ведёт к незаконному вторжению в личную жизнь жертвы.
[2] Спирея — род листопадных декоративных кустарников семейства розовых.
[3] Лорд Макинтош дебютирует в шестой серии пятого сезона, в сюжетной арке о Мериде. Тот самый полуголый красавчик, чуть не убивший её братьев за отказ выйти за него. Основан на персонаже из мультфильма «Храбрая сердцем»
========== Глава 31. The butler did it ==========
Комментарий к Глава 31. The butler did it
"Я работал над многими убийствами, терпеливо ожидая того дня, когда смогу смело воскликнуть: это сделал дворецкий!" © Ричард Касл, т/с "Касл"
Зуб даю, каждый из вас хотя бы раз да слышал фразу: "Убийца - дворецкий". Истинные ценители классических детективов знают, что в первой половине двадцатого века строить сюжет таким образом, что преступником в итоге оказывался дворецкий, считалось дурным тоном. Такое развитие событий одновременно слишком просто и явно притянуто за уши. Создаётся впечатление, будто автор не потрудился придумать более логичный вариант, который читатель мог бы хоть как-то заранее просчитать.
И тем не менее. Это один из распространённых приёмов.
Дворецкий, садовник, уборщик - какая разница, да? :D
Чувствуете себя обманутыми? Так и есть.
Всё это время вы гонялись за фантомами, выискивая в тексте намёки на раскрытие личности убийцы, но автор (тот самый автор, который, казалось бы, должен был вам подсказывать и помогать) вас подставил. Автор вам больше не друг :D
На самом деле впереди нас ждёт ещё несколько сюрпризов. Так что не расслабляемся и морально готовимся к развязке ;)
Джефферсон [1]
17 июня 2014 года, 17:26
Следуя нашему плану, я поселился в многоквартирном комплексе в ветхой части города. Это не худший район в Сторибруке, по мнению тех, кто тут живет, но это отвратительное место, по мнению всех остальных горожан, имеющих возможность позволить себе жильё подороже. Жить тут, конечно, непросто, особенно с непривычки. Зато дёшево, а заодно можно затеряться в безликой толпе рабочего класса. Словом, то, что нужно для планирующего серию убийств социопата.
Дом пятиэтажный и занимает большую часть квартала. Я снял тесную квартирку на самом верху. Не смог отказать себе в удовольствии наслаждаться лучшей частью весьма неприглядного вида. В общей сложности, думаю, в самом комплексе квартир сорок, но, возвращаясь с работы, я практически ни разу не сталкивался со своими соседями. Что, естественно, мне только на руку.
Отпираю дверь и вхожу в свою квартиру. Здесь всего две комнаты. Одна из них — ванная, вторая — всё остальное. Помещение я снимаю уже с мебелью, столь же убогой, как и само пространство вокруг. Кухонная утварь выглядит такой древней, что её возраст вряд ли удалось бы вычислить даже методом радиоуглеродного анализа. Стены оклеены дешёвыми жёлтыми обоями, нижние углы которых давно отклеились и свисают вниз, заворачиваясь у пола в трубки разного диаметра. Вдоль одной из стен тянется широкое окно, из которого открывается позорный вид на высоковольтные провода и захламлённые крыши соседних домов. Пол застелен выцветшим линолеумом, который вдобавок покрылся существенным слоем пыли: в те месяцы, что я здесь живу, я хожу обутым, а во время моего отсутствия квартира, само собой, пустует. Ох, знали бы ребята с работы, какой у меня дома свинарник, ни за что не подпустили бы меня к уборке своего драгоценного участка.
В моем единоличном владении также имеется продавленный диван с протёртыми подлокотниками и скрипучая до ужаса односпальная кровать. Шкафом меня, увы, не обеспечили, и моя одежда раскидана по всей квартире, но я не знаю ни одного человека, который мог бы прийти сюда и пожаловаться на беспорядок. Ха-ха.
Бросаю взгляд на часы. Уже пять тридцать. А автобусы ходят до девяти.
Расчищаю себе место на диване, скидываю брюки и пару рубашек прямо на пол, растягиваюсь в полный рост и, заложив руки за голову, пытаюсь расслабиться. Размышляю, как мне поступить: выехать из города сегодня или отправиться в путь завтра с утра. Единственное, что меня действительно выматывало, так это многочасовые переезды из Мэна в Нью-Гэмпшир[2] и обратно. Расходы на дорогу покрывал сам Кэссиди, но мотался-то я. Хотелось бы уже осесть на одном месте, но… рано. Для побега Нила ещё не всё готово, да и здесь, в Сторибруке, проработаны не все пути отхода.
Я переворачиваюсь на бок и теперь сверлю взглядом не потолок, а стену напротив.
Лучше выехать сегодня, чтобы скорее добраться до «Дэнвэрлэна». Я и так проторчал здесь на три дня дольше, чем планировал. А всё из-за того, что возникла небольшая проблема с арендой охотничьего домика: пришлось в срочном порядке зачищать свидетеля и избавляться от трупа. Нет, конечно, такая задержка не критична. Доктор Дарлинг ничего не заподозрит. Просто скажу, что дряхлый родственник, которого я якобы навещаю весь этот год, совсем сдал.
Так что? Может, всё же сесть на утренний автобус? «Дэнвэрлэн» не загнётся, если отпуск одного из санитаров продлится ещё один лишний день.
Я вздыхаю. Нет. Хватит лениться. Нужно ехать.
Через силу поднимаю себя с дивана и переодеваюсь в одежду поприличнее. Ничего особенного, но всё же получше, чем то, что я ношу каждый день. Ходить в униформе я привык — всю свою жизнь подтирал задницы пациентам разных клиник. Но то, что мне положено надевать, убираясь в офисе шерифа, не идёт ни в какое сравнение со всеми убогими робами, которые довелось мне видеть, вместе взятыми. Но я терплю. Я же умственно отсталый уборщик Джеф. Я терплю и улыбаюсь, пряча лицо от смущения, а вовсе не потому, что не хочу светить свои приметы. На протяжении долгих лет я был невидимкой. Когда-то меня это ранило, но сейчас я приравниваю эту способность к дару свыше. Так ведь удобнее, не правда ли? Отличная естественная маскировка, позволяющая творить всё, что душе угодно, оставаясь при этом вне подозрений. Куда лучше той личины, что натянул на себя Нил. Стремление всё время быть на виду его погубило. Он продолжает меня убеждать, что именно в этом есть истинное проявление власти над человеческими жизнями, а я… а что я? Я не верю. Кэссиди — парень мудрый, но всё же я не могу заставить себя полностью проникнуться его философией. Хотя… у меня прежде никогда не было друзей, поэтому я стараюсь не спорить с единственным действительно принимающим мою суть человеком.
Наспех запихиваю первые попавшиеся под руку рубашки в спортивную сумку, забрасываю её себе за плечо и окидываю прощальным взглядом квартирку. Моё трёхмесячное «дежурство» в Сторибруке подошло к концу. Люди из участка считают, что уборщик Джеф едет погостить у матери в Бостоне. Их устраивает мой гибкий график, ведь пока я в городе, я вполне справлюсь со своими обязанности.
Пойти работать к шерифу было идеей Нила. Я сомневался, что мне удастся так легко всё провернуть, но эти придурки были рады взять меня. Когда один из их уборщиков вдруг куда-то исчез, я попросился на работу и получил её. Из-за постановлений правительства, которое пытается быть как можно более политкорректным, ведомства по всей стране обязаны принимать на работу определенный процент людей, имеющих физические или психические недостатки. Я отлично сыграл свою роль, подсунул фальшивые документы — и вуаля! Сотрудники отдела кадров при участке пришли к выводу, что уборщику необязательно знать что-либо, кроме того, как пользоваться пылесосом. Так что теперь я — недалёкий парень, шатающийся по их коридорам со швабрами и половыми тряпками, буквально сливающийся с окружающей обстановкой.
Я выхожу на улицу и, насвистывая на ходу, бреду к ближайшей остановке. Жду минут пятнадцать, потом наконец-то подъезжает автобус, идущий прямиком до большого города.
Ну, что, Сторибрук, до скорой встречи?..
19 июля 2015 года, 20:40
— Когда ты понял, что не такой, как все?
Я уклончиво пожимаю плечами, не сводя глаз с обшарпанной двери «Весёлого Роджера». Мэри Маргарет вот-вот должна покинуть бар, и я боюсь её упустить.
И да, я переживаю. Мне не до разговоров по душам.
Для меня это первое убийство в команде. Прежде мне не приходилось работать с напарником, и я всерьёз боюсь разочаровать Нила. Мой друг, между тем, развалился на пассажирском сиденье и безмятежно потягивал колу из бумажного стаканчика.
— Я не раз слышал твои рассуждения по этому поводу, — будто бы не замечая моей нервозности, продолжает Нил. — Ты утверждаешь, что отличаешься от обычных людей, но… почему?
— Думаешь, сейчас подходящее время обсуждать это? — бормочу я, постукивая пальцами по рулю.
— В самый раз, — я не вижу его лица, но чувствую, как Кэссиди улыбается. — Раз уж ты выбрал меня на роль своего духовного наставника…
Никого я не выбирал. Он сам вызвался. Я-то, наивный, рассчитывал работать на равных.
-…я должен, по мере своих возможностей, тебя… как там говорится? Просвещать?
Я молчу, не желая ввязываться в бессмысленный спор. Сейчас меня беспокоит лишь воплощение в реальность нашего плана по убийству Мэри Маргарет. Возможно, Нил не до конца осознаёт всей серьёзности задуманного. Если после организованного мной пожара в «Дэнвэрлэне» нас, сочтя погибшими, не искали, то теперь, когда мы, пролив кровь первой жертвы, заявим о себе, нам на хвост обязательно сядут копы.
Мы обязаны сработать чётко.
— Откровенно говоря, я не уверен в том, что мы с тобой чем-то отличаемся от других.
Кэссиди, похоже, моё молчание лишь распаляло. Прерываясь только на короткие шумные глотки колы через трубочку, он продолжает свой напыщенный монолог. А я, не найдя альтернативы лучше, послушно внемлю.
— Мы лишь прислушиваемся к тем примитивным желаниям, что свойственны всем нам, людям. Остальные же их игнорируют. Мы не скрываемся от своей сущности. Это инстинкт, заложенный в нашей ДНК. Все мы охотники. Хищники. В этом смысле я ничем не отличаюсь ни от тебя, ни от кого-либо ещё. И меня забавляют никчёмные попытки мозгоправов понять меня, постичь мою природу, покопаться в моём детстве, как будто в далёком прошлом кроется секрет моей индивидуальности. Дарлинг потратил на разгадку этого феномена много лет и не добился ровным счётом ни-ка-ко-го результата. Единственная разница между мной и ним в том, что я не стыжусь и не бегу от своих фантазий. Но меня упорно классифицируют как душевнобольного. И подвергают унизительной прочистке мозгов.
Тут я согласен с Нилом. Таких, как мы, пытаются переделать. Исправить то, что на самом деле является нашей сутью. Отнимают единственное, что представляет для нас смысл. Как грубо.
Я искоса смотрю на своего друга. Сейчас он доволен жизнью, спокоен. Умиротворён. Ничего общего с тем загнанным в угол существом, что я повстречал семь лет назад. Именно я вернул Нила к жизни. И, наверное, вполне могу этим гордиться.
Изначально Кэссиди стал для меня своего рода экспериментом. Словно маленький ребёнок тащит домой с улицы бездомного щенка, я взял этого всеми забытого безумца под своё крыло. Наши многочасовые беседы помогли ему обрести утраченное равновесие. Ему нравилось говорить, я был готов слушать. Вскоре настал момент, когда одних разговоров стало мало: измождённые длительным воздержанием инстинкты Кэссиди требовали новых жертв. И я вновь пришёл к нему на выручку. Доставить для сидевшего взаперти на особых условиях пациента специальную посылку не составляло для меня никакого труда, даже если в качестве посылки выступало находящееся в отключке женское тело. Дарлинг давно махнул рукой на ввергающего в него необъяснимый ужас пациента, а другие доктора мало интересовались состоянием Нила. Мы были представлены сами себе, и нас это устраивало.
Я наблюдал за Кэссиди. Поначалу это была топорная работа неумелого хирурга, но раз за разом его почерк становился чётче, а рука уверенней. И вместе с верой в себя в Ниле росла и жажда мести. Теперь все наши разговоры вертелись вокруг Сторибрука. Кэссиди мечтал вернуться и поквитаться с теми, кто много лет назад предал его. Он строил планы, один изощрённей другого, а я с нехарактерным для себя интересом вникал в каждый из них.
И вот он я. Добровольно отказавшись от привычного уклада жизни, сижу в машине со зверем, чьи аппетиты в несколько раз превышают мои собственные, и выслеживаю ключевую фигуру всей этой игры. Именно смерть с первого взгляда невзрачной учительницы начальных классов должна всколыхнуть этот сонный городок.
— Тебе ещё многому предстоит научиться, — Нил продолжает вещать своим излюбленным менторским тоном. Я чувствую, как начинаю раздражаться. — Возможно, ты ещё не до конца осознал, насколько важно прислушиваться к себе, и…
Бла-бла-бла. Честно, я устал.
Да, я сам виноват, что позволил Кэссиди считать себя главным. Но тогда мне подобные мелочи не казались принципиальными. Я радовался, что обрёл родственную душу. Теперь же его покровительствующие интонации начинают меня бесить. Впервые за эти годы я задумываюсь о том, не совершаю ли я ошибку?
Может, ну его к чёрту этот Сторибрук, м?
Я уже давно примирился со своей природой и даже в некоторой степени преуспел в искусстве убивать. Я никогда не пускался в глубокий анализ собственной личности, как это нравилось делать Нилу. Я делал лишь то, что необходимо, чтобы поддерживать себя в приподнятом настроении. И никакого перебора.
Так ли мне нужно ввязываться в авантюру с вендеттой Кэссиди?
Получается, да.
Нил может быть чертовски убедительным, когда захочет. А я всю жизнь был одинок и теперь, когда наконец обрёл близкого по духу человека, меня привлекает любая возможность быть частью чего-то большего. Значит, никуда я не денусь.
Дверь бара распахивается и на улицу выскакивает улыбающаяся Мэри Маргарет. Понятия не имею, почему у неё такая раздражающе довольная мордашка. Полтора часа назад она входила в «Роджер» чернее тучи.
— Началось, — шепчет Нил.
— Началось, — вторю ему я, заводя машину.
Мы переглядываемся, и наши лица озаряют одинаковые улыбки.
Оскал хищника.
19 июля 2015 года, 21:50
Клейкой лентой привязываю обнажённую женщину к столу. Предварительную работу я, будучи опытным — нет, я не хвастаюсь, — санитаром, сделал быстро: подготовил тело к операции. Насколько я успел изучить Нила, он не является поклонником затянутых церемоний, но на этот раз он решает сделать исключение. Утверждает, что это сам по себе исключительный случай. Пытаюсь проследить его логику, но я, кажется, уже не раз говорил, что временами мне довольно трудно понять мотивы Кэссиди.
Заканчиваю с запястьями, проверяю скотч на прочность. Перевожу взгляд на своего друга. Замечаю, как он возбуждён. Слышу, как позвякивает в его руке набор инструментов. Его зрачки расширены, а над верхней губой блестят капельки пота. Мы стоим у стола и, как голодные, ожидаем пробуждения нашей Белоснежки. Ждём, когда она придёт в себя и мы сможем насладиться её ужасом.
