сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 92 страниц)
Как и всегда, предвкушая убийство, я ощущаю, как меня захлёстывает прилив энергии и начинает тягуче наполнять всё моё существо. Я знаю, что, пока я занят любимым делом, он будет струиться по моим венам неудержимым потоком, качать на гребне своих волн и увлекать за собой до того самого момента, пока жизнь очередной жертвы окончательно не угаснет.
— Волнуешься? — шёпотом спрашивает Нил, не сводя взгляда с Мэри Маргарет.
Я киваю. Не хочу говорить. Слова лишь испортят этот чудный момент.
— Я так долго ждал, — Кэссиди, напротив, стремится выговориться. Как обычно. — Начало новой эры. Ты ведь понимаешь?
Я снова киваю. Но Нил по-прежнему не смотрит на меня и не замечает этого. Уверен, что он и не нуждается в моих ответах.
— Я докажу им всем, — он издаёт негромкий булькающий звук, который, очевидно, полагается расценивать как смешок. — Докажу. Они поймут. Поймут и пожалеют.
Я не в курсе, кому «им». Да и плевать мне, если быть до конца откровенным.
Если для Нила всё это действительно важно, я помогу. Теперь мы вместе. Теперь мы заодно. И кровь, которая прольётся сегодня — сейчас! — закрепит наш союз.
Наконец она распахивает глаза. Ошарашенно озирается по сторонам и пытается освободиться, но тут замечает Нила и… всё понимает. На несколько секунд я просто перестаю дышать — в этот момент мне кажется, что в этом нет никакой необходимости. Я просто смотрю. Наблюдаю за тем, как на бледном лице Мэри Маргарет проступают первые признаки паники.
— Здравствуй, — вкрадчиво тянет мой друг и шагает ближе к столу.
Женщина резко выгибается, клейкая лента натягивается, но не ослабевает. Ха, не в этот раз, красавица. Я знаю своё дело: без посторонней помощи ей не высвободиться. Но кто я такой, чтобы мешать ей пытаться?
На приветствие Нила Мэри Маргарет отвечает лишь сдавленным мычанием, потому что её рот тоже надёжно залеплен скотчем.
Кэссиди начинает медленно выкладывать всё необходимое для операции в лоток, который специально поставил в изголовье стола. Чтобы она видела. Чтобы она знала. Чтобы она боялась.
Наслаждаюсь приятным клацаньем инструментов о металлические стенки лотка. Такие знакомые, ничем не примечательные звуки, но сегодня они — музыка для моих ушей. Я не раз наблюдал за Нилом в деле, теперь же настал мой черёд поучаствовать в его причудливом ритуале.
Ловлю на себе взгляд Мэри Маргарет. Ага, наконец-то и меня заметила.
— Ты готов?
Собираюсь ответить, но вдруг осознаю, что во рту пересохло. В очередной раз лишь молча киваю.
Нил мастерски подбрасывает скальпель вверх, ловит его и протягивает мне. Тусклый свет от направленной в нашу сторону лампы отражается на стальных гранях инструмента. Беру его в руку. Подхожу ближе к распластанному телу.
Готов ли я?
Сказать сложно. Я убивал десятки раз, но никогда не делал этого при свидетелях. Присутствие Нила одновременно и отвлекает, и будоражит. Меня захлёстывают двойственные чувства. Я не знаю, чего мне хочется больше: чтобы он ушёл и позволил мне завершить начатое самому или чтобы он остался и увидел, на что я в действительности способен.
Я перехватываю скальпель поудобнее и касаюсь его кончиком живота Мэри Маргарет. Сердце в груди стучит словно сумасшедшее, и мне приходится сильно напрягаться, чтобы рука не дрожала. Женщина судорожно выдыхает, неотрывно следя за моими действиями. В её неестественно выпученных глазах читается многое, но самое очевидное — страх.
Мне нравится, когда Нил сравнивает нас с хищниками. В сознании мелькают кадры будто из документального фильма об африканских саваннах: два льва загоняют несчастную антилопу в ловушку, один из них вгрызается бедняжке в шею, её глаза расширяются от смертельного ужаса, но она не в силах спастись. Вот она, антилопа, передо мной, полностью в моей власти. Но только почему я не могу ей воспользоваться?
Некстати проскальзывает мысль, что львы не охотятся парами. Львы вообще не охотятся. Почти.
— Живее, Джеф, — резкий голос Кэссиди выдёргивает меня из задумчивости. В его голосе я слышу и предвкушение, и нетерпение, и осуждение, и первые нотки разочарования.
— Я… не могу, — наконец признаюсь я. Сам до конца не осознаю, что со мной творится, но тянуть дальше смысла нет. Я действительно не могу. Мне трудно сформулировать это словами, но истина состояла в том, что для меня убийство — нечто сугубо интимное. Всё же я не готов делить это таинство с Нилом. Пока не готов.
Убираю скальпель. На белоснежной коже остаётся розовая каёмка и крошечная, едва заметная капелька крови. Мэри Маргарет, затаив дыхание, изумлённо моргает.
Опускаю плечи. Отхожу в сторону.
— Не можешь? — развернув меня к себе лицом, раздражённо шипит Нил. — Я подарил тебе право сделать это первым, а ты не можешь?
Он выхватывает скальпель из моих пальцев, и я, ощутивший внезапный отток сил, не собираюсь ему противиться.
Отрешённо наблюдаю за тем, как Нил приступает к делу. Я сдулся. Никакой эйфории от происходящего. Я собой недоволен, и это мешает насладиться развернувшимися событиями.
Нил производит поперечный надрез и приступает, по сути, к самому интересному, а я стою в отдалении и пытаюсь разобраться, что именно мешает мне перестать быть лишь сторонним наблюдателем и включиться в процесс на равных. Внутреннее напряжение нарастает, давит на грудную клетку изнутри, с криком пытается вырваться наружу — но нет, освобождению не быть. Только не при Ниле. Он уже достаточно насмотрелся на мою слабость.
— Ничего страшного, — светясь от превосходства над ничтожным мной, заявляет Нил часом позже, когда дело сделано и конечная цель достигнута. Он стягивает окровавленные перчатки и, скомкав их, отбрасывает в сторону. — Чтобы привыкнуть к тому, что нас теперь двое, требуется какое-то время.
— Я пройдусь, — бормочу я в ответ. Меня раздражает и его снисходительный тон, и этот наполненный фальшивым сочувствием взгляд.
Шагаю к двери. На воздух. Хочу на воздух. Меня впервые в жизни мутит от запаха крови.
— Недолго, — кричит вдогонку Кэссиди. — Тебе ещё нужно успеть отвезти тело. До утра его должны обнаружить.
— Почему его просто не оставить здесь? — устало вопрошаю я, оборачиваясь. Красноречиво осматриваю тесную хижину, намеренно обходя взглядом лежавший на столе изувеченный кусок мяса. — Мы ведь всё равно приведём их сюда. Почему бы не оставить труп гнить сразу? Заколотим окна, как ты хотел. Врубим обогрев.
— Рано, — на лице Нила расцветает рассеянная улыбка. Он нежно, почти невесомо касается кончиками пальцев тёмных волос Мэри Маргарет. — Ещё не время, Джеф.
Я вздыхаю. Возможно, когда-нибудь настанет день, когда я смогу понять, что именно творится в голове у моего друга.
Но явно не сегодня.
22 июля 2015 года, 08:46
Я гружу в свою тележку ведро, швабру и целую упаковку одноразовых перчаток. Проверяю, на месте ли все необходимые мне моющие средства, затем выкатываюсь в холл и неторопливо направляюсь прямиком к мужскому туалету.
Когда я начинаю наполнять ведро водой, в помещение входят два громко переговаривающихся между собой юнца. Моего присутствия они, естественно, не замечают и разговор не прерывают.
Речь идёт о похоронах Мэри Маргарет. Ничего любопытного. Болтовня этих идиотов, сопровождаемая журчанием испускаемых ими струй, лишь повторила уже известную мне информацию: самого тела родственникам не выдадут. Что ж. Это лишь облегчает нам задачу. Изначально мы собирались выкрасть труп сегодня, но после того, как по офису шерифа прошёлся довольно полезный для нас слух о фальшивости предстоящей церемонии, Нил решил повременить и завершить маневр красиво: как раз в день самих похорон.
Но дело усложняется тем, что, согласно первоначальному плану, именно в этот вечер мы намеревались вломиться в дом Ариэль. Судя по всему, нам предстоит разделиться. С одной стороны, подобный расклад нам лишь на руку: нападение на эту рыжую шлюшку отвлечёт внимание и шерифа, и местного горе-патологоанатома. С другой, возрастает риск быть пойманными.
Намыливая руки, парни продолжают беспечно обсуждать тайны следствия, а я, так и оставшись незамеченным, маячу у них за спиной и еложу тряпкой по полу, оставляя за собой грязные разводы. Ненавижу уборку.
Поспешно заканчиваю с туалетом и тащусь со всем снаряжением на верхний этаж. Совещание руководства закончилось минут десять назад. Нужно полюбоваться на его результаты. Если они, конечно же, есть.
Вновь берусь за швабру и мокрой линией прочерчиваю себе путь через общий офис с перегородками по направлению к конференц-залу. Я надеюсь на уединение, но в комнате обнаруживается помощник шерифа.
Как некстати.
Делаю вид, что его присутствие меня нисколько не смущает. Беру ёмкость с резко пахнущей хвоей жидкостью, пару тряпок, скребок и иду к окну. Минут десять тру стекло, разглядывая внешний мир сквозь мыльные полоски и своё блеклое отражение. Всё это время помощник шерифа стоит в задумчивой позе у доски с уликами. Ну, и чего ты тут застрял? Все остальные уже разбрелись по своим углам. Даже шериф. А этот упёртый.
Исподтишка принимаюсь его разглядывать.
Грэм Хамберт. Мутный тип. И это говорю вам я, социопат, в свободное время развлекающийся убийством людей. Выглядит он, конечно, брутально суровым и, чего уж отрицать, красивым. Женщины таких любят. Хамберт похож на главного героя какого-нибудь боевика, но я почему-то сомневаюсь, что в реальной жизни он потянет на полноценного героя. Спорим, он ненавидит этот проклятый уголок мира так же, как все остальные застрявшие здесь жители? Однозначно ненавидит. Но никогда в этом не признается. Как и в том, что копает под своего непосредственного начальника. Насколько я успел разобраться, кресло шерифа досталось Нолану только за то, что этот хитрый сукин сын успел залезть в койку мэра Сторибрука первым. А Хамберт шёл к этой должности всю свою никчёмную жизнь. И что в итоге? Ха. Не удивлюсь, если парень считает расследование убийства Мэри Маргарет своим ключом к победе. Наверняка подозревает, что Нолан, будучи любовником этой тихони-училки, сам её и грохнул. Потому-то Хамберт и торчит тут после совещания: ищет доказательства причастности своего шефа, чтобы в конечном итоге засадить того за решётку и занять вакантную должность шерифа. Будет забавно, если ему это всё-таки удастся.
Наконец он уходит. Боже, я думал, не дождусь. Мне больше не нужно изображать невидимку. Ура.
Подхожу к освободившемуся месту у пробкового стенда с уликами, который украшают несколько фотографий Мэри Маргарет и пара кадров с места обнаружения трупа, а также клочки бумаги с какими-то абсолютно не информативными заметками. Снизу — ряд полок, а на них небольшая стопка папок. У каждого сотрудника офиса шерифа, причастного к расследованию, есть копия этих документов, а лишние складываются сюда, для всех, кто получает какое-либо задание, связанное с этим делом.
Как удобно. И для меня в том числе.
Расстегиваю верх своего убого рабочего комбинезона и засовываю туда одну из папок. Будет, что почитать в обеденный перерыв.
Вздыхаю. У меня ещё куча работы, а сегодня отчего-то особенно лень драить этот клоповник. Но выбора нет.
Хватаю из тележки пару чистых тряпок и принимаюсь протирать выстроившиеся в ряд столы. Затем вожу мокрой тряпкой по линолеуму, создавая иллюзию чистоты. Возвращаюсь к окну и, вытирая подоконники, трачу несколько лишних минут на один из кактусов в углу. Заменяю кассету в старомодном диктофоне, который аккуратно спрятал в горшке. Прячу записавшую утреннее собрание плёнку к себе в карман. Улыбаюсь.
Всё. Теперь можно идти.
Выхожу в общий офис, где никто по-прежнему мной не интересуется. И вряд ли у кого-то возникнут подозрения по поводу того, почему я почти час торчал в зале заседаний. Это моя работа. Я просто убираюсь. Все тут думают, что уровень интеллекта у меня примерно такой же, как у тыквенной семечки. Иногда мне кажется, что и Нил слегка недооценивает мои умственные способности.
А я и не возражаю. Пока.
Ведь скоро они все, включая моего дорогого друга, прозреют. Вот тогда и повеселимся.
27 июля 2015 года, 20:22
Я заметил её не сразу.
Дарлинг с завидной регулярностью проводит над пациентами «Дэнвэрлэна» этот дурацкий психологический эксперимент с неправильно окрашенными игральными картами: когда испытуемому подсовывают чёрные червы и красные пики, а он не замечает этого и принимает их за обычные карты.
Ведь мы часто видим не то, что есть на самом деле, а только то, что просто-напросто привыкли видеть.
О, да. Я привык видеть в остальных людях угрозу. С ранних лет, ощущая свою непохожесть на нормальных детей, я пытался приспособиться жить, как все. Но, как видите, слишком долго отрицать свою природу я не смог. Первое убийство я совершил в семнадцать. Последнее, к слову, прошлой ночью. Мой жизненный путь усеян трупами, и я ничуть этого не стыжусь. Я тот, кто я есть, и бежать от своей сути бессмысленно.
Это — мой дар. И моё проклятье.
Я всегда чувствовал себя одиноким. Возможно поэтому я растерял всю свою привычную осторожность, заметив в глазах Нила Кэссиди отражение собственной жажды. На свою голову я связался с чокнутым психом без тормозов, который, судя по всему, всё это время меня банально использовал в своих целях.
Взять, к примеру, вчерашних двух патрульных. Наше первое по-настоящему совместное убийство. Я представлял себе всё как-то иначе. Как мальчишка идеализировал это событие, тогда как в реальности всё прошло просто отвратительно. Нил собирался меня подставить. Подумать только, он вынудил меня работать без перчаток! Он ведь прекрасно знает, что всех сотрудников офиса шерифа, даже ничтожный персонал вроде уборщиков, при трудоустройстве заставляют оставлять образцы отпечатков. Он знает, что и я об этом знаю. И тем не менее, посчитав меня слишком тупым, чтобы понять, к чему идёт дело, обставил всё таким образом, чтобы загнать меня в ловушку. И ему бы это удалось, если бы я не подстраховался заранее. Меня бы повязали, а я… да ничего я не смог бы сделать. Даже сдать его не смог бы. Просто потому, что сам не в курсе конечной цели затеянного им спектакля. Единственное место, к которому я мог бы привести федералов — та самая хижина, где сейчас разлагается труп Мэри Маргарет. Но, думаю, Нил только этого и хочет.
Вот же он будет удивлён, когда поймёт, что копы никак не смогут связать найденные на трупе патрульного отпечатки с теми образцами, что якобы соответствуют моей фальшивой личности.
Но, кажется, я отвлёкся.
Я говорил о глупцах, сознание которых настолько зашорено, что они замечают лишь то, что привыкли видеть. О глупцах вроде меня.
Поначалу я воспринял Габриэлу Доусон как часть окружающего мира и не сумел по достоинству оценить её неповторимость. Я просто её не заметил. Идиот.
Лишь прослушав практически двенадцать часов записей нудных совещаний, я наконец понял.
Габриэла — та самая неправильная карта, которую в общей колоде подсунула мне хитрозадая сучка-судьба. Моя персональная красная дама пик.
Её образ всё это время неуловимо витал в моём подсознании как раз в той области, где формируется идеал. Она стала воплощением моей тайной мечты, которую я никогда не осмеливался конкретизировать и высказывать вслух.
Не могу сказать точно, что именно меня покорило, потому что абсолютно всё в ней — её меткие замечания во время брифингов, её разумные предложения, её твёрдые решения, — было пронизано силой, энергией, желанием докопаться до сути. До моей сути.
Пока я вслушивался в её мелодичный голосок, во мне крепла уверенность: это та самая женщина, что способна меня понять. Она посвятила себя исследованию таких личностей, как я. Её тянет ко тьме. Её тянет к нам. Её тянет ко мне, пусть она ещё сама этого до конца не осознаёт.
Последние дни я слежу за ней. Вижу, как её изматывает это расследование, но пока я ничем не могу ей помочь. Она единственная задерживается в офисе допоздна, и в такие моменты у меня появляется возможность любоваться ею без риска быть пойманным.
Я не люблю её. Я её боготворю. Я готов поклоняться ей, готов следовать за ней до конца, подобно паломнику, идущему к своей святыне. Я готов на всё ради неё.
Даже предать единственного друга.
Мне больше не нужен Нил. Теперь у меня есть Габриэла.
Улыбаясь, я перематываю плёнку, чтобы в очередной раз прослушать так понравившийся мне фрагмент горячего обсуждения во время сегодняшнего совещания.
— Время от времени у каждого из нас появляются порочные мысли, пусть даже мимолетные, — Габриэла делает небольшую паузу. Я верю, что в этот момент она прокручивает в голосе собственные порочные мысли. Я верю. Она такая же, как я. — Под влиянием эмоций, обстоятельств, психологического давления возникает потребность… переступить черту. Навредить кому-нибудь. Сделать больно. Убить. Это всего лишь мысли. Но что, если мы… уступим им? Что, если не сможем остановиться?
Она понимает меня. Она принимает мою суть. Она осознаёт природу моей жажды.
У кого-то ещё есть сомнения, что мы созданы друг для друга?
28 июля 2015 года, 19:28
