Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 125 страниц)

– Тиро, с дороги! – Лекс остановился напротив насупленного наставника мужа и его верного друга, – я не буду с тобой драться или звать охрану. Не пропустишь в дверь, вылезу в окно. Пойми – измена, это тоже предательство. Почему Сканд не сказал мне честно, что происходит и куда он пошел? Если он смог предать меня в малом, то предаст и в большом. Я должен сам увидеть, что происходит и чем он занимается во дворце. Сплетники все равно донесут мне обо всем. Так лучше узнать правду, увидев все собственными глазами, чем слушать перевранные слухи. Я пойду во дворец, что бы ты ни говорил.

– Охрана сможет сопровождать тебя только до ворот императорского дворца. С оружием во дворце ходят только телохранители императора. А они будут с Шарпом. В такую ночь монахов во дворце тоже не будет. А тебя одного во дворце просто растерзают, как только увидят. Пойми, это просто опасно! Сканд отомстит всем, но это будет потом…

– Ты забыл, – Лекс ухмыльнулся и, положив руки на грудь Франкенштейна, резко вытолкнул его в коридор, – я не беспомощный цветочек. А чтобы ты сильно не переживал за сохранность моей задницы, я возьму с собой Зи и Зу. Они и без оружия опаснее большинства патрициев. Это будет даже хорошо, если я выпущу свою злость на парочке идиотов, может, тогда и Сканду меньше по шее достанется…

Монахи

Ветер рвал ткань из рук, толкал в грудь, будто пробуя остановить, овевал ноги, пытаясь задрать тунику и раскрутить тогу, хлестал по щекам и плечам косой. На улице была ночь. Звезды почти не освещали улицу, и только маленький мячик красной луны бросал кровавые отсветы на мостовую и стены домов. В такой ветер нести фонарь или факел было нереально, и поэтому маленькая процессия двигалась по улице в кромешной темноте. Воины охраны крутили головами по сторонам, выискивали опасность, не полагаясь на слух. Босые нубийки в одних набедренных повязках совершенно бесшумно вышагивали по бокам, и если бы не белые набедренные повязки и желтые рабские ошейники, они были бы неразличимы в ночи. Белые тени бесплотных монахов скользили вдоль стен домов, похожие на привидения.

Но Лекс, стиснув зубы и схватившись за одежду двумя руками, вышагивал вперед. Охрана, нубийки и монахи шли бесшумно, и только Лекс перестукивал деревянными гэта по булыжной мостовой. Ему, как аристократу, не полагалось пачкать ноги в лужах, и гэта стали компромиссом при походе пешком. Если закрыть глаза, то вполне могло показаться, что он идет по улице один, и этот деревянный перестук добавлял раздражения. В душе бушевала буря под стать ненастью на улице. Хорошо, дождя не было, и Лекс добрался до дворца хоть и в растерзанной, но сухой одежде, и с растрепанной косой. Скинув ненавистные гэта с ног, он позволил нубийкам застегнуть на ногах сандалии, и только после этого развернулся к стражникам, которые дежурили у входа во дворец.

В подставке у дверей, где раньше были воткнуты факелы, горели небольшие костры. Огонь облизывал высокие поленья и кидал кровожадные отблески на лица людей. У дверей стояли центурионы в кожаных доспехах с бронзовыми вставками, с бронзовыми мечами и в бронзовых шлемах с красными плюмажами и щетками. Их красные туники и желтые доспехи вместе с бронзой казались странными нарядами, созвучными с одеждой Лекса. Как будто Лекс специально оделся, чтобы быть похожим на воина. И даже золотое ожерелье на его груди казалось нагрудным доспехом, а не украшением, а массивные браслеты стали наручами молодого воина.

Его узнали. У входа дежурили офицеры, которые воевали со Скандом. Они видели Лекса и во время похода к Теланири, и когда напали пираты. Они знали, что он муж Сканда, и растерялись. Пока нубийки застегивали сандалии, пока расправляли складки алой тоги, центурионы хлопали глазами и пытались найти выход из неудобной ситуации. Ни один младший не посмел бы прийти в такой день во дворец, но Лекс был не такой, как другие младшие. Он сопровождал войска в походе, он был «духом огня» у требушетов Тургула, когда тот заливал город неприятеля огнем и смертью. Он сидел в седле со Скандом, когда напали пираты, и все видели, что генерал прислушивается к его словам. Он был, в конце концов, мужем Сканда, и все знали, что генерал дорожит им больше, чем собственной жизнью.

– Сегодня младшим не место во дворце, – один из центурионов заступил дорогу Лексу.

– Мы пошлем вестника к вашему мужу, – второй центурион встал плечом к плечу с первым.

– Дождитесь мужа, – третий центурион встал рядом.

Лекс расправил складки перекинутой через руку тоги и хмыкнул. Офицеры молча один за другим вставали перед ним, как будто он собирался пробить пенальти по воротам. Методика Тиро – пассивное сопротивление. Когда поднять руку не можешь, но пропустить не имеешь права. И что делать с такими? Биться о них, как волна о скалы?

– Я иду к мужу, – сообщил Лекс вслух, не обращаясь ни к кому конкретно, – Сканд отправился к отцу, а я задержался дома, пока прихорашивался, и никто не смеет встать между мной и мужем.

– Разрешите сдать оружие и сопровождать господина, – охранник Лекса протягивал свой меч рукояткой вперед.

– Нет, – центурион кусал губу в раздумьях, – количество мужчин строго ограниченно. Мы не можем пустить посторонних, только не сегодня.

– Я иду к мужу, – Лекс сделал шаг вперед, – не становитесь на моем пути! – Лекс сделал жест свободной рукой, будто раздвигал штору. – Сканд будет недоволен, если я простыну на таком ветру. С дороги!

– Сегодня младших не должно быть во дворце, – центурион и не думал шевелиться, – это опасно!

– Не волнуйтесь о моей безопасности, – Лекс похлопал центуриона по доспехам на груди, – мои девочки не отойдут от меня ни на шаг.

Лекс оглянулся. За его спиной нубийки передернули плечами, как собаки, отряхивающиеся от воды, и оскалились, как два добермана перед атакой. На удивление, за спинами нубиек стояло только два монаха, Лекс мог поклясться, что сопровождало его намного большее количество белых теней. Но тут двери за спинами центурионов дрогнули и, ударив офицеров по спинам, стали тяжело раскрываться. Воины попытались упереться, но створки открывались, хоть с трудом, но неумолимо, как рок.

– С дороги! – повторил Лекс и нажал рукой на доспех старшего из стражи, – не удерживай меня на улице, а то Сканд из ваших спин нарежет кожи мне на плащ. А зачем мне плащ, когда сезон уже закончен? Мой поступок – моя ответственность! Ты пытался меня задержать, но с избранным не спорят…

Лекс ухмыльнулся, когда лица центурионов дрогнули и они, наконец, отступили. В проеме открытых дворцовых дверей стояли монахи. В одну линию, скрыв головы капюшонами и спрятав руки в рукавах. Но стоило Лексу подойти ближе, как линия разделилась, и вот уже Лекс оказался внутри колонны из белых силуэтов. Бессловесных и одинаковых, как отражения в зеркале. Зи и Зу громко хмыкнули и пошли следом за Лексом.

Во дворце горели светильники и факелы, было достаточно светло и неожиданно тепло. Только ветер с улицы трепал огонь светильников. Лекс развернулся ровно в тот момент, когда монахи закрывали вход во дворец, оставляя на улице растерянную стражу. Лексу даже показалось, что тот центурион, с которым он разговаривал, почти решился идти следом за ним, нарушив приказ императора. Но монахи закрыли дверь перед его носом, и они остались практически наедине.

– Я думал, вас во дворце не будет, – хмыкнул Лекс.

– Нас и не было, и быть не должно, – раздался старческий голос из-под капюшона, – но и тебя оставить одного мы не можем. Кирель нам дал твердые указания на этот счет.

– Какие? – Лекс попытался определить, кто именно говорит.

– Защищать тебя, от любой опасности, любой ценой…

Все капюшоны одновременно кивнули, как один человек. Лекс даже прикусил себе язык, пытаясь определить, уж не поймал ли он наведённый глюк. Как от наркоты, а то вот так разговариваешь с умными людьми, а потом оказывается, что сидишь в кабинке туалета и разговариваешь с рулоном туалетной бумаги. Хотя ты мог бы поклясться, что она тебе только что цитировала что-то из Ницше.

– Снимите капюшоны, я хочу увидеть людей, которые меня защищают, – Лекс остановился и сложил руки на груди. – Я с места не двинусь, пока не увижу ваши лица.

– Мы будем совсем не против дождаться в этом коридоре приезда Киреля, – явственно хихикнул собеседник, – ладно, но только на минуту, чтобы ты перестал паниковать и успокоился.

Монахи один за другим сдергивали с себя капюшоны, и Лекс удивленно их рассматривал. Он, конечно, видел как-то молодого монашка, да и родная четверка все время мелькала перед глазами, но сейчас перед ним стояли мужчины хорошо среднего возраста. На первый взгляд, лет по сорок-пятьдесят, а тот, кто хихикал, так вообще был откровенный старик.

Худощавый и седой, как лунь, но с ясными смешливыми глазами. Лекс почему-то ожидал, что взрослые монахи будут выглядеть повнушительней, с какими-нибудь татушками на лице и мощной челюстью, как у бойцов. Но эти люди выглядели обыденно. Встреть он их на улице без рясы, и в жизни не подумал бы, что они «бойцы невидимого фронта». Они выглядели, как крестьяне или ремесленники средней руки. Таких на улице было полно, и они были совершенно неприметны в толпе горожан. Старик, по всей видимости, увидел растерянный и разочарованный взгляд Лекса, и со вздохом нацепил капюшон обратно.

– Я думал, вы будете помоложе… – Лекс не знал, как скрыть свое разочарование.

– Молодые все остались на улице, им действительно лучше сегодня здесь не появляться, – монах кивнул головой, – теперь успокоился?

– А почему? – насторожился рыжик и прислушался, – и почему так тихо? Где все? Что вообще здесь происходит?

– Ты все равно уже здесь оказался, вот и выяснишь сам, – старик, похоже, опять веселился.

– А почему не сказать? Что, так тяжело объяснить? – Лекс отправился вперед.

– Не хочу, – старик явственно хихикнул, – зачем тебе говорить, что именно ты сейчас ДОЛЖЕН увидеть? Мне интереснее, как ты это сам увидишь и как поймешь… ты похож на молодого Киреля, он тоже всегда замечал необычные вещи и принимал нестандартные решения.

– Ты давно знаешь Киреля? – Лекс опять остановился.

– Когда-то я был его наставником, потом был его тенью. Теперь я хожу за тобой…

– …как тебя звать? – Лекс растерялся.

– Меня не надо звать, я всегда рядом, – старик усмехнулся, – или ты про имя? Нет у нас имен… а прозвали меня Пятым…

Все монахи хмыкнули, как будто услышали старую шутку. Лекс потребовал объяснения, и монах растерянно вздохнул, как будто ребенок попросил объяснить «взрослый» анекдот. Но потом решил пояснить:

– Ну, у нас принято в патруль ходить по четверо, или на задания, двое работают, двое страхуют, ну а я – пятый… понял?

– …нет… – сознался Лекс после раздумий, – ну, да ладно… так что здесь такого, что молодым нельзя, а старым можно?

– А ты еще не понял? – усмехнулся Пятый.

Они прошли по длинному коридору и приблизились к залу, где проводили в первый раз общее собрание. Лекс осмотрелся по сторонам и принюхался. Помимо того, что во дворце было на удивление пустынно, еще все двери и окна были занавешены длинными драпировками. Раньше такие шторы висели только между колонн, прикрывая проходы и ниши, а теперь у каждой двери свисало плотное полотнище. Стоило подойти к двери ближе, как от шторы потянулся сладковатый запах приторных благовоний. Лекс остановился перед шторой и принюхался. Пахло почти как в храме, тяжелым опиумно-конопляным духом, и при этом со сладковатым душком, как у подгнивающих фруктов. Лекс вспомнил, что примерно так пахло в «веселом квартале», когда он Зюзю отбил у сутенёра.

– Может, передумаешь? – Пятый прочел его сомнения, – там вся грязь человеческая, зачем тебе это видеть? Зачем, чтобы тебя видели в этой клоаке? Сканда это не порадует…

С той стороны двери что-то тяжелое ударилось, зашкрябло, как сослепу, а потом дверь распахнулась и в шторах запуталась пара крупных мужчин. Они были голые и возбужденные. Лекс едва успел отскочить в сторону, когда пара, сцепившись в объятиях, упала на пол, выпав из штор, как младенцы из пеленок. Они хватали друг друга за зад и похабно стонали. Они явно собирались трахаться друг с другом, даже несмотря на то, что они оба были однозначно старшими, и, судя по ухоженным телам, явно были аристократами. Теми самыми патрициями, которые высокомерно смотрели на плебс и задирали носы. Но сейчас они больше походили на текущих сучек, и весьма призывно подставлялись друг другу.

– Старшие друг с другом? Поэтому и свидетелей лишних не пускают? – Лекс едва увернулся от сплетенных тел, которые ничего вокруг не видели и только сопели, тиская и мусоля друг дружку, катаясь на мраморном полу.

– Нет, – Пятый брезгливо пнул подкатившуюся парочку, – просто каждый делает именно то, что хочет, без ограничений и осуждения. А желания у людей бывают странные. Тебе нужны чужие демоны?

– Нет, мне бы со своими разобраться, но мне нужен Сканд…

Лекс отогнул штору, собираясь пройти в открытую до сих пор дверь, но с той стороны проема тоже свисала штора, и только отогнув ее, Лекс увидел, что такое настоящая оргия. Вовсе не тот «детский утренник» в исполнении золотых сыночков старинных фамилий, куда его водил в самом начале Пушан, и не тот голливудский суррогат в глянцевой обложке псевдоэротики, и не грязь порнофильма, а вдохновенная изысканность порока, помноженная на разврат роскоши и совершенство искушения.

Лекс придержал вторую штору и вошел внутрь. Если он рассчитывал увидеть сношающихся людей, то все выглядело не так… вернее, не совсем так. Да, голые патриции восседали на своих ложах. Кто-то пил, кто-то дарил ласку, кто-то позволял ласкать себя… Возле одних крутились парни, вокруг других девушки, стоны, приоткрытые зовущие рты, расслабленные позы. Излишество… Излишество во всем, в наготе, во вседозволенности, в расслабленности поз. Столы, переполненные едой, корзины с фруктами, рабы подливающие вино в кубки. То самое сладострастие, когда сладость, как мед, сочится вместо пота и глаза залипают на красивые картинки. Изогнутые в экстазе гибкие фигуры, плавность движений, томные взгляды…

Лекс сделал пару шагов вглубь зала. Высокие стойки светильников, низкие чаши курительниц благовоний. Под ногами клубился белесый туман, а посередине зала танцевали, томно извиваясь, несколько обнаженных дев. Они неторопливо перетекали из одной позы в другую, слаженно, как в синхронном плавании. Отбивая себе медленный ритм на маленьких бубнах. Длинные ноги, округлые бедра, тяжелые груди… неторопливые и спокойные, как рыбки в аквариуме.

– Чувствуешь? – Пятый, как змей искуситель из эдемского сада, зашипел в самое ухо, – нравится? Что именно тебя возбуждает? Хочешь, чтобы тебя приласкали, или хочешь приласкать сам? Мальчика, юношу, деву? Или хочешь мужчину постарше? Поопытней, чтобы провел по всем чувственным наслаждениям? Хочешь вести сам? Сегодня исполнятся твои самые сокровенные мечты, только скажи, чего желаешь…

– …желаю мира во всем мире, а еще колбасу по два-двадцать и столичную водку по два-пятьдесят… – буркнул по-русски Лекс, – чтобы отец был живой, а по пению в четверти пятерка, и чтобы Ленка Скворцова из 6-А дала потискать сиськи.

– Что? – растерялся Пятый, – что ты хочешь?

– Ты не поймешь, – отмахнулся рыжик, – у меня много желаний и никто не сможет их исполнить, так где мой Сканд? Чего это я его не вижу?

– Но ты… ты же… – растерялся Пятый, и вдруг схватил Лекса за член, прямо через одежду, – ты же…

Лекс резко отбил чужую руку и только сейчас понял, что крепко возбужден. Член стоял, как гвоздь, вколоченный в доску, и чужое прикосновение послало болезненный импульс по всему телу, захотелось потереться, как мартовскому коту, выгибая спину и требуя… требуя ласки и облегчения… прикосновение ткани к телу стало раздражать и захотелось раздеться… Лекс поправил тунику и едва удержался, чтобы не погладить себя по груди.

Сладко… хочется… Лекс прикусил себя за щеку и еще раз оглядел зал и людей. У Пятого среди темени капюшона виднелись расширенные зрачки глаз. Он явно был возбужден и растерян, он ожидал другого. Остальные монахи мелко подрагивали, но, похоже, держали себя в руках. Нубийки стояли спокойные, с интересом рассматривая все происходящее, скорее заинтересованные, чем возбужденные. Прислуживали мальчики, заведомо не доросшие до полового созревания, а вот все остальные мужчины явно были под кайфом, причем не просто под дурью наркотиков, а целенаправленно возбужденные и, похоже, с неопадающими стояками.

Лекс только сейчас понял, какой реакции ждал от него Пятый и почему молодых монахов в такой день не пускали во дворец. Ну, да. Это был бы непоправимый удар по репутации, когда невозмутимые монахи вдруг оголились бы и стали из страшных и ужасных монстров простыми парнями, которые желают обычных вещей. Кто бы после этого стал их бояться? Страшит только неведомое и непонятное… а если он простой и теплый, и стонет в твоих руках, то чего его бояться? Лекс ухмыльнулся в лицо Пятому и поправил складки тоги на плече.

– Я не животное и контролирую свои желания, – Лекс кивнул головой нубийкам, – девочки, за мной! Надо найти Сканда! Похоже, у него проблема, которую только я могу решить!

Зи и Зу засмеялись и скользнули следом за Лексом. Тот вначале подумал, как будет лучше пройти – вдоль стенки, чтобы не привлекать внимания, или кратчайшим путем? И решил, что все равно о его присутствии здесь станет известно, так пускай все увидят, что он единственный одетый в этом… в этом наркопритоне… Он невозмутимо двинулся по краю, между лежанками, полными тел, и импровизированной сценой, на которой так и танцевали вполне адекватные танцовщицы. Монахи, как, впрочем, и ожидал Лекс, скользнули вдоль стен, мелькая между малолетней прислуги.

– Какой красивый цветочек! – крупный патриций выпустил из объятий девушку и попытался схватить Лекса, – иди ко мне!

Лекс против воли остановился, услышав призыв, но потом передернул плечами и пошел дальше.

– ИДИ КО МНЕ! – призыв голосом был более чем явным, у Лекса даже мурашки по спине побежали от желания повиноваться, – иди ко мне… сладкий, ко мне…

– Не для тебя моя роза зацвела… – Лекс глянул через плечо, как патриций нахмурился и шагнул за ним следом, – Зу, врежь ему от моего имени, чтоб не тянул руки к чужому.

– С удовольствием! – Зу с оттяжкой врезала мужику промеж ног, тот со стоном сложился, – от имени Сканда добавить?

– Не стоит… – Лекс развернулся и пошел дальше, – вначале найдем муженька, посмотрим на его действия, побеседуем…

Лекс опять неторопливо двинулся по залу. Каждый шаг отзывался тяжестью в паху, одежда казалось пересыпанной жгучим перцем, хотелось ее сорвать, чтобы кожа не горела нестерпимо, просто, как ожог. Сердце билось в груди, как пойманная в сеть рыба, тяжело и отчаянно. Ноги наливались тяжестью, а в голове, наоборот, становилось пусто. Член терся о складки одежды и теперь болезненно пульсировал, требуя разрядки. Казалось, было достаточно сжать его в кулаке, чтобы кончить, но Лекс запретил себе об этом даже думать. Он не опустится до животного состояния, как все эти люди, которые копошились на лежанках, как клубки змей, призывно постанывая. Белые рясы мелькали невдалеке, они теперь не казались милыми и безвредными. Они, как волки, загоняющие оленя, просто дожидаются в подлеске, пока он споткнется. Было ясно, что монахи вмешаются, если начнется заварушка, но сами стараются не мелькать перед возбужденными мужчинами.

– Лекс?! – с очередной лежанки, полной переплетенных тел, встал старший Трамм. Он был голым, но выглядел вполне адекватным, даже несмотря на торчащий член, – Лекс? Как ты здесь оказался?

– Меня сюда муж привел, – Лекс постарался всем своим видом выглядеть убедительно, – только я его потерял, не видели, куда он делся?

– Тебе опасно здесь быть! – Трамм оттолкнул юношу, который потянулся к Лексу, – давай, я провожу тебя до входа или до мужа, ты не должен ходить здесь один!

– Я не один, – Лекс показал на нубиек, которые оценивающе наблюдали за соседями и за самим Траммом, – и монахи за вашими спинами не допустят непотребства. – Лекс ухмыльнулся, когда Трамм настороженно покосился вначале на нубиек, а потом оглянулся на монахов. – А где ваш сын?

– Он не захотел сюда идти, – Трамм ухмыльнулся и погладил по голове наложника, который встал перед ним на колени, – у него есть милый младший, игривый и жизнерадостный, как додо. Кроме этого, младшенький, похоже, умелый манипулятор, уже уговорил моего сына, что в следующий поход они поедут вместе. Даже не знаю, как отговорить сына от такой глупости.

– А вы не отговаривайте, а лучше помогите, – Лекс ухмыльнулся, вспомнив Козюля, – пусть попробуют, может, им понравится? Может, что-нибудь путное получится? Не все младшие бесполезные создания.

– О-у! – вздохнул Трамм, не поймёшь, то ли от того, что ему начали делать минет, то ли из-за слов Лекса, – прости, я как-то об этом не подумал, – не поймёшь за что извинился Трамм, но Лекс махнул ему рукой и отправился дальше.

Лекс шел дальше, мимо возбужденных мужчин, не обращая внимание на все происходящее, реальность тихо раскачивалась и пульсировала, и приходилось прилагать усилия, чтобы идти прямо вперед, а не рассматривать с жадностью, что происходит на лежанках. Все тело стало, как оголенный нерв, и даже коса, тихо раскачивающаяся по спине в такт шагам, возбуждала… Лекс повел головой в стороны, чтобы она совпала с тактом пульсации в паху и сразу же одернул себя. Нет! Он не животное и будет вести себя достойно!

Хотелось выйти на свежий воздух, чтобы ветер выдул отраву из головы, но и окна и двери были завешены тканью, а на потолке не было проема. Лекс прищурился, казалось, он шел по этому залу, как Орфей по кругам ада, просто бесконечно, круг за кругом. Возбуждение внутри, казалось, просто переливается, как радужный пузырь, всеми оттенками похоти и боли. Хотелось, чтобы все, наконец, закончилось, он даже был согласен не выяснять отношения с мужем, а просто распихать всех вокруг и отдаться ему в горячие руки. Пусть уже все закончится!

Вскоре сквозь полумрак зала и клубы приторных дымков стало видно возвышение, на котором стояло три лежанки. Две были пустыми, а на третьей лежал печальный Пушан и швырял в наложников виноградом, который отщипывал от грозди. Перед ним ползали пара парней, которые пытались ловить виноград ртом, и при этом выглядеть сексуально, но Пушана это почти не интересовало. Зато стоило ему заметить яркое пятно одежды среди обнаженных тел, как наследник сразу оживился.

– Боги решили ответить мне на мои молитвы? – Пушан обрадованно сел и махнул на голых парней, чтобы убирались и не мешали, – ты пришел скрасить мое одиночество? ИДИ КО МНЕ! – позвал наследник и властно протянул руку.

– Пушан, не будь смешным, – Лекс остановился неподалеку, – я уже крупнее тебя и сильнее. Да окажись мы в одной кровати, не факт, что именно ты будешь сверху, даже несмотря на твой статус. Или ты хочешь испытать себя в новой ипостаси? Захотелось новых ощущений?

– Э-э… – растерялся Пушан, – я не понимаю, почему ты здесь и почему до сих пор одет? Разве ты не хочешь меня? Иди ко мне… иди… ко мне…

– Пушан, дорогуша, твой зад меня ну ничуть не привлекает. Попробуй найти здесь другого партнера, чтоб проститься со своей анальной невинностью, насколько я понял, сегодня может случиться все, что пожелаешь. Но на меня не рассчитывай, я сюда пришел исключительно ради Сканда.

– Сканд, Сканд, – Пушан перекривился, как от зубной боли, – почему он? Я ведь красивее…

– Ну, может, потому, что он меня никогда ни к чему не принуждал и никогда не насиловал…

– Ты мне этого никогда не простишь? – Пушан поморщился, – ты сам во всем виноват! Не надо было отказываться, и потом, это именно Сканд привез тебя сюда, а ты злишься почему-то на меня…

– Поверь, я на тебя не злюсь, – Лекс вздохнул, – если бы злился, то давно бы отомстил. Просто я помню, какой ты в сексе, и не желаю повторения. Мне с тобой не понравилось… И потом, мне мужа хватает с излишком и, кстати сказать, где он?

– М-м… – Пушан оглянулся и, казалось, только сейчас заметил, что лежанки по соседству стоят пустые, – не помню. Сканд пришел, отец ему что-то сказал, и они встали и ушли вдвоем. – Пушан взмахнул рукой в воздухе и улыбнулся, – я тогда был немного… занят. Скорее всего, Сканд с Шарпом пошли в гарем, подобрать отважному генералу кого-то покрупнее, раз ему нравится крупный младший, такой, как ты. Может, и мне попробовать кого-то покрупнее и помускулистее? Может быть, даже воина… – Пушан задумался, – все эти мелкие младшие такие одинаковые! Кто бы мне сказал раньше, что сексом можно пресытиться настолько, что станет противно. Вот Гаури вернется, и я ему расскажу, что на оргии отца я не предавался страсти с другими, а философствовал о тщете всего сущего и мимолетности бытия. Эй, вина мне!

Пушан щелкнул пальцами, и худенький подросток вложил в его руку кубок, в который сразу налил вина. Сбоку вдруг показался молодой аристократ, по возрасту, как и Пушан, он стряхнул с себя тощего паренька, который цеплялся за него двумя руками.

– Это такое новое угощение? – молодой аристократ посмотрел на Лекса блудливыми, как у мартовского кота, глазами, – молодой старший, одетый, как младший, – он показательно осмотрел Лекса с ног до головы и причмокнул губами, – и даже с косой! Как бы младший муж! А что, в этом что-то есть… а эти нубийки как бы его охраняют! Да ты затейник, Пушан, как я посмотрю!

– Это супруг Сканда, – Пушан отхлебнул вина, – и они действительно его охраняют…

– Но… но… – аристократ явно растерялся, – я же помню мужа Сканда, у него такой рыжий милашка, ты его в свое время еще приводил на цепочке в мой дом, он тогда, помню, блеванул на тебя лакрицей! Было смешно!

– Он перелинял после этого, – Пушан перекривился, – и вот что получилось! Ну, так, наверно, и правильно! Какой еще младший мог быть у Сканда? Он же с мечом не расстаётся даже в кровати! Он до сих пор живет, как в казарме. И младшего тренирует целыми днями, как воина, вот и получилось!

– А что? Это даже экзотично! Я как-то еще не пробовал с парнем мускулистее меня. Милашка! – Наглец попытался схватить Лекса, но его руку перехватила Зу. Аристократ удивился, – что, серьезно? На самом деле охраняют? Вот здесь, на празднике даров? Такой цветочек – и не топтаный? Это даже немного оскорбительно! Такой цветочек – и один! Надо исправить!

– Я потребую, чтобы с твоей девки сняли кожу кнутом! – Лекс оглянулся и увидел того самого аристократа, который пытался подманить его раньше, теперь грозный самец кипел от гнева, – я не спущу такого отношения к себе! Это недопустимо, чтобы патриция била рабыня!!

– Вы правы! – Лекс довольно усмехнулся, – мне стоило с самого начала сделать это самому!

Лекс развернулся и влепил шикарнейший хук справа. Так, как привык бить при стычках в барах или подворотнях, когда противника надо уложить с одного удара. Резкое короткое движение, практически без замаха, но с разворотом корпуса и отработанным в зале переносом всей массы тела в один удар. Обычно одного такого удара было достаточно, чтобы прекратить драку, попросту вырубив оппонента, и давало время смыться с места драки до приезда полиции или когда дружки гопника опомнятся и бросятся в погоню. А в этом мире от парня с косой такого никто даже теоретически не ожидал, и потому даже и не думал уклоняться. И Лекс с удовольствием увидел, как грозный патриций отлетел в сторону и, дрыгнув ногами, с грохотом свалился на пол.

А Лекс едва не взвыл от боли. Новое тело скорее выглядело сильным, но запаса мышечной массы не имело, и, кроме этого, Лекс забросил даже элементарную зарядку, и поэтому отбил руку о челюсть патриция практически по локоть! Костяшки пальцев ощутимо хрустнули, а кисть онемела, как будто ее отлежали! В косточку локтя отстрелило так, будто Лекс ударился локтем об угол! Хотелось повыть и растереть руку, но надо было держать лицо и выглядеть более грозным, чем на самом деле.

– Так лучше? – Лекс пнул патриция, чтобы убедиться, что он живой, – так понятнее, что к чужому мужу приставать не стоит?

– Вот это я понимаю, удар!! – приятель Пушана обрадованно захлопал в ладоши, – теперь я верю, что Сканд тренирует его вместе с воинами! Это так эротично! Милашка, теперь я тебя еще больше хочу!

– И тебе врезать? – уточнил Лекс.

– Э, нет, нет, не надо меня бить, меня надо любить! – отпрянул в сторону друг Пушана.

– А за любовью – это к Сканду, – Лекс сложил руки на груди, пытаясь незаметно размять руку, – у него кулаки больше моих, так отлюбит, на всю жизнь воспоминания останутся!

Патриций на полу завозился, и Лекс отошел в сторону, чтобы тот его случайно не зацепил. Живой, и слава всем богам, а то, что слегка дезориентирован, это ничего, скоро пройдет. Будь удар сильнее, он послал бы его в нокаут, а так только легкое головокружение, не страшно, тем более в этом мире с их реактивной самовосстанавливаемостью. Но несмотря ни на что, член у патриция так и не опал, и Лекс, невольно залипнув на нем взглядом, едва не начал раздеваться от неистового желания. Хорошо, что руку прострелило болью и отвлекло от наваждения. Лекс сжал несчастную руку еще раз, для начала разгоняя болезненный позыв, и заодно, чтобы отвлечься.

– Ты муж Сканда? – на полу возился поверженный патриций, похожий на перевернутую черепаху, – я видел его на празднике вылупления, он был худощавым и не таким высоким.

– У меня случилась третья линька, – Лекс осторожно растер руку, – теперь я выгляжу так. Мой муж сильный воин, и поскольку у нас с ним равный брак, то боги рассудили, чтобы я был ему опорой в делах, а не бесполезным украшением в доме.

– Простите меня, я не знал, – патриций встал на одно колено перед статным рыжиком, – после праздника я уехал в имение и вернулся только сегодня утром, я не знал… простите…

– Ты просишь прощения только у меня, или еще и у Сканда? – поинтересовался Лекс, поправляя тогу на руке.

Аристократ дернулся всем телом, встал на два колена перед мужем главнокомандующего империи и постарался прикрыть руками стояк.

– Я, Люций Силус, приношу свои извинения семье Сканда из рода (аристократ просвистел название правящей династии), я совершил оплошность и не хотел совершать недостойных поступков по отношению к чужому мужу. Я не предполагал, что на оргии может находиться младший МУЖ, – аристократ в последнем слове едва не удавился от желчи, которая подпирала его, едва не брызгая из ушей.

– У нас со Скандом равный брак, – Лекс недовольно дернул головой, – я пришел сюда вместе с ним, по приглашению Шарпа.

– Разве младший может находиться на оргии в такой день? – желчно спросил Люций, – мне даже в голову не пришло, что я могу увидеть здесь честного мужа…