Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 125 страниц)

– Вас кормили? – Лекс посмотрел на уставшие лица четверки, – вы так выглядите, будто не спали.

– Охранники из каравана приходили к рабам из каравана потрахаться. Было шумно, а еще пьяные охранники пытались к нам приставать, пришлось спать вполглаза.

– Вот сволочи! – разозлился рыжик.

– Это обычно так и бывает, – пожал плечами Пин, – рабы, особенно те, кто из младших, работают днем на хозяина, а ночью они добыча для сильного.

– А что, там были младшие? – Лекс удивленно посмотрел вслед каравану, но на него удивленно посмотрели все четверо и рыжик понял, что он что-то упустил, поэтому решил отвлечь внимание, раздав всем лепешки с мясом в дорогу. Хорошо, что хоть мясо было вкусным.

Когда последний мешок был привязан, Тургул дал команду выезжать. Лекс толкнул пятками самочку, и та резво потрусила следом за старшей в группе. Лес начинался сразу за корчмой и мало отличался от того, что был со стороны Шустрика. Отряд только углубился в лесную чащу, как после очередного поворота они вылетели едва ли не в гущу боя. Охранники каравана сражались с краснокожими аборигенами, одетыми в зеленые одежды. Часть охраны лежала на земле, истыканная стрелами, как дикобразы. Некоторые воины еще продолжали отбиваться, но было видно, что долго они не протянут.

Похоже, их застали врасплох, не ожидавших напороться на разбойников так близко к городу. Разбойники тоже не ожидали, что им зайдут с тыла, и не обратили внимания на шум за спиной. И это было их ошибкой, потому что Тургул, не снижая скорости, выхватил меч и вступил в схватку. За спину Лексу прыгнул Бэл, сразу перехватил поводья самочки, заставляя ее двигаться в сторону от резни, которую учинил Тургул, тот был похож на взбесившуюся бензопилу, где бы он ни появлялся, сразу в разные стороны летели головы, руки или просто струи крови, не такие сильные, как в голливудских фильмах, но вполне заметные. Следом за ним летели Крин и Мэл, а Пин спешился и крепко держал за морду самочку, к чьей спине были привязаны бочки с заготовкой под порох.

Тургул, по всей видимости, вселил в охранников уверенность в своих силах, поскольку те приободрились и уже отмахивались от разбойничков с большим азартом. Лекс это видел краем глаза, поскольку Бэл старательно закрывал его своей спиной, и при этом успевал отмахиваться кинжалом от разбойников, желающих схватить поводья перепуганной самочки. Они уже почти добрались до высокой травы у обочины, когда в спину Лексу будто камнем ударило.

– Тургул!! – закричал Бэл и стал заваливаться на сторону.

Лекс едва успел подхватить его за руки, при этом поводья натянулись, разворачивая самочку вокруг своей оси. Лекс увидел, как центурион развернулся в гуще боя и бросился обратно. Но ящер под ним как будто споткнулся, когда один из зеленых злодеев подрубил ей задние лапы. Тургул резво соскочил с ящера и вступил в короткий бой уже пешим. Если в боевиках драки были красивыми и долгими, то здесь Тургул как будто отмахивался от надоед, которые нападали на него со всех сторон. Это было совсем не зрелищно, как в фильмах, а скорее буднично, как на тренировках, только вот побежденные противники не встанут, как после учебного боя, чтобы пожать друг другу руки и выпить пива в пабе. Только едкий железистый запах крови и мочи и визгливые крики людей и животных.

Лекс извернулся и увидел, что из груди Бэла торчит наконечник стрелы, а тот, сцепив зубы, все еще толкает пятками ящера, пытаясь увезти избранного подальше от боя и случайных стрел. Самочка крутилась на месте, не понимая, что происходит, пока Пин не подхватил ее под уздцы и не потащил в заросли травы. Травы были высокие и похожие на осоку или камыш. Самочки раздвигали их мордами, как корабли льдины. Пин не давал им остановиться и тащил их дальше и дальше, пока травы не сомкнулись за их спинами и шум боя не стал тише.

Лекс подхватил Бэла за руки, не позволяя ему упасть. И потребовал, чтобы Пин немедленно остановился, чтобы оказать Бэлу помощь, но тот, казалось, не слышал его и тащил ящеров до ближайших деревьев. Сбоку раздался тонкий свист и из травы вынырнули Крин и Мэл. Их одежда была в брызгах крови.

– Можно возвращаться. Там уже все закончилось.

– Нет, стойте, – Лекс будто очнулся. Все время до этого он сидел как кукла, ни о чем не думая и только крутя головой по сторонам, как в кинотеатре, – Бэл ранен, надо ему помочь.

Рыжик соскочил с седла и помог положить Бэла боком на траву, у него из груди торчало черное древко стрелы с толстым наконечником. Это она толкнула Лекса в спину, но поскольку она уже застряла в Бэле, то ей не хватило сил пробить кожаный доспех рыжика. Бэл был в сознании, и только розовая пена пузырилась на губах. Лекс ухватился за древко толстой черной стрелы, но силенок явно не хватало, чтобы сломать его, и поэтому Лекс просто сбил наконечник и, привалив к себе Бэла, велел Пину выдернуть стрелу. Пин крепко взялся за торчащее оперенье и резко рванул стрелу из раны. Бэла выгнуло в руках Лекса, он сплюнул сгусток крови и сразу же потерял сознание. У него в груди свистело, скрипело и булькало. Лекс стянул с себя тунику и, разорвав ее зубами на несколько полос, сразу стал заматывать Бэла прямо поверх одежды.

– Принесите две жерди, – кивнул Лекс замершим людям, – сделаем носилки.

Мэл и Пин кивнули и скрылись в траве. Крин стоял над Лексом, сжимая в обеих руках по кинжалу, и был собран, как взведенная пружина. Опять раздался тонкий свист, и появились двое, которые тянули молодые деревца. Быстро посбивав ветки и укоротив в один размер, они приняли из рук Лекса тунику и продернули ее насквозь на тонкие стволы. Получились носилки, на которые переложили Бэла.

Пин подхватил ящеров и повел сквозь траву, Мэл и Крин взялись за носилки, и только Лекс беспомощно плелся следом и пытался осознать, что именно только что произошло. Все происходящее было как будто понарошку и не с ним. Нет, Александр раньше, бывало, сталкивался с хулиганьем и никогда не боялся драк, но сейчас… вся эта кровь, руки, ноги, потроха, и главное – много мертвых людей. Все это не могло быть настоящим… хотелось похлопать себя по щекам и проснуться…

Когда ящеры вылезли из зеленых зарослей, то Лекс увидел жуткую картину побоища. Теперь оставшиеся охранники добивали раненых разбойников. Тургул, перемазанный кровью, как злобный дух метался над всеми этими разбросанными телами, которые совсем недавно жили и строили планы на будущее.

– Вот вы где! – Тургул радостно оскалился. Он был весь в крови, только зубы белели на кровавой маске, – что это здесь?

– Он закрыл меня собой от тяжелой стрелы, – Лекс подошел и попытался нащупать пульс на шее, – мы возвращаемся обратно в гостиницу.

– Мы же торопимся… – удивился центурион, – если потащим раненого обратно, то потеряем день, а если повезем с собой, то можем потерять столько же, хотя он, скорее всего, умрет еще до обеда. Может добить его, чтобы не мучился, и тогда сможем быстро двинуться дальше.

– Я тебя скорее добью! – Лекс показал Тургулу кулак, – ты что, не слышал, он спас меня! Он закрыл меня собой, и потом, я своих людей не бросаю! Возвращаемся!

Мэл и Крин бросились на розыски разбежавшихся самочек. Тургул пошел снять седло и забрать свои вещи с погибшего ящера. Все люди, и охранники, и купцы благодарили его за помощь и хлопали по плечам. Старший каравана подошел к центуриону и предложил присоединиться к каравану, обещая защиту в пути и помощь в торговле в других городах. Тургул радостно оскалился и отказался. Они приладили носилки между двумя ящерами и, взобравшись в седла, отправились в обратный путь. Лекс ехал рядом с носилками и переживал за Бэла.

А еще пытался разобраться в себе. Он всегда считал себя бойцом, но оказавшись вдруг на поле боя, растерялся настолько, что в голову даже не пришло схватиться за меч, все, на что его хватало, это крутить головой и смотреть, как другие люди убивают друг друга. В голове до сих пор было пусто, как в барабане, и только тревога за Бэла заставляла двигаться и принимать решения. А иначе он бы просто стоял посреди побоища и хлопал глазами. Почему? Он ведь никогда не избегал драк и не боялся крови, но оказавшись посреди боя, позабыл обо всем.

Бэл вздохнул и открыл глаза, у него изо рта показался кровавый пузырь, как от жвачки, и сгусток крови стек по щеке. Лекс подъехал ближе и развернул его голову набок, чтобы он не захлебнулся своей кровью. Гостиница показалась впереди из высокой травы на повороте. Кто-то из слуг вышел на дорогу и, увидев возвращающихся гостей, перемазанных в крови, бросился с криком в гостиницу. Вскоре во дворе собралось много народу. Тургул, сыто улыбаясь, рассказал, что на караван напали разбойники, а он со своими людьми пришел им на помощь. Хозяин гостиницы перепугано причитал и с опаской смотрел в лес, как будто опасаясь, что разбойники выскочат из него прямо на гостиницу.

Лекс потребовал прежний номер и горячей воды. Носилки с Бэлом осторожно подняли в номер, и Лекс принялся отмачивать в воде пропитанные кровью и местами подсохшие бинты и окровавленную одежду. Мэл принес мази и расположился рядом, помогая рыжику. Тунику Бэла и самодельные бинты разрезали, чтобы сильно не беспокоить раненого. На удивление, кровь из раны уже не шла и не было страшных свистящих звуков, что испугали Лекса тогда в лесу. Мэл помог покрыть все мазью и перебинтовать по-новому, свежими бинтами, нарванными из туники, которая только что была носилками.

– Э, господин хороший, рабам нечего делать в чистых комнатах, – хозяин гостиницы вытирал руки о фартук, – давайте, ваши люди его перенесут в стойло к ящерам, где рабам самое место.

– Они вольные люди, – Лекс желчно раздул ноздри, – я обещал им вольную, когда мы вернемся, у них на ошейниках даже печатей нет, – Лекс снял с шеи Бэла ошейник и махнул на Мэла и остальных, – снять ошейники. Вы свою вольную уже заслужили. Мой человек – вольный человек, и я плачу за этот номер, так что вон отсюда со своими советами.

– Э, – Тургул отпихнул от двери хозяина и закрыл дверь, – и что теперь делать будем? Ждать, пока он выздоровеет?

– Для начала иди помойся и переоденься, видеть твою рожу в крови радости мало. Пока ты там воевал, он меня собой закрыл. Эта стрела мой доспех пробила бы, как лист папируса.

– Он делал свою работу, а я свою, – разозлился центурион, – если бы мы все в кусты ломанулись, то нас бы там и перебили. Надо было отвлечь их на себя. Вот я это и сделал!

– Прости, – Лекс прикусил губу, – прости, я, наверное, не прав, я так вообще растерялся.

– Ну что ты маленький, – Тургул похлопал рыжика по платку на голове, – ты же младший, от тебя никто и не ждет, что ты махать кинжалом начнешь. Хотя, как я посмотрю, младшие младшим рознь, – Тургул с уважением посмотрел на замершую троицу, – ладно, я пойду купаться и закажу еще номер для «вольных людей».

Тургул ехидно ухмыльнулся и, подхватив свою котомку со сменной одеждой, отправился на улицу. Вскоре Лекс услышал, как кто-то фыркает под окном. Подойдя и осторожно выглянув, он увидел голого центуриона, который плескался у бочки с водой и время от времени тер себя пучком травы, чтобы отмочить присохшую кровь.

– Кто-то должен остаться с Бэлом, – Лекс обвел взглядом замерших друзей, – я не верю хозяину гостиницы, мне кажется, что как только мы уедем, он или убьет беспомощного Бэла, или продаст его в рабство, или отдаст его страже, как беглого раба, у меня ведь нет бумаги про ваши вольные…

Троица переглянулась и что-то показала пальцами друг другу. Такое бывает у людей, которые давно знакомы, когда и слов не надо, чтобы понять друг друга. В результате перемигивания Крин вздохнул и вышел вперед.

– Я останусь.

– Хорошо, – Лекс кивнул головой, – тогда мы, пожалуй, не будем останавливаться на ночь. Тургул оставит тебе денег, чтобы хватило на несколько дней, и заодно оставим лишних ящеров и побежим налегке. Если разбойников потрепали сегодня, то никто не будет ожидать, что мы продолжим путь, а значит, и погони за нами не будет. Воспользуемся форой…

Лекс подошел к двери, и когда увидел, как в зал вошел Тургул, позвал его наверх и быстро посвятил в свои планы. На удивление, центурион полностью поддержал его. Он оставил Крину несколько золотых и пошёл договариваться с трактирщиком, что он оплатит номер и постой ящеров на несколько дней. Заодно пригрозил трактирщику громадным кулаком, чтобы тот не обижал его работников и давал им все, что им потребуется.

После этого маленький отряд вскочил на своих ящеров, которых так и не распрягали, и отправился опять по дороге среди трав. Из-за поворота показался раскуроченный караван. Похоже, купцы и охрана не могли прийти к единому мнению: вернуться и нанять еще охрану, заодно похоронив как положено погибших людей, или отправляться дальше. Они только с завистью посмотрели вслед пробегающим ящерам, которых возглавлял Тургул, и продолжили дальше ругаться, отстаивая каждый свою точку зрения.

Время приближалось к обеду, никто даже не подумал остановиться перекусить. Тургул только торопил ящеров и время от времени оглядывался на Лекса и остальных, чтобы они не отстали в пути. В лесу из-за высоких деревьев начало темнеть намного раньше, но Тургул все равно торопил свой отряд. Лекс не понимал, куда они так торопятся, пока не увидел развилку на дороге. Широкая дорога плавно поворачивала направо, а налево шла небольшая тропинка, едва видимая в высокой траве.

Стоило подъехать ближе, как из травы им навстречу вышел монах в серой мешковатой рясе и склонился в поклоне перед подбежавшими ящерами.

Желтая

https://image.prntscr.com/image/MWSfI13VS5urk3orwveDWA.jpg

– Рад приветствовать Избранного и его спутников, – монах спрятал руки в рукавах и опять склонился, – меня прислали сопроводить Избранного со спутниками до надежного места для ночлега.

Лекс с Тургулом только переглянулись, но не верить монаху не было смысла, и поэтому Тургул кивнул головой и повернул ящера в сторону тропы. У монаха невдалеке был привязан коротколапый ящер, на которых ездили только монахи. Монах взлетел в седло и отправился первым сквозь высокие травы типа камыша или гигантской осоки. Лекс как-то раньше в прежней жизни совсем не приглядывался к растущей зелени. Он больше разбирался в камнях и почвах, чем в том, что на них растет. Вот и сейчас трава его интересовала, только пока она была помехой в движении.

Тропинка после нескольких поворотов оказалась возле небольшого поселения, окруженного высоким частоколом. Монах резко свистнул, и в частоколе открылась небольшая дверца, через которую спокойно проехали ящеры. За их спинами ворота опять закрылись, и Лекс огляделся. Внутри частокола было несколько приземистых домов и, похоже, хозяйственных построек. Внутри были еще два монаха, которые сразу же склонились перед Лексом, и больше ни одного человека.

Монах жестом пригласил Лекса в самый большой домик. Там был посередине стол, а вдоль стен располагалось несколько лежанок. У камина стоял небольшой таз, скорее похожий на корыто, чем на ванну, но на очаге разместились несколько котелков, в которых грелась вода, приятно парившая свежими травками. На столе стояло несколько укрытых тарелок, а самая большая лежанка была накрыта чистыми простынками.

Лекс с удовольствием разделся и снял надоевший до оскомины платок с волос. Он с благодарностью забрался в таз и с наслаждением помылся, а потом Мэл распутал ему косичку, вымыл и осторожно расчесал спутанные волосы. Тургул в это время жевал что-то с тарелок и старательно не смотрел на чужого младшего мужа. Наконец-то вымывшись до скрипа, рыжик позволил, чтобы его закутали в чистую простынку и усадили за стол. Еда была простой и сытной, кровать мягкой, и Лекс уснул, не переживая ни о чем, только перед тем как он заснул, в голове мелькнула какая-то мысль и сразу пропала, утонув в усталости.

Утро было томным. Лекс долго не хотел просыпаться. Ему снился Сканд, вернее отдельные его части, и все эти части старались доставить рыжику удовольствие… Утренний стояк был просто каменным, рыжик потребовал расческу и долго сидел, причесываясь и заплетая косу, в надежде, что успокоится и сможет наконец встать с кровати так, чтобы одежда не топорщилась в непотребном месте. Завтрак уже дожидался на столе, а Лекс вдруг понял, что его задело вчера, несмотря на всю усталость…

– А где хозяева? – Лекс разорвал лепешку, чтобы вымакать мясной соус со дна тарелки, – надо хоть сказать им спасибо за гостеприимство…

– Не стоит, – монах стоял в углу совершенно скрытый капюшоном, – они были плохими людьми и не хотели быть гостеприимными.

– М-м, – Лекс перестал жевать и уставился на монаха, – но мы в чужом доме, едим чужую еду и я хотел бы сказать хозяевам спасибо за все это.

– Хорошо, – монах опять поклонился рыжику, – мы помолимся за них, чтобы в следующей жизни они были более доброжелательными к гостям.

– М-м… – Лекс посмотрел на Тургула, который невозмутимо жевал рядом, и показал жестами, что хотел бы пояснений.

– Они их убили и тела оставили где-то за частоколом, – Тургул пожал плечами, – ночью хищники что-то не могли поделить. Хотя, скорее всего, они делили уже остатки, сколько вы нас тут ждете? День? Два?

– Четвертый день, – монах качнул капюшоном, совершенно безликий и почти бесплотный, просто силуэт из серой мешковины, – до назначенной точки встречи день пути. Братья ждут вас там, уважаемый…

У Лекса аппетит пропал напрочь, и желчь поднялась к горлу. Они что, вырезали всех, чтобы он мог помыться и отдохнуть в чистоте и безопасности? По всей видимости, его мысли отразились на его лице, потому что Тургул бросил еду и схватил рыжика в охапку, как будто пытаясь спрятать от всего мира.

– Тише, тише, маленький… не плачь… все уже сделано и поправить ничего невозможно… не думай об этом…

Лекс понял, что не дышал все это время, и судорожно вздохнул Тургулу в подмышку. Внутри как будто гвоздь застрял, было больно вздохнуть и голова стала тяжелой, будто его ударили наотмашь. Тургул обнял рыжика крепче и перетянул к себе на колени, как ребенка. Лекс попытался успокоиться и подумать об этом отстранённо, как о фильме или компьютерной игре. Это как играть в компьютере в доту или стрелялку, когда все бегают и стреляют, и кто-то гибнет, но это не страшно совсем, а даже наоборот, азартно. Совсем не похоже на настоящую войну и реальные смерти, потому что реальная смерть пахнет мочой и кровью, а еще крики, полные боли и отчаянья.

Тургул укачивал рыжика на коленях, как ребенка, а Лекс пытался примириться со всем этим, когда человеческая жизнь ничего не стоит, совсем ничего… Нет, и в прежней жизни, в другом мире, такое тоже было, только вот он с этим не сталкивался, и новый опыт был горьким и противным, как нашатырь…

– Надо двигаться дальше, – Лекс выбрался из объятий и одернул одежду, – плакать буду позже, а сейчас надо сделать то, ради чего мы все это затеяли…

– Да. Молодец, – Тургул встал и улыбнулся рыжику, – вначале дело, а все остальное потом…

Все вышли, ящеры были уже оседланы и готовы в дорогу. Отряд Тургула и монахи выехали из поселения и, вытянувшись цепочкой, зашуршали по травяной тропинке. Откуда-то подванивало тухлятиной, Лекс кусал губу и старался смотреть на деревья, чтобы случайно не наткнуться взглядом на обглоданную кость, и вообще не думать об этом. Он чужой в этом мире и не ему судить, что правильно, что нет. Хотя комок в горле стоял по-прежнему, Лекс старался думать о предстоящем задании, лишь бы не о трупах и крови, а то его опять начнет тошнить от ужаса. В конце концов, он взрослый, он сильный, он справится…

Среди высокой травы у ящеров не получалось бежать и они двигались чуть быстрее пешехода. В полдень, когда солнце стояло в зените и солнечные лучи наконец пробрались сквозь густые кроны деревьев, монахи остановились, чтобы избранный мог спешиться и пообедать, но Лекс велел всем вернуться на ящеров и продолжить путь. Хотелось быстрее добраться до места. Все перекусили в седлах, Тургул подъехал ближе к рыжику и внимательно посмотрел на его бледное от переживаний лицо.

– Ты как? Хочешь на ручки? – центурион протянул к нему руки.

– Нет, – Лекс стукнул по руке и тронул коленями ящера, обгоняя центуриона, который застрял в траве, – я не настолько слабый, как это кажется со стороны. Да, мне больно воспринимать чужие смерти так же легко, как и вам, но это не делает меня слабаком, – Лекс повернулся, заглядывая за спину, и ухмыльнулся, – и вообще, не тяни руки к чужому мужу. Заведи своего и тискай его в свое удовольствие.

– Хм, – Тургул довольно хмыкнул, – мне странно воспринимать младших иначе, чем разбалованных детей. Они и во взрослом возрасте ведут себя, как капризные детишки, хотя в последнее время мне пришлось пересмотреть свое мнение на этот счет. Я увидел несколько младших, которые своим мужеством могут посрамить любого воина.

– Вот, вот, и заведи себе такого же, а меня не трогай, меня есть кому баловать и тискать, – Лекс поправил косынку на голове и опять невпопад вспомнил о Сканде. – Эй, там впереди! – Лекс крикнул монаху, который возглавлял отряд, – а можно скорости добавить?

Монахи согласно свистнули, и вскоре ящеры достаточно быстро тряслись среди травы. Она сразу стала неприятно резать кожу, совсем как край бумаги. Лекс попытался прикрыть колени штанами и подвернуть ноги, чтобы острые края травы не задевали нежную кожу, а потом и вовсе подобрал ноги на седло и вцепился крепче в поводья ящера, чтобы тот не вздумал останавливаться. За спиной недовольно шипел Тургул, у него штанов не было совсем, только туника и короткие подштанники, как панталоны, которые естественно задрались, когда он оказался в седле…

Зато дорога сократилась, и они выскочили перед очередным поселением еще засветло. Оно тоже было огорожено крепким частоколом, но, к облегчению Лекса там ходили не только монахи, но и женщины и дети. Взрослых мужчин рыжик не увидел, хотя, возможно, они были на «лесном промысле». Лекс сразу же захотел посмотреть на реку, и один из монахов, перехватив оседланного ящера только что приехавшего монаха, забрался в седло и жестом показал, чтобы Избранный ехал за ним. За Лексом увязались Тургул и оставшиеся Пин и Мэл и несколько пеших монахов. Река оказалась совсем рядом. На берегу был небольшой причал, а в воде качалось несколько лодок. Выскочив на берег, Лекс спешился и подошел к реке. Она была громадной, и хотя не такая быстрая, как Шустрик, но в ее ленивой грации было что-то от большого хищника.

– А где то место, где мы должны были встретиться? – Лекс посмотрел по сторонам, – я вообще-то не помню поселений, которые были бы здесь отмечены на карте.

– Они строятся быстро, – монах пожал плечами, – лет пять-десять и вот вам такое поселение на три семьи. Если карте больше пяти лет, то его могло и не быть.

– А где то место, где мы должны были встретиться? – Лекс опять забрался в седло.

– Ниже по течению, – монах показал рукой. Там вдалеке стояла странная конструкция из связанных и перекрещенных палок, похожая на Андреевский крест. Лекс сглотнул, представив очередную гадость, например с распятьем. – Что это такое?

– О… – удивился монах, – вы изволили нарисовать такой значок на карте, мы решили, что, возможно, это важно и изобразили такой знак на берегу. И заодно оставили здесь часового, вдруг мы не смогли бы перехватить вас в пути и вы бы вышли сюда сами?

– Фу… – Лекс облегченно выдохнул и толкнул ящера пятками. Подъехав ближе, он увидел, что это просто палки, связанные посередине и поднятые над илистым берегом, чтобы их было хорошо видно. Лекс хмыкнул. Он просто поставил крестик, чтобы обозначить место встречи. Интересно, а если бы он нарисовал нолик, они бы тоже изображали его на берегу?

– Что-то не так? – заволновался сопровождающий монах.

– Нет, все в порядке, – улыбнулся рыжик, – теперь можем вернуться в дом, а завтра с утра начнем, так, чтобы к вечеру отправиться домой.

– Прямо с утра? – Тургул посмотрел на проезжающего мимо рыжика, – может, отдохнешь денек?

– Не могу, – Лекс пожал плечами, – ты, наверное, забыл, но у меня свадьба, гости, муж заждался. И очень хочется Тили-мили порадовать. Одной реки он в любом случае лишился.

– Ты думаешь, он еще не знает? – Тургул довольно хмыкнул.

– Неа, – рыжик беззаботно отмахнулся, – для начала, мало кто еще понял, что случилось. И потом, думаешь все будут наперегонки бежать, чтобы принести ему печальную новость, что боги на него рассердились и отняли у него реку. И потом, нечего было «хранителю рек» от рек уезжать! Вот как уехал, так с ними сразу что-то и случилось. Надо было сидеть в своем городе на попе ровно, и на чужих младших не облизываться! И потом, я на него сердит, что он в Сканда велел стрелять! Вот ведь гадюка!

– Ты же обычно любишь ночью все взрывать… – Тургул пнул ящера, чтобы догнать рыжика.

– Нам не надо, чтобы было красиво, или наоборот, чтобы посторонние не увидели. Будем делать Бабах днем. Утром объясню, что надо делать, и все у нас получится. А теперь лучше отдохнем перед тяжелой работой и обратной дорогой. Сейчас соберемся и поговорим, а завтра быстро все сделаем и бегом домой.

Они так и поступили. Лекс собрал всех после ужина и объяснил, как все будет происходить. Потом Тургул с одним из монахов прошлись по узкому перешейку между поворотами реки и измерили расстояние в шагах. Лекс посчитал, через сколько шагов будут устанавливать бочонки с взрывчаткой. Он настаивал, чтобы взрывы прозвучали одновременно, если взрывать один за другим то тогда каждый новый взрыв будет засыпать предыдущую яму, а значит, взорвать надо одновременно, поэтому и просил, чтобы помощников было столько же, сколько и бочонков.

Потом договорились, что ящеров отведут на безопасное расстояние, и когда огонь будет гореть у всех, по команде Тургула подожгут фитили и сразу же как можно быстрее бросятся бежать к ящерам. Лекс пояснил, как поджигать фитили и попытался от каждого добиться хотя бы подтверждения того, что его услышали и будут делать как положено. После того, как подожгут, сразу побегут, а не останутся поглазеть, как шипит фитиль и как бабахнет… Капюшоны кивали и говорили однозначно: подожжем, побежим, быстро побежим, все понятно…

А Лекс после этого стал переживать, человеческий фактор еще никто не отменял и чем больше человек задействовано, тем больше шансов, что что-то пойдет не так. Но отступать или придумывать на ходу было уже поздно, поэтому Лекс понадеялся на русский авось, как правило, он никогда не подводил, и отправился спать.

С утра не было суеты, все методично собирались и, выведя ящеров из-за частокола, отправились к деревянному кресту. Лекс, сидя на ящере, наблюдал, как Тургул отмеривает шаги и командует монахам, кто где остается. Бочки было решено прикопать наполовину, поэтому монахи доставали из своих безразмерных хламид короткие мечи и сразу начинали рыть в мягкой земле ямки. Лекс тем временем завернул в тряпку остаток взрывчатки и отправил Мэла с Тургулом. Он собирался использовать его в начале предполагаемого канала. В котелке смешал порох и, добившись, чтобы смесь стала однородной, сразу принялся шпиговать бочонки с взрывчаткой порохом и фитилями.

Пин остался возле первого бочонка, он должен был по сигналу Тургула разжечь огонь и, пробежавшись вдоль ряда, зажечь огонь у всех монахов. Лекс неторопливо отправился вдоль ряда монахов, которые с самым деловым видом прикапывали бочонки. Вроде, пока все шло, как и должно быть. Лекс каждому напоминал, что они должны остаться с этой стороны от взрывов и бежать к ящерам, а не от них. На него, похоже, смотрели как на идиота, но Лекс знал, что всегда найдется человек, который растеряется и в самый критический момент все сделает наоборот, не по злому умыслу, а просто из-за стресса. Поэтому он методично бурчал на всех и просил, чтобы каждый монах показал рукой, в какую сторону он побежит после того, как зажжет фитиль.

Пока вроде все шло по плану…

Добравшись до последней бочки и остатка взрывчатки, которую он установил у самой кромки воды, рыжик приладил к ней порох в углубление, а потом фитиль, и в очередной раз задумался, вроде пока все идет, как надо. Лекс кивнул центуриону и сразу же закрыл уши. Эти люди-ящеры очень пронзительно свистели, просто как соловьи-разбойники. Даже через закрытые ладонями уши свист, казалось, просверливался прямо в мозг. Вскоре появился Пин, который бежал, как олимпиец с факелом. Дав огня последнему монаху, Пин замер у кромки воды над остатком взрывчатки. Лекс кивнул головой еще раз, и Тургул свистнул еще раз, даже сильнее, чем в первый раз, монах и Пин склонились над фитилями, а Тургул подхватил с земли Лекса и, перекинув его через седло, как трофей, сразу стегнул свою самочку, отправляя ее вглубь леса.

– Один Миссисипи, – начал считать Лекс, свисая с седла кверху попой как мешок.

На счете пять они добрались до стреноженных ящеров, на счете пятнадцать появились первые бегуны, а потом земля несколько раз вздрогнула. Между стволов нестерпимо засияло золотом и голубым, послышался жуткий грохот и шум падающих деревьев. Ящеры истошно заорали и стали дергаться. Самочка Тургула все же вырвалась из рук и ломанулась куда-то в чащу. Тургул только рыкнул ей вслед, а потом с неба посыпались земля вперемешку с камнями и ветки деревьев. Часть монахов бросилась к ящерам, пытаясь их успокоить, но все остальные стояли в шоке. Они замерли с открытыми ртами и только таращили глаза, пытаясь осознать, что происходит.

– Красота! – Тургул первым пришел в себя, – золото в воздухе летало?

– Нет, – Лекс прикинул. Золото – это от железного пигмента, который он добавлял, чтобы усилить силу взрыва, а голубой, получается, от оксида свинца. Интересно… – это Саламандра хвостом махала. Правда, красавица?

– Да!! – благоговейно прошептал Тургул, и лицо у него стало как у ребенка, который прокатился на санях Санты, – красавица!! А я думал, она красная, как огонь. А она золотая, как серединка угля и голубенькая, как самый краешек пламени. Благодарю тебя, мать-Ящерица, что позволила мне увидеть это чудо, – Тургул бухнулся на колени, а за ним, как подкошенные, попадали и остальные.

Лекс механически пересчитал их по головам. Двенадцать голов, из них три – это Тургул и Пин с Мэлом. А где остальные? Вскоре появилось из леса еще трое… Лекс пнул Тургула, чтобы он собрал мозги в кучку и нашел остальных. Тургул рыкнул на замерших монахов и отправил их на поиски собратьев. Как те отличали друг друга в одинаковых хламидах, так и осталось для рыжика вопросом, но те, похоже, четко знали, кого не хватает. Лекс велел им найти остальных и быть возле ящеров, а сам бросился посмотреть, что же у них получилось. Тургул и Пин с Мэлом бросились за ним вдогонку.