Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 125 страниц)

Тиро действительно сидел на кухне, но только он мало что знал о жрецах. Он бывал в городе рыжих, но был частью военного подразделения охраны, и его тогда совсем не волновало, что там и как… Лекс дожевал яблоко и решил, что если и говорить о жрецах, то Кирель должен знать о них все. Так зачем подбирать крохи по углам, когда можно заполучить весь пласт знаний целиком. Хотя и в чужой интерпретации, но потом можно будет разбираться в деталях и нюансах. А пока…

Лекс решительно отправился к воротам. Охрана хотела помешать Лексу открыть ворота, но тот сказал, что не выйдет наружу. Охранники на всякий случай вызвали Тиро, и тот разрешил открыть калитку. Лекс свистнул и показался в открытой двери. Напротив него из ночной темноты материализовался монах, прямо, как привидение в фильмах ужасов. Монах стоял невозмутимо, спрятав руки в рукавах и опустив капюшон.

– Я хотел бы поговорить с Первосвященником. Я знаю, что Кирель закрыт в теплой комнате, но возможно, мне разрешат поговорить с ним через дверь. Мне нужен его совет и родительское наставление.

– Хорошо, избранный, я передам первосвященнику ваше пожелание, – монах коротко склонился и пропал в ночи.

На его месте появился другой монах, похожий на предыдущего, как две капли воды. Он молча стоял, ожидая его распоряжений. Лекс вздохнул и сказал, что можно закрывать дверь. Тиро недовольно фыркнул и сам закрыл тяжелый засов.

– Почему ты не попросил об этом Сканда? Он бы отвел тебя во дворец…

– Не знаю, – Лекс пожал плечами, – он только уснул, а поговорить мне надо как можно скорее. А я слышал, что Шарп никого не подпускает к двери, зачем тратить полдня, чтобы узнать, что император будет против беспокоить супруга, когда можно то же самое услышать и от монаха. Возможно, Кирель пришлет мне человека, с которым я смогу поговорить.

– Может, я смогу помочь тебе? – Тиро нахмурился, – ты расспрашивал о жрецах, я мало о них знаю, но я могу навести справки…

– Прекрасно, Тиро, – Лекс похлопал домоправителя по плечу, – я буду тебе очень благодарен за любую информацию. Но с Кирелем я хотел бы поговорить о вере и богах, и он о них знает больше всех…

Тиро склонил голову и задумался. Он привык, что все просьбы и желания рыжика, как правило, как хитрый сундук, имеют второе дно, и решил отнестись к заданию и выяснить, что известно о жрецах, со всем вниманием. Лекс дошел до кузни. Там на мехах стоял Крин, а Броззи, как послушный ребенок, спал, свернувшись в калачик на мешках с песком. Крин подмигнул Лексу и в очередной раз качнул меха. Лекс посмотрел на прикопанный тигель и со вздохом отправился домой. В голове была сумятица, а в душе тревога. Вечно он как в эпицентре урагана, то крутит-вертит, а потом тишина, только вздохнул, что ненастье закончилось, а тут оказывается, что ты в самом центре «глаза бури», и сейчас все начнется опять, и даже хуже…

Лекс доплелся до спальни и, стянув с себя одежду и обувь, забрался к мужу, тот довольно хрюкнул спросонья, подгреб его к себе и продолжил спать. Лекс, хоть и был уверен, что заснуть не сможет, но отключился почти сразу и проспал до самого утра. Проснулся он от недовольного сопения где-то неподалеку. Открыв глаза, обнаружил одетого и очень недовольного Сканда.

– Почему ты среди ночи полез к монахам? Если тебе нужен Кирель, то я могу сходить и поговорить с Шарпом, чтобы он допустил тебя к разговору с Кирелем.

– И тебя с добрым утром! – Лекс потянулся, – мне нужен совет в вопросах веры, мне подойдет знающий монах, возможно, Кирель пришлет кого-нибудь ко мне для разговора, и тогда его беспокоить не придется.

Сканд недовольно фыркнул и всем своим видом показал, что зол и недоволен. Лекс пожал плечами, он не чувствовал себя виноватым. Он не выходил из дома и не нарушал правил, так что недовольство Сканда отскакивало от него, как горох от стены. Он нацепил на себя вчерашнюю одежду и обувь и отправился завтракать. Сканд может злиться, сколько влезет, но информация ему нужна как можно быстрее. Лекс был уверен, что на встречу придет Кирель. Он не упустит такого шанса прогуляться инкогнито. Настроение сразу поднялось, он, оказывается, соскучился по умному и доброжелательному собеседнику. Хотя обольщаться не следовало, Кирель сам прирежет его без сожалений, если решит, что его смерть будет более выгодна, чем все его изобретения, вместе взятые.

Перед завтраком Лекс заглянул в кузню. Броззи боялся сбиться со счета и поэтому молча кивнул в знак приветствия. Лекс сказал, что позавтракает, и они начнут. Броззи довольно улыбнулся и качнул меха. Лекс так и поступил. Быстро сжевав кашу и хлопнув по плечу все еще надутого Сканда, ускакал во двор, полный надежд. Он подвязал длинный фартук и велел Броззи сделать то же самое. А после этого сбросил кирпичи с тигля и осторожно достал его щипцами из углей. Тигель оказался непривычно тяжелым и Лекс едва не выронил его из щипцов.

– Бери инструмент и разбивай тигель, – скомандовал Лекс.

– Как разбивать? – растерялся Броззи, – хороший же тигель, может, выльем?

– Кто здесь мастер? – нахмурился Лекс, – я сказал – разбить! Но только осторожно, чтобы осколки тигля не разлетелись.

Броззи будто опомнился и схватился за долото и молот. Он бережно разбил тигель и Лекс подхватил из осколков красный спекшийся кусок металла. Он положил его на наковальню и довольно выдохнул. Да! У него получилось! Вутц*** выглядел как самый идеальный образец – весь в разводах, как окно в изморози.

Примечание к части

* Штандарт римских легионов (лат. signa militaria) – общее название для отличительных знаков римских легионов или их подразделений, служивших тактическими направляющими знаками, знаками места сбора и выполнявших функцию боевого знамени, а также имевших сакральное значение. **прообраз спортивных трусов))

Клинок

– Вот! – Лекс довольный покрутил вутц на наковальне, – смотрится прекрасно! Теперь дело за ковкой! Ну что, готов к работе? Тиро, я просил бочонок масла. Где он?

Тиро сразу распорядился принести требуемое, а Броззи довольно кивнул и нацепил на себя фартук. Лекс вначале отрубил от вутца треть, вернее, он держал щипцами слиток и резак, а ученик стучал по резаку молотом. Рыжик хотел вначале сделать небольшой нож, а из остатка сделать клинок, насколько хватит металла. Поэтому первый кусок пошел в работу, а остаток вернули в горн. Перед глазами поплыли давно забытые воспоминания…

Помнится, в далекие школьные времена у них в кузне было два мастера-кузнеца. Ну, как мастера… инженеры, один что-то там с холодильниками, преподавал в школе математику, а второй что-то там с гидравликой, сделал гидравлический молот, потом, а в школе преподавал физику. Такие себе кузнецы-самоучки с инженерными дипломами. Это именно они загорелись сделать булат. Как инженеры, подошли к делу основательно. Подняли научную литературу, даже кому-то писали письма, чтобы добиться консультации у профильного специалиста.

Один был дядя Миша, а второго иначе, как Михалыч, и не называли. А за глаза называли медведями – Бурым и Гималайским, из-за цвета волос. Так вот, эти два медведя, когда дошли до ковки, даже подрались от накала страстей. Один доказывал, что вутц не должен остывать от выплавки до конца ковки, а второй утверждал, что ничего страшного, если вутц остынет, булат после выплавки уже стабильный металл. И можно вначале наплавить вутца, а потом всегда можно будет вернуться к ковке.

Лекс решил довериться Гималайскому, и поэтому остаток вутца вернул на край горна, чтобы он был горячим, но не раскалялся лишний раз, чтобы не потерять структуру. Объяснив Броззи, что они будут делать сразу и кинжал и меч, Лекс велел вначале взять самую большую кувалду, чтобы начать формировать заготовку. Он подставлял заготовку, а Броззи молотил кувалдой с размеренностью парового молота. Пока ковалась одна заготовка, вторая нагревалась. Стоило первой заготовке остыть, как ее возвращали в горн, а сами брались за вторую… и так по кругу. Работа была неожиданно тяжелая и требовала много внимания и определенной сноровки.

От горна несло жаром, от горящего каменного угля тяжело пахло, от металла на наковальне сыпались искры и поднимался специфический запашок – угарно-металлический. От всех этих запахов, жара, а главное, от тяжелой работы у Лекса в какой-то момент помутилось в голове и ослабли ноги. Его едва успели подхватить, чтобы он не упал вслед за щипцами на пол. Перед глазами все плыло, как с перепоя. Рыжика посадили в тенечке и без предупреждения облили водой из ведра, и только потом дали напиться. Во дворе оказалось много народу.

Оказывается, Пин и Мэл вернулись утром, но не подходили ближе, потому что Тиро велел никому близко не подходить к мастеру и ученику. А еще, неожиданно во дворе оказался старший мастер из гильдии кузнецов. Он услышал, что избранный начал выплавку волшебного металла и не смог остаться в стороне. И хотя Тиро не подпустил его близко, даже так, чтобы слов было не разобрать, но именно он сейчас приводил в сознание Лекса и мягко выговаривал.

– Мы своих подмастерий не просто так к горнам сразу не подпускаем. Вначале они должны подрасти и сил набраться, а потом привыкнуть к запахам и жару. А вот так, без подготовки сунуться к горну, так и в огонь упасть недолго, или покалечиться. И силенок надо набраться. Вот так щипцами заготовку таскать только со стороны просто кажется. А промахнуться и покалечить молотобойца, это проще простого. Чудо, что ты столько продержался, это, наверное, сила саламандры тебе позволила так долго возле горна стоять.

Лекс пил воду и думал, что это его ослиное упрямство не позволило ему свалиться раньше. Но сейчас руки и ноги дрожали, как после болезни. Сил хватало только клипать глазами и слабо соображать… что же делать дальше-то? Обидно, если все обломится просто потому, что силенок вытянуть все до конца не хватило. Но решение нашлось само. Лекс увидел, что на наковальне лежит забытая заготовка, и неожиданно сам для себя рявкнул:

– Заготовку верни в горн! Нельзя, чтобы металл остывал раньше времени!

Все люди вздрогнули от неожиданности, услышав командный рык от полуживого рыжика. Тиро перестал хмуриться и довольно улыбнулся, пока рыжик командует, значит, все в порядке. А вот Мэл и Пин бросились к наковальне и чуть руками не схватили остывающую железку. Хорошо, что Броззи сам подхватил ее щипцами и вернул на положенное место. Мастер-кузнец от неожиданности моргнул пару раз. Он не ожидал от младшего командного рыка, но развеселился от такого контраста и обменялся с Тиро понимающими кивками. Похоже, эти двое хорошо знали друг друга.

– Позволь мне помочь тебе, избранный, – мастер склонил голову к плечу, ожидая решения рыжика.

– Хорошо… – Лекс укусил себя за ноготь, подпускать постороннего к булату раньше времени не хотелось, тем более, что у него уже появился план, как использовать этот секрет в будущем. – Но только помощь в ковке оружия, под моим контролем и по моим правилам.

– Как скажешь, – старый мастер ухмыльнулся, давно он не выступал в роли подмастерья. Но без вопросов принял фартук, который Лекс снял с себя.

Мастер подошел к горну и привычно пошевелил заготовки, которые дожидались в горне. Достал заготовку ножа и стукнул по наковальне. Заготовка отозвалась звонко, как серебро, этот звон и легкость отличали булат, как высокоуглеродистую сталь, от остальных стальных сплавов. Гималайский тогда едва научный труд не написал о кристаллической и слоистой структуре булата. Он тогда выдвинул оригинальную идею, совершенно революционную для металлургии того времени. Позже Александр, будучи студентом, рассказал ее старичку-преподавателю и тем самым вызвал у него интерес к своей особе. Был соблазн выдать эту идею за свою, но не хотелось прослыть лжецом, и поэтому он дал адрес и фамилию Гималайского, чем заработал себе уважение старого профессора.

– Я думал мне показалось… – кузнец с удивлением рассматривал горячую заготовку, он, как мастер, сразу видел различие между этим образцом и привычным ему железом, – интересно будет попробовать… – мастер стукнул по образцу молотком и опять принялся рассматривать. Лекс сразу подобрался и ревниво засопел рядом. Мастер понял его ревность и легко улыбнулся своим мыслям. – Меня зовут мастер Орис. Но ты можешь называть меня просто Орис. – Он кивнул замершему Броззи и прикрикнул на Крина, – а ну, добавь-ка нам жару!

– Нет! – вскинулся Лекс, – качай, как и прежде. Орис, не забывай, это мои правила и мой металл, все будет так, как я скажу.

– Хорошо, мастер, как скажешь, – фыркнул с усмешкой Орис и взялся за заготовку.

Орис был крупным и сильным. Щипцы в его руках смотрелись самой привычной в мире вещью. Лекс мог удерживать заготовку, с трудом сводя пальцы на щипцах, а в руках Ориса они смотрелись, как у иных людей вилка. Орис подхватил небольшой молот и достал длинную заготовку. Заготовки были уже несколько сформованы, и мастер велел Броззи достать маленькую заготовку и сменить молот на молоток. Пришло время придавать заготовке внешний вид клинка.

Орис поступил с Броззи, как со своими подмастерьями, когда свои действия надо пояснять для общего понимания. Броззи бросил на Лекса виноватый взгляд и с удовольствием встал рядом с мастером у наковальни. Орис ковал меч и одновременно корректировал работу Броззи. Лекс постоял рядом, прислушиваясь к практическим советам. Что-то он помнил, о чем-то уже позабыл, и сейчас с удовольствием наблюдал, как в умелых руках меч обретает форму.

Он стоял бы так и дальше, но его окликнул Тиро. Из храма пришел монах и хотел встретиться с избранным. В тени дерева стоял высокий сутулый монах. Лекс дал бы зуб, что это Кирель, и поэтому поспешил к монаху. По дороге поймал Мэла и Пина и велел подменить Крина на мехах. Заодно велел качать меха на счет десять и ни в коем случае не поднимать температуру в горне, что бы другой мастер ни скомандовал. Ученики с довольной улыбкой кивнули и пошли сменить собрата.

Лекс коротко поклонился монаху и жестом предложил следовать за ним. Они зашли во внутренний дворик, Лекс подвел монаха к скамейке в самом центре, и когда монах сел на нее, уселся на песок у его ног.

– Здравствуй, Кирель. Я скучал по нашим разговорам и рад, что ты пришел. Я не хочу, чтобы нас подслушали, и поэтому мы будем говорить на виду у всех.

Из длинных рукавов появились ухоженные руки, а под капюшоном мелькнула знакомая лукавая улыбка. Кирель расправил плечи и погладил Лекса по волосам, как ребенка.

– Ты сказал, что тебе надо родительское наставление, – мягкий голос, как шелковая лента струился по телу, – мой мальчик хотел посоветоваться, и я не мог прислать другого. Что тебя беспокоит, дитя?

– Сканд вчера рассказал, что Чаречаши недоволен моим браком и хочет забрать меня с собой, и поэтому везет жрецов Саламандры, чтобы они объявили его желание, как волю богов.

– Это звучит почти как богохульство, – засмеялся Кирель, – ты не веришь в волю богов, или не веришь, что жрецы говорят от их имени?

– Я не верю людям, – Лекс прижался к коленям Киреля и заглянул под темень капюшона, – я не хочу уезжать из этого города. Для начала, я дал тебе слово, что не покину его, когда забирал своих учеников из ордена, но самое главное, я здесь счастлив. Моя семья теперь здесь, и я не хочу перемен.

– Ты просто боишься, что Чаречаши поймет, что ты не его младший братик, и попытается тебя убить. Не бойся, он не понял этого, когда ты был рабом, он тогда решил, что ты слишком напуган и травмирован. Твои шрамы на спине впечатлили его настолько, что он сильно к тебе не присматривался. Он был рад, что ты жив и сохранил волшебные волосы, но в этот раз он заметит разницу, – Кирель провел пальцами по лицу рыжика и закрыл ему открытый рот.

– Когда приедет Чаречаши, надевай побольше золота, помалкивай и держись поближе к Сканду. И, главное, никому не рассказывай о шахматах и мудром отце. В городе рыжих никто не слышал о такой игре, ни во дворце, ни в городе. И, чтобы ты знал, отец у Качшени был тупым и похотливым овощем. Его запирали в дальних комнатах, а когда надо было показывать его народу, то его привязывали к трону или опаивали наркотиками так, чтобы он молчал, но при этом был в сознании, ходил и время от времени моргал и мычал. За него вначале правил визирь, а когда Чаречаши подрос настолько, чтобы держать меч, то он зарезал визиря и правил от имени отца. Ему так было удобнее.

– Э-э… – выдавил Лекс и потерянно завис. Он впервые растерялся и не знал, что делать.

– Я не знал Качшени, – Кирель ухмыльнулся под капюшоном, – я никогда не покидал земли империи. Пока ты был рабом, я даже не смотрел в твою сторону. Сын должен был тебя убить в самом начале, наигравшись вдоволь, но ты не стал молить о пощаде и соблазнять, и сын решил тебя оставить. Ему стала интересна твоя новая игра. Но когда ты выпрыгнул на арену Колизея, я понял, что я тебя недоглядел. Гаремный мальчик скорее вскрыл бы себе горло, но не прыгнул на арену. А когда ты отрезал себе волосы и назвался Лексом, я понял, что ты не Качшени. Он никогда и ни за что не обрезал бы волосы. Его вырастили с мыслью, что его волосы – это дар богов. Чтобы ты знал, с самого рождения слуги собирали все его выпавшие волосинки и хранили в специальной шкатулке, а раз в году его волосы отправляли в сокровищницу и устраивали по этому поводу праздник.

Когда ты танцевал на углях, все сомневающиеся уверились, что ты Качшени. Огненная Саламандра – хранительница рода и ее культ в городе рыжих стоит превыше культа Матери-Ящерицы и даже Семизубого. После твоего танца никто не сомневался в твоей королевской крови, и на все остальные странности просто закрыли глаза. Но после того, как ты стал Лексом, я послал в город рыжих шпионов, чтобы они собрали о Качшени всю информацию, какая только возможна. Более того, привезли слуг, которые ухаживали за Качшени с рождения. Они все в один голос говорили, что ты не Качшени, похож внешне, но не повадками и не… всем остальным… Не бойся, их зарезали, чтобы не вносить смуту в головы людей… никто не усомнится в тебе…

– Но я… – начал возмущенно рыжик, но его губы накрыл твердый палец первосвященника, призывая к молчанию.

– Я знаю Сканда. Он верный ящер. Он не пошел бы на обман, выдав вместо Качшени его двойника. Он ненавидел Качшени и хорошо знал и его внешний вид и запах. Он бы не купился на подделку. Да и не могло быть у Качшени двойника. Чаречаши обожал младшего брата и считал, что его краса – это подтверждение его богоизбранности. Сканд бы перевернул весь город и всю пустыню, но нашел Качшени, и его никто не смог бы обмануть, выдав наложника за принца. Нашлись свидетели, среди воинов и среди слуг, которые видели, как Сканд вытащил принца из-под его же кровати и за волосы оттащил к клетке. Кроме этого, центурионов Сканда осторожно опросили: к клетке, в которой везли Качшени, никто не подходил, и подменить его на виду всего войска было невозможно. Поэтому я принимаю, что ты был Качшени, но ты – не он…

Лекс молчал и терпеливо ждал. Было интересно, к каким выводам пришел Кирель. Насколько он понял, такие «подкидыши», как он, в этом мире уже были. Это подтверждалось и письмом колдунов, написанным кириллицей, и рассказом Гаури, где «подкидыш» был, скорее всего, англичанином или американцем. Вопрос в том, как Кирель воспринял эту новость, до которой уже, скорее всего, сам додумался. После рассказа, что того англичанина забили насмерть, а труп утопили, сознаваться в том, что его подменили, не было ни малейшего резона. Лекс собирался до конца отстаивать свою версию божественного вмешательства. У него были на это все аргументы. И победа на арене, и выкинутое на берег судно пиратов, и даже то, что получилось развернуть реки Теланири, все говорило о том, что боги ему помогают. Пусть теперь священник сам скажет, что богов нет…

– Лекс! – во двор ворвался Сканд и недоуменно остановился под аркой входа во двор, – мне передали, что тебе было плохо. Сахарочек, что происходит?

– Мы разговариваем о вере и о богах, – Лекс поднялся с песка, сутулый монах спрятал руки в широких рукавах и поклонился генералу, – как боги выражают свою волю, если не через поступки людей? Можно ли считать невероятную удачу проявлением божьего желания? Вокруг меня постоянно происходят чудеса. Разве может маленький человечек убить двух ящеров на арене без божьего вмешательства? А вспомним, как личи вытолкали на берег казну пиратов. Мы ведь думали, что упустили ее и никогда не сможем получить в свои руки. Наши корабли были заперты в порту, и тогда личи сами притолкали корабль на берег. Кто управлял ими, как не боги? Я не буду говорить о том, как у меня получилось изменить русла рек. Если бы боги были против, то у меня ничего бы не получилось. Даже если забыть о тех знаниях, что есть в моей голове, но разве то, что у меня все получается, не есть проявление божьего вмешательства?

Я не могу сказать, что я все сделал сам, и, более того, сегодня боги дали мне урок смирения, – Лекс тяжело вздохнул, – я понял, что недостаточно просто знаний и упрямства, но порой надо пользоваться помощью других людей. Боги дали мне знания, как сделать новый металл для клинков, но не дали сил, чтобы сделать все самостоятельно, и тогда во дворе оказался мастер кузнечных дел. Хотя я его сегодня не звал в гости, но он оказался в самое нужное время. Он теперь кует меч, пока я прохлаждаюсь в тенечке.

– Мне сообщили, что тебе стало плохо от жара возле горна, – Сканд прижал к себе рыжика, – ты маленький и слабый, я не перестаю удивляться, как у тебя все ловко получается, но тебе не надо забывать, что силенок у тебя маловато… – Сканд удостоверился, что с рыжиком все в порядке и с интересом заглянул ему в глаза, – новый металл для клинков? Меч?

– Не хочу хвастаться раньше времени, – Лекс довольно наморщил нос, – ты первый испробуешь новый клинок и сам расскажешь мне, как тебе новый металл.

– Хм, – Сканд почесал подбородок, – я уже весь в предвкушении…

– Только не торопи мастера, – Лекс погладил мужа по груди, – они пока куют клинки, потом мы их закалим, а потом отполируем и заточим. Я хочу, чтобы ты их увидел во всей красе.

– Все равно не уйду, пока не увижу, – Сканд с сомнением посмотрел на монаха, а потом посмотрел на мужа, – ты передумал идти в гости к Кирелю? Ты выяснил все, что хотел?

– Пока нет, – Лекс отступил от мужа и виновато улыбнулся, – ты не мог бы оставить нас одних, мы еще не договорили.

– Хорошо, – Сканд отстегнул от пояса свой меч, – разговаривайте, не буду мешать. Ты уже кушал?

– Сканд, прости, мне сейчас не до еды. Я перенервничал и нанюхался гари, в меня сейчас и кусочка не влезет, и потом, ко мне пришел доверенный человек Киреля и я не хотел бы задерживать его долго. Оставь нас, пожалуйста, одних.

Сканд недовольно дернул головой, но ушел в дом. Послышался голос Тары, которая командовала слугами, пока Тиро наблюдал за кузней. Лекс развернулся и увидел, как монах опять сел на скамью и о чем-то тяжело задумался. Лекс его не торопил. Если человек относился к своему религиозному служению только как к возможности заполучить власть, то сейчас ему следовало задуматься. Киреля нельзя было обвинить в тугодумии. Он был стратег, например, с шахматами он разобрался быстрее всех остальных людей, и сейчас ему следовало переосмыслить ситуацию… и, возможно, поменять приоритеты. Хотя он с самого начала был на стороне Лекса и сходу стал давать советы, как обмануть Чаречаши, но все же…

– Я тебя услышал, – Кирель вздохнул, – я понимаю, что все не так просто, как могло бы быть у других. Порой я слышал слухи о «подменышах». Когда человек, как правило после травмы, начинал говорить на непонятном языке и переставал узнавать всех вокруг. Как будто его подменяли на другого. Но никто из очевидцев не слышал от тебя чужой, непонятной речи. Да, ты забыл родных и разучился читать и писать, но во всем остальном ты ведешь себя нормально. Ты не закатывал истерики и не бросался на людей, даже когда ты был в клетке и у тебя был повод для истерики. Хотя в нашем городе никогда не было «подменышей», но все свидетельства, которые я собрал, говорили одно и тоже: человек начинал говорить на чужом языке и вести себя агрессивно, кричать и бросаться на других людей. Я хочу знать, как ты себя ощущаешь в этой ситуации.

– Как будто в мою голову засунули чужие воспоминания, – Лекс вздохнул и сел рядом с Кирелем, – их много и они перепутываются и вытесняют друг друга. Я порой помню людей, которых никогда не мог бы видеть. Я помню пожилого мужчину и знаю, что это мой отец. Но он одет не так, как мы, но я его понимаю и помню, что он меня любит и заботится обо мне. Учит играть в шахматы и защищать себя. Он не мой отец, вернее он не отец Качшени, но я не помню другого… Я помню, как я умер, как слышал голоса в голове, которые сказали, что мне рано умирать и они дают мне новый шанс стать хорошим человеком и мне надо измениться и стать лучше. Они обещали послать мне испытания, и если я их пройду, то они дадут мне знания, как сделать этот мир лучше.

– Ты понимаешь, как это все звучит со стороны? – Кирель попытался посмотреть на Лекса, но тот сидел рядом, а Кирель не мог скинуть капюшон, – это звучит, как будто ты одержим демонами.

– Все, что я делал, все шло на пользу людей, – Лекс недовольно дернул руками, – при чем тогда демоны, когда речь идет о божьем вмешательстве. Говорить обратное, это все равно, что заявлять, что богов нет, а есть только зло… Разве я совершал хоть что-нибудь злое?

– Прости меня за неверие, – красивая рука накрыла сверху сцепленные пальцы Лекса, – ты рассказывал об этом кому-нибудь?

– После пира Гаури обвинил меня, – Лекс пожал плечами, даже если Кирелю еще не доложили о происшествии, то обязательно доложат позже, поэтому лучше рассказать свою версию. Лекс коротко пересказал все, что сказал после пира и что потом сделал Пушан. Потом рассказал, что может читать письма колдунов и что их письменность намного проще и понятнее, чем слоговое письмо этого мира. Кроме этого, он рассказал о цифрах, которые тоже более просты и для написания и для чтения.

– Столько событий произошло, а я вынужден скрываться во дворце, – Кирель тяжело вздохнул, – быстрей бы выйти. Так хочется увидеть затопленные корабли пиратов в гавани. Монахи мне уже доложили, что для кораблей сделали проход и купцы опять начали торговлю. Корабли приходят и уходят и разносят по миру, что мы победили Великую пиратскую армаду. Она разграбила все города на побережье с правой стороны моря. Они уже были у нас раньше и не ожидали такого отпора. Теперь все моряки ликуют. Пиратов нет на морях, а те, которые остались, припрятали свои пиратские паруса. Они теперь попытаются изображать купцов. Но теперь сами купцы будут охотиться на остатки пиратского флота. Уж больно долго пираты обирали морские караваны, а сейчас для них наступило время расплаты.

– Личи ушли от наших берегов? – Лекс насторожил ушки, – как там дела в старом городе?

– Личи долго не задерживаются на одном месте, – Кирель вздохнул, – увидеть их с берега большая редкость, и я не увижу. Я их видел только на картинке, а еще мне привозили в подарок зубы личей. Жалко, что мне пришлось прятаться во дворце. И если бы Шарп хотя бы уехал на войну, то я б смог тайно посетить порт и увидеть все своими глазами. Но ленивый ящер с удовольствием валяется на кровати и взялся меня мучить своим пением, совсем, как додо в брачный период. Приходится с ним разговаривать через дверь, чтобы он ее не снес с петель раньше времени.

Кирель задумался и несколько раз вздохнул. Лекс погладил его руку и получил пожатие в ответ.

– Хорошо, что ты сообщил мне о погромах в старом городе. И вдвойне хорошо, что все удалось решить тихо, при помощи монахов. Ворье порой становится слишком наглым, если бы монахи с ними не разобрались, то все, скорее всего, закончилось бы пожарами. То, что не удалось пиратам, сделали бы свои же… Хорошо, что мы успели вовремя…

– Так что мне делать с братом? – Лекс вернулся к началу разговора.

– То, что я говорил тебе в самом начале, – Кирель хмыкнул, – носи больше золота, Качшени обожал золото и очень ухаживал за своей внешностью, просто маниакально. Помалкивай при брате, и тогда он не поймет, что ты уже не безмозглый ребенок. И, главное, держись ближе к Сканду, он не даст тебя в обиду и пусть он объясняет Чаречаши, почему ты так изменился.

– А что делать со жрецами Саламандры? – Лекс вздохнул, – с ними можно будет договориться?

– Тебе надо договариваться с Чаречаши. Он, как пустынный варан, – хитрый, злобный и своей выгоды не упустит. Он держит всех жрецов, грубо говоря, за яйца. После того, как боги позволили вывезти тебя из города, он разорил храмы и натравил народ на жрецов, сделав их виноватыми в разорении города. Якобы, те так возгордились, что боги отвернулись от города и позволили его разорить. Народу надо найти виноватых, чтобы излить на них свой гнев. Это хитрый ход с его стороны, он выставил себя несчастной жертвой, такой же, как и его народ – отца убили, дом разорили, младшего брата забрали в рабство. Как все семьи в городе. И неважно, что отец был обузой, а младший брат виновником войны, но теперь Чаречаши ободряет народ собственным примером – смотрите, люди, я, как и вы, я тоже пострадал! Но теперь мы должны стать сильнее, чтобы доказать богам, что мы достойны их покровительства.

Чаречаши, разорив храмы и вырезав под шумок глав монастырских орденов, подминает всю власть под себя. Он объявил народу, что тот может плодиться и размножаться и со старших сыновей не будут брать налог. Это значит, что он будет растить новую армию. Пока во главе армии непобедимый Сканд, он не решится напасть на нас. Мы опять станем союзниками и будем воевать против общих врагов, пока нам всем это выгодно. Он слышал об очередных победах Сканда, и наша полная сокровищница для него, как заноза в сердце. Не обольщайся на его нежные речи, он правитель уже давно и сможет переступить через твой труп, если решит, что ты мертвый сможешь принести ему выгоды больше, чем живой.

– У меня есть план, папа, – Лекс опять сел на песок у ног Киреля и требовательно заглянул ему под капюшон, – выслушайте его до конца, а потом скажите, что вы думаете по этому поводу.

Кирель склонил голову на бок, всем своим видом выражая, что готов ждать сколько понадобится. И Лекс начал ему рассказывать, что делает новый металл, который называется булат. Он должен быть настолько хорош, что будет разрубать любые клинки, как будто деревянные. И он собирается отдать этот металл брату в обмен на то, что тот оставит его в покое. Чаречаши пойдет на это, ведь новые клинки сделают его армию практически непобедимой! Но ему нужно время, чтобы у него подросло следующее поколение воинов, и в это время он будет союзником империи.