Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 125 страниц)

Лекс предупредил, что не допустит лакриц в угощении гостям, как, впрочем, и других насекомых. А так же дурмана и прочих гадостей. При этом рыжика передернуло от отвращения, стоило только вспомнить, что происходило во время той вечеринки, куда Пушан таскал его до приезда Гаури. Это было как будто в другой жизни. Сканд, похоже, тоже вспомнил, что там происходило, и мягко обнял своего ненаглядного, пытаясь отвлечь его от неприятных воспоминаний.

– У нас все будет иначе, – поспешил успокоить рыжика Сканд, – только отцы семейств, почтенные граждане и старинные фамилии. Пора тебе с ними познакомиться. А то плебс тебя знает лучше, чем «отцы народа». Ты начал знакомство с городом не с самой лучшей его стороны, аристократы не так плохи и распущенны, как тебе, возможно, показалось. Среди них много воинов и достойных людей, на той вечеринке были скорее разбалованные отпрыски старых фамилий, которые пытались скрасить еще один бесполезный вечер.

– Пойдем спать, – Лексу было грустно. Он не комплексовал из-за того, что ему пришлось пройти. Случись все по-новому, он не изменил бы и шага. Только, наверное, крепче держал бы Чоку и умолял бы ее не делать глупости, но она его вряд ли послушала бы в любом случае, – у меня завтра тяжелый день. Я хотел бы поспать этой ночью, чтобы на завтра были силы.

– Хорошо, – Сканд подхватил печального рыжика на руки и без возражений утащил в спальню.

А потом помог раздеться и кротко прижал к себе, явно виноватясь. Лекс только мысленно хмыкнул, все же, виноватый муж – это настоящее золото. Милый и послушный, и на все согласный. Повозившись немного, он легко заснул и спокойно спал до самого рассвета. Утром Сканда в кровати не оказалось, зато за окнами слышались звуки привычной тренировки. Лекс потянулся и решил, что ему тоже надо заниматься зарядкой вместе со всеми, а то мышцы сами себя не отрастят и он так и останется тонким и звонким.

У Тиро на кухне вовсю шла подготовка к завтраку, заодно управляющий проверял специи и травы и составлял список покупок на рынке. Это пока предварительный список того, что могло понадобиться во время праздника. Тиро предложил нанять помощников на кухню, чтобы помогли с изысканными угощениями для гостей. Надо было купить посуды для изысканной еды, еще одинакового цвета одежды для девушек и мальчишек, и выбрать вино для праздника. Тиро заметно нервничал, а Лекс не знал, чем ему помочь. Он реально не знал, что здесь принято, а что недопустимо.

Лекс прислушался к шуму на улице, там Сканд заканчивал спарринг-бои на деревянных мечах с выздоравливающими воинами и охраной. Мальчишки в углу размахивали палками под присмотром одного из воинов, а вот в другом углу Крин проводил тренировку с младшими. Это была принципиально другая тренировка, не умение владеть оружием, а скорее восточные единоборства вроде ушу. Плавные движения, размеренное перетекание из одной стойки в другую. Рыжик сразу приободрился, он всегда хотел научиться такому. В прошлой жизни он предпочитал бокс и качалку, и, конечно, уроки самообороны от отца. Со временем добавилась йога, но она была скорее как вынужденный спорт, когда во время выезда по буровым и командировкам нет ни времени, ни места, чтобы размяться, а тело привычно требует нагрузки. И кроме этого, йога помогала сконцентрироваться при решении сложных вопросов, когда нет однозначных решений…

Кроме этого, над всем этим раздавались мерные удары по металлу, похожие на метроном. Лекс заинтересованно пошел по двору, выискивая причину неожиданного шума. Этим метрономом оказался Броззи. Он поступил, как и велел учитель Лекс. Здоровяк отбивал пудовым молотом по наковальне с размеренностью механизма. Он был мокрым от пота и тяжело дышал, но при этом размеренно, раз за разом молот поднимался и опускался, как будто он был муляжом, а не громадной штукой, которую Лекс мог оторвать от земли только двумя руками, с большой натугой.

– Молодец, – похвалил его рыжик и сразу услышал недовольное сопение Сканда за спиной, – пока не начнется учеба, занимайся этим каждое утро, – а потом, развернувшись, улыбнулся злому мужу, – у тебя тренировка закончилась? Купайся и пошли завтракать! У тебя сегодня Сенат, а у меня гильдия строителей.

Сканд недовольно посверкал глазами на Броззи и удостоверившись, что Лекс отправился на кухню, закинул деревянный меч в стойку с учебным оружием и пошел в общую купальню с проточной водой. А Лекс тем временем поплавал в бассейне недалеко от спальни и, нацепив любимую коричневую тунику с темными штанами, отправился на кухню, заплетая по дороге косу. Поскольку постричься коротко для него было недопустимо в этом мире, коса была хорошей альтернативой, чтобы удерживать непослушные волосы под контролем.

– После завтрака сделайте самостоятельно то, чему я вас научил, – Лекс кивнул четверке, которая вместе с детьми заходила на кухню, – подберите себе помощников, чтобы они качали меха, – рыжик посмотрел на замерших детей, – научите их, как правильно разводить огонь в кузне. Броззи, помоги им с этим, – Лекс заметил, как подобрался рыжий ученик, – умение разводить правильно огонь – это первое знание ученика, и от правильного огня в горне зависит работа мастера. Запомните, что такие мелочи в работе – самое главное знание мастера.

– Мой мастер, – Сканд обнял рыжика со спины и зарылся носом в волосы. Он был в белой тунике, не хватало только тоги, – я провожу тебя до гильдии строителей, а потом пойду в Сенат. Если твои охранники-ученики заняты, то кто тебя будет сопровождать?

– Я бы взял Тиро, но у него и так с предстоящим приемом полно работы, – Лекс задумался. Бэл и Крин посмотрели на рыжика в ожидании приказа, – нет, вы будете заниматься стеклом. Это процесс долгий и требующий внимания. Воинов брать не хочу, я лучше возьму в охрану монахов, которых Кирель определил присматривать за мной. Хоть какой-то толк от соглядатаев будет.

– Я скажу монахам, что ты хочешь, чтобы они тебя сопровождали. Хотя было бы лучше брать своих людей, – Тиро недовольно поджал губы.

– Тиро, мне лучше появиться в гильдии в сопровождении монахов, чем воинов, – Лекс улыбнулся, – я любимец богов, они за мной присмотрят. А монахи всего лишь напомнят об этом людям.

Тиро, выражая всем своим видом недовольство, все же отправился к воротам и, открыв калитку, сказал подскочившему монаху, что Избранному потребуется шесть монахов для сопровождения и охраны. Монах коротко поклонился и побежал в сторону дворца, а на его место сразу же вышел другой монах в светлой рясе. Тиро недовольно на него фыркнул и закрыл дверь.

После завтрака две девушки осторожно замотали Сканда в тогу и бережно расправили складки белоснежного одеяния. Лекс с интересом за этим наблюдал: было в этом что-то харизматичное, сродни завязыванию галстука – без определенного навыка фиг справишься! Сканд в тоге выглядел монументально, ну прямо хоть сейчас делай с него памятник.

Тиро заставил рыжика надеть пояс с кинжалом и поправил ему палантин на плече. После этого наблюдал, как Сканда и Лекса сопровождают шестеро фигур, скрытых в груботканных монашеских одеяниях. А следом за ними на почтительном расстоянии шло еще несколько человек, которые якобы просто прогуливались в том же направлении. За самого Сканда Тиро не переживал, он и безоружный, в широкой и громоздкой тоге, все равно оставался опасным бойцом, но вот за милого ребенка сердце переживало.

– Не переживайте за Лекса, – Бэл осторожно положил руку на плечо управляющему, который опять вздохнул глядя на удаляющуюся процессию, – монахи в охрану Избранному выбираются с особой тщательностью, и новичков туда не допускают. Новички даже из стен монастыря не смогут выйти без позволения наставника.

– Взялись вы нам на голову, – зло фыркнул Тиро, – и как только мы раньше без вас жили. Так все было просто и понятно, и в городе вас не было, только возле храма мелькали, а сейчас куда ни глянь, стоит чучело в рясе, – Тиро увидел, как наклонилась голова у Бэла, и положил ему руку на плечо, – не злись, я говорю, что думаю. Ты и твои друзья, конечно, хорошие ребята, и я рад, что вы вырвались из того кошмара и теперь приглядываете за рыжиком. Просто страшно его из дома выпускать, он обязательно найдет, куда вляпаться! У него прямо талант находить себе приключения.

– Это точно, – Бэл рассмеялся, – наш Лекс талантлив во всем. Но он нам запретил его сопровождать, и что же делать?

– Май! – Тиро махнул рукой и из группки мальчишек отделился паренек, – беги следом за Лексом и побудь рядом, если что случится, сразу беги сюда и скажи Бэлу или мне, если я к тому времени вернусь с базара.

Тиро потрепал паренька по волосам и отправился собирать мальчишек и корзины для похода на рынок. А еще надо было посоветоваться со знающими людьми, кого нанять в помощь для проведения праздника, и нанять опытных поваров. Были у него пара девок, которые хорошо готовили, но только вот для аристократов надо что-нибудь изысканное, не такое, как обычным людям. А еще вина купить. И какое вино там пьют аристократы? Тиро тяжело повздыхал и отправился на рынок, надо, пожалуй, найти помощника…

А вот Лекс ни о чем не переживал. Он наслаждался хорошим деньком. Легкие облачка обещали, что день не будет очень жарким, и это радовало. Гильдия строителей была на окраине города, как и ожидалось, гильдии каменщиков и гончаров были рядом. Сканд пояснил, что недалеко от города есть карьер, где добывается камень и для стройки и для многочисленных поделок и скульптур. В гильдии каменщиков есть искусные мастера, которым можно заказать собственную статую для украшения своего дома, и он бы хотел сделать статую рыжика, она бы украсила дом, и сам Сканд мог бы любоваться на него, молчаливого и не вредного…

Лекс в ответ только сделал губы бантиком и похлопал ресничками, принимать комплименты собственной внешности было несколько непривычно. В прошлой жизни, начни ему строить глазки другой мужчина, он бы, скорее всего, его проигнорировал, или, в крайнем случае, дал в морду, и даже не отнесся бы к подобным словам хоть сколько-то серьезно. Но с тех пор, как увидел себя в зеркале, он понял, что с собственной яркой и неординарной внешностью придется считаться и делать поправку на местные обычаи. Девушки здесь не рассматривались с точки зрения красоты, а только здоровья и возможности продолжения рода, а вот красота юношей и молодых парней действительно ценилась. Это было странно и кардинально отличалось от привычного. В его мире красивой девушке смотрели вслед и делали комплименты, а на парней могли косить глазами, но никогда не стали бы приставать на улице, чтобы подарить цветы или свистнуть с восхищением за спиной.

Напротив входа в квартал гильдии строителей уже стояли люди, которые дожидались Избранного. Это был проход между домов, который вел на большой внутренний двор. Там собралось много народу. Люди стояли во дворе и сидели на лестницах, которые вели на вторые и даже третьи этажи. В самом дворе стояли взрослые мужчины, их волосы были подвязаны в хвосты, что определяло их, как мастеров. На нижних ступенях стояли и крутились молодые парни, у которых волосы были подвязаны лентой через лоб, это значило, что они ученики, а значительно выше, на ступенях лестниц, стояли молодые парни, коротко стриженые и без всяких лент. Это значило, что они подмастерья, а иначе говоря, пока на подхвате и побегушках у мастеров и учеников.

Сканд завел Лекса внутрь и внимательно посмотрел на всех присутствующих, как будто собираясь запомнить каждого в лицо, а потом ухмыльнулся и, поцеловав в щеку Лекса, пожелал ему удачи и вышел со двора.

– Ну, что ж, приступим, – Лекс снял с себя палантин, чтобы не мешался и, передав его монаху, потер руки, – надеюсь, никому не надо объяснять, кто я и зачем мы здесь собрались?

Лекс обвел взглядом мастеров. В основном это были пожилые мужчины. Лекс только хмыкнул, он уже знал, что работа мастера ценилась дороже, чем работа ученика, и гильдия рьяно присматривала, чтобы получить ранг мастера было не просто. Мастер мог брать себе учеников, которые платили взнос мастеру, потом мастер, согласившись взять ученика, брал его на свое довольствие, при этом ученики работали на самого мастера совершенно бесплатно. Мастер только кормил их и заставлял работать из последних сил. Ученики отличались от рабов только тем, что могли уйти от мастера, но при этом теряли деньги, которые платили ему в самом начале учебы. И чтобы наняться к другому мастеру учеником, надо было опять собрать денег на «учебу». Ученик или вольный человек мог взять подработку в свободное время, только вот ему платили за работу сущие гроши, да еще можно было дождаться трепки от гильдии, чтобы не перехватывал работу, предназначенную мастерам.

И вот теперь эти мастера смотрели на него с явной неприязнью. Молодой парень, который долго бы бегал у них на побегушках, собирается их учить их же работе? Это было по меньшей мере наглостью. И кроме этого, парень явно был младшим. Разве младший способен хоть на что-нибудь, кроме как раздвигать ноги? И теперь этот красавчик собирается ИХ УЧИТЬ? Если бы скепсис можно было наливать, как воду, то Лекс уже утонул бы во всеобщем недоверии. Но он сделал вид, что не понимает их недовольства, и подошел к корзинам с глиной.

Глина была явно с карьера. Она была рыжей и с большим количеством песка. Лекс только покачал головой, если на кирпичи такая глина хоть как-то годилась, то вот на посуду такое безобразие было явно недопустимо.

– Здесь есть гончары? – Лекс поднял глаза и увидел, как несколько мужчин недоуменно переглянулись, – я знаю, что вчера вечером вы носили в храм дары, чтобы боги на вас не сердились. Они не сердятся, они просто недовольны, что вы переводите глину и за столько лет так и не научились ее подготавливать к работе. Никто не печет муку с отрубями, если хочет получить пышный и вкусный хлеб, и поясните, как можно работать с глиной, которую привезли вот в таком состоянии?

Лекс посмотрел на мастеров, они недовольно поджали губы и сделали вид, что это их не касается. Лекс вздохнул и поставил на землю первый таз. Начал объяснять, что он делает. Насыпав в таз несколько кусков сырой глины, он налил в таз ведро воды и, став на колени, стал разминать глину в жидкую кашицу. Потом добавил еще воды. Вода стала густой, как сметана. Лекс еще добавил воды и размешивал глину, не давая ей осесть на дно. Когда смесь стала однородной, он провел рукой по дну – там уже оседали камешки и песок.

– И вот теперь, когда песок отделился от глины, мы можем выбрать ее из таза, – Лекс посмотрел на мужчин, которые смотрели на него, поджав губы и явно не понимая, что происходит, – так! Кто здесь мастер? Я кому объясняю? Быстро засунули сюда руки и пощупали песок и камни на дне! Или вы уже забыли, как это руки работой запачкать?

За спинами мастеров послышались смешки. Те ревниво дернулись посмотреть, кто из учеников осмелился смеяться, но у тех уже были серьезные лица. Лекс нахмурился, продолжая держать руки в тазу, и вскоре возле него опустился вчерашний мастер, а потом еще один. Они засунули руки в жидкую грязь, но коснувшись дна, обнаружили там мелкие камешки и слой песка. Лица у них недоуменно вытянулись. Лекс довольно хмыкнул и велел поставить рядом второй таз.

– А теперь мы осторожно собираем глину с верха таза и вычерпываем ее во второй таз. – Лекс зачерпнул глину сверху и плюхнул горсть во второй таз, – так, а теперь вы, покажите, что поняли, о чем я вам говорю, – Лекс встал и принял у монаха чистое полотенце, пока он вытирал руки, мастера осторожно зачерпывали глину сверху и выливали ее во второй таз. – Хорошо, двух мастеров уже вижу, а остальные что, просто посмотреть пришли? Может, мне за розги взяться, чтобы научить их уму-разуму? Учеников-то стегают за леность, а сами руки боятся запачкать?

Возле таза сразу опустилось несколько человек. В первую очередь они нащупали камешки и песок на дне и удивленно переглянулись с остальными, кто-то даже достал песок со дна, чтобы убедиться, что это именно то, на что похоже. После этого каждый хотел пощупать песок и зачерпнуть хоть по горсти жидкой глины. Они переглядывались и коротко переговаривались между собой, похоже, им даже в голову не приходило, что так можно было делать. Лекс стоял рядом и смотрел на людей вокруг. Мастеров было много, но учеников еще больше. Они были достаточно взрослыми людьми, но, скорее всего, холостыми, кто же позволит ученику иметь семью? И потом, семью содержать надо, а не жить на подачки от учителя.

– Очень странно, что вы не знаете таких элементарных вещей. Чему же можно учить столько лет? Секреты мастерства, говорите? Да любой подмастерье эти секреты узнает в первый год, пока бегает тут по двору, – мастера гневно засверкали глазами, но Лекс сделал вид, что не замечает этого, – ну да, надо не только знать, но и руками попробовать, но все равно, срок ученичества неоправданно долог. Если человек до третьей линьки не показал себя, как способный к мастерству, то его надо отпустить или к другому мастеру, который научить сможет, или на все четыре стороны, чтобы человек нашел себе другую профессию. Это совсем не дело, что ученики не могут получить возможность создать семьи и растить детей.

– Вы слишком молоды, чтобы судить о подобных вещах! – возмутился один из мастеров и гневно уставился на Лекса.

– Я, может, и молод, но знаю побольше вашего, – Лекс, подняв брови, отзеркалил надменный взгляд, – я знаю, как удобно иметь в учениках мастера, который вместо того, чтобы учить своих учеников и зарабатывать деньги своей семье, вынужден работать на ленивого учителя, который руки боится испачкать работой и даже не знает, как правильно глину подготовить для работы! Прошло столько поколений учителей, и что нового вы научились делать за последние годы? Живете по заветам предков? Для этого ума не надо! Городу нужны молодые мастера, у которых еще мозги соображают и они смогут сделать новые вещи, которые пойдут на пользу города!

Несколько мастеров гневно засверкали глазами. Лекс в ответ с таким же гневом уставился на них. Работа у таза с глиной остановилась, рыжик топнул ногой и прикрикнул:

– Вы пытаетесь спорить со мной или с богами, от чьего имени я говорю? – монахи за спиной Лекса переступили с ноги на ногу и повели капюшонами по сторонам, стараясь запомнить всех недовольных, на мастеров это подействовало, как ушат холодной воды, – быстро руки в глину, мы еще не закончили с работой. Хоть вспомните, какова глина на ощупь, когда в последний раз сами-то работали руками?

Возле тазов сразу стало тесно. Все бросились вычерпывать глину, опасаясь поднять голову. Вскоре на дне не осталось ничего, кроме песка и камней. Лекс велел выкинуть остаток и промыть таз от мелкого песка, а потом в таз с глиной опять долил воды и велел размешивать ее по-новому. Процедура повторилась. Жидкая и мягкая глина выбиралась ладонями из одного таза в другой. В этот раз песка на дне почти не было. И Лекс решил, что для начала хватит. Теперь перемытая глина должна была отстояться, чтобы опуститься на дно.

Лексу принесли стул, остальные мастера остались стоять под присмотром монахов без малейшей возможности сбежать. Лекс принялся расспрашивать, как происходит экзамен на мастерство и что является критерием настоящего мастера. Потом разговор сместился на то, чем занимаются сами гильдии и как они взаимодействуют между собой. Все оказалось достаточно запутано, везде были старые правила, определяющие каждый шаг и пресекающие изменения. Старые мастера сами вершили суд внутри гильдии и использовали учеников, как внутреннюю полицию для наказания отступников. Из-за запутанности внутренних законов и положений вся власть оставалась в руках старейшин, которые не стеснялись ей пользоваться в личных интересах.

– Как интересно, – во двор вошел Сканд и поправил тогу на плече, – законы внутри законов? Это прямое нарушение конституции империи. Я вынесу этот вопрос в Сенате, а то они в носу ковыряются и не знают, чем заняться. Император и Сенат – верховная власть, и если закон нарушается, то это дело пенитенциарных служб, а не учеников, и заставлять их проводить карательные меры – это напрямую заставлять их нарушать закон.

– Это дела гильдий! – старшие мастера, как стая воронов, приготовились к обороне, – никто не смеет вмешиваться в дела гильдий!

– Я сенатор, и вы считаете, что я не могу вмешиваться в дела города и народа, которых охраняют армия и закон? Как интересно. Стража! – Сканд вроде совсем не громко крикнул, но во дворе стало как-то сразу тесно от воинов, – арестовать вот этих… – Сканд показал на самых упрямых старцев, – дадим им возможность высказаться в суде и там пояснить свою мысль, как давно гильдии стали над законом империи.

Лекс оказался прижат к груди мужа, пока стража стремительно проводила арест. Оставшиеся люди растерянно молчали и только таращились на все происходящее. Желание высказываться сразу как-то у всех пропало. Вскоре во дворе осталась только меньшая половина почтенных мастеров. Все настороженно дожидались, что же будет дальше.

– Ты тут скоро? – Сканд посмотрел на перемазанные руки рыжика и тяжело вздохнул, – я уже все решил в Сенате. Они были очень рады появлению новой гильдии и сегодня прямо с утра бросились поздравлять меня с этим событием. Вопросы добровольной жертвы от храмов тоже решились на удивление единодушно, так, как ты и хотел. Как только первосвященник освободится после семейных обязательств в связи с вылуплением младшего наследника, так ему сразу сообщат желание Сената, чтобы они пересмотрели этот вопрос.

Сканд вздохнул и уселся на еще один принесенный во двор стул. Остальные люди так и стояли, не зная, что делать дальше.

– Так ты скоро здесь? – Сканд с нежностью посмотрел на рыжика.

– Ну, мы тут ждем, пока глина осядет, – Лекс показал на таз с глиной, где уже появился слой воды, – а пока обсуждали, что сроки ученичества слишком уж затянуты. Ну, сколько надо человеку времени, чтобы стать мастером? Года два-три? Но ведь не больше? В конце концов, каждый человек на протяжении всей жизни должен чему-то учиться и стремиться к новому. Без новинок и прогресса нет движения вперед, а это очень плохо. Учение и стремление к новому – основа благополучия народа. Надо каждый день думать, что можно улучшить в своей работе. В конце концов, каждый человек будет решать, покупать товар или услуги у этого мастера или у того, – Лекс посмотрел на замерших мастеров и учеников, – гильдия должна присматривать, чтобы мастеров не обижали, а не устраивать диктатуру стариков над молодыми. Старикам – почет, а молодым – дорога вперед! На благо империи!

– Ну, и правильно! – Сканд обласкал взглядом своего мужа, – все во благо империи! А несогласных на арену, побегать с ящерами наперегонки! Вынесу этот вопрос на рассмотрение в Сенат. Интересно, что там скажут?

– Уважаемый Лекс, – мастер склонил голову перед рыжиком, – не хотелось бы вас задерживать излишнее время. Может, вы нам поясните, что надо делать, а дальше мы сами?

– Хм, – Лекс встал со стула, – наверное, так и поступим. Ну, смотрите сами, – Лекс наклонился над тазом и посмотрел на оседающую глину. – Пусть постоит несколько часов, потом осторожно слейте воду, а потом выложите глину на столы слоем толщиной в палец и пусть просыхает. А потом ее надо будет порезать на полосы и тщательно размять. Она станет эластичной и ровной на ощупь. И вот только тогда из нее можно делать кирпичи, – Лекс обвел взглядом мастеров и учеников, которые, похоже, впитывали новое, как губка.

– А вот чтобы лепить чашки и посуду, например, глину надо будет потом еще раз или даже два промыть в тазу. Увидите, что после каждого слоя внизу все равно будет песок, а он в посуде совсем не нужен. Значит, если все поняли, – Лекс посмотрел, как закивал мастер, – то сделаете кирпичи и высушите, как положено, а потом я покажу, как правильно обжигать. Так, чтобы кирпич был красивым и звонким, как привозные вазы! Надо постараться, и мы еще сами будем горшки тем мастерам продавать!

Тара

– Так что ты решил с пиром? – Сканд поправил палантин на плече мужа, а потом взял его за руку, как ребенка, – Пушан уже спрашивал, когда мы в гости позовем?

– Ты уверен, что стоит устраивать пир, пока Кирель с яйцом сидит, а Шарп его охраняет?

Лекс посмотрел на монахов, которые как бы невзначай разгоняли людей впереди и смотрели, чтобы к нему никто не приближался.

– Пока император занят, Пушан выполняет его обязанности, – Сканд пожал плечами, – ну, там, речи умные говорит на открытии игр в Колизее, занимается сбором налогов и в Сенате присматривает, чтобы сенаторы друг другу глотки на дебатах не повырывали.

– А что, такие случаи бывали? – удивился рыжик.

– Ох, если бы, – вздохнул амбал и повел плечами, пытаясь их размять от усталости, – если бы можно было двум говорунам дать по ножу и выгнать в круг, чтобы дрались до смерти. А потом решить, что кто выжил, тот и прав. Тогда и дебаты бы проходили быстро, и следить за ними было бы интереснее. А то порой кажется, что они пытаются заговорить соперника насмерть. Скукота! Ладно, хоть сегодня никто не спорил. Может, каждый день на них зеркалом светить?

– Не стоит, – Лекс задумался, – после пира сделаю тебе песочные часы. Ну, это такое устройство, чтобы время отмерять. А потом представить закон в Сенате – пока песок сыплется, говорить можно, а как только песок закончился, надо замолчать и пусть говорит оппонент. Они тогда быстренько научатся излагать свои мысли кратко.

– Какая интересная задумка! – обрадовался Сканд, – песочные часы от жителя пустыни. Интересно, я такого в доме твоего отца не видел… Ой, прости, мой хороший, не хотел беспокоить болезненные воспоминания, – Сканд выглядел виноватым.

– Ничего страшного, – Лекс махнул рукой и задумался, как бы это сделать, – я все равно ничего из прошлой жизни не помню. А песочные часы видел во сне.

– Странные у тебя сны, – Сканд пожал плечами, – мне вот ничего такого не снится, все понятно.

– А что тебе снится? – удивился рыжик.

– Война, ящеры, – задумался муж, – до свадьбы снилось, что мы с тобой занимаемся любовью. Я тогда просыпался среди ночи, аж мокрый от пота, как хотелось к тебе прикоснуться. А ты, зараза такая, бегал по дому и делал вид, что тебе все равно. А теперь просто счастье, протяни руку, и вот, пожалуйста, свое родное, мягонькое и всегда согласное. Просто мечта! И пахнешь так вкусно, так бы и съел!

– А как я пахну? – рыжик задумался, – я пахну как фрукты или цветы?

– Ты пахнешь как специи: сладко, пряно и еще немного остро, как перчик. Я раньше думал, что это от тебя так пахнет благовониями из курительниц, которые вокруг тебя твои прихвостни таскали, но как оказалось, они как раз пытались добавить тебе цветочного запаха, каждый раз сладкого просто до одури. Я раньше возле тебя старался не дышать, чтоб от приторной сладости тошнить не начало! Каждый раз, когда домой возвращался, то от одежды воняло несколько дней, фу. А вот сейчас совсем другое дело – запах просто как мечта, так бы нюхал и нюхал! – Сканд поправил свою тогу и осмотрелся по сторонам, – хотя, если подумать, то у тебя и характер раньше был под стать запаху – приторно-слащавый! Бегал на цыпочках, пританцовывал и хихикал тоненько. А следом твои прилипалы бегали с опахалами, благовониями и подносом со сладостями. А ты так дотанцуешь до подушечки, усядешься там, как змейка, и давай пальчиками арфу свою щипать и тоненьким голоском подвывать любовные песенки. А потом манерно так скривишься и спросишь, понимаю ли я, грубый солдафон, высокий слог изящной словесности? Или мне переводчика вызвать из тех рабов, что ящерам стойла убирают, чтобы они перевели мне стихи о прекрасной возвышенной любви на доступный мне солдафонский язык?

– Серьезно? – Лекс удивился, – а ты что?

– А я уходил куда-нибудь, – Сканд вздохнул, – очень боялся, что как-нибудь сорвусь и шейку твою тоненькую откручу. Поэтому старался в охрану к наследнику сам не ездить, а посылать центурионов, из тех, у кого шкура потолще, чтобы на твои шпильки не реагировали. А если самому и приходилось приезжать, то дальше приемной не ходить, а то ты как меня видел, то так кривиться начинал и нос зажимать, будто я в говно ящера вляпался. Я рад, что ты сейчас другой. Хотя, я вначале думал, что ты обманываешь и что-то хитрое задумал. Но ты, как в клетку попал, так совершенно другим человеком стал, я долго не мог поверить, что так измениться можно. Ты теперь совершенно другой, и я этому очень рад.

– И когда ты понял, что любишь меня? – Лекс прижался боком к мужу и заглянул ему в растерянные глаза, – только честно!

– Не знаю, – Сканд вздохнул, – вначале не верил, думал, что это твоя игра какая-то хитрая, как человек может память потерять? Но ты каждый раз меня удивлял, у тебя голос изменился, писклявость пропала, и походка стала без подпрыгиваний, как у нормального человека. А потом обнаружилось, что ты умный, шахматы одни чего стоили, это было очень неожиданно. – Сканд ухмыльнулся, – или как ты прислугу раскидал во дворце у отца. А до этого полотенцем для лица Пушана себе ноги вытер. И, главное, моську такую сделал, как будто все нормально. А потом я увидел тебя у столба. Это было сильно. Ты еле стоял, и кожа на спине была в лохмотья. Но ты стоял и молчал. Не жаловался и не просил, смотрел белыми от боли глазами и молчал. И я понял, что это не хитрость, и ты действительно другой человек, и меня тянет к тебе просто со страшной силой. А когда Чаречаши приехал за тобой, то чуть с ума не сошел. Хотелось, чтобы брат тебя забрал и ты был в безопасности, и отпускать тебя не хотелось. Как представлю, что больше не увижу, так хоть кричи.

Сканд остановился и прижал к себе рыжика, с болью заглядывая в глаза.

– Только, когда ты ко мне в дом попал, стало и легче и сложнее. Ты такой независимый по дому бегал, а меня разрывало на кусочки. Хотелось поймать и обнять, вот так… – Сканд обнял Лекса прямо посреди городской площади и зарылся носом в макушку. Лекс от неожиданности даже растерялся и замер. Сканд посопел ему носом в маковку и, тяжело вздохнув, отпустил. – До сих пор не верится, что ты мой. А как начнешь вспоминать Качшени, так вообще только удивляться и остаётся. Все же, дела богов порой бывают так замысловаты! Кто бы мне раньше сказал, что ты будешь моим мужем, я бы того дурака высмеял, а если б при этом сказали, что я буду любить тебя сильнее собственной жизни, так я б в зубы дал любому, чтоб не издевался.

– Сканд, отпусти, – Лекс похлопал главнокомандующего по спине, – люди смотрят, мы на улице и кругом полно народу.