Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 125 страниц)

– Стой! – Лекс бросился к мужу, – сломаешь лезвие! Оно не для рубки дров, а для убийства людей.

Орис принес топор и расклинил колоду, позволяя Сканду достать меч без повреждения. Сканд загорелся перерубить человека, но, увидев ужас в глазах Лекса, смилостивился и велел привести мясного ящера. Кто-то из монахов, стоящих за Кирелем, бросился во двор и вскоре притащил за веревку упирающуюся зверушку. Похоже, ее разбудили, и она теперь жалобно кричала. Лекс отвернулся и зажал уши. Не то, чтобы он никогда не видел, как режут домашнюю скотину, но каждый раз это вызывало чувство жалости.

Кирель хмыкнул и обнял его, прижав к своему боку. Лекс с благодарностью спрятался, как ребенок, на его плече, не желая слушать жалобные звуки. Вскоре раздался резкий звук. Кирель прижал Лекса крепче, а потом погладил по спине, совсем, как Лекс гладил Ламиля, желая успокоить. Лекс даже убрал руки от ушей и сразу услышал глухие чавкающие звуки. Следом за этим запахло кровью. Лекс сглотнул, стараясь сдержать рвотные позывы.

– Ты слишком мягкий, – насмешливо произнес Кирель, – тебе надо привыкнуть к смертям, я теперь понимаю, почему ты не любишь игры на арене. Смерть – это естественный процесс. Красивая смерть – это хорошо, позорная – плохо. Никто не живет вечно, каждый в конце концов умрет, и не надо этого бояться. И надо постараться умереть так, чтобы потомки это запомнили и могли тобой гордиться.

– Прекрасный меч! – воскликнул Сканд. Лекс обернулся и увидел, как Орис подал ему тряпку обтереть лезвие, – великолепно и рубит и колет. И кости рубит, как сухие ветки! С таким клинком врага можно будет перерубать пополам! Если у наших пехотинцев и мечников будет такое оружие, то мы будем непобедимы! А бронзовые мечи он разрубит, как булатный?

– Он разрубит… – Лекс развернулся, но так и стоял, прижавшись к Кирелю, – но на нем останется зарубка. Только четвертый клинок будет перерубать бронзовый меч без повреждений. Для мечей ведь это не главное назначение – рубить чужое оружие… На этом останется отметина, которую можно будет заполировать или кузнец поправит… но зато он не согнется при боковом ударе, как булат.

Лекс подошел ближе и из-за спин монахов увидел разрубленную тушу ящера. Похоже, первым ударом Сканд обезглавил ящера, а потом нанес еще несколько ударов, поскольку его хребет был рассечен еще в паре мест. Кирель подошел следом и посмотрел, как вокруг туши натекает кровь. Он переглянулся с одним из монахов и увидев, как тот закивал головой, наконец успокоился и довольно улыбнулся.

– Хорошо, я доволен тем, что увидел и услышал, – Кирель поднял капюшон, скрывая волосы, – теперь я буду спокоен за будущие гильдии. Так ты говоришь, новых гильдий будет две? Стекловары и оружейники? Гильдию охранников будем делать?

– Можно… – Лекс усмехнулся, – но я бы попросил гильдию стекловаров сделать как три обычных. Ну, судите сами – помимо зеркал они будут еще делать разные вещи из стекла. Посуду, например, стаканы, графины, вазы… А еще, я покажу вам новую роспись тарелок и ваз. Они со временем будут не хуже привозных. Вы еще будете гордиться вазами местных мастеров! И специальные краски для этого тоже будут делать стекловары! А еще эмаль для металла! Это очень красиво! Я видел у Сканда пояс с бляшками из цветной эмали, мы уже можем делать такие же и даже лучше. У нас не только синие и желтые цвета, но и белые, красные, черные, зеленые, желтые коричневые. Да, в принципе, любые!

– О! – восхитился Кирель, – а почему я об этом не знаю?

– Я еще не успел вам это показать, папа, – Лекс обольстительно улыбнулся, – все так резко началось, брат приехал, мечи эти, зеркала. Дети, которых вы прислали, уже учатся рисовать. А один мальчик, Лир, – настоящий талант! Я завтра принесу вам показать тарелку, которую он покрыл росписью!

– Как интересно! – Кирель подхватил Лекса за локоть, – я хочу все увидеть! А эмаль на бляшках, это как? Тоже стекловары?

– Эмаль – это тоже стекловары, – Лекс задумался, – завтра показать не обещаю. У меня Броззи пропал! И пока его не найдут, я не смогу сделать образец для показа!

– Да, – Кирель кивнул капюшоном, – мне уже передали, что ты его ищешь. Я надеюсь, его скоро найдут. Если не найдут сегодня до заката солнца, то я вышлю на рассвете патрули с монахами, чтобы они разыскали всех караванщиков, купцов и путешественников, которые покинули столицу за последний день. Они проверят все сундуки и всех пьяных пассажиров и найдут Броззи. Не переживай, его вернут, живого или мертвого.

– Лучше живого! – перепугался Лекс, а потом себя одернул, – я к нему уже привык! Не хочу другого!

– Я построю тебе большие кварталы для стекловаров, – Кирель только что не мурчал от удовольствия, – но где ты найдешь столько народу, чтобы заселить их?

– Я надеюсь, вы мне еще подкинете детишек, и потом, я не буду торопиться, дети растут быстро. Они вырастут, заведут свои семьи, и у них появятся свои дети, – Лекс поправил поясок на рясе и обошел кровавую лужу, подбираясь к Сканду, который так и крутил в руках новый меч, не желая с ним расставаться. – Сканд, если ты не забыл, то у нас дома оставлен ребенок, который уже, наверное, проснулся и теперь ищет меня. Так что, я думаю, что нам стоит поторопиться домой!

– Да, – Сканд погладил клинок, совсем как недавно Орис, и со вздохом передал его старому мастеру, – пора отправляться домой.

Лекс подошел к мастерам и напомнил им о новых правилах закалки, проверил бочку с маслом и, тяжело вздохнув, накинул капюшон на голову. Орис стоял у ящеров и держал завернутый клинок. И хотя его волосы и были подвязаны в хвост, как у мастера, но он выглядел растерянным и явно ожидал распоряжений от Лекса.

– Все хорошо, Орис, не волнуйся, – Лекс положил руку на плечо мастеру, – помните, что я вам говорил, и следуйте моим указаниям. Когда закончите эту ковку, отдохните денек-другой, а потом поставьте в горн сразу два тигля. Тот, который отмечен тремя насечками, можете снять тоже на второй день, а вот с четырьмя насечками должен стоять в горне полных четыре дня. Там тугоплавкая сталь, и я надеюсь, ей хватит четырех дней…

– Ты говорил: смешивать стали, многослойные клинки, выравнивать металл по волокну. Твои знания настолько безграничны, что я чувствую себя глупым ребенком, впервые попавшим на кузню. Когда ты объяснял нам тогда, в теплой комнате, как именно нам надо ковать новые клинки, мы отнеслись к этому, как к блажи… – Орис дернул головой, а потом преданно уставился на Лекса, пытаясь рассмотреть его лицо под складками надвинутого капюшона, – но ты не подумай, мы выполняли все твои требования, хотя и не понимали, зачем это надо…

– Орис, я могу повторить только то, что уже говорил вам раньше, – Лекс откинул капюшон и погладил Ориса по плечу, – я передам вам свои знания, когда новая гильдия получит свое место и сделает все, как должно. Я буду учить вас, своих учеников, а вы будете учить своих учеников, и у нас все получится. Знаний будет много и они для вас будут непривычны. Кроме этого, я передам вам часть знаний колдунов. Их тайный язык и еще более тайный язык секретных символов (Лекс подумал о таблице Менделеева, как о системе обозначения химических элементов и разделении металлов и неметаллов, о создании и классификации марок стали). На учебу потребуется время, но у нас все получится, не переживай. А пока просто доверься мне и делай то, что можешь.

– Да, мастер, – Орис склонился в поклоне.

Лекс похлопал его по спине и отправился к Кирелю, который внимательно слушал все, что говорил Лекс.

– Ты откроешь кузнецам язык колдунов? – Кирель задумался, – а что за тайный язык секретных символов?

– Это будет секретом гильдии оружейников. У стекловаров тоже будут секретные знаки, они будут одинаковыми, но все равно, секреты у каждой гильдии будут свои…

– Зачем такие сложности? – удивился Кирель.

– Новое знание не может быть простым. Пока они его примут на веру, пройдет одно или два поколения мастеров, и знания, возможно, объединятся, приумножатся и создадут общую карту всеобщего знания. И тогда люди станут умнее и жизнь их станет проще и красивее.

– Я тоже хочу знать язык колдунов и тайные знаки, – Кирель позволил подсадить себя на ящера и притянул к себе Лекса.

– Язык колдунов, безусловно, стоит знать. Он намного проще при написании, чем то, что есть сейчас, – Лекс прижался к ноге Киреля и продолжил полушепотом, – а вот тайные знаки вам не важны, точно так же, как кузнецам и стекольщикам совсем не важно знать о том сладком дыме, который вьется от курительниц в храмах, и его особых свойствах. А еще о том, что этот дым вызывает привыкание к нему, и то, что люди могут сходить с ума, если получат его слишком много, или наоборот, перестанут получать его…

Кирель дернулся всем телом и сжал ногами ящера, настолько сильно, что тот закричал от неожиданной боли. Кирель сразу опомнился и постарался всей своей позой изобразить невозмутимость.

– Пусть секреты гильдии остаются в самих гильдиях, – Кирель произнес это достаточно громко, и дернул ящера за поводья, – а посторонним нечего совать в них свой нос!

– Вы совершенно правы! – горячо и искренне воскликнул Лекс, – ваша мудрость безгранична и беспредельна.

– Поторопимся! – Кирель дал знак, чтобы открывали ворота.

Лекс успел забраться в седло, когда колонна двинулась вперед. Сканд внимательно посмотрел на явно недовольную фигуру Киреля и, хлопнув ящера Лекса по хвосту, забрался наконец в седло Шу, чтобы возглавить колонну.

Дорога домой была по ощущениям длиннее, и хотя ящеры торопились, но тяжелые мысли не давали покоя. Лекс переживал, насколько посильную ношу он взвалил себе на плечи, но в то же время, отступать не хотелось. То, что он отдаст этому миру кириллицу и упрощенную письменность, он уже решил для себя – не слоговую, как принято здесь, а как в прежней жизни и даже проще, как слышится, так и пишется. И арабские цифры проще, чем местные закорючки, и, кстати сказать, хотя бы логически понятнее. Эти знания помогут всем, но вот что касается химии… то тут стоило основательно подумать, чтобы не обвинили в колдовстве и прочих гадостях.

Родной дом встретил ором, настолько сильным, что его было слышно даже на улице. Лекс, сразу ворвавшись во двор, отпихнул Сканда с дороги и бросился в дом, напрочь забыв о всякой секретности. Он залетел на кухню и, сдернув капюшон, схватил рыдающего Ламиля.

– М-м-МОООООО! – голосил малыш, икая и отбиваясь, пока не понял, что его держит Лекс в странной одежде.

Но стоило только понять, что наконец Лекс с ним, мелкий сразу вцепился в него руками и ногами и даже, наверное, чтобы выразить свое недовольство всем происходящим, сильно укусил беззубыми деснами за ключицу. Лекс поморщился, но решил спустить это, списав на истерику, в которой невольно был сам виноват. Ламиль, неизвестно сколько рыдавший до этого, наконец стал успокаиваться. Всхлипывая и икая, он сжимал Лекса за шею с такой силой, что тот стал опасаться, как бы его не придушили от такого избытка любви. Но Ламиль, успокоившись, заснул, и хотя продолжал хлюпать носом, но глаза у него закрылись и весь дом погрузился в блаженную тишину.

– А мы все понять не могли, почему ты закрылся в спальне и отказываешься выходить! – шепотом пробасил Тиро и вытер испарину со лба. – А когда ты успел из дома выскочить и что значит этот наряд? Ты что, решил стать монахом? А как же Сканд?

– Никаким монахом я не стану, – Лекс поморщился и погладил Ламиля по все еще вздрагивающей спинке, – мне надо было съездить в одно место так, чтобы Чача не пронюхал. Я надеюсь, никто из вас не проболтается об этом?

Лекс грозно осмотрел перепуганных домочадцев, все затрясли головами в разные стороны: да, нет… Похоже, они были согласны на что угодно, лишь бы больше не слышать такой истерики.

– Как я понимаю, в нашей спальне заперся монах? – Сканд ухмыльнулся, – пойду, выпущу беднягу, пускай убирается.

– Броззи нашелся? – Лекс посмотрел на Тиро и увидел, как тот недовольно сжал губы, – похоже, что нет. Ясно, значит, не напился, а все же, похитили… Ладно. Кирель пообещал, что отправит на поиски монахов. Будем надеяться, что они найдут бедняжку живым…

– А где Козлик? – Лекс оглядел всех присутствующих, – не могли попробовать выдать его рыжие лохмы за мою косу?

– Он спрятался наверху, как только ребенок расплакался. Ты его так смешно называешь – Козлик, – Тиро ухмыльнулся, – это что-то значит?

Лекс задумался. А ведь и правда… Козлик смешно слышится на русском, а в этом мире ни таких животных, ни такого слова нет… Лекс задумался… надо как-то выкрутиться…

– Это значит – маленький, вертлявый засранец. А козюлька – это значит нытик, бестолковый человечек…

– Ему подходит… – улыбнулся Тиро, – как съездили? Надеюсь, мы недаром здесь такой ор слушали… Однако, силен Ламиль… – Тиро почесал голову, – мы таких маленьких детей не берем, пока говорить и ходить не начинают. Ну да, ладно. Есть будете?

Сканд вывел монаха из глубины коридора и напутственно хлопнул его по плечу. Монах бодрой рысью пробежал внутренний двор и вскарабкался на ожидающего его ящера. Охранники открыли ворота, выпуская его на улицу, и дома, наконец, остались только свои люди.

– Есть не буду, – Лекс погладил малыша, – я тоже устал сегодня, только вот как мне теперь эту хламиду с себя снять? Так, чтобы не побеспокоить Ламиля?

– Не вертись, я с тебя ее срежу.

Сканд достал кинжал, и для начала разрезал поясок, а потом разрезал низ рясы и осторожно разорвал ее на спине. Потом бережно помог снять рясу впереди так, чтобы не разбудить мелкого скандалиста. Ламиль в очередной раз тяжело вздохнул во сне и сжал в кулачке косу Лекса. Сканд посмотрел на осунувшееся лицо мужа и, подхватив его на руки, отнес в спальню.

– Засыпай, я проверю, как идет подготовка на Марсовом поле, и вернусь, – Сканд уложил сонную парочку и закутал в покрывало, – спи, я постараюсь вернуться быстрее.

Лекс кивнул, когда муж погладил его по волосам, и уснул, похоже, раньше, чем тот вышел из комнаты. Он заснул так крепко, что не слышал, как среди ночи заходили Ма с Бэлом, но Ламиль, умаявшись от крика, тоже не проснулся, чтобы покушать ночью. Зато утром Ламиль проснулся раньше, и очень довольный тем, что первым увидел спящего Лекса, с радостью на него пописал. Лекс в очередной раз проснулся от непривычных ощущений. Он и не помнил, когда в последний раз просыпался на мокрой кровати, но радостное сопение под боком прояснило ситуацию.

– Ох, Ламиль, вот ведь никогда не хотел получить подобный опыт, – Лекс брезгливо подергал на себе мокрую одежду, – но, похоже, моя карма меня догнала и теперь мстит по полной программе. Давай с тобой договоримся, ты не будешь на меня писать, а я не буду тебя ругать…

– Мой! – довольно пояснил Ламиль.

– Твой и Сканда, – поправил рыжик и огляделся, вторая подушка так и не была смята, – а, кстати, где он?

– Ска? – поинтересовался карапуз.

– О! Мы уже так хорошо говорим? – Лекс подхватил Ламиля и отправился в купальню, – да, Сканд. Где его носит?

В купальне их уже дожидались Олива со своими служанками. Женщины были решительно настроены, чтобы если и купать ребенка, то только в теплой воде, а не в холодной, с ночи, воде домашнего бассейна. Только вот незадача, Ламиль категорически отказывался выпускать косу Лекса, а тот с довольной улыбкой залез в холодную воду по самое горлышко. Ламиль недовольно засопел, но косу из кулачка так и не выпустил. Зато потом Лекс позволил, чтобы их двоих облили из кувшинов теплой водой, а вот после началось акробатическое выступление под названием «переодеться с ребенком на плече». Как Лекс ни уговаривал Ламиля освободить его хоть на мгновение, но недоверчивый карапуз только сопел и вжимался крепче.

Ламиль даже не соглашался отправляться к Ма, как его ни соблазняли набухшими сосками и капающим молоком, и вот теперь рыжик заволновался, как покормить малыша. Лекс уселся и крепко задумался, детская психология никогда его не занимала, но позволять вить из себя веревки он тоже не собирался.

– Значит, так… – Лекс оторвал от плеча Ламиля и посадил к себе на колени, – я собираюсь есть, и ты мне в этом не сможешь помешать!

Ламиль недовольно засопел, собираясь поорать, отстаивая свое желание, но перед Лексом поставили тарелку с кашей и стакан со сладкой водой, и малыш обрадованно запустил в кашу руки. Но только, к его удивлению, каша в этот раз была горячей, и Лекс не разрешал размазывать ее по столу! Более того, он дал ему ложку и разрешил обследовать новый предмет. Ложка оказалась совсем невкусная, но зато, если стукнуть ей по столу, то получался громкий звук. Ламиль, в первый раз стукнув ложкой, вначале испугался резкого звука, но поняв, что это сделал он сам, обрадовался и принялся колотить ложкой по всему, что видел! Это было очень весело!

– Где бы я тебя нашел, как не на кухне? – Сканд ворвался под крышу дома, на ходу отстегивая и отдавая Тиро клинок, – а не рановато ему кашу?

– Где ты был? – Лекс недобро прищурился, – а вернее, с кем?

Сканд растерянно замер, а потом расплылся в довольной ухмылке. Он уселся на свое место за столом и принялся за завтрак.

– Ска! – Ламиль стукнул амбала по руке ложкой, а потом схватил руку Лекса и прижал к себе, – мой!

– Мой! – рыкнул Сканд.

– МОЙ! – прикрикнул Ламиль и вцепился в руку Лекса, – М О Й!

– Сканд, я тебя умоляю, не связывайся с ним, – Тиро оказался рядом и болезненно поморщился, – поверь на слово, он тебя переорет!

Сканд фыркнул, как ящер, а потом резко подхватил Лекса с ребенком и посадил к себе на колени. А после этого довольно ощерился.

– Лекс – мой, ты – мой, все мое! Понял?

Ламиль растерялся от подобного заявления, и попытался переползти на плечо к Лексу, но тот коварно засунул ему каши в приоткрытый рот и закивал головой. Ламиль пошамкал кашу беззубым ртом и решил, что все не так уж и плохо… тем более, что так можно было держать Лекса одной рукой, а второй стучать по Сканду ложкой. А Лекс тем временем, не скрываясь, обнюхал мужа. От того пахло ящерами, потом и дымом, как от костра. Сканд сделал вид, что не видит, как его старательно и ревниво обнюхивают, но рожа у него стала такая довольная, что Лексу захотелось по ней врезать, чтобы сильно не радовался.

– Я могу сесть рядом? – Козлик появился рядом с тарелкой в руках и сделал такую умильную мордочку, что Лекс невольно улыбнулся. Тот воспринял это за разрешение и уселся рядом, – я никогда раньше не ел кашу, – Козлик задрожал ресницами, – каша считалась слишком грубой пищей для меня… но она оказалась очень вкусной!

– Ты в доме воина, – Сканд отодвинул свою недоеденную порцию и позволил Лексу засунуть ему в рот каши, так, чтобы Ламиль это увидел и оценил, – здесь все просто, привыкай. – Сканд проглотил кашу и пощекотал ребенка, – в доме полно младших, все едят кашу, и ты будешь…

– Да! – Козлик стал водить ложкой в тарелке и показательно стесняться, – здесь все так необычно! Но мне все нравится! Столько всего интересного! Я так рад, что здесь оказался!

Лекс хмыкнул, ему уже доложили девушки в купальне, что Козлик выяснял отношения с детьми на втором этаже, отстаивая свое место у окна, и при этом отгородился ото всех своими сундуками. Он вчера всех достал своими причитаниями, что все вокруг безродные черви, недостойные дышать одним воздухом с ним. И вчера, кроме фруктов и воды, отказывался есть что-либо еще. Лекс решил не давить на него, перебесится… но тут он почувствовал, как кто-то, явно заигрывая, возит пальцами по его ноге. Лекс растерялся, а потом увидел, как Козлик жеманно повел плечиками и бросил на Сканда томный взгляд, следом показательно набрал в ложку каши и лизнул самый ее кончик. А потом приоткрыл хорошенький ротик и с томным вздохом засунул ложку в рот, закатив при этом глаза, будто в экстазе.

Лекс покосился на мужа, но того больше интересовали нубийки, которые появились у стола. У них все еще были желтые ошейники, и Сканд вопросительно посмотрел на Тиро.

– А что, им еще печати не сменили? Или ты решил оставить им старые ошейники, чтобы было виднее?

– Так праздники… – пожал плечами домоправитель, – магистратура стоит закрытая, вчера ученики Лекса ходили в гильдии, так их там вместо учебы напоили и накормили. Да и сами гильдии стоят пустые, все празднуют… вот закончатся празднования, и тогда уже…

Нога под столом нагло поерзала по колену Лекса, а сам Козлик при этом облизывал следующую ложку с таким видом, будто это был член Сканда. По всей видимости, он был уверен, что ерзает ногой по Сканду. При этом он сопел и постанывал, выражая крайнюю степень восторга. Эти звуки вызвали довольную улыбку у Сканда, и тот похлопал его по голове, как глупого додо.

– Я рад, что тебе так нравится каша, смотри, не ешь много за раз, а то, как бы с непривычки живот не разболелся! Тиро, может отведешь мальчишек на Марсово поле? Я там велел застолбить для всех скамейку возле патрициев. Пусть дети посмотрят! Это не Колизей, и им будет интересно.

– А я могу пойти? – вся томность слетела с Козюля, и он уставился на Сканда горящими глазами.

– Нет! – Лекс засунул в рот Сканда очередную порцию каши, и улыбнулся, – пока ты считаешься наложником, ты должен сидеть дома. Только воспитанники и ученики могут выходить! Жди, может семья решит тебя выкупить. А до этого времени сиди дома, как послушный наложник.

Козлик, похоже, рассердился. Раздул крылья тонкого носа и бросил на Лекса взгляд, полный неприязни и неприкрытой ненависти.

– Вон из-за стола! – рявкнул Сканд, – еще раз попробуешь так посмотреть на Лекса, глаза вырву! Может, новые глаза будут умнее! Вон отсюда!

Сканд сбросил тарелку Козюля на пол и еще раз рыкнул. Козлика как ветром сдуло. Он отбежал от стола и, поджав кулачки к груди, всхлипнул носом, а потом, развернувшись, побежал наверх, громко рыдая. Нубийки проводили его нечитаемым взором и поджали губы. Мальчишки за столами загомонили в предвкушении развлечения, но Тиро на всех прикрикнул, и сразу стал раздавать распоряжения, кто еще пойдет и как все должно быть, чтобы никого не потерять по дороге. Мэл, Пин и Крин сразу включились в подготовку к общему выходу из дома, и только Бэл смотрел на всю эту суету с мягкой улыбкой.

– Я останусь с Тургулом, – пояснил он Лексу, – мальчишек не будет, вынесу его на солнце, пусть позагорает. Руки уже сформировались, осталось только размер отрастить, и ноги уже начали расти. Пусть новая кожа потемнеет, а то он пятнистый, как болотный ящер, смешно смотреть! Вчера приходили из его центурии, спрашивали, как скоро ждать командира в строй. Представляешь, они флягу с пивом протащили под одеждой, пока я ходил за угощением для гостей, те уже успели напоить Тургула, как новобранца после первого боя, просто до изумления.

– Пойду проведаю, у него, наверное, похмелье с утра! – Сканд рассмеялся и ссадил Лекса с колен, – а потом помоюсь и будем выходить!

Лекс стал запихивать кашу в Ламиля и в себя. Олива побежала вглубь дома, на ходу отдавая распоряжения по поводу множества дел. В доме сразу начался водоворот и сутолока, все куда-то торопились. Тиро собирался с детьми, как в военный поход. Все должны были причесаться, обуться и обязательно посетить перед выходом уборную! Старшие отвечали за младших, младшие должны были слушаться и ни в коем случае не потеряться. А если потерялся, то оставаться на месте и ни в коем случае не пытаться отыскаться самостоятельно!

– Если понял, что потерялся, то замри на месте! – Тиро размахивал руками над головами мальчишек, – мы сами тебя найдем! А то, пока ты ходишь, мы будем ходить следом, пока точно все не потеряемся или не украдут! А если украли, то кричите, что вы воспитанники Сканда и Тиро, как найдут, яйца всем пообрывают и сожрать заставят! И главное, не паникуйте! Я действительно найду потеряшку, но вот потом стегать буду розгой по заднице, пока рука не устанет! Поняли?

Мальчишки, довольные, засмеялись и закивали головами, их не бросят и не дадут в обиду чужим людям! У них теперь есть семья, которая будет о них заботиться! Сканд появился во дворе уже завернутый в тогу, и сразу стал всех торопить. Носильщики схватились за ручки паланкина, Тиро стал строить в колонну мальчишек. Лекса запеленали в тогу вместе с Ламилем, который продолжал капризничать. Он не хотел, чтобы его одевали, отказался выпустить шею любимого взрослого и при этом грозно размахивал ложкой. Лекс так и забрался в паланкин с голым Ламилем, который держал ложку, как скипетр. Олива отправила Ма переодеть хитон, на котором увидела пятно. Сканд скомандовал на выход, а Лекс только сейчас вспомнил, что обещал показать Кирелю расписанную тарелку. Он велел Крину, чтобы тот задержался и, прихватив тарелку, расписанную Лиром, сопроводил Ма в императорскую ложу.

Марсово поле в этом мире имело долгое шипящее название, которое переводилось как «Большой стадион непобедимого, неукротимого и великого Семизуба», но Лекс по привычке давал всему свои названия. Так, мудрёное название города Теланири стало городом древоточцев, город, в котором он находился сейчас, именовал Столицей, а эмират брата так и остался городом рыжих. Когда их процессия приблизилась к стадиону, Лекс испытал некое дежавю: все те же говорящие афишки, те же толпы народу, и даже вход на стадион был, как в Колизее. А в императорской ложе сидели все те же люди и на тех же местах. Если бы не свежая одежда, то Лекс бы подумал, что вся компания просто перебралась из одной ложи в другую.

Стадион был воистину огромен. Он был похож скорее на ипподром, поскольку по краю шли явно очерченные беговые дорожки, а середина была с более высокой травой. Императорская ложа находилась посередине стадиона, и оттуда, как всегда, открывался прекрасный вид. Зрители занимали места. Патриции со своими семействами, как обычно, жались к императорской ложе. На некоторых скамейках были разложены подушки, которые охраняли рабы, на некоторых стояли столбики с надписями. Как раз к такой скамье подбирался Тиро с оравой мальчишек в чистых туниках. Тиро сверился с надписями на столбиках и указал, куда именно мальчики могут сесть. Дети взволнованно уселись и стали с интересом осматриваться. Заметив Лекса и Сканда, они обрадовались и зашумели. Тиро на них рыкнул, призывая к порядку, но потом стал пояснять, кто сидит возле обожаемых Сканда и Лекса. Лица у мальчишек вытягивались и бледнели с каждой произнесенной фамилией.

Ламиль, увидев, куда смотрит обожаемый Лекс, заметил знакомых ему Тиро и мальчиков и, радостно загукав, помахал им ложкой. Мальчишки замахали руками в ответ и, счастливые, разулыбались.

– Смотрю, у моего младшенького уже появились первые поклонники? – сбоку появился Кирель, – а не рановато?

– Он вообще очень ранний ребенок. Вчера вечером запугал всех в доме, переорал Сканда и теперь учится вить из меня веревки… из меня! И, главное, у него это получается! Да он гений!

– Как приятно слышать, что мой избранный уже проявляет себя незаурядным человеком! – Чаречаши появился у плеча Лекса.

Ламиль с возмущением уставился на незнакомца и, недолго думая, стукнул его ложкой.

– Вот тебе и первая супружеская ласка, Чани! – улыбнулся Лекс, – а чтобы ты сильно не улыбался, я научу его многим вещам, например, таким…

Лекс перевернул Ламиля, прижав его к себе спинкой, а потом перехватил маленькую ручку и протянул вперед, как попрошайки на паперти. А потом мурлыкнул растерянному ребенку:

– А теперь скажи, ДАЙ! – Лекс поцеловал Ламиля в шею, вызывая у него улыбку, ребенок засмеялся, приподняв плечо, а потом повторил слово, желая сделать приятное любимому рыжику.

– Дай! – Ламиль довольно засмеялся, когда его поцеловали еще раз, – дай!

– Самое нужное для младшего слово, – Пушан оказался рядом и довольно улыбался, – я только его и слышал от Качшени! Так что теперь, Чаречаши, ты познаешь все радости сватовства!

– Дай! – Ламиль махнул ложкой на Пушана, но коварный наследник стоял далеко.

– Правильно, Ламиль, нечего здесь зудеть под ухом, а ты, братец, не тупи! Тебе что жених сказал?

– Я для своей Звезды ничего не пожалею! – Чаречаши снял с пальца крупный перстень и положил на протянутую ладошку.

Ламиль обрадовался новой игрушке и сразу потянул ее в рот, но Лекс перехватил перстень и, выхватив ложку, нанизал перстень на ручку и сразу вложил ее обратно. Ламиль только нахмурился, пытаясь понять, что произошло. Любимая ложка, непонятная блестяшка, вроде забрали, но вот опять все у него… Ламиль сжал на всякий случай ручку ложки и сурово посмотрел на всех присутствующих, желая понять, кто пробует у него чего отобрать, и не следует ли на них за это поорать… Но Лекс отвлек ребенка, показав, что кольцо на ложке, которая так и зажата у него в руке. Ламиль посмотрел внимательно на штучку, которая вдруг появилась на его игрушке, и попытался ее снять. Но на удивление, перстень сквозь ложку не проходил, и Ламиль задумался, как же так получилось…

– Давайте уже начинать! – Кирель с интересом наблюдал за ребенком, который крутил перстень на ручке ложки и пытался исследовать новую вещь, облизывая и крутя пальчиками, время от времени дергая в попытках снять.

Шарп со своего кресла дал отмашку горнистам и те, выступив вперед, перекрыли гомон толпы мелодичными руладами. В ложе все заторопились занять свои места, а Шарп, выйдя вперед, толкнул речь во славу предков и боевой истории своего народа. На стадионе зрители поддержали императора свистом и воплями! Как Лекс понял из отрывков информации от говорящих афишек и торжественной речи императора, сейчас на арене будут разыграны сцены из боевого прошлого имперцев.

Лекс посмотрел на Сканда, а тот раздулся от гордости и посматривал «со значением» на него. Лекс усадил озадаченного Ламиля к себе на колени и приготовился смотреть выступления. На удивление, на стадион с разных сторон прибежали воины и, построившись в колонны, начали ходить туда-сюда, время от времени перестраиваясь. А потом набросились друг на друга с воплями и стали рубиться не на шутку!

– Это битва при Сасу-с-сишуни, – пояснил Сканд, – первая победа нашего основателя рода! Тогда еще был основан Старый город!

Лекс с замиранием сердца смотрел, как взрослые воины уничтожают друг друга. А потом заметил, как «убитые» тихо отползают в стороны, чтобы по ним не топтались живые. Потом присмотрелся и понял, что крови на арене стадиона нет! На душе полегчало. Это было просто представление! Одни воины «победили» других и заорали, размахивая в воздухе мечами и щитами.

– Мой? – Ламиль разобрался с ложкой и кольцом и, взяв ложку за черпак, снял перстень и теперь демонстрировал рыжику.

– Какой умный мальчик! – Лекс толкнул ногой Сканда и показал успехи малыша, – он соображает быстрее многих взрослых! Он вырастет умницей, а не тупым ящером!