Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 123 (всего у книги 125 страниц)

В ответ ему коротко прилетело в ухо. У Сканда только голова мотнулась, и зубы от неожиданности лязгнули.

– Не смей сомневаться в моей верности! – Лекс потер сбитые костяшки на кулаке и без перехода пожаловался, – больно! Как будто по стене лупанул! Сволочь! Если бы я хотел любовника, то давно бы уже нашел!

– Ты. Меня. Ударил. – Сканд резким и неуловимым движением поймал Лекса за волосы и теперь скалился ему в лицо, – это был первый, и последний раз, когда ты поднял на меня руку!

– Не первый, и не последний! – ощерился Лекс, – в первый раз я тебя ударил, когда ты назвал меня безотказной давалкой! Помнишь, в таверне возле города Теланири? И вот опять? – Лекс дернул головой, пытаясь освободиться, – отпусти волосы, или, клянусь, я их под корень обрежу! У нас с тобой равный брак, и коса – это просто мой подарок тебе!

Лекс быстро оглядел двор, он был подозрительно пустым, казалось, только что дети бегали и охрана топталась у ворот, но сейчас двор был безлюден, будто глухой ночью. И дверь в домике охраны была подозрительно плотно закрыта.

– Ты мой! – рыкнул генерал и запустил в волосы вторую руку, запутываясь пальцами в тяжелой гриве.

– Да кто спорит? – возмутился рыжик, – у меня допрос шел, старая сволочь только отвечать начала, а ты тут приперся со своей ревностью! Этот фокус мог сработать только один раз, а ты мне все испортил!

– И это, по-твоему, был допрос? – Сканд зло раздувал ноздри, – я же видел, что ты откровенно соблазнял его!

– Это называется – допрос с подручными средствами! – разозлился Лекс, – что было под рукой, тем и допрашивал! Если бы я мог пить, то я бы его споил! Но ты же знаешь, мне достаточно понюхать вина, чтобы начать буянить! А так, я ему себя показал, он мозгами и поплыл!

– Лучше б ты ему морду набил! – Сканд с вожделением принюхался к мужу, от него пахло возбуждением и злостью.

– Не всегда от битья морды бывает толк! – Лекс опять дернулся, – отпусти меня! Вот тебя, например, бить совершенно бесполезно! Все такой же упрямый и тупой ящер! Ну, все! Я тебя предупреждал! Я обрежу эти волосы, все неприятности от них!

– Попробуй только! – тихо зарычал амбал, – закрою дома, пока опять не вырастут!

– А силенок хватит? – ощерился в ответ рыжик и показательно щелкнул зубами.

– А ты проверь!

Лекс так и не понял, как именно упертый муж скрутил его и потащил в дом. Но стоило только поставить его на пол, как Лекс провел свой коронный бросок через бедро. Мощная тушка генерала мелькнула в воздухе крепкими ногами и обрушилась на кровать. Та в ответ грохнулась на пол, развалив в стороны обломанные ножки. Лекс сдернул с себя штору и приготовился к нападению, но Сканд тихо ворочался на кровати и, похоже, всхлипывал.

– Что? – Лекс запрыгнул на мужа и с тревогой осмотрел на предмет возможных повреждений, – что случилось?

В ответ Сканд обнял его загребущими руками и прижал к себе. Лекс только зашипел с досады, этот придурок так ржал, что вздохнуть толком не мог, и только всхлипывал от избытка восторга. Лекс попытался освободиться, но его только крепче прижали. Дернувшись пару раз, рыжик замер, чтобы узнать, что именно вызвало такой идиотский смех у мужа. Сканд поржал еще немного, но каждый раз, видя недовольную моську Лекса, начинал смеяться заново. Тому надоело ждать окончания истерики, и он наподдал по ребрам бесценному, в надежде, что хотя бы боль сможет его отрезвить.

– Я все же сломал кровать в родном доме! А ты во мне сомневался! – Сканд вытер слезы с глаз и глубоко вздохнул, – ну вот, теперь никто не скажет, что я ломаю только казенную мебель!

– Это я сломал! – возмутился рыжик.

– Мной! – восхитился муж, – значит, я сломал, а все остальное неважно!

Сканд без предупреждения напал, впиваясь в приоткрытый от возмущения рот, сминая и покоряя. Лекс яростно попытался вырваться, но громила попросту перевернулся, подминая под себя недовольного мужа. Казалось, надо совсем немного, чтобы Сканд сожрал своего рыжика, он целовал жестко и грубо, прикусывая зубами поджатые губы и с трудом расцепив зубы, ворвался внутрь, как в завоеванную крепость, с азартом и напором. Вылизав глубоко и быстро, поймал язык и захватил, как почетного пленника.

Он остановился только тогда, когда понял, что Лекс под ним расслабился и застонал. Сканд удовлетворенно осмотрел «поле боя», упрямый противник наконец-то сдался. Расширенные зрачки и взгляд с поволокой, припухшие губы и сбитое дыхание, смотреть на томного рыжика можно было до бесконечности. Такой красивый и согласный на все, жалко, что ненадолго, вот дурман поцелуев сойдет и опять его потянет туда, куда нормальный человек в жизни не сунется!

– Чтобы я этой тряпки на тебе больше никогда не видел! – Сканд подцепил пальцами невесомую тунику и рванул в разные стороны.

– Это Киреля, – пьяно усмехнулся Лекс, – ты даже не представляешь, сколько такая «тряпка» стоит!

Сканд недовольно рыкнул, деньги не главное! Никто не должен смотреть на то, что было только его! Лекс только со смешком развел руки в стороны, пока Сканд срывал остатки драгоценной ткани, превращенной в клочья. А здоровяк со всей нежностью выцеловывал все, что попадалось ему на пути. Щеки, скулы, шею. Добрался до груди и потерся носом и губами по шелку кожи. Нежная, горячая, с острыми вершинками темно-розовых сосков. Подхватить их между пальцами и потереть, и увидеть, как они становятся малиновыми, словно ягодки. И такие же сладкие! Не оторваться!

Лекс невольно дернулся и застонал. Такая сладкая мука, что даже больно! А Сканд, как садист, оставил занеженный сосок и переключился на другой. Лизнул, подул, а когда малыш поджался от холода, накрыл горячим ртом и заласкал шустрым языком. Он и не выпустил бы такую сладость изо рта, но Лекс ерзал под ним все живее, обхватил ногами и потирался пахом, призывая к более тесному общению. Сканд самодовольно улыбнулся, как бы ты ни шипел, мой милый, но этот голод можно унять только одним способом.

Сканд пошарил по полу в поисках горшочка с маслом, который всегда стоял возле ножки кровати, и наткнулся только на осколки, благо, что в самом большом маслица хватило, чтобы увлажнить немного натертый с ночи вход рыжика. Тот недовольно застонал, когда муж стал протискиваться внутрь, но вскоре все стало неважно. Главное – кожа к коже, и перепутаться руками и ногами в единый клубок. И сладкий, тяжкий выдох, когда дошел до упора. Каждый раз, как первый, острый по своим ощущениям, невыносимо тягучий и единственно правильный. Только так, когда одно сердце на двоих, и оно бьется на стыке тел, как вдох и выдох. И в целом мире нет больше ничего. Все мирозданье сосредоточилось в одном месте, и есть только один человек, и в его глазах отражаешься только ты.

Сканд начинает двигаться, только когда чувствует, как Лекс начинает подаваться навстречу, и яростно вколачивает упрямца в разгромленную кровать. Рыжик в такие моменты был покладистым и согласным на все. Его можно было крутить и сминать, переворачивать и удерживать. Как бы Сканду хотелось, чтобы Лекс оставался таким же послушным и в обычной жизни, но коварный рыжик соглашался быть милашкой только за поцелуи, стоило отпустить его из рук, как он придумывал себе очередную «забаву», от которой у мужа начинали руки дрожать и дыхание от ужаса останавливалось.

Но вот сейчас, затраханный и разнеженный лежит и, судя по хитрющим глазкам, опять что-то затевает… а Лекс в это время прикидывал, как считать ту жареную рыбку, которую, несомненно, уже готовят на кухне, как поздний обед или ранний ужин? Но тут его ягодицу обожгла тяжелая оплеуха. Ладонь Сканда аж залипла на нежном полупопии, а самого Лекса до печёнок продрало от такой неожиданности. Всю негу как рукой сняло.

– Ты что? – Лекс взвизгнул фальцетом от неожиданности и вывернулся посмотреть на пострадавшую филейку, – больно же!

– Не смей меня бить! – Сканд недовольно насупился, – совсем распустился! Мало ли, что я сказал, я же тебя не бью, когда ты точишь свой язык о мою шкуру!

– Мало ли, что ты сказал? – взвился рыжик, – да ты меня доступной блядью обозвал! Прежде, чем ревновать, подумай, что я делаю и зачем! Ты для меня единственный мужчина, а если я строю кому-то глазки, то значит, так для дела надо! Я все равно к себе близко никого не подпущу! Когда ты улыбаешься Гаури и делаешь ему комплименты, я же не вцепляюсь в тебя от ревности! Хотя очень неприятно, когда я стою рядом, а комплименты ты делаешь ему!

– Он муж брата, – недовольно раздул ноздри Сканд, – он семья и я счи…

Сканд заткнулся, когда Лекс от злости укусил его за предплечье. Это просто было первое, что попало на глаза. Гаури ему семья? Серьезно? Этот злобный цветочек для него родня? Эта бледная поганка что-то для него значит? Лекс сжимал зубы все сильнее и сильнее, хотелось сделать ему больно! Так, чтобы он понял… чтобы попросил пощады. Но Сканд молча смотрел на бледного от злости рыжика, и только когда во рту стало солоно от крови, Лекс опомнился и разжал зубы.

– Прости, – Лекс виновато лизнул ранку от своих зубов, – прости, я не хотел сделать тебе больно. Вернее хотел, но не так…

– Поцелуй меня, пожалуйста, – тихо выдохнул Сканд, – я так тебя люблю, что внутри все болит от избытка тебя внутри меня. Ты так крепко поселился в моем нутре, что я вздохнуть не могу, чтобы о тебе не вспомнить…

– Ох, Сканд… – Лекс перевернул мужа на спину и, усевшись сверху, подарил ему жгучий поцелуй со вкусом его собственной крови.

Амбал смотрел на него с такой болью и печалью, что рыжик почувствовал себя виноватым. Ну да, он понимал, что, скорее всего, является первой любовью этого ящера. Вряд ли в его голову прежде приходили такие мысли, чувства и переживания. Одно дело мечом махать, строить себя и других, воевать, хоронить друзей, убивать врагов, зализывать раны и торжествовать победу… это, скорее, моторика…

Другое дело, когда к тебе приходит любовь, она, как цунами, проносится через все, поднимает с глубин души и памяти потаенные мысли и страхи, выворачивает мозги, отключает инстинкты и заставляет творить невероятные вещи… когда простые вещи доставляют наслаждение, просто быть рядом, смотреть, как он говорит, пьет воду, улыбается, когда можно идти рядом и невзначай соприкоснуться бедрами и почувствовать его руку на своей пояснице… и тебя все это делает пьяным, беззаботным и бесконечно счастливым…

Лекс с печалью улыбнулся и подарил сокрушенному мужу себя. Все, что у него было, до самого конца, до донышка, не оставив про запас ничего, даже вздоха, лишь бы он улыбнулся в ответ, лишь бы только не грустил…

А тем временем в калитку дома требовательно постучали. Стоило охране открыть ее, чтобы поинтересоваться, кого там несет, как ее с той стороны дерзко дернули, и во двор, как к себе домой, зашли несколько монахов. Тиро выскочил из кухни и бросился с полотенцем отхлестать зарвавшихся нахалов.

– Да что вы себе позволяете? – Тиро замахнулся полотенцем, – покоя от вас ни днем, ни ночью. А ну, пошли прочь!

Полотенце в полете перехватил крайний монах, а тот, что был посередине, снял с себя капюшон. Это оказался Кирель собственной персоной. Вот так просто, без паланкина и охраны, пешком, в сопровождении всего четверых монахов? Тиро упал на колени, когда оправился от шока. Кирель недовольно хмыкнул и сложил руки на груди.

– Где они?

– Идите за мной.

Тиро отбросил полотенце в сторону и похромал вперед, но не внутрь дома, а в обход, вдоль окон. Он остановился у окна и, потянувшись, откинул тонкую штору. Кирель заглянул в полумрак комнаты. Это оказалась спальня. На разгромленной кровати лежали два переплетенных тела, и, похоже, беззастенчиво дрыхли. Кирель только хмыкнул, когда увидел отпечаток ладони на белоснежной ягодице, и свежий след от зубов на руке Сканда. Но в комнате пахло потом и семенем, да и спала парочка с чувством выполненного долга, не среагировав на шум за окном.

– И как они? – Кирель оценивающе посмотрел в глаза Тиро.

– Вначале поругались, потом помирились, вон, кровать разломали и спят теперь, притомившись… – доложился старый наставник и усмехнулся, без слов было понятно, что он гордится своим воспитанником.

– Хорошего ты воспитал сына… Шарпу и империи… – хмыкнул Первосвященник, – это ты доложил Сканду, куда отправился Лекс? Ладно, молчи, сам знаю… Не думай, что ты можешь контролировать Лекса, я не встречал более свободного и непредсказуемого человека, чем он. Он, как ветер, находит лазейки и выворачивает все в свою пользу, порой логику его поступков понимаешь, когда все закончилось и у тебя есть время поразмыслить…

Тиро недовольно засопел и отступил назад. Кирель взглянул еще раз на спящую парочку и со вздохом отпустил штору, оставляя их наедине.

– Я хотел поговорить по поводу нового оружия, но, как я понимаю, сейчас их стоит оставить в покое, хотя бы ненадолго.

– Я могу рассказать вам все! – горячо воскликнул Тиро, – я все видел, и даже стрелял из него! Это восхитительное оружие! Это как булатный клинок по сравнению с обычным, пусть даже от самого лучшего мастера!

– У тебя ведь есть такой? – тонко усмехнулся Кирель, – я хотел бы на него посмотреть. Я видел меч мужа, но мне интересен небольшой клинок… Прикажи поставить пару кресел, вот здесь, в тенечке, и ты мне все расскажешь…

Тиро коротко кивнул и бросился выполнять распоряжение Первосвященника. Вскоре в тени дерева стояли два кресла, столик с кувшином свежей воды и белый стаканчик с замысловатым узором и прозрачными вставками. Кирель с интересом взял стаканчик в руки и стал рассматривать. Тот был приятный на ощупь и очень симпатичным на взгляд. Он кивнул монаху, стоящему неподалеку, позволяя налить туда воду, и, поднеся к губам, понял, что пить из него намного приятнее, чем из холодного металла, пусть даже из золота…

– Это делают в мастерской у Крина, – сообщил Тиро, который стоял, сжимая в руках принесенный кинжал и не решаясь присесть без позволения, – только сегодня утром достали из печи. Еще даже Лекс не видел, что получилось!

– Красивая штучка, – Кирель посмотрел, как внутри играют солнечные блики, которые проникают через прозрачные вставки, – хочу во дворце такую посуду.

– Я сообщу Крину, – кивнул Тиро.

– Я сам ему скажу об этом, – махнул рукой Кирель, – ну, что же ты? Присаживайся. Вначале я поговорю с тобой о новом оружии, а потом ты позовешь сюда ту четверку, которой посчастливилось попасть под руку Избранному. Очень интересно, что они мне расскажут… трое из них уже в браках, и таких необычных, я бы даже сказал, невероятных, особенно если учесть, что они безродные сироты. Один муж центуриона и командира манипулы, двое других вообще получили в жены дев копья. Очень интересно… – Кирель поставил стаканчик на столик и, откинувшись, сложил руки на животе, приготовившись к долгим разговорам, – но давай все по порядку… итак, рассказывай про новое оружие Лекса…

Тиро положил на столик свой обожаемый кинжал, тот самый, который ему подарил рыжик, и, осторожно присев в кресло возле страшного и прекрасного Киреля, начал вдохновенный рассказ об арбалетах. Вскоре он так увлекся разговором, что забыл, что перед ним сидит соправитель империи, и с азартом размахивая руками, вещал, какой замечательный арбалет! Какой он ладный и сильный! Такой небольшой с виду, но такой мощный! И как скрипит тетива, и как свистит болт в полете! И с какой мощью он раскалывает деревянные щиты, и даже доспехи, покрытые латунными вставками, протыкает, как тонкий папирус! И, главное, что с ним даже юный новобранец стреляет с такой же силой, как и бывалый и мощный ветеран! А какой он приятный в руке! А какие замечательные короткие и толстенькие металлические стрелы, которые называются так странно и волшебно – болт!

Кирель с интересом слушал вдохновенную оду новому оружию Лекса, а сам прикидывал варианты их использования против живой силы противника при обороне монастырей. По всему выходило, что это было идеальное оружие для младших. При минимальном физическом усилии – максимальная отдача. А еще, не следует забывать о летающих ящерах колдунов. Простые стрелы или не долетали или не наносили существенного урона этим крылатым монстрам. А вот с арбалетами появилась возможность достать этих надменных гадов.

Потом Кирель взял со столика булатный кинжал и с интересом рассмотрел красивый клинок с замысловатым рисунком на лезвии. Он проверил баланс под свою руку, заточку, и остался очень довольным. Пожалуй, булат ему нравился больше, чем сталь. Он внимательно рассмотрел стальные клинки в хранилище арсенала. Они были очень необычны и цветом, и весом, и своими характеристиками, но вот булат ему лично импонировал больше. Была в нем какая-то изысканность, примерно, как в шахматах, не просто вещь, а наслаждение для изощрённого ума…

Кирель прекрасно знал, что Броззи прячется в доме Лекса под личиной раба. Буквально под самым носом Лейшана, который с азартом разыскивает его по всевозможным злачным местам столицы. Люди Киреля ведут с ним замысловатую игру, подкидывая время от времени якобы точные подсказки, где именно искать пропажу. И Лейшан порой попадает в весьма щекотливые ситуации, но при этом не бросает поисков. А еще, его соглядатаи и шпионы под личиной краснорясных монахов шныряют по городу и вынюхивают тайны, заодно втираясь в доверие к аристократам и простым людям. С тех пор, как плебс принял Лекса, он стал чтить Саламандру, делая ее из мелкого домашнего божка наподобие ларов едва ли не ровню Семизубому и Матери-Ящерице.

Краснорясные монахи с удовольствием принимали приглашения от знати и торговых гильдий, чтобы прийти в их жилища и освятить очаги и светильники, призывая тем самым милость саламандры в жилище. А после освящения хозяева подносили дары монахам и угощали за своим столом, и тогда монахи начинали проповедовать свою веру и восхвалять свою Саламандру. Не то, чтобы Кирель переживал по этому поводу… просто было неприятно это вынюхивание в пользу Лейшана.

Очень кстати придется постройка храма Саламандры среди новых кварталов. Тогда появятся «свои» краснорясные монахи, Кирель не сомневался, что он найдет там лояльных к империи людей, особенно после того, как Чаречаши вырезал едва ли не весь священный совет в своем городе. С постройкой нового храма Кирель получал возможность заручиться поддержкой и обзавестись шпионами в городе Чаречаши, что будет весьма кстати к тому времени, как туда уедет подросший Ламиль. Если Лекс вырастит ребенка под стать себе, то у империи появится возможность получить новый город под свой протекторат совершенно мирным путем, не пролив ни капли крови.

– Спасибо, Тиро, я уже понял, что Лекс сделал прекрасное оружие, и воинам оно очень понравилось, – Кирель милостиво остановил ветерана взмахом руки, похоже, тот мог говорить об оружии до самого заката, – так ты говоришь, воины сами будут изготавливать их?

– Да, – энергично махнул головой Тиро, – Тургул, когда появился утром в казарме, сразу получил распоряжение от Сканда для своей центурии. Им опять придется достать свои инструменты и отложить мечи. У него есть и плотники и кузнецы, задержка только за тетивой, но мастер пообещал, что сделает все в кратчайшие сроки, благо, что она там короткая и он может делать ее из заготовок на осадные луки. Так что уже к этому вечеру первые арбалеты окажутся в казарме.

– Да, Сканд прислал заявку на болванки бронзы и латуни, я тогда еще удивился, зачем воинам так много металла, а потом понял, в чем дело, и поспешил сюда за подробностями. Спасибо, ты развеял мои сомнения и объяснил совершенно гражданскому человеку все преимущества нового, как ты его там назвал?… арбалета… да, да, я постараюсь не забыть это название. Когда Шарп приедет с охоты, он мне потом сам все расскажет и покажет, а пока информации мне достаточно.

Кирель к этому моменту уже прикинул, кого из специалистов Тургула можно будет дернуть, чтобы заполучить образец арбалета для монастырских мастеров. А уж те сами разберутся, что к чему. Кирель не сомневался в своих людях, даже после того мора, что сотворили подлые колдуны, у него все равно осталось достаточно умных и работящих людей, по мастерству не уступающих гильдейским из столицы.

– А теперь пригласи ко мне моих бывших монахов, я их давно не видел и с удовольствием поболтаю с ними по старой дружбе.

Тиро понятливо поклонился и поспешил позвать четверку учеников Лекса. Не успел домоправитель скрыться за поворотом, как из-за другого угла выскочил Ламиль. За ним мчался песочный боевой ящер и щелкал пастью почти над его головой. Монахи вытащили оружие, готовые броситься на выручку младшему ребенку правящей четы, но Кирель остановил их. Ламиль не выглядел испуганным, он смеялся и что-то прижимал к животу, пряча от ящера. Кирель знал, что Лексу подарили детеныша, но считал, что тот будет в загоне, а не бегать свободно по двору.

– Папочка! – закричал ребенок и бросился к Кирелю, но к удивлению Первосвященника, ящер резво перехватил Ламиля за туничку и потянул обратно, – Аши! Отпусти! Это папочка! Он свой, он хороший!

Но только Аши не верил на слово и отказывался отпускать малыша неизвестно к кому. Кирель восхитился такому охраннику. Для любого человека монахи были на одно лицо, но нюх ящера разбирал более тонкие нюансы. За спиной Киреля были не просто монахи, а его личные телохранители. Они были вооружены и очень опасны. И хотя запах благовоний должен был нивелировать разницу, но Аши четко слышал чужаков, сильных, собранных и агрессивных. А еще, у них было оружие. Аши прекрасно выделял запах металла, нагретого человеческим теплом, и от того, что этот металл был спрятан под одеждой, а не висел на виду, как у других больших мужчин, вызывали еще больше сомнений.

Он перехватил верещащего Ламиля мелкими передними лапками и настороженно принюхивался и присматривался к монахам. Монахи так же настороженно смотрели на молодого ящера, который прижимал к груди ребенка и прикрывал его лобастой головой. Судя по слегка дрожащему хвосту, он был готов атаковать при малейшем подозрении на опасность.

– Отойдите дальше, – махнул рукой на охрану Кирель, – вы его нервируете.

– Аши, тихо, свои! – из-за поворота появились трое младших, с лентами, повязанными поперек лба, как у учеников мастера, – Аши, отпусти Ламиля. Это хорошие люди! Простите его, Лекс вчера поручил Аши охранять Ламиля от посторонних, когда младшие разбирали жертв из Клоаки, и с тех пор он от него и не отходит.

Аши поверил людям, которых видел с рождения, и наконец отпустил Ламиля. Тот, нимало не смущаясь, одернул тунику и бросился в объятия Киреля. Взгромоздившись к нему на колени, продемонстрировал маленького древесного ящера, которого прятал от Аши, и стал эмоционально объяснять, что маленький зверек пытался есть из миски Аши, а тот рассердился и едва не съел похитителя еды. При этом Ламиль все время повторял Пипи, и Кирель только к середине рассказа понял, что Пипи – это не восторженный писк самого ребенка, а, по всей видимости, имя ящера, которого тискал возбужденный малыш. Кирель мысленно удивился живучести этого самого Пипи, если после таких жарких объятий он еще не сдох.

Первосвященник внимательно слушал ребенка, тем временем наблюдая, как троица его бывших лучших бойцов становится перед ним на колени, совсем, как в прежние времена. А тут и Бэл выскочил из-за угла, вытирая о тунику руки, и на какое-то время замешкался, глядя на белую фигуру в кресле, но потом так же покаянно опустился перед ним на колени. Правильно… умный мальчик… каких бы высот он ни достиг, но для Киреля он все равно будет Белым, командиром боевой четверки.

– Давно не виделись, – Первосвященник дождался паузы в рассказе Ламиля и обратился к коленопреклоненным людям, – ну же, расскажите, как вам живется под рукой Лекса, чего добились, какие планы на будущее.

Не то, чтобы Кирель сам не знал, что происходит в доме Сканда, но было интересно послушать, что именно расскажут и о чем попытаются умолчать бывшие боевики. Кирель смотрел и слушал доклады Белого, Мелкого, Репья и Ножика. На удивление, Ламиль комментировал все услышанное, внося эмоции в сухие доклады. Ламиль объяснял, какие красивые одежды были у монахов, когда они пели и танцевали, как Козлику и Лексу подарили цветочки, а ему нет. А то, что потом принесли несколько корзин, так это уже было неинтересно, хотелось именно тогда, когда не было… а вот в мячик новые мальчики играть не умели, а он их потом научил, и кормил тоже, совсем, как Пипи, и они теперь очень хорошо играют с ним в мячик, а еще рисуют цветочки на песке.

Ламиль слез с рук папы и, найдя палочку, стал рисовать цветочки на песчаной дорожке. Кирель с интересом смотрел на все, и заодно слушал доклады бывших монахов. Ему рассказали и показали все интересное: и образцы горшков и тарелок с росписью, и новые цвета эмалей, и зеркала, готовые к продаже, и немного растекшуюся эмаль на браслетах. Рассказали о росписи на стеклах, и о том, что вскоре собираются делать оконные рамы со стеклами, чтобы к следующему сезону штормов в домах было светло и тепло, и больше в домах бедняков не умирали от простуды дети.

И за всем этим внимательно наблюдал Аши. Он пытался понять, что происходит. Почему к тому, кто сидит в кресле, все относятся с таким вниманием, как будто он старший в стае. И, судя по запаху, сильно опасаются и волнуются. Он ведь явно не самый сильный самец, он вообще пах немного как самочка, даже похоже на запах того детеныша, которого поручил охранять хозяин. Те, кто стояли за его спиной, были явно сильнее, да и металлом от них пахло, как от воинов. Аши переступил с ноги на ногу и опять настороженно принюхался, почему же ему приносят дары, а он отказывается их принимать, только берет в руки и сразу возвращает обратно? Наверное, потому, что они невкусные! Эх, лучше бы они ему мяса принесли, он бы точно не отказался от такого подарка!

***

Лекс проснулся среди ночи от того, что проголодался. Ну, просто как ящер! Осторожно выбраться из захвата Сканда не получилось, муж чутко среагировал на попытку освободиться, и резко проснувшись, прислушался и принюхался, и только услышав голодную трель живота рыжика, разжал объятия. Лекс подхватил первую попавшуюся тунику и пошёл вначале в купальню, обмыться после бурного соития, а потом отправиться на кухню в надежде раздобыть чего-нибудь съестного. На кухне обнаружился Тиро, он что-то писал на пергаменте при свете светильника и почти прогоревшего камина. Он, похоже, совсем не удивился появлению рыжика среди ночи на кухне, а стоило тому сесть за стол напротив него, как Тиро молча встал со своего места и наложил в тарелку тушеного мяса. Еда была еще теплой и очень ароматной. Лекс с удовольствием подхватил лепешку и стал жадно насыщаться, вымакивая лепешкой вкусный соус. Когда первый голод прошел, Лекс заметил суровые складки на лице явно обеспокоенного домоправителя.

В ответ на молчаливый вопрос Тиро сразу рассказал о появлении у них дома Киреля. Для начала, он был перепуган, когда увидел Киреля, который передвигался по городу вот так запросто, как простой горожанин, а вернее, как монах. А потом рассказал, что тот, после того, как полюбовался на сонную супружескую пару, долго разговаривал с учениками Лекса. И, более того, те ему все рассказывали и показывали. Бегали, приносили ему образцы всего, что делали и, кроме этого, подробно рассказали, что было в доме во время штормов и после.

– Тиро, я не знаю, успокою я тебя или испугаю еще сильнее, но Кирель уже не раз бывал у нас в доме под видом монаха, – Лекс отложил вилку и вымакал с тарелки остатки мясного соуса, – м-м, было вкусно, но мало, я бы ещё чего-нибудь съел.

– А Сканд знает, что Кирель вот так запросто ходит по городу? – удивился Тиро.

– Знаю… – раздалось от двери, и в проеме появился голый генерал, – я видел его в первый раз, когда Лекс сделал булатный клинок, а еще перед приездом Чаречаши, они разговаривали во внутреннем дворике. Не волнуйся за Киреля, его монахи хорошие бойцы, а белая ряса делает его практически невидимкой на улицах. В столице нет сумасшедших, чтобы задирать монахов, их и прежде все обходили стороной, а уж после зачистки Клоаки, так и подавно.

– От Тургула есть вести? – Сканд сел за стол и устало оперся о столешницу.

– Да, – Тиро поставил полную тарелку и перед воспитанником, – он присылал посыльного. Первые арбалеты уже готовы. Тургул спрашивает, сколько надо сделать арбалетов и сколько болтов? И, главное, как срочно? Сегодня кузнецы будут работать всю ночь, но нужна ли такая спешка?

Сканд посмотрел на Лекса, который от волнения закусил губы, и уверил Тиро, что работа срочная. Пусть сделают арбалетов хотя бы полсотни, и по десятку болтов на каждый. Можно будет начать обучение воинов, и вот тогда уже определиться, сколько именно нового оружия понадобится.

– Кирель спрашивал об арбалетах, и я ему все рассказал, – Тиро поджал губы, – я ведь поступил правильно?

– Безусловно, – Сканд вздохнул и взялся за вилку, – Кирель и так все узнал бы, поэтому нечего разводить тайны, как плесень по углам. И то, что ученики Лекса все рассказывали Первосвященнику, тоже ничего страшного. Я думаю, что старый интриган и так все знает, а расспрашивал, чтобы удостовериться, что от него ничего не скрывают.

– Я тогда пошлю кого-то в казармы, чтобы сообщили Тургулу об объёме работы. – Тиро встал из-за стола и похромал к сторожке охранников. Сканд поковырялся в миске и отодвинул еду, его больше волновал перепуганный взгляд Лекса.

– Как ты думаешь, чего нам ожидать в дальнейшем?

– Не знаю, – Лекс поморщился и после тяжелого вздоха пододвинул к себе тарелку мужа, – слишком мало информации об их планах. Если бы ты не утащил меня, то я сейчас знал бы намного больше, – Лекс заметил, как Сканд недовольно раздул ноздри, и предупредил, – если опять начнешь орать, что я шлюха, то я тебе опять в морду дам. Ревность, это, конечно, очень мило, но раздражает. Ты или веришь мне, или нет. И, кстати сказать, я тебе любовников не подсовывал, а вот ты мне предлагал… помнишь, на пиру младшего, как его там, – Лекс пощелкал пальцами, а потом махнул рукой, – а, не важно. И вообще, не об этом надо думать, а о том, как колдунов провести и желательно напугать так, чтобы они нас стороной облетали. Жалко, что ты так не вовремя появился, Лир только болтать начал, а тут ты примчался…

– И что такого тебе этот старикашка мог бы рассказать? – Сканд желчно перекривился.

– Например то, что они полностью контролируют земли дев копья и собираются расширять свои территории.

– Он так и сказал? – Сканд насторожился, – а в какую сторону? А ну, пошли!

Сканд подхватил светильник и отправился в кабинет, Лексу ничего не оставалось, как отложить вилку и отправиться следом. Сканд порылся в ворохе карт и выложил большую, но какую-то схематичную карту государств. Лекс пододвинул светильник и стал водить по ней пальцем, пытаясь сориентироваться. Вот внутреннее море. Оно было похоже не на овал, а на большую фасолину или, скорее, на почку. Поскольку примерно посередине в море впадали две крупные реки – Шустрик и Желтая. Нет, в море впадало еще несколько рек, но они были явно меньше двух знакомых Лекса.