Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 125 страниц)

В дверь постучали, и Лекс понял, что сидит уже какое-то время, окунувшись в воспоминания. Он накрыл салфеткой отмеренные реактивы и, спрятав весы, разрешил войти.

– Сахарочек, – Сканд принюхался, пахло едко и неприятно, – время обеда, я скучаю, что ты делаешь? Меня к тебе не пускали, – пожаловался муж и ненавязчиво стал рассматривать открытые сундуки со свертками, – я могу помочь?

– Да, – Лекс улыбнулся, – покорми Ламиля и проследи, чтобы меня не беспокоили до ужина, я разберусь с делами и выйду.

Муж недовольно фыркнул, он явно рассчитывал на другой ответ, а потом заметил буквы на стене.

– Тайнопись колдунов? – Сканд провел пальцем по следу от угля, – ты что-то похожее писал в лавке купца, когда мы ездили в старый город. Что это значит?

– Там, в лавке, я считал цифры, чтобы проверить, насколько купец правильно посчитал деньги, а это не цифры, а буквы. Они совсем другие. Смотри. – Лекс взял уголек и, подойдя к стене, написал цифры от единицы до пяти, так, как положено, с углами, – смотри, сколько углов, такая и цифра: один, два, три. А я писал так, чтобы быстро, и поэтому сглаживал углы, но оставил само написание таким же. Видишь? Лекс написал под первым рядом цифр, привычно, так, как принято в математике. Сканд провел пальцем по тем и другим цифрам и задумался.

– Зачем такие сложности? Есть ведь простые знаки, обозначающие счет. Зачем придумывать другое?

– Эти цифры проще и понятнее, когда торопишься, не надо присматриваться и считать палочки, – Лекс улыбнулся, вспомнив цифры, которые были в ходу в империи, – и, самое главное, они легки, когда надо считать большие числа. Достаточно знать десять цифр, и ты не собьёшься со счета.

Лекс написал цифры от одного до девяти, а потом блеснул улыбкой и познакомил мужа с таинственной цифрой ноль. Она сама по себе обозначает пустоту, но если поставить ее после любой цифры, то она станет обозначением десятка, или сотни. Сканд сообразил быстро, но только сдаваться не собирался. Для десятков здесь были свои обозначения, и для сотен тоже. Значок тысячи был похож на раздавленного жука, а десять тысяч походили на сундук с открытой крышкой.

Лекс записывал большие числа арабскими цифрами, а Сканд, подхватив уголек, записывал рядом местные аналоги. Но когда дело дошло до вычитания и сложения «в столбик», то метод Лекса вызвал шок своей простотой и наглядностью. Сканд растерялся и не смог возразить. Все возражения разбились перед наглядным примером. 34 726 выглядело в исполнении Сканда как три сундука, четыре раздавленных жука, семь заковыристых этажерок и одна фигурка, обозначающая двадцать шесть, причем, надо было быть аккуратным, чтобы не перепутать ее с другой цифрой из второго десятка. А когда Лекс в столбик вычел 23 342 и ответ оказался простым и понятным, и, главное, легко и наглядно проверяемым, Сканд от растерянности даже сел на свободный стул и тяжко задумался.

Оказывается, такое здесь называлось сложным вычитанием, и этим занимались мастера-счетоводы. Очень легко было сбиться или написать неверный ответ. Тысячи вычитались из тысяч, сотни из сотен, а потом остатки опять складывались, чтобы вычитать дальше. Процесс был сложным и требовал большого опыта и сноровки. Но тут Лекс вычел из большого числа большое число, и ответ был сразу и легко проверялся. Это было подобно взрыву в голове и требовало осмысления.

Лекс торжественно вручил Сканду уголек и выпроводил его на кухню, с наказом подумать, а сам продолжил изготавливать на будущее фараоновых змеек. Он делал их большими и маленькими, поскольку неизвестно, что ожидало его в будущем. После этого разложил их просохнуть на листе пергамента и опять углубился в свои записи, которые остались после взрывчатки. Он тогда только написал пропорцию ингредиентов, и поскольку все сработало, стоило повторить то же, что и было. Надо только дождаться, когда закончатся дожди и воздух перестанет быть сырым и холодным. Карамельная взрывчатка была гигроскопична, и при большой влажности, могла стать малоэффективной.

Лекс порылся в своих мешочках и вздохнул. Селитры тоже было совсем немного, и если верить купцу, то надо ждать новых торговцев из-за моря, чтобы пополнить запас. Зато на самом дне нашелся деревянный кругляшок саламандры. Тот самый, что когда-то ему отдал Сишь. И им же он поставил печать на ошейнике Зюзи. Лекс подкинул в ладони деревяшку. Как давно это было. Все начиналось, как попытка выкупить Рарха из рабства, а закончилось ареной, требушетами, Тили-мири, пиратами, браком со Скандом, Ламилем, семьей.…

Похоже, знак Саламандры действительно приносил удачу… Лекс задумался. Он знал одного человека, которому удача сейчас очень бы помогла.

Рыжик быстро сложил все свое богатство обратно по сундукам. Так же на пергаменте уложил поверху свои секретные штучки, которые сейчас больше смахивали на маленькие какашечки, и закрыл сундуки со всем вниманием. Один сундук ему презентовал Тиро, а второй достался от пиратов. Они оба имели хитрые замки наподобие головоломки. Знающий человек мог открыть их, но вот ребенку они были не под силу. Лекс хмыкнул. В этом мире не было толковых навесных замков, только веревки с разнообразными плетениями «замков» и простые запоры, с которыми он столкнулся у пиратов и открывал простой железкой. Пожалуй, стоило познакомить этот мир и с простым навесным замком с ключом. И Лекс знал, кому поручить подобную новинку.

Судя по недовольному урчанию в животе, время обеда давно прошло, и близился ужин. Лекс заскочил на кухню и замер, пораженный увиденной картиной. На кухне все опять было перевернуто. Столы стояли посередине, на них навалом валялись матрасы с подушками, на которых пристроили лежачих, остальные сидели на лавках и выкрикивали цифры, а Сканд стоял на скамье и записывал под потолком на оставшемся кусочке беленой стены. Похоже, муж, как примерный ученик, складывал и вычитал. Лекс огляделся. Все стены были исписаны нескладными угловатыми закорючками, в которых явственно виделись арабские цифры.

Лекс прошелся по кухне, вглядываясь в исписанные стены. Цифры. Цифры. Сложение и вычитание, вычитание и сложение. Похоже, муж пытался не только разобраться с непонятными цифрами, но и найти возможную логическую ошибку. О! Похоже, все началось отсюда. Лекс вгляделся в ряд цифр, написанных вначале с уголками, а потом «прописью». Да… рядом стояли местные цифры: жучки и сундуки, этажерки с различным комплектом закорючек. Было похоже, что по ним водили пальцем, наверное, Сканд пояснял кому-то или себе, но больше такие значки не попадались. Дальше шли только привычные глазу арабские знаки вычисления. Очень интересно! Сканд, похоже, большая умница, раз все запомнил и ни разу не сбился…

– Лекс!! Лекс! – Сканд закончил сложение под потолком и соскочил со скамьи, – Лекс, эти колдовские цифры – это просто чудо! Так все просто и понятно и, главное, можно складывать любые числа и каждый раз будет получаться! А наши умники на абаках считают-считают, и каждый раз ошибаются! А тут раз – и все понятно!

– Это не колдовские цифры! – ляпнул Лекс, а потом прикусил себе язык, вспомнив Гаури, – это просто цифры, если ими пользуются колдуны, то это не делает их колдовскими. – Лекс повел глазами, прикидывая варианты и выдал, – ими пользуются не только колдуны, но еще где-то, только боги не уточнили, где. Боги говорят, что эти цифры помогут людям и сделают их жизнь проще и понятнее. Ты же и сам видишь, что ими пользоваться намного удобнее.

– А кто еще пользуется? – прищурился Сканд.

– Боги говорят, что людям надо повзрослеть, они, как Козюль, не хотят думать головой сами и рассчитывают, что все решения за них примут боги. Думай, наверняка ты где-то видел такие цифры, но не знал, что они обозначают, и принимал их за другие знаки.

На кухне все замерли. Кто-то искренне пытался вспомнить, а кто-то переживал из-за слов самого Лекса.

– …когда боги сказали, что мы, как Козюль, они что имели в виду? – Тиро засунул руки за пояс и нахмурился, – что мы тупые и думаем только, как поесть и потрахаться?

– Нет, – Лекс нахмурился, – не тупые… просто, не думаем головой сами и ждем, когда за нас все решат другие. Боимся нового. Посмотри на цифры. Боги давно уже предлагают их людям, но мы предпочитаем писать и считать по старинке. Так, как отцы и деды делали. Это, как ходить в дедовской одежде, неважно, что старая и похожа на ветошь, ни тепла, ни красоты, главное, что дед еще носил. А про Козюля я сказал, чтобы понятнее было. Боги говорили о людях, как о своих детях.

А про Козюля вспомни сам. Он был согласен прожить всю жизнь наложником и не хотел сам принимать решения. Он даже не думал, что может решать сам. Ему было проще подчиняться чужому решению. Я ему говорил – думай, что ты хочешь, учись новому, знание лишним не бывает. Он ведь мог стать моим учеником. Научиться новому, стать мастером. А он предпочитал губы дуть, что его в постель не берут и заставляют жить с детьми. Он даже не пытался учиться. Зачем? Это ведь просто: лег на спину и ноги раздвинул. А тут думай, что хочешь делать? Новая профессия? Зачем ему? Замуж – это просто и понятно, он хотя бы знает, что с мужем делать. Ну и ладно, – Лекс махнул рукой.

– Я рад, что не все, как Козюль. Есть много умных и храбрых людей, которые не боятся перемен в своей жизни. Посмотри на этих детей, Тиро. Они каждый день учатся новому, и они многого добьются в этой жизни. Они станут мастерами в новых гильдиях и будут каждый день смотреть вперед с надеждой на лучшее. Они будут послушны богам, но не будут висеть, как камень на ноге, а будут, как дети, каждый день учиться новому и радовать богов своими новыми умениями. Вот посмотри на Ламиля, он маленький и он каждый день учится – кушать ложкой, кататься на ящере, играть с детьми, и мы со Скандом смотрим на него и радуемся. Малыш растет! Так и все должны учиться чему-то новому. Новое – это хорошо. Новые клинки лучше старых! Требушеты – новое оружие. Смотри, Тиро, как вовремя боги послали его нам. Ведь без требушетов мы бы не разгромили пиратов. Наши потери были бы ужасными. Пиратов было очень много. Но они действовали как всегда, по-старинке, а у нас было новое оружие, и мы победили. И боги радуются нашей победе, и посылают нам новые подарки. И нам надо только не бояться их принять!

– А я вспомнил! – Тургул указал пальцем на Сканда, – и ты сейчас вспомнишь! У самоедов над входом в дома такие обереги есть. Точно! Смотри топор с перекладиной – зибен, а вот двойной крючок над входом это цвай, петля это зекс, а петля вверх ногами – нойн!

– Айн, цвай, драй, фир! Это счет… – Лекс прикусил язык в последний момент, чтобы не ляпнуть про немецкий язык. В этом мире язык был один на всех, и пояснить про немецкий и английский было просто нереально. – Это те же цифры, но названные иначе. А что, у них тоже есть избранный любимец богов? Откуда у них это знание?

– Про избранного не слышал, – Сканд подошел ближе и заглянул Лексу в глаза, – самоеды вообще очень скрытные. Они живут за дальней северной заставой и чужих не любят. Они сильные охотники и суровые воины, и к ним в селения так просто не попадешь. Мне разрешили войти, когда я снежную тень убил. Тургул командовал в дальнем форте больше года и, скорее всего, тоже добился разрешения попасть после того, как шкуру раздобыл.

– Да, – Тургул поерзал на скамье, – после второго серого меня пригласили в гости. А потом мы даже охотились вместе, и у них в селении несколько раз бывал. Про избранного ничего не слышал. Но вот шаман у них был, старый, уже из ума выжил, но племя за ним смотрело. Он в свое время, когда молодой был, многому их научил. На каждом доме оберег повесил, сказал, духи велели. Железо научил ковать, рыбу коптить. Приучил их мясо солить впрок и ядреное вино из меда делать. Такое, смотришь, как вода прозрачная, пахнет странно, а глотнешь – и прямо как огонь по крови и голова сразу пьяная, будто графин вина выпил!

Лекс рассмеялся. Немец, похоже, научил местных самогон из меда гнать! Интересно будет с ним встретиться.

– А что, шаман сильно старый? Мне бы с ним увидеться… – Лекс с надеждой посмотрел на мужа, тот только пожал плечами.

– Он, когда я уезжал, уже зубы все потерял и на ногах почти не стоял, – Тургул пожал плечами, – вряд ли он этот сезон переживет. У них снега много выпадает и очень холодно бывает. Да и что на него смотреть? Он мозги растерял от старости, когда я приходил проститься, то он уже не соображал, курлыкал что-то непонятное и все. Говорят, он, когда ребенком был, в овраг упал и головой сильно ударился. Его нашли через пару дней и он в горячке пролежал долго, а потом чудной был, говорить заново учился и, вроде как, забыл всех. Ну, тогда шаман, который в то время ученика искал, забрал его к себе и выходил. А потом он уже, как в силу вошел, многое для племени сделал. Помирил с соседями, объединил несколько становищ в одно и укрепил мирные договора свадьбами. Самоеды тогда даже отпор дали нашим войскам и мы остановились в продвижении на север. Это было еще, когда Шарп был наследником. Давно, одним словом. С тех пор у нас там дозор стоит, и мы с самоедами больше торгуем, чем воюем. Купцы любят к ним за шкурами ездить. А им возят зерно и бобы на обмен, и украшения разные, ну, все как обычно…

Лекс прикинул по времени. Шарп уже давно у власти, вон Пушан и Сканд уже взрослые, значит, шаман действительно старый… Жалко, что с земляком поговорить не получится… хотя не земляк по факту, тот, как видно, немец был, но все равно человек с того мира… Лекс пригорюнился, а потом подумал, раз шаман выжил и он сам удержался, то, может, еще есть кто? Вон Гаури цифры опознал, значит, видел раньше, и Кирель называл таких подменыши… Интереснее, кто там, у колдунов обосновался, судя по мату, так точно русский. Да еще и с чувством юмора, одно только приветствие чего стоит!

– Хочешь, к самоедам съездим? – Сканд стоял рядом и пытался по мимике понять, о чем думает любимый, – дорога дальняя будет, да и подождать придется месяца два, пока у них дороги будут пригодны для путешествия.

– Нет, не стоит, – Лекс улыбнулся, – мне и дома есть чем заняться. Если бы я точно знал, что шаман жив будет, то я бы ему лучше письмо написал. Но если он такой старый, то чего человека тревожить? А ты у меня такой молодец! – Лекс с восхищением уставился на мужа.

– Я тобой горжусь! Ты, оказывается, такой умный, все запомнил и понял, и ничего не перепутал, и так много всего написал. Я даже растерялся, когда увидел! Дай я тебя поцелую, умница моя!

Лекс схватил Сканда за голову и страстно поцеловал, его не менее страстно поцеловали в ответ. Сканд заурчал от удовольствия и прижал к себе миленка. Ему очень понравилось, что его хвалят не только за силу, но и за ум. Особенно, что его хвалит такой умный рыжик.

– А теперь можно побегать? – Ламиль подал голос.

Лекс прекратил тискаться с мужем и оглянулся. Ламиль сидел на руках Ма и, похоже, уже устал от такого ничегонеделанья. Остальные дети тоже смотрели с надеждой, что можно уже размять ножки. Детей постарше интересовало больше, как целуются взрослые, а вот самих взрослых интересовали исписанные стены. До некоторых только сейчас стала доходить информация, что все, сделанное Скандом – не шутка, а, похоже, очень серьезная вещь.

– Конечно, – Лекс подхватил ребенка и подкинул в воздух, вызвав у него заливистый смех, – а теперь давайте ужинать! Я проголодался!

Тиро сразу стал командовать, чтобы на кухне все опять растащили, как обычно, столы на свои места, матрасы под стенку. Раненых сверху на матрасы, а девок к камину, ставить котлы и кипятить воду. К Сканду подошли несколько воинов, которые хотели теперь более серьезно вникнуть в новое знание. Муж подошел к камину, откуда начинал знакомство с «божественными» цифрами. Лекс только хмыкнул, это ж надо, помощь в деле образования пришла откуда не ждали… Ну и прекрасно, может, Сканд – это именно тот учитель, который необходим для этого мира. Он достаточно упрям и предан своим убеждениям. Если он решил, что дело нужное, то свернуть его с намеченного пути уже не представляется возможным.

Лекс подхватил на руки Ламиля и пошел в дальний угол кухни. Там сидели Рарх с Сишем. Возле них расположились подростки и старательно строгали и шлифовали досточки. Рарх, как обычно, учил всех, начиная с простых и нужных вещей, таких, как деревянные гэта. В такую мокрую погоду они были особенно нужны, и дети явно гордились, что делают такие важные вещи. Лекс спросил, сделал ли друг два круга с перекладиной, как он просил, и Рарх сказал, что странная штука дожидается его в мастерской. Если понадобится, Сишь сбегает и принесет. А вот как ее приделать к скамейке, это пускай уже Лекс думает, у самого Рарха не получилось.

Пин и Мэл стояли рядом и внимательно слушали все, о чем говорил учитель. Лекс сразу дал им задание завтра с утра принести поделку Рарха и приготовить широкий кожаный ремень, а Рарху сделать наутро пару деревянных клинышков-гвоздей. Ученики кивнули и вскоре притащили показать добротный кожаный ремень. Портить качественную вещь не хотелось, и Лекс отправил их на поиски плотной кожи. Им потребуется всего лишь полоска, он показал, какой ширины и длины. Наверняка осталось что-то после детских сандалий.

А сам сел на матрас возле Броззи. Тот выглядел неважно, это было странно, у него не было ничего страшного, а ушибы должны были давно зажить, но, к удивлению, рыжий здоровяк выглядел несчастным и каким-то «пожеванным». Ламиль вывернулся из рук и побежал играть с Аши, который опять нападал на деревянную качалку, пытаясь доказать ей, что он – самый грозный ящер на этой кухне.

– Броззи, как ты себя чувствуешь? – Лекс положил руку на лоб вздрогнувшему ученику, – температуры вроде нет, но выглядишь ты совсем неважно. Может, вызвать лекаря? Я тебя не беспокоил, давал тебе время прийти в себя, но выглядишь ты с каждым днем все хуже. Где болит?

– Нигде, – Броззи виновато отвел глаза, – спасибо, что не выгнали во время сезона и дали возможность отлежаться. Я понимаю, что виноват и не заслуживаю доверия, – в глазах Броззи появились слезы, – но я не предавал вас, учитель! Я бы умер, но ничего не рассказал! Но все уже случилось, и я не знаю, как я могу искупить свою вину…

Броззи сжался, ожидая окрика или удара. Он уже привык к презрению, с которым на него все посматривали, и к мелким тычкам. И теперь, похоже, ожидал, что Лекс пришел назначить наказание или выставить его из дома.

– Броззи, посмотри на меня, – Лекс приподнял лицо парня за подбородок и недовольно поджал губы, увидев, насколько обреченным он выглядел, – я был немного занят, выдавая Козлика замуж, и не беспокоил тебя, давая время, чтобы твои ушибы и синяки сошли, но я не сержусь на тебя и ни в чем не обвиняю. В жизни может разное случиться, и обвинения могут быть ложными, не стоит так мучить себя прошлым. Вон меня однажды обвинили в гибели кладки и выпороли кнутом. Это было несправедливо и ужасно больно. Ну, было и было, надо двигаться дальше.

Но Броззи, похоже, накрутил себя и напридумывал ужасов, уговорив сам себя, что не заслуживает доброго отношения и прощения. Лекс внутренне отругал себя, что не поговорил с ним раньше, но что сделано, то сделано, и надо попытаться найти выход из этой ситуации. Похоже, добрые слова и уговоры не дойдут до Броззи. Он сам себя обвинил и теперь сам себя наказывает. И, главное, он теперь в глазах других людей пария *, и кроме тумаков и щипков, не заслуживает другого обращения. Еще немного, и Аши начнет кусать его за ноги, а все будут смеяться.

Лекс задумался. В этом мире, где детей за несговорчивый характер и неловкость отправляли на растерзание ящерам, где стариков выставляли на арену в дар богам, милосердие и прощение были непонятным чудачеством, а за добрыми поступками всегда искали подвох и тайный умысел. В этом мире, похоже, нежеланием наказывать своего ученика он только делает ему хуже. Броззи не мог найти успокоения, поскольку Лекс отказался с ним поступать, как все учителя поступают со своими учениками, а значит, он отказывается от него. А все остальные, похоже, посчитали, что Лекс, не наказав ученика, предоставил остальным возможность доказать свою лояльность к учителю, и занялись травлей отступника.

Несмотря на все свое желание спустить ситуацию на тормозах, придется показательно наказать Броззи, для начала, чтобы парень успокоился и перестал сжирать сам себя, и для того, чтобы остальные наконец оставили его в покое и угомонились. Лекс вздохнул, если наказания не избежать, то надо сделать его максимально показательным, чтобы больше ни в чьей голове не возникало мысли, что Броззи остался один и беззащитен. Лекс размахнулся и со всей силы влепил рыжему верзиле оплеуху. У того голова безвольно мотнулась, а из губы потекла кровь, похоже, у него был приоткрыт рот и он прикусил сам себя. Лекс понял, что отбил себе руку, но останавливаться было нельзя, и потом, с кровью даже зрелищней получится.

– Ах ты, ленивое дерьмо ящера! – Лекс схватил Броззи за шиворот и тряхнул, как кутенка, – я тебя оставил выздоравливать и набираться сил, а ты решил валяться вместе с ранеными воинами и думаешь, что тебе сойдет с рук?! Скоро закончится сезон, а у тебя сил меньше, чем у ребенка! Ты есть прекратил, чтобы улизнуть от работы? – Лекс залепил Броззи еще одну оплеуху, – у меня для тебя полно работы, а ты не будешь в силах молот в руках удержать! Негодяй! Жалкая закуска для ящера! Решил улизнуть от работы? Разлегся здесь, весь такой несчастный! Видите ли, мастер занялся своими делами и не обращает на него внимания! Да ты ведешь себя, как избалованный ребенок! Думаешь, я буду кормить тебя за просто так? Лентяй! Да ты молот не удержишь! Ленивый кусок говна, я научу тебя, как отлынивать от работы!

Лекс все время своей показательной ругани тряс амбала за тунику и тянул за собой из угла, где Броззи прятался от всех, на середину кухни. Дотащив не сопротивляющегося парня до ближайшей лавки, он толкнул его так, чтобы тот шмякнулся на пол, и гаркнул:

– Тиро, где у нас розги, которыми детей наказывают? – Лекс оглянулся и грозно нахмурился. Убедившись, что на него все внимательно смотрят, он пнул замершего Броззи, который тем не менее смотрел на него с надеждой и легкой паникой, – а ну, быстро снял штаны и лег на скамью! Я тебе покажу, как отлынивать от работы!

– Милый? – Сканд появился рядом и настороженно посмотрел на мужа, – давай, я его плетью научу? Поверь, он это сильнее запомнит…

– Нет, – Лекс представил, что Сканд сделает с парнем в желании помочь, и передернул плечами от ужаса, – нет! Он ведет себя, как ребенок, и получит наказание, как ребенок! И пусть до конца сезона штормов спит с детьми. Он не заслужил спать со взрослыми!

Тиро вынес откуда-то из-за угла пучок тонких розог и передал грозному Лексу. Тот стал их рассматривать и перебирать с видом знатока, пока не остановился на самой тонкой и гибкой. Вот ведь! Его пороли пару раз, но вот какой будет лучше? Ну, в смысле, не так больно? Может, наоборот, взять потолще? Хотя тонкая скорее сломается и можно будет прекратить все это… Лекс взмахнул в воздухе тонкой розгой и внутренне содрогнулся. Он до сих пор помнил, как это больно, а еще обидно, когда стегают по голой заднице….

Но Броззи уже лежал на скамье, стянув штаны и задрав тунику и, похоже, улыбался. Он что, больной? Или мазохист? Как можно радоваться, что тебя накажут? Хотя… Лекс одернул себя и сделал суровое выражение лица. Дурачок радуется, что учитель от него не отказывается, и все будет хорошо. Мастер ругается, как положено на ученика и, похоже, действительно не собирается выставить его на улицу… Ну что ж, придется соответствовать… Лекс решил не затягивать и хлестнул по откляченной заднице. Броззи наконец перестал улыбаться, как безумный, и прикусил губу, чтобы принять «заботу учителя». Лекс только тихо вздохнул, ну почему нельзя просто поговорить?

– Детки леноваты – родители виноваты! – Лекс хлестнул Броззи по попе, – нет на свете ничего хуже лени и безделья. От них только глупые мысли в голове появляются и болячки цепляются…

Лекс хлестал Броззи и приговаривал, вспоминая, как в свое время отец мозги выносил, когда замечал неглаженую форму или грязь на полу. С тех пор, как уехала мать, они с отцом занимались хозяйством сами, и маленький Александр быстро научился стирать свои трусы и носки и заправлять кровать. Когда подрос, отец научил гладить утюгом и мыть полы. А потом пришлось учиться готовить, варить картошку или пельмени. Отец целыми днями пропадал на службе, и чтобы не умереть с голоду, пришлось многому учиться самостоятельно. А приходя со службы, отец мог устроить выволочку за немытую посуду или грязь на полу. Поэтому про лень и безделье Лекс мог цитировать отца долго. Но при этом он старательно раскрашивал зад Броззи следами от розги, стараясь не попадать дважды по одному месту.

Когда попа Броззи стала равномерно розовой, Лекс прекратил воспитательный процесс и только сейчас заметил, как на кухне тихо. Все сидели с приоткрытыми ртами и замерев на месте, но стоило Лексу обвести взглядом домашних, все как будто очнулись и принялись очень энергично чем-то заниматься, всем своим видом показывая, что они не лентяи и очень даже заняты… Даже Ламиль быстро вскарабкался на качалку и принялся энергично раскачиваться. А Аши притащил потрепанный клубочек, который был когда-то мячиком и, положив его у ног Лекса, преданно заглянул в глаза и замахал хвостом. Тиро крякнул и девки метнулись разносить на столы тарелки с мясом и сыром и лепешки.

– Вставай, – Лекс кивнул на ученика, – на первый раз хватит. Будешь спать с детьми, и пока не закончится сезон, будешь носить воду девкам на кухню и выносить ссаное ведро в туалет. Хоть какая-то польза от тебя будет. А как только погода наладится, начнешь тренироваться с молотом, чтобы силы были.

Броззи счастливо закивал головой и, схватив ведро, выскочил на улицу. Сканд с явной опаской подошел к мужу и с сомнением посмотрел на розгу в его руке.

– И откуда такие философские рассуждения о труде и лени у младшего королевских кровей? Такие слова были бы понятны в семье ремесленника, но ты, Лекс? Откуда такие мысли в твоей голове? Опять боги?

– Хм, – Лекс растерялся, вот ведь спалился на ровном месте, как Штирлиц с медведем, придется выкручиваться, – я, между прочим, с тех пор, как покинул дворец, о многом успел подумать и переосмыслить былую жизнь. Если ты помнишь, первое время в клетке я молчал. Молчал и думал. И вот тогда я понял, что вся моя прошлая жизнь была ошибкой и надо что-то в ней менять.

– Сахарочек… – Сканд опять виновато закусил губу.

– Но я рад, что все случилось, как случилось, – Лекс улыбнулся и обнял мужа, – а иначе я не встретил бы тебя… – Лекс внутреннее отвесил себе оплеуху и попытался исправиться, – ну, вернее, я не был бы твоим мужем. Представь, я сейчас был бы мужем Пушана, а ты сейчас спал бы в пустом и холодном доме…

– Я тоже рад, что все случилось, как случилось… – Сканд прижал печального рыжика и попытался поцеловать, но тот вывернулся.

– Не надо тащить меня в спальню голодным! – возмутился Лекс и оторвал от своего филея загребущие ручки, – я знаю, чем все эти поцелуйчики заканчиваются! Я сегодня совсем немного позавтракал, обед пропустил, а вот ужин упускать не намерен!

Сканд и Тиро рассмеялись почти одновременно. В камине как раз закипела вода в котелках и девки бросили туда сушеных трав и ягод. По кухне сразу поплыли приятные запахи. Тиро дал команду к ужину и все стали складывать свои инструменты и откладывать недоделанные дела. Лекс со Скандом заняли привычные места. К Лексу на руки попросился Ламиль и сразу схватился за лепешку, а Аши метался между любимым хозяином и Тиро, который кидал мясную обрезь в миску, из которой кормили детеныша. А потом начал разрывать на кусочки лепешку и кусок подсохшего сыра. Когда Тиро закончил и понес миску к привычному месту у двери, Аши преданно лизнул колено Лекса, а потом рванул к кормушке на такой скорости, что стол дернулся, когда детеныш толкнул его боком.

– Завтра пойду в казарму. Проверю, как там все поживают, – Сканд жевал мясо, раздумывая о своем. – Во время штормов городские ворота закрыты, да и улицы стоят пустые. Хотя, всегда найдутся сумасшедшие, вроде Лейшана, которым загорелась в заднице берёста, чтобы ехать в такую погоду за город. За городом в трущобах пусто, все прячутся загодя, но бывает, кто-то появляется. Поэтому дежурные на воротах всегда есть, и патрули обходят городские улицы на случай пожаров. И хотя все уже основательно залито дождем, но пять лет назад в одном доме случился пожар, который перекинулся на целый квартал, так что надо быть настороже. А еще, выборочно проверяют пустые дома аристократов. Бывает, серый квартал шалит. Перебьют охрану и выносят все ценное, что хозяева оставили. Хотя в этом году должно быть тише. Многих перебили на арене, а оставшихся в каменоломни отослали, а кого не поймали при облавах, затаились.

– Попробуй там очаги на кухне оживить, – посоветовал Лекс, – прихвати с собой монахов от Лейшана. Если они один раз сделали, то и второй получится. Понимаю, что сезон уже к концу подходит, но все равно, горячая еда – это полезнее, чем сухомятка. Кирпичи можно взять в гильдии гончаров, вместо якоря положить просто большой камень, или два. Трубы мокрые, наверно, но ничего, потихоньку прогреть и затопить.

– А это хорошая идея, – обрадовался Сканд, – пойду к Лейшану, узнаю, как у него все получилось. Хочешь со мной?

– Нет, – Лекс передернул плечами, – там холодно и мокро. Я лучше с детьми посижу, здесь теплее…

– Ты прав, – Сканд поцеловал Лекса в висок, – все время забываю, что в пустыне намного жарче, чем у нас. У вас там песчаные бури и сухие грозы. И люди, если и запасаются, так только водой. Ладно, не грусти, я скоро вернусь.

– Угу, – Лекс поставил на пол ребенка, – вернёшься пьяным, будешь спать на коврике вместе с Аши.

Сканд довольно свистнул и, взяв из рук Тиро плащ, вышел под проливной дождь. Лекс дошел до дверей. На улице начинались сумерки, раскрашенные фиолетовыми тенями. Красная луна стала немножко меньше, хотя хоровод облаков, движущийся одновременно в разных направлениях, все равно казался кадрами из сюрреалистического фильма.

– Мэл, – Лекс закрыл дверь и посмотрел на ближайшего ученика, – я завтра собираюсь попробовать одну божественную новинку. Она называется гончарный круг. Боги показали, как это должно работать, но только видеть и делать самому – это разные вещи. У нас есть еще глина?

Мэл переглянулся с Крином и растерянно развел руками. Обычной глины если и оставалось, то совсем маленький кусочек, и тот, скорее всего, уже засох. Лекс всю глину использовал, когда делал «секрет» в теплой комнате. Лекс вспомнил, что он действительно делал из сырой глины своеобразные крышки на тиглях со сталью, но эта проблема была поправима. С утра ученики пообещали сходить в гильдию гончаров и раздобыть необходимое.