Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 125 страниц)

Ламиль перевел взгляд с Киреля на Лекса и, наконец, улыбнулся. Кирель улыбнулся следом, похоже, у него от сердца отлегло. Вскоре принесли тарелку каши с фруктами и ложку. Лекс потребовал еще ложку для себя и устроил Ламиля на своих коленях, прижимая спиной к себе, так, чтобы было удобно кормить. Сканд так и сидел на полу возле громадной кровати Киреля, и теперь держал тарелку. Ламиль обрадовался ложке, как своей приятельнице и взмахнул ей, как дирижёр. Лекс подхватил вторую ложку и засунул первую порцию Ламилю в рот. Ребенок пожевал, а потом проглотил и довольно улыбнулся. Он зачерпнул каши и протянул ее Лексу. Тот без возражений съел кашу и засунул в Ламиля новую порцию.

Пока малыш смаковал еду, раздумывая о смысле жизни, Лекс отправил следующую ложку с кашей в рот Сканду. Ламилю это понравилось, и он тоже решил покормить послушного амбала. Кирель хихикнул, уж больно комично это смотрелось, а Сканд смущенно повел глазами. Лекс цепко отслеживал, чтобы рот у Ламиля не пустовал, при этом время от времени съедая кашу, которой его кормил щедрый малыш.

Кирель помалкивал, но прикусил губу, чтобы не хохотать, глядя, как тарелку опустошают на три рта, а потом задумался. Эта троица выглядела, как настоящая семья, дружной и заботящейся друг о друге. Сканд, терпеливо держащий тарелку и позволяющий, чтобы его кормил ребенок, который время от времени промахивался. Лекс, который успевал обтереть кашу с лица мужа и запихнуть следующую ложку каши в малыша, и время от времени подхватывая летящую в его сторону ложку с кашей. И, конечно же, Ламиль, который выглядел счастливым и сосредоточенным, ведь ему приходилось кормить сразу двоих взрослых!

А потом Лекс объяснял Ламилю, как правильно пить из оловянного стаканчика, он пил сам, поил Сканда, а потом поил малыша. У того получилось не с первого раза. Часть сладкой воды досталась и одежде и даже кровати Киреля, но тот не возражал, он впервые видел, как маленький ребенок познает новое. И не важно, что когда ему дали стаканчик в руки первый раз, он вылил большую часть на себя и на Лекса, но он смог напиться самостоятельно, и это было прекрасно!

Подарки

– Кирель, любимый, зачем тебе понадобилась эта никчёмная раба? – в комнату влетел Гаури и почти сразу испуганно замер, – о боги! Лекс, во что ты превратился? Какой ужас! Если Сканд разведется с тобой, то ты успеешь вернуться домой вместе с братом. Хотя, теперь он в твою сторону и не посмотрит! Ты стал таким…

Гаури брезгливо вздернул губку и наморщил свой аристократический носик. Сканд сразу вскочил с пола и набычился, но Лекс перехватил пустую тарелку и погладил мужа по колену… ну, просто, это первое, что подвернулось под руку.

– Ты привел рабыню, как я велел? – Кирель проигнорировал эскападу блондина, – и где же она?

– Вот, – Гаури вытолкнул что-то, завернутое в тряпку, – но толку от нее никакого!

Лекс и Сканд одновременно повели носом. Из-под тряпки ощутимо пахло кровью. Сканд не удержался и одним движением стянул тряпку со скрюченной фигуры. Это и правда была Ма, но в каком состоянии! Ее стройное тело прикрывало куцее полотнище с дыркой для головы и веревочкой на поясе. Лекс остро вспомнил свои первые дни в доме Пушана, как Чока объясняла ему премудрости рабской одежды. Скорее, полотенце с дыркой для головы, которое условно прикрывало тело, оставляя на всеобщее обозрение голые ноги. И на этих боках и обнаженных бедрах красовались алые рубцы от плети. Следы от нее перечеркивали и руки, а один даже пролегал через все лицо. Одна бровь была рассечена, а вместо глаза было белесое бельмо полувытекшего яблока. А на голове вместо отрастающих волос были ужасные царапины и ранки. Похоже, ее брили впопыхах, не заботясь о конечном результате.

Ма дернулась в невольной попытке прикрыть лицо руками, но безнадежно опустила их по бокам и вжала голову в плечи, явно ожидая удара. Лекс застонал от такого ужаса. Он ведь обещал ей, что ее никто больше не обидит и все страшное в ее жизни уже закончилось. Получается, что он обманул ее и не сдержал слова? Хотелось броситься на ее защиту, обнять. Наорать на Гаури, дать ему в морду, чтобы он хоть раз понял, каково это – боль от удара. Но в голове сразу появился голос Тары, который говорил, что любовь к людям – это его слабость и им легко манипулировать, причиняя боль другим. Он сразу обругал себя, что не сдержался перед Кирелем и Гаури, не стоит им подтверждать, что чужая боль может причинить боль ему, иначе все домашние – мальчишки и девки окажутся под угрозой физического насилия. Поэтому он перехватил сползающего Ламиля и укоризненно посмотрел на Гаури.

– Зачем ты испортил кормилицу? – Лекс постарался удержать лицо, – ты, что, не слышишь, как от нее вкусно пахнет, не то, что от твоей! Кирель, ну, сами сравните!

Кирель приподнялся и подошел ближе к Ма, принюхиваясь. От нее действительно пахло вкусно, как от грудного ребёнка, немного кисленьким молоком и сладкой карамелькой. И хотя этот запах сейчас перекрывался запахом крови и немытого тела, но все равно, его было не сравнить с запахом второй кормилицы, так и стоящей в углу. Кирель обнюхал Ма, а потом повернулся к дородной кормилице и принюхался к доносящемуся от нее запаху. Контраст был разительным. Кирель нахмурился и посмотрел на Лекса.

– Теперь понимаете, почему Ламиль отказывался от ее молока? Меня бы тоже никто не заставил прижаться к ней, даже ради еды!

– У тебя пропало молоко? – уточнил Сканд.

Ма торопливо отдернула дерюжку на груди и сжала чумазыми пальцами маленькие грудки. Из бусинок сосков показались маленькие белесые капельки. Лекс решил не сдаваться. В конце концов, Ламиль уже ест кашу, а значит, смерть от голода ему не грозит! Но вот оставлять Ма в руках садиста, вот это фиг вам!

– Ее надо просто накормить и дать много попить! – Лекс авторитетно покачал головой, – молоко не пропало, его просто мало от плохого питания кормилицы! И вообще, ее отдали мне вместе с Ламилем! А значит, она моя! Как ты мог испортить чужую вещь? Это безобразие! Она моя рабыня!

– Пока моя, – хмыкнул Хранитель материнской кладки, – но я тоже не одобряю такого отношения к нужным людям.

– Папа, подарите мне кормилицу! – Лекс постарался улыбнуться, – как подарок к линьке!

– Хм, ладно, – Кирель щелкнул пальцами, перед ним вырос монах, – перо и папирус! Я напишу тебе дарственную, пошлешь своего человека, пусть в магистратуре переоформят собственность.

Кирель сел на кровать. Монах принес ему на колени небольшой столик, на котором стояли чернильный набор, перо и трубка свернутого папируса. Кирель быстро написал пару строк, Лекс посмотрел на вязь закорючек и мысленно пообещал себе наконец разобраться с местной письменностью. Заодно напомнил о ребенке кормилицы, чтобы подарок был «в полном комплекте», и вернул Кирелю лукавую улыбку. Тот дописал еще одну строчку, а потом капнул расплавленным воском на низ бумаги и поставил оттиск своего перстня.

– Ладно, дети, отправляйтесь домой! – Кирель подошел к Лексу и передал ему папирус со свежими чернилами и пока все еще горячим воском на печати, – ты стал просто невероятным! Рад увидеть тебя снова. Я хочу статую с твоим изображением. И пошлю к тебе мастера. Если я не смогу наслаждаться твоим обнаженным телом, то хотя бы буду любоваться мраморным совершенством. А теперь идите и позаботьтесь о ребенке!

– Да, папа, – Лекс склонил голову и прижал к себе Ламиля, – мы уже уходим. Звезда моя, поцелуй папу, помнишь, как тогда поцеловал Сканда?

Ламиль ухватился крепче за косу Лекса и потянулся к непонимающему Кирелю, но Лекс кивнул головой, ободряюще улыбнулся Первосвященнику, и тот подался вперед к ребенку. Ламиль исполнил фирменное «паф» в щеку родителю и довольно улыбнулся. А вот Кирель неожиданно смутился и отпрянул в сторону. Он схватился рукой за щеку и отошел к окну. Лекс растерялся, он не ожидал такой резкой реакции от всегда сдержанного Киреля, он, похоже, невольно нарушил какие-то допустимые границы поведения. На всякий случай погладив растерянного ребенка по спине, Лекс пошел к входной двери, желая оказаться дома как можно быстрее. Сканд молчал. Он заметил и «поцелуй» Ламиля и неожиданную реакцию родителя, и теперь прикидывал возможные варианты развития событий. Если Кирель почувствовал себя задетым, то он не преминет наказать виновника, и тогда надо быть настороже, ожидая чего угодно.

Лекс со Скандом были уже у двери, когда Кирель их окликнул.

– Я стараюсь не привязываться к Ламилю. Он все равно уйдет из дома. Я смотрю на него, как на часть обязательств, которые надо выполнить, но вот пускать его в свое сердце я не хочу. Не суди меня строго, Лекс. Пойми… Полюбив его, я начну переживать, и тогда начну пытаться контролировать и его, и его окружение. А делать это на большом расстоянии неправильно, да и опасно. Такая забота на расстоянии сродни веревке, которая удерживает от падения в пропасть, но такая веревка может обратиться удавкой на шее, и я этого не хочу. Я рад, что у Ламиля есть ты и Сканд, вы подарите ему любовь, так необходимую в детстве, но не забывайте, он должен выжить сам, и для этого он не должен рассчитывать на помощь со стороны. У тебя это получилось, и я надеюсь, ты вырастишь из него такого же бойца. А теперь идите, дети, а мне надо кое-что обсудить с Гаури.

Сканд улыбнулся и погладил мужа по спине. Теперь можно не опасаться подножки от монахов, просто надо и дальше держать Ламиля на расстоянии от Первосвященника. Генерал пропустил вперед семью и кормилицу, а потом закрыл дверь, но неожиданно Лекс сделал пару шагов назад и почти прижался спиной к двери Киреля. Монахи, стоящие за дверью, не знали, как на это реагировать, и замерли, как статуи. А Лекс решил воспользоваться новыми возможностями перелинявшего тела и с удовольствием подслушивал, как Кирель отвешивал полновесные оплеухи визжащему и рыдающему Цветочку. Кирель пытался донести до того простую мысль, что никто не смеет говорить ЕГО ребенку, что он плохой! А за то, что тот попытался уморить голодом его дитя, подсунув ему вонючую кормилицу, он будет наказан в полном объеме.

Лекс с удовольствием послушал повизгивание и попытки жалкого лепета в исполнении Гаури, но Ламиль ерзал на руках, не понимая, что происходит, и Лекс с легким сердцем отправился домой. Похоже, зло будет наказано и без него… На улице монахи держали под уздцы Шу и самочку, и терпеливо дожидались, когда можно будет продолжить путь к дому Сканда. Лекс стянул с себя палантин и, связав концы узлом, закинул его за спину, превратив в переноску для малыша. Ламиль поджал губы, но согласился, чтобы его опять посадили внутрь, он даже выпустил косу Лекса, но при этом продолжал цепляться за его одежду.

Зато теперь, с двумя свободными руками, Лекс мог сам забираться на ящера. Новое тело давало достаточно силы и длины конечностей, чтобы не ожидать, пока подсадят в седло. Да! Лекс уселся в седле и довольно оглянулся по сторонам, теперь он чувствовал себя полноценным! Сканд подсадил к себе в седло Ма и запрыгнул следом. Лекс мысленно отругал себя в очередной раз, надо было захватить ту тряпку, в которой ее привел во дворец Гаури, бедняжка хотя бы могла спрятаться в ней, а сейчас она сидела почти голая, на виду у всего города. Теперь все видели и следы от плети, и расцарапанную тупым лезвием голову, и, конечно, выбитый глаз. Ну, ничего, осталось немного, и они окажутся дома.

Ящеры быстро спустились с холма, на котором был построен дворец, и выехали на городскую площадь возле муниципалитета, а там, за парой поворотов, и родные ворота. Жители по-разному реагировали на новую внешность Лекса. Его не сразу узнавали, а потом бежали следом, пытаясь рассмотреть получше. Кто-то восхищенно свистел вслед, кто-то ахал от удивления и гнался, чтобы ещё раз взглянуть. Лекс не знал, как реагировать, когда на него смотрят, как на экзотическую зверушку, и посмотрел на мужа, чтобы увидеть, как тот реагирует на подобное поведение. Но Сканд выглядел таким довольным, как будто опять раздобыл целую шкуру легендарного хищника, и теперь хвастается перед всем миром своей добычей! Рыжик даже задумался, то ли стукнуть его, чтобы не зазнавался, то ли поцеловать?

Но ворота дома открылись, и Лекс оказался дома! Тиро побежал навстречу и споткнулся о собственные ноги, когда увидел нового Лекса.

– Ох! Какой ты стал! – Франкенштейн подковылял ближе и наклонил голову к плечу, явно любуясь рыжиком, – да уж, теперь с тобой так просто в город не выйдешь! И в казарму без Сканда тебе лучше не заходить. Там просто все слюнями захлебнутся и сдохнут от зависти! Хорошо, что у нас в охране есть полноценные ветераны, а не только воины на выздоровлении! Пожалуй, никого не буду отпускать ночевать домой первое время, пускай люди пообвыкнутся к новому Лексу!

Сканд довольно заурчал за спиной Лекса и спрыгнул на землю, а потом снял Ма и подтолкнул ее в сторону Тиро.

– Ее надо помыть, одеть, накормить и уложить спать! Пускай отдыхает!

– Ох, бедная, – Тиро всплеснул руками.

– Тиро, возьми, – Лекс отдал домоправителю свиток, – Кирель подарил Ма и ее дочку мне. Сходи в муниципалитет и переоформи подарок, а после этого сразу выпиши ей и ее ребенку вольную. – Лекс спрыгнул с ящера и подошел к перепуганной женщине, – прости меня, Ма, я пообещал тебе, что все страшное в твоей жизни закончилось, а тут Гаури случился… – Лекс сломал печать на ее ошейнике и снял его, – но теперь ты вольная женщина и теперь тебя никто не обидит.

– Вы прогоняете меня? – прошептала обескровленными губами Ма.

– Нет. – Лекс погладил ее по голове, – нет, милая, ты будешь жить в этом доме теперь не как раба, а как гостья. Мы найдем тебе хорошего мужа и никто тебя больше не обидит.

К Ма подбежала малышка и уткнулась ей в колени. Лекс нагнулся и, сломав печать, снял ошейник с маленькой шеи. Женщина обняла дочку и расплакалась. Ее сразу окружили девки и стали обнимать и уговаривать не плакать. Тиро рыкнул на всех, но его со смехом проигнорировали, потянули Ма в уголок под тень дерева, и там, усадив на скамеечку, вымыли теплой водой и душистым мылом, а потом дали ей чистый хитон.

Лекс увидел качели, построенные для него во дворе. Сиденье было больше, чем в прошлый раз, и на нем можно было сидеть даже вдвоем со Скандом. Лекс уселся на качели и оттолкнулся ногами. Ламиль заинтересованно крутил головой, было похоже, что ему очень нравится новая забава. Лекс достал ребенка из переноски и посадил к себе на колени. Малыш быстро понял, что взрослый раскачивает игрушку своим телом, и легко поймал ритм. А вскоре стал подпевать в такт качелям. Сканд, как в трансе, смотрел, как Ламиль напевал и раскачивался вместе с Лексом. Похоже, он не ожидал такой сообразительности от ребенка.

В это время Ма помыли и переодели. Девушки выманили из ее рук малышку и утащили на кухню. Четверка стекловаров во главе с Тиро подошла к замершей Ма. Он нес палочку и ложку.

– Ты же взрослая девочка? – Тиро вздохнул, увидев затравленный взгляд кормилицы, – ты же понимаешь, что надо делать? И чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее все закончится.

Ма кивнула головой и сжалась. Бэл подошел к ней со спины и уперся в нее всем телом, жёстко зафиксировав ей голову. Мэл и Пин взяли Ма за руки и потянули в разные стороны, лишая ее малейшей возможности дернуться, а Тиро предложил ей палочку. Крин в это время держал тарелку и горшочек. Лекс внимательно наблюдал за всем. Местная медицина была весьма занимательна…

– Вот. Зажми зубами и, главное, не кричи, детей испугаешь! – Тиро вложил палочку в приоткрытый рот и кивнул Бэлу.

А потом одним плавным движением вытащил ложкой из глазницы белесый шарик. Ма напряглась всем телом, но не издала ни звука. Тиро закинул свою добычу в тарелку и, зачерпнув из горшка мази, щедро смазал открытую рану. Руки бедняжки отпустили, ее трясло. Тиро погладил ее по щеке, а Бэл подхватил на руки обессиленное тело.

– Отнесу ее к Тургулу, у нас есть прекрасные мази, и обезболивающие, и заживляющие… Бэл стремительно понес Ма в дом. Тиро с ласковой усмешкой смотрел им в спину. А потом подошел к Сканду.

– Похоже, когда придет время, у Тургула не только младший муж появится, но и жена! – Тиро ухмыльнулся, – он так орал, когда ее забрали из дома. Хорошо, что у него ноги не до конца отросли, а то он устроил бы потасовку во дворе!

– Ну, Тургул все же командует манипулой, – Сканд задумался, – и деньгами на дом мой любезный муж его уже обеспечил, ему теперь хватит и на дом, и на семью.

– А что произошло в наше отсутствие? – Лекс придержал Ламиля, который вошел во вкус раскачивания качелей, – нас не было три дня…

– В первый день императорская чета так и не спустилась в старый город, – Тиро хмыкнул и заправил большие пальцы за пояс, – Ламиль проснулся, а рядом нет ни Мой и ни Ска! Визг стоял такой, что скорость, с которой императорский кортеж мчался в столицу, перепугала стражу на воротах! Стражники решили, что за императорами кто-то гонится, и едва не порубили сопровождавших гостей в салат!

Сканд глухо засмеялся, а Лекс заволновался, – все живы?

– Да, – Тиро хмыкнул, – несколько ящеров пострадало. Им охрана ноги перерубила на ходу. Послы кувыркнулись носами в пыль, но, слава Семизубому, все они опытные воины и поэтому сильно не пострадали! Так, устроили небольшую потасовку у ворот, но до кровопролития не дошло. Шарп потом взамен погибших ящеров подарил молодых детенышей без привязки и денег отсыпал за расстройство, это, конечно, не заменит потерю верного ящера, но хотя бы утешит гордыню.

– Так что было потом? – поторопил Лекс.

– Примчался Кирель, и только что огнем не плевался, что кормилица осталась дома. Я сразу сказал, что это была твоя идея, оставить женщину дома, но не знаю, услышали меня или нет. Ламиля отдали Ма, он сразу замолчал. Вначале покушал, а потом так и заснул с титькой во рту, видно, притомился так долго орать. Тут Кирель и приказал Гаури забрать ребенка, мол, до дальнейших распоряжений. А потом все во дворец вернулись. Тут как раз выяснилось, что послы устроили заварушку на воротах, и Шарп помчался разбираться. А все остальные отправились пировать. Чаречаши остался очень недоволен, что Сканд уволок мужа не пойми куда. Кирель его только что не за ухо потащил во дворец, вино пить и девок щупать.

– Бедный мой! – Лекс погладил Ламиля, – испугался?

– Да! – Ламиль скривил ротик и приготовился плакать, но Лекс пощекотал его ребрышки, и Ламиль захихикал и стал вертеться.

Лекс сразу встал с качелей и отправился в дом. На кухне все было по-старому, пахло горящим очагом, кашей, тушеным мясом и горькой травяной настойкой, которую здесь пили вместо чая. Она, как говорил Тиро, стимулировала аппетит у раненых. Лекс пошел в атриум, очень хотелось посмотреть на себя в зеркало. Все так же горели светильники на треногах, все так же стояли в вазах цветы, только теперь дом был расцвечен различными запахами и звуками. Шумели на улице дети, время от времени срываясь на смех, в глубине коридора по очереди бубнили два голоса, как два толстых комара, слов не разобрать, но было слышно, что разговаривают двое. По всей видимости, Бэл рассказывал Тургулу о том, что произошло во дворе. От светильников пахло углем и ароматическим маслом. Наверное, это оно давало такие устойчивые лепестки огня. От ваз пахло сыростью и цветами. Одни пахли нежно, другие приторно, но, на удивление каждый букет имел собственный запах.

Лекс остановился возле ближайшей шкуры, растянутой в простенке. Ламиль с интересом принюхался, а потом потрогал шелковистый мех. Лекс перешел к следующей шкуре, она была с короткой густой шерстью, как у дикого кабана, совершенно без подпушка. Ламиль поерзал по ней руками и недовольно скривился. Следующая шкура была пятнистая с коротким мягким мехом, малышу она понравилась больше. Но вот дальше висели зеркала и между ними растянутая громадная шкура с белоснежным мехом. Ламиль не обратил внимания на зеркало, но вот исполинская лапа с когтями произвела на него неизгладимое впечатление!

Пока ребенок урчал, гладил огромную лапу и пытался помусолить громадные полупрозрачные загнутые когти, Лекс рассматривал себя. Это было очень необычно. Если раньше он выглядел лет на шестнадцать, то теперь на все двадцать! Он больше не был грациозным юношей, пусть и с широким разворотом плеч, но все равно, по-юношески стройным. И пусть он не походил в последнее время на женоподобных младших, но и на мужчину он походил скорее условно.

Но теперь на Лекса смотрел молодой парень. Уже не мальчик, а почти мужчина. Как раз в том прекрасном возрасте, когда все начинают доказывать себе и друг другу свою состоятельность, как человека. Когда отошли подростковые комплексы и попытки доказать себе и другим свою самцовость. Когда отгремели первые «любови» и секс потерял былую загадочность и остроту впечатлений. Именно в этом возрасте Александр Яворский с головой бросился в омут работы, и учеба приобрела другой вкус и смысл. Когда предметы по специальности вызывали чесотку за ушами, и он перелопачивал дополнительные материалы и тиранил преподавателей каверзными вопросами. Он и в прошлой жизни был красивым парнем, а потом мужчиной, но парень в зеркале не потерялся бы и в старом мире.

За его спиной мелькнула тень, это Сканд заглянул в зеркало, пытаясь понять, что там увидел рыжик, раз застыл с таким растерянным выражением глаз. Лекс присмотрелся к себе опять, теперь ориентируясь на вкусы этого мира. Да, Лекс был красив чеканной красотой безупречной генетики. Когда партнерш выбирают за красоту экстерьера из поколения в поколение. Как здесь говорили – «царская кровь», когда потомков выбраковывали из двух десятков младенцев, оставляя наиболее совершенного. Такого, как Кирель. Такого, как он. Где малейший изъян во внешности становился смертным приговором. Только так можно было получить такое законченное, филигранное соотношение размера и пропорций.

Лекс задумался, если попытаться вывести эталон мужской красоты и сексуальной привлекательности, то это, безусловно, был именно этот белокожий и красноволосый парень, который пытливо смотрел на него из зеркала. Его даже не портил вертикальный зрачок, как у кошки, это ему даже добавляло своеобразного очарования. Лекс склонил голову к плечу и вдруг осознал, что предками этого тела были не приматы, а рептилии. Было что-то грациозное и хищное в том, как двигался рыжик. Как змей или ящер на арене…

Лекс приоткрыл рот и высунул кончик языка, он бы теперь совсем не удивился раздвоенному кончику, но язык был самым обыкновенным, и это почему-то расстроило.

– Он еще и дразнится… – вздохнул Сканд за спиной и поцеловал рыжика в плечо.

А Лекс вдруг понял, что он смотрит в глаза мужа вровень. Оказывается, он сильно вырос. Теперь не надо было задирать голову, чтобы поцеловать его. Теперь было достаточно просто потянуться навстречу. Сканд с удовольствием поцеловал нежные губы, которые были слегка обкусанными и припухшими с прошедшей ночи, и от этого еще более желанными. Ламиль закряхтел на руках, выражая несогласие с тем, что Лекс уделяет внимание кому-то еще. Рыжик прижал ребенка и мягко отступил от мужа, остались невыясненные моменты, и надо было выяснить все до конца.

– Тиро, а что было дальше? – Лекс отправился к лежанкам у светового окна. Сканд сел первым и притянул к себе на колени Лекса с ребенком.

– А дальше Гаури пришлось спуститься с паланкина Первосвященника и отправляться домой, пока все остальные пошли пировать во дворец, – Тиро хмыкнул, – в тот момент он выглядел довольным. Но вот потом Ламиль проснулся, и его крики перелетали даже через ворота городского дома Пушана. Я специально приходил послушать, как все звучит со стороны. Я тогда с ужасом вспоминал, как Ламиль плакал, пока вы там ездили по делам…

– Я проснулся, а тебя нет! – Ламиль недовольно поджал губки, – я покушал, а тебя все нет! Я спросил: а где Мой и Ска, а Ури сказал, что вы больше меня не любите! И я плакал!

– Бедняжечка… – Лекс прижал к себе ребенка, – прости, но нам надо было уехать, мне надо было поменяться, зато теперь я лучше, чем был прежде. Правда?

Ламиль отодвинулся от рыжика и критично осмотрел его, потом подумал, пошевелив бровками, а после вздохнул и прижался обратно, крепче обхватив Лекса своими ручками. Похоже, внешность для него была совершенно не важна… Лекс умилился подобному, ну да, для каждого ребенка мама самая красивая… будь она хоть с прической или с лохматым хвостиком, но она все равно самая-самая…

Тут взгляд зацепился за новую вещь. Это был ящер-качалка. Рарх все же сделал ее похожей на настоящего ящера, и даже седло было похоже на то, что цепляли на местный транспорт, и коврик под ним, чтобы не обдирать колени о грубую шкуру. Тиро уловил взгляд Лекса и расплылся в улыбке.

– Рарх сделал по твоему рисунку, у него не сразу получилось. Мы пробовали его на девочке Ма, она больше остальных похожа на Ламиля. И теперь вот эти кривые штучки под лапами сделали длиннее и он стал устойчивей. Такая интересная штучка! – с восторгом сообщил домоправитель, – жалко, что она такая маленькая! – Тиро смущенно повел глазами, – а вот качели – это очень здорово! И почему мы раньше о таком не знали? Мне очень понравилось! И детям, и девкам, мы все покатались… ты ведь не против?

– Нет, не против, – Лекс усмехнулся, представив Тиро на качелях, – так что было дальше?

– Ламиль плакал ночь, день, ночь, – домоправитель тяжко вздохнул, – а на следующий день Кирель велел доставить Звезду во дворец. Я видел, как Гаури вез Ламиля на своем паланкине. Он выглядел уставшим и сердитым, он больше не улыбался… Кирель оставил ребенка у себя. Ночью во дворце не было танцев и праздник закончился. Пронесся слух, что Ламиль отказывается есть, и скорее всего Кирелю и Шарпу придется готовиться к новой кладке. Но я вижу малыша, он хоть и похудел, но вполне подвижен. Послать за новой кормилицей? Или Ма будет кормить?

– Новую кормилицу не надо, – Лекс отмахнулся, – я буду сам кормить Ламиля. Он прекрасно ест кашу, а позже попробуем покормить его рыбой. Вели, чтобы дома всегда была отварная рыба и разваренное мясо. У него, похоже, уже режутся зубки, и это прекрасно!

– Чаречаши приехал в гости и хочет встретиться с братом и его мужем, – один из охранников выглянул из двери атриума.

– Пусть идет сюда, – Сканд махнул рукой, – Тиро, скажи Оливе, что у нас гости.

– Тиро, а маленькую тунику для Ламиля сделали? – Лекс подхватил Ламиля и отправился к качалке.

– Да. Сейчас принесу, – Тиро с интересом глянул на Ламиля и качалку и выскочил из атриума.

– Смотри, Ламиль, – Лекс поднес ребенка к игрушке, – помнишь, мы со Скандом катались на ящерах? – Лекс убедился, что Ламиль заинтересованно протянул руку и погладил деревянную морду, – а это будет твой ящер, на нем ты будешь кататься.

Лекс подхватил малыша и подсадил на качалку. Деревянные полозья скрипнули по мрамору, но Ламиль очень уверенно уселся в седло. Лекс положил маленькие ладошки на рукояти, торчащие из резной головы и, убедившись, что ребенок не соскользнет, качнул игрушку. Ламиль довольно вскрикнул и ухватился за перекладинку крепче. Сканд подошел с другой стороны и с интересом смотрел за новой забавой. Ламиль быстро сообразил, что он может раскачивать деревянного ящера сам, и, довольно угукнув, начал ерзать по сиденью. Лекс зорко присматривал, чтобы юный наездник правильно держал баланс, но, похоже, Ламиль такой же сообразительный, как и Кирель с шахматами. Стоило объяснить правила, как мозги стали выстраивать логические цепочки. К тому времени, как Тиро появился со стороны внутренних комнат, а Чаречаши со стороны парадного входа, Ламиль уже уверенно раскачивал игрушку и довольно смеялся.

– О мать Саламандра! Что видят мои глаза?! – Чаречаши замер, потрясенный, в проеме двери.

– Учим твоего невинного избранного держаться в седле, – ухмыльнулся Сканд и отправился навстречу гостям.

За крупной фигурой Чаречаши мелькнула могучая тень Лейшана. В коридоре раздался грохот, похоже, упало что-то крупное.

– Не надо так переживать! – Лекс встал возле малыша и глянул в темень коридора, – мы не дадим ему покалечиться. И вообще, Ламиль – очень сообразительный ребенок!

– Ка… Лекс! Милый мой братик! Какой же ты стал красивый! – Чаречаши бросился к Лексу и, оттолкнув растерянного Сканда, схватил Лекса в охапку и поцеловал взасос. Лекс возмущенно уперся руками, а потом, поняв, что так просто не выбраться, прикусил за язык, который по-хозяйски проверял у него все во рту, и от души врезал любимому брату коленом между ног. Чаречаши сложился пополам со слабым стоном.

– За что? – Чаречаши, похоже, искренне недоумевал, – я же по-родственному!

– Вот со Скандом взасос и целуйся! Он тоже теперь тебе родственник! – Лекс отскочил в сторону, едва не споткнувшись о Ламиля на качалке. – Звезда моя, смотри, кто пришел в гости! Это Чани! Что надо сказать дорогому гостю?

– Дай! – Ламиль протянул вперед ладошку.

Сканд и Лекс одновременно рассмеялись, а Чаречаши вначале надулся, но потом просветлел лицом и кивнул головой.

– А я не с пустыми руками! Вот, торопился полюбоваться на брата после линьки и заодно проведать своего Ламиля. Я рад, что ребенок выглядит таким здоровым. Я слышал печальные слухи, но рад, что они так и остались слухами. Я боялся, что мой невинный Ламиль умрет и я опять буду в печали. С моего сердца спал груз, и теперь я могу отправляться в дорогу.

– Давно пора, – Сканд хлопнул Чаречаши по плечу, а потом сказал тихо, – еще раз полезешь к моему мужу без разрешения, я тебе голову оторву. Тоже по-родственному… А ты, Лейшан, даже не вздумай лезть, если Чаречаши и правда брат, то ты только друг брата.

– Не сердись, Сканд, – Чаречаши жестом позвал друга и тот, наконец, вышел в атриум, – у нас к вам предложение, которое мы хотели бы обсудить перед отъездом.

Лейшан имел слабовменяемый вид, и, казалось, кроме Лекса мало кого видит. Слуги несли за ним две корзины, это именно они упали в коридоре. И если одна корзина была с крышкой, то во второй были фрукты, которые служанки сейчас собирали по всему коридору. Олива командовала слугами. Одни украшали стол и расставляли на нем тарелки с едой, другие придвинули к столу изголовьями четыре лежанки, на которых лежали небольшие валики и подушки.

– Но вначале подарки, – Чаречаши улыбался, – я рад, что Ламиль оправился от хандры и опять весел. Я присылал фрукты во дворец в подарок малышу вместе с моим горячим пожеланием, чтобы Ламиль выздоровел и был весел. Я рад, что боги услышали мои молитвы! – брат сделал жест, чтобы большую корзину с фруктами занесли и поставили на видном месте. – А это подарок тебе, Лекс, на окончание третьей линьки, и чтобы ты не забывал о месте, где ты родился.