Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 125 страниц)

– Ах! Сканд, вы спасли меня! Мой спаситель! – Козюль хлопал глазками и пошло облизывался, – я так торопился к своему повелителю, что споткнулся! Какое счастье, что меня спас такой сильный и отважный человек! Как же отблагодарить своего спасителя? – Козюль приподнял край туники и продемонстрировал голые бедра. – А впрочем, вы же хотели навестить меня сегодня утром?

Лекс опешил от такого наглого наезда на мужа, тем более прямо у него под носом. Сканд скривился, как от зубной боли, и прихватил Козюля за ухо.

– Да! Именно, – Сканд ухмыльнулся, – я сказал, что разберусь с тобой утром!

Сканд потянул Козюля за ухо и тому пришлось схватиться за его руку, чтобы ухо не оторвали. Он шипел, ойкал и перебирал ногами, пытаясь подстроиться под широкий шаг мужа Лекса. Сканд вытащил полуголого парня с развевающейся копной волос на улицу и потащил в угол, где проводили наказания провинившимся. Там стояла скамья, на которой пороли виноватых мальчишек. Сканд бросил на нее всхлипывающего Козюля и потянулся к ведру, в котором отмачивались розги.

– Ложись на живот! – Сканд выбрал самую тонкую розгу и взмахнул ей в воздухе, стряхивая капли, – как говорит мой любимый муж, если не доходит до головы, то будем объяснять через задницу!

– Я?! Меня нельзя пороть! Я – Козюль! – возмутился милашка.

– Ты – Козлик, – Сканд махнул в воздухе розгой, – а это значит, вертлявое и бестолковое существо. И вообще, в этом доме ты никто и звать тебя никак. И чем быстрее ты это поймешь, тем тебе будет легче. На живот!!

Козюль попытался вскочить, но рядом оказались нубийки, они схватили строптивого наложника и уложили на скамью, держа его за руки и ноги, чтобы он не вздумал вскочить. Козюль сразу обозвал их предательницами и начал оскорблять. Словарный запас местных ругательств у Лекса значительно пополнился…

– Ты сегодня ночью проник к нам в спальню, – Сканд стегнул по голым ляжкам, – тебя никто не звал и не ждал, – розга опустилась еще раз, оставляя красный след на коже, – но ты решил, что можешь влезть в супружескую спальню без спроса и разрешения… Ты смеешь смотреть на моего обожаемого мужа без почтения и пытаешься дерзить! Ты будешь послушным, будешь есть и одеваться, как тебе велели, не будешь задирать других младших! Если ты провинишься еще раз, то в следующий раз я возьмусь за плеть! Я не потерплю в своем доме беспорядка и неповиновения!

Сканд во время этой отповеди не переставал стегать наложника, не разбирая, куда приходятся удары, по голым ногам или короткой тунике. На голых белоснежных бедрах появились красные полосы, которые уже начали сочиться кровью. Было видно, что Сканд сердит и не сдерживается. Вокруг места экзекуции собралась небольшая толпа мальчишек и взрослых, все потрясенно молчали. В этом доме Сканд никогда не наказывал, да у него и повода не было сердиться на домашних. А если и случалось, кому-то из мальчишек или девок провиниться, то всегда наказывал Тиро, предварительно объяснив, за что. Но сейчас вид злого Сканда и крики Козлика вызвали в толпе младших легкую панику.

– Видишь, так наказывают плохих мальчиков, – за спинами мальчишек стоял Лекс и держал на руках Ламиля, который смотрел и слушал все с широко открытыми глазами, – хороших мальчиков, послушных, целуют. Вот так, – Лекс поцеловал ребенка, – а плохих по попе ата-та, – он похлопал по попе малыша, – будешь послушным?

– Мой! – Ламиль стремительно обнял Лекса за шею и прижался маленьким телом, ища защиты, а через секунду выпрямился и, показав пальцем на Сканда, спросил, – Ска?

– Да, Сканд расстроился, что в доме появился непослушный мальчик, – Лекс покачал головой и подошел к мужу, – Сканд хороший, давай его поцелуем и скажем: не расстраивайся Сканд, мы будем послушными.

– Ска! – Ламиль потянулся к опешившему здоровяку, и тот растерянно подхватил его на руки, – Ска! А-а-а… – пропел малыш, а потом доверительно погладил по щеке и добавил, – Зи!

– А теперь поцелуй! – Лекс потянулся и поцеловал Сканда в щеку, – вот так!

Ламиль потянулся и прижался губами к другой щеке, а потом коротко выдохнул «пуф», во дворе все засмеялись. Всем, похоже, стало легче, даже несмотря на то, что Козюль все еще скулил на скамейке. Лекс подхватил ребенка и подошел к наказанному.

– Отпустите его, на первый раз достаточно! – скомандовал он нубийкам, а потом обратился к наложнику, – Козюль, ты должен понять, что твоя жизнь изменилась, ты больше не в доме родителей, когда все пытаются тебя баловать и потакать твоим капризам. Ты теперь вещь и, более того, вещь никому не нужная. Твоя невинность не нужна ни мне, ни моему мужу, ты можешь отдать ее любому воину, или оставить себе. Сегодня Тиро снимет с тебя бубенчик и повесит на колечко золотую монету. Это мой подарок тебе. Теперь ты сам будешь принимать решения, что делать со своей жизнью.

Сканд с интересом посмотрел на мужа, но заинтересованно промолчал. Тиро насторожил ушки, впрочем, как и все во дворе. Лекс хмыкнул и продолжил:

– Я советовался по поводу тебя с Первосвященником, он сказал, что вернуть тебя домой можно, – глаза Козюля блеснули, и он даже перестал всхлипывать, весь обратившись в слух, – но твой отец зарежет тебя, не переступая порога дома, поскольку твое возвращение до пятой линьки будет позором для всего рода. Я могу отдать тебя в гарем императора, Шарп с удовольствием примет еще одну игрушку, и ты проведешь свою бесполезную жизнь в переполненном гареме, заброшенный и никому не нужный. Нет, скорее всего, Шарп возьмет тебя на ложе раз или два, но не строй иллюзий, он о тебе забудет, у него таких, как ты – сколько? Сотня? Две сотни? У Шарпа есть любимый муж, а все остальные для него, как камни под ногами…

Глаза у Козюля при словах о гареме императора вспыхнули и погасли. Он упрямо закусил губу и высокомерно вздернул голову. Лекс хмыкнул, когда увидел такую реакцию, и поэтому продолжил:

– Я щедр с тобой и даю возможность самому решить, что ты хочешь в этой жизни. Ты можешь оставаться в нашем доме, но при этом ты должен выполнять все его правила, что перечислил мой уважаемый муж. Мы не будем передаривать тебя другим аристократам, а если к тебе посватаются, то дадим разрешение на брак. Ты можешь жить здесь до пятой линьки или уйти, куда захочешь. Но если ты решишь остаться, то тебе надо найти занятие в этом доме. Кем ты будешь? Музыкантом? Мы вчера слышали, как красиво ты играешь. Или будешь помогать по хозяйству Оливе? Тебя ведь учили домашнему хозяйству, как любого младшего? Или станешь нашим воспитанником, как остальные мальчики в этом доме? Будешь тренироваться и учиться чему-нибудь новому?

В глазах Козюля появилось сомнение и Лекс решил не давить на упрямца.

– Подумай до нашего возвращения, и вечером мы поговорим еще раз, – Лекс оглядел притихших мальчишек, – это касается всех младших. Кто мечтает стать наложником, ему надо только сказать, и Тиро отведет того в заведение, где научат петь и танцевать, а еще раздвигать ноги перед тем, кто за вас больше заплатит. Но только вспомните Зюзю, каков бы ни был ваш хозяин, у наложника всегда есть шанс оказаться в борделе.

Мальчишки загомонили, а потом, вздрогнув, стали группироваться вокруг четверки учеников-стекловаров, ища среди них защиты от подобной судьбы. Лекс ухмыльнулся и продолжил.

– Нет, силой вас туда не погонят. Вы – наши воспитанники, и мы будем заботиться и воспитывать всех вас, – Лекс потянулся и погладил отрастающие волосы на маленькой голове, – мы дадим достойную работу и место, где вам будет безопасно жить. Но просто, вдруг кто-то мечтает, как Козюль, прожить свою жизнь, лежа на спине. Когда всех занятий в жизни – это поесть и потрахаться.

Дети загомонили и, успокоившись, начали улыбаться. Крин и Мэл сразу скомандовали всем отправляться мыться и переодеваться к завтраку. Дети, как стайка воробьев, бросились исполнять команду старших, чирикая на ходу о том, что видели и слышали. Нубийки плавно поднялись и посмотрели на Лекса тяжелым нечитаемым взглядом. Лекс сразу приосанился.

– А вы – не младшие. В этом доме девок выдают замуж и тогда дают вольную. Найдете себе мужей, вот тогда и поговорим, а пока будьте послушными. Хотя мне все равно хочется поговорить с вами. Мне кое-что интересно, и я надеюсь, вы удовлетворите мое любопытство! А теперь завтракать!

Лекс помчался на кухню, там уже расселись за столом воины, которые тоже все слышали и теперь заинтересованно переглядывались. Сканд занял свое место во главе стола и смотрел, как Лекс отдает распоряжения по дому.

– Тиро, магистратура сегодня уже работает, так что переоформляй Зи и Зу. Крин, если посуда из глины закончилась, то стоит купить еще тарелок. Мальчики должны рисовать дальше. Чтобы научиться, нужно время. В саду есть песчаные дорожки, пусть учатся там рисовать ровные линии и одинаковые кружочки и листочки. Смотри, вот такие, – Лекс подобрал уголек и нарисовал на столе, где будут кушать младшие, несколько линий и окружностей, как в тетради для чистописания. – У кого будет получаться лучше всего, позже допустишь к рисованию, а остальных – растирать краски и помогать при обжиге. А Лиру давать любые тарелки и кувшины. Я показал его тарелку Кирелю, и он остался очень доволен!

– Тиро! – Лекс развернулся к управляющему, который внимательно за всем наблюдал, – где медные браслеты, помнишь в самом начале мы их взяли в гильдии ювелиров? Их надо найти – пришло их время! Приеду вечером, покажу ученикам эмаль!

– Рарх! – Лекс бросился к другу, – ты сделал приспособление для гончаров? Хорошо! – Лекс схватил Рарха за плечо, а сам обратился к Крину, – не забудьте сделать то, что я вам поручил во время праздников! Завтра надо будет позвать их к нам домой. Пусть возьмут хорошей подготовленной глины для кувшинов. Я покажу им следующее знание. – Лекс посмотрел на Рарха и улыбнулся ему, – а для тебя у меня есть следующее задание.

Лекс подошел к дальнему столу и подозвал еще и Сиша, а потом стал рисовать игрушку – лошадку-качалку. Только в этом мире она выглядела как ящер-качалка. Деревянная фигурка с сиденьем и на изогнутых полозьях. Потом он пририсовал фигурку человечка, который держится за голову игрушки, и приступил к объяснениям.

– Ламиль растет подвижным ребенком, ему нужны игрушки. После этой поездки такая качалка будет очень хороша. Не обязательно, чтобы ящер был очень похож на настоящего, главное, чтобы он был устойчивым и не было заусенцев! На сиденье прикрепите кусок кожи, как седло. Так будет надежнее для ножек. А Сишь пускай вырежет несколько маленьких фигурок ящеров. Не таких маленьких, как шахматы, а так, чтобы ему было удобно брать их в руки! А еще, надо сделать качели, и не только для Ламиля. Спроси у Тургула, какие он сделал мне возле города Тили-мили.

Лекс, закончив командовать, плюхнулся на скамью возле Сканда и пододвинул к себе тарелку. Ма села рядом и, приняв Ламиля, начала его кормить.

– Ма, ты останешься дома, – Лекс посмотрел на растерянную кормилицу и решил объясниться, – дорога будет тяжелая, я не хочу, чтобы у тебя молоко пропало от усталости. Когда Ламиль проголодается, я накормлю его кашей или хлебом. Поверь, я это умею делать! Мы приедем вечером усталые и голодные, вот тут ты и покормишь Ламиля, как положено. Так что сегодня отдыхай и играй со своей дочкой.

Кормилица довольно улыбнулась и посмотрела в сторону, там, на руках одной из девушек сидела маленькая девочка, чуть больше Ламиля, и сосредоточенно жевала кашу. Сканд хмыкнул, но продолжил так же молча есть свою кашу. Лекс поймал его заинтересованный взгляд и почесался.

– Я очень благодарен тебе, что ты со мной не споришь и доверяешь моему мнению. Мы обязательно поговорим во время дороги, и я тебе все поясню, а пока давай поторопимся с выездом, что-то мне беспокойно сегодня.

– Я не считаю нужным вмешиваться в твое ведение хозяйства, – Сканд усмехнулся, – твой дом – твои правила! Но когда мы выедем из дома, слушайся меня беспрекословно. Договорились?

– Да, – Лекс кивнул и засунул в рот первую ложку каши, а потом подумал, – я всегда послушный! А в случае чего, ты всегда можешь меня отшлепать, как тогда… – Лекс улыбнулся, – в подвалах Колизея!

– Лучше не напоминай! – Сканд встал и поправил член в складках килта, – а то мы никуда не поедем…

Во дворе седлали ящеров. Сканд велел оседлать самочку для Лекса. Олива принесла на выбор несколько палантинов, разных по ширине. Лекс выбрал самый широкий и длинный. Он связал концы, перекинул узел за спину и петлю через плечо, потом забрал Ламиля и посадил внутрь. Неожиданно оказалось, что носить так ребенка очень удобно. Ламиль почти сидел и оставалось вытащить ему руку и поправить край палантина, чтобы улучшить ему обзор. При этом он был прижат к Лексу всем телом и легко контролировался при практически свободных руках. Ребенок покрутился немного и, довольный, затих, наслаждаясь теплом тела Лекса и крепкими объятиями.

В ворота постучали. Это был монах верхом на ящере, он спрашивал, поедет ли Лекс или Императорскую чету будет сопровождать один Сканд. Муж сразу подсадил Лекса, и заодно проверил, как закреплено седло и мешочек с едой. Тиро переживал рядом, но помалкивал, уж больно решительно был настроен рыжик. Сканд вместо ответа монахам велел открыть ворота и отправляться в дорогу. Ученики Лекса недовольно смотрели вслед упрямому рыжику, но он раздал им задания на день, и надо было повиноваться.

Их успокаивало только присутствие монахов. Они будут сражаться и за Лекса, и за Ламиля, не щадя ни чужих, ни своих жизней. Чудеса, которые сопровождали этого необычного человека, давно поставили его выше всех живущих. Если бы Кирель знал, что монахи при выборе, кого спасать, Лекса или его, без сомнения начнут спасать избранного, то Первосвященник задумался бы об этом. Хорошо, что вслух в этом никто не признается, чтобы защитить огненноголового сына Саламандры. Что монахи умели делать лучше всего, так это хранить свои секреты в глубине своих сердец.

Лекс даже не думал, какой переворот вызвал в умах и душах окружающих, и спокойно правил своей самочкой. Монахи сообщили, что процессия с императорской семьей уже отправилась в путь, и теперь их стоит догонять по дороге. Сканд стегнул Шу и тот, взревев, распугал прохожих на улицах, где велась тщательная уборка. Жители убирали не только свои дома, но и улицы перед ними. Бегали дети, поливая из ведер брусчатку и зазевавшихся прохожих, и только увидев синего ящера генерала и его спутников, замирали и почтительно кричали им приветствия.

Ламиль вначале смотрел по сторонам, но вид одинаковых стен вскоре его утомил, и он улегся на своем ложе, прижатый к Лексу. Рыжик погладил его свободной рукой и начал напевать песенку, пытаясь подобрать слова этого мира. Поскольку здесь было много свистящих и шипящих звуков, вскоре песенка стала смахивать на утренний пересвист летающих ящерок. Но Ламилю этого хватило, чтобы сладко заснуть, похоже, покачивание при беге самочки его убаюкало сильнее колыбельной.

Вскоре Сканд с Лексом догнали процессию, которая только выбралась за пределы города. Как всегда, Шарп был во главе колонны, а Кирель на своем паланкине посередине, в окружении монахов. Охрана, гости и часть патрициев кучковались, похоже, в произвольном порядке. Чаречаши и сопровождающие его воины выделялись крупными ящерами песчаного окраса. У имперцев такие крупные ящеры были только у Шарпа и Сканда. У остальных патрициев и воинов ящеры были несколько мельче.

Лейшан первый заметил Лекса за спиной мужа и свистнул Чаче, чтобы тот обратил на это внимание. Чаречаши бросил разговор с кем-то из знати и придержал ящера, чтобы отстать и встретить брата по пути. Но Сканд не дал остановиться для разговоров и провел Лекса до носилок Киреля, велев оставаться рядом с ним. Середина колонны всегда считалась самым защищенным местом. Сканд поприветствовал Киреля и отправился к Шарпу в голову колонны.

Лекс подъехал к носилкам и увидел, что в паланкине вместе с Кирелем возлежит и Гаури. Цветочек имел вид вальяжный и крайне самодовольный. Он просто светился от осознания собственного величия. Кирель, увидев Лекса, приподнялся на локте и с интересом рассматривал переноску для Ламиля. Лекс даже отогнул край переноски, чтобы показать ему спящего ребенка. Кирель довольно улыбнулся, его, похоже, полностью удовлетворило увиденное. Взамен он погладил Гаури по бедру и, просунув руку ему под одежду, сжал сосок. Гаури изогнулся и томно застонал. Кирель сразу склонился над ним и одарил весьма жарким поцелуем, нимало не стесняясь людей, которые, впрочем, упорно делали вид, что ничего не видят.

Лекс посмотрел в голову колонны. Там, возле Шарпа и Сканда, ехал Пушан и беззаботно смеялся какой-то шутке. Потом посмотрел на насмешливого Киреля и очень довольного Гаури. Цветочка просто распирало от собственного величия, он с такой небрежной ухмылочкой посмотрел на Лекса, что тому стало смешно. Тоже нашел чем гордиться! Но только вот сам Цветочек явно считал иначе, он теперь взирал на Лекса с брезгливой улыбочкой, как на попрошайку или самозванца, которого поставили, наконец, на место.

Лекс почесался и решил, что, пожалуй, стоит поехать вперед. В конце концов, чего это Сканд один радуется жизни, а он здесь глотает пыль? Но стоило ему отъехать от паланкина Первосвященника, как к нему подъехал братик Чача.

– Как же ты такое допустил? Почему твое место занял этот бледный прыщ? – Чача усмехнулся, – я прямо тебя не узнаю, раньше ты никогда не позволил бы, чтобы хоть кто-то был выше тебя. Или ты решил избавиться от неудобного любовника, чтобы он не мешал тебе вернуться домой?

Лекс сделал вид, что ничего не слышит. Дернул поводья у самочки, понуждая ее прибавить шаг, но Чаречаши схватил ее за узду и, приблизившись вплотную, горячо заговорил вполголоса:

– Качшени, маленький мой, поехали домой! Вспомни, как тебя все любили! А хочешь, будешь моим младшим мужем, как Кирель у Шарпа? Я даже разрешу, чтобы второй ребенок был от тебя! Поехали домой! Вернись ко мне, радость моего сердца! Когда я вернулся домой и не услышал твоего смеха, я понял, что потерял не просто братика, а свое сердце! Качшени, не будь таким жестокосердным, я весь мир брошу к твоим ногам!

– Я теперь Лекс! – рыжик дернул повод, желая уехать как можно дальше, но Чача держал его цепко, – Чани, пойми, это все промысел богов! Так должно было случиться, чтобы я прибыл сюда, но стал супругом не первого старшего брата, а второго. И пытаться уговорить меня бросить мужа, это все равно, что уговаривать восстать против богов! Ты с ума сошел!

– Чего это ты шипишь на моего мужа? – Сканд вклинил Шу между ящером Чаречаши и самочкой Лекса, – опять пытаешься подсунуть ему своего Лейшана? У того, как я смотрю, зубы выросли, можно заново выбивать!

– Я хотел посмотреть на спящего Ламиля, – Чаречаши скривился, как от зубной боли, – но мой брат такой злой, совсем не жалеет мое сердце. Оно и так уже разбито на кусочки!

Лекс закатил глазки и погладил ребенка по спинке, тот потянулся во сне и заурчал, как котенок. И хотя за суетой и шумом большой кавалькады звука не было слышно, но вибрация пробегала по телу, как от мобильного телефона в режиме вибрации. Лекс засмеялся и, потянувшись, достал мешочек с засахаренными фруктами. Кто бы что ни говорил, но настроение улучшилось.

– Кто бы мне сказал раньше, что младший в седле будет так эротично выглядеть? – Чани кивнул Лейшану, и тот подъехал ближе, – может, посадим наложников в седло и устроим скачки? Это будет услада для глаз! Нежные пальчики, хрупкие ручки, которые управляют ящерами? Стройные ножки, которые сжимают бока чудовищ, которые их могут сбросить и затоптать! Победа нежности над злобной силой? Смотри, как мой братик оседлал Сканда и тот повинуется ему! Ну разве он не прелесть?

– Я тут подумываю, какому следующему слову научить Ламиля? – Лекс злобно ухмыльнулся, – что бы ты хотел услышать из его уст: «пошел вон» или «дурак»?

– Ты так со мной не поступишь! – обиделся Чача и поджал губы, – я так тебя люблю, а в ответ только злобные укоры! Почему ты на меня злишься?

– Ты даже не представляешь, на что я готов пойти, когда злюсь! И лучше тебе этого и не узнать никогда!

Лекс придержал самочку, чтобы поравняться с паланкином Киреля. Стоило только самочке отъехать, как Шу сразу начал шипеть на ящера Чачи, тот в ответ зло разевал пасть, но наездники придерживали своих ящеров, чтобы не допустить драки. Монахи пропустили Лекса и опять сомкнули свои ряды, отсекая всех остальных. Кирель насмешливо поднял брови и незаметно подмигнул ему. Хорошо, что на горизонте появились две сторожевые башни, охраняющие спуск в старый город.

Лекс закинул несколько цукатов в рот и опять почесался. Тревога снова поднималась внутри. Лекс огляделся и попытался представить, чего стоит опасаться возле Киреля. На них могут напасть? Или все дело в Гаури, который, похоже, нафантазировал себе невесть что… С моря потянуло соленой водой, запахом подгнивших водорослей и рыбы. Пожалуй, стоит проведать таверну у пирса, там была такая славная жареная рыбка. Но почему-то мысли об еде не могли отвлечь. Лекс тревожно оглядывался. Когда они приблизились к спуску, его тревога уже передалась и монахам из окружения. Наверное, именно поэтому они чуть не убили молодого парня, который бросился к Лексу.

Симпатичный парень размахивал руками, как старому знакомому, и довольно улыбался. Лекс присмотрелся, он напоминал кого-то, но рыжик мог поклясться, что раньше его не видел. Он бы не пропустил такого красивого парня. Статный, широкоплечий, в яркой, явно недешевой одежде, с палантином, перекинутым на плече, как у вольного человека, и короткой дубинкой у пояса, как у монаха. Лекс еще присмотрелся. А потом заметил тугую косу за спиной и небольшие золотые сережки, которые носили исключительно младшие мужья. Парень, смущенный таким пристальным разглядыванием, скромно потупился, но сразу же улыбнулся!

– Зюзя! – Лекс едва не свалился с ящера, – Зюзя! Ты ли это? Иди сюда, дай я тебя потискаю! О боги, как ты изменился! И похорошел! Да тебя не узнать! Только чего ты такой светленький? Я думал, что ты на море будешь темный, как подгорелая лепешка!

– Я недавно перелинял! – сообщил Зюзя и подошел ближе, – еще не успел в море выйти! У нас столько новостей! Теперь в семье вместо одного старого шлюпа четыре новеньких баркаса! У свекра и трех братьев по кораблю! Они на них капитаны, мы теперь ищем дом побольше, чтобы было где разместить и семью, и наемных матросов! А еще, у нас Милка беременная! Тарис говорит, как начнется сезон штормов, вытащим баркас на берег и будем все вместе яйцо греть! Чтобы мальчик был сильным! А потом купим еще баркас и я там буду главным! Представляешь? Я буду капитаном! Свекр говорит, что сильный младший – опора семье, а не бесполезный балласт!

– Это мода такая в империи, чтобы младшие выглядели как старшие? – Лейшан подъехал ближе и принюхался, – или старших стали отдавать младшими мужьями в брак?

– Нет, не сомневайся, он младший! – Лекс погладил Зюзю по голове, – он раньше был наложником у Пушана.

– Воришка! – подал голос Гаури, – украл у меня два браслета. Я думал, он сдох в борделе, а он, смотри-ка, выжил. И похоже, неплохо устроился!

– Я никогда чужого не брал… – пробубнил Зюзя и уткнулся в ногу Лексу, ища защиты.

– Зюзя! – Сканд оттеснил Лейшана и рыкнул на патрициев, чтобы проезжали и не устраивали затор у спуска в город, – ты что, перелинял раньше времени? Тебя не узнать! Похорошел! Видно, семейная жизнь пошла на пользу!

Лекс погладил Зюзю по волосам, а потом увидел прилипшую чешуйку на руке! Ну вот, стоит только подумать о рыбе, и сразу тебе чешуя везде мерещится! Он махнул рукой, пытаясь стряхнуть мусор, а потом почесал… Тело отозвалось зудом по спине, от волос до копчика прострелила легкая судорога. Лекс потянулся, в спине явно что-то хрустнуло!

– Сканд! – Лекс с интересом рассматривал тонкие белесые чешуйки на руке, теперь их стало больше, – Сканд, что происходит?

Муж посмотрел на Лекса и глухо охнул, а потом сгреб его в охапку и посадил в свое седло. Он рванул к паланкину Киреля, который уже начал спуск в старый город. Сканд перекинул Ламиля в переноске на колени растерянному Кирелю и только крикнул:

– Мы в имение! У Лекса линька началась!

Преображение

Лекс на рассвете вышел из дома во двор и сладко потянулся! Хорошо! Сканд дрых в спальне, умотанный до предела. За последние три дня Лекс довел крепкого мужика, который в силах рубиться несколько дней в первых рядах пехоты, до состояния снулой рыбы.

Хотя нет, от Сканда пахло не рыбой, а очень даже приятно… как в осеннем лесу. Когда деревья после первых заморозков поскидывали листья, и пахнет корой и свежепрелыми листьями. А на душе тепло и хочется петь. В спальне сейчас пахло свежим мускусным потом здоровых мужчин, семенем, запахом Сканда, как дорогим парфюмом, а еще легким запахом, не то цветочным, не то фруктовым, но не сладким, а пронзительно-ясным, как березовый сок, когда пьешь его в лесу, слизывая капли с коры. Лекс теперь знал, что это его запах. Тот самый, который мог свести с ума половозрелого самца. Именно его девушки пытались спрятать за запахом полыни, но преуспели с точностью до наоборот.

Мир после линьки вообще стал другим. Лекс закрыл глаза и прислушался к себе и этому миру, который заиграл новыми красками. Он сам сильно изменился, и не только внешне, обострился слух и обоняние стало, как у собаки. Он теперь различал людей по запахам. От девушек пахло призывно, сладким телом и теплым щемящим духом, когда хочется обнять и уткнуться носом между грудей, ощущая тепло и мягкость. От монахов пахло младшими, он теперь различал эти запахи, сладковатые цветочные или фруктовые, иногда с легкой гнильцой, или, как от монахов, с приторной опиумной отдушкой. Пожилые женщины пахли спокойным теплом, как у прогоревшего камина, когда тепло, но уже не жарко. Одна из них, похоже, где-то неподалеку…

– Обычно у всех линька длится два дня… – Тара выплыла на порог кухни и улыбнулась, глядя на очень довольного рыжика, – а у тебя три… все у тебя не как у людей…

– Не, – Лекс открыл глаза и поправил покрывало на плечах, – я тоже линял два дня, а третий, это мы так… увлеклись немного. Просто хорошо здесь, тихо. Ни любопытных детей, ни навязчивых гостей и помощников. Почему-то все знают, что и как надо делать лучше и правильней, и обязательно лезут с советами. А здесь красота! Так тихо, что не хочется уезжать!

– Так приезжайте чаще, – Тара пожала плечами, – до столицы совсем недалеко! А что касается тишины, так это кузнецы пока с мехами пыхтят, сегодня после завтрака предупредили, что опять начнут свой перестук! Сколько уже можно! Хоть из дома беги, и днем и ночью: стук-стук, стук-стук, стук-стук! Так и хочется взять что-нибудь тяжелое и по голове им дать, чтобы уже заткнулись!

– Потерпите, недолго осталось! – хмыкнул рыжик, – вот как уедет мой братик, так и заберу в столицу весь этот шум. Будете еще скучать в тишине.

– Чаречаши приезжал вчера, пытался прорваться внутрь. Кричал, что линька уже должна закончиться и тебя здесь силой удерживают, – Тара ухмыльнулась, – монахи не пустили! Так что Чаречаши поорал за воротами, да и уехал обратно! Ну, ладно… – Тара вздохнула и расправила складки на своем платье. – Велеть приготовить ванну? Мы вчера целый день грели воду, все ждали, когда вы появитесь! А еду ты так и любишь простую? Мы в старый город послали за рыбой и лакрицами. Только доставили. Лакрицы, вымоченные в молоке, хорошо восстанавливают силы и веселят душу. Сказать повару, чтобы залил их молоком? – Тара усмехнулась, – или изволите с вином употребить?

– Нет, – Лекс поморщился, – не надо в вине, Сканд, бедный, и так едва дышит! Устал, бедняга! Лучше пожарьте! В масле и со специями. Очень вкусно! Помыться – это было бы хорошо, но я не привередливый, помоюсь и в холодной воде, не беспокойтесь. А вот что мне действительно надо, так это новую одежду. В прежнюю тунику я не смог забраться, она так затрещала, что я испугался. Я, похоже, сильно вырос!

Лекс посмотрел на свои руки. Они были прекрасными! Настоящими мужскими руками, пусть пока с не особо развитой мускулатурой, но и не чахлыми веточками, как в самом начале, и не руками подростка. А настоящими мужскими руками! Длинные, сильные пальцы, крепкое запястье, пропорциональное соотношения плеча и предплечья. И ноги! Ноги вытянулись и явно увеличились в размере! По крайней мере, коричневые штаны на него налезли, но вот присесть он в них не решился бы, и сандалики стали маловаты. Сапоги Сканда были бы впору, но не снимать же сапоги с генерала. Тем более, что сапоги здесь носили только офицеры высокого ранга. Просто центурионы ходили в обмотках и сандалиях, а вот, например, когда Тургула поставили командовать манипулой, он сразу же побежал заказывать себе сапоги, как большой начальник!

– У меня есть только простая одежда, – Тара поджала губы, – я не рассчитывала, что вы сюда приедете, и не держала вещи для хозяев.

– Меня устроит простая одежда, – уверил Лекс, но увидев, как Тара поджала недовольно губы, начал торговаться, – но я не могу бегать по дому в покрывале! Это более неприлично. Дайте пока то, что есть, и пошлите кого-нибудь в город, за одеждой для меня! Сканд проснется и будет очень недоволен, что я бегаю голым!

– А ты не бегай! – Тара поджала губы, – сейчас нальют ванну, пока помоешься, потом массажист разотрет, после линьки, особенно после такого резкого роста, помощь массажиста будет очень кстати. Потом поешь в атриуме, как положено младшему мужу патриция, а не на кухне, как плебей, – Тара загибала пальцы и грозно смотрела на Лекса в ожидании возражений, – а там и слуга приедет, которого я уже послала к Тиро. Он привезет тебе одежду, подобающую патрицию, а не наемному работнику! А если еще раз увижу, как ты вышел на улицу в плебейских коричневых штанах – отстегаю Оливу розгой за то, что плохо смотрит за твоей одеждой!

– А Оливу за что? – возмутился Лекс.

– А потому, что тебя стегать бесполезно, все равно сделаешь по-своему, да и опасно, Сканд неизвестно что сделает, если увидит, что на тебя руку подняли. А вот Оливу я могу стегать, и причем, буду делать это на твоих глазах, чтобы ты видел и тебе было стыдно! – Тара улыбнулась, как акула при виде жирного пловца, – ты людей любишь больше, чем себя, так что это на тебя скорее подействует!

– А ты такая шантажистка, оказывается… – восхитился Лекс.

– Я уже стара, чтобы лгать, – Тара сложила руки под объемной грудью, – все знают, ты выпрыгнешь на арену, спасая детей. Ты отдашь свою воду и лепешку незнакомым женщинам, которые идут по дороге, ты будешь переживать за жизнь воинов, чья работа убивать и умирать. Ты заступишься за монахов, и ради спасения их жизни отдашь самое ценное, что у тебя есть. Люди все это видят и тебя за это любят. Но это твое достоинство и твой недостаток. Тобой очень легко манипулировать и заставить делать то, что ты никогда бы не сделал ради себя. Ты выглядишь теперь, как взрослый, и тебе надо научиться принимать взрослые решения.