Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 125 страниц)

Юные актеры оказались худенькими подростками в достаточно ветхих, но чистых туниках. Лекс перемигнулся с Оливой и та, тяжело вздыхая, вынесла четыре новые туники привычного коричневого цвета. Дети в доме ходили в туниках из неотбеленного полотна, а вот актерам, похоже, достались те туники, в которых ходил Лекс, когда занимался хозяйственными делами. Это были туники, которые носил Лекс до линьки, теперь он в них не смог бы влезть при всем желании. Хорошо, что Олива успела купить на рынке новой одежды для рыжика, а то ходить бы ему в одежде Сканда.

Новенькие без стеснения скинули старые одежки и влезли в новые. Но старые туники они аккуратно сложили и связали веревочкой. Похоже, здесь одежду носили, пока она по ниточке не разлезется… Олива дала новеньким перекусить, а потом стала расспрашивать, как кого зовут, сколько им лет и что они умеют. Лекс не вмешивался, ему самому было интересно, что из всего этого выйдет. Но новенькие были не стеснительные, и шустро все рассказывали, не забывая хихикать и объяснять все по ходу рассказа. А потом без перехода стали демонстрировать свои умения: ходить на руках, крутиться колесом и танцевать.

Лекс обратил внимание, как по-разному на новеньких реагировали люди. Дети были восхищены, взрослые смотрели больше с опаской, будто опасаясь, что их могут укусить. А вот Козюль смотрел на новеньких со ступеней лестницы на второй этаж, недовольно сверкая глазами, и ревниво поджимал губы. Заметив, что Лекс за ним наблюдает, он юркой змейкой спустился вниз и, пройдя вдоль стеночки, присел возле колен младшего хозяина.

– Зачем вы пригласили в свой дом скоморохов? – Козлик грациозно потянулся и осторожно положил теплую ладошку на колено Лекса, – я смог бы развлечь вас намного лучше…

– Возможно… – Лекс смотрел, как нежная ладошка скользнула по ноге, – но мне надо, чтобы дети были заняты и веселы. Тебя одного на всех бы не хватило.

– Они будут развлекать детей, а я тебя? – Козлик затрепетал ресницами, – ты такой красивый и страстный, ты будешь со мной нежен?

– Тебе так хочется быть бесправным наложником? – улыбнулся Лекс, – почему бы тебе не найти себе мужа и не отдать свою невинность ему?

– Кого здесь найдешь? – скривил носик Козлик, – воинов, у которых храбрости и отваги не хватило, чтобы остаться целыми? И потом, в этом доме из достойных воинов есть только Тургул, но его сторожит злобный ящер Бэл…

Бэл, который сидел возле Лекса и разбирал вместе с ним куски сухой глины, услышав, как его назвали, довольно фыркнул.

– Порой ранят даже самых смелых, и Тургул этому доказательство, – Лекс перехватил ладошку, которая нырнула под тунику и гладила бедро, – закончится сезон, и у нас в доме будет появляться много офицеров. К мужу порой приходят сослуживцы. Посмотришь, может тебе кто-то и понравится, а ты точно понравишься любому…

– Любому, но не тебе? – Козюль сделал несчастное лицо, – но чем же я так плох, что ты мной брезгуешь?

– У меня есть муж, и мне его страсти хватает и для тела и для души. И кроме этого, мне есть чем заняться и совсем не хочется тратить время впустую… найди себе занятие и жизнь станет намного интереснее…

– Но как же любовь? – Козлик прижался к ноге и томно вздохнул, – разве может быть хоть что-то важнее любви?

– Любовь – это прекрасно, когда сыт и одет, – Лекс отогнал надоеду и встал, – найди себе занятие. Когда много свободного времени, то в голову приходят глупые мысли, гони их! Лучше принеси, – Лекс пощелкал пальцами, вспоминая слово, – ну, эту штуку, на которой играешь, и покажи, на что способен, а новенькие потанцуют. Давай, вставай, нечего здесь хлопать ресничками, и так сквозняк по всему дому, а губы у нас теперь Ламиль дует, так что с ним не соревнуйся, у него это все равно лучше получается. Козлик, пойми, ты был любимым ребенком в доме родителей, а теперь ты один из многих. Бери пример с других младших. Ты видел, как красиво Лир рисует? И другие дети учатся этому, они молодцы. Ты тоже можешь попробовать рисовать, или помогай по хозяйству Оливе, тебя ведь учили, как вести дом? Вот и покажи, какой из тебя хозяин получится. А там и муж найдется, ведь все хотят хозяйственного младшего, а не бестолковую игрушку… а ну, покажи нам, какой ты молодец, а мы будем тобой гордиться…

Лекс кивнул Бэлу и Пину, которые удаляли куски земли с белой глины, и подошел к Тиро. Тот торопил девок с готовкой последнего ящера. Помимо ветра теперь начался дождь, и он стучал по свинцовым листам на крыше и заливал дымоход.

– Тиро, надо просто закрыть дымоход и оставить пространство, чтобы дым выходил, а дождь не попадал. Вон у тебя большое блюдо есть, оно подойдет… – Лекс взял большую оловянную миску, в которой Тиро обычно перебирал фасоль. – Смотри, у дымохода ставишь по углам по кирпичу, на них ставишь миску, вот так, вверх ногами, а чтобы ее не сдуло, можно привалить ее остатком якоря, что валяется в кузне. Таким образом, дым будет выходить из трубы, а в нее дождь не попадет и можно не тушить огонь.

– Хм… – Тиро потер челюсть и задумался.

Лекс его не торопил. Люди здесь вообще жили неторопливо и больше по привычке, так, как их научили родители, и так же учили своих детей. И порой не задумывались, как все улучшить, просто жили, как их в свое время научили… Хотя, и в старом мире объективные вещи доходили до людей не сразу. Например, команда «Лежать» при артиллерийском огне возникла только в конце 19 века, хотя артиллерия появилась где-то в 12 веке. Помнится, в фильме «Турецкий гамбит» на это было страшно смотреть… по пехоте стреляют картечью, они молятся и идут, держа строй, хотя, что проще, скомандовать «Лежать» и переждать нападение?

Тиро покрутил в руках миску, посмотрел на Лекса, и решил попробовать. Он отправил парней из охраны Лекса, которые сидели на кухне и строили глазки очень занятым девкам, в кузню за остатком якоря и на крышу. Четыре кирпича им выдал Пин. Ученики ревниво не допускали никого в свою мастерскую, и Лекс только одобрительно качал головой, глядя на такое поведение. Правильно, нечего чужим лазить по святому… Вскоре на крыше послышался топот, и дым из камина пыхнул в кухню. Тиро только набрал воздуха в грудь, чтобы начать орать, но тяга возобновилась, и домоправитель подошел к камину, чтобы послушать, как свистит ветер в трубе. Шаги на крыше раздались опять, и вскоре мужчины вернулись под крышу кухни сушиться. Они уверили, что миска стоит надежно и ветер ее не унесет.

Тиро воспрял духом и погнал взрослых мальчишек за дровами. Если огонь в камине будет до конца сезона, то следовало запастись сухим топливом. Мальчишки восприняли все, как игру. Им было весело бегать по двору, когда ветер пытается сбить их и закручивает одежду вокруг ног. Все на кухне повеселели. Было привычно, что огонь в доме гаснет и становится холодно и сыро, а теперь, если огонь будет все так же пылать в камине, то можно будет и согреться, и горячая еда будет… Олива тоже подошла к камину и прислушалась. Ветер все так же завывал в трубе, но запах прелого угля пропал. Это значило, что капли не пролетают больше сквозь дымоход и в доме будет тепло и сухо.

– Сын Саламандры знает, как сделать, чтобы огонь не уходил из дома, – Олива мягко улыбнулась, глядя на Лекса, – это значит, мы могли и не забивать всех ящеров. Надо было оставить половину, жаль, что мы не знали об этом раньше.

Лекс пожал плечами, его не спрашивали, а он не лез с советами. Он сходил в комнату и взял самый маленький палантин, свернул его в клубочек и подвязал концы. Получился небольшой мячик. Лекс зашел на кухню и стал играть с детьми, вскоре кухня наполнилась смехом, как будто солнце и не заходило в этом доме. Аши бегал под ногами, а потом подпрыгнул и, схватив мячик, попытался удрать. За ним бросилась толпа разгоряченных детей и чуть не опрокинула столы. Тиро опять пришлось демонстрировать командный голос. Но, несмотря на это, в кухне все улыбались, уж больно комично все выглядело со стороны. Аши принес мячик Лексу, как добычу, и обтирался ему об ноги, выпрашивая ласку.

– Пушан с Лейшаном пришли, – Олива вошла и посмотрела на Лекса, – что делать?

– Это к Тиро, – Лекс пожал плечами и кинул мячик обратно детям, схватив Аши за хвост и удержав его возле себя.

– Накрывай стол в кабинете Сканда, – распорядился домоправитель, а потом сказал одному из охранников, – беги в казарму, скажи, что к генералу гости пришли. Пускай поторопится.

Повар и девки начали суетиться, выкладывая на красивые тарелки закуску, бегая с графинами, наполняя их вином, а Тиро подошел к Лексу и со вздохом сел рядом.

– В городе все хихикают над Скандом, – Тиро говорил тихо, как будто разговаривая с собой, – говорят, что младший выгнал его с кровати, в гареме отказал и вообще, грозится выгнать из дома. – Тиро скосил глазами и, убедившись, что Лекс его слушает, продолжил, – нет, в глаза ему ничего не скажут, побоятся, но смешки – это такое дело… посмеиваются, что и на храброго генерала, от одного имени которого враги трепещут, нашлась управа. Говорят, что Сканд командует войсками, а сам дома слова поперек мужу сказать не может. И брак у него равный, и на празднике шел он вместе с младшим, и впору проверять, нет ли у Сканда на пупке подвески… Меня попытались спросить, но я отмахнулся, сказал, что это у них семейный обычай такой. Шарп вон тоже от Киреля бегал одно время, боялся, что его прирежут ночью или отравят по-тихому.

Лекс молчал, ожидая, что еще скажет Франкенштейн, но тот только вздохнул и стал командовать девкам, чтобы отнесли горячей еды лежачим воинам, не забыли Броззи покормить. В камине повесили котелок, чтобы сделать горячего травяного отвара. Если в доме есть огонь, то отчего бы и не попить горяченького в такую холодрыгу? Ветер тряс деревянные щиты, пытаясь прорваться в дом, но на кухне было тепло и светло, и у Лекса появилось ощущение Рождественских праздников.

Козюль все же притащил в этот раз маленькую арфу и тренькал что-то, не спуская с Лекса горящего взгляда. Тот только вздохнул, каждый от него чего-то хочет… Лекс тряхнул головой и вышел на улицу. Ветер вцепился в него, как маньяк в жертву. Было очень сыро. Капли дождя летели, казалось, и сверху и снизу, и Лекс за пару минут вымок насквозь. Во дворе оказались натянуты веревки. От кухонной двери до казармы и от казармы до туалета. Тиро с утра поставил в коридоре, недалеко от кухни, ведро для детей, чтобы они туда оправлялись, а вот взрослые должны были добираться до туалетов самостоятельно. Сейчас по двору пробиралась пара девок, одной рукой они вцепились в веревки, а в другой держали поклажу. Одна прижимала к себе котелок с едой, а вторая несколько тарелок. Ветер задирал им мокрые хитоны, обнажая ноги, дергал в разные стороны отросшие волосы, но те, как Шу, только наклоняли головы и перехватывали руками дальше по веревке, торопясь быстрее оказаться в помещении.

Лекс посмотрел на небо, оно было, как в сюрреалистической картинке, не голубое а, скорее, фиолетовое, и ниже солнца висела крупная красная луна. Тучи пролетали по небосклону, как дети в догонялки, то проливаясь дождем, то меняя форму прямо на глазах. На душе было тревожно. Слова Тиро оставили неприятный осадок на душе, и утренние слова Сканда заставляли напрячься. Лекс стоял на улице, ловил губами капли, а сам вспоминал отца. Он как-то раньше не задумывался, что тот, оказывается, так сильно повлиял на него.

Александр высмеял бы любого, если бы ему сказали, что он просто боится признаться в любви другому человеку. Да и любил ли он на самом деле? Влюблялся, это да, особенно по молодости, а потом перегорал и разочаровывался в объекте страсти. Его волновало, скорее, завоевание и соблазнение новой пассии, а сами «трофеи», поселившись у него в квартире, в скором времени утрачивали свое былое очарование. Романтический флер рассеивался, как туман, секс приедался, а девушка в халате и бигудях начинала требовать к себе внимания… Александр к этому времени срывался в очередную командировку, а по приезде понимал, что его квартира уже не та, что прежде, чужие вещи в шкафу раздражали, тапки, чашки, разбросанные шпильки… а главное, что теперь надо было предупреждать, если задерживаешься, и отчитываться, когда куда-то идешь… Такая несвобода напрягала, начинались скандалы, а потом Александр опять становился холостяком. Вначале он вычищал квартиру от чужих забытых вещей, срывался кататься на лыжах или лазать по горам, но потом, приезжая в пустую квартиру, грустил и начинал новую «охоту»…

Но со Скандом все было иначе. Он всегда был на его стороне, ничего не запрещал и во всем поддерживал… а еще… в нем было что-то, что цепляло в самой глубине, там, куда он никого и никогда не допускал… Лекс обнял себя за плечи и сел под стенкой, пытаясь расковырять эту ранку в душе до конца. То, как он растерялся, когда Сканд признался в любви… это было совсем не смешно… можно обманывать других, но паника, которая просто парализовала его, это уже не шуточки… тут не отбрешешься, что слова не важны. Сегодня Сканд сказал не просто слова, тот открыл свою душу, а он струсил и промолчал… Но ведь он никогда не был трусом, так почему сегодня он забыл дышать, когда услышал…

Лекс понял, что опять не дышит и, разозлившись, стукнул себя по лбу! Глупость какая! Он взрослый человек, а не впечатлительная барышня! Да что с ним такое?! Может, дело в том, что Сканд крупнее его? И по массе тела и что-то непонятное внутри, когда тот оказывался рядом, просто тянуло стать ближе, прикоснуться ногой, рукой, плечом, заглянуть в лицо и увидеть, как он жмурится, словно довольный кот… А еще странное чувство покоя, когда здоровяк был поблизости, просто магия какая-то… видишь его, слышишь его голос – и тебе становится легко и спокойно. Лекс поймал себя на мысли, что улыбается, как идиот, просто от воспоминаний о муже. Точно, это, наверное, просто биохимия этого тела! Но тогда почему он так запаниковал, когда услышал простые слова?

В ворота кто-то ударил с улицы и раздался рев ящера. Охранник, накрыв голову кожаным плащом, бросился открывать ворота. Сканд ворвался во двор и сразу соскочил с седла. Он очень ловко расседлал зверюгу и, кинув седло в руки охране, отвел Шу в стойло. Шу рванул внутрь, как Аши наружу, только хвост мелькнул… Сканд сразу направился в соседнее стойло и вытащил оттуда за веревку упирающегося белошкурого ящера. Тот ревел и мотал головой, но Сканд запихнул его в стойло к Шу и, наконец, закрыл задвижку. С той стороны в дверь стойла что-то ударило и Сканд рассмеялся, будто услышал хорошую шутку. Лекс сжался у стенки, не желая быть замеченным, но Сканд не смотрел по сторонам, он сразу направился к парадному входу и вскоре пропал внутри дома. Лекс опять себя отругал и, встав, зашел на кухню.

– Сканд приехал, – Лекс посмотрел на Тиро, – пойду, отнесу ему сухую одежду, и сам заодно переоденусь…

Тиро посмотрел на него нечитаемым взглядом игрока в покер и кивнул головой, подтверждая, что услышал его слова. Лекс заскочил в спальню и натянул на себя первую попавшуюся тунику. В дверь проскользнула служанка Оливы и протянула ему полотняное полотенце, не забыв забрать его мокрую тунику. Лекс обтер волосы и закинул полотенце на плечо. Сканд, наверное, мокрый, как рыба. Выбрав ему яркую тунику, рыжик отправился в кабинет. Там когда-то проходил военный совет во время нападения пиратской армады.

Проходя мимо атриума, он увидел небольшую лужу на полу и, открыв дверь, заглянул внутрь. Ветер будто ждал приглашения и по-хулигански рванул по коридору. Лекс осмотрелся, в атриуме было пусто. Ни цветов в кадках, ни мебели, ни ваз, шкуры тоже сняли со стен. Голые стены, по которым стекала вода. Нет, надо сделать стеклянный колпак, чтобы перекрыть доступ воды. Точно! Вот начнется работа и можно будет заняться… м-м… может сделать витраж? А что, стекла красить они уже умеют, а Броззи сделает свинцовую окантовку… надо тогда выбрать рисунок… Мысли опять упорядочились и встали, как солдаты, ровным строем. Это в сердечных делах был аврал и хаос, но что касается работы, то мысли, как у всякого перфекциониста, стояли ровно по линеечке…

Лекс закрыл дверь и услышал взрыв смеха в соседней комнате.

– И что, правда, он тебя на пол выгнал, как додо?

Лекс поморщился, похоже, это был голос Лейшана. Он стремительно бросился к двери, но успел услышать ответ мужа.

– Ага, – Сканд рассмеялся и тряхнул головой, как собака, отряхиваясь от воды, – хорошо, что хоть подушку дал.

– Я бы тебе не только подушку дал, – Лекс зашел в комнату и кивнул гостям, а потом отправился к растерянному мужу, – но кто-то заснул раньше, чем я ребенка спать уложил! Не надо было так напиваться! Снимай тунику!

– Прямо сейчас? – Сканд ухмыльнулся, но начал расстёгивать пояс.

– Я принес тебе сухую, – Лекс обогнул стол и набросил на мокрую голову мужа полотенце, – вот простынешь, распустишь сопли, лечи тебя потом! – Лекс показательно бурчал, а сам ловко сушил волосы замершему Сканду, – не упрямься, снимай мокрое…

Сканд скинул на пол пояс и мокрую тунику. Лекс делал вид, что не замечает вытянутые лица гостей и старательно обтер мужа полотенцем, потом протянул ему сухую одежду и напоследок поцеловал мужа в подставленные губы.

– Вот, хороший мальчик, – Лекс по-хозяйски потрепал Сканда по мокрым волосам, – я уже распорядился, чтобы в нашу спальню поставили кровать для Ламиля, а то трахаться на полу жёстко… а в одной кровати с ребенком недопустимо… – Лекс игриво прижался к мужу, тот сразу обнял его, – помнишь, как мы прятались в комнате Тиро, когда дети подглядывали? Ты мне тогда всю спину о штукатурку расцарапал! Но это того стоило!

– Оу! – Лейшан выглядел заинтересованным, – так ты стесняшкой стал?

– Даже не представляешь, какой, – Сканд довольно вздохнул и, потискав, выпустил рыжика из рук, – это он раньше голой попой крутил, а теперь чуть что, так сразу стесняется и краснеет, как девица на выданье. Такая лапочка!

Муж сел за стол и очень довольно улыбнулся.

– Это все потому, что мне, кроме тебя, больше никто не нужен! – совершенно искренне сказал Лекс и полез к Сканду на руки, как ребенок. – Хорошо, что ты уже вернулся, а то я соскучился!

Сканд подвинулся на стуле, чтобы Лексу было удобнее, и придвинул к нему тарелку с мясом. Лекс подхватил кусочек и засунул Сканду в рот, и только потом подхватил для себя следующий. Он упорно делал вид, что никого не замечает, но очень недовольное выражение Пушана принесло просто физическое наслаждение. На столе была простая еда, по всей видимости, в сезон штормов с деликатесами не заморачивались.

Дверь резко открылась и в комнату влетел Ламиль, следом за ним Аши с мячиком в зубах, а потом Ниюли. Но стоило девочке увидеть взрослых, как улыбка погасла, и девчушка робко переступила порог, не смея отставать от Ламиля, который уже карабкался на руки Лексу. Рыжику пришлось спуститься с коленей Сканда и сесть рядом, чтобы удобнее усадить непоседу. Ему на ногу Аши сразу положил мячик и лизнул икру. Пришлось дать детенышу кусочек мяса. Заслужил. И следом Ламилю и Ниюли, хотя девчушка, похоже, с большим удовольствием спряталась бы под стол рядом с Аши. Лекс решил не обращать на нее внимания, чтобы она пообвыклась.

– А я смотрю, ты взял Ламилю темнокожую подружку? – Лейшан кинул под стол кусочек мяса, оттуда сразу послышалось чавканье, – это в память о кормилице?

– Ты о чем? – Лекс выбирал с блюда виноград и кормил по очереди Сканда и Ламиля, – напомни, о чем речь?

– Ну, – Лейшан пожал плечами, – у тебя же была чернокожая кормилица. Охраняла тебя, как ящер кладку. Отца к тебе близко не подпускала, да и мне с Чаречаши порой подзатыльников доставалось. Когда ты второй раз линять начал, она даже копье в руки взяла и у дверей встала. Сказала, что кастрирует любого, кто приблизится.

– Так говорили, что я вторую линьку с тобой провел? – Лекс закинул виноградину в рот и пристально посмотрел на Пушана, у того на щеках появились красные пятна.

– Хотел бы я… – рыжий громила томно вздохнул, – но твоя кормилица была в свое время девой копья, они обычно оружие в руки не берут, для них это табу, вроде как нельзя позорить оружие руками раба. Но тут взяла и у двери встала. Дочку свою внутрь запустила, чтобы была с тобой и охраняла тебя, если сама погибнет. А та была, как мужчина – ростом с меня, и кулачищи, как у кузнеца! Её тоже не помнишь? А ведь вы росли вместе, она тебя на руках носила…

– Нет. Не помню… – Лекс подумал, что было бы неплохо получить их к себе в дом, – я хотел бы, чтобы брат прислал их мне. Они ведь были моими?

– Так Сканд их убил, когда за тобой пришел… – Лейшан удивленно хлопнул глазами, – ты не знал?

Аши неожиданно толкнулся носом в ногу и Лекс поперхнулся виноградом. За столом стало тихо настолько, что было слышно цоканье когтей Аши по полу. Лекс и не помнил и не знал их, и вообще, впервые услышал об их существовании, но воображение подкинуло пару картинок с окровавленными телами. Благо, игрища в Колизее не оставляли шанса забыть такое… Растерзанные женщины… ужасно… они пытались защитить нежного младшего от ярости победителя и погибли…

– Лекс… – рука Сканда легла на плечо, – Лекс, не отводи взгляд… – в голосе Сканда была тоска, – любимый, скажи, что мне сделать, чтобы ты простил меня? Лекс! Посмотри на меня!

Лекс сам не понимал своей реакции. Он и не знал тех женщин, но печаль в голосе мужа рвала сердце, он опять растерялся и не знал, что делать… но Сканд все решил за него. Он присел возле стула Лекса на колени и сам заглянул в глаза, как Аши, выпрашивающий кусочек мяса.

– Лекс, прости меня! Ну, что мне сделать, чтобы ты простил меня? Ну, хочешь, ударь! Ударь меня со всей силы, я стерплю, не отвечу, ну же, бей! Пусть тебе станет легче! Давай!

– Ска плохой? – уточнил Ламиль и приготовился плакать.

– Сканд хороший, – Лекс погладил ребенка, а потом мужа по щеке, – глупый ящер… что же ты наделал… вставай, я не ударю тебя, ты не виноват…

– Я виноват… – Сканд обнял и уткнулся лицом в бок Лекса, – прости меня, я знаю, как я виноват… ты, может, и простил, но я помню, как тебя, такого гордого, сильного, таскали голого по улице на потеху толпе… прости меня, Сахарочек, это моя вина, что ты попал сюда и с тобой все это случилось… я помню тебя у столба… такой маленький и тоненький, и мужественно молчит и не плачет, и ничего не просит… я спать потом не мог… есть не мог…

Сканд бубнил куда-то в подмышку Лексу, а тот гладил его по волосам, как недавно так же гладил Ламиля, пытаясь утешить.

– Когда ты на арену к ящерам прыгнул, я следом не сиганул только потому, что у меня ноги отнялись! – Сканд посмотрел в глаза, как ребенок, который пытается объяснить родителям, что он не виноват, что ваза разбилась… – что мне сделать, чтобы ты простил меня?

– Не позорься! – зашипел Пушан, – и так уже весь город шушукается, что младший тобой крутит, как хочет!

– Мне все равно, что говорят за спиной! – Сканд недовольно раздул ноздри и развернулся в сторону брата, – меня хорошо знают, чтобы ухмыляться в лицо, а я своей честью могу и поступиться ради спокойствия мужа! С меня не убудет!

– Встань, Сканд, – Лекс с гордостью посмотрел на мужа, – встань, любимый, я не держу на тебя зла и не сержусь за то, что было раньше. Помнишь, мы поклялись друг другу в день свадьбы, что оставим прошлое за спиной?

Сканд встал на ноги и расправил могучие плечи. Лекс тоже вскочил и прижал сползающего Ламиля. Они смотрели друг на друга почти вровень и в их взглядах было одинаковое чувство удовлетворения. Лекс принял эту жертву не как подачку слабому, когда хочется попросить прощения за причинённые неудобства, а как дар равного равному. Лекс только сейчас понял величие поступка Сканда. В этом статусном обществе, где каждый пытается наступить на горло соседу, лишь бы возвыситься, Сканд поставил свою репутацию на кон людской молвы, лишь бы дать возможность Лексу – бывшему рабу, прибывшему в город, как боевой трофей, почувствовать себя спокойно рядом с въедливыми и завистливыми аристократами. Он поставил его на одну ступень с собой и всячески подчеркивал его статус в семье. Намного более высокий, чем любого младшего в патриархальной семье. Становясь живым щитом между ним и злобными языками аристократов.

– Помнишь наш утренний разговор? – Лекс увидел, как муж задержал дыхание, совсем как он утром, – так вот – я люблю тебя, Сканд! И ты единственный человек во всем мире, кому я сказал эти слова. Но видят боги, ты единственный достоин этих слов!

Сезон штормов (продолжение)

Хорошо, что дети убегались за день настолько, что Ламиль уснул во время ужина, пригревшись на руках Лекса. После признания Лекса у Пушана совсем испортилось настроение, и он, очень недовольный собой и компанией, отправился дальше, заодно утянув с собой и Лейшана. Наследник решил, что стоит познакомить дорогого гостя и с другими аристократами, которые задержались в столице. Не сказать, что Сканд расстроился, что его дом покинули ещё засветло, его больше волновало, чтобы Ламиль не проснулся среди ночи. Лекс не хотел, чтобы ребенок спал отдельно во время ветров. Порой даже взрослому человеку было жутко слышать, как ветер подвывал в щелях ставней…

В супружескую спальню поставили еще одну кровать. Странно, но в этом мире не было понятия «кровать для ребенка». На детей вообще смотрели сквозь пальцы. С ними никто особо не нянчился и не опекал, и относились примерно, как к сорной траве: выжил – хорошо, а не выжил – ну, что поделать, на все воля богов. Детскую одежду шили из старой одежды взрослых, игрушек как таковых не было. Маленький деревянный ящер, которого Сишь вырезал для Ламиля, произвел фурор не только среди детей, но и среди взрослых. Обувь для малышни тоже посчитали ненужным расточительством, хорошо, что не спорили, посчитав, как причуду богатого человека.

Поэтому Ламилю досталась кровать из ближайшей гостевой комнаты. Лекс хотел еще поставить кровать и для Ниюли, но и Тиро, и Олива в один голос возмутились, что девочка-служанка будет спать так же, как и невинный младший императорского рода. Все дети, в лучшем случае, имели матрасик на полу, а то и просто подушку. Дети в доме Сканда считались счастливчиками – мало того, что их кормили вдоволь, так и работать особо не заставляли, так, помогать по мелочи, а то, что у них была своя комната для сна, где были разложены матрасы и всегда чистое белье, это считалось верхом заботы. Поэтому для Ниюли положили матрасик на полу в углу возле кровати Ламиля. И, естественно, Аши решил, что имеет такие же права на этот матрас, как и девочка.

В комнате немилосердно сквозило, и Лекс переживал, как бы Ламиль не простыл в одиночестве на кровати. Может, стоит отложить супружеские игры, пока погода не наладится? На что Сканд тихо рыкнул и скрылся в темноте коридора. Пока Лекс пытался утихомирить Ниюли и Аши, которые схватились не на шутку, Сканд вернулся с двумя трофейными шкурами. Одной он укрыл Ламиля, а вторая досталась Ниюли, которая восхищенно пискнула и замерла. Этим сразу воспользовался Аши, он стремительно забрался под шкурку и сделал вид, что он если и не умер от счастья, то уже очень крепко спит и выкидывать его с матраса просто несправедливо! Но теплая шкурка примирила Ниюли с захватчиком, она прижалась к горячему детенышу и довольно заурчала. Аши открыл глазки-бусинки и, убедившись, что его не изгоняют из теплого гнездышка, стал урчать вместе с Ниюли дуэтом.

– А теперь моя очередь урчать и ластиться, – Сканд стал стягивать с себя сапоги и схватился за тунику.

– Сканд! Ну не здесь же! – возмутился стеснительный рыжик, – здесь дети! Пошли в соседнюю комнату, а здесь пускай Ма побудет с малышами!

– Я тогда и нам шкуру принесу! – загорелся генерал, – но только не свадебную, а то уколешь попку об иглы, и я себя опять винить буду!

– Мы же ею укрываться будем… – растерялся рыжик.

– Ну, это как пойдет… – оскалился муж и опять пропал в темени коридора.

Лекс тем временем пробрался по коридору в комнату Тургула. Там было тихо, но Лекс точно знал, что Тургул, как и Сканд, просыпается от малейшего шороха. Так и получилось. Стоило приоткрыть дверь, как Бэл с Тургулом подняли головы и посмотрели на растерянного рыжика. Это семейство тоже с комфортом встречало сезон штормов. Они сдвинули две кровати и спали вчетвером под одной громадной серой шкурой. Той самой, что однажды Тургул расстелил перед Лексом. Лекс запнулся, прежде чем попросить Ма об одолжении, но она все равно пойдет кормить ночью ребенка… и потом, это ее изначальная плата за свободу.

Ма без возражений выбралась из теплой кровати и, подвинув под бок Бэла дочку, скользнула по коридору в сторону комнаты Сканда. Тот поджидал рыжика у двери гостевой комнаты со шкурой в руках. Там кровать была уже, и светильник остался в комнате с детьми и Ма, но это все было неважно. Они нашли бы друг друга даже в абсолютной темноте, а тут острому зрению ящеров хватало и просветов в ставнях. И ширина кровати была совершенно неважна… и хорошо, что на шкуре не было иголок, потому что они успели испачкать ее пару раз, прежде чем, наконец, прикрыли ею влажные от пота тела.

Лексу приснилась прежняя жизнь: большие мегаполисы, восьмиполосные автобаны, многоярусные мосты транспортных развязок, привычный шум никогда не спящих интерактивных новостных сетей. Он дернулся, просыпаясь, но это был всего лишь ветер, который пытался взломать ставни и свистел во все щели. Сканд чутко проснулся, но убедившись, что все в порядке, заснул дальше. Лекс, прошептав, что пойдет оправиться в детское ведро и сразу вернется, был выпущен из супружеского плена и, нацепив на себя тунику, пошел проверить, все ли в порядке.

Ма забралась в кровать к Ламилю и благополучно сопела под теплой шкурой. Ниюли и Аши спали, свернувшись в общий клубочек, и шкура над ними тихо поднималась и опускалась, как живая. На кухне горел камин, возле него стояли жерди, на которых сушилась одежда. Тиро привычно сидел за столом и перебирал бобы на утреннюю кашу. На ковре были разложены матрасы и подушки, и на них, свернувшись в общий клубочек, спали младшие. Козюль спал между двух нубиек, которые синхронно подняли головы и с интересом посмотрели на Лекса.

– Не спится? – Лекс присел напротив Тиро.

– Не могу спать по ночам, когда ветра, – пожаловался Франкенштейн, – старые кости болят, шрамы тянут, сердце колотится от этого шума. Когда засыпаю, то снится война, просыпаюсь с криком, только бужу всех.

– А эти чего здесь? – Лекс кивнул на ковер.

– Дети, что ли? – не понял Тиро, – так ветер, в гареме под крышей и холодно, и свист из всех щелей. Пусть уже здесь спят. У камина все теплее… или ты про нубиек? Так от них в казарме все равно толку никакого. Девки греют раненых, а эти спят сами по себе и только задирают всех. Так пусть уже здесь, на моих глазах, я хоть хворостиной могу отстегать за наглость, хотя им хоть бы хны, только скалятся. Отдал бы ты их на арену, они все равно ни на что не способны, или дерутся, или скандалят. По хозяйству никакой пользы, ни шить, ни готовить, ни раненым помочь.