Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 125 страниц)

Лекс послонялся по двору, но больше заняться было нечем, и он решил начать подготовку к работе новой гильдии. Если сказал, что у них все будет по-новому, то надо было соответствовать… Он устроился на кухне и спросил у Тары чистых папирусов и чернил. В этом мире металл плавили в одноразовых домнах, которые делали из соломы и глины. После каждой плавки домны разрушались полностью, чтобы потом построить на этом месте новую. Это было очень долго и малоэффективно при массовом производстве. Поэтому Лекс начал делать чертеж стационарной домны, по примеру той, что они пользовались с Броззи. Только делая ее более основательной и практичной.

За этим занятием его и застал Тиро. Он сказал, что нашел весы только на рынке, а у ювелиров и травников специальных весов нет. Лекс недоверчиво хмыкнул на это заявление. Быть такого не может. Скорее всего, такие весы посчитали секретом гильдии и решили отказать ветерану, заявив подобную глупость. Лекс подошел к воротам, и когда возле дверей появился монах, объяснил ему, что именно ему надо и где примерно это можно найти. Монах молча кивнул своим капюшоном и скрылся за поворотом.

А Лекс, вернувшись на кухню, продолжил изображать рисунок домны. Начав проставлять числа, он понял, что пишет привычными арабскими, но в этом мире цифры записывают иначе. Он сразу попросил Тиро написать в столбик цифры этого мира и рядом проставил привычные арабские, чтобы больше не сбиваться. Поэтому первый чертеж пришлось перерисовывать заново с новыми цифрами. Зато, подумав немного, он понял, что тайнопись колдунов – неплохое средство сохранить секреты. Тем более, что можно использовать код в коде, указывая знаками таблицы Менделеева состав стали. Писать не печатными буквами, как в письме колдунов, а прописью. Вдобавок ко всему, прописные буквы, написанные заточенной палочкой без разрыва, делали письмо похожим на арабскую вязь, а если учесть, что эти руки были непривычны к такой работе, то и буквы получались, как у фармацевта высшей категории – совершенно неразборчивыми. Алекс довольно похмыкал, рассматривая получившееся. Даже, предположим, колдуны и получат его записи, фиг они разберут, что именно там написано, он и сам с трудом понимал, что накарябал.

Тут очень кстати прибыли монахи. Они принесли четверо весов. Различной конфигурации и рассчитанные на взвешивание различных фракций. От совсем крошечных до почти рыночных. Все эти весы были найдены у ювелиров, а у травников действительно весов не было, только ступки и стаканы различной емкости. Лекс посмотрел на весы и подумал, что в гильдии ювелиров его опять будут ненавидеть. Стоило только к ним обратиться с просьбой, как все заканчивалось очередным погромом. Ну, да, сами виноваты, может, хоть в следующий раз не будут отказывать в помощи.

Лекс отправил весы в теплую комнату, а сам продолжил изображать упрощенный чертеж. Поскольку домна предполагалась с толстыми стенками, то он начал зарисовывать, как именно должны располагаться кирпичи. А потом, как должен выглядеть портал, через который будут доставать металл. Предполагалось, что с одной стороны стенка будет тонкой, и только ее будут восстанавливать перед новой плавкой. За этим занятием его и застали муж и Пушан, они были пьяненькие и горели желанием отправиться в гости. Лексу пришлось крикнуть Бэла, чтобы передать ему свиток с еще непросохшими чернилами, а самому, скрепя сердце, позволить завернуть себя в тогу.

Благо, что хоть пришлось идти недалеко. Дом Пушана и Гаури, оказывается, находился с другой стороны городской площади. Лекс с волнением переступил его порог. Казалось, что все произошедшее было как будто в прошлой жизни, но сердце сжалось в ожидании беды. Сканд удивленно посмотрел на съежившегося рыжика и немедленно прижал его к себе.

– Прости, я об этом не подумал, – Сканд поцеловал мужа и виновато сложил брови домиком, – тебе, наверное, неприятно опять оказаться в этом доме… мы можем уйти.

– Нет, – Лекс постарался улыбнуться, – ты рядом, а значит, все в порядке. Это просто воспоминания, я не боюсь, не волнуйся…

Им навстречу выбежал Гаури. Он радостно улыбался, но помалкивал. В этот раз они зашли через парадный вход и расположились в атриуме. Лекс не бывал прежде в этой части дома и с интересом осматривался. Вазы с цветами, светильники на треногах, а еще светящиеся маски предков на стенах. Они выглядели достаточно зловеще и Лекс подошел рассмотреть их ближе. По всей видимости, они были вырезаны из тонкого полупрозрачного камня. Холеные лица патрициев с весьма характерными носами. В одной маске он опознал Шарпа. За масками были какие-то маленькие светильники, которые выдавали мерцающий свет, и, наверное, поэтому казалось, что маски подмигивают и кривят недовольно рты. Все вместе это выглядело скорее зловеще, чем торжественно.

– Поскольку я наследник, то и портреты предков хранятся в моем доме, – Пушан подошел бесшумно и смотрел на эту экспозицию с гордостью.

– Я не вижу портрета Киреля, – Лекс еще раз осмотрел маски.

– Здесь только старшие, – с гордостью сообщил Пушан, – это посмертные маски, когда-нибудь и мое лицо будет украшать стену этого дома. И потом, Шарп еще жив, а это его отец, мой дед. Все говорили, что они похожи. Вон та пара, на самом верху – это основатели рода.

Лекс прикинул величину этого генеалогического древа. На стене было более двадцати масок. Это значило, двадцать поколений правителей, он уважительно свистнул. М-да, в прежней жизни он не помнил таких долгих правящих династий. В том же Риме и Греции, да и в Турции, власть переходила из одного рода в другой, и никто не мог похвастаться таким прямым родословным древом.

– Так маски с младших не делают? – Лекс постарался отойти от Пушана, уж больно он выглядел довольным.

– Нет. Но некоторые своих младших мумифицировали в меду, – Пушан обласкал взглядом рыжика. – У моего прапрадеда был красивый младший, он его приревновал и убил, а потом раскаялся и сохранил в меду. Потому что не смог с ним расстаться. А еще прадед сохранил своего второго младшего, которого он залюбил до смерти, и хотел, чтобы его похоронили вместе с ним, но деду самому понравилось, как тот выглядит, и прадеда похоронили рядом с первым младшим. Деду очень нравилось смотреть, как выглядят красивые мальчики в меду, и он как напророчил себе. Потому что его любимого младшего убила наложница после второй кладки, и он поставил его саркофаг рядом с теми. Может, поэтому Кирель и вырезал всех наложниц у Шарпа? Чтобы ему некому было мстить? – Пушан подошел ближе и провел пальцем ото лба до губ рыжика, – ты тоже красиво бы смотрелся среди меда…

Лекс отпрянул от Пушана, но тот, похоже, развеселился от такой реакции.

– Мой супруг Гаури, – усмехнулся Пушан и поцеловал блондина, который поднырнул ему под руку, – если кто и займет место в саркофаге среди предков, так это он.

Гаури довольно прижался к Пушану и ревниво сверкнул глазками на Лекса, но тот только отошел подальше. Нафиг такое надо… Но его почти сразу обняли горячие руки. Лекс только сейчас понял, что дрожит, как от холода. Сканд обнял его крепче и задышал в волосы, пытаясь согреть.

– Мне передали из дворца, что оболочка яйца стала уже тонкой и ребенок появится со дня на день, – Пушан постарался сделать вид, что ничего не произошло, – мы послали сообщение Чаречаши, но гонец застал его уже в пути. Поэтому мы ожидаем его прибытия через пару дней, – Пушан довольно улыбнулся, – скучаешь по брату?

– Даже не знаю, – честно сознался Лекс, – если бы я его помнил, то, скорее всего, скучал бы. А так, единственное, что я помню, так это, как он приезжал выкупить меня в самом начале. А как я его называл дома? Чача?

– Нет, – Сканд глухо рассмеялся, – Чача его называют за глаза, это значит "злой". В глаза его все зовут только полным именем, а ты, насколько, я слышал, звал его «братик Чани», и так его мог называть только ты. Для всех остальных это был бы смертный приговор.

– Я с братом дружил? – Лекс поднял голову и посмотрел на Сканда, тот только кивнул.

– Даже слишком порой, – Пушан зло ухмыльнулся, – говорили, что ты спал и с братом и с Лейшаном. Эти двое вообще ведут себя странно, они слишком близки, даже не как братья, а как любовники. И к Лейшану ты питал очень нежные чувства, и даже вторую линьку провел, как говорят, с ним.

– Врут, – Лекс пожал плечами. Он помнил, что первое, что он сам проверил, когда пытался определить свое место в этом мире, это собственный зад. И он был явно невинен. – У меня никого не было до тебя. И ты это знаешь лучше других, или ты забыл, как порвал меня до крови в первый раз?

Пушан раздул ноздри, но промолчал. Сканд недовольно рыкнул и утащил рыжика подальше от брата.

– Никто больше к тебе не прикоснется, – Сканд усадил мужа к себе на колени и зло посмотрел по сторонам.

– Обещаешь? – Лекс прижался к мужу и задышал ему в шею, – если бы я мог, я уехал бы куда-нибудь в глушь и вернулся, когда все разъедутся. Не хочу никого видеть, и вспоминать не хочу. Но только это невозможно, – Лекс вздохнул, – брат посчитает, что меня прячут, и неизвестно, чем тогда все закончится. Поэтому буду стоять с высоко поднятой головой и делать вид, что я никогда не был презренным рабом.

На самом деле, Лекс не комплексовал по поводу того, что случилось. Что касается изнасилования, то он тогда не воспринимал эту жизнь, как реальность, и особо не заморачивался. Было и было. Если бы его сейчас принудили к сексу, то так просто он бы обидчикам не спустил… И вообще, прожив достаточно долгую жизнь в прежнем мире, он научился «переворачивать страницы жизни». Что толку изводить себя прошедшими делами и событиями, копить обиды и сомнения? В жизни может разное случится, но как говаривал отец: «когда идешь – смотри вперед. А когда идешь через ад, не останавливайся. Бери с собой знания и оставляй позади груз переживаний и проблем, тебе не нужен на этом пути лишний багаж. Перелистни страницу и иди вперед, и не позволяй прошлому портить твое настоящее».

– Ты мой муж, – Сканд отодвинул Лекса от себя и требовательно посмотрел ему в глаза, – никто не посмеет говорить о тебе плохо, потому что тогда они будут иметь дело со мной! Ты – моя семья. Твоя честь – моя честь, и любое злое слово, сказанное в твой адрес, является злым словом и против меня. А я злобы в свой адрес не прощаю. – Сканд усмехнулся, – и потом, все горожане тебя обожают, ты сберег жизни их сыновьям и мужьям, а женщины благодарят Мать-Ящерицу, что она прислала в город защитника невинных детей. И военные тоже смотрят на тебя с восторгом. Ты дважды был с армией – и дважды победа была на нашей стороне. Да если в твою сторону кто-то посмеет фыркнуть, то горожане того негодяя камнями забьют, а женщины порвут на кусочки, как стая фурий. А остатки военные скормят своим ящерам. Так что от любого твоего недоброжелателя останется только кучка говна в стойлах ящеров.

– Ты меня успокоил, – Лекс постарался мило улыбнуться, – как ты думаешь, нас покормят, или кроме разговоров в этом доме мы больше ничего не получим?

Гаури всплеснул руками и защелкал пальцами. Слуги были уже привычны к таким командам и стали быстро накрывать общий стол, сдвигая к нему несколько лежанок. Следом прибежали полуодетые мальчики, по всей видимости, наложники из гарема. Они стали играть на музыкальных инструментах и при этом строить глазки Гаури. Лекс не увидел среди них знакомых лиц. Хотя, если разобраться, то он помнил только Зюзю, из-за сломанной ноги, и Шушу, из-за козней. Но сейчас Зюзя герой в старом городе, а Шуша похоронен незнамо где…

Лекс улегся на лежанку рядом со Скандом, напротив улеглись Пушан с младшим. Служанки подносили вино, а Лекс пил фруктовый отвар, который принесли специально для него. На столе было много разных блюд, но на удивление, вся еда была хорошо прожарена и ничего не шевелилось. Когда рыжик на это обратил внимание, Пушан сразу рассказал, что их ждали в гости, поэтому приготовили все, как любит младший брата. Слуги Гаури специально ходили в дом Сканда и разговаривали с Тарой, чтобы выяснить, что любит Лекс.

Лекс даже на мгновенье испугался, не отравят ли его от большой братской любви, а потом махнул рукой, Пушану сейчас крайне невыгодно потерять его со всеми его «божественными» знаниями. Да и Кирель не простит такую потерю. Он велел налить фруктового отвара и Сканду, мотивируя тем, что не хочет, чтобы он напился, и когда Гаури спокойно к этому отнесся, он вообще выбросил все сомнения из головы и наслаждался музыкой и приятными разговорами братьев. Сам он предпочитал помалкивать, а Гаури молчал из-за потерянного язычка. Разговор крутился вокруг ветеранов. Раньше в каждом доме аристократов были воины на излечении, но потерь среди войска нет, и поэтому в охрану приходится нанимать ветеранов и платить им за это деньги.

Трапезничать, лежа на животе, было достаточно непривычно и требовало определенной сноровки, но Лекс успешно с этим справился. Вскоре он отвалился от стола, как сытая пиявка, и, прихватив гроздь винограда, улегся с максимальным комфортом. Вскоре и Сканд перекатился к нему под бок и положил голову ему на живот. Лекс кормил мужа виноградом и слушал сплетни из соседних городов-государств. Теланири объявил войну Озерному народу и требует, чтобы они вернули Шустрик в прежнее русло. Только армия у незадачливого правителя уменьшилась, осталась едва ли треть от прежнего. Кто-то из воинов был убит, когда обстреливал армию Сканда по пути домой, а кто-то бросил службу и дезертировал вместе с семьей.

Город Теланири пустеет с каждым днем. Новый проток Желтой расширили и взяли под охрану войска соседей, которые так долго зависели от воли строптивого и жадного царька. Новых поступлений в казну у него нет, жалование войскам и прислуге начали задерживать. Лекс сразу напомнил о маленьком городке, который построили на морском побережье между устьев двух рек. Сканд сказал, что по сообщениям разведчиков и торговцев, именно туда перебираются все мастера Теланири – плотники и столяры. Именно там покупают лодки жители старого города. Пушан заинтересованно повел ушами и стал обговаривать с братом возможность взять тот городок под протекторат империи. Пока Теланири не решил туда перебраться с остатками армии и верными аристократами. Братья сразу стали составлять план, что там следует сделать в первую очередь, пока отец, наконец, не вернется к своим обязанностям и не примет окончательное решение.

Лекс понял, что уже основательно объелся, и показательно зевнул пару раз. Сканд сразу заторопился доставить любимого домой. Пушан предоставил открытый паланкин и носильщиков, и вскоре к дому отправилась небольшая процессия. Сканд шел первым, а следом несли паланкин с рыжиком в окружении монахов. У ворот родного дома Сканд подхватил рыжее очарование и утащил в спальню. Но оказавшись на кровати, Лекс понял, что его просто переполняет энергия, и умчался во двор, проверять, как там без него справляются.

Броззи, надутый и недовольный, занимался восстановлением домны для завтрашней плавки. Оказывается, когда ножи были выкованы, Орис забрал их с собой, не позволив Броззи отполировать и заточить хотя бы один. И вместо этого отправил его заниматься подготовкой к следующей плавке. Лекс потрепал недовольного рыжего здоровяка и сказал, что вскоре приедет Чаречаши и будет праздник вылупления, и ему очень важно сделать меч в подарок Шарпу. Поэтому это будет последняя плавка, а потом домну во дворе разберут, пока гости не уедут. Именно поэтому к последней плавке надо отнестись со всем вниманием. Броззи надулся от гордости, что ему поручено такое важное дело, и сразу приободрился.

Стекловары собрали возле мехов всех мальчишек из младших и проводили им мастер-класс. При этом давали каждому покачать меха и почувствовать себя причастным к тайнам гильдии. Другие мальчики, которые были постарше, ходили вокруг Броззи и уговаривали его, чтобы он дал им в следующий раз покачать меха. Броззи устало зевал и соглашался, что завтра после завтрака даст всем возможность помогать. Лекс сразу отправил Броззи отдыхать, ведь завтра будет тяжелый день, следом отправил отдыхать детей… и скоро во дворе осталась только четверка стекловаров.

Бэл отправился уложить Тургула и пообещал вернуться на помощь. Лекс посмотрел ему вслед, с тех пор, как Тургул стал тихим, у Бэла пропали черные круги под глазами и он опять начал улыбаться. Было видно, что ему физически тяжелее остальных, но, похоже, его душа успокоилась и ему стало легче. Крин заметил взгляд Лекса и сказал, что будет лучше отправить Бэла отдыхать. Работа не тяжелая, здесь и двоих хватит. Все были в ожидании того, каким получится зеркало из нового песка. Когда они рассматривали его на лопаточке, то оно не было того пронзительного голубого цвета, как прежнее, но и желтым его назвать было невозможно.

Но Лекс отмахнулся от этих страхов, главное, чтобы пузырьков воздуха не осталось, а какой именно будет оттенок зеркала, сейчас было совершенно не важно.

– Намного важнее, чтобы большой поднос удалось выставить ровно, пока стекло застывает, а то не дай боги, оно станет… (хотелось сказать, восьмеркой, но здесь цифра восемь была из нескольких черточек и похожа больше на сложную табуретку, поэтому Лекс повел пальцами пытаясь показать сложную фигуру) … а, неважно! Рама все равно деревянная, попрошу Рарха, в крайнем случае, помочь.

Рарх не спал уже вторую ночь, зато он практически закончил раму для зеркала. Она была резная, как корона, и Лекс восторженно завис с открытым ртом. Как можно успеть сделать такую красоту вручную? С элементарными инструментами и простейшими приспособлениями? Рама была уже чем-то обработана и на дереве стали видны красивые прожилки древесины, которые складывались в дополнительный узор, совсем, как на булатном клинке. Рарх уже соединил крепления и теперь полировал стыки и какие-то только ему одному видимые дефекты. Сишь спал в углу мастерской на опилках, а на предложение рыжика отправляться спать Рарх только отмахнулся. Вот он покроет раму еще одним слоем лака, только тогда сможет отдохнуть.

Лекс почесал голову, м-да, такую раму не выгнешь под перекошенное стекло, придется поднапрячься завтра с уровнем. Только вот, где взять уровень в этом мире? У местных строителей были только отвес и угольник, им и этого хватало. Лекс вначале загорелся идеей сделать водяной уровень, используя идею сообщающихся сосудов и, предположим, кишки ящера. Можно послать Тиро к мясникам, ведь набивают тут колбаски, а значит, и кишки чистить умеют… а потом плюнул на эту идею и понадеялся на русский авось и собственный глаз-алмаз. Средство верное и не раз испытанное…

Лекс успокоился и, зевая, наконец, отправился в спальню, где его дожидался муж. Сканд в это время достал со стеллажей карты побережья и внимательно их рассматривал, делая пометки ногтем. По всей видимости, прикидывал, как установить сторожевые вышки и ограждения охраны на случай возможного нападения войск Теланири. Лекс обнял его со спины, а потом сладко зевнул, уткнувшись носом между лопаток. Сканд хмыкнул, но зашуршал бумагами дальше. Лекс не стал настаивать и, быстро раздевшись, занырнул под покрывало. Развернувшись спиной к свету, он не забыл так прикрыться, чтобы часть спины осталась обнаженной.

Сканд тяжело вздохнул и накрыл светильник колпаком, чтобы свет не беспокоил рыжика. А потом Лекс слушал, как шелестят карты, отброшенные на пол, и с глухим стуком падают генеральские сапоги. Кровать скрипнула, принимая вес крупного тела, и, наконец, горячие руки обняли и притянули к себе. Лекс зажмурился и стал дышать тихо, как будто уже уснул, было интересно – начнут его будить или нет. Но Сканд трепетно чмокнул голое плечо мужа и уложил к себе на грудь, прижав для надежности руками, совсем, как ребенок любимую игрушку. Теперь Лекс засомневался в правильности своего решения, может, стоит «проснуться» и получить свою заслуженную порцию ночных ласк? Но за всеми этими мыслями он и не заметил, как уснул.

Проснулся он уже один. Как он умудрился так глубоко заснуть, чтобы не услышать, как здоровяк удрал из спальни? Но стоило оглядеться, как стало понятно, что Сканд удрал по работе. В комнате не было ни карт, ни одежды, ни нового клинка. Лекс, зевая и почесываясь, вышел на кухню. Служанки накрывали завтрак, а значит, Лекс проснулся позже обычного. Тиро сразу сказал, что Сканд удрал еще до рассвета и до ужина его не будет. Лекс пожал плечами и уселся на привычное место. Пустота там, где раньше сидел Сканд, вызывала, на удивление, чувство одиночества, он и сам не заметил, как привык, что громила всегда где-то рядом, но за соседним столом ел Броззи и настороженно ждал, когда ему разрешат начать выплавку вутца. Бэл утащил большую тарелку каши в комнату, мальчишки восторженно подпрыгивали на скамейках в ожидании очередного развлечения. Сегодня они будут помогать кузнецу! И только Тара выглядела несчастной…

Лекс закончил с утренней кашей и кивнул Броззи, тот, просияв глазами, бросился на улицу разводить огонь, следом за ним умчались и мальчишки. Лекс и Тиро только одновременно хмыкнули ему в спину. Тот был как голубь среди воробьев. Большой и важный. Рыжик, проходя мимо, потрепал по волосам Крина, но не остановился, а отправился к Таре. Хотелось узнать, чем вызван ее кислый вид. Но ответ поставил его в тупик. Женщина маялась от скуки. Дом был убран и украшен, повар получил указания, что делать и, главное, что не делать, если прибудут гости. Все было куплено и вычищено, и Тара откровенно скучала. К делам и бумагам ее не подпускал Тиро, покупкой рабов занимался тоже он, и Тара не знала, чем себя занять.

– М-м, – Лекс постарался выглядеть виноватым, – даже не знаю, как вас об этом попросить… – Лекс дождался, когда на него перевели заинтересованный взгляд, – у Сканда есть загородное поместье, где-то на побережье… я там, правда, ни разу не был, да и Сканд там побывал, похоже, только однажды, когда получил его. Но управляющий присылает время от времени счета и отчеты, а это значит, что там есть хозяйство, рабы и какое-то строение. Я понимаю, что это непосильная ноша для женщины, но вы себя уже показали с самой лучшей стороны. Не могли бы вы провести инспекцию поместья? Проверить, что там и как? В каком состоянии дом и слуги? Здоровы ли рабы и что там вообще есть? Вы же знаете, что скоро в столицу приедет мой брат, а вдруг он решит предпринять загородную поездку в сторону нашего поместья? Я даже не знаю, что там происходит! Вы не могли бы, как мудрая женщина, отправиться в наше имение и кинуть на все поместье хозяйский взгляд? Выяснить, насколько все заброшено и не стоит ли сменить управляющего?

Глаза у Тары загорелись от азарта, спина выпрямилась, и она опять стала похожа на боевой фрегат под всеми парусами.

– Я оставлю в этом доме свою старшую дочь, этому дому нужен женский присмотр, – милостиво кивнула дракон в юбке, вернее, в хитоне, но теперь ее подвязанные на хитоне ленты стали выглядеть, как перевязь бойца, – и заодно, повара, вы в любом случае не найдете знающего человека за столь короткий срок, да и здесь он нужнее, а вот носильщиков своих я заберу! А вам уже давно пора завести собственных! Сколько можно говорить, аристократы передвигаются на паланкинах!

– Вы абсолютно правы! – горячо воскликнул рыжик, вызвав недоуменный взгляд у Тиро, – так, когда вы отправитесь? И чем я могу вам помочь?

Тара загорелась отправиться немедленно, в доме сразу началась суета. Определялось, кто из слуг Тары останется со старшей дочкой, а кто отправится с ней. Младшая дочь тоже оставалась здесь. У девушки был сильный голос, и Тара оставила ее в доме, пока Тиро наконец(!) не купит хороших музыкантов в дом. Сама Тара зычным голосом отдавала короткие и четкие команды, как в начале своего появления в этом доме. И опять люди бегали по дому, как ошпаренные муравьи. Лекс кивнул Тиро и уселся с ним на скамейке в тени двора.

– Не хочу, чтобы ты покупал рабов-носильщиков. И вообще, рабов в своем доме хочу как можно меньше. Что касается паланкина, то я возвращаюсь к разговору о гильдии носильщиков и охранников. Это неплохой заработок для ветеранов, как ты считаешь? Когда приедет брат, будет нехорошо, если меня будут сопровождать вооруженные воины, но почему бы носильщикам не иметь небольшие мечи на случай моей охраны? Я буду передвигаться на паланкине, а это значит, что вокруг меня будет восемь вооруженных опытных бойцов. Я думаю, Сканду понравится такое решение.

– Идея хороша, – Тиро кивнул головой и задумался, – но дело в том, что носильщики всегда были рабами, и браться за такую работу свободным людям как-то… – Тиро замялся, – ну, ты понимаешь… но, с другой стороны, когда требуются телохранители, то всегда нанимаются бывшие воины, и давно следовало создать такую гильдию, просто, чтобы защитить права таких наемных работников. Чтобы, если человек погиб, защищая хозяина, то его семье выплачивалось пособие, и хоронили за счет хозяина, а не семьи… Чтобы ветераны согласились быть носильщиками, им придется хорошо заплатить, рабов купить намного дешевле…

– Тиро, нет. Не хочу рабов. Пусть в моем доме будут вольные люди, а что касается оплаты, то пусть назначат цену, только вот, если цена будет слишком большой, то пусть не обижаются, что им придется жить в нашем доме, а не семьями. Одно дело, когда человек пришел на работу утром и ушел вечером, и другое дело, когда его могут дергать и ночью.

– Я поговорю с людьми, – Тиро встал, заложил руки за пояс и всмотрелся в бегающих и собирающихся в дорогу людей, – я рад, что Тара уезжает. Она хорошая женщина, и умная, и сильная, и очень решительная, но мы с ней слишком похожи, и нам стало тяжело в последнее время под одной крышей.

– Если быть до конца честным, то я надеялся, что она станет твоей женой, вы действительно похожи.

– Ну, спасибо! – Тиро рассмеялся и покачал головой, – нет, благодарю, что ты заботишься обо мне, но я слишком долго был один, чтобы вешать себе на шею обязательства перед семьей. Я рад, что ты не прогнал меня из этого дома и позволил быть его частью. Сканд – моя семья, а теперь еще и ты. Поверь, это как семья сына, мне этого хватает! И еще мальчишек полный дом, только успевай за всеми присматривать! И уши драть!

– А есть за что драть уши? – усмехнулся рыжик.

– Представь себе, да! – Тиро недовольно раздул ноздри, – вот, например, Лир повадился стены пачкать! Я его уже отстегал по рукам, так он теперь делает это по дальним углам, только успевай смотреть!

– Как пачкает? – удивился Лекс.

– Углем! – Тиро завелся, – приходится белить по-новому! А он, только отвернешься, опять гадость учинил!

– А ну-ка, покажи… – Лекс спрыгнул со скамейки и помчался следом за Тиро.

Тиро отвел его за дом, куда выходили окна из спальных комнат. Там в самом дальнем углу высокий и нескладный подросток что-то увлеченно рисовал углем на стене. Тиро, несмотря на свою хромоту, подкрался к увлеченному пацаненку и крепко схватил за ухо, тот только взвизгнул от неожиданности. Лекс бросился выручать, но, увидев стену, притормозил и удивленно завис, разглядывая красоту.

По стене как будто плющ пробирался и красивые цветы переплетались и свисали гроздями. А летающие ящерки среди ветвей выглядели, как настоящие. И хотя рисунок был углем по побеленной стене, но от такой красоты просто дух захватывало

– Вот это да! – Лекс восторженно свистнул.

– Я же говорю, негодник! – Тиро опять тряхнул паренька за бордовое ухо, – и когда только успел!

– Тиро, отпусти его! – Лекс выхватил мальчика из крепких пальцев и прижал к себе, – это ты сам нарисовал? – решил уточнить рыжик.

– Да, – из окна выглянул Бэл, – я видел, что он делает, но не остановил, разве кому-нибудь плохо, что он нарисует цветы на стене? Они ведь никому не мешают и даже красиво… Лира на арену отправили, потому что он в монастыре вместо работы рисовал на стенах. Но ведь у нас не монастырь? Ну, пусть он порадуется, если ему это так надо! Он ведь от работы не отлынивает, а когда свободен, тогда и рисует!

– Ты очень красиво рисуешь, – согласился Лекс, – давай, я тебе найду занятие намного лучше, чем Тиро злить. Пошли.

Лекс взял вспотевшую ладошку, перемазанную углем, и повел пацана в пустую мастерскую. Крикнул мальчишек, чтобы те принесли сюда стол и стул, а из кухни несколько маленьких тарелок. К нему сразу пришла неразлучная четверка, пытаясь понять, что происходит, но Лекс сразу отправил их с разными поручениями, и вскоре в комнате появился перемолотый сахар. Он остался со времен, когда делали порох, туда попало немного угля и на кухню его решили не возвращать. И ещё коробки с молотым стеклом и пигментами…

Лекс начал делать первую краску в этом мире – смешал с крепким сахарным сиропом кремовый оловянный оксид и вылил краску на дно глиняной тарелки. Размазал пальцем краску так, чтобы она окрасила все дно и немного вышла за бортики, а остаток слил обратно в стаканчик. Лекс пояснил, что и зачем он делает. А потом достал перетертое в пыль черное стекло и такое же желтое, а потом и карминно-красный кусок стекла, и сразу посадил ученика перетирать его в пыль. Смешал стеклянные красители с крепким сахарным сиропом и выставил все перед Лиром в маленьких оловянных тарелках.

– Смотри, – Лекс разжевал конец палочки и протянул ее пареньку, – видел, как я взял тарелку и покрыл грунтом? Потом разводишь стеклянные краски и рисуешь палочкой, цветы и всё, что захочешь. Когда краска подсохнет, принесешь в мастерскую стекловаров, они ее обожгут на огне и получится очень красиво. – Глаза паренька стали большими и растерянными, – и больше не надо прятаться, ты очень красиво рисуешь, и я хочу, чтобы твои рисунки приносили людям радость. Ну, не плачь, маленький…

Лекс прижал к себе растерянного мальчишку, который уже смаргивал слезы, и подмигнул ученикам.

– Вот и занятие для детей. Попробуем, кто сможет рисовать, пусть рисует, кто не сможет, пускай краски перетирает и обжигает. А вам еще надо будет цветного стекла сделать, помните, какой краситель для какого цвета брали?

– Особенно черный! – усмехнулся Крин, – такая редкость, даже не представляю, где брать его будем, когда закончится!

– Вот и прекрасно! – Лекс усмехнулся, – сейчас тигли освободим, зеркало большое и будет остывать долго, можете пока горн Броззи взять в работу, он ему сегодня не понадобится. А когда Чаречаши приедет, мы все затушим и спрячем, и будем помалкивать. А если спросят, что и как, будете делать глупый вид и лепетать, что нечаянно получилось и вообще вы ничего не знаете, я вам только меха разрешаю качать…