Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 125 страниц)

Когда Бэл удостоверился, что Лекс не собирается терять сознание от голода, он попытался забрать свиток из скрюченных пальцев рыжика, но не тут-то было! Лекс сражался за свиток, как за все сокровища в этом мире! Это был первый текст, который он мог прочитать сам, впервые за долгое время! Так просто расставаться с ним он не собирался. Бэл, поняв, что с Лексом все в порядке и свиток зажат у него в руках не просто так, от голодной судороги, а вполне осознанно, сразу оставил Лекса с его находкой в покое.

Лекс еще раз перечитал послание. Оно было написано брату Власию, автор записки писал, что отсылает все дудки, которые успели изготовить братья за последнее время, а потом сокрушался, что мастеров не хватает и качество работы заметно падает. А еще «БАХ», присланный в этот раз, очень слабый, и кроме дыма, нет никакого толка. Потом были жалобы, что провизии прислали мало и младшим братьям придется жить впроголодь, что плохо скажется на их здоровье. А потом опять хозяйственные вопросы, которые Лекс пробежал по диагонали. Но вот концовка просто убила, вместо подписи стояла надпись совершенно на родном и могучем: «ХУЙ* с вами», а потом опять транскрипция кириллицей, но уже на местном языке «великий и всезнающий».

Лекс прижал свиток к животу и довольно закрыл глаза. Значит, он не один такой здесь! Есть еще такой же попаданец! Ведь совершенно понятно, что это свой! Земляк! По всей видимости, мужик тот еще матерщинник и, видимо, попал сюда раньше самого Лекса, раз такое выражение уже прижилось в том обществе, прямо как в Звездных войнах у джедаев «да пребудет с вами сила». Лекс понял, что улыбается, как сумасшедший. Такое маленькое слово, всего три буквы, а такое емкое и такое родное. Нет, все же прав классик, когда сказал: «…как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось!» Он теперь точно знает, что не одинок в этом дурдоме и, возможно, когда-нибудь они встретятся и поговорят, как два земляка, за кружечкой пивка, обсуждая, как их занесло в эту, прости господи, реальность.

– Лекс… Лекс… – Бэл казался встревоженным, – ты что, понимаешь, что там написано?

– Да, – Лекс довольно открыл глаза, он был так счастлив, что был готов расцеловать встревоженного Бэла, – я только что узнал, что есть еще один Избранный, и я очень хочу с ним встретиться и поговорить.

– Там так и написано? – Бэл покосился на смятый пергамент.

– Нет, – Лекс расправил письмо на коленке, – это письмо от одного человека другому, но тут есть скрытое послание, которое понять может только избранный.

Лекс перерыл оставшиеся бумаги в сундуке, но больше ничего написанное кириллицей не попалось. Тогда он перечитал еще раз текст. Интересно. Если тот человек попал в этот мир, то он принес в него что-то еще, кроме арабских цифр, кириллицы и, безусловно, более простой письменности, а если учесть, что его словечки пробрались даже в переписку, как официальное прощание, то значит, он в городе Колдунов не последний человек. Интересно, что он еще принес в этот мир?

Лекс перечитал письмо… Бах и дым – это, скорее всего, порох, по всей видимости, простейший дымный порох. Он действительно слаб и, кроме облака дыма, малоэффективен. Но вот дудки? Интересно… порох, дудки, возможно, он сделал этому миру гладкоствольное ружье? Однозарядное, наподобие, тех, что были у мушкетеров? Когда порох забивается в дуло, укладывается пулька, а потом забивается пыж, чтобы пуля случайно не выкатилась из ружья? Хм…

– Бэл, а что ты знаешь о колдунах? – Лекс прищурился на друга, – расскажи, что о них говорят?

– Колдуны – очень страшные люди, – Бэл задумался, – о них говорят много страшных вещей, и я не знаю, что правда, а что люди придумали. Начать с того, что они летают под небесами на птеродактилях. Они специально выращивают таких больших, чтобы они могли нести по два человека. Когда колдуны злятся, то их птеродактили гадят огнем, и туда, где падает их помет, получается большая яма и много огня. Они могут читать мысли других людей, а еще могут убить при помощи музыки, просто сыграв на флейте.

– Музыки? – Лекс удивился, это было не то, что он думал, – я думал, что они могут убивать громким шумом, и с помощью облака. Ты уверен, что это именно флейта? Может палка, которая плюется огнем и дымом?

– Палка с огнем? – удивился Бэл, – факел? Факелом можно убить, если, предположим, треснуть им по голове. Но колдуны не дерутся и все делают тихо. Колдуну достаточно посмотреть, прищурившись, и человек собственной кровью захлебнется!

– Какой ужас, – Лекс задумался, картинка получалась невеселая, тот попаданец – химик? Яды? Чего тогда ждать при встрече? Стрихнина в пиве? А, ладно, чего переживать о том, чего нет, тут бы со своим разобраться. Интересно, откуда у капитана полосатика это письмецо? Он напал на корабль колдунов, или это он брат Власий?

Лекс отложил пергамент к картам и пошел посмотреть, что там происходит в порту. Приближается ночь, а суда и не думают уплывать, они, наоборот, поставили малые паруса и старательно маневрируют недалеко от берега, делая вид, что так спасаются от камней требушетов. Похоже, они тоже рассчитывают застать врагов врасплох ночной вылазкой. Вот Тургул дал последний залп, и его воины старательно изображают, что война на сегодня закончена. Они собираются вокруг костров с котлами, полными еды и отворачиваются от моря, как будто уже смотреть на него не могут. А тем временем смоляные команды перетаскивали бочки и горючие смеси в сторону пролива.

А в это время маленькие лодки, шлюпки и рыболовецкие шаланды осторожно пробирались вдоль линии берега, старательно пытаясь изображать камыш и прочую прибрежную растительность. На уступ взобрался Сканд. Он был явно возбужден и просто подпрыгивал от нетерпения. Он заявил, что сделал все, что мог, и теперь только остается ждать. Лекс дал ему лепешку и кусок мяса, и муженёк смолотил еду, не отрывая жадного взора от пролива. Воины Тургула показательно закончили ужинать и стали разбредаться, якобы готовясь ко сну, а на самом деле перетаскивая вещи с одного места на другое, которое станет «ночной позицией». Вот костры возле требушетов затушили, при этом не забыв припрятать светильники на дно пустых ведер, так, чтобы огоньки не были видны с воды.

И вот наступило самое начало ночи, когда темнота уже опустилась, но звезды еще не набрали ночного света. Лексу сверху было хорошо видно, как по три требушета с каждой стороны стали стремительно разбирать множество рук. Рыжик развернулся к мужу за пояснением, но Сканд обхватил его за плечи и прошептал, что было решено оставить на ночной вахте в проливе больше механизмов. Все равно, ночью они не будут кидать камни в сторону открытого моря, чтобы случайно не утопить своих. Лекс плотнее прижался спиной к горячей груди мужа, он и не заметил, как прохладно ночью, а еще ветер поднимался, а они на этом уступе обдуваемы со всех сторон. Только с одной стороны небольшое возвышение днем хоть как-то спасало от жары, но сейчас ветер опять дул с моря, явно помогая пиратам пробраться в порт на всех парусах.

В этом мире не было луны, и каждый раз в самом начале ночи и перед рассветом темнота становилось просто непроглядной, пусть и на несколько минут, но сейчас эти минуты казались просто бесконечными. Лекс кусал себе губы и думал обо всем сразу, о пиратах, непонятном письме, стоит ли рассказывать о нем Сканду, или промолчать. А если рассказать, то как объяснить, почему понимаешь написанное. А что будет, если пираты решат добираться вплавь? Получится ли у доморощенных брандеров подпалить пиратов, или их прирежут по-тихому, едва те приблизятся к судам? Люди двое суток на ногах и будут ли у них силы на завтрашние баталии? Может, сказать Сканду, чтобы отправил к Тургулу свежих воинов? У него, наверное, все уже с ног валятся…

– Пора, – Сканд кивнул лучнику, стоящему рядом.

Тот поджег промасленный клок, привязанный к древку, и выстрелил, как сигнальную ракету, вверх. Стрела прочертила по небу красивую дугу и воткнулась в песок на пляже. Сразу же с двух сторон пролива в небо взлетело несколько стрел, несущих огоньки. Две воткнулись в бочки, так и плавающие в акватории порта, а одна неожиданно пробила черный, как сама ночь, парус пиратского корабля. Стрелы в бочках высветили бока кораблей, пробирающихся в порт, и требушеты с радостью плюнули огнем на неудачников, которым крупно не повезло оказаться на линии их огня.

– Ты видел? У них черные паруса! – обрадовался Сканд, – моряки говорили, что именно поэтому их совершенно не видно по ночам, и они устраивают ночные засады на мирно спящие суда купцов. Их ночью почти невозможно заметить, в отличие от белых парусов торговцев.

Лекс удивлено охнул, когда увидел, как сразу четыре корабля стали горящими факелами. Они еще двигались, и команда пыталась сбросить застрявшие горящие тряпки с такелажа. Но им навстречу вышли галеры Пладия. Они шли на веслах против ветра и лихо пришвартовывались к горящим пиратским судам. К галерам, на удивление, пришвартовывались и купеческие суда, и моряки перекинув доски с бортов своих кораблей на галеры, перепрыгивали к союзникам, чтобы вместе с воинами участвовать в абордаже. Пираты перестали тушить огонь и схватились за мечи, но воинов и моряков было намного больше. Они прошли по кораблям пиратов, снося с палуб всех живых и ныряя в трюмы в поисках новых жертв.

Лучники, стоящие на берегу, обстреливали всех, кто прыгал за борт, и горящие паруса давали им достаточно света, чтобы каждая стрела находила свою цель. Суда, которые не успели войти в пролив, теперь пытались развернуться, но ветер гнал их прямо под огонь требушетов. И вдобавок ко всему, крайние суда, которые стояли, как в пробке в час пик, дожидаясь своей очереди под разгрузку, вдруг оказались обстреляны горшками с горящим маслом, и в то же мгновенье маленькие суда, намертво привязанные к их бортам, заполыхали, как факелы.

– Нашлись самые ушлые, – Сканд одобрительно хмыкнул, – зачем плыть далеко, когда мы не обговаривали, как далеко от берега должно находиться пиратское судно. Но нам это сейчас только на пользу. Смотри, ветер поднимается сильнее, и искры спалят всех между первыми, с кем дерутся моряки и воины Пладия, и последними, кто уже полыхает, как камин на кухне у Тиро.

– Как ты будешь считать, кто сколько сжег кораблей, чтобы рассчитаться? – Лекс смотрел, как пираты стали прыгать за борт, спасаясь от огня, а тем временем на берег вышли лучники. А чуть дальше копейщики дожидались приказа командиров.

– Я решил, что дам каждому по двадцать золотых, – махнул рукой Сканд, – не думаю, что у кого-нибудь получится спалить больше десяти кораблей, даже в самом лучшем раскладе. В сундуках, снятых с корабля первого пирата, достаточно золота, чтобы рассчитаться с добровольцами, даже если они все придут за расчетом. Прежде чем я пришел к тебе, я распорядился, чтобы всех добровольцев переписали, и если кто не вернется, но в городе останутся их семьи, то деньги будут выплачены вдовам с детьми.

– Какой ты молодец! – Лекс развернулся и с удовольствием чмокнул Сканда.

– Да, я такой, – довольно заурчал муж, – если победу можно купить за деньги, то мелочиться не стоит. И потом, я знал, что тебя это порадует. Ты ведь любишь людей, а люди любят тебя.

– Смотри! – Лекс показал рукой туда, где вдруг появились первые пожары, – при таком ветре, боюсь, счет легко может зашкалить за назначенную тобой сумму.

– Хм, – Сканд похмыкал и зарылся носом в волосы рыжика, – пускай сами считают, у меня казначей ушлый мужик, он за каждый лишний золотой горло перегрызет, как ящер. Он сейчас наверняка где-то на возвышении стоит с дощечкой и стилом, и считает. Пускай потом ему доказывают, кто кого именно пожег, а мне все равно. Чем больше пожгут, тем лучше.

– Лучше бы Пладий уже отводил свои суда, – Лекс смотрел, как из горящего пиратского судна тащат сундуки и свертки, а тем временем моряки отшвартовываются от галер и, пользуясь малыми парусами, торопятся оказаться подальше от летящих искр, – а что, трофеи принадлежат тому, кто добыл?

– Нет, – Сканд потискал рыжика, – все трофеи отправляются казначею, а он распределяет на всех после выплаты императору налогов. Так что, чем больше трофеи, тем больше получит каждый.

– Что решили делать с баржей пиратского казначея? – Лекс с удовольствием увидел, как заполыхали еще огни на море, а искры полетели по ветру огненными лентами.

– Я пообещал отпустить Пладия утром поохотиться на пиратов. Так что он будет гонять ту баржу и корабли сопровождения, сколько сам захочет, – Сканд вздохнул, – десять лет назад у него отец командовал флотом. А в Старом городе был дом, где жила его семья. Мама, два брата-близнеца, подростки, и маленькая сестра. Их изнасиловали перед смертью, а молодую жену Пладия увезли с собой. По крайней мере, ее труп он так и не нашел. Поэтому он не вернется в порт, пока хоть один парус будет над морем. И поверь, таких, горящих местью, у нас половина флота.

– Я надеюсь, мы сможем к утру еще сократить количество пиратов. А то их все равно многовато на наши пять галер. А как он выжил? – Лекс вспомнил улыбчивого капитана и посочувствовал его горю.

– А он в столицу поехал накануне, жене подарок покупать на рождение первенца, – Сканд вздохнул, – хотел сюрприз семье устроить. Я помню, в то утро многие пытались прорваться в город, чтобы найти своих. Но Шарп приказал никого не пропускать ни туда, ни оттуда.

В море загорелись еще суда. Лекс посмотрел на полыхающие факелы и тяжело вздохнул. Он уже подумывал, как бы уговорить мужа быть гуманнее к проигравшим противникам, но при таком прошлом глупо даже думать, что в сердцах победителей найдется хоть капля сочувствия. Ветер теперь как будто пытался взять реванш за дневное затишье, он раздувал пожары, разнося искры дальше и дальше. Волны поднимали пенные шапки и Лекс с ужасом думал о маленьких суденышках, которые пробирались в стан врага, а потом морякам еще возвращаться вплавь по бушующему морю? Нет, он сам, хоть и плавал раньше, как рыба, но в шторм оказаться в открытом море не рискнул бы.

– Надо послать сообщения на берег, чтобы они не убивали подряд всех, кто будет плыть к берегу, это ведь могут быть и наши люди, – Лекс вцепился в руки Сканда и расслабился только после того, как тот отдал распоряжение, и молодой гонец отправился вниз.

Пладий отвел галеры к самому пирсу, туда, где качались купеческие корабли. Но искры от горящих пиратских кораблей долетали и до них. Сканд недовольно забурчал, еще не хватало спалить город, который с таким трудом удерживают от разграбления. Требушеты левого берега обстреливали камнями, а вот на правом берегу, похоже, начинался пожар. Искры с подожжённых кораблей попали, куда не следует, и теперь силуэты воинов метались по берегу, пытаясь справиться с пожаром. Этим сразу воспользовались пираты, и все пловцы устремились именно туда, где была наибольшая неразбериха.

Лекс порывался отправиться на помощь, но Сканд удержал его и сказал, что там не беспомощные дети, и не надо мешать воинам делать свою работу. Лекс в отместку отправил туда свою четверку, чтобы они позаботились о раненых. Его ученики кивнули и стремительно отправились на помощь воинам Тургула. Весь пролив пылал. Пираты, поняв, что прорваться обратно в море не получится, бросали свои суда и пытались добираться до открытого моря вплавь. Им мешали волны, которые гнали их на берег.

На берегу получили распоряжение посыльного, и теперь лучников сменили меченосцы. Они принесли на берег цепи и, выловив из воды человека, его обезоруживали и сажали в рабскую связку. Лекс понадеялся, что своих рыбаков воины признают хотя бы по одежде. Звезды, наконец, разгорелись во всю силу, и теперь стало видно, что практически все суда на море горят, одни сильнее, другие тише, но при таком ветре затушить огонь было очень тяжело. Лекс попытался увидеть горящую баржу с казной, но она была с наветренной стороны, и скорее всего, ее уже отконвоировали в безопасное местечко.

Огонь на правом берегу перекинулся с бочек с маслом на требушеты, и теперь два из трех были охвачены огнем. Воины разбирали третий, чтобы успеть перенести его на безопасное расстояние. Слышались крики и свист командиров, которые даже в этом огненном аду продолжали руководить людьми. Моряки рядом с воинами стояли на пирсе, с ведрами наготове, и при малейшем подозрении на возгорание заливали все и всех водой. Горящие суда, подгоняемые ветром и волнами, сцепившись в один клубок, надвигались на запертые в порту корабли торговцев и галеры Пладия. Искры с этих судов летели на город и, казалось, долетали даже до самого уступа. В воздухе было много дыма, и жар будто пытался согреть ночную прохладу.

Пладий отдал неожиданную команду, и четыре галеры стремительно отправились в сухие ремонтные доки. Моряки прыгали за борт и, объединившись с воинами, вытаскивали галеры на берег, давая тем самым остальным судам больше свободной воды для маневра. А к носу пятой галеры стали крепить странную конструкцию наподобие плота-тарана. И с таким заграждением пятая галера бросилась навстречу приближающемуся пожару. Она уперлась заграждением в первое из сцепленных судов и попыталась если не вытолкать горящие суда, то хотя бы не дать им возможность приблизиться к кораблям торговцев. В ночном шуме был слышен бой барабана, который задавал ритм гребцам.

Гнулись от натуги длинные весла. На кораблях все взволнованно замерли, наблюдая за отчаянной попыткой спасти и торговцев, и город. Искры щедро обсыпали гребцов, они гасли, попав на потные тела, но никто не обращал внимание на мелкие ожоги и не бросал весла. Трещали корпуса судов, дыбился плот, связанный из бревен, который был единственной надеждой моряков на спасение. Но тут, наконец, не выдержал корпус у пиратского корабля и плот проломил днище, пробив в нем устрашающую дыру.

Воины едва успели перерубить канаты, удерживающие плот, как пиратский корабль с криком, будто раненный человек, стал тонуть, увлекая за собой и сцепленные с ним корабли. Пладий успел увести галеру, прежде чем горящие паруса и снасти упали на воду. В порту все закричали от радости, что флот удалось отстоять и не пустить огонь в город. На уступе тоже все кричали и махали руками. Лекс так переживал, что чуть не свалился, хорошо, что Сканд был начеку и успел схватить его за пояс и оттянуть подальше от пропасти.

Со всеми этими переживаниями Лекс и не заметил, как наступил рассвет. И когда взошло солнце, рыжик увидел только маленькую горстку парусов вокруг баржи. А все остальное море было полно обгорелых кораблей. Кто-то пытался отремонтировать мачты, чтобы поднять парус для бегства, а кто-то едва держался на воде. Но это однозначно была победа!

И только Пладий недовольно взобрался на уступ и без всяких приветствий начал рычать на всех подряд. Оказывается, галеры не могут выйти для преследования, поскольку весь пролив заполнен утопленными кораблями, и галеры и суда торговцев теперь заперты в нем до тех пор, пока не вытащат из воды обломки и не сделают пролив безопасным.

– Чем рычать, лучше займись делом, – разозлился Лекс, – ты знаешь пролив лучше всех остальных, смотри, какие именно суда тебе мешают выйти в море. Бери кошки с длинными веревками, цепляй за затонувшее судно и вытягивай помеху туда, где она никому не помешает. Возьми грузовых ящеров, чтобы людей поберечь, и вперед!

Пладий растерянно почесал затылок, похоже, ему такой вариант даже в голову не приходил. Он спросил у Сканда разрешения выполнять, но тут его прервал один из лучников, который наблюдал за морем.

– Смотрите, личи пожаловали! И так много! Никогда не видел такого большого стада!

Лекс побежал к краю в сторону моря и вначале не понял, о чем речь, а потом увидел черные спины крупных хищников. Личи были похожи на китов, только пасти у них были, как у кашалотов и с ужасными зубами. Они время от времени мелькали то зубами, то черными спинами, и выглядели весьма зловеще.

– Неудивительно, что они здесь оказались, – Пладий поджал губы, – столько трупов, столько крови. Если есть взрослые, значит, и малышни будет достаточно. А это значит, что не только пловцы, даже мелкие суденышки на воде не должны появляться.

– Почему? – удивился рыжик.

Но вместо ответа Пладий показал в сторону моря. Морские гиганты какое-то время плавали, собирая кровавую жатву, а потом стали проверять на прочность корабли. Они ударяли о борт своими глянцевыми боками. Суда, ослабленные пожаром, трещали. С них в воду падали люди, и личи заходили еще для одной атаки. Лекс увидел, как два лича одновременно толкнули корабль, и тот лопнул, как орех. В воду посыпались вещи и люди, и над всем этим замелькали мелкие тела, похожие на гигантских сперматозоидов: большие зубастые пасти и тощее длинное тело.

– Детёныши прожорливей самих родителей. Они могут нападать, выпрыгивая из воды. И если у судна низкие борта, то детёныши личей могут перетаскать всех несчастных в воду. Личи будут здесь, пока не подъедят все трупы и не разломают все слабые суда. А детеныши съедят все, что смогут, а потом переловят всю рыбу и сожрут всех моллюсков. И только после того, как убедятся, что есть больше нечего, отправятся дальше.

– Оу, – задумался рыжик, – так рыбаки останутся без работы?

– Все мелкие суда вышли сегодня ночью, – Сканд улыбнулся и обнял встревоженного мужа, – так что вначале рыбаки должны будут отстроить новые суда, перегнать сюда, и потом, здесь столько затопленных сундуков с сокровищами, что им хватит и без рыбы, чем прокормить семьи. Они еще долгое время будут мародерствовать у затопленных кораблей.

– Нет, это ужасно! – Лекс недовольно топнул ногой, – а как же жареная золотистая рыбка, а как же лакрицы? Я их так полюбил, а их теперь сожрут какие-то твари? Это несправедливо!

– Да, мой милый, – Сканд притянул к себе недовольного и взъерошенного рыжика, – жизнь так несправедлива, только решишь, что у тебя все хорошо, а тут бац, и рыбка досталась кому-то другому!

Личи, мечты и пророчества

– А теперь я могу спуститься с утеса? – Лекс сложил руки на груди и недовольно нахохлился, – враги повержены, город цел и невредим, пиратов доедают личи. Теперь некого опасаться. Могу я теперь спуститься?

– Ты хотел погонять пиратов, целясь из требушетов? – Сканд поморщился, – а если тебе все надоело, то давай я тебя домой отправлю?

Лекс подошел к обрыву, баржа с двумя полосатиками и пятью судами поменьше пытались галсами уйти подальше. Они уже были достаточно далеко даже для самого сильного требушета. Рассчитывать, что получится попасть в них, даже не приходилось. Лекс пожал плечами и вернулся к мужу.

– Нет, они слишком далеко и достать их просто нереально. Имеет смысл помочь Пладию разгрести затопленные корабли в гавани, чтобы его галеры все же вышли в море.

– Нет, – Сканд разволновался, – пока в воде мелкие личи, даже не подходи к ней, – они прыгают из воды до метра и способны затянуть в воду мужчину и покрупнее, чем ты. Пообещай, что не подойдешь к воде ближе чем на три шага!

– Сканд, ну я же не идиот, чтобы после всего пойти на корм рыбе, – Лекс пожал плечами, – и, кстати, где мои ученики?

– Ты их сам послал к Тургулу, – пожал плечами Сканд, – я думаю, они до сих пор там. Хочешь, отвезу?

– Да, – Лекс довольно улыбнулся, – давно бы так! И, кстати сказать, вот этот сундучок с бумагами вели отправить к Тиро.

Сканд не позволил рыжику спускаться, как все до этого, просто схватившись руками за веревку и перебирая ногами по стене. Он обвязал Лекса под мышками и спустил вниз, как корзинку. И хотя рыжик и шипел, что он достаточно сильный, чтобы спуститься самостоятельно, но его фырканье было проигнорировано. Внизу Лекса с радостным поскуливанием встретил Шу. И как только Лекс ни отворачивался, его все равно облизали и довольно обнюхали. Сканд удовлетворенно рассмеялся, когда спустился вниз и увидел возмущенного рыжика, который обтирал краем палантина руки и лицо.

Подхватив недовольного рыжика к себе в седло, Сканд быстро довез его до таверны, где Лексу дали умыться и большую миску свежей каши с фруктами. А еще тонкие полоски жареной рыбы. Лекс с интересом откусил кусочек. Мясо было жилистым и сухим, как у щуки или трески, но, тем не менее, достаточно вкусным. Сканд удивленно спросил, откуда рыбка, и в ответ услышал, что купцы показали, как можно ловить мелких личей на приманку. С крупными такой фокус не пройдет, они с возрастом становятся умными и сильными, но вот молодняк большим умом не отличается и ведется на приманку. Лекс сразу загорелся посмотреть на подобную рыбалку, но Сканд сказал, что сам отвезет его после завтрака.

Лекс быстро съел и кашу и рыбу и еле дождался, пока Сканд закончит насыщаться. Тому поесть не давали, отвлекая всевозможными вопросами. Начиная от военачальников, которые ждали дальнейших распоряжений и до офицеров службы обеспечения, которые хотели знать, как долго армия будет находиться здесь, чтобы спланировать подвоз продовольствия и оборудование дополнительных спальных мест. Лекс недовольно морщился всякий раз, как муж откладывал ложку, чтобы дать распоряжение, но тут он увидел «левого центуриона» Тургула. Центурион хотел узнать, что ему делать дальше.

– Постреляйте камнями до обеда вслед уходящим пиратам, – махнул рукой Лекс, – достать их уже не получится, но пусть запомнят – это не они ушли, а мы их прогнали. А кстати, почему ты один пришел? Где Тургул и «правый» центурион?

– Тургул и его центурион сильно обгорели, – левый отвел взгляд, – у центуриона только одну ногу отрезали, и пальцы на руке, а Тургул сильно обгорел, прямо до костей. Лекарь хотел прервать его мучения, но ваш человек запретил. Поэтому лекарь обрезал все обгорелое, а то, что осталось, передал тому парню, который назвался его женихом.

– Так, я не понял, – Лекс вскочил из-за стола, – жениху – это Бэлу, что ли? Он же не хотел. Или кто-то еще появился? Сканд, заканчивай уже эту кашу мучить и пошли!

Сканд, недовольно побурчав, что его оставляют голодным, и все из-за чужих женихов, но встал из-за стола и, вскочив на Шу, домчал рыжика до правой батареи требушетов. Там установили четвертый требушет и теперь дожидались распоряжений начальства. Одноногий центурион использовал одного из воинов вместо костыля и продолжал командовать. Сканд сразу распорядился передать полномочия и назначил главного вместо центуриона, а тому приказал отправляться в столицу для излечения.

Два сгоревших требушета были уже разобраны и головешки сложены аккуратной кучкой на берегу. Все вокруг было засыпано толстым слоем песка, так что каменистый раньше берег казался песчаным пляжем. Ближе к порту собиралась небольшая группа раненых воинов. За ними приехало несколько грузовых ящеров, между которыми устанавливали носилки, в которых будут везти раненых. У кого не было руки, собирались идти рядом, а у кого не было ноги, или обгорело лицо, те должны были добираться на этих носилках. Сканд рассказал, что раненых по старому закону распределяют между домов патрициев. Те их кормят и их слуги ухаживают за ними до полного выздоровления. Ну, а воины, когда идут на поправку и уже могут спокойно передвигаться, помогают с охраной дома, от возможных врагов, а вдруг злодеи нападут? Такого, правда, никогда не было, но всякое возможно в первый раз.

Лекс нашел Бэла в самом дальнем углу возле плоской плетеной корзины. Лекарь передавал ему мешочки с травами и что-то втолковывал. Заметив главнокомандующего с мужем, лекарь быстро поклонился и сбежал, оставив Бэла в одиночестве.

– Тургул сильно обгорел? – Сканд крутил головой, выискивая военачальника, – а где он?

Вместо ответа Бэл осторожно снял кусок ткани, которой была накрыта корзина. Лекс вначале не понял, что там лежит. Какой-то красный кусок мяса, с подгорелой корочкой, сквозь трещины у которого сочилась какая-то жидкость. Сканд зло втянул воздух и недовольно уставился на Бэла, который смотрел на Лекса с закаменевшим лицом.

– Его надо добить, – Сканд дернул лицом и стал доставать меч.

– Подожди, – Лекс повис на руке мужа, – поясни, он ведь еще живой. А руки-ноги ведь могут и вырасти. Сердце бьется, голова на месте, а все остальное отрастет. Разве не так?

– Так, – Сканд недовольно раздул ноздри, – кожа восстановится дня за три, а потом будет ужасно зудеть, пока все корочки не отвалятся. Просто до одури, до крика. У меня был однажды ожог на ноге, не такой сильный, но я пожалел не раз, что не дал ее отрезать. Я на ночь руки связывал, чтобы во сне не чесаться. Глаза вырастут дней за пять, руки-ноги дней за тридцать. Член начнет расти только после того, как ноги отрастут. Организм восстанавливает себя по мере того, что считает для себя наиболее важным. Вначале глаза, потом руки, когда появятся пальцы на руках, начнут расти ноги. И только потом член. И если ожог был сильным, то он может вырасти маленьким или кривым. Бывало, что после ожога отросший член отрезали, чтобы потом вырос, какой должен быть. Но не это главное… – Сканд зло дернул головой и с ненавистью посмотрел на Бэла, – самое страшное – это даже не боль, а беспомощность и зависимость от другого человека. Он сам долгое время ни есть, ни пить не сможет. А чтобы посрать, это вообще может стать проблемой. Гадить под себя унизительно, а просить, чтобы тебя на горшок посадили, а потом задницу вытерли… Не удивлюсь, если он решит покончить с собой, когда руки отрастут.

– Я присмотрю, чтобы он не наделал глупостей, пока не выздоровеет до конца, – Бэл смотрел исподлобья, – если только вы разрешите его оставить. Он все же мой жених. Я хотел бы сохранить ему жизнь.

– Так замуж захотелось, что согласен мучить человека? Или захотелось почувствовать свою власть над старшим?

– Нет. Сканд, не надо так… – Лекс встал возле Бэла, – Тургул живой, и это главное. Если есть шанс опять стать нормальным, то крайне глупо отказываться только из-за боязни боли. Я бы тебя тоже выхаживал, и пусть бы ты меня потом возненавидел, но я не дал бы тебе просто умереть.

– Дело не в боли… – Сканд махнул рукой, не зная, как пояснить мысль.

– Я даю ему дурман, он не чувствует боли, – Бэл смотрел как побитая собака, – я понимаю, что это будет долго, но Тургул хороший человек, и даже если он потом и не посмотрит в мою сторону, я все равно хотел бы сделать все, что смогу, только разрешите мне за ним ухаживать… Мне надо время и место, а еще еда.

Сканд недовольно рыкнул, но Лекс стал возле Бэла и сложил руки на груди, с самым упрямым выражением на лице. Бэл, поняв, что его поддерживают, приободрился и накрыл корзину обратно чистой тканью. Крин притащил большой горшок с какой-то мазью, но увидев недовольного Сканда, не решился подойти ближе.