Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 91 (всего у книги 91 страниц)
– Валиде. Что вас сюда привело?
– Вы не хотите объяснить мне, что я только что видела? – в негодовании процедила Афсун Султан, и ее грудь тяжело вздымалась от сбившегося из-за овладевшего ею гнева дыхания.
– Не вижу в этом необходимости, – отрезал шехзаде Орхан. – Как и в том, что вы явились сюда. Я вскоре намеревался прийти к вам с братом и должным образом поприветствовать.
– Неужели? – надменно отозвалась его мать, пронзая сына такими же серыми, как у него, глазами. – А я уж подумала, что ты даже не снизойдешь до нас. Конечно. Кто мы с Ибрагимом такие, чтобы ты первым делом шел к нам, вернувшись из похода, что длился полтора года? Всего лишь твои мать и брат, которые не идут ни в какое сравнение с… – она осеклась, холодно посмотрев на смущенную Айнур Султан. – Даже и не знаю, кем вы теперь друг другу приходитесь после того, что здесь я увидела.
Айнур Султан достаточно хорошо знала своего брата, чтобы предугадать, какую реакцию в нем вызовут подобные обвинения не столько в его, сколько в ее адрес. Она подоспела вовремя и предостерегающе положила свою хрупкую ладонь на его плечо как раз в тот момент, когда он яростно шагнул навстречу матери, готовый взорваться.
– Орхан, не нужно, – тихо воскликнула она и с облегчением ощутила, как его плечо под ее пальцами медленно расслабилось.
Афсун Султан с трудом проглотила оскорбление, которое почувствовала, наблюдая за этим. Ее собственный сын готов был наброситься на нее в ярости за один только холодный взгляд в адрес его сестры, которая, всего лишь накрыв ладонью его плечо, в один миг остудила его пыл и, подумать только, вступилась за нее, несмотря ни на что.
– Если вы хотите обсудить что-то со мной, сделаем это в ваших покоях, матушка, – твердо произнес шехзаде Орхан и, показательно взяв со своего плеча белую тонкую ладонь сестры, поцеловал ее, а после решительно направился в покои, покинув террасу и обойдя застывшую в дверях мать.
Афсун Султан в ледяном негодовании и с затаенной ревностью пронзила взглядом напряженно наблюдающую за ней Айнур Султан и, резко подхватив в руки длинный подол своего бордового платья, гордо ушла.
Она шла по коридору вслед хранящему молчание сыну, пребывая в непонятном состоянии из смешанных негодования, досады и огорчения. Едва они вошли в ее покои, как шехзаде Ибрагим радостно расцвел и бросился с тахты к рассмеявшемуся брату, которого с разбега обнял за пояс.
– Ты вернулся!
Это привело султаншу в секундное замешательство, и она на миг забыла, наблюдая за своими обнимающимися сыновьями, что была намерена делать и говорить. Но сразу же опомнилась и холодно произнесла:
– Ибрагим, иди в свою комнату. Мне нужно поговорить с Орханом наедине.
Мальчик, который до этого счастливо улыбался, заглядывая старшему брату, что трепал его по волосам, в глаза, в недоумении поглядел на мать.
– Но валиде…
– Немедленно.
Понурившись, шехзаде Ибрагим грустно посмотрел на своего брата, но тот ободряюще ему подмигнул и, неуверенно приподняв уголки губ, он ушел. Шехзаде Орхан, не глядя на мать, прошел к тахте и сел на нее, только после этого обратив к ней хмурое лицо.
– Итак?
Афсун Султан сардонически улыбнулась – она не верила, что оказалась в таком положении. Неужели она была пустым местом не только для повелителя, отца своих детей, но и для собственного сына? Сына, которого она в муках родила, которого с любовью и заботой растила, лелея надежду, что он станет ее надежной опорой, ее главной надеждой на лучшее будущее. Но вместо этого ее шехзаде по непонятной причине слушал лишь свою единокровную сестру, с которой она застала его в недвусмысленной ситуации, уж больно похожей на ласки влюбленных. И что ей в подобном положении нужно было делать?
– Я уже даже не стану укорять тебя в безжалостности по отношению ко мне, твоей матери, что тебя родила и вырастила, – горько заговорила она, с болью смотря на сына, что глядел на нее в ответ, словно чужой. – И не стану вопрошать, чем же я заслужила такое отношение к себе. Довольно с меня подобных унижений. Раз в твоем сердце нет любви и уважения ко мне, что же, пусть так. Я и это переживу, как пережила многое другое. Я хочу лишь знать, как долго ты намерен все глубже уходить во тьму порочности? Когда ты остановишься, Орхан?
Шехзаде раздраженно выдохнул и провел рукой по волосам.
– Я еще могу понять твою непокорность, принять и простить твой буйный нрав, но… Как я должна понимать то, что я видела? Пойми, будь это повелитель, если бы это он застал вас в такой ситуации, то…
– То что? – резко переспросил сын, наградив ее тлеющим от гнева взглядом. – Он бы казнил за объятия? – с вызовом восклицал он. – Или, может, посадил бы в темницу? Быть может, и вовсе мне не позволено касаться собственной сестры, лишь бы кто-то не усмотрел в этих прикосновениях что-то порочное?
– То, что я видела, мало походило на отношения брата и сестры, и ты сам это понимаешь! – вне себя от гнева вскричала Афсун Султан. Она была больше не в силах держать себя в руках. Только не сейчас. – Как ты вообще осмеливаешься после этого не только смотреть мне в глаза, но и оправдывать себя?! До чего же ты дошел, Орхан, раз я вынуждена говорить с тобой о таких вещах? Чего мне еще ждать от тебя?!
– В этом вся суть проблемы, валиде, – с ледяным холодом процедил шехзаде Орхан, невозмутимо снесший ее взрыв негодования. – Вы постоянно чего-то от меня ждете. И требуете, требуете, требуете, чтобы я оправдывал ваши ожидания! Но этого не будет. И вам давно пора с этим смириться.
– Я никогда не смирюсь с тем, что мой сын, который по праву рождения имеет возможность взойти на престол, собственными руками лишает себя этой возможности непроходимым упрямством и никому не нужным своенравием! Орхан, да пойми же ты…
– И это единственное, что заботит вас, не так ли? – со свойственным юности презрением перебил он мать. – Сяду ли я на трон? Вам плевать, что ради этого я должен буду ломать себя, пресмыкаться и строить из себя того, кем я не являюсь. Мне омерзительна одна только мысль, что ради того, чтобы заполучить власть, я стану таким человеком. И пусть я никогда не удостоюсь этого проклятого трона, но я останусь собой и буду уважать себя таким, какой я есть!
Афсун Султан вздрогнула от того, как громко и яростно прозвучали слова сына. Она выдохнула, и вместе с воздухом, покинувшим ее легкие, в ее груди погас весь гнев. Устало смотря на сына, что сорвался с тахты и в смятении встал спиной к ней у окна, султанша уже тихо заговорила:
– Порою нам действительно приходится быть теми, кем мы не являемся, с тем лишь, чтобы выжить. Орхан, я все понимаю. Клянусь, я всей душой стараюсь понять тебя. Но ведь ты – шехзаде! И рожден для того, чтобы претендовать на османский престол, на трон твоих предков. Разве ты не видишь, что это твоя судьба? Ты умен, ты прекрасный воин, у тебя храброе сердце. Ты стал бы прекрасным падишахом, но почему-то ты отказываешься от этой возможности. Тебе только и надо, что в нужный момент продемонстрировать отцу свое повиновение и готовность следовать его приказам. Ты ведь должен понимать, что он – наш повелитель, и судьбы всех нас находятся в его руках. Перед таким человеком склонить голову не значит унизиться. Только так ты избежишь ненужных подозрений и тем самым обезопасишь и себя, и свою семью. В этом месте иначе никак…
Шехзаде Орхан ничего не ответил и долгое время стоял, не шевелясь, у окна спиной к ней, как каменное изваяние. Но потом вдруг развернулся и широким шагом направился к дверям, по пути вскользь коснувшись щеки матери как бы в знак извинений или же сожалений. Услышав, как за ним закрылись двери, Афсун Султан бессильно смежила веки.
Дворец Фюлане Султан.
Она с полуулыбкой наблюдала за своим многочисленным семейством, которое было взбудоражено возвращением с войны ее мужа Ахмеда-паши. Тот, сидя на тахте, находился в окружении детей, которые наперебой рассказывали ему все подряд, пытались друг друга перекричать и суетились, пытаясь поближе подобраться к отцу, который смеялся и всем кивал. Из него вышел весьма посредственный муж, но паша был образцом любящего и внимательного отца.
Старшая из их дочерей Гевхерхан, которой уже исполнилось пятнадцать лет, поймала взгляд матери и улыбнулась ей через весь холл, а ее младшие сестры Хюррем, Айше и Назлыхан обступили отца, норовя забраться ему на колени. Сыновья, старшим среди которых был десятилетний Касим, вместе с младшими братьями Баязидом и совсем еще маленьким Хасаном, которому недавно исполнилось только четыре, громко что-то рассказывали, перебивая друг друга, и в холле стоял ужасный гомон.
– Дети, оставьте отца в покое, – подоспев на помощь заметно уставшему мужу, мягко проговорила Фюлане Султан и, глянув на Гевхерхан, без слов попросила ее помочь.
– Девочки, идемте, – поспешно воскликнула ее старшая дочь и, ласково подтолкнув в спины сестер, направилась вместе с ними к дверям. – Касим, забери братьев.
Султанзаде Касим, поглядев на мать, увидел, что она пусть и улыбается, но непреклонна, потому против воли покорился и, взяв братьев за руки, повел их вслед ушедшим сестрам. Когда двери за детьми закрылись, супруги переглянулись, но Ахмед-паша сразу посерьезнел, заметив, что улыбка его жены стала прохладной. Это означало, что их ждет важный, по ее мнению, разговор.
Пройдя к тахте, султанша грациозно села рядом с мужем и чинно сложила руки на коленях. Фюлане Султан нельзя было назвать красивой женщиной, но она была совершенно точно милой взгляду и держала себя очень изящно, из-за чего казалась необычайно приятной личностью. Она была бы заурядностью с ее обыкновенными темными волосами, карими глазами и не слишком выразительным лицом, но сумела при помощи природной или же умело имитированной женственности стать по-своему очаровательной. Однако Ахмед-паша за годы брака хорошо усвоил, что за этим очарованием и напускным дружелюбием скрывается честолюбивая, расчетливая и даже властная женщина.
– Тебе есть, что мне рассказать?
– Ничего, кроме того, что ты уже знаешь из моих писем, султанша, – сдержанно ответил паша.
– Это удручает, – вздохнула она и, перестав играть роль милой женщины, холодно на него посмотрела. – Вот и еще два года прошло, а ты по-прежнему третий визирь, и ничто не предвещает твоего возвышения.
– Что я могу поделать? – устало откликнулся Ахмед-паша и, покряхтывая, устроился поудобнее на тахте.
Он уже поседел – не мудрено, ему же было пятьдесят с лишним лет – и стал еще полнее, отчего вызывал у своей жены лишь раздражение, причем, не только в силу своей старости, но еще и ограниченности ума. Но Фюлане Султан отличалась огромным запасом терпения – она знала, что сама пошла на этот брак и видела в муже лишь средство для достижения своих целей. Какой бы он ни был, но, если его направить и, возможно, самой сделать за него какие-нибудь дела, что ему не под силу, он может привести ее к желаемому – к наивысшему положению в столице и к богатству. Она ждала столько лет, когда представится удобный момент, но он все не наступал и, порядком устав от ожидания, султанша решилась, наконец, действовать, будь это правильно или же нет.
– Ты говорил, Коркут-паша очень опасный человек и открыто демонстрирует свою враждебность по отношению к тебе, – спокойно заговорила Фюлане Султан, отбросив все ненужные сейчас чувства в сторону. – К тому же, именно он препятствует твоему возвышению, занимая должность второго визиря. Паша, как известно, дружен с великим визирем Давудом-пашой и с самим повелителем – подвинуть его интригами и уловками будет не просто и крайне долго, а мы и так потеряли достаточно времени. Значит, нужно избавиться от него другими путями.
Заметив блеснувшее в ее темных глазах коварство, Ахмед-паша насторожился, а после, поняв, что она имеет в виду, неодобрительно нахмурился.
– Не вижу смысла идти на подобное! И ради чего, султанша? Ты уже который год твердишь мне, что я ничего не делаю для своего возвышения, но зачем оно понадобилось именно тебе?
– Я вышла за вас замуж не для того, чтобы всю жизнь прозябать на задворках чужого успеха! – удивив его, властно и гневно воскликнула Фюлане Султан, но, быстро взяв в себя в руки, чуть улыбнулась и с показной интеллигентностью продолжила медовым голосом: – Вам всего лишь нужно прислушиваться ко мне, и я приведу нас к нашему собственному успеху.
– Успеху? – чуть усмехнулся Ахмед-паша и покачал головой. – Понять не могу, чего вы хотите…
– Тогда я скажу прямо: могущества. Вы помните Хафсу Султан?
– Решили уподобиться этой бессердечной женщине, которая все поставила на власть и в итоге осталась ни с чем?
– Ее пример достоин подражания, – невозмутимо ответила Фюлане Султан. – Она из далекой родственницы султана возобладала огромной властью и смогла уничтожить всех своих врагов. Взобралась на самую вершину власти и да, не смогла на ней удержаться. А знаете, почему?
– Ну же, поведай мне, – мрачно произнес паша.
– Потому что открыто заявила о своих желаниях, – усмехнулась Фюлане Султан. – Всем было известно, что она жаждет власти и кого считает своими врагами. Она забыла об осторожности. Но я не повторю ее ошибки, паша. Никто не будет даже догадываться о том, чего я желаю. Никто не будет знать, кого я считаю другом, а кого – врагом. Для всех у меня и врагов-то не будет. Никто не посчитает меня угрозой, а в это время я буду шаг за шагом, осторожно и неспешно, идти к своей цели. И, будьте уверены, дойду. С вами или без вас.
Ахмед-паша хмуро смотрел на жену и понимал, что она буквально одержима жаждой стать могущественной, и она действительно ни перед чем не остановится. Порою ему было страшно от догадок о том, какие мысли роились в ее с виду милой голове.
– И что ты намерена делать?
– Для начала нам нужно избавиться от главной помехи на нашем пути, – спокойно, словно говорила вовсе не о жизни человека, ответила Фюлане Султан и мило, но при этом как-то пугающе улыбнулась. – Коркут-паша.
