Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 91 страниц)
Мальчики угрюмо переглянулись и опустили взгляды в тарелки, продолжив трапезу в тягостном молчании. В покои вошла Элмаз-хатун и, увидев трапезничающих шехзаде, улыбнулась.
– Доброе утро, мои шехзаде, – она потрепала по волосам Османа, который тепло на нее поглядел. – Эмине, – увидев броское ожерелье на ее груди, Элмаз на миг растерялась и продолжила: – Может, выйдем на террасу? Айнур полезно дышать свежим воздухом.
– Там солнечно, а если ты не забыла, ей вреден солнечный свет, – отрезала Эмине Султан, не поняв ее намека на необходимость уединиться.
– У меня… новость.
Теперь в зеленых глазах сестры проступило понимание, и она, поднявшись с тахты, положила Айнур в колыбель, после чего, бросив на сыновей упреждающий взгляд, вышла на террасу.
– Ну что там у тебя?
Элмаз выглядела настороженной, как если бы готовилась сообщить неприятную новость и боялась реакции сестры на нее.
– Повелитель… он был у Бельгин-хатун, – осторожно проговорила она. – Известно, что ее беременность протекает с осложнениями. В общем, султан велел переселить ее в отдельные покои, которые прежде принадлежали самой Филиз Султан. Их уже готовят для нее. Велел дать ей рабынь в услужение и привезти из Амасьи лекаря, который славится своими умениями. Когда-то он жил в столице и лечил Дэфне Султан. Она в те годы как раз почти забыла о своей болезни. Говорят, у него золотые руки…
Грудь Эмине Султан стала часто подниматься и опадать от участившегося дыхания, когда негодование и ревность обожгли ее.
– Покои ей дал? – переспросила она, совершенно ничего не слыша, и немного истерично рассмеялась. – А я-то понадеялась, что Баязид забыл ее. Он как приехал даже не навестил эту Бельгин, а теперь… Она что, госпожой сделалась? – сварливо процедила она. – Покои да служанок ей подавай!
Элмаз смотрела на нее с толикой сочувствия и промолчала, не желая попасть под горячую руку.
– Ты же… не собираешься ничего ей делать? – спустя время, когда сестра немного успокоилась, спросила Элмаз. – Нельзя, Эмине! Ты ведь едва спаслась в этот раз. Если покусишься на ее жизнь снова, повелитель тебя больше не простит. Хочешь в ссылку отправиться? А о мальчиках ты подумала?
Эмине Султан полыхающим от гнева взглядом смотрела куда-то поверх деревьев сада и пугающе молчала. Не достучаться.
– Этот ребенок не должен родиться, – наконец, мрачно проговорила она. – Не позволю. Нужно избавиться от него, только так, чтобы подозрения не упали на меня.
– Глупости все это, Эмине! – испуганно отозвалась Элмаз, подавшись к ней. – Одумайся! Что тебе этот ребенок? Родится и родится, султан-то любит тебя.
Не ответив, Эмине Султан развернулась и покинула террасу, показав, что не намерена к ней прислушиваться. Элмаз бессильно выдохнула и покачала головой, сетуя на импульсивность и горячность сестры.
Топкапы. Гарем.
Айнель-хатун оставила Идриса-агу следить за подготовкой прежних покоев Филиз Султан, которые теперь принадлежали счастливой Бельгин. Сама же, утомленная грузом обязанностей и бесконечной чередой дел, пришла на кухню. Повар Муслим-ага заискивающе ей улыбнулся и предложил сладости. Поблагодарив его, Айнель-хатун быстро перекусила и уже возвращалась в гарем, когда увидела согнувшуюся у стены девушку, которую нещадно рвало. Испугавшись, она поспешила к ней и узнала в девушке фаворитку Афсун-хатун.
– Что с тобой, хатун?
– Наверное, съела что-то не то, – утерев губы, выдавила Афсун и виновато покосилась на нее. – Я… приберу.
– Ты себя видела? – возмутилась хазнедар, скользнув взглядом по зеленовато-бледной девушке, которая явно была нездорова. – Ну-ка быстро в лазарет.
–Нет-нет, – запротестовала фаворитка, отступая от нее. – Со мной все в порядке. Говорю же, я…
– Это не обсуждается, – непреклонно воскликнула Айнель-хатун и, подхватив ее под руку чуть выше локтя, повела по коридору. – А если это болезнь какая? Ты мне весь гарем заразишь! Идем-идем, тебя просто осмотрят, и я буду спокойна.
Против воли покорившись, Афсун позволила привести себя в лазарет и с опаской покосилась на престарелую лекаршу, вышедшую им навстречу.
– Что такое, Айнель-хатун? Девушка захворала?
– Осмотрите-ка ее, Дильнар-хатун. Ее вырвало, да и выглядит плохо.
– Идем, – внимательно оглядев ее, лекарша поманила настороженную Афсун к одной из кроватей. – Ложись.
– Зачем?
– Как зачем, хатун? Я осмотрю тебя. Айнель-хатун, кажется, это та самая фаворитка из Трабзона?
– Да, это она, – подтведила та, наблюдая, как Афсун неохотно ложится на кровать с недовольным видом. – Думаете?..
Она и не подумала, что Афсун может быть беременна, но ведь это возможно, учитывая, что султан провел с ней ночь в Трабзоне. Да и срок подходящий – прошло около месяца. Айнель-хатун не знала, как ей реагировать на это. Бельгин, конечно, будет очень расстроена, а как Эмине Султан разозлится и представить было страшно. Она понимала, что этот ребенок, если он есть, будет явной помехой и планам Хафсы Султан, а от помех она избавляется без сожалений. Этому ребенку не суждено будет родиться, если Хафса Султан узнает о нем первее султана.
Закончив осмотр, Дильнар-хатун усмехнулась, и сердце Афсун, отдернувшей подол платья, ухнуло в пятки. Только не это! Что угодно, но только не…
– Беременность, как я и предполагала, – заключила лекарша. – Понесла, видно, в ту ночь в Трабзоне – срок чуть больше месяца. Не думаю, что возникнут проблемы, как у Бельгин-хатун. У тебя крепкое здоровье и сильное тело, хатун. Дай Аллах, родишь здорового наследника. Поздравляю!
Растерянная Афсун едва поднялась на ноги, ошеломленная и сбитая с толку. Она была отправлена своей госпожой в Топкапы, чтобы быть ее глазами и ушами, а не для того, чтобы стать султаншей и матерью шехзаде. Было бы разумнее всего избавиться от этого ребенка сейчас же, пока никто о нем не узнал, но неожиданно все существо Афсун воспротивилось этому. В ней проснулось пока еще неясное чувство, которое подтолкнуло ее положить ладонь поверх живота в неосознанном оберегающем жесте.
Айнель-хатун проследила за этим жестом и поджала губы. Жалость овладела ею. Она должна была бы отправиться к Хафсе Султан и сообщить ей о беременности фаворитки, что повлекло бы за собой неизбежную гибель ребенка, который ни в чем не был виноват. Возможно, она пожалеет об этом, но хазнедар вместо этого поблагодарила лекаршу и увела Афсун в коридор, где, подтолкнув ее к стене, огляделась, чтобы удостовериться, что они одни.
– Послушай, хатун. Ты же понимаешь, что этому ребенку во дворце никто не обрадуется. И твоя, и его жизни в опасности! Эмине Султан будет разгневана не меньше, чем Хафса Султан. Тебе здесь не выжить, если ума нет, но я вижу, что есть. Ты неглупая девушка, Афсун. И я хочу помочь тебе.
– Чем же вы мне поможете? – усмехнулась фаворитка, но в ее серых глазах таился страх.
– Я сейчас же отправлюсь к повелителю, и ты пойдешь со мной. Если он будет знать о ребенке, Хафсе Султан не удастся так легко от тебя избавиться. Как беременная фаворитка, ты окажешься в почете. Будь по-прежнему осторожна, тиха и приветлива со всеми. Следи за тем, что ешь и никому не доверяй! У тебя есть лишь один друг – это ты сама. И будь готова к тому, что султанши попытаются от тебя избавиться. Увы, твоя красота – твой враг здесь, в гареме. По возможности я буду помогать тебе, но многого от меня не жди, ибо я сама жизнью рискую.
Афсун слушала ее с серьезным видом и в порыве благодарности сжала ее руку.
– Спасибо, я… Не забуду вашей доброты.
– Ну идем, – тепло улыбнулась Айнель-хатун. – Единственный, кто будет рад ребенку, это султан. Будь учтива и улыбайся. Известно, повелитель любит сладкоголосых женщин, как Эмине Султан, которые умеют устами ублажить его. Не примени сказать что-нибудь лестное, и тогда он позаботится о тебе. Глядишь, султаншей станешь. Кто знает?
Афсун покоробило это. Как, верно, разгневается Карахан Султан, когда узнает, что ее шпионка грозит превратиться в ее врага – мать шехзаде, который станет еще одним соперником ее сыну. От осознания этого Афсун ощутила накативший на нее ужас. Если она родит сына, он станет преградой на пути Карахан Султан и шехзаде Махмуда, и они не побоятся пролить его кровь, чтобы завоевать престол. Так стоит ли ей и дальше шпионить для госпожи, которая в будущем может стать палачом ее ребенка? Афсун тут же пожалела о послании, что отправила на днях. Что же, оно было последним.
Они миновали гарем и прошли по золотому пути, остановившись возле дверей султанских покоев. Им навстречу вышел Ферхат-ага, на которого Афсун покосилась с опаской – она не знала, кто он, но почувствовала, что человек важный.
– Что такое, Айнель-хатун? Куда ты ее ведешь?
– К повелителю. Это его фаворитка Афсун-хатун. У нее важная весть для государя.
Скользнув взглядом по напряженной девушке, которая была по-настоящему красива со своими густыми темными волосами и серебристо-серыми глазами, он усмехнулся и кивнул. Когда он вышел из покоев султана и пригласил ее войти, Афсун в поисках поддержки оглянулась на Айнель-хатун. Та ободряюще кивнула ей, и она вздохнула, а затем вошла в опочивальню.
Султан Баязид стоял спиной к ней у полыхающего камина, заложив руки за спину. Он не повернулся, когда двери за вошедшей Афсун захлопнулись, но фаворитка все равно поклонилась.
– Повелитель. Простите, если потревожила вас, но у меня важная новость.
Тот, наконец, обернулся на нее и, внимательно посмотрев, кивнул, тем самым позволив продолжать.
– Я плохо себя почувствовала и отправилась в лазарет. Осмотрев меня, лекарша сказала, что я беременна. Я обратилась с этим к Айнель-хатун, и она велела мне идти к вам.
– Беременна? – удивился повелитель, вскинув брови. На некоторое время на его лице поселилось замешательство, но после он совладал с собой, тепло улыбнулся и подошел, ласково коснувшись пальцами ее подбородка. – Хатун, ты осчастливила меня этой вестью. Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили все, в чем ты нуждаешься.
– Я счастлива от того, что принесла вам радость, – помня о наставлениях Айнель-хатун, с улыбкой ответила Афсун. Осмелев, она взяла большую ладонь султана и поцеловала ее. – Дай Аллах, я рожу вам наследника и тогда стану самой счастливой вашей рабой.
Повелитель кивнул, и взгляд его тоже потеплел. Он даже наклонился и, обхватив ладонями ее голову, поцеловал в лоб, но сдержанно, как если бы делал это из необходимости. Очаровательно улыбаясь, Афсун поклонилась и попятилась к дверям. В коридоре ее ждала взволнованная Айнель-хатун, которая вопросительно взглянула на нее, стоило Афсун выйти.
– Сказал, что рад, и обещал предоставить мне все, в чем я буду нуждаться.
– Теперь ступай в гарем и помни, о чем я тебе говорила.
С признательностью во взгляде Афсун поклонилась и направилась в гарем, но в груди ее роилась тревога. В этот день жизнь ее переменилась так стремительно, что она все еще не могла поверить во все происходящее. Она носит под сердцем ребенка самого султана. Что ждало ее дальше было неясно, потому и вселяло страх в ее душу. Ступая по коридору, Афсун встревоженно смотрела перед собой и неосознанно сжимала в руке свой медальон со сверкающе-черным, как звездная ночь, обсидианом.
Топкапы. Гарем.
Она возвращалась из кухни, передав поварам приказ Эмине Султан о том, чтобы приготовили для нее обед, как увидела идущего ей навстречу Идриса-агу. Заметив Элмаз, он, не останавливаясь, жестом велел следовать за ним. Напрягшись, Элмаз огляделась и, развернувшись, покорно пошла следом. Они по обыкновению спрятались в одном из закоулков.
– Ну что еще, ага? – устало спросила Элмаз. – Снова будешь допрашивать об Эмине? Я ничего не знаю! Она уже не доверяет мне, как прежде.
– Не об этом разговор, – небрежно отмахнулся Идрис-ага и внимательно оглядел ее. – Элмаз, ты уже много лет живешь в этом дворце и должна была бы научиться понимать, что если хочешь выжить здесь, нужно вертеться. Я много раз предупреждал тебя, что наша госпожа тебя жизни лишит, если откажешься служить ей. И вот настал решающий момент. Ты должна выбрать сторону. Хафса Султан не только жизнь тебе сохранит, но и подарит обещанную когда-то ночь с султаном, если согласишься выполнить ее поручение. Если нет… Эта ночь станет последней для тебя. Ты не увидишь завтрашнего дня.
Элмаз в ужасе отшатнулась от него и прижала ладонь ко рту.
– Тише-тише, – евнух обхватил ее за плечи, чтобы не сбежала. – Я хотел бы помочь тебе, да сам одной ногой в пропасти. Хафса Султан не прощает предателей. Нам не остается другого выхода, кроме как служить ей, Элмаз, если жить хотим.
Элмаз приглушенно рыдала в прижатую ко рту ладонь, почти не слыша его, и не могла смириться с мыслью, что ей придется предать сестру ради собственной жизни. Она понимала, что на этот раз Эмине не сможет выйти сухой из воды, и боялась того, что станет причиной если не ее гибели, то ссылки.
– Хватит рыдать, – увещевал ее Идрис-ага. Он был как-то непривычно мягок с ней и поглаживал по плечам, словно действительно желал утешить. – Тебе всего лишь нужно выполнить одно-единственное поручение, и тогда бояться будет нечего. А если понесешь после ночи с султаном, так вообще госпожой станешь. Ты же об этом мечтала? Вспомни, ты хотела быть султаншей, матерью, но не такой, как Эмине Султан, верно? Ты была бы доброй, справедливой госпожой, которую в гареме бы чтили и почитали.
Как завороженная Элмаз слушала его, и перед глазами у нее возник ее собственный образ в таком же красивом и роскошном, как у сестры, платье – она, усыпанная драгоценностями и с диадемой в волосах. Ее окружают играющие дети – ее шехзаде и султанши, а рядом с ней, с улыбкой наблюдая за ними, на тахте сидит султан Баязид, который, заметив ее взгляд, обращенный к нему, повернулся и посмотрел на нее тепло и с любовью, как смотрел на Эмине.
– У тебя все это может быть, – соблазнял ее Идрис-ага и, видя, что женщина поддается, надавил сильнее: – Но только в случае, если останешься жива, а для этого нужно перейти на сторону Хафсы Султан. Иначе вынесут твой хладный труп из дворца под покровом ночи.
– Я не знаю! Я…
Она вырвалась из его рук и в слезах убежала. Идрис-ага отпустил ее, так как знал, что она уже сломлена и сама придет к нему в страхе за свою жизнь и соблазненная мечтами о лучшей жизни.
Комментарий к Глава 34. Новая жизнь
Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на ваши отзывы.
========== Глава 35. Притворство ==========
Вечер.
Дворец Михримах Султан.
Закатное солнце окрасило небо в яркие красно-оранжевые цвета, и рубиновый свет заливал холл. Михримах Султан в задумчивости стояла возле одного из окон, озаренная этим светом, и созерцала закат, пока за ее спиной служанки расхаживали по холлу, накрывая стол к грядущему ужину. Султанша стояла, обхватив себя руками поверх наброшенной на плечи накидки из розового шифона. На ней было платье цвета пепельной розы с длинным шлейфом, лиф которого и рукава были расшиты цветочными узорами. В собранных в высокую элегантную прическу светлых волосах высилась серебряная диадема с камнями розового кварца, а на одном из пальцев сверкало подаренное султаном на свадьбу кольцо с лунным камнем, которое Михримах Султан полюбила всей душой и носила, не снимая.
Гюльшан-калфа, войдя в холл, внимательно огляделась, сочла плоды стараний служанок удовлетворительными и только потом заметила свою госпожу, стоящую у окна. Обеспокоившись, она подошла к ней, сделала поклон и взглянула на ее лицо, но оно полнилось покоем и безмятежностью. Лишь во взгляде серых глаз таилась печаль.
– Вас что-то расстроило, султанша? Или, быть может, вы себя плохо чувствуете? Если пожелаете, я вызову лекаря.
– Нет, не нужно, – повернувшись к ней, с улыбкой ответила Михримах Султан. – Закат всегда рождает во мне необъяснимую печаль. Прекрасное явление, но отчего-то такое… трогательное. Мне вспомнилась матушка. Она тоже любила смотреть на закат… Порою мне так ее не хватает.
– Эсен Султан пребывает в лучшем мире, – с пониманием улыбнулась Гюльшан-калфа.
– Надеюсь, она обрела там покой и встретилась со своей потерянной семьей, с покойным султаном и со своими детьми, – грустно сказала султанша, но вдруг нахмурилась. – Однако, наша вера порицает самоубийство и говорит, что рабам Аллаха, своими руками оборвавшими собственную жизнь, нет места в раю.
– Не омрачайте себя подобными мыслями, султанша.
– К ужину все готово? – осведомилась Михримах Султан.
– Да.
Не успела Гюльшан-калфа ответить, как в распахнувшиеся двери вошел усталый и задумчивый Искандер-паша, которого, похоже, что-то всерьез тревожило. Увидев его, Михримах Султан вся расцвела и поспешила к мужу. Он выдавил улыбку, когда султанша взяла его за руку и с тихим обожанием вгляделась в его лицо.
– Добро пожаловать! Я вас заждалась, паша. У нас как раз все готово к ужину. Прошу, проходите.
– Прекрасно, – сухо кивнул Искандер-паша, как всегда, скупой на чувства. – Как ты, Михримах? – по традиции спросил он, как делал всегда по возвращении. Он беспокоился за нее и ребенка, и султанше это каждый раз несказанно льстило. – Как ты себя чувствуешь?
Они сели за щедро накрытый множеством яств длинный стол на противоположных его концах и переглянулись поверх него.
– Все хорошо, хвала Аллаху. Чувствую себя прекрасно. Вам не о чем беспокоиться.
Искандер-паша промолчал и лишь кивнул, приступив к трапезе. Он никогда не был общительным человеком, но сегодня даже для себя самого был слишком закрыт и скован. Это не укрылось от Михримах Султан, которая в силу своих чувств к мужу обращала внимание на любые перемены его настроения и умело подстраивалась под них. Она уже знала, что, если Искандер-паша пребывает в таком настроении, его лучше не трогать, иначе она неизбежно вызовет его раздражение, и тогда до поздней ночи паша задержится в своем кабинете, не желая приходить к ней в их покои. Но султанше было необходимо сообщить о том, что вскоре к ужину присоединится Хафса Султан, а поскольку муж был не в духе, она опасалась, как бы он не разгневался из-за того, что она пригласила ее без его ведома.
– Паша, – осторожно заговорила Михримах Султан. – Хафса Султан выразила желание побывать в нашем дворце, и я не смогла отказать ей в этом, поэтому пригласила султаншу к нам на ужин. Должно быть, она вот-вот прибудет.
Искандер-паша медленно прожевал, проглотил и только после этого обратил на жену долгий взгляд исподлобья. Она тут же стушевалась и испуганно заморгала, что несколько смягчило пашу. Он подавил в себе недовольство, помня об ее ранимости и о ребенке, из-за которого ей нельзя было волноваться.
– Кажется, я предупреждал тебя, чтобы ты по возможности меньше времени проводила в обществе Хафсы Султан. Надеюсь, мне не нужно напоминать, что она замужем за человеком, который покушался на наши жизни и является моим врагом в совете. Сомневаюсь, что твоя драгоценная тетушка не принимала участия в его делах. Возможно даже, она и руководила его действиями. Я еще могу принять твои визиты к ней в Топкапы, но в моем дворце этой женщине делать нечего. Прими это к сведению, чтобы в будущем подобных неприятностей не случалось.
Михримах Султан потупила взгляд в тарелку и виновато закусила губу. Муж всегда был с нею вежлив и обходителен, но случалось, что он выговаривал ей за ее ошибки, как сейчас. Искандер-паша был много старше да, к тому же, горячо любим, потому султанша вместо того, чтобы таить на него обиду, старалась прислушиваться к его словам. Однако идти ради него против Хафсы Султан, которую она также глубоко чтила, ей было трудно, и она словно разрывалась на две части, пытаясь угодить им обоим.
– Впредь я буду предупреждать вас о подобных своих решениях, паша, – мягко воскликнула она и примирительно улыбнулась.
– Это будет весьма кстати, – сдержанно произнес Искандер-паша, не поднимая взгляда и возвращаясь к трапезе.
Обычно он теплел от ее улыбок, но сегодня, похоже, был действительно не в духе, раз даже не смотрел на нее. От паши волнами исходили напряжение и нервозность. Михримах Султан пытливо посмотрела на мужа. Похоже, у него какие-то неприятности в совете. Она решила осторожно разузнать об этом.
– К слову, как прошло первое заседание у Давуда-паши?
– Я назначил его вторым визирем, – коротко ответил Искандер-паша.
– Прекрасная новость, впрочем, это было вполне ожидаемо. Теперь он – зять султана и должен занимать соответствующее положение. Нужно будет на днях навестить их с Эсмой, как думаете?
– Да, верно.
– На заседании произошел какой-то неприятный инцидент, раз вы так мрачны? – решив больше не ходить вокруг да около, спросила султанша. – Все из-за Мехмета-паши? Поэтому вы так не рады Хафсе Султан?
Искандер-паша со звоном положил ложку на тарелку, и Михримах Султан поняла, что угадала. Вопреки осторожности она все же вызвала раздражение мужа, и теперь он, потеряв аппетит, устало посмотрел на нее через весь стол.
– Михримах, надеюсь, я могу тебе доверять? То, что я тебе скажу, не должна узнать Хафса Султан.
– Конечно, можете, – с улыбкой заверила его она, но в глазах ее мелькнула настороженность. – Если вы просите, я сохраню сказанное вами в тайне.
– Вечером, перед тем, как вернуться во дворец, я был у повелителя. Мы разговаривали о Мехмете-паше. Повелитель, впрочем, как и я, уверен, что вина за случившееся с Альказом-пашой и за восстание в Анатолии лежит на Мехмете-паше. Таким образом он избавился от давнего соперника и лишил меня верного друга и поддержки в совете. Известна причастность Ферхата-паши, его сторонника, к этим неприятным событиям, за что он был лишен должности и сослан. Сам Ферхат-паша не мог стоять за такой смелой и хитросплетенной интригой – у него для этого нет ни выдающегося ума, ни честолюбия. Его действиями кто-то руководил. Ты ведь понимаешь, кто? Все знают, кому он служил. Также ряд нападений на наш дворец и на находящегося на пути в столицу Давуда-пашу как раз перед заключением помолвки между ним и Эсмой Султан по нашим с повелителем размышлениям тоже есть дело рук Мехмета-паши. Он желал избавиться от меня, своего главного врага в совете, а после неудачи от Давуда-паши, которого я вызвал в столицу, чтобы сделать своей опорой в совете вместо потерянных соратников. Мехмет-паша не мог допустить, чтобы должность визиря, которую он жаждал получить столько лет, занял какой-то бейлербей, да к тому же, женился на султанской дочери.
После, когда он понял всю опасность создавшегося положения, попытался замести следы и, якобы проведя расследование, чтобы “защитить” свою честь, а на деле сохранить жизнь, свалил вину за нападения на другого своего соратника Ахмеда-пашу. Все это я поведал повелителю сегодня, и он согласился со мной в моих подозрениях. Он вызвал Ахмеда-пашу, и мы допросили его. Он клялся, что невиновен, и утверждал, что его несправедливо обвинили. Так правдоподобно сыграть не смог бы никто. Он говорил правду. Повелитель снял с него обвинения и теперь намерен вызвать к себе Мехмета-пашу и послушать, что скажет он. Я не думаю, что в итоге его ждет что-то хорошее. Повелитель разгневан, как никогда, и он намерен покарать виновника всех бед, свалившихся на наше государство. Я буду настаивать на казни Мехмета-паши, как на справедливом наказании за все его темные дела. И я более, чем уверен, что наш султан примет такое же решение об участи этого предателя.
Михримах Султан слушала его, испуганно распахнув глаза, а в конце в ужасе прижала маленькую ладонь к ко рту.
– Его казнят?.. Аллах, как же Хафса Султан это переживет!
– Я тебя предупредил, Михримах, – твердо проговорил Искандер-паша. – Она ни о чем не должна знать, чтобы не вмешалась в это дело. Известно, коварству Хафсы Султан нет границ. Я хочу, чтобы, наконец, восторжествовала справедливость.
– Я… помню, – выдавила султанша, борясь с овладевшей ею тревогой.
Как она могла умалчивать о таком?! Хафса Султан недавно потеряла долгожданного ребенка, она не выдержит еще и казни мужа! Будет кощунством знать об этом, но молчать. Михримах Султан понимала, что Искандер-паша никогда не простит ей, если она раскроет рот. Все же, несмотря на всю глубину привязанности к тетушке, мужа она любила больше и, раз уж он велел ей молчать, она будет молчать, как бы трудно не было.
В этот момент, когда она приходила в себя после пережитого от слов мужа ужаса, в холл вошла Гюльшан-калфа и поклонилась.
– Султанша. Паша. Прибыла Хафса Султан.
Супруги обменялись долгими взглядами – у Искандера-паши он был упреждающим, а у Михримах Султан – полным смятения.
Дворец Эсмы Султан.
Когда Фидан-хатун вошла в покои своей госпожи, та сидела на ложе, по-детски поджав босые ноги – ее обувь лежала возле ложа, небрежно брошенная. В руках у султанши была книга, которую она с ленцой листала, выглядя задумчивой и расстроенной. Заметив служанку, Эсма Султан вздохнула и отложила книгу на покрывало, а сама невесело хмыкнула.
– Я словно чужая в собственном дворце, не так ли?
– Это не так, госпожа, – покачала головой Фидан-хатун, хотя и понимала, что та права – с самого утра она не покидала опочивальни, где половину дня проплакала от обиды. – Не позволяйте ей чувствовать себя здесь хозяйкой. Этот дворец султан подарил вам! Возможно ли, чтобы какая-то безродная девица ставила себя выше вас, султанши, в которой течет кровь династии?
Она подошла к ложу и села рядом с Эсмой Султан, которая грустно ей улыбнулась. В ее темных глазах снова заблестели слезы.
– За что она так со мной, Фидан? Я и понять не могу, чем вызвала такое поведение с ее стороны. Я-то думала, что… обрету еще одну подругу в лице дочери мужа, а, оказалось, она видит во мне лишь врага.
В знак утешения служанка протянула руку и сжала пальцами узкую бледную ладонь своей госпожи.
– Нрав у нее скверный, вот и все. Видно, Давуд-паша разбаловал ее своей любовью. Сельминаз-хатун ревнует его к вам. Служанки шепчутся, что прежнюю жену паша не любил, и потому его дочь заправляла всем в Эскишехире, а жене приходилось терпеть ее, поскольку своих детей у нее не было. Сельминаз-хатун, видно, рассчитывает, что и с вами все будет также, но она забывает, что, в отличие от прежней жены, вы ей не ровня. Вы сами этого не забывайте.
– Но что я могу сделать? – в тихом отчаянии воскликнула Эсма Султан. – Ты же сама видела, что случилось утром! Она такая же ядовитая, как Эмине Султан. Я ей слово, а она знай себе насмехается и ранит отравленным языком.
– Знаете, госпожа, с такими людьми, как Сельминаз-хатун, нужно бороться их же методами, – заговорщически улыбнулась Фидан-хатун. – Знаю, вам это не по душе, но иначе с ней не справиться. Представьте, что вы… Эмине Султан. Что бы она сделала на вашем месте? Как бы ответила этой нахалке? Здесь нужно быть похитрее.
Эсма Султан сдвинула брови и задумалась. Представлять себя этой злобной и недалекой женщиной, из-за которой столько лет страдала ее матушка, было, мягко говоря, неприятно, но в этом был смысл. Что уж говорить, слезами и обидами, которые прежде помогали в отношениях с родителями, здесь ничего не поделать. Только если…
– Что-то придумали? – с надеждой спросила Фидан-хатун, увидев, как прояснилось лицо султанши.
– Все, что имеет Эмине Султан, дал ей отец. Она умеет добиваться от него своего. Смотри, он даже простил ее в который раз за страшный проступок, достойный ссылки, – говорила Эсма Султан, и взгляд ее, наконец, стал ясным, а глаза загорелись живостью, которой давно в них не было. – Я буду поступать также, но со своим мужем. Эта Сельминаз и сама опирается на поддержку паши. Помнишь, как она сказала, что это Давуд-паша велел ей обустроить дворец и мол если я вмешаюсь, он будет недоволен? – увидев, как кивнула служанка, она усмехнулась. – Что же, она думает, что паша будет на ее стороне. Нужно сделать так, чтобы он оказался на моей, а для этого… – тут она осеклась, помедлила и уже слегка мрачно договорила: – …для этого мне придется быть с ним милой и приветливой. Не знаю, смогу ли я, Фидан. В моем сердце живет боль, а мне придется притворяться, что я довольна своей участью.
– Боюсь, что этого мало, госпожа, – осторожно проговорила Фидан-хатун и, поймав на себе непонимающий взгляд, еще более мягко пояснила: – Чтобы Давуд-паша был на вашей стороне, а не на стороне любимой дочери, вам нужно… стать ему женой. Чтобы и к вам у него родилась любовь. Только тогда он сможет выбрать вас, а не ее. К тому же… Этой Сельминаз-хатун недолго осталось жить здесь.
Испуганная от одной только мысли о том, что ей придется стать Давуду-паше женой, Эсма Султан в волнении посмотрела на служанку, уцепившись за другую мысль.
– Почему недолго?
– Посодействуйте тому, чтобы ее выдали замуж, – пожала плечами та.
– Аллах, почему я раньше не подумала об этом? – ахнула султанша и лучисто улыбнулась, как в прежние времена. – Фидан, как же я тебя люблю!
Смеясь, девушки обнялись, а после, отстранившись, переглянулись с видом союзников, договорившихся об общем деле.
– Вот-вот вернется паша. Вам нужно его встретить, госпожа. Сельминаз-хатун велела приготовить ужин к его возвращению. Там, должно быть, уже все готово. Идемте.
– Велела приготовить, – фыркнула Эсма Султан, спустив ноги с кровати и обувшись. – Ты только посмотри на нее! Ну ничего… – с неприсущей ей злонамеренностью ухмыльнулась она. – Я ей еще покажу, кто здесь госпожа.
Дворец Михримах Султан.
Поднявшись из-за стола, султанша заставила себя улыбнуться, и ей стоило огромных трудов приветливо встретить вошедшую в холл Хафсу Султан. Она по обыкновению поражала роскошью своего облачения, сотканного из серебристо-серой парчи и украшенного узорами серебряной нити и россыпью бриллиантов, которые также сверкали в ее высокой и тяжелой диадеме.
– Добро пожаловать, султанша, – воскликнула Михримах Султан, сохраняя дружелюбие на лице и в голосе. – Мы с Искандером-пашой рады вам. Прошу, присоединяйтесь к нашей трапезе.
Паша, вопреки словам жены, угрюмо посмотрел на севшую за стол Хафсу Султан, которая с прохладой кивнула ему в знак приветствия. Он взял ложку и вернулся к трапезе, больше не обращая на султаншу внимания. Михримах Султан, наоборот, вся лучилась радушием и ни на миг не умолкала.
– Вы давно не были в нашем дворце, не так ли, госпожа? Каким вы его находите?
– Прекрасен, как и прежде, – ответила Хафса Султан со снисходительной улыбкой. – Достоин того, чтобы в его стенах жил сам великий визирь. Верно, на то, чтобы столь роскошно обставить такой большой дворец, из казны утекло много золота. Подобные траты позволительны человеку вашего положения, паша, но все же уместнее было бы тратить золото на благие намерения, а не на обустройство собственного дворца.
