Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Lana Fabler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 91 страниц)

– Дафна, Хелена, – резко обернувшись, отчего Михримах и Эсма едва ли не врезались в неё, позвала Нилюфер Султан своих служанок, которые шли немного позади.

– Да, султанша, – подойдя вместе с Хеленой, отозвалась Дафна.

– Идёмте, переоденемся. Я хочу прокатиться верхом. Прогулка в саду под бестолковую болтовню мечтательных девочек меня утомила.

Михримах Султан и Эсма Султан переглянулись, задетые её резкими словами, и проводили долгими взглядами ушедшую в сопровождении своих служанок Нилюфер Султан.

– Она меня пугает, – тихо призналась Эсма Султан.

– А я с ней выросла, – вымученно вздохнула Михримах Султан. – Представь, каково мне.

Вдвоём они продолжили прогулку, вернувшись к своей лёгкой беседе.

Топкапы. Гарем.

– Султанша, что с вами? – беспокоилась Бирсен-хатун, поспевая по коридорам дворца за Эсен Султан, полыхающей от гнева. – Что они вам сказали?

Идрис-ага, сопровождавший султаншу в выделенные ей покои, заинтересованно покосился в её сторону, но та не отвечала.

Войдя в маленькие и уютные покои, отделанные в красный и коричневый цвета, Эсен Султан опустилась на тахту и, скомкав шёлковую подушку, лежащую на ней, бросила её в стену, отчего Бирсен-хатун отскочила в сторону.

– Прошу вас, султанша, успокойтесь. Вам нельзя так нервничать.

– Аллах, зачем я послушала тебя! – процедила та, свирепо посмотрев на служанку. – Остались бы в Старом дворце и ничего этого бы не было!

– Что же случилось? – испуганно спросила Бирсен-хатун, сев рядом с султаншей на тахту. – Не пугайте меня…

– Эта Дэфне Султан со своим сыном хотят забрать у меня дочерей.

– Забрать?

– Выдать замуж. Неужели не понятно?!

Бирсен-хатун задумчиво посмотрела на султаншу, а после непонимающе нахмурилась.

– Вы этого не хотите?

– Ты что, издеваешься надо мной? – раздражённо процедила Эсен Султан. – Конечно, не хочу. Они хотят Михримах выдать замуж за какого-то Искандера-пашу. Представляю, каков он. В этом государстве не бывает молодых великих визирей. Наверняка, стар и уродлив. Аллах, упаси мою дочь от этого брака!

– Но что вы можете сделать, султанша? – осторожно спросила Бирсен-хатун. – Валиде Султан так решила. Султан Баязид её поддержал, насколько я поняла.

– Я не знаю… – обречённо отозвалась та, нервно проведя трясущейся рукой по своим ещё больше растрепавшимся тёмно-каштановым волосам.

– Султанша, а может быть всё это к лучшему? Кто знает, что в будущем нас ждёт? Может быть, этот Искандер-паша не стар и вовсе не уродлив и сможет сделать Михримах Султан счастливой?

Эсен Султан замерла, поражённо посмотрев на свою служанку, и та уже действительно обеспокоилась за неё.

– Я сказала что-то не то? Простите.

– Нет! Ты сказала именно то, что нужно, – воодушевлённо воскликнула султанша, поднявшись с тахты и став расхаживать по покоям. – Кто знает, что в будущем нас ждёт?

Последнее предложение прозвучало не как риторический вопрос, как произнесла это Бирсен-хатун, а как вопрос, должный иметь какой-то очевидный ответ.

– Что вы имеете в виду, султанша? – настороженно спросила Бирсен-хатун. – Не думаете ли вы, что… О, нет. Вспомните, чем это обернулось в прошлый раз! Прошу вас, султанша. Никаких гадалок и предсказаний.

– А чем это обернулось в прошлый раз? – пожала плечами Эсен Султан. – Я узнала свою судьбу. Большинство из того, что предрекла та гадалка, кажется, Алджи-хатун, сбылось. И насчёт моих детей. И часть пророчества о кровавой жене. Ею была Карахан. Только я не понимаю, почему не сбылась та часть пророчества, в которой говорится, что после смерти султана Орхана править будет кровавая жена, а потом её сменит её сын, но… Как же там было… Потом её сменит её сын, вскормленный кровью и ядами, но не раньше, чем солнце погаснет и родится заново. Что это могло бы значить? Я никогда не задумывалась над этой частью пророчества.

– Если кровавая жена, как вы полагаете, Карахан Султан, эта часть пророчества говорит о том, что она должна была править после смерти султана Орхана, а после неё её сын шехзаде Махмуд, но причём здесь солнце и кровь с ядами я не знаю.

– Вот мы и узнаем. Найди Алджи-хатун. Надеюсь, она ещё жива. Заодно узнаем, что ждёт меня и моих дочерей в будущем. Я не успокоюсь, пока не узнаю этого. Делай, что хочешь, но найди её!

Вечер.

Генуя. Замок Альберго.

На просторном балконе, выходящем на песчаный берег и бескрайнее синее море, стояла высокая женщина, оперевшись руками о мраморные перила.

Её распущенные длинные тёмные волосы обрамляли красивое лицо с тяжеловатыми и резкими чертами, а изумрудно-зелёные глаза в мрачной задумчивости вглядывались в линию горизонта, за которой медленно скрывалось закатное красное солнце.

Роскошное платье из красного шёлка и золотая корона с драгоценными камнями, возвышающаяся на голове, делали её внешний облик властным и бросающим вызов.

Внезапно чьи-то смуглые руки коснулись её плеч. Вздрогнув, женщина обернулась и тут же расслабилась, снова повернувшись лицом к прекрасному виду, открывающемуся с балкона.

– Дни идут, и ты всё мрачнее.

– Артаферн, мне объявили войну, а я её проиграла! – процедила женщина, раздражённо выпутавшись из рук мужчины. – Будь я там, во главе своего флота, а не в этом дворце, победа была бы моей.

– То есть ты хочешь сказать, что поражение Генуи – моя заслуга? – спокойно спросил адмирал Артаферн, и ухмыльнулся, когда изумрудно-зелёные глаза виновато посмотрели на него. – Эдже… Не виноваты ни я, ни ты. Виновата Османская империя, которая вмешалась в чужую войну и спутала нам все карты. Воевать с Венецией – это одно, но с Венецией и Османской империей – такое не под силу даже Генуе.

– Я не желаю мириться с поражением, – жёстко произнесла королева Эдже. – Венецианский дож оскорбил меня и мой род. Османская империя унизила моё государство, грязно воспользовавшись войной с Венецией. А я молчу, спрятавшись в своём дворце, пока мой флот, разрушенный и побеждённый, бездействует.

– Сейчас не время, – притянув её к себе, отозвался адмирал Артаферн. Женщина прильнула к его широкой груди, скрытой под жёстким кожаным дуплетом. – Восстановим флот, и тогда утолишь свою жажду возмездия.

– Главное, ты со мной, – вздохнула женщина, и, отстранившись, обратила изумрудно-зелёные глаза к лицу человека, которому доверяла безгранично и которого столь же безгранично любила. – Мой племянник, похоже, направил свой взор в сторону Генуи. Теперь, когда Венеция побеждена, его целью станем мы.

– К этому времени мы будем готовы.

– Османская империя – моё прошлое. Как и династия османов. Помнится, Рейна говорила, что для того, чтобы построить будущее, нужно разрушить прошлое, не позволяющее этого сделать. С годами я пришла к выводу, что она была во многом права. И я его уничтожу.

Адмирал Артаферн мрачно усмехнулся.

========== Глава 3. Страх потери ==========

Вечер.

Топкапы. Султанские покои.

После заседания Совета Дивана султан Баязид был вынужден отправиться на верфь, а после в корпус янычар, дабы самостоятельно убедиться в ходе их восстановления после минувшего военного похода и в готовности к следующему. Который, как показало сегодняшнее заседание Совета Дивана, начнётся совсем скоро.

Побеждённая Венеция всё ещё не в силах оправиться, а Генуя, отброшенная с её земель вмешавшейся в их войну Османской империей, наоборот, стремительно восстанавливается и жаждет возмездия. Так что, война с Генуей – неизбежность, к которой нужно быть готовыми.

Только к вечеру султан Баязид вернулся в свои покои, но насторожился, застав в них мать.

Дэфне Султан, которая выглядела болезненнее обычного, просияла улыбкой, увидев вошедшего сына. Она сидела на тахте, как всегда, элегантная и изящная в своём бежевом одеянии.

– Валиде, – подойдя, повелитель поцеловал её руку, которую она ему протянула, и сел рядом на тахту. – Как вы? Выглядите… плохо.

– Болезнь даёт о себе знать, – горько вздохнула Дэфне Султан, не выпустив его руки из своей. Его смуглая кожа и её бледно-сливочная сильно контрастировали. – У меня новости. Сегодня утром из Старого дворца прибыли Эсен Султан с дочерьми. Я их разместила в гареме, каждую в отдельных покоях.

– Вы поговорили с Эсен Султан о свадьбе?

Валиде Султан недовольно поджала губы, и повелитель кивнул, поняв её без слов.

– Я предполагал, что она будет против. Как и вы. Потому вы и попросили меня настоять на этой свадьбе.

– Если уж к моему мнению не прислушиваются, я прошу тебя поговорить с Эсен Султан. Она должна понять, что эта свадьба состоится, несмотря на её нежелание.

– Я приглашу её с дочерьми к себе. Заодно познакомлюсь с сёстрами. Не беспокойтесь. В этом вопросе я целиком и полностью на вашей стороне.

– Я знала, что могу рассчитывать на твою поддержку, – очень тепло и нежно улыбнулась Дэфне Султан. Поднявшись с тахты с помощью подоспевшего сына, подавшего ей руку, она, немного неуверенно помявшись, добавила: – Вчерашний инцидент меня разочаровал. Что уж говорить о Филиз… Этим утром я с трудом привела её в чувство. Не поступай с ней так, Баязид. Она ждала тебя долгие годы в надежде, что и ты ждёшь встречи с ней. А вчера ты отнял у неё эту надежду, пригласив к себе, а после заставив встретиться с закрытыми дверьми твоих покоев, в которые обманом и хитростью пробралась Эмине.

Султан Баязид помрачнел и, по-матерински недовольно поджав губы, кивнул темноволосой головой.

– Вы, как всегда, правы, валиде.

– Я передам Филиз, чтобы готовилась к ночи.

Развернувшись, Валиде Султан покинула султанские покои.

– Охрана!

На зов султана немедленно явился один из охранников, стоящих у дверей.

– Слушаю, повелитель.

– Пригласи Эсен Султан с её дочерьми.

В ожидании султан Баязид медленно прошёлся по своим покоям, заложив руки за спину, и подошёл к зажжённому камину, в котором полыхало оранжевое пламя.

Танцующие языки пламени завладели его взглядом, в котором при этом поселилась отстранённая задумчивость.

Вынырнул в реальность он только тогда, когда за его спиной раздался скрип распахнувшихся дверей и шелест стелющихся по полу длинных юбок платьев.

Обернувшись через плечо, повелитель увидел трёх женщин, вошедших в покои, которые были настолько непохожими между собой, что их едва ли можно было счесть за мать и её дочерей.

– Повелитель, – отстранённо-вежливо произнесла Эсен Султан, поклонившись.

Взглянув на неё, султан Баязид нахмурился. Время, боль и скорбь изменили её, и из той молодой женщины, от которой веяло свежестью и лёгкой грустью, – такой он её помнил – она превратилась в женщину безжизненно-сухую с пустым взглядом серо-голубых глаз, которые в настоящий момент смотрели на него… со сдерживаемым негодованием?

– Эсен Султан, – отозвался он, приветственно кивнув темноволосой головой. – Добро пожаловать. Я рад, что вы здесь.

Его последние слова вызвали у султанши горькую улыбку. Да уж. Она его радости по поводу её нахождения здесь, в Топкапы, явно не разделяла.

– Это – Михримах Султан, – приобняв за плечи стоящую рядом с ней невысокую девушку хрупкого телосложения с золотисто-светлыми волосами и серыми глазами, полными смущения, воскликнула Эсен Султан.

– И, полагаю, Нилюфер Султан, – добавил султан Баязид, посмотрев на вторую девушку – полную противоположность первой. Высокая, телосложения стройного, но крепкого, со смуглой кожей, длинными тёмными волосами и тёмно-карими глазами. Он тут же ощутил родство с ней. Из всех детей султана Орхана они были больше всех похожи на него и, следовательно, между собой.

– Повелитель, – со спокойной уверенностью улыбнулась Нилюфер Султан. – Рада встрече с вами.

Сев за свой письменный стол, а женщин пригласив сесть на тахту, повелитель завёл разговор об их жизни в Старом дворце, об интересах и увлечениях сестёр в попытке их узнать. Эсен Султан молчала, недружелюбно поглядывая на него.

Вскоре султан Баязид пришёл к выводу, что между Михримах Султан и Нилюфер Султан лежит громадная пропасть, а их мать, похоже, была на стороне светлой, кроткой и благопристойной Михримах, оберегая её от слишком напористой, жёсткой и острой на язык Нилюфер.

– Нилюфер, Михримах – возвращайтесь к себе. Я хочу поговорить с вашей матерью наедине.

Серо-голубые глаза Эсен Султан тут же вспыхнули ещё большим недружелюбием и напряжением. Девушки, поклонившись, покинули султанские покои, в которых тут же воцарилась гнетущая атмосфера.

– Я знаю, о чём вы хотите поговорить со мной, – усмехнулась султанша, взяв инициативу в свои руки и первой начав разговор. – Вероятно, Валиде Султан попросила вас убедить меня согласиться выдать Михримах замуж, так как у неё этого не получилось.

– Я не собираюсь вас ни в чём убеждать, – неожиданно твёрдо произнёс султан Баязид, уверенно сидя за своим письменным столом и смотря на неё прямо и спокойно.

Эсен Султан на мгновение растерялась, не ожидав подобного. Она полагала, что сын Дэфне Султан такой же, как и она: мягкий, вежливый, пытающийся угодить и прийти к согласию. Ведь все твердили, что хотя внешне он похож на отца, характером пошёл в мать.

Но перед ней сидел явно уверенный в себе и в своей власти мужчина с тяжёлым взглядом тёмно-карих глаз на жёстком смуглом лице, обрамлённом тёмными волосами.

Сердце её волнительно затрепетало в груди. В нём она увидела султана Орхана, столь отчётливо и ясно, что какое-то неясное щемящее чувство сдавило её грудь, затрудняя дыхание.

– Не понимаю… – выдавила она из себя, нахмурившись.

– Свадьба Михримах и Искандера-паши – вопрос решённый. Это решение принесёт благо не только моей сестре, но и вам. Рано или поздно вы это поймёте. К тому же, ей уже почти девятнадцать лет. В нашей династии султанш выдавали замуж и в двенадцать лет.

Натужно сглотнув, Эсен Султан опустила взгляд серо-голубых глаз к своим рукам, сложенным на коленях, видимо, пытаясь совладать со своими эмоциями и чувствами.

После поднялась с тахты и, медленно подойдя к письменному столу, за которым сидел повелитель, посмотрела на него с неожиданным отчаянием и болью.

– Прошу вас… Я понимаю, что моим дочерям придётся выйти замуж. Но пока что рано об этом говорить. Ещё несколько лет. Дайте им вырасти. Не ломайте их судьбы.

Султан Баязид посмотрел на неё с сожалением и отрицательно покачал темноволосой головой.

– Об этом уже поздно говорить, – возразил он, поднявшись из-за стола и подойдя к ней. – Михримах должна была выйти замуж ещё несколько лет назад, но вы в силу своего нежелания расставаться с ней и оставаться одной в Старом дворце этого не допустили. И сейчас пытаетесь помешать ей построить собственную жизнь. Это вы ломаете ей судьбу. К счастью, Нилюфер подобного вам не позволит, и за неё я могу не беспокоиться. Но Михримах я защищу. От вас и вашего эгоизма.

– Кого и от кого вы намереваетесь защищать? – процедила Эсен Султан, свирепо посмотрев на повелителя. – Она – моя дочь! И это я буду защищать её от вас. Этой свадьбе не бывать. Пока я и Михримах этого не желаем.

Несколько мгновений султан Баязид молчал, в напряжённой задумчивости смотря куда-то в сторону зажжённого камина, а после снова обратил взгляд тёмно-карих глаз к Эсен Султан.

– Тогда поступим так. Ваши желания в данном вопросе не играют роли. А вот желания Михримах, конечно же, важны. Пока она не желает этой свадьбы, её не будет. Но если она выразит своё согласие, свадьба состоится. Я дам ей время подумать, но в ожидании её решения помолвку отменять не стану.

Эсен Султан тут же расслабилась и заметно успокоилась. Михримах Султан была полностью под её влиянием, и уж в чём-то её убедить для неё не составит труда.

– И будьте готовы к разочарованию, – усмехнулся повелитель, заметив её реакцию. – Михримах, хотя и привязана к вам, вполне возможно сделает правильный выбор. Выбор для себя, а не для вас. Можете идти.

Спустя некоторое время…

Топкапы. Покои Филиз Султан.

В отличие от прошлого вечера, в который она с нетерпением и радостью готовилась к встрече с повелителем, в этот вечер Филиз Султан была скорее обеспокоена и нервозна.

Стоя перед большим зеркалом в золочёной оправе, женщина отрывистыми движениями рук то и дело поправляла и отдёргивала кофейно-коричневое платье, проводила пальцами по распущенным тёмно-русым волосам, мягкой волной ниспадающим на её плечи, и придирчиво вглядывалась в своё лицо.

Ей казалось, что она недостаточно хороша, что платье не идёт ей, что волосы лежат неаккуратно и многое-многое другое, обусловленное её обеспокоенностью и нервозностью.

В эту ночь она намеревалась изменить свою жизнь. Попытаться вернуть к себе расположение повелителя и его любовь. И Филиз Султан полагала, что для этого ей нужно быть безупречно красивой.

Случайно посмотрев в свои тёмно-серые глаза, поймав их в зеркальном отражении, султанша замерла. В это мгновение она вдруг осознала, что безупречная красота – не совсем то, что нужно.

Дэфне Султан сказала, что для того, чтобы всё изменить, ей нужно быть собой. Той женщиной, которую султан Баязид полюбил много лет назад. А какой она была, та Филиз Султан?

Задумчиво нахмурившись, султанша попыталась представить себя в далёком прошлом. Безусловно, спокойная и мягкая. Всегда готовая поддержать и окружить заботой близких ей людей. Улыбчивая. Понимающая.

Филиз Султан помрачнела, придя к выводу, что от той женщины, которой она была много лет назад, в ней ничего не осталось.

Вместо спокойствия и мягкости теперь были постоянная нервозность и бессильная уязвимость.

Она не в силах поддерживать и заботиться о близких людях, так как сама нуждается в постоянной поддержке и заботе, которые ей в последнее время оказывают Дэфне Султан и дочь Эсма.

Нынешняя Филиз Султан забыла, что значит улыбаться, и теперь изо дня в день плачет, жалея себя и сожалея о прошлом, в котором была счастлива.

И она не может придти к пониманию ни в отношениях с повелителем, ни в отношениях с собственными детьми.

Значит, причина того, что от её счастливой жизни остались лишь руины, в этом? В том, что она перестала быть собой?

А в ней ли заключается эта причина? Или в том, что повелитель разлюбил её, она не виновна, как и в том, что дети, её уже давно выросшие дети, отдалились от неё?

Желания и мысли повелителя не могут целиком зависеть от неё, потому она не может являться причиной тех или иных его поступков и действий. А дети, вырастая, неизбежно отдаляются от своих родителей в поисках себя, независимости и собственной жизни.

Придя к осознанию этого, Филиз Султан ещё раз, теперь уже поражённо, заглянула в свои тёмно-серые глаза, смотрящие на неё из зеркала. Все эти годы она корила себя за то, в чём не было её вины, и тем самым сама же разрушала свою жизнь. То есть, конечно, и она была виновна в том, что случилось с ней, но ведь не только от неё одной всё зависело.

Как она могла остаться самой собой, когда её жизнь переменилась? Конечно же, она изменилась, как меняется каждый человек с течением лет. И она должна это принять. И использовать.

Султан Баязид может полюбить и её, теперь уже изменившуюся Филиз Султан. Полюбить заново, как влюбляются в другую женщину.

А причина её отдалённости от детей заключается в том, что она и не пыталась их понять, увлечённая своими переживаниями, а они были увлечены своими. Филиз Султан всегда ждала первого шага сближения от них, а сама стояла на месте, думая, почему же ничего не меняется.

– Султанша, что-то случилось? – принеся шкатулку с драгоценностями, обеспокоилась Айше-хатун, посмотрев на поражённо смотрящую на своё отражение госпожу.

– Я просто… – покачала темноволосой головой Филиз Султан, посмотрев на неё с изумлённым облегчением. – Поняла, что происходило со мной все эти годы.

– О чём вы? – непонимающе нахмурилась служанка, протягивая ей ожерелье с топазами, подходящее к её кофейно-коричневому платью.

– Неважно, – улыбнулась султанша, застегнув ожерелье на своей шее и волнительно вздохнув. – Идём.

Проходя по коридорам дворца в сопровождении Айше-хатун, Филиз Султан заметила стоящую возле дверей готовящегося ко сну гарема Элмаз-хатун и не сдержалась от триумфальной улыбки.

У дверей султанских покоев Филиз Султан волнительно улыбнулась Айше-хатун, и, дождавшись, когда Ферхат-ага пригласит её с позволения повелителя, вошла.

Султан Баязид стоял спиной к ней возле своего письменного стола, задумчиво смотря на что-то, что на нём лежало.

– Повелитель, – поклонилась она, нахмурившись из-за того, как испуганно звучал её голос.

Он обернулся через плечо, и его тёмно-карие глаза посмотрели прямо на неё. Не мимолётным скользящим взглядом, как было всё то время, что они жили в Топкапы, а прямым и внимательным.

Тёплая улыбка коснулась его губ, и Филиз Султан бессознательно улыбнулась ему в ответ.

Опомнившись, она подошла к нему и хотела было, как положено, опуститься на колени и поцеловать край его одеяния, но повелитель не позволил ей этого сделать, положив смуглую руку поверх её плеча.

– Не нужно этого.

Улыбка на её лице тут же погасла.

Филиз Султан опустила темноволосую голову и поникла, по своему поняв его.

Он позвал её к себе только потому, что на этом настояла Валиде Султан. Ей не удастся ничего изменить, потому что он этого не хочет. Не позволит. Скажет, что разрешает ей остаться на ночь в его покоях, а сам даже не прикоснётся к ней.

– Что такое? – приподняв её лицо прикосновением пальцев к подбородку, непонимающе спросил султан Баязид.

Она поддалась ему, позволив приподнять лицо, но её взгляд всё ещё был опущен в пол.

– Уже долгие годы меня мучает один-единственный вопрос, но я всё не осмеливаюсь задать его тебе и, наконец, узнать на него ответ, – тихо произнесла Филиз Султан. – Потому что боюсь услышать его. Если ты ответишь “да” – я не смогу этого пережить, а если ответишь “нет” – я буду счастливее всех в этом мире.

– И что же это за вопрос? – настороженно спросил повелитель.

Женщина, наконец, обратила к нему свои тёмно-серые глаза, и он увидел в них страх и в то же время твёрдую решимость.

– Ты разлюбил меня?

В султанских покоях воцарилась звенящая тишина. Филиз Султан в напряжении ждала ответа, а султан Баязид просто смотрел ей в глаза и не спешил отвечать, будто прислушиваясь к себе.

Неожиданно его тёмно-карие потеплели, и он улыбнулся со снисходительной нежностью.

– Нет.

Одно слово – и Филиз Султан едва не рухнула на пол от облегчения. Она выглядела ошеломлённо-радостной и растерянно моргнула, почувствовав, как крепкая рука повелителя коснулась сначала её щеки, а после подбородка.

– Как я могу разлюбить тебя? Ты рядом со мной большую часть моей жизни. Мне было всего-то шестнадцать лет, когда ты появилась в моей жизни и заняла в ней одно из главных мест наравне с валиде, а после и с моими детьми, которых ты мне и подарила. С тех пор ничего не изменилось.

– Тогда почему же?… – с отчаянным непониманием спросила Филиз Султан, не сумев закончить предложение, так как её горло сжалось от подступающих слёз.

Султан Баязид устало вздохнул и, взяв жену за руку, повёл её к ложу. Они сели рядом друг с другом, не размыкая рук, и Филиз Султан ощутила волнительный трепет в груди.

Ей не верилось, что она здесь, сидит на его ложе и держит его за руку, смотря в его глаза. Султанша за прошедшие годы успела позабыть, каково это, быть наедине с повелителем, безраздельно владеть его вниманием и знать, что уж в этот-то раз его тёплая улыбка предназначена именно ей – ей одной.

– Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, – мягко заговорил султан Баязид. – Ты – моя жена. Мать моих детей. Ты провела со мной большую часть моей жизни, поддерживая в трудностях и разделяя мою радость в счастливые дни. Я к тебе привязан, ценю и уважаю тебя.

От его слов Филиз Султан почувствовала, как потоки нежности и благодарности затопили её. Она крепче сжала его руку в своей и широко улыбнулась, как не улыбалась ещё со времен жизни в Амасье.

– Но у меня есть и вторая жена, – добавил повелитель, и Филиз Султан почувствовала себя так, словно, воспарив в небеса, с огромной высоты рухнула на землю. – Она тоже мать моих детей. И я привязан к ней, ценю и уважаю её также, как и в случае с тобой. Вы обе – часть моей семьи, а я люблю всех членов своей семьи, причём, стараюсь любить в равной степени, чтобы никого не обделить своим вниманием. Если я всё же по неосторожности уделил тебе меньше внимания, чем требовалось, извини. Я хочу это исправить.

Женщина, опустив темноволосую голову, молчала. Спустя мгновение, видимо, совладав с собой, она подняла лицо, полностью лишённое недавней широкой улыбки, и с тоской в тёмно-серых глазах посмотрела на повелителя.

– И как же ты это исправишь?

– Буду уделять тебе ровно столько же внимания, сколько уделяю Эмине. Я делал тебя несчастной, но обещаю, что…

Филиз Султан горько усмехнулась.

– Ты перестанешь делать меня несчастной только тогда, когда будешь уделять мне не ровно столько же внимания, сколько уделяешь Эмине, а всё своё внимание целиком. Как я могу быть счастливой, вынужденная делить тебя с другой женщиной? С женщиной, которая не упускает возможности поиздеваться надо мной и высмеять мои страдания, мою беспомощность.

– Почему ты раньше об этом не сказала? – возмущённо нахмурился султан Баязид. – Я поговорю с Эмине. Она прекратит подобное.

Женщина натянуто улыбнулась, прекрасно понимая, что это ничего не даст, а только усугубит. Теперь Эмине будет насмехаться над ней за то, что она нажаловалась повелителю, не в силах самостоятельно защитить себя.

– Баязид, – тихо произнесла Филиз Султан, смотря на их всё ещё переплетённые руки. – Давай закончим этот разговор. Я благодарна даже за толику твоего внимания, раз уж не в силах это изменить и владеть им безраздельно. Я хотела поговорить о другом…

– О чём же?

Султанша неловко замялась, но, посмотрев на повелителя, увидела его ободряющий кивок, и заговорила:

– Мы оба знаем, что говорят лекари. Вряд ли у меня ещё будут дети. Скорее всего они правы, если учесть, что я так и не смогла родить тебе ещё детей после Мурада и Эсмы. Но я не хочу терять надежду… Ты же не потерял?

Султан Баязид напряжённо поджал губы и, не спеша отвечать, вздохнул.

– Если ты не теряешь надежды, то я, конечно же, поддерживаю тебя, – после долгого молчания ответил он. – Но нам нужно быть готовыми к тому, что лекари окажутся правы. И тебе не стоит из-за этого печалиться, Филиз. У нас есть двое детей, которых я очень люблю и которыми горжусь. Не забывай о том, что у тебя есть они.

– Спасибо, – нежно улыбнулась Филиз Султан.

Её улыбка из нежной превратилась во взволнованную, когда она, отпустив руку повелителя, прикоснулась ею к его смуглой щеке. Медленно наклонившись к его лицу, султанша заглянула в его тёмно-карие глаза, будто спрашивая разрешения, и, увидев в них мягкое позволение, поцеловала его.

Топкапы. Покои Эмине Султан.

– Почему дети ещё не спят? – возмутилась Эмине Султан, недовольно посмотрев на служанку и указав рукой на бегающих по покоям сыновей. – Осман, Сулейман – успокойтесь и ложитесь в свои постели!

Вздрогнув от материнского возгласа, шехзаде Осман и шехзаде Сулейман тут же остановились и, переглянувшись, отправились в детскую комнату.

– О, Аллах, – выдохнула султанша, положив пальцы на пульсирующие от боли виски. – Голова раскалывается от боли…

Сидя на тахте, Эмине Султан устало массировала виски, изнемогая от головной боли. Этим вечером отчего-то она чувствовала себя необоснованно взвинченной и нервозной.

– Эмине, – напряжённо произнесла Элмаз-хатун, войдя в покои. – Только обещай сильно не злиться.

– В чём дело? – раздражённо отозвалась Эмине Султан. – Сейчас мне только плохих вестей не хватало…

– Повелитель этой ночью снова позвал к себе Филиз Султан. Она уже в его покоях.

Элмаз-хатун не успела толком договорить, а Эмине Султан уже поднялась с тахты, и, неверяще смотря на сестру, подошла к ней, отчего та сжалась в ожидании её гнева.

– Что ты сказала?

– Филиз Султан у повелителя, – осторожно повторила Элмаз-хатун. – Эмине, прошу, успокойся…

Тяжело дыша, Эмине Султан зажмурилась, пытаясь совладать с волной гнева и ревности, нахлынувшей на неё. Ей стало трудно дышать, и, делая глубокие вдохи и выдохи, они добралась до тахты и вяло опустилась на неё, с полыхающим гневом в ярко-зелёных глаза смотря в пространство.

– Они объединились против меня, – процедила она, медленно возвращая над собой контроль. – Валиде и Филиз.

– А чего ты ожидала, идя против них и особенно против Валиде Султан? – пожала плечами Элмаз-хатун, сев рядом с сестрой на тахту. – Что теперь делать? Филиз Султан снова будет ходить на хальветы.

– Что толку? Детей у неё не будет, – зло усмехнулась Эмине Султан. – Мы ещё посмотрим, Элмаз, кто кого одолеет. Валиде полагает, что сможет меня сломать…

– Эмине, не надо усугублять… Это всего лишь хальвет. Не горячись. Может быть, тебе попросить прощения у Валиде Султан, а она, глядишь, и перестанет действовать против тебя.

– Куда уж усугублять? Хуже быть не может. А лучше никогда не станет. Если Валиде Султан решила идти против меня, то я не собираюсь отступать. В конце концов, скоро ей придёт конец.

– Не говори так! – испуганно шикнула Элмаз-хатун, покосившись на двери. – Не пугай меня, Эмине. Что ты задумала?

– По гарему слухи ходят, что Валиде Султан мучается от своей болезни и покоя не знает. Я подарю ей вечный покой в ином мире. Но мы должны быть очень осторожны. Никто не должен заподозрить, от чего же в действительности скончалась султанша. Элмаз, если я не начну действовать, они меня сгубят, а по-другому Валиде Султан мне не одолеть.

– С чего ты взяла, что они смогут тебя сгубить? Хальвет Филиз Султан – это не конец.

– Элмаз, ты действительно не понимаешь? – устало вздохнула Эмине Султан. – Вся моя власть в этом дворце основана на любви повелителя. Если я её потеряю, это и будет моим концом. И твоим, кстати, тоже. Стоит повелителю отвернуться от меня, и тогда нас ничто не спасёт от Валиде Султан и всех тех, кто под её крылом.

Утро следующего дня.

Топкапы. Покои Эсен Султан.

Сидя на подушке за низким столиком, Михримах Султан привычно трапезничала вместе с матерью. Обычно за завтраком они разговаривали, обменивались планами на день и обсуждали дела, которыми собирались заняться, но в это утро Эсен Султан была мрачна и молчалива.

– Валиде, – отложив ложку в сторону, осторожно воскликнула Михримах Султан.

Эсен Султан, вздрогнув и вынырнув в реальность из своих мрачных раздумий, растерянно посмотрела на неё и выдавила улыбку.

– Да, Михримах?

– Вы же пьёте отвар, который вам выписала лекарша?

– Пью, – непонимающе нахмурившись, кивнула султанша. – Почему ты спрашиваешь об этом?

– Вы выглядите взвинченной и напряжённой. Я подумала, что вы перестали пить отвар. Если нет, тогда, может быть, что-то случилось? Что с вами?